Текст книги "Северный пес"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Нет, – повторял Пес на наи, – нет, нет, нет, нет…

И Джулия не выдержала. Да и кто бы выдержал такое? Она опустилась рядом с кроватью на колени, одну ладонь положила наинцу на лоб, вторую на грудь, с трепетом коснувшись шрамов, и склонилась, чтобы поцеловать его. Она не успела. На ее прикосновения он отреагировал так, словно она ткнула в него горящей головней, рванулся прочь от ее рук, и с хриплым вскриком открыл глаза.

– Не надо, – выдохнул он с непередаваемым ужасом, и Джулия поняла, что он ее сейчас не видит, а видит кого-то другого, того, кто, возможно, мучил его долгие годы во сне и наяву. – Нет, не надо…

Можно было просто отступиться и дать ему отдышаться и уснуть снова, но Джулия не хотела больше смотреть, как его скручивают ночные видения. Она переместилась с пола на кровать и, стараясь не задеть раненое плечо, обняла Пса, как обнимают больного ребенка. Белые волосы его, оказавшиеся неожиданно жесткими, защекотали ей губы, и она зашептала прямо в них какую-то успокоительную чушь. Пес попытался отстраниться, вырваться из ее объятий, но сразу же зашипел сквозь зубы от боли в плече.

– От-пус-ти, – проговорил он почти по слогам, и в голосе его было больше недоумения, чем злости. – Какого хрена…

– Т-с-с-с… – она закрыла ему рот поцелуем, в меру скромным, в меру раскованным. И с некоторым удивлением почувствовала, как его шершавые искусанные губы открылись, отвечая ей, и как его самого бьет дрожь. Как бы для парня потрясение не оказалось слишком сильным. После четырех-то лет воздержания… – Успокойся. Ложись. Я хочу, чтобы ты спал спокойно. Слышишь? Не бойся ничего, я буду с тобой…

Она сознавала, что несет всякую чушь, и с замиранием сердца ждала уже, что сейчас Пес зло расхохочется и посоветует ей отправляться подальше со своими уговорами. Но он не засмеялся и ничего не сказал, послушно опустился на жесткие подушки. Джулия осторожно, словно одеяло было усыпано битым стеклом, легла рядом, обняла его так, как будто боялась обжечься. Он вздрогнул, но не отстранился. Его нервное напряжение можно было понять: за годы заточения он, вероятно, привык, что всякое чужое прикосновение несет боль, и пока еще не мог принимать как должное, что может быть иначе.

– Спи, – сказала Джулия прямо ему в ухо. – Спи спокойно…

И он уснул. Она лежала рядом, боясь шевельнуться, боясь спугнуть его теперь, когда кошмары отпустили его и сон, наконец, нес отдохновение и забвение, как и должно, а не смертную муку. Лежать неподвижно было не так уж и просто: обнимая, она плотно прижималась к его спине, и близость его горячего тела, сухощавого и жилистого, заставляла ее волноваться. Трудненько было сдерживать низменные желания, но Джулия пока справлялась. Нужно набраться терпения, говорила она себе. Главное – действовать терпеливо и обдуманно, и тогда желаемое обязательно будет достигнуто.

Джулия чувствовала, как под ее ладонью, лежащей на груди Пса, бьется сердце, и это ощущение завораживало ее. Она прислушивалась к его ударам и смотрела на шрамы на бледной коже, пытаясь представить себе кошачьи когти, о которых он говорил. Через некоторое время она пришла к выводу, что лучше даже и не пробовать, ибо в воображении вставали картины одна ужаснее другой.

Следовало бы показаться на глаза Изоле, и обсудить результаты вылазки, а заодно и узнать, что же произошло все-таки в лагере, и вернулись ли ребята, оставшиеся там. Но Джулия боялась вставать, зная, что разбудит своим движением Пса… нет, не Пса – Грэма, называть Псом того человека, который спал в ее объятиях, дыша ровно и глубоко, отвернув от нее лицо, она не могла. Она терпеливо ждала, пока он проснется сам, стараясь не думать об ожидающей ее взбучке.

Так подкралось утро. В окнах начало медленно светлеть, и ночная тьма расступалась, потом в комнату заглянул первый солнечный луч. Он двигался со стены на стол, со стола на стул, со стула на кровать… Когда он коснулся лица Грэма, тот коротко вздохнул и проснулся. Джулия почувствовала, как он дотронулся до ее руки, желая отвести ее в сторону (он думал, что она еще спит), и приподнялась на локте.

– Доброе утро, – тихо сказала она.

Грэм обратил к ней взгляд своих ярко-синих глаз, в которых не было ни капли сна.

– Надеюсь, что доброе, – ответил он так же негромко. Он смотрел на нее со странным выражением, напряженно, словно пытаясь прочесть что-то в ее лице. – Ты что же, так и не спала всю ночь?

– Какую еще ночь? И прошло-то всего несколько часов. Как ты себя чувствуешь?

– Бывало и хуже, – он все же освободился из ее объятий и, щурясь, осторожно сел на кровати. Джулия заметила, что он оберегает правую руку. – Безымянный меня побери, как ты это сделала?

– Что именно?

– Никаких сновидений. Ни единого, самого завалящего сна… Ты, случаем, не магичка?

– Вроде нет. Чар я точно на тебя не наводила, – Джулия с некоторым сожалением подумала, что ей жаль вот так вот отпускать его от себя. Пожалуй, сейчас можно было бы закрепить ночной успех, пока он еще не понял, во сне или наяву был тот поцелуй. Знать бы только, как он отреагирует на ее поползновения сейчас, немного оклемавшись. – Ты хочешь есть? Или пить?

– Вода есть?.. – он подождал, пока Джулия нальет в простой деревянный кубок воду, и вдруг спросил: – Джули, а ты что же, всех раненых приводишь в свою комнату и укладываешь к себе в постель? Или только мне выпала подобная честь?

В глазах его снова плясали синие злобные огоньки. Будь они прокляты! За подобные слова он заслуживал хорошей оплеухи, даром что раненый, и Джулия, испытавшая приступ праведного гнева – вот, значит, такая благодарность?! – не стала сдерживать порывы, идущие от сердца. Он перехватил ее руку легко и просто (левой) и удержал. Встретился с ней взглядом, скривился, как от боли:

– Прости идиота. Сам не знаю, что слетает с проклятого языка…

Тон его не слишком вязался со словами, но Джулия и тому была рада. Пес сто раз на дню мог сказать грубые или язвительные слова, но никто и никогда не слышал, чтобы он извинялся. Джулия, удивленная, но еще колебавшаяся, сменить ли гнев на милость, буркнула:

– Так уж и быть… Вот тебе вода. Пей, и пойдем навестим Рональда.

О том, чтобы попытаться еще раз поцеловать его, она уже и не думала.

Глава 5

– Ага, наконец-то, явились.

Джулия досадливо поморщилась. Изола, приветствуя их, многозначительно прищурился и скрестил руки на груди, и взгляд его ей не понравился. Впрочем, у сотника вольного отряда были причины выражать недовольство. Когда из вылазки вернулись два отряда, наемный и регулярный, оба недосчитывались своих. Людей распустили, дав возможность выспаться и отдохнуть; и лишь усилили охрану у выходов в подземелье на случай, если вдруг касотцы решат полезть вслед за лазутчиками в крепость. Они не полезли, и остаток ночи прошел спокойно. На утро был назначен сбор в одной из зал крепости. Подразумевалось, что там будут присутствовать участники вылазки и все офицеры. Ну и пленник, конечно.

Так получилось, что на сборище Джулия и Пес пришли последними, и по их появлении по зале прошел непонятный шепоток. Который, правда, быстро стих, стоило наинцу недобрым взглядом обвести помещение. Выглядел он много лучше, чем ночью, и этому немало способствовали несколько часов спокойного сна, обеспеченные Джулией, и старания Рональда. Благодаря последнему им и пришлось задержаться. Медейский лекарь, удивительно бодрый после бессонной ночи (не иначе как приложился к какому-нибудь из своих зелий), долго возился с раной Пса, не обращая внимания на его рычание. Привередливо осматривал ее, потом поливал какой-то едко пахнущей жидкостью из очередной бутылочки (Пес при этом побелел так, что страшно стало смотреть), снова осматривал, накладывал свежие повязки. И проделывал все так неспешно и тщательно, будто наинец был его первым пациентом за долгое время, а до того у него не было абсолютно никакой работы.

Так что, за опоздание можно было смело благодарить Рональда.

На собрании субординация почти не соблюдалась, младшие офицеры и рядовые сидели вперемежку, и только старшие помнили о различии в званиях. Джулия нашла свободное место и села, потянув за собой Пса. Поймала взгляд Хагена. Тот смотрел на наинца так, словно тот на его глазах убил его мать. Странно. Что это с ним?

Тан Локе, чуть склонившись к стоявшему рядом парню в медейских цветах, негромко сказал что-то. Тот, слегка поклонившись, вышел.

Пока было время, Джулия пошла поговорить с ребятами, которые были с ней во время вылазки. Почти все они были здесь, за исключением тех, кто так и не вернулся из лагеря касотцев, и неизвестно было, погибли они или попали в плен. Хаген жутко нервничал, и хотя он старался не показывать виду, Джулия видела мелькающую в серых глазах тревогу. Оставалось утешаться лишь тем, что медейцы понесли гораздо большие потери: у них не вернулось шесть человек, и о четверых из них точно было известно, что они мертвы.

Пока Джулия беседовала, по зале всколыхнулась волна оживления – привели пленника. Молодой человек, назвавший себя Марком, по-прежнему красовался в роскошных доспехах, и, несмотря на связанные руки, выглядел так, словно зашел к приятелям на чашку чаю. Полное спокойствие и невозмутимость, и только легкое любопытство в золотистых глазах.

Касотца усадили на стул в центре комнаты так, чтобы его могли видеть все собравшиеся; по обеим сторонам от него встали двое парней из числа медейцев, в доспехах и при оружии. Пленник мельком окинул их взглядом и лишь тонко улыбнулся.

– Приступим, – заговорил тан Локе, не вставая. Распоряжается всеми медейцами именно он, и хотя он был всего лишь сотником, земляки прислушивались к его словам. Он и сиденье себе выбрал соответствующее роли – стул, более всего походящий на трон – черный, массивный, вырезанный, кажется, из одного куска дерева. – Начнем, пожалуй, с нашего пленника. Очень мне хотелось бы знать, зачем он нам вообще тут нужен…

Судя по кивкам присутствующих, этот вопрос интересовал не только тана, а и всех остальных.

– Господин Изола, кажется, пленного привел кто-то из ваших людей?

Не дожидаясь ответа Изолы, поднялся Пес.

– Я его привел, – проговорил он негромко.

С минуту тан Локе внимательно его разглядывал, приподняв тонкую аристократическую бровь. Изола сидел с каменным лицом, делая вид, что не заметил той вопиющей дерзости, что позволил себе его подчиненный.

– Можно поинтересоваться, чем вы руководствовались? – сухо спросил тан Локе, наглядевшись. – Приказа брать пленных не было, если я не ошибаюсь.

– Не было, – подтвердил Пес. – Но этот человек будет нам полезен.

– Чем же?

– Спросите его, кто он такой.

Наинец зарывался. И если свои уже привыкли к его ядовитости, то медейцы смотрели крайне озадаченно и неодобрительно. Солдаты из регулярных войск не слишком часто общались с наемниками, и потому, видимо, не попадали под руку Псу. Или, точнее, к нему на язык. С их точки зрения, Пес вел себя более чем дерзко, не отвечая на прямые вопросы старшего по званию. Впрочем, не только им так казалось. Хаген смотрел на него так, будто хотел просверлить в нем дырку взглядом, Изола кривил губы и хмурился неодобрительно. Потом Джулия посмотрела на пленника и жутко удивилась: тот смотрел на наинца с таким напряжением, будто изо всех сил пытался что-то вспомнить, но не мог.

Тан Локе заломил бровь еще выше и повернулся к касотцу, спросил отрывисто:

– Ваше имя?

– Марк Сантос, – не моргнув и глазом, отозвался тот. – И, не знаю что там вообразил себе ваш человек, я всего лишь адъютант дюка Антресса.

– Ложь, – резко сказал Пес. – Ты врешь. Твое имя – не Сантос, и даже если ты и впрямь адъютант, в чем я сильно сомневаюсь, то ты не говоришь всего.

Касотец только улыбнулся и пожал плечами. Зато Изола, опережая тана Локе, поинтересовался неприятным голосом, не глядя на Пса:

– И на каких же основаниях ты делаешь подобные заявления, а, парень? Может быть, ты знаешь настоящее имя этого человека?

– Знаю. Его имя – Марк Данис, и он – сын касотского императора, наследник империи.

В зале на несколько минут стало очень шумно. Кажется, заговорили разом все полсотни присутствующих здесь человек. Молчали только Пес и касотец. У первого губы кривились в обычной презрительно-злой гримасе, второй странно улыбался без малейших признаков беспокойства. Джулия мысленно почесала затылок. Кажется, Пес знал много того, чего знать, по идее, не должен был. Или он просто выдумывал. Или в голове у него мутилось, и ему что-то казалось…

Шум прекратил тан Локе, повелительно подняв руку.

– Это так? – обернулся он к пленнику.

Тот снова пожал плечами.

– У ваших людей богатая фантазия, – ответил он кротко. – Они видят то, что хотят видеть.

– Чем ты подтвердишь свои слова, наемник? – это уже Псу.

– Доказательств у вас должно быть достаточно в сумке, что я принес из лагеря. Где она? Дитрих?

– Она у меня, – медленно сказал Изола. – Я просмотрел ее содержимое. Она может принадлежать любому офицеру. Ничто не доказывает твои слова, Пес.

– Как это – любому? Вы видели карты? Депеши?

– Если этот человек – адъютант командующего, при нем вполне могла оказаться сумка с подобными документами.

– Вы не верите мне? – очень тихо, но так, что услышали все, проговорил Пес. Его нервно подергивающееся лицо заливала смертельная бледность. – Так выведите этого человека на стену, и предложите касотцам сделку. И тогда вы увидите, что будет.

– А что будет? – заговорил Хаген. – Касотские собаки осмеют нас, если мы будем похваляться тем, что взяли в заложники какого-то мальчишку, адъютанта. Верить тебе, Пес, все равно что верить осеннему ветру – никогда нельзя быть уверенным, что взбредет в твою больную башку.

– Кроме того, – добавил Изола. – Неясно, откуда тебе может быть известно имя и положение твоего пленника.

С минуту Пес молчал, смотрел на касотца. А Джулия смотрела на него, и быстро поняла, что он не врет и не выдумывает, он и впрямь знает пленника, и то, что он сказал – чистой воды правда, вот только доказать свои слова он не хочет. Или просто не знает, как их доказать. Лицо его отражало крайнюю степень напряжения, и пленник тоже позабыл про свою показную безмятежность и хмурился теперь недоуменно.

– У тебя горячка, наинец, – вдруг проговорил он. – Ты и впрямь видишь то, чего нет.

– Отправляйтесь вы все к Борону! – вскинулся Пес, оскалившись. – Делайте, что хотите. Что, я буду убеждать вас?!

Он развернулся и быстро пошел к выходу из залы. Изола рявкнул ему вслед: "Стоять!" – но он не отреагировал, как будто не слышал. Хлопнула дверь.

– Распустили вы своих людей, господин Изола, – холодно проговорил тан Локе.

– Хаген! – сквозь зубы прорычал Изола. – Отправляйся за ним. Немедленно. И препроводи его в карцер. Пусть пока посидит там, охолонет.

Только не в карцер! вскрикнула про себя Джулия, отлично помнившая, какое выражение лица стало у Пса, когда он спустился в подвал. Раненого, его это доконает. Но она ничего не сказала, тем более, что Хаген, вскочив, уже выскочил за дверь, знаком велев Тарину и Дитриху следовать за ним. Ну да, конечно, один он не справится…

Неожиданно Джулии стало как-то совсем тоскливо. Ей тоже хотелось встать и уйти вслед за Псом, и Безымянный знает, что удержало ее от такого шага. Возможно, выражение лица Изолы, которые медленно обводил взглядом своих оставшихся в зале людей, а возможно, какие-то остатки дисциплинированности.

Тем временем, все немного успокоились. Тан Локе, с момента ухода Пса шептавшийся о чем-то с другим медейским сотником, снова поднял руку, призывая к порядку, и предложил обсудить создавшееся положение, а для начала выслушать лазутчиков. Поскольку Хаген, командующий во время вылазки вольным отрядом, пока еще не вернулся, велели докладывать медейцу, статному мужику лет тридцати пяти, с роскошной гривой волнистых русых волос.

Ничего особо утешительного медеец не рассказал. Силы у касотцев были стянуты немалые, приготовления к осаде шли полным ходом, слабого места в оцеплении найти не удалось, зато потеряли шестерых людей. Четверо из них погибли в схватках, будучи обнаружены касотцами, еще двое пропали – то ли убиты, то ли в плен попали. Провернули несколько мелких диверсий: закололи столько-то человек, среди них – столько-то предположительно офицеры, устроили переполох среди лошадей. В общем, ничего интересного, и от вылазки вышло больше вреда, чем пользы. Офицеры слушали отчет и мрачнели. Надежда вырваться из осадного кольца становилась все слабее и призрачнее.

Хаген с парнями куда-то запропастился, и его – с благословения Изолы – решил заменить Галейн. Ничего нового, чего бы уже не слышали от медейца, он не рассказал, только вот было очевидно, что наемники сумели не наделать такого шума, как их товарищи из регулярного войска, и действовали тоньше. Хотя и без особой пользы.

Кажется, самым ощутимым результатом вылазки стало пленение Марка и сумка, вытащенная Псом из его шатра. Но и содержимое сумки, хотя и весьма любопытное само по себе, в том осадном положении, в каком оказались медейцы, помочь не могло. Увы. Так же как, похоже, и пленник никак не мог пригодиться. Ни медейские офицеры, ни Изола не доверяли словам Пса и сильно сомневались, что этот спокойный, уверенный в себе молодой человек – наследный принц.

А вот Джулия все более утверждалась во мнении, что наинец был прав. Пленник держался как человек очень благородных кровей, и, хотя адъютант командующего армией просто обязан быть аристократом, Джулии почему-то думалось, что он все же – королевский отпрыск.

Пленника допросили, пока что без применения жестких методов. Он отвечал спокойно, без страха и излишней грубости, и слова выбирал с умом. Он не запирался в молчании, но по окончании допроса всем стало ясно, что он не сказал ничего, чего бы они не знали уже из документов. В разгар этой игры в вопросы и ответы вернулись Хаген, Дитрих и Тарин. Двое последних молча прошли на свои места, а десятник пробрался к Изоле и что-то тихо сказал, склонившись к самому его уху. Джулии не понравилось выражение лица Хагена: в глазах у него скакали странные огоньки, и вообще он, непонятно с чего, выглядел донельзя довольным. С чего бы это, подумала Джулия, и взяла на заметку, чтобы потом спросить его.

Удовлетворив свое любопытство, тан Локе приказал отвести пленника в подвал и поместить его в одну из камер. Пусть посидит, пока решат, что с ним делать дальше. На самом деле, выбор был невелик: или держать его в плену (хотя кому это нужно, что толку от адъютанта?), или убить его, предварительно допросив уже жестче, или все же попытаться переговорить с касотцами. Последний вариант представлялся сомнительным. Доказательств, что касотец действительно что-то значит, не было, а значит, существовала немалая вероятность выставиться дураками в глазах врагов. Такого никому не хотелось, возиться с касотцем в случае заключения его в темницу тоже ни времени, ни желания, не было, а значит, оставалось одно – убить. К решению такому пришли довольно быстро, и оставалось лишь обсудить способ казни. Мнения разделились, некоторые предлагали быстрый удар мечом – тихо и без шума, кто-то стоял за повешенье. Джулия молчала. Она была против того, чтобы убивать касотца, и была склонна попытаться проверить все-таки слова Пса, но разве кто-нибудь прислушался бы к ней? Она не стала принимать участия в развернувшейся дискуссии, а разыскала в зале Галейна и устроилась рядом с ним. Она хотела поговорить с наинцем, он был благоразумным и спокойным человеком, и умел в любой ситуации мыслить логически.

– Бардак, – констатировал Галейн, бросив на нее косой взгляд. – Полный бардак.

– Точно, – согласилась Джулия. Медейские офицеры пеняли Изоле, что тот не держит своих людей в надлежащей строгости, но и их солдаты были хороши. Во всяком случае, шумели они никак не меньше, чем наемники. – А ты бы на их месте что сделал? Ну, с касотцем?

Галейн задумчиво потер переносицу.

– Я бы что сделал? Я бы, пожалуй, все же вывел его на стену. Для показательной казни. Не вступая в переговоры с касотцами, но так, чтобы они видели, кого мы вешаем. Если парень важен для них, они сами пришлют людей для разговора.

– А это вариант! Только как вдолбить это нашим офицерам? Медейцы хуже, чем бараны, их не переспорить.

– Хочешь пари? – Галейн ухмыльнулся, откинул на спину светлую косу. – На бутыль старого лигийского?

– Пари? – озадачилась Джулия. От спокойного и, чего уж там, холодноватого Галейна она не ожидала подобного ребячества. – О чем?

– Спорим, что через двадцать минут наши доблестные офицеры осознают пользу показательной казни?

– С твоей помощью?

– Разумеется, с моей.

Джулия не выдержала и фыркнула. Происходящее вокруг все больше напоминало ей птичий базар или какой-то лихорадочный сон.

– Ну попробуй.

Легко поднявшись, Галейн направился в сторону Изолы, который в этот момент что-то увлеченно обсуждал с другими офицерами. Вокруг них собралось десятка два человек как из вольного отряда, так и непосредственно из медейцев, и они все тоже пытались вставить словечко. Галейн не без труда протиснулся мимо них, на минуту Джулия потеряла его из виду. А потом шум вдруг стих, и стал слышан ровный и, по первому впечатлению, бесцветный голос наинца.

Просто удивительно, как он при такой способности заставлять людей прислушаться к себе, до сих пор ходит десятником, а не сотником? Джулия не раз замечала, что в некоторых случаях парни выполняют его распоряжения охотнее, чем приказы Изолы, а временами и сам Изола советуется с ним.

– Кажется, наш длинноволосый друг метит в командиры? – раздался за спиной у Джулии насмешливый голос Хагена. – Неплохо у него получается.

– Да уж получше, чем у некоторых… Ты с чего такой довольный?

– Настроение хорошее.

Легкий тон приятеля отнюдь не успокоил Джулию, а, наоборот, заставил нервничать еще больше.

– Где Грэм? – спросила она резко.

– Пес-то? Там, где ему полагается быть. В карцере.

– С ним все в порядке?

Хаген смотрел на нее с легкой улыбкой, но в глазах явственно читалось плохо скрытое раздражение.

– Ты уделяешь слишком много внимания этому брехливому псу, – ответил он. – Расслабься. Я понимаю, у тебя приказ, но все же это перебор. Ты перестаралась.

– Что ты имеешь в виду? – сощурилась Джулия.

– Что ты принимаешь его слишком близко к сердцу, а песий сын того не стоит. Он сумасшедший.

– Не тебе судить, – начала Джулия и осеклась. Кому, как не Хагену, командиру, было судить о психическом состоянии Пса? – И хватит меня учить. Сама разберусь.

– Не сомневаюсь. Что это он тебе подмаргивает? Заговор у вас, что ли?

– Кто подмаргивает?

Хаген кивнул в центр зала, где собралась основная часть присутствующих. Галейн в самом деле пытался привлечь внимание Джулии и, поняв, что добился, наконец, своего, махнул ей рукой. Удивившись, она встала и пошла к нему, заметив краем глаза, что Хаген направился за ней.

– Вот, – сказал Галейн, когда она подошла. – Джули была вместе с Грэмом и могла видеть, при каких обстоятельствах наш касотец был взят в плен. Я бы на вашем месте, господа, поинтересовался, как это произошло.

Старшие офицеры выглядели раздраженными и вместе с тем несколько сконфуженными – еще бы, сами не догадались! Хаген сжал зубы так, что отчетливо послышался скрежет. Впрочем, и Джулия была хороша, не говоря уже о Псе, которому просто-таки положено было доложиться кому-нибудь из офицеров, хотя бы своему непосредственному командиру, тому же Хагену. Она тихонько выругалась. Надо же, сама себя подставила… Изола в полном праве запихнуть ее в карцер вместе с Псом.

Но, кажется, Изола не спешил отправлять ее в подвал, кивнул сухо:

– Ты и впрямь была с Псом?

– Да, – ответила Джулия и, не дожидаясь расспросов, рассказала о произошедшем в касотском лагере. Коротко, но так, чтобы не упустить ничего существенного. Пришлось ей упомянуть и человека, зарезанного Псом, и она заметила, как Галейн неодобрительно покачал головой. Еще она заострила внимание на том факте, что Пес разговаривал с касотцем как со старым знакомым, а тот все пытался узнать, где и когда видел его.

– Неужели ты веришь этому психу, а, Джули?! – не выдержал вдруг Хаген, который слушал ее с таким видом, словно присутствовал на похоронах лучшего друга. – Ты говоришь так, словно тоже уверена в королевском происхождении касотского ублюдка!

– Я передаю факты, – сухо ответила Джулия. – Говорю только то, что видела и слышала. Грэм действительно разговаривал с касотцем как со старым знакомым.

– Да у него башка не в порядке! Может, он сам думает, что и не врет вовсе, да только мерещится ему Безымянный знает что. Ты сама этого не понимаешь?

– А ты у нас специалист по расстройствам мозга?

– Хаген! Джулия! – осадил их Изола. – Хватит! С появлением этого Пса творится Безымянный знает что!

– Так давайте повесим его вместе с касотцем, – буркнул Хаген.

– Я тебя повешу, если не перестанешь влезать, когда не просят, – пообещал Изола и повернулся к медейским офицерам. – Что скажете, господа? Кажется, все не так просто, как мы подумали, и что-то здесь все-таки есть.

– Думаю, стоит допросить и вашего Пса тоже, еще разок, – кивнул один из медейских офицеров, сидевший рядом с таном Локе. – Кажется, в прошлый раз он рассказал какую-то невероятную историю о своем появлении в Северной?

– Теперь она кажется мне не такой уж невероятной, – хмуро сказал Изола. – Ладно. Предлагаю пока отложить вопрос о том, что делать с пленником, тем более, что торопиться все равно некуда. По крайней мере, день в запасе у нас есть. Лучше побеседуем еще с Псом, послушаем, что он скажет нам в этот раз. Но не сейчас. Я хочу, чтобы он хорошенько обдумал свои слова и поступки. Скажем, сегодня вечером?

На том и порешили, и разошлись до вечера. Джулия отправилась в свою комнату, чтобы как следует выспаться. Бессонная ночь давала о себе знать.

Мимо нее по коридору проскользнул Галейн, задержался на секунду:

– Готовь бутылку, Джули.

– Так еще ничего не решено.

– Готовь, готовь, – усмехнулся он. – Пригодится, говорю тебе… – и свернул в одно из ответвлений коридора.

Вечером в той же зале собрались уменьшенным составом – исключительно офицеры, да и те не все. Из медейцев присутствовали тан Локе, еще два сотника, и двое десятников, принимающих участие в вылазке. Из наемников пришли Изола, Хаген, Галейн и сама Джулия. Такой достаточно тесной компанией они расположились кто где – в креслах и на стульях, стараясь, впрочем, не слишком удаляться друг от друга.

Пес появился в сопровождении двух парней из Хагеновской десятки. Смирения в нем не прибавилось, но лицо было бледно, а остекленевшие глаза смотрели и не видели. В них вернулось то безумие, что Джулия видела в первые дни освобождения. Помимо всего, губы его распухли, а на подбородке запеклась струйка крови. Изола окинул его взглядом и нахмурился.

– Что произошло? – спросил он недовольно, обращаясь больше к Хагену, чем к Псу.

Хаген бросил на наинца насмешливый взгляд и ответил:

– Пес оказал сопротивление. Пришлось ему кое-что объяснить.

Изола поморщился, но ничего не сказал. Только жестом пригласил Пса сесть на стул, стоявший в центре неровного круга, образованного сидящими офицерами. Наинец сел – медленно, словно каждое движение причиняло боль – и в упор взглянул на Изолу. Тот довольно спокойно встретил его взгляд и спросил ровным тоном:

– Ну что, Грэм, ты готов говорить спокойно, без истерики?

– Говорить о чем? – задал встречный вопрос Пес. Голос его звучал более хрипло, чем обычно.

– О тебе и о нашем пленном. Мы хотим знать, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились, откуда тебе известно, что он – наследник Бардена… и заодно расскажи нам, как ты попал в Северную.

– Вы уже спрашивали об этом. Тогда мой ответ вас не удовлетворил, а ничего иного я сказать не смогу.

– Говори, что велено, – с легким раздражением сказал Изола. – Или карцер ничему не научил тебя? Только давай-ка без всяких намеков.

Пес откинулся на спинку стула, провел ладонью по припухшим губам, обвел безумным взором всех собравшихся. Джулия увидела, как задергалась его щека; казалось, он собирается с духом, чтобы приступить к рассказу.

– Четыре года назад, – начал он глухо, – я скитался по северным землям Медеи. Вряд ли вам интересно, почему я там оказался. Так сложились обстоятельства. В долине Северного Ветра я набрел на компанию из четырех молодых людей – двух парней и двух молоденьких девушек. Все они были медейцы, все явно принадлежали к высшим слоям общества. У меня не было никакого контракта на тот момент, а они остро нуждались хотя бы еще в одном мече. Они предложили мне присоединиться, не объясняя причин и не обрисовывая конечной цели путешествия. Я согласился, мне было все равно, куда и с кем идти. Скоро я понял, что их путь лежит в Касот. Еще через некоторое время я узнал, что целью медейцев было спасение принца Дэмьена Кириана из касотского плена.

– И эти молодые люди так и не сказали тебе, кто они такие? – перебил тан Локе.

– Они только назвали свои имена. Без титулов.

– И ты не сумел по именам понять, кто это? Если они сказали тебе свои настоящие имена, они должны были показаться знакомыми.

Пес некрасиво скривился.

– Я не силен в части родов медейского дворянства.

– Но имя принцессы… – продолжал настаивать тан Локе.

– Во-первых, она не назвала своего полного имени… как и ее подруга. О том, что она – принцесса я узнал уже только от касотцев. Во-вторых… в королевских фамилиях я тоже не ориентируюсь.

Джулии почему-то казалось, что он лжет – нагло, в глаза, – но она не могла понять, зачем. Пес совершенно очевидно вел какую-то свою игру.

– А у тебя не было желания развязаться с контрактом, когда ты узнал, куда и зачем направляются эти молодые люди? – продолжал занудствовать тан Локе.

– Это имеет какое-то отношение к нашей беседе? – пожал плечами Пес. – Я же не распрощался с ними, вам мало этого факта?

– Продолжай, – приказал тан Локе.

– Уже в Касот мы смогли с точностью узнать, где именно содержится принц…

– Узнать – откуда?

– Нам посчастливилось побеседовать с человеком, близким к Бардену.

– И с чего вдруг человек, близкий к императору, стал рассказывать подобные вещи? Попахивает изменой…

– Это был не касотский подданный, а истрийская девушка, которую император обучал магии. Кроме того… мы с ней были хорошо знакомы еще до этой истории.

– Кхм, – сказал тан Локе в большом сомнении. – Настолько хорошо знакомы?

– Настолько, – сухо подтвердил Пес.

– Интересно… а как звали эту девушку?

– И это тоже не имеет отношения к нашей беседе…

Ничего себе, не имеет, подумала ошарашенная Джулия. Как будто истрийские девушки, владеющие магией, попадаются буквально на каждом углу, и их так много, что имен всех не упомнить. Да еще не стоит забывать, что магии эта истрийка училась у самого касотского императора.