Текст книги "Северный пес"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Темноволосый Андрес подскочил к упавшему Псу и, наклонившись, занес руку для нового удара.

– Нет! – остановил его Хаген и, приблизив губы к самому уху своей пленницы, шепнул: – Джули, во имя нашей былой дружбы прошу – уходи. Тебе не нужно это видеть.

– Видеть что? – вовсе не дружелюбно спросила Джулия. – Как вы будете его убивать?..

– Не вынуждай меня обойтись с тобой более грубо, чем ты заслуживаешь, – предупредил Хаген.

– Иди ты к Безымянному!

Хаген не стал ее уговаривать, крикнул своим товарищам, чтобы они дали ему веревку или ремень. Через минуту Джулию разоружили и со связанными ремнем руками силой усадили в уголок рядом с коптящим фонарем. Ноги ее оставались свободными, но далеко ли убежишь со скрученными руками? Джулия бессильно скрипела зубами и пыталась сообразить, что же ей теперь делать.

Тем временем, Пес зашевелился. Меч у него уже забрали, пока Хаген и Андрес возились с Джулией; теперь Харальд подошел к нему, присел рядом на корточки и приподнял его голову от земли, ухватившись за отросшие спутанные волосы на затылке.

– Говорили тебе по-хорошему – брось оружие, – укоризненно и почти миролюбиво произнес Харальд, но даже при тусклом и коптящем свете фонаря было видно, что лицо его перекосилось от злобы. – Теперь ответишь за смерть Тина по полной программе. И виселицы не избежишь.

В ответ Пес прохрипел что-то невнятное, напрягся и дернулся в сторону, пытаясь высвободиться. Удар свалил его с ног, но вовсе не лишил способности действовать. Впрочем, Харальд, дорвавшийся до возможности почесать кулаки, держал крепко; резкий рывок Пса разозлил его пуще прежнего, и он, отпустив волосы, вскочил и молча ударил наинца ногой под ребра. Тот скорчился на земле, одновременно пытаясь вздохнуть и подтянуть колени к груди.

– Песий потрох, – зло пробормотал Харальд и ударил еще раз, не слишком заботясь о том, куда бьет, и напрочь забыв принцип поединков среди своих: "лежачего не бить". Товарищи его не замедлили присоединиться к нему, среди них и Хаген.

Это было уже слишком.

Пес молчал, то ли потерял сознание, то ли сказывалась его нечеловеческая способность переносить боль. Забьют насмерть, так и не выжав из него ни звука, с ужасом подумала Джулия, и, сорвавшись с места, в два шага оказалась рядом с наинцем, упала на колени, рискуя сама оказаться в роли мишени. И получила-таки чувствительный удар в бедро: не так-то просто остановиться, замахнувшись. От боли на глаза навернулись слезы, но она смогла выдавить несколько ругательств.

– Безымянный вас побери! Бить безоружного!.. Слабо выйти с ним один на один, недоноски?..

– Этот сукин сын ничего другого не заслуживает, – огрызнулся Хаген, бесцеремонно подхватывая ее подмышки, чтобы оттащить в сторону. – Сиди тут, Джули, и не прыгай, а то придется связать тебе и ноги тоже.

– У тебя хорошо получается справляться с теми, кто не может дать сдачи, – Джулия понимала, что звучит это по-детски, но понимала так же, что любые слова никакой роли сейчас не играют, Хаген их просто не слышит.

Ее усадили на прежнем месте, и жестокая забава продолжалась. Правда, недолго. Когда Пес перестал вздрагивать под сыпавшимися на него ударами, к нему резко потеряли интерес.

– Запрем его в сарае, – предложил Хаген. – До утра. Пусть полежит, подумает. Парень давно в карцере не бывал. А командир пусть решает, что с ним делать. За убийство своего же виселица полагается.

А ведь Хаген прав, подумала Джулия. Когда Изола узнает, что Пес во время драки убил одного из солдат, он не будет долго выяснять обстоятельства и узнавать, произошло ли это во время самообороны или нет. Крепкий сук, веревка – вот и весь разговор, весь закон военного времени. И свидетельские показания ничего не дадут. Вот если бы Пес не действовал так безрассудно, если бы все остались живы, тогда не поздоровилось бы Хагену и компании. Но наинец первым поднял оружие, Безымянный бы его побрал! И почему мужчины так часто теряют способность думать головой?..

С рук Джулии бесцеремонно сдернули ремень, который, вместо того, чтобы вернуться к хозяину, послужил иной цели. Им связали ноги бесчувственному Псу. Джулия хотела подойти, чтобы узнать, насколько плохо он себя чувствует, но ей не позволили, оттолкнули сильно и грубо. Она видела лишь темные пятна крови на истоптанном снегу.

Сараюшки вокруг, как видно, стояли покинутые хозяевами; ни на одном из них не было замка, лишь один запирался с помощью засова. Вот в него-то и оттащили Пса, бросили на пол и, определив к нему в соседи труп Тина, заложили дверь здоровенным бруском дерева. Джулия наблюдала за всеми этими действиями, закусив губу почти до крови. Способа вмешаться она пока что не видела, хотя очень хотелось.

– Пойдем, Джули, – сказал подошедший неслышно Хаген и попытался взять ее за локоть, но она отпрянула. – Пойдем, здесь больше нечего делать.

– Убери лапы, ублюдок, – зло отозвалась Джулия, окинув его ненавидящим взглядом. На одежде его она заметила несколько пятнышек крови, казавшихся почти черными сейчас.

Ее все-таки увели почти силой, ухватив с двух сторон под локти. Со стороны они, возможно, выглядели как подвыпившие гуляки, провожающие до дома захмелевшего товарища. Впрочем, смотреть на них было некому. Вечер превратился в ночь, и все приличные люди давно уже лежали в своих кроватях.

– Холодно, – заметил Адрес. – Сейчас горячего винца бы выпить – самое оно!

– Так в чем же дело? – подхватил его приятель, Талек, тоже из молодых, да ранний. – Уж чего-чего, а кабаков в этом тухлом городишке хватает! Хаген! Что скажешь?

– Скажу, что идея неплоха, – отозвался Хаген довольно хмуро. – Холод собачий, да и помянуть дружищу Тина надо бы. Пойдем, Джули, с нами, выпьем.

– Что-то не хочется мне с вами пить, – с холодной яростью сказала Джулия. – Устраивайтесь без меня.

– Как же так?.. А куда пойдешь ты этой холодной ночью? Одна? Сегодня ведь некому будет согревать тебе постель, – и Хаген, жутко довольный собой, расхохотался.

Вместо того, чтобы рассердиться, Джулия почувствовала только усталость и печаль. Еще год назад Хаген был милым, дружелюбно настроенным парнем, готовым растерзать любого, кто позволит себе неуважительное высказывание в адрес Джулии. Что же с ним случилось? Неужели появление «конкурента» так его изменило? Неужели он все-таки ревнует, и то, что казалось Джулии снисходительно-братской дружбой, на самом деле было нечто совсем иное?

– Нет, правда, Джули, чем тебе маяться одной, посиди лучше с нами, – Хаген очень быстро стал серьезным. – Ты так давно не удостаивала нас своего общества…

– Значит, вы должны были уже привыкнуть. Отпустите, я пойду в казармы.

Разумеется, никуда ее не отпустили; и довольно скоро Джулия оказалась в трактире, расположенном недалеко от центра. Несмотря на поздний час, она увидела в зале около десятка своих товарищей по оружию, все уже были изрядно навеселе. Ее конвоиры не замедлили присоединиться к веселой компании, прихватив с собой Джулию, конечно.

Пить ей совершенно не хотелось, а хотелось остаться одной и подумать, как выручить Пса. Поэтому она нетерпеливо дожидалась момента, когда ей можно будет ускользнуть незаметно и вернуться в бараки. Яснее ясного, что утра наинцу дожидаться нельзя, ибо вслед за восходом солнца почти наверняка последует его смерть, а значит… значит, ему нужно уезжать. Только бы он был в состоянии усидеть в седле!

За свою мрачную и задумчивую физиономию Джулия услышала немало упреков вроде: "ах, ты нас не уважаешь, пить с нами не хочешь!", но она пропустила все мимо ушей. Конечно же, у нее долго и нудно выспрашивали, что случилось. Она ждала, что Хаген или кто-нибудь из его приятелей вот-вот расскажет про сегодняшний безобразный прецедент, но все трое молчали.

К счастью, довольно скоро от нее отстали, а потом и вовсе перестали обращать внимание. Тогда она тихонько выскользнула из-за стола и улизнула на улицу. Почти бегом направилась к баракам, по пути пытаясь составить план дальнейших действий.

План не составлялся. Оказавшись на месте, Джулия решила махнуть на него рукой, и действовать по обстоятельствам.

Казармы в этот поздний час стояли полупустыми, темными и тихими. Немногочисленные обитатели, – те, которые не разбрелись по городу, – спали мирным сном; Джулия, чтобы никого не разбудить, двигалась почти на цыпочках.

Здесь она, как и остальные десятники, жила вместе со всеми солдатами, отдельной комнаты у нее не имелось. Не зажигая свет, она нашла свою постель и вытащила из-под нее сумку. Еще около минуты ушло на то, чтобы кинуть в нее вещи, которые Джулия доставала ранее для каких-либо целей.

Ее сумка была довольно тощей, сумка же Пса, брошенная прямо на его койку поверх одеяла, была вообще почти пуста. Джулия пошарила в темноте в поисках каких-нибудь вещей, ничего не нашла. На более тщательные поиски времени не оставалось, а жаль: денег у Джулии было немного, а где хранил свои Пес (если они у него, конечно, были), она не знала. Ну что ж, придется выкручиваться.

Перекинув через плечо две сумки и прихватив фонарь (который пока не стала зажигать, чтобы никого не разбудить), она быстро и тихо направилась в конюшни. Седлать в темноте, зимней ночью коней – удовольствие ниже среднего, и Джулия успела проклясть все, прежде чем закончила. Она отнюдь не была спокойна, а пятнистый жеребец Пса заставлял ее нервничать еще больше. Северянин, сам не отличающийся спокойным нравом, и коней умудрялся подбирать себе под стать. Все его жеребцы были звери, а не кони. Пятнистый не стал исключением, к нему опасались приближаться самые отпетые головорезы в отряде, ибо он запросто мог укусить или лягнуть копытом ни за что. Настоящий псих, как и его хозяин. Джулия, сняв со стены седло, приближалась к нему с большой тревогой, каждую секунду ожидая, что вот-вот мощный удар копытом швырнет ее через всю конюшню. Как ни странно, ничего не произошло. Пятнистый позволил подойти к себе и даже стоял спокойно, пока Джулия его седлала, и только косил на нее бешеным темным глазом. То ли настроение у него было мирное, то ли понял зверюга, что у хозяина неприятности и нужна помощь.

Если бы Джулию кто-нибудь остановил в тот момент и спросил, куда она направляется, едва ли она сумела бы дать внятный ответ. В самом деле, спешно убегать из казарм – в полном боевом облачении, с вещами, верхом, да еще ведя в поводу чужую лошадь! Это должно было выглядеть, по меньшей мере, подозрительно. К счастью, никто Джулию не остановил, и она без помех добралась до места происшествия.

Пятачок на окраине города, окруженный сараюшками, выглядел тихо и мирно. Пока Джулия добиралась дотуда, пошел снег, который успел припорошить остывшие уже лужицы крови и скрыть следы человеческих ног, и теперь площадка казалась почти девственно чистой. Спешившись, Джулия поспешно привязала обеих лошадей к чахлому деревцу на краю пятачка, и устремилась к сараю, в котором, как она запомнила, заперли Пса. С собой она прихватила зажженный уже фонарь, потому что в темноте не ориентировалась.

– Грэм! – позвала она тихо, прильнув к дощатой двери. – Грэм! Слышишь меня?..

Ответа не последовало, ей лишь показался какой-то шорох за дверью. Почему он молчит? Все еще без сознания? Или… Боясь даже продолжить мысль, снедаемая тревогой, Джулия позвала еще раз, погромче. Она уже взялась за засов, и тут только услышала в ответ тихое и хриплое:

– Это ты, Джулии?..

Голос Пса звучал совсем как обычно, ну разве что капельку напряженно. Наверное, не все так плохо, подумала Джулия, мгновенно воспрянув духом, и ответила:

– Нет, это Рондра пришла к тебе. Я, конечно же, кто ж еще.

Она ожидала, что он обрадуется, но вместо радости последовал мрачный вопрос:

– И что ты собираешься делать?

– Разумеется, вытаскивать тебя.

– А дальше что?..

– Грэм, ради богов, подожди две минуты, я сейчас отопру дверь, и мы поговорим нормально!

Пес замолк. Джулия еще минуту боролась с тяжелым и толстым брусом, который не желал выходить из железных пазух; сидел в них так плотно, будто Хаген загонял его туда молотом. Она ободрала до крови руки, пытаясь выковырнуть его, но наконец добилась своего. Подхватила с земли фонарь, распахнула дверь и вошла внутрь сарая.

Ей уже приходилось видеть Пса в не лучшие его минуты; ведь она вытаскивала его из темницы, а хуже он выглядеть уже не мог. Точнее, она так думала, пока не увидела наинца, на лицо которого косо лег отблеск света от фонаря. Теперь оно не походило на маску разъяренного божества. Залитое кровью, распухшее, с затекшим глазом и разбитыми губами, оно было попросту страшно. Картину завершали растрепавшиеся, измазанные в крови волосы. Джулия невольно охнула.

– Красавчик, да? – иронично спросил Пес, заметив, вероятно, как она переменилась в лице. Говорил он слегка невнятно.

– Угу, хорош, – в тон ему отозвалась Джулия, стараясь сохранить хладнокровие. – Дай, я разрежу ремни.

Пес оттолкнулся от стены и повернулся к Джулии спиной, подставив руки. При этом он зашипел сквозь зубы и выругался.

Заточке кинжала Джулии завидовала половина отряда; в два движения путы наинца были срезаны и бессильными полосами упали на утоптанный земляной пол. Пес тут же принялся яростно растирать запястья, а Джулия тем временем освободила ему ноги.

– Ну так что дальше, Джули?.. Зачем все это? Как ты думаешь, далеко я смогу уйти в таком виде? И подумала ты, что с тобой сделают приятели, когда узнают о твоих ночных похождениях? А…

– Во-первых, – прервала его Джулия, – я привела лошадей. Идти пешком тебе не придется. Вот, кстати, твои вещи – все, какие я смогла найти. Меч, извини, не принесла. Должно быть, он у Хагена. Во-вторых, ничего со мной не сделают… я еду с тобой.

– Что?.. – Пес резко повернулся к ней, позабыв о боли. – Куда ты собралась ехать?! О чем ты вообще говоришь?.. Мне все равно: если я останусь, не избежать виселицы, но ты… Это дезертирство.

– Угу, – сказала Джулия как можно более беззаботно. – Я знаю.

– Знаешь? И собралась уезжать? С ума сошла?! А знаешь, что делают с дезертирами?

– Знаю. Вешают. Не надо говорить со мной как с ребенком, я все знаю и все понимаю. Я вполне отдаю себе отчет в своих поступках.

С минуту Пес пристально ее разглядывал. Джулия занервничала. Взгляд его вынести было непросто, особенно сейчас, когда один глаз почти полностью скрыл багровый отек. Потом он убежденно произнес:

– Рехнулась. Точно – рехнулась. Тебе-то зачем это надо?…

Джулия хотела сказать, что боится за него; что ее пугает одна лишь мысль о том, что он уедет в одиночестве, искореженный и окровавленный, в холод и тьму… что она больше никогда не увидит его, и он не дернет ее за локон, не проведет, словно невзначай, по щеке шершавыми пальцами… Но посмотрела в его лицо-маску и сказала только:

– Ты же опять найдешь на свою шею неприятностей. Кто тебя тогда будет выручать?

– Ох и дура, – прокомментировал Пес, но отговаривать больше не стал. – Говоришь, коней привела? Где они?

Не дожидаясь ответа, он стал подниматься, и сразу стало ясно, что избили его серьезно. Джулия, увидев, как после первой попытки он оседает на землю, едва удержалась от порыва подойти и подхватить его под руки, помочь встать. Едва ли он принял бы с благодарностью помощь, скорее, обругал бы.

Со второго раза Пес сумел подняться, придерживаясь за стену – так он вставал первый раз в Северной, после подземелий. Впрочем, сейчас, оказавшись на ногах, он держался на них довольно уверено, и даже сделал несколько шагов, правда, медленно и аккуратно. Но на пятом или шестом шаге вдруг резко согнулся, с шумом втянув воздух сквозь зубы. Джулия бросилась к нему:

– Что случилось?..

Он отстранил ее, медленно выпрямился.

– Не паникуй, Джули, я в порядке. Все цело, ничего не поломали. Кажется. Я дойду сам, и ехать смогу.

– Сможешь? – с тревогой и сомнением переспросила Джулия.

– Смогу. Правда, кто-то неплохо заехал мне по… – он оборвал себя, исподлобья взглянул на нее. – Пойдем же.

Они вышли на улицу; Джулия с волнением поглядывала на Пса. Он хромал сильнее обычного и вообще шел с явным трудом, хотя и хорохорился. Впрочем, удивительно уже то, что он вообще мог идти. Интересно, на чем же он держался, не иначе как на своем знаменитом упрямстве.

Пятнистый жеребец тихо зафыркал, почуяв хозяина. Пес молча подошел к нему, обхватил руками морду, постоял так минуту, закрыв глаза. Джулия молча наблюдала. Похоже, наинец обрадовался жеребцу больше, чем ей.

Он запрыгнул в седло, не сдержав стон, сверху вниз посмотрел на Джулию. Конь его нетерпеливо затанцевал на месте.

– Ты решила все-таки остаться?

– Даже не мечтай. Я еду.

– Тогда поторопись. До рассвета у нас осталось часа четыре, не больше, а нам нужно как можно дальше убраться из этого поганого городишки.

И хорошо бы еще убраться из королевства, подумала Джулия, но вслух ничего не сказала. У нее не было никаких идей, куда ехать, а поэтому она пока держала язык за зубами. До часа, когда они покинут город и начнут обсуждать, куда направить стопы свои.

Направление движения долго выбирать не пришлось. Не слишком далеко на севере проходила граница с Наи, и решили двигать туда. Там, по крайней мере, можно было не опасаться, что власти выдадут их как военных преступников: королевство уже несколько десятилетий соблюдало нейтралитет, и не лезло ни в какие войны, равно как и в разборки соседних королей со своими преступниками. В остальном же, Наи было не лучшим местом, чтобы затеряться. По крайней мере, для Пса – он уверял, что его знала там чуть ли не каждая собака. Правда, на родине в последний раз он был лет семь назад, его могли уже и подзабыть.

Первые дни путешествия оказались невероятно трудными. Ехать быстро Пес не мог, он вообще с трудом держался в седле. Джулия видела, как он стискивает зубы, но все же ему не всегда удавалось задавить стон. Каждый этот стон острым кинжалом входил Джулии прямо в сердце, но она молчала, ибо знала – сочувствия Пес не примет.

Они старались не показываться на дорогах, но ехать по зимнему лесу – удовольствие небольшое. Вглубь они забраться не рискнули, опасаясь не столько оголодавших волков, сколько морозов, особенно сильных в это время года здесь, на севере. Джулии не улыбалось замерзнуть насмерть, а однажды ночью именно это с ними чуть было не случилось: заехать переночевать в придорожный трактир они не решились, и пришлось устраиваться прямо в снегу. После такой экстремальной ночевки Пес заявил, что пусть лучше его схватят в трактире, чем он позволит Джулии умереть в снегу. Джулия придерживалась другой точки зрения, но наинец просто не стал ее слушать. Похоже, о том, что виселица грозит и ей тоже, он забыл напрочь.

Оклемался от побоев он довольно быстро, и никогда не заговаривал об этом происшествии. Джулия размышляла про себя, сделал ли он из прецедента какие-нибудь выводы, и в конце концов решила, что вряд ли. Предоставься Псу еще один шанс вернуться в отряд, он вел бы себя точно так же, и в результате пришел бы к тому же. Люди, подобные ему, неисправимы.

Когда стало возможным думать о чем-либо, кроме состояния Пса, перед беглецами во весь рост встал вопрос денег. Их оставалось не слишком много, а жить на что-то было нужно. Следовало бы задуматься о том, чтобы наняться на работу.

Джулия, памятуя рассказы Пса о том, что раньше он был наемным охранником, поинтересовалась, не осталось ли у него в Наи связей. Он только молчаливо покачал головой.

– Не может быть, чтобы ничего-ничего не осталось, – настаивала Джулия. – Ты же говорил, тебя все знают.

– Заюудь, – сумрачно возразил он. – Считай, что я впервые в этой стране.

Странно, подумала Джулия, опять он что-то темнит. Впрочем, он же должен понимать, что без связей им почти ничего не светит. Кто же возьмет на работу странную пару, которая ничего внятного про себя рассказать не может?.. Да еще когда у одного в этой паре даже нет оружия?

Но судьба, похоже, смилостивилась над ними. В следующие два месяца удалось получить несколько контрактов, коротких и не очень денежных, но принесших некоторую известность в соответствующих кругах. Джулия уже потирала руки в предвкушении выгодного длительного контракта, а Пес вдруг заявил, что нечего дальше торчать в одном и том же городе, и нужно двигать на север. Джулия не видела в этом необходимости, и потому попыталась спорить. Пес же заявил:

– Если хочешь, можешь оставаться. Я уеду, с тобой или один…

Что случилось, почему вдруг он так сорвался, Джулия не узнала. Но оставаться одна она не собиралась, и последовала за Псом дальше на север, стараясь понять, что с ним происходит. Он как будто не мог найти себе места, и вспышки агрессии сменялись апатией с пугающей быстротой. Он даже осунулся, что казалось странным при той спокойной жизни, что он вел.

Внутри Джулии, тем временем, росло ощущение, что скоро их с Псом пути разойдутся. Никаких предпосылок к тому не было, но время, отпущенное им на двоих, подходило к концу. Предчувствуя это, Джулия задумалась об отношениях, связывающих их, и о том, чего она хочет от этих отношений. Ясно как день, что в той форме, в которой они существуют сейчас – наполовину деловые партнеры, наполовину любовники, – долго они уже не продлятся. Их следовало или прекращать, или развивать… Но развивать – как?.. Не задумываться же о замужестве. Постель постелью и партнерство партнерством, но на роль мужа Пес никак не годился. Джулия даже не могла представить его себе в подобном качестве. Связать с ним свою жизнь могла решиться только очень самоотверженная и очень сильно любящая женщина. К таковым Джулия себя не причисляла. С другой стороны, навсегда попрощаться с человеком, который занимал в жизни изрядное место, – такое тоже не могло пройти безболезненно. Вот если хотя бы оставить что-нибудь на память…

А что может лучше всего напомнить о человеке?.. Другой человек, связанный с ним кровью, родственными узами. Плоть от плоти его.

Вот так Джулия и стала думать о том, чтобы родить от Пса ребенка. К тому же, говорила она себе, не будет ребенка сейчас – скорее всего, не будет уже никогда. Тридцать лет, как-никак.

О своем намерении Джулия не сказала никому, в том числе и Псу. Она не знала, как он отреагирует на подобное известие. Вдруг сбежит сразу, как только узнает? Некоторые мужчины почему-то боятся нести ответственность за рождение новой жизни. Непохоже, что Пес может испугаться ответственности за что-либо в этом мире, но рисковать Джулии не хотелось.

По весне они получили прибыльный контракт у богатого купца в северном городе у самого подножья гор. Работка была непыльной, короткие сопроводительные рейды до окрестных городков не представляли проблем. Джулия расслабилась, – после войны такая жизнь казалась сказкой, мечтой, – и ждала того же от Пса. Но Пес продолжал держаться настороже, как на войне, разве что пить стал больше, и по ночам к Джулии приходил реже. При этом любил ее так, словно вкладывал в это действие все накопившееся отчаяние. Джулия хотела бы знать, что за думы и страсти обуревают его, но увы – он с ней ничем не делился, предпочитая топить все в вине. И по ночам, прижимаясь к нему в любовной лихорадке и чувствуя его в себе, она знала, что на самом деле он не с ней… не с ней. Где и с кем, оставалось только догадываться. Джулия старалась не задумываться, не терять последние отпущенные им часы, не тратить их на пустые сожаления. Ощущение приближающейся разлуки нарастало.

Чтобы отвлечься, Джулия старалась побольше времени проводить с другими наемниками, состоящими на службе у купца. Их было десять человек, восемь мужчин и две женщины, примерно ровесницы Джулии. Все – неплохие ребята, они с самого начала встретили новичков довольно дружелюбно; только со временем стали сторониться Пса, тогда как Джулию по-прежнему с радостью принимали в свою компанию. Новые знакомые быстро прознали про отношения Джулии и Пса, выходящие за профессиональные рамки. У них хватало такта помалкивать и держать свое мнение при себе, лишь однажды женщины спросили у Джулии, что она находит в таком угрюмом и вообще крайне неприятном типе, как Пес. Та пожала плечами и не ответила. Не потому, что считала свои симпатии и антипатии делом сугубо личным; она просто не нашлась, что ответить. Она и раньше-то толком не знала, чем наинец приворожил ее; теперь же, когда он все глубже уходил в свои мысли и отдалялся, то, что еще связывало их, и вовсе стало загадкой. Может быть, только решимость Джулии родить ребенка?.. Но шансов на это, говоря честно, было не так уж и много.

Беременность стала для нее неожиданностью, несмотря на то, что она часто думала, как это будет. Ощущения, испытанные ею, не имели ничего общего с ожидаемыми. Она никак не думала, что открытие это принесет ей столь острую радость, ведь никогда она не стремилась иметь детей, как другие женщины. Первые несколько дней она даже старалась избегать Пса, опасаясь, что выражение глаз выдаст ее. Может, он, погруженный в свои мысли, ничего и не заметил бы, но иногда он становился очень проницательным. Если только давал себе труд обратить внимание на окружающих его людей. Тогда он обязательно спросил бы Джулию, что произошло, а она… она не хотела ни врать, ни говорить правду. Ребенок только ее, Псу он все равно не нужен, так зачем ему знать?

Справившись с радостью и слегка успокоившись, Джулия стала задумываться о не слишком отдаленном будущем. Через несколько месяцев ее положение станет заметным настолько, что его не удастся скрывать ни от Пса, ни от нанимателя. Ясное дело, что беременную женщину никто не наймет охранником! Значит, нужно было придумать, где найти убежище и как объяснить Псу причину расставания. Своего дома у Джулии не было, и заводить его в срочном порядке она не собиралась. Зато у нее были родители, которых она, впрочем, не видела много лет. Но, уж наверное, мать не прогонит ее.

Вот если бы так же легко получилось решить проблему с Псом…

Вскоре Джулия вдруг поняла, что решать ничего не нужно. Наинец никогда не заботился о том, чтобы давать какие-либо объяснения своим действиям, так почему она обязана поступать по-другому? Она просто попрощается, и все. Не его дело, куда и зачем она собралась.

Итак, Джулия все для себя определила. Оставалось только ждать.

Она вовсе не торопила время, прощание с Псом ее не радовало. Они так давно были вместе, столько всего их связывало. Иногда Джулии даже казалось, что ближе Грэма человека у нее нет, но это, конечно, было неверно. Наоборот, он был далек от нее, хотя они и проводили частенько ночи в одной постели.

Она старалась как можно лучше запомнить его черты, ведь, возможно, она больше никогда его не увидит. Частенько, когда они оставались вдвоем, она откровенно разглядывала его лицо. Пес, погруженный обычно в задумчивость, не обращал на несвойственное ей любопытство никакого внимания. Неужели, думала Джулия, созерцая его жесткий профиль, у моего… у нашего ребенка будут такие же злые синие глаза? Но просто невозможно представить их на мягком детском личике. Впрочем, и у Пса в детстве наверняка не было подобного холодного взгляда и сжатых в полоску губ. Ведь был же он ребенком? Интересно, как он тогда выглядел?

Но все попытки представить Пса в нежном детском возрасте разбивались о ледяную стену злой угрюмости, возведенной им вокруг себя. Джулия решила пока оставить эти мысли. У нее еще будет время насмотреться на малыша. В том, что это будет мальчик и что он унаследует черты своего мрачного отца, она даже не сомневалась.

Время шло, ребенок во чреве Джулии рос, и неудобства, причиняемые им, становились все более ощутимым. Еще немного, и станет невозможным вести прежний образ жизни; уже сейчас ежедневные тренировки утомляли Джулию и заставляли задуматься, не пора ли временно оставить свою профессию.

До окончания контракта оставалось еще несколько месяцев, но она решила, что не может ждать столько. Выбрав момент, она отправилась побеседовать к нанявшему их с Псом купцу. Объяснять настоящую причину, вынудившую ее раньше времени разорвать контракт, ей не хотелось, и она решила, что раскроет карты, если только по-другому вопрос не получится уладить.

Купец был неплохим человеком, и к своим охранникам относился уважительно и в черном теле не держал, да еще и платил хорошо. А потому, выслушав Джулию, первым делом поинтересовался, что ее не устраивает на службе. Немалого труда стоило убедить его, что все в порядке, и что Джулия желает покинуть его дом по своим личным причинам. Купец повздыхал, помялся, но в конце концов согласился закрыть контракт. Единственное условие, которое он поставил – остаться у него на службе до конца недели, поскольку намечался короткий рейд в соседний город, и в нем предстояло участвовать в том числе и Джулии с Псом. Джулия согласилась.

Теперь уже не было смысла скрывать свои намерения от Грэма, но она все тянула и откладывала. Не потому, что боялась объяснений с ним – чего там бояться, он, наверное, даже и не удивится, – а потому что… да она сама не знала. Предстоящее прощание тяготило ее.

Разговор состоялся уже после возвращения из рейда, причем Джулии с трудом удалось поймать Пса для беседы. Он, как всегда после трудов праведных, собирался отправиться в трактир. Его пришлось буквально хватать за руку.

– Разговор есть, – заявила Джулия в ответ на сердитый вопрос Пса.

– А до завтра он подождать не может?..

До конца недели оставалось еще два дня, так что, в принципе, разговор подождать мог. Однако, Джулии нужно было еще собрать вещи, а это не могло не остаться незамеченным.

– Не может.

– Тогда приглашаю вас выпить со мной кружку вина, леди, – усмехнулся Пес.

Джулия не возражала. Она тоже была не прочь промочить горло, да и за вином разговор легче пойдет.

У Пса в городе был любимый трактир, в котором он бывал особенно часто. Что привлекало его здесь, оставалось только догадываться. Посетители – сброд, вино – так себе, северная кислятина. Джулия, пригубив кружку, скептически поджала губы. Вот уж не думала она, что Пес столь неразборчив в выпивке.

Откинувшись на спинку скамьи, он потягивал вино и, казалось, не намеревался заговаривать первым. Джулия ждала от него заинтересованности, но поняла, что он и рта не раскроет. Похоже, его не особенно волновало, что она хочет сообщить.

– Я закрываю контракт и уезжаю, – сказала она как можно небрежнее. – Со следующего понедельника я здесь больше не работаю.

– Вот как? – Пес взглянул на нее с интересом. – Что случилось?

– Ничего. Просто мне нужно уехать.

– Так вдруг срочно понадобилось?..

– Да. Я хотела с тобой попрощаться.

Пес кивнул.

– Ага, я правильно понял, что уезжаешь ты одна. Что ж, удачи тебе и счастливого пути. Но ты уверена, что ничего не случилось?..