Текст книги "Северный пес"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Собравшиеся офицеры, выглядящие все как один удивленными, начинали заметно нервничать и раздражаться. Вместе с тем, начинал раздражаться и Пес.

– Хорошо, тогда рассказывай то, что имеет отношение к делу, – велел Изола. – Это истрийская девушка рассказала вам, что принц заключен в Северной?

– Именно она. Она же назвала имя человека, к которому мы должны были обратиться за помощью в крепости. Касотский офицер Хельмут Клингман должен был помочь нам проникнуть в крепость, – продолжал наинец. – Мы встретились, и он рассказал о тайном ходе, который вел в крепость под землей… точнее, подо рвом. Назначил день, когда он должен был встретить нас у двери, ведущей изо рва в подвалы Северной, и провести к принцу. Но мы узнали, что днем раньше в крепость должен был прибыть Барден. Ждать было нельзя, и поэтому мы решили действовать самостоятельно. Вдвоем с одним из медейцев мы прошли по рву, сумели отпереть дверь, и попали в подвал. Долго рассказывать, но в конце концов мы попали в башню, в которой держали принца…

Изола жестом прервал его.

– Нет, – сказал он, – рассказывай подробнее.

– И уточни, с кем именно ты отправился в Северную, – добавил тан Локе.

– С Ивом Арну, – не слишком охотно ответил Пес, и старшие офицеры переглянулись. Джулия встретила вопросительный взгляд Хагена и пожала плечами – ей имя не говорило абсолютно ничего.

– Продолжай, – подогнал Пса Изола.

– Выбравшись из подвала, мы решили, что сами никогда не сумеем разыскать принца, и решили сначала найти Клингмана. Нам пришлось выдать себя за касотских наемников, чтобы свободно перемещаться по крепости, а для этого мы раздобыли касотскую форму. Мы разыскали Клингмана, и он придумал для нас легенду, будто мы посланники императора, привезли сообщение для командующего крепостью. Его апартаменты располагались в той же башне, что и камера принца. Клингман вызвался сопроводить нас, но по дороге один из старших офицеров назначил нам другое сопровождение… Так мы попали туда, куда направлялись по легенде – к командующему крепости Риттеру. Нам удалось убедить его, что мы действительно посланники императора, и прибыли с задачей проверить условия содержания важного пленника.

– Постой-ка, – снова перебил Пса Локе. – Ты говоришь – убедили. Каким образом? Командующий, должно быть, очень удивился, увидев незнакомые лица. Ты ведь, наверное, даже не говоришь по-касотски?

– Почти не говорю. Но этого и не требовалось, мы выдали себя за наинских наемников из среды аристократии…

– Почему – аристократии?

– Потому что простолюдины вряд ли могли состоять на службе у императора, – криво усмехнулся Пес.

– Логично. Но каким образом вам удалось убедить командующего, что вы – именно те, за кого себя выдаете?

Тень сомнения легла на бледное, мрачное лицо Пса, он явственно колебался.

– У нас была некая вещь, – медленно заговорил он, – принадлежавшая императору. Она послужила нам пропуском.

– Что за вещь? Откуда вы ее получили? – тан Локе даже подался вперед.

– Перстень, – неохотно ответил Пес. – Перстень с сапфиром. Мы получили его от ученицы Бардена. Я предъявил его, и этого оказалось достаточно, командующий поверил нам.

– Любопытно. А как же такая узнаваемая, облеченная властью вещь, оказалась в руках истрийской девчонки, пусть даже и магички? Император настолько доверял ей?

– А вот этого я не знаю.

– Бред какой-то, – буркнул один из медейцев. – Господа, этот малый мутит нам мозги.

Неожиданно порывистым движением Пес повернулся к нему; щека его задергалась пуще прежнего.

– Вы говорите, что хотите правды, – произнес он резко. – Но когда вы слышите правду, вы не верите ей. Так чего же вам надо?!

– Твоя правда – если это и впрямь правда – причудливее всякой выдумки, – слегка повысив голос, ответил тан Локе. – Лично мне кажется, что ты многое не договариваешь.

– Так задавайте вопросы, Борон вас побери!

Пес зарывался. Это было слишком даже для него. Офицеры нахмурились, а Изола совсем уж неприязненно сказал:

– Ты снова забываешься, парень! Карцер ничему не научил тебя?..

Пес упрямо наклонил голову, свирепо сверкнули глаза исподлобья; но от дальнейших дерзостей воздержался. Джулия мысленно возблагодарила богов. Ведь еще немного, и наинца отправят обратно в карцер… и кто знает, каким он оттуда выйдет в следующий раз.

– Вопрос задать можно, но получу ли я на него ответ? – сквозь зубы проговорил тан Локе. – Не слишком ты охотно отвечаешь на вопросы, как я погляжу.

Наинец молчал. Вид у него был неважный, что неудивительно для человека, чуть более суток назад раненого, и после этого проведшего почти двенадцать часов в сыром карцере, на голых холодных камнях, без крошки хлеба во рту. Его раздраженное состояние можно было понять. Джулия подумала, что ему сейчас должно быть абсолютно все равно, чем закончится допрос, лишь бы быстрее закончился.

– Ну хорошо, – вновь раздался голос тана Локе. – Расскажи нам теперь, как получилось, что ты остался в Северной, и откуда ты все-таки знаешь нашего пленника.

Снова сверкнули синие глаза из-под белых сдвинутых бровей, и Джулия, на секунду встретившись с ними взглядом, без труда прочла в них смертельную усталость и какую-то вселенскую безнадежность. Она невольно содрогнулась. Никогда еще она не видела в глазах человека ничего подобного; Пес заметил это и едва заметно усмехнулся уголком рта. В глазах его тут же вспыхнули волчьи огоньки. Что ж, значит, не все еще так плохо, раз у него остались силы играть на публику.

– Я уже сказал, что по приказу командующего нас провели в темницу принца, – после короткой паузы сказал он. – Было не очень трудно освободить его от цепей. Гораздо более проблематичным представлялся обратный путь. В темницу вошло двое; выйди мы втроем, это неизбежно выглядело бы подозрительным, даже будь у нас три комплекта формы или хотя бы третий касотский плащ. Я отдал принцу свою одежду. Они с Ивом Арну ушли вдвоем, я остался, чтобы самому найти путь наружу.

– Наемник – и подобная преданность, – иронично перебил его тан Локе. – С чего бы это? Ты даже не медеец.

– Речь идет о моих поступках, а не моих мотивах, – огрызнулся Пес. – Не так ли?

Изола хотел что-то сказать, но тан Локе махнул рукой – продолжай, мол.

– Итак, я остался. У меня был только меч, и я не чаял выбраться из крепости живым, но нужно было тянуть время. Долго я не продержался. Меня схватили и притащили на допрос к командующему. Он узнал меня. По всей крепости поднялась тревога; к счастью, как я узнал позже, принца и его спутника не нашли. Что касается меня… последовала череда допросов. Император, не заставший в крепости принца, попытался заменить его мной. Он присутствовал на первых допросах… и его сын, принц Марк – тоже. Принц так же озаботился прислать в мою камеру лекаря…

– Лекаря?

– У меня была сломана нога. Когда меня арестовывали, с солдатами был магик… – последовал кривая улыбка, больше похожая на оскал или судорогу. – Он немного перестарался, когда пытался… деактивировать меня. А касотцы были заботливы. После каждого допроса они присылали лекаря…

– Так значит, этот касотец должен тебя знать?

– Должен, но прошло много лет, да и я… сильно изменился. Он не узнал меня там, в лагере. Может быть, не вспомнил и теперь.

– Так где же доказательства твоих слов? – сухо спросил тан Локе.

– Я же говорила, – вмешалась Джулия. – Может быть, касотец и не узнал Грэма, но он спрашивал, где они могли встречаться. Значит, его лицо все-таки показалось касотцу знакомым.

Пес коротко глянул на нее и пожал плечами.

– Возможно. Хотя он может не помнить моего лица, но должен помнить человека, причастного к похищению принца… Спросите его. Впрочем, я думаю, что он ни за что не признается теперь, даже если и помнит. Если он так упорно отрицает факт своего родства с императором, то едва ли подтвердит мои слова.

– Вот именно, – кивнул тан Локе. – А что же хотели узнать у тебя касотцы, и, в частности, император, раз так жестко допрашивали?

– Много чего: откуда я взял перстень, как нам удалось проникнуть в крепость, кто нам помог, показал дорогу, поддержал легенду… был ли еще кто-нибудь с нами… еще что-то, я уже не помню сейчас.

– И ты рассказал?

– Вот этого не могу сказать, – медленно проговорил Пес с какой-то мучительной, болезненной иронией. – Я, видите ли, не всегда помнил себя…

Повисла пауза, нарушенная парой тихих слов, брошенных друг другу таном Локе и Изолой. Джулия не очень прислушивалась к тому, о чем шептались офицеры, она присматривалась к Псу, который сидел, слегка ссутулившись, склонив голову. На лице его было ясно написано усталое безразличие, даже яркие глаза как-то потускнели, полускрытые опущенными белыми ресницами.

Офицеры, наконец, закончили короткое совещание, и снова заговорил тан Локе, обращаясь к Псу:

– Ты свободен. То есть, я хочу сказать – пока свободен. Это не последний наш разговор, если будет на то воля богов… Хаген, пусть твои парни проводят его до казарм.

Наинец вскочил со стула, будто подброшенный невидимой пружиной:

– Благодарю покорно, я сам доберусь.

Тан Локе в большом сомнении окинул его взглядом:

– Ты уверен?

– Господа! – Джулия поднялась со своего места, поняв, что про раны Пса никто тут не помнит, включая и самого Пса. – Позвольте напомнить, что Грэм был ранен, и нуждается в присмотре лекаря. Я бы просила разрешения сопроводить его не в казармы, а к господину Рональду, чтобы тот мог осмотреть рану и сделать перевязку.

– И впрямь, – тан Локе словно только сейчас заметил запятнанную кровью повязку на плече Пса. – Наше положение таково, что важен каждый человек. Проводите его к господину Рональду, десятник.

Джулия поспешно отсалютовала и подскочила к Псу, подхватила его под локоть. Он попытался отстраниться, но она вцепилась в него, как Борон в новую душу, и поволокла его за собой, на ходу прошипев:

– Не упирайся! Надо убраться отсюда побыстрее.

Таким образом они вышли в коридор, и едва за ними захлопнулась дверь, Пес снова застроптивился:

– Что за спешка?! Что еще взбрело тебе в голову?!

– Ты хотел еще разок прогуляться с Хагеновскими ребятами? – сердито поинтересовалась Джулия. – Скажи-ка, кто из них тебя так разукрасил? Молчишь? Ну, молчи… С тобой вообще все в порядке? Ты неважно выглядишь.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Я просто устал, Джули. Знаешь, чего я больше всего хочу? Я хочу лечь, уснуть и никогда не просыпаться. Много лет я молю Борона об этой милости, но он не слышит меня.

Да, Пес был явно не в себе. Подобных откровенностей, да еще приправленных таким отчаянием в голосе, от него еще не слыхивали… Тем большее впечатление они произвели на Джулию. Впрочем, ни раскисать сама, ни давать раскиснуть Псу она не собиралась, и потому, скрывая невольную жалость, только иронично хмыкнула:

– Зачем молить, все в твоих руках. Ты всегда можешь убить себя сам. А вообще, кончай молоть чепуху.

– Я не могу убить себя сам, – очень серьезно сказал он. – Смелости не хватает.

– Грэм! – окончательно рассердилась Джулия. – Вот как дам сейчас тебе по дурной башке, чтобы не нес околесицы! Как малый ребенок, клянусь Рондрой…

– Хуже, Джули, хуже, – в глазах его вспыхнул отсвет прежнего бешеного, насмешливо-злого огня. – Куда мы идем?

– К Рональду, я же сказала…

– Опять будет пичкать меня всякой гадостью?..

Джулия не стала отвечать. Она не ожидала, что этот жесткий, злой и не боящийся ничего на свете (ну разве что только темных подвалов) парень может вести себя как пятилетний ребенок, болтать чушь и капризничать.

* * *

– Опять во что-то вляпался? – Рональд только головой покачал, взглянув на разбитую физиономию Пса. – Любишь ты неприятности, парень.

– Это неприятности любят меня, – серьезно отозвался наинец. – Любовь до гроба.

– Да уж вижу… Кто это тебя так?

– О косяк ударился… Господин лекарь, нельзя ли побыстрее? Что-то слишком часто и слишком долго я стал у вас засиживаться.

Рональд оторвался от своих пробирок, в которых смешивал какие-то жидкости и порошки, оглянулся через плечо, приподняв бровь:

– Ты куда-то спешишь?

– Мы вообще-то в осаде, – с нескрываемым ехидством отозвался Пес.

– Я в курсе, – было очень трудно вывести лекаря из себя. – Только на твоем месте я поменьше думал бы об этом. И побольше о том, как остаться целым к началу сражения. С твоим норовом шансов у тебя, прямо скажем, маловато. А что касается осады и планируемого прорыва, подумай о том, что в твоем состоянии пользы от тебя будет немного. Тебе бы выспаться хорошенько… – Рональд закончил свои алхимические действия, вылил получившуюся жидкость в плоскую чашу и бросил туда же чистые полосы материи; после этого принялся аккуратно снимать повязки с плеча Пса. – Я слышал, ты был в карцере.

– Был, – вздрогнув, ответил наинец.

– Не дергайся. Кошмары еще мучают тебя?

– Я… – Пес одарил Джулию непонятным взглядом, от которого ее почему-то пробрала дрожь. – Нет. Уже нет.

Врет он все, возмутилась Джулия про себя и уже хотела повторить то же самое вслух, но почему-то промолчала.

– Да? Значит, спишь ты хорошо?

– Просто отлично, господин лекарь.

Рональд молча кивнул и, осмотрев рану, которая уже начала затягиваться, извлек из чаши бинты, тщательно отжал их и вдруг повернулся к Джулии:

– А вам, кстати, совершенно необязательно сидеть здесь. Вас, наверное, ждут свои дела.

– Мое дело – проследить, чтобы с Грэмом все было в порядке, – суховато ответила Джулия.

– Это, вообще-то, мое дело, – чуть усмехнулся Рональд. – Впрочем, как пожелаете, конечно…

* * *

– И куда ты отведешь меня теперь? – после визита к лекарю все прежнее ехидство, весь злобный яд вернулись в голос Пса. – В казармы или опять в свою спальню?

И чем только он так нравится мне? – с недоумением подумала Джулия (который уже раз, впрочем!) Временами можно подумать, что язык у него во рту не обычный, человеческий, а раздвоенный, как у змеи.

– Куда бы тебе хотелось? – спросила она, стараясь не показывать раздражения и напустив в голос как можно больше слащавого яду.

– В твоей кровати, конечно, гораздо приятнее спать, чем на казарменной койке. Кроме того, в ней снятся весьма интересные сны.

– Ты же сказал, что не видел вообще никаких снов, – фыркнула Джулия.

– Кое-какие все же видел.

– Какие же?

Он вдруг остановился и заставил остановиться и ее, положив руку ей на плечо. Джулия развернулась и наткнулась на его взгляд – напряженный, вопрошающий, ищущий. И, что самое странное, в глубине его бешеных глаз она заметила – или ей только показалось? – сомнение и неуверенность. Те чувства, наличие которых в нем она никогда и заподозрить бы не могла.

– Может быть, это был всего лишь бред? – тихо проговорил Пес, легонько толкнув Джулию так, что она спиной уперлась в стену, и шагнул к ней. Его левая ладонь легла на холодную каменную кладку чуть выше плеча Джулии. – Как ты думаешь?

– Зависит от того, о чем ты говоришь… – она, впрочем, и так уже начала понимать, о чем. Безымянный, нашел тоже время и место.

Пес нависал над ней; с узкого угрюмого лица, скрытого полумраком, в упор смотрели синие глаза. Джулия хотела высвободиться, но он поймал движение и остановил ее, подойдя еще ближе. Теперь они почти касались друг друга; но эта близость почему-то была не волнующей, а какой-то пугающей. Странно, ведь она сама хотела этого не далее, как прошедшей ночью.

– Хватит чудить, – нервно сказала Джулия, невольно отворачивая лицо.

– Так было – или не было?..

Но что же теперь с ним делать? Что отвечать, и отвечать ли вообще? Непонятно, чего он добивается, чего хочет. Глупо, но Джулия чувствовала себя как девчонка, трепещущая в предвкушении первого поцелуя. Как девчонка, в первый раз зажатая в углу дерзким не по годам мальчишкой.

– Джули… – наинец склонился еще ниже, и говорил совсем тихо; хриплый, почти неосязаемый шепот срывался с его губ. – Ты что же это, язык проглотила?

Похоже, он всерьез решил выяснить, был ли тот поцелуй наяву или пригрезился в горячечном бреду. Ну ладно, подумала Джулия, сейчас я тебе отвечу… раз ты так настаиваешь. Она быстро закинула руки на шею Псу, пригибая его к себе ниже, ниже (боги, что же он такой высоченный-то?!), уже не очень думая о том, что кто-нибудь может пройти мимо и поинтересоваться, что они тут делают. Будто железные клещи сжались на ее плече – это жесткие пальцы Пса соскользнули со стены; а губы почувствовали прикосновение шершавых жадных губ. Целовал он ее – так умирающий от жажды пьет холодную воду и не может остановиться. И в то же время была в нем какая-то неуверенность. Джулия поняла, что, не сделай она первый шаг, ни за что он не осмелился бы поцеловать ее.

– Грэм, – успела она шепнуть между поцелуями. К ней, несмотря на пикантность момента, понемногу возвращалось благоразумие. – Тут люди ходят…

– Пусть, – сказали сухие шершавые губы прямо ей в шею.

– Грэм… – Джулия уперлась кулачками во вздымающуюся грудь Пса и осторожно, чтобы не задеть рану, отстранила его. – Пойдем отсюда.

– Куда?

– Ко мне, конечно, ко мне. Не в казармы же…

– А что, интересная идея, – насмешливо выдохнул Пес.

– Мне она не нравится, – отрезала Джулия, переводя дыхание. – Не люблю… на людях… Ко мне, и быстрее, пока кому-нибудь из офицеров не пришла в голову светлая идея привлечь нас… то есть меня… к делам.

Глава 6

– Что там еще происходит? – сонно вопросила Джулия, приоткрывая глаза. Лежащий рядом в чем мать родила Пес приподнялся на локте. У него сна не было ни в одном глазу. – Ты слышишь?

– Давно, – коротко отозвался он.

– И ты не разбудил меня?!

Он обратил на нее свой взгляд. Так он никогда еще не смотрел, сколько она его знала. Ледяной огонь в синих глазах приутих, и теперь они казались почти что теплыми. Почти.

– Зачем?

Н-да, в смысле разговорчивости ночь явно не пошла ему на пользу. Джулия потянулась и зажмурилась от воспоминаний. Да, пожалуй, эту ночку она запомнит надолго: еще никогда ей не приходилось ждать так долго, чтобы желанный мужчина оказался в ее кровати. И, надо сказать, ожидание себя оправдало. Пес сочетал в себе несочетаемое. Жадный, и в то же время робкий, даже неожиданно угловатый, он временами казался мальчиком, впервые соблазненным женщиной, и в то же время Джулия не сомневалась, что опыт-то у него есть. Только подзабылся за четыре трудных года. C другой стороны, едва ли он когда-то был неустанным соблазнителем женщин, хотя на его внешность (еще не подпорченную палачами) эти самые женщины должны были слетаться, как мухи на мед. Но что она, впрочем, могла сказать о нем наверняка? Если характер его и ранее был таким же, то женщины разлетались так же, как и слетались.

– О чем задумалась? – ее размышления прервал негромкий насмешливый вопрос.

– О тебе, – честно ответила Джулия.

Пес хмыкнул и чувствительно дернул ее за волосы.

– Не самый лучший предмет для мечтаний, мм?

Настроение у него заметно улучшилось. В голосе поубавилось злости и яду и прибавилось этаких бархатных ноток. Кто бы мог ожидать, что все так просто?

– А кто тебе сказал, что я мечтаю? – буркнула Джулия, стараясь не поддаться неожиданно появившемуся обаянию этого невозможного человека. – Может быть, я а-на-ли-зи-рую… Так что ж там такое? Схожу гляну.

В крепости, между тем, что-то определенно происходило. Через окно, выходящее во внутренний двор, доносилось множество звуков, словно весь гарнизон собрался в одном месте и что-то бурно обсуждал. Уж не завязался ли бой? – подумала Джулия. Хорошенькое дело, если так… а мы все проспали.

Накинув на плечи одеяло, Джулия подошла к окну, отодвинула ставень и выглянула наружу.

Двор был затянут густым утренним туманном. Люди тонули в его серых волокнах почти по колено, и казалось, что они парят над землей. Народу скопилось изрядно, и все смотрели куда-то вверх, на участок стены, который находился рядом с главными воротами, и который Джулия со своего места видеть не могла.

– Какое-то вселенское сборище, – с сомнением произнесла она и почувствовала за спиной движение воздуха. Оглянулась и увидела, что рядом стоит Пес, подошедший совсем неслышно и даже не соизволивший одеться. Первые солнечные лучи упали на его иссеченные шрамами плечи и на лицо, он сощурил глаза.

– Что за сборище?

– Посмотри сам, – Джулия отодвинулась в сторону.

Пес бросил взгляд на людей, плавающих в тумане, на миг замер, потом вдруг отшатнулся, произнеся едва слышно:

– Марк.

– С чего ты взял? – удивилась Джулия.

Он не ответил. Метнулся к кровати и начал натягивать на себя одежду так быстро, как только позволяло ему пораненное плечо. Двигался он так яростно и порывисто, что Джулия подумала – непременно что-нибудь порвет. А уж учитывая ветхость его одежды… Нет, ничего не порвал. С размаху уселся на кровать, стал натягивать ботинки. Джулия решила, что ей тоже стоит одеться и спуститься вместе с ним. Разделить его тревогу за Марка не могла, но ей было любопытно взглянуть, что же происходит. Выиграл Галейн свою бутылку лигийского или нет?

Пес ругался, сражаясь с многочисленными пряжками на высоких ботинках, – негромко, но весьма изысканно. Интересно, может ли какое-нибудь его действие не сопровождаться ругательствами? – размышляла Джулия, неспешно зашнуровывая рубашку. Наверное, да. Во всяком случае, сегодня ночью он не ругался.

К тому времени, как Пес уже прицепил на пояс перевязь с мечом, Джулия была только наполовину одета и никуда не торопилась. Пес сделал шаг к двери и нетерпеливо оглянулся на нее. На лице его читалась явная тревога; это выражение тоже было из разряда новых.

– Ты идешь или нет?!

– Иду… через пять минут, – отозвалась немало озадаченная Джулия.

– Тогда спускайся одна, я не могу ждать, – отрывисто сказал Пес и в два шага оказался у двери. Взялся за дверную ручку, и вдруг словно заколебался, еще раз обернулся. – Спасибо, Джули, – произнес он таким тоном, словно у него перехватило горло, и тут же, не успела Джулия опомниться, рванул на себя дверь и в мгновение ока оказался в коридоре.

– О боги, – вздохнула Джулия и продолжила одеваться. Воистину, этот человек полон сюрпризов.

А интересно, почему он решил, что сборище во дворе связано с Марком?

Джулия убедилась спустилась во двор десятью минутами позже. Народу за это время явно поприбавилось, и теперь здесь находились все офицеры, и медейские, и из вольной сотни, и часть солдат. Все наблюдали за тем, что происходило на стене. Джулия тоже посмотрела туда и увидела на фоне светлого утреннего неба несколько силуэтов людей и некое зловещее сооружение, сильно смахивающую на гибрид виселицы с лебедкой.

– С тебя бутылка лигийского, как мы и договаривались, – услышала она над плечом тихий невыразительный голос. Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Ну конечно, Галейн. Бледная физиономия невозмутима, как и всегда.

– Не думаю, что это, – она кивнула на стену, – исключительно твоя заслуга; кроме того, я еще пока не разобралась, что именно там происходит…

– То самое, можешь не сомневаться, – усмехнулся Галейн. – Наш загадочный касотец там, на стене, с петлей на шее, и его сородичи уже начали собираться, чтобы полюбоваться редкостным зрелищем.

– Отсюда мне не видно ни касотца, ни его сородичей, если уж говорить напрямоту, – пожала плечами Джулия. Умом она понимала, что ни для кого больше виселицу городить не стали бы, но в ней вдруг заговорил дух противоречия.

– Хочешь посмотреть? Пойдем!

Галейн схватил ее за локоть и повел за собой. Джулия почти не упиралась; она была слишком занята, оглядываясь по сторонам в поисках Пса, который словно сквозь землю провалился.

Стража на стене сначала заупрямилась, не желая пускать их наверх, но Галейн побеседовал с ними с полминутки в своей особой убеждающей манере, и более претензий не возникло. Наверху собрался весь цвет офицерства Северной, а так же некоторое количество простых солдат, присутствующих в основном в качестве конвоя. Главным действующим лицом являлся касотский пленник, как и утверждал Галейн. Вот насчет веревки он ошибался, ничего такого Джулия на шее у пленника не разглядела. Вообще же внешний вид парня претерпел изменения; он лишился своих прекрасных доспехов, и теперь на нем красовалась затертая куртка явно с чужого плеча. Зато выражение лица ничуть не изменилось: он разглядывал приготовленную для него виселицу с тем же спокойным любопытством, с каким любовался на собравшихся для допроса офицеров прошлым вечером. Что это – блеф? Или он действительно ничуть не боится?

Пес обнаружился неподалеку. Стоял рядом с Изолой, сложив на груди руки и наклонив голову, и что-то негромко говорил. Изола слушал вполуха, деля свое внимание между ним и касотцем; выражение лица у него было скептическое.

– Ну, что я тебе говорил? – Галейн кивнул в сторону живописной группы. – Прав я?

– Угу, только веревки на шее нету, – рассеянно пробормотала Джулия. – А где же зрители?

– Подтягиваются, – ответил Галейн. – Взгляни вниз.

Джулия осторожно подошла к одной из бойниц, расположенной в стороне от основной массы людей. Почему-то она ожидала увидеть делегацию прямо под стенами крепости, но касотцы предпочитали наблюдать издалека. Джулия заметила несколько фигур, тонувших по пояс в тумане, на самом краю лагеря. Фигуры эти принадлежали всадникам.

– Ты их имел в виду? – Джулия повернулась к Галейну.

– Их. Боюсь, правда, что пока они там будут колебаться, мальчишку вздернут…

Медейские офицеры и впрямь начинали терять терпение. Она торчали на стене уже явно не десять минут; показательная казнь затягивалась и становилась слишком похожей на дешевый блеф. К Изоле подошли двое медейских сотников, смерив высокомерными взглядами Пса, и между ними завязался негромкий, но весьма напряженный разговор. Пес, скривившись, словно от чего-то исключительно мерзкого, отошел от них и приблизился к Джулии и Галейну. Стало видно, что бледное лицо его усеяно мелкими капельками пота. Он нервно покусывал тонкие губы.

– Ну? – невозмутимо взглянул на него Галейн.

– Не понимаю, – сдавленно проговорил Пес, вперив безумный взгляд в пространство. – Они не могут не понимать, что тут готовится… Так почему же они медлят?..

А как хорошо все было сразу после того, как они… Джулия осторожно облизнула губы. Ночью, когда навязчивая идея не владела им, он казался совсем другим человеком.

– Грэм… – тихонько сказала она. – А ты точно уверен, что он… этот парнишка… именно тот, за кого ты его принимаешь?..

– Ты тоже считаешь, что я не в своем уме? Или что я вру? Или – выдумываю? А, Джули?.. Так и скажи, что держишь меня за безумца или лгуна.

– Я вовсе так не считаю, – он выглядел довольно спокойным, но Джулия всерьез опасалась, что за показной холодностью скрывается бешеная ярость, и боялась спровоцировать ее освобождение. – Но тебе пришлось многое пережить, и, возможно, тебе иногда кажется то, чего нет на самом деле… – она не заметила, что почти слово в слово повторила фразу касотского пленника, сказанную недавно в адрес Пса же.

– Видения, говоришь? – глаза Пса приобрели обманчиво задумчивое выражение. Опасное выражение. – Значит, все-таки безумец?

– Я этого не говорила! Просто ты… иногда… бываешь не в себе.

– Слушайте! – вмешался Галейн. – Вы нашли неподходящее время для выяснения отношений. Прав Грэм или нет, мы увидим в самое ближайшее время, а до той поры воздержитесь от ругани.

– Пока что я не вижу подтверждений его правоты, – Джулия и не собиралась сдавать позиции.

– Может получиться, что ты не увидишь подтверждений, даже если парень и впрямь императорский сынок, – проговорил Галейн задумчиво. – Их офицеры могли получить специальный приказ именно на такой случай. Чтобы не позволять врагу ставить условия.

– И позволили убить принца? – поинтересовался Пес, прищурившись. – Единственного наследника? Что-то не верится мне в такое.

– Мне кажется, от Бардена и не такого можно ожидать.

– Такого – нельзя, – резко ответил Пес с полной уверенностью в своей правоте и приник к бойнице.

Джулия сочла за лучшее промолчать.

Тем временем, среди людей на стене произошло некоторое оживление. Офицерам, видно, надоело торчать просто так, и они взялись за пленника. По распоряжению одного из медейских сотников, его тычками в спину подогнали к гибриду лебедки с виселицей, заставили забраться на специально притащенную сюда колоду и, немного повозившись, накинули на шею петлю. В ту же секунду Пес отвернулся от бойницы и хрипло сказал:

– Едут.

И впрямь – ехали. Те самые всадники, чьи фигуры Джулия видела несколько минут назад на окраине лагеря, теперь приближались. Их было трое или четверо, и, пока Джулия смотрела, над головой одного из них развернулось белое полотнище.

– Парламентеры, – удовлетворенно проговорил Галейн. – Что я говорил?

* * *

К вечеру ни у кого не оставалось сомнений в том, что Галейн заслужил свою бутылку лигийского. Или, сказать точнее, не оставалось бы… потому что к вечеру никто и подумать о вине не мог.

Переговоры с касотцами получились агрессивными и поначалу довольно бестолковыми. Командованию медейцев пришлось признать, что Пес, как ни странно, прав, и жизнь и здоровье молодого пленного касотца его соотечественников волнуют весьма и весьма. Беспокойство они свое скрывали за грубостью и агрессией, но и слепому стало бы ясно, что мертвый Марк их не устраивает. Несмотря на свой тон, они были готовы на все, чтобы заполучить его живого и здорового. Никто, правда, так и не заикнулся о том, что он все-таки принц, но такие тонкости медейцев уже не волновали. Их волновало другое: чтобы в обмен на жизнь пленника касотцы отвели свои сотни подальше. А лучше бы увели их совсем. Дальнейшее, как предполагалось, будет делом техники. Медейцы надеялись, что со дня на день подойдет подкрепление (а подойти ему будет гораздо проще, когда под крепостными стенами не будут толочься вражеские сотни), и вот тогда они покажут касотцам, где раки зимуют. С другой стороны, касотцам деваться было некуда: вот он, Марк Сантос, он же Данис, на стене, в окружении враждебно настроенных медейских парней, с веревкой на шее.

Обменивались «любезностями» – это называлось переговорами – долго, Джулия уже успела потерять суть дела, хотя внимательно вслушивалась в беседу. При этом она не уставала удивляться, как это медейские командиры, не отличавшиеся долготерпением, но зато вынужденные выслушивать в свой адрес Безымянный знает что, все еще не вздернули пленника – в отместку, и будь что будет.

В конце концов переговоры закончились в пользу медейцев. Точнее, частично в пользу медейцев. Касотцы, получив с них клятву не причинять пленнику вреда, сняли осаду и отошли достаточно далеко, чтобы исчезнуть из поля зрения. Между тем, было ясно, что без Марка они просто так не уйдут, а значит, осада продолжалась, просто теперь кольцо ее расширилось.