Текст книги "Наследница Ингамарны (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– На которых растут красные цветы, – вставил Канхаир. – Эти ужасные цветы прорастают уже в скантии от замка. Люди обходят его всё дальше и дальше.

– Всё так, – кивнул Айтавин. – Но нельзя же оставлять без присмотра такую огромную территорию. В последние дни гости из пустыни появлялись именно там, а оттуда они могут последовать куда угодно.

Вопрос о защите прилегающих к Уллатаму земель повис над головами собравшихся, словно грозовая туча, которая никак не может разразиться ливнем. Один старейшина уверял, что в его деревне всё больше женщины и дети, а мужчин так мало, что он не может никого отпустить. Другие откровенно заявляли, что даже не подумают посылать людей в это проклятое место, да никого туда и палкой не загонишь. Аттаны, глядя на эрг-нумада, только разводили руками: мы, конечно, вожди, но никто не давал нам права вести людей туда, где властвуют злые чары. Не лучше ли охраной этих земель заняться нумадам и колдунам?

– Я думаю, достаточно будет хорошенько охранять границу с пустыней, – сказал аттан Зурад. – Наставить там побольше ядрометателей…

– Земли Уллатама как раз граничат с Бесплодными землями, – усмехнулся Канхаир. – Замок отделяет от пустыни лишь узкая полоса мёртвого леса. Сухие деревья и кусты, а среди них пробиваются иргины. Скоро они заполонят здесь всё. Проклятый род Уллавина навлёк беды на всю Улламарну. И проклятье не кончится, пока этот род стоит у власти!

Воцарилась гнетущая тишина. Гинта решила, что пора бы высказаться и ей. По одному разу уже выступили все. Кроме неё и Сагарана. Он сидел рядом с ней. Девочка несколько раз обращалась к нему. Он только рассеянно кивал и вряд ли вдумывался в то, что она ему говорила. Вид у него был совершенно безучастный. Гинту уже стали не на шутку пугать эти приступы болезненной отрешённости, которые в последнее время то и дело нападали на её друга. Что с ним творится? И неужели он собирается молча просидеть весь совет?

Юная аттана подняла указательный палец и, увидев обращённые к ней взгляды, встала.

– Уважаемый Канхаир, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Наверное, мы не должны уклоняться от решения той задачи, которая сегодня стоит перед Советом. На сегодня наша задача – защита Улламарны от вторжения непрошеных гостей, а не избрание нового правителя. Тем более что, пока правитель жив, обсуждать этот вопрос несколько рано…

– Не удивлюсь, если на следующий Совет принесут люльку с младенцем и будут слушать, что он там проагукает, – усмехнулся Канхаир. – Всем собравшимся хорошо известно – правителей иногда отстраняют от власти. Причины бывают разные… Например, действия минаттана, имеющие пагубные последствия для его подданных. Или его невменяемость. Все знают – минаттан Акамин безумен. И если он не пускает к себе врачевателей, то нумады-саммины должны любой ценой заставить его…

– Уважаемый Канхаир, – сурово прервал аттана эрг-нумад. – Каждый раз, приходя на Совет, мы клянёмся соблюдать давно установленный порядок. Аттана Гинта выступает с первой речью, и мы должны выслушать её, не перебивая[18]18
  Член Совета мог выступить несколько раз, но основное он должен был сказать в первом выступлении, которое слушалось в полном молчании. Все последующие выступления должны были быть более краткими. и присутствующие уже имели право вставлять свои замечания.


[Закрыть].

– Ничего не надо добиваться любой ценой, – сказала Гинта, глядя Канхаиру в глаза.

Аттан нахмурился и отвёл взгляд.

– Акамин не безумен. Я уже не раз была в Белом замке и говорила с ним. И насколько я знаю, он не совершил ничего дурного. Его дочь Диннара – далеко не единственная жертва служителей зла. До сих пор никто точно не знает, в чём заключается её вина, если она вообще виновата, и никто здесь не имеет права судить её. Легче всего свалить все беды на кого-то одного, тем более, если он мёртв и не может ничего сказать в своё оправдание.

По рядам собравшихся пролетел шёпот, в котором Гинта чутко уловила нотки одобрения. Ей показалось, что даже Сагаран стряхнул оцепенение и слушает её с интересом.

– Люди считают сына Диннары чудовищем, демоном в человеческом обличье, а служанка, которая его нянчила, говорит, что это был ребёнок, который мало чем отличался от других детей. Он отличался от них своей необыкновенной силой, но что тут удивительного? Разве вы не знаете, что он принадлежит к славному роду, который подарил Улламарне немало великих нумадов и искусных колдунов. Разве он не потомок знаменитой Хаманы? Любая сила может служить и добру, и злу. Смотря на что её направить. Если бы этот ребёнок получил должное воспитание, из него мог бы вырасти могущественный нумад, способный защитить вас от многих бед. Самое большое зло совершили люди, которые похитили его. Мы не знаем, к кому он попал и кто воспитал его.

Гинта сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Взгляд её случайно упал на Канхаира и его зятя, аттана Фаюма. Они сидели рядом. И от неё не ускользнуло смятение, лёгкой рябью пробежавшее по их лицам.

Тридцатипятилетний Фаюм, женатый на старшей дочери Канхаира, был обладателем больших земельных угодий на северо-востоке Улламарны. Он очень гордился своим древним родом, известным с незапамятных времён. Гинта слышала, что лет пятьсот тому назад аттаны из этого дома боролись за трон правителя мина. Может, Канхаир старается не столько для себя, сколько для дочери и внуков? Он явно заодно с Фаюмом. И упоминание о людях, похитивших маленького Диннара, смутило обоих.

– Но мы собрались здесь не для того, чтобы разгадывать старые загадки, – продолжала Гинта. – Любая история, даже самая тёмная, имеет своё начало и свой конец. И со временем мы всё узнаем. А сейчас речь идёт прежде всего о защите юго-западной границы Улламарны, то есть границы между пустыней и землями, прилегающими к Уллатаму. Многие считают, что над этим местом тяготеют злые чары и защиту его следует поручить нумадам, но, насколько я знаю, нумадов в Улламарне сейчас можно пересчитать по пальцам. Они, конечно, не откажутся охранять границу, но кто же тогда будет лечить людей и скот, кто поможет гиннурам выращивать урожай и бороться с наступающим бесплодием? В трудные времена соседи должны помогать друг другу. Улламарна и Ингамарна – соседи. Защиту юго-западной границы я беру на себя. В Ингатаме достаточно сильных и смелых молодых воинов, которые маются от безделья. Через два дня отряд в двести человек и двадцать ядрометателей будут возле ворот Уллатама. И мы с Акамином решим, что делать дальше. Я готова выслушать ваши возражения и ответить на ваши вопросы.

– Акамин ещё способен что-то решать? – прозвучал в наступившей тишине насмешливый голос Фаюма. – Ты очень лихо распоряжаешься своими людьми, уважаемая аттана. Может быть, ты намерена присоединить Улламарну к своим будущим владениям?

– Потомки Диннувира никогда не посягали на чужое, – сдержанно ответила Гинта. – И никогда не отказывали в помощи…

– Даже если их об этом не просили, – въедливо заметил Фаюм.

– Уважаемый Фаюм, – сказал Айтавин. – Если бы мы не просили помощи у Ингатама, аттаны Гинты не было бы на сегодняшнем Совете. За последние два цикла Улламарна стала унылым и почти безлюдным краем. Сколько уже разъехалось, но у меня не поворачивается язык винить людей за трусость. Ведь мы, нумады, и сами в растерянности. Люди перестали нам верить. У нас мало учеников, и нумадов становится всё меньше и меньше. Воинов тоже не хватает… Поймите, у нас мало людей! И отказываться от помощи неразумно. Главное – защититься от того зла, что приходит к нам с запада. А рассуждать о власти и безвластии, о своих и чужих владениях сейчас не время. Ты говоришь, у минаттана нет войска, Канхаир. У тебя оно есть. Однако ты не хочешь вести своих людей на юго-западную границу…

– Мы будем стоять севернее. Мои люди боятся чар, и я не вправе…

– Обвинять других в бездействии или дурных намерениях, – закончила за него Гинта. – А также порочить законного правителя.

– Я заметил, уважаемая аттана, – улыбнулся Канхаир, – что ты печёшься не столько о защите границы, сколько о защите минаттана Акамина. Правитель должен доказать своим подданным, что он действительно правитель, а не больной, выживший из ума старик. И если вы не хотите поднять вопрос о власти сегодня, то завтра он может сам встать перед нами. Акамин болен, стар, и у него нет наследников.

– Акамин ещё не выжил из ума, – возразила Гинта. – Самочувствие его улучшается с каждым днём. И вполне может объявиться наследник.

– Демон из пустыни? – расхохотался Фаюм. – Да, скоро он действительно будет здесь править…

– Замолчи! – впервые за весь совет эрг-нумад повысил голос. – Разве ты не знаешь, что вести такие речи опасно?

– Опасность на Улламарну навлекло семя Акамина, – не унимался Фаюм. – И никто не заставит меня думать иначе. Его дочь была злая колдунья, а его внук – демон!

– Однако простые смертные умудрились похитить этого демона, – заметила Гинта, в упор глядя на Фаюма.

И опять по его лицу пробежала тень страха. Канхаир тоже казался настороженным, словно зверь почуявший опасность. Гинта знала: сила нумадов была и остаётся загадкой для большинства. Люди склонны преувеличивать их могущество и часто приписывают им способность проникать в чужие мысли. Эти двое чего-то испугались. И опять именно тогда, когда она заговорила о похищении.

– Все знают, что здесь время от времени появляются пустынные люди, – с напускной невозмутимостью обронил Канхаир. – Всем известно, что они охотятся за детьми. Наверное, они и схватили мальчика. Он же постоянно убегал в пустыню. Теперь уж ничего не поделаешь. Это только лишний раз подтверждает, что у Акамина нет наследника. Ведь марканги приносят похищенных детей в жертву своему богу…

– Никто не знает, что они с ними делают, – сказала Гинта. – И никто не знает, как был похищен ребёнок. Не так уж далеко он убегал. А марканги боятся появляться там, где их могут увидеть. Они предпочитают действовать через посредников. Так что похитить его могли не сами марканги…

– Сын Диннары демон! – злобно выкрикнул Фаюм. – Он сам ушёл в пустыню! Он демон! Я помню его глаза. У людей не бывает таких глаз!

– Уважаемый Фаюм, дед рассказывал мне, что пять циклов назад, когда он был ещё молод, в селении У Большого Ручья родилась девочка с белой кожей, совершенно белыми волосами и светлыми, прозрачными, как вода, глазами. Все были напуганы, её мать обвинили в том, что она вступила в связь с ханном из Нижних Пещер. К счастью, нумады заступились за бедную женщину. Она родила дочь от своего законного мужа. Просто в тканях девочки отсутствовал ингабил. Такое бывает, хотя и очень редко. И у людей, и у животных. Разве ты не видел совершенно белых вунхов? Встречаются даже белые сингалы. Скорее всего, у Диннара избыток ингабила, и потому глаза его так темны.

– Он демон, – проскрежетал Фаюм. – И доказательство этому – то, что творится сейчас в Улламарне.

– Если беседа движется по замкнутому кругу, это значит, что её пора заканчивать, – произнёс Айтавин, вставая. – Мы ждём помощи Ингатама, уважаемая аттана Гинта. Передай почтенному Аххану нашу благодарность. Послав на Совет тебя, он как всегда не ошибся. А мы в очередной раз убедились, что у нас есть добрые друзья и надёжные союзники.

После Совета Гинта отправилась в Белый замок – проведать Акамина и осталась там на ночь. В Ингамарну она решила ехать утром. Старик чувствовал себя неплохо, и его тянуло на разговоры. А Гинту неумолимо клонило в сон. Она даже толком не разглядела комнату, в которую её проводила Мавина, и уснула, едва коснувшись головой подушки. Перед глазами мелькнуло морщинистое лицо служанки, задувающей светильник, вспыхнули и тут же растворились в темноте причудливые узоры на коврах…

Под утро ей приснилось что-то страшное. Она открыла глаза и увидела Акамина.

– Не бойся, – сказал старик, присев на край постели. – Всё уже кончилось. Мой внук вернулся. Завтра он займёт трон в Зале Совета, а я смогу наконец спокойно отдохнуть. Говорили, что он погиб на чужбине, а я не верил. Только это и давало мне силы жить. Я сохранил для своего внука трон, и больше мне желать нечего. Наш славный род не угаснет, потомки Уллавина ещё долго будут у власти, и им многое предстоит совершить. А вот проклятию скоро придёт конец, я это чувствую. Мой народ поддержал меня, Харад и его сторонники бежали из Уллатамы…

– Какой Харад? – удивилась Гинта. И обнаружила, что её собеседник вовсе не Акамин, просто очень на него похож. И одет как-то странно…

– Кто ты? – спросила она.

– Потомок Уллавина, – ответил незнакомец. – Спасибо тебе, аттана Гинта…

Он беззвучно засмеялся и растаял в воздухе, превратившись в слабый луч света.

Гинта проснулась – на этот раз по-настоящему. Сквозь тонкие шторы в комнату пробивался солнечный свет, по узорчатым подушкам скользили голубоватые блики.

За завтраком она спросила Акамина, говорит ли ему что-нибудь имя Харад.

– Конечно, – оживился старик. – Это имя известно всем потомкам Уллавина. Ведь у одного из нас Харад пытался отнять власть. Это очень давняя история. Она относится ещё к периоду могущества западных городов. В древней Уллатаме тогда правил Санамир. Он был болен и стар, а его единственный внук и наследник Аранхат отправился в далёкую северную страну, что лежала за землями валларов, и пропал на много лет. Все считали, что он погиб. А в Уллатаме начались беспорядки – из-за белых колдунов, которые уже давно держали весь город в страхе. Вот тут-то и объявился некий Харад. Он якобы возглавил народ в борьбе с белыми колдунами… Ну, на самом-то деле люди сами восстали против них, Харад просто хотел воспользоваться ситуацией. Но народ, верный потомкам великого Уллавина, поддержал законного правителя. Харад был изгнан из города, а вскоре вернулся наследник. Оказалось, он был в плену у каких-то белых великанов, живших в северных лесах за страной валларов. Молодой Аранхат вступил на престол и правил больше сорока лет. Уллатама при нём процветала. Кстати, его женой была светловолосая дочь воды. Он привёз её с собой из-за гор. Такая вот история.

– По-моему, история повторяется, – сказала Гинта.

– А как же, – улыбнулся старый минаттан. – Можно подумать, люди с тех пор очень изменились…

Собрать отряд в двести человек было нетрудно. Молодые дружинники Ингатама и впрямь соскучились по настоящему делу. Им уже давно надоело делить время между состязаниями, охотой и шашнями с девчонками из окрестных деревень. Даарн, которому очень хотелось отблагодарить аттану за приют, тоже изъявил желание отправиться в Улламарну.

– У меня с этими каменными истуканами свои счёты, – сказал он. – Один из них так меня напугал, что я буду не я, если хотя бы парочку не разобью вдребезги!

– Валлонские воины все такие храбрые? – жеманно поинтересовалась Мина. В последнее время она часто бывала в замке. Якобы приходила проведать свою приятельницу, которая в начале лета нанялась в Ингатам ухаживать за садом.

– Сантарийские девушки так красивы, что перед ними не хотелось бы ударить лицом в грязь, – ответил Даарн, смерив Мину выразительным взглядом.

Гинта посмотрела на покрасневшую не то от смущения, не то от удовольствия подружку и вдруг заметила, какая она стала хорошенькая. И одевается совсем как взрослая. И даже подкрашивается. На Мине была кокетливая узкая юбочка с разрезами по бокам, открывающими уже изрядно округлившиеся бёдра. Из короткой жилетки вызывающе торчали маленькие крепкие грудки.

Загадочно улыбаясь, Мина сообщила подруге, что полтора тигма назад отдала свою первую кровь Гине.

– Теперь хоть мать с отцом перестали гонять от наших ворот парней. И не ругаются, когда я поздно прихожу домой. Да я могу и вообще не ночевать дома.

Гинте, которая больше года прожила в лесу одна, такие проявления самостоятельности казались просто смешными. Она не стала спрашивать Мину, успела ли та обзавестись другом. Судя по всему, ещё не успела. Иначе обязательно бы похвасталась.

Перед сном Гинта долго рассматривала себя в зеркало. Ни груди, ни бёдер – как мальчишка. «У тебя чудесные ножки, – обычно успокаивала её Таома. – Такие стройные и длинные. И очень изящная стопа. Мужчины всегда смотрят на ноги, поверь мне…»

Гинта состроила презрительную гримасу и отошла от окна. Нашла о чём думать! В конце концов, она не какая-нибудь деревенская девчонка, у которой только парни на уме. Она уже наравне с бородатыми старцами выступает на Совете, а правитель Улламарны ждёт её завтра с подмогой. Она пока не заняла трон в Круглом Зале, но её воины уже готовы идти за ней куда угодно. Наверное, они верят, что с ней им не страшны никакие злые чары. Эта мысль уже в который раз пробудила в душе юной аттаны тревогу. Она отвечала за своих людей. Ведь она вела их в небезопасное место.

– Боюсь, не все в Ингамарне одобрят твоё решение, – сказал ей после ужина дед. – А если что-нибудь случится, как ты будешь смотреть в глаза матерям этих парней?

– Так же, как смотрели другие правители, которые вели свои войска на войну, – спокойно ответила Гинта. – Матери этих парней, как и все остальные мои подданные, должны знать: если мы не защитим границу с пустыней, страшные гости могут пожаловать и сюда. Двое из них уже дошли до Ингамарны.

Ещё двоих отряд Гинты встретил по дороге в Улламарну. Они явно прошли через юго-западную границу, которая до сих пор не охранялась. Первого гостя – гигантского мангура из серого турма – заметили издали и лихо расстреляли тремя метко пущенными ядрами. А вот второй – красивый черноглазый юноша из золотисто-жёлтого хальциона – был высотой с обыкновенного человека, и когда он показался из-за кустов, не сразу поняли, что это изваяние. Оно схватило одного из воинов за плащ, и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не подоспел нумад-аркан Гайяр. Несколько ингамарнских нумадов и почти все мангарты из школы Аххана пожелали отправиться на границу вместе с отрядом.

– Я таких статуй никогда не видел, – признался Даарн. – До чего здорово сделано. И как он красив, этот юноша…

– Да, этот мастер любит себя изображать, – нахмурилась Гинта.

Акамин сам встретил их у ворот Уллатама. Ворота починили, а минаттан выглядел довольно бодро.

– Ты должен чаще бывать на людях, – сказала Гинта старику, оставшись с ним наедине. – Пожалуйста, дай им понять, что ты их правитель. Иначе на следующем Совете может встать вопрос о выборах нового минаттана. Сонное царство очнулось от спячки. Если ты надеешься дождаться внука, то постарайся сохранить для него трон.

– Дитя, я стар, и мои надежды тают, как и мои силы.

– Я позабочусь о твоём здоровье.

– Ты уже многое можешь, внучка Аххана, но даже тебе не стоит тягаться с владыкой Нижних Пещер.

– У Ханнума хватает подданных, – улыбнулась Гинта. – Ты крепкой породы, Акамин. Горе может подкосить кого угодно, но я чувствую в тебе скрытую силу, и она будет питать тебя ещё не меньше цикла. Ты не должен терять надежду. Жалкие люди, которые сейчас рвутся к власти, не способны избавить эту землю от бед. А твой род дал Сантаре немало мудрых правителей и знаменитых нумадов. Дал и даст ещё.

– Но если он вернётся… Как его примут люди? Его всегда все боялись, даже я. Его считали демоном…

– Я знаю. Его с детства окружали страх и злоба. Его никто не любил, кроме чёрного вунха. И если он всё-таки стал слугою тьмы, то кто этому виной, Акамин?

Старик ничего не ответил, только грустно покачал головой.

– Мне кажется, он жив, – сказала Гинта. – Я не знаю, почему, но я знаю – он должен вернуться, и от этого многое зависит. Моя нафф лишь недавно вырвалась из забытья. Я ещё не всё понимаю, но… Если я что-то чувствую, то это неспроста. Не жди спокойной жизни, Акамин. На твоём веку ещё много чего произойдёт.

– Хотелось бы верить, – вздохнул старый минаттан и улыбнулся, прислушиваясь к взрывам юношеского смеха.

Отряд Гинты обедал в главном зале. Слуги, отвыкшие от такого количества гостей, сбились с ног, но их лица сияли радостью. Неужели в этот мрачный замок вернулась жизнь?

Сразу после обеда отряд двинулся на границу.

– Так это и есть те самые цветы? – Даарн с опасливым любопытством потрогал бутон иргина. – А они не высосут из нас кровь?

– Не высосут, – успокоила его Гинта. – Это сказки, которые дети любят рассказывать по вечерам, когда стемнеет. Про Улламарну ходят всякие слухи, а по-моему, здесь не так опасно, как в лесах Ингамарны. Зверья мало, кусачих тварей тоже. А статуи… Главное – не подпускать их близко. Через пару дней сюда ещё подвезут ядрометателей. В кузнице Сумара сейчас льют ядра, их тоже скоро доставят…

– Послушай, а на какое расстояние можно пускать ядра из этих штуковин? Неужели только на сто пятьдесят каптов? Не обижайся, у вас тут много всяких чудес, но оружие… Вот если сделать пушку, можно будет подбивать этих истуканов на расстоянии восьмисот каптов. Это примерно то же, что ядрометатель, только стреляет дальше. И точнее. У неё есть прицельное устройство. Пушка – это не сложнее кесты, просто больше. Я ещё в школе сделал маленькую модель. Наставник говорил, что из меня бы получился хороший техник, но у меня же не было денег на школу второй ступени.

– Если ты сделал маленькую, то почему бы тебе не попытаться сделать большую?

– И правда! Только надо кое с кем поговорить. С кузнецом, например…

Даарн целый день рисовал какие-то чертежи. Сперва на песке, потом аккуратно перенёс рисунок на гладкую доску и в сопровождении двух воинов поехал в кузницу Сумара.

Первая пушка была изготовлена через десять дней. Даарн охотно обучал своих товарищей пользоваться новым для них оружием. А уже через день пришлось опробовать его на деле. После небольшой передышки каменные гости двинулись на Сантару косяком. Среди них были громадины высотой до шести каптов. Все дружно признали, что без нового оружия пришлось бы туго. Вскоре чуть ли не все кузнецы Улламарны и Ингамарны временно перешли на изготовление пушек, а имя Даарн теперь произносили почти с таким же уважением, как и имена нумадов.

– Я вам просто удивляюсь, – говорил молодой валлон. – Вы умеете такое, что нам и не снилось, и… И в то же время не умеете делать такие простые вещи!

– Наверное, и мы можем сказать о вас то же самое, – засмеялась Гинта. – Наши нумады-арканы умеют передвигать большие тяжести и останавливать огромные статуи – ты сам видел, но этих чудовищ столько, что на всех бы нумадов не хватило. А теперь получается, что Гайру, Такину, Сааму и Вахару здесь просто больше нечего делать.

– По-моему, им тоже понравилось стрелять из пушки, – лукаво заметил Даарн. – Как дети с новой игрушкой… А знаешь, в Валлондорне в школах второй ступени уже немало ваших. Даже стали поговаривать, что вы к наукам способны не меньше, чем к колдовству. Раньше считали, что знания – это не для вас. А потом пошли смешанные браки, и валлонские отцы не захотели, чтобы их детей держали за неполноценных. Полукровки из богатых семей стали поступать в школы второй ступени. А теперь в Среднем городе уже и чистокровные сантарийцы есть. Я вот что думаю… Ваши нумады – великие люди, а уж по части лечения, так тут с ними никто не сравнится, но…

Даарн замолчал, подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть собеседницу.

– Но существуют вещи, на которые им совсем необязательно тратить свою силу, – закончила за него Гинта. – Честно говоря, я тоже иногда об этом думала. Я ведь кое что знаю о Валлондорне. Там живёт один мой родственник, Таввин. Он иногда бывает в Ингатаме. Он рассказывал, что валлоны при строительстве используют такие движущиеся штуковины, которыми может управлять, не сходя с места, любой человек, и научиться этому не очень трудно. Если бы у нас было такое, это бы здорово облегчило работу и строителям, и нумадам-арканам.

– Нумады могли бы вообще не заниматься этим…

– Нет, – покачала головой Гинта. – Своей силой они не только двигают каменные блоки и брёвна, но и скрепляют их – лучше всяких гвоздей и растворов. Понимаешь, они чувствуют материал, и материал их слушается. Поэтому арканов часто приглашают, даже если строят небольшие дома и не надо ворочать тяжёлые блоки. То, что построено при участии арканов, крепче и надёжней. Во всяком случае, при землетрясениях такие постройки рушатся в последнюю очередь. Полтора больших цикла назад, когда валлоны пришли в Сантару, было землетрясение. Не очень сильное. Пострадали только селения недалеко от гор, и знаешь… Ни одни дом, к которому приложил руку аркан, не рухнул. И потом, у нас во время строительных работ не бывает смертей и увечий. И это тоже благодаря арканам.

– Но если вдруг сорвётся плита…

– У нас такого не бывает. Нумад-аркан закрывает всему, что поднято, доступ вниз. Но если даже что-то начнёт падать, то очень медленно.

– Здорово… Вот бы соединить искусство ваших нумадов с нашей наукой. И чего мы всё грызёмся?

– Хвала богам, мы с тобой не грызёмся и не собираемся. Я как раз подумала о том, что неплохо было бы соединить мои знания с твоими. Обучи меня вашему письму.

– С удовольствием. А зачем тебе? Говорить ты по-нашему умеешь… Ты хочешь прочесть наши священные книги? Они продаются около храма в Мандаваре, совсем недорого…

– Я хочу прочесть знаки древнего письма. Быть может, ваши буквы на них похожи. Они же у вас очень просты и незатейливы, не то что нынешнее сантарийское письмо.

– О, ваше письмо – просто чудо! Ещё говорят – у сантарийцев нет письменности… Я тут всё бродил по Ингатаму и читал на стенах. Это же книги и картины одновременно! Я многое понял правильно. А одну историю… Я прочёл её и рассказал Гану. Он долго хохотал, потом прочёл её так, как надо. По его мнению. Нас услышал один из этих юношей… Мангартов. Забыл его имя. Он сказал, что мы оба правы. Чудно у вас. Я всю жизнь только и слышал: надо занимать определённую позицию…

– Занимать что?

– Не знаю, как это сказать по-сантарийски… В общем, я всегда считал, что на один вопрос может быть только один правильный ответ. И он давно известен, и оспаривать его нельзя. Я и не знал, что мне будет так хорошо в чужом племени. Я могу говорить всё, что думаю, даже если я думаю не так, как другие, и никто не назовёт меня за это лгуном или дураком. И никто не заподозрит, будто я решил что-то там опорочить… Или не верю в мудрость высших.

– Даарн, ты говоришь, что на стенных росписях и коврах многое понял правильно? Наверное, ты тоже хорошо видишь эту связь…

– Какую?

– Ну… Ты ведь заметил, что наши знаки похожи на то, что они изображают – на людей, на предметы, на звуки…

– Да! У вас – да, а наши буквы очень просты.

– И древние знаки просты, но они часто тоже на что-то похожи. Говорят, сначала они были рисунками. Напиши мне все ваши буквы, Даарн.

– Так ты говоришь, эта буква, , обозначает [л]? – спросила Гинта, когда юноша написал и прочёл ей валлонский алфавит.

– Да. А что?

Гинта внимательно смотрела на незатейливую закорючку, напоминающую ей один из знаков, которые она недавно увидела в улламарнском святилище Двух Богов. Он должен символизировать материю, но Гинта не могла понять, какое слово соответствует этому таинственному знаку. Материя – гинн. Это слово начинается со знака

.

Валлонский знак походил на нижний из тех, что были на стене святилища. На отражение в воде, если можно так выразиться.

А что если поставить зеркало сбоку? Ведь принцип отражения использовали по-всякому. Писали и столбиком, и в строчку. Получится

Опять отражение похоже на валлонскую букву

, обозначающую [л].

Из разговора с Даарном Гинта выяснила, что большинство слов, начинающихся с [л], связано с водой. Лайн – «вода», линд – «дождь», линни – «течь, литься», линла – «капля», лирни – «брызгать, бежать маленькой струйкой», лирн – «струйка», лан – «озеро», лайва – «лужа»…

– А есть слова на [л] со значением «земля, материя» или что-нибудь вроде этого? – спросила Гинта.

– Есть, – подумав, ответил молодой валлон. – Линга. Так называют материал. Любой… Ну, не совсем любой, а… Это старое слово. Сейчас его употребляют в основном ваятели, резчики там всякие, строители. Когда принимают заказ, сразу оговаривают, какая линга на него пойдёт – дерево, камень, глина…

– Линга, линга… Похоже на лигин. Линга – лигин…

– Что такое лигин? – поинтересовался Даарн.

– Лигин – это лучшая глина. Её добывают в реках, у самых берегов. С виду это просто вязкая грязь – серая, коричневая, желтоватая, иногда почти белая. Её подсушивают, потом снова смешивают с водой и лепят.

– Лигин, линга… – повторила Гинта. – Лигин – это смесь с водой. А то, что связано с водой, начинается на [л]. Лигин, линга… Материя и вода… Тут что-то есть.

Даарн смотрел на неё с удивлением, но спрашивать ничего не стал.