Текст книги "Пленница дорог (СИ)"

Автор книги: Светлана Титова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Пролог

– Заносите раненую сюда. Вот на эту кровать. Осторожнее, – старуха в белом балахоне монахинь Светлой Богини отрывисто раздавала указания. – Светлая Богиня, она беременна! И когда срок? Дотянет ли? Уж больно плоха…

– Госпожа рожает. Срок через месяц. Но дорогой на нас напали и испужали ее дюже. Вот раньше сроку роды начались. Да все никак не разродится. Уж сутки стонет, сердешная, – юркая старушка в добротном шерстяном платье крутилась возле рослых монахинь, аккуратно устраивающих бледную, худенькую женщину с несуразно огромным животом на жесткой лежанке. – Вот задаток за помощь роженице, и за хороший досмотр. А мне нужно в замок добраться, господина предупредить.

– Иди, сердобольная. Присмотрим. Нам не впервой, – строгая монахиня спрятала увесистый мешочек, зажиточно звякнувший серебром.

Глава 1

Еще огниво бы неплохо взять. Только матушка Агни прячет его и свечи под замок, считает молитвы при лунном свете угоднее Светлой Богине. А по мне так без разницы как колени по ночам отстаивать. Хорошо Проспер мне свое оставил. Хоть и старенькое, а сгодится. М-да, не вовремя этот рыцарь пожаловал. У меня к побегу ничего не готово, хоть и предупреждал Проспер, чтоб готовилась, как его не станет. Но все откладывала. Боязно, если откроется. А теперь вот случай подвернулся, появился нужный мужчина, а я не готова. Ну, хоть перевязь закончила мастерить и сухарей в схрон натаскала. А водой можно на воле разжиться.

Сумбурные мысли метались в моей голове, пока руки привычные к работе укладывали потертую смену одежды и одеяло в кожаный мешок. Не забыла особую бутылочку зелья, дающего силы. Сердце заполошно билось, кровь молотом стучала в висках. Села на лавку, оглядела крохотную каменную келью, что последние семнадцать лет была моим домом. Выдохнула.

Решилась, нечего отступать. Последний год перед смертью Проспера, бывшего ловчего князя, мы до минуты обговорили план моего побега.

Затянув мешок с вещами, спешно натягивала длинную, до середины бедра льняную рубашку, поверх кожаный доспех, плотно обхвативший тело усиленный металлическими пластинами на плечах. Шерстяные, теплые чулки чуть выше колена тонкими кожаными ремешками крепились на льняном поясе под рубашкой. Белья надевать не стала. В настоящем деле оно только помешает. Высокие узкие по ноге сапоги, стягивали голенища ремешками под коленами. Переплела потуже толстую, светлую косу. В узкое оконце заглянула Жула. Время полночь. Вся обитель спит. Сегодня серединный день, ночные молитвы запрещены. Окинув последний раз взглядом свою каморку, отворила дверь и сторожко заскользила по длинным, темным коридорам с редкими пятнами лунного света на каменных плитах пола, пробивающегося сквозь грязные узкие стекла. Мой путь лежал в подвалы. Туда доставляли снедь, привезенную крестьянами ближних деревень, почитателями Светлой Богини. Там же находились камеры для провинившихся. Бывало еще при жизни моего наставника Проспера, и я там проводила по паре дней за ослушание матушки или другие проказы. Теперь уж не сажают. Никто справиться не может. Выросла, превратившись из хилого заморыша в крепкую девицу. Теперь-то сильнее меня нет никого в обители.

Из сотни монахинь, после болезни, что завезли заречные крестьяне, осталось человек двадцать и те все старухи. Долго мор бушевал в наших краях. Обитель принимала всех страждущих. Заветы Богини требовали не отказывать никому в помощи. Чудная была болезнь, как поговаривали монахини, после нее, кто выжил, остались бесплодны. Тихо теперь по деревням, не слышно детских голосов. Сошлись на том, что Светлая Богиня разгневалась на людей, ведущих бесперебойные войны. В соседнем княжестве Окавита после убийства князя и пропажи его беременной жены до сих пор идет борьба за престол. Светлую княгиню Ровену, носившую княжну под сердцем, которой удалось скрыться и избежать печальной участи супруга, долго искали, пока маги предрекли, что ее больше нет среди живых. А наследную княжну ищут по сей день. Князь Бодирод, дальний родич убитого Пресветлого, незаконно захватил престол, и вот уже шестнадцать лет отбивает притязания на него другого окавитского князя Рунгерда. За время кровавой междоусобицы полегло и разорилось немало своего народу. Армии обоих князей давно состояли из наемников-южан. Деревни стонали под гнетом непосильных военных поборов. И только два неурожайных года подряд заставили приостановить раззорительную войну. Рунгерд, опасаясь народного бунта, убрался в свой надел. Спустя лето, когда осень лишь позолотила верхушки деревьев, войско смуглолицых наемников Рунгерда уже вновь стояло под каменными стенами Граста. Видно надоело Богине-покровительнице семьи виды кровавых сражений, и она наслала неведомую болезнь на Окавитские земли. Спасаясь от мора, люди бежали к соседям в Риволу, неся с собой божье наказание.

Не обошла болезнь моего наставника. Проспер, старый ловчий князя, как он сам о себе сказал, как-то прибился к обители. Удачливый охотник выходил победителем из схваток с матерыми медведями и волками. Но и у удачи бывает конец. Злой по весне секач вылетел на него неожиданно, и завалил вместе с конем, порвал лошади бок, а ловцу бедро и пах. Истекая кровью, Проспер сам добрался до дома, где его нашли. Как умирающего, принесли в обитель за покаянием. Монахини приняли, выходили, а так как остался он по мужской части слаб, оставили при женской обители, как даровую рабочую силу.

Тогда мне сровнялось пять годков, из обители меня не выпускали, только в лес за хворостом и целебными травами под присмотром сестер-монахинь. Надзору моя вольная натура всегда сопротивлялась. Я буянила, убегала. Но сколько не плутала по лесу, всегда возвращалась к стенам обители. За непокорность была не раз посажена в подвалы под замок. Потерявший свою семью ловчий все равно что удочерил меня. Но знал он только охотничье и военное ремесло. Чему меня и учил. Так я выросла, умея метать ножи от ноги, стрелять из арбалета, разбираться в стратегии и тактике, но об обычных житейских понятиях и женских делах имела смутное представление. К четырнадцати годам выяснилось, что я магичка и потенциал у меня большой. Вот только смогу использовать магию после инициации. А это в обители, где одни женщины затруднительно.

Заикаясь и краснея Проспер объяснил, что пока я девица, магия Светлой Богини не даст мне покинуть обитель. И как в детстве путь завернет меня обратно. Как только появится в обители мужчина, я должна потерять с ним невинность и в тот же день бежать. Как это сделать я смутно представляла. Когда спросила об этом у наставника, тот крякнул и кивнул на монастырских котов, предлагая самой изучить щекотливый вопрос. Обычные серые полосатики в обилие расплодились на мышах, что не переводились в подвалах. Рожи в частых схватках исполосованны, нрав бесстыжий и нагловатый.

К этому делу я подошла серьезно, изучила тактику кота Афона, который единственный из мужского племени, кроме Проспера, проживал на территории обители и имел имя. Кошки же были безымянны. Потому как они протестующе орали, когда Афон настигал одну из них, мною был сделан вывод, что дело это для женщины болезненное. И прибегать к нему нужно только в крайней мере. Вот такой день настал. Моя судьба явилась в образе молодого, увеченного и находящегося в беспамятстве мужчины.

Сам ли он дошел до ворот обители или его подбросили сердобольные путники, посчитав нежильцом на этом свете, не известно. Только избитый мужчина, одетый гвардейцем, как шушукались монахини, быстро пришел в себя. И пока матушка решала, что с ним делать. А именно, сколько стрясти денег за уход, его посадили в одну из камер подземелий. Я немного волновалась, пленника я еще не видела, и как уговорить его на нужное мне дело, пока не знала.

Наставник этот вопрос обходил стороной и, краснея, переводил разговор на другую тему. Когда задала вопрос Просперо в лоб, чтобы прояснить для себя все окончательно, он странно посмотрел на меня и заверил, что с этим у меня проблем точно не будет. Я верила Просперо, но сомневалась, вот и Афон бегал не за всеми кошками, а выбирал.

Может, этот мужчина переборчивый, как наш кот? А ну как я ему не глянусь? В красоте я не разбиралась. Монахини часто с грустью вздыхали, расчесывая мои волосы. Может, жалели некрасивую сиротку? Замужние деревенские бабы и молодки, с которыми заигрывали мужчины, все были крупными, грудастыми и крепко сбитыми, мне тощей пигалице было до них далеко. Может, это какой-то стандарт красоты, до которого я не дотягиваю от слова совсем. Тогда мое дело плохо. Придется ждать другого раза. А когда он наступит? К нам в обитель приходят умирать. За мои семнадцать лет, только Просперо и этот гость выжили.

Терзаемая сомнениями и страхом, что меня могут увидеть сестры, тихонько кралась по сходням вниз, чутко прислушиваясь к малому шороху. Спустившись с последней каменной ступеньки, повернула в длинный коридор камер. От наставника я знала, что последняя дверь в конце коридора ведет в подземный ход, выходящий далеко за пределы обители. Этот ход был частью плана побега. Удирая через ворота, всегда существовал риск нарваться на неспящих монахинь. В подвалах же никто не бродит. Конечно, из-за пленника могут сделать исключение, поэтому я поспешала.

Глава 2

Глава 2

В полутьме каменного коридора, выделялась узкая полоска света, падавшая из-за неплотно затворенной двери нужной камеры. Я прислушалась и пошарила над входом в узкой щели, где монахини прятали ключи. Кузнецов при обители не держали, а ключи имели вредность часто теряться. Я похолодела, ключа на месте не было. Значит, внутри кто-то из монахинь. Прислушавшись, не уловила ни звука. Скорее всего внутри никого нет, и моя затея провалилась. Осторожно приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. На стене чадила пара факелов, бросая неверный свет на неровно стесанные стены, увешанные пыточными инструментами и ржавыми кандалами. С крюка на потолке свешивались длинные цепи, к которым кандалами был прикован молодой мужчина. Одетый только в кожаные потрепанные брюки, пристегнутый железными крепежами за распухшие и посиневшие кисти рук, он был без сознания и не подавал признаков жизни. Темные, длинные волосы грязные и спутанные свешивались на лицо. Все тело в разводах грязи с множеством синяков. О том, что он жив, напоминали редкие вдохи и тихие стоны. Казалось, он готов был вот-вот испустить дух, и для нужного мне дела совсем не годился.

Сетуя на неудачу, я подошла ближе из любопытства. В обитель попадали старые или измученные долгой болезнью мужчины с иссохшими телами. Этот был совсем другой. Голова низко свесилась, и волосы полностью закрыли лицо. Осторожно убрала несколько прядей, разглядывая украшенные ссадинами широкие скулы, прямой нос, распухшие от ударов губы. Брови и ресницы слиплись из-за крови, сочившейся из раны на лбу. Прикоснувшись пальцами к ране, почувствовала, как мужчина вздрогнул и попытался открыть глаза.

– Пить… – едва слышно прохрипел пленник, пытаясь разглядеть меня единственным открывшимся мутным глазом.

Порывшись в сумке, достала чудо-зелье по рецепту Проспера и прислонила горлышко к разбитым губам. Мужчина жадно глотал, почти захлебываясь. Я отняла питье. Много пить нельзя, сердце не выдержит. Зелье-то непростое. Нашла лоскут ткани и, смочив в натекшей со стен луже, вытирала кровь с лица и тела, осторожно обходя раны. Энергетик начал действовать, и состояние пленника улучшалось на глазах. Совсем скоро он уже стоял на ногах, черными провалами глаз следил за тем, как я тру грязной от крови тряпкой по литым мышцам плеч и животу.

– Готовишь меня в жертву своей богине? – хрипло поинтересовался мужчина. – Слышишь меня, послушка?

– Я не послушница. Я Сури. Богиня не требует кровавых жертв. Она светлая, – не глядя на мужчину, отмывала его тело, под кровавыми разводами и грязью проступила татуировка. Мне стало интересно рассмотреть. – Смотрю, тебе стало лучше. Значит, ты мне поможешь.

– Старуха говорила другое. Магия вашей обители полностью блокирует мою. А я ведь тоже светлый, – пленник грубо выругался и закашлял. – И с чего мне помогать тебе, Сури?

– С того, что я хочу бежать. И для этого мне нужен мужчина, – на смуглой груди пленника красовался золотистый саблезубый леопард. Хвост, которого прятался за поясом, удерживающим брюки. Я полюбовалась красивой татуировкой. У меня тату было на спине. Но я его никогда не видела. А Проспер, мне строго настрого запретил его показывать кому-нибудь. От того я не стригла длинные косы. В случае потери одежды волосами прикрою. Сначала интересно было увидеть и рассмотреть, потом как-то позабылось. А теперь, увидев чужую, вновь любопытство проснулось.

– Почему именно мужчина? – он недоверчиво уставился на меня, решая в чем подвох.

– Невинности меня лишить, – не обращая внимания на изумленный выдох, объяснила:– Лишившись невинности, я перестану быть частью обители, ее дочерью, и она меня перестанет удерживать.

– Я, конечно, с удовольствием. Таким красавицам не отказывают, – пленник скабрезно усмехнулся. – Даже не знаю, за что мне такой подарок перед смертью от богини… Вот только руки…

– Так ты согласен?! – я чуть не запрыгала от радости, мысленно дав пинка зажравшемуся Афону, перебирающему подружками. Схватив пленника за плечи, прыгнула, обвивая ногами его талию.

В своих инструкциях Проспер не учел такого обстоятельства, что у мужчины будут связаны руки. Он ограничился пространным «Ты ему скажи, что тебе нужно, и он все сделает сам». Вот тогда еще у меня вызвали сомнения туманные инструкции, но спорить с наставником не стала. И как в воду глядела.

– Рассказывай, что дальше делать, – шепнула, в округлившиеся от удивления глаза. Похоже, пленник все еще не верил в то, что я предлагаю себя серьезно.

– Поцелуй меня, – мужчина улыбнулся и приоткрыл израненные в запекшихся корочках губы.

Я осторожно коснулась своими, боясь причинить боль. Но он, похоже, был не из неженок. Губы захватили в плен мои, язык скользнул вовнутрь. Неизведанное ранее ощущение ошеломило, волна дрожи удовольствия пробежала вдоль позвоночника. Чуть отстранившись, я застонала и впилась поцелуем сама, пальцами вплетясь в густые, влажные волосы. Пленник дернул руки из кандалов, стараясь освободиться.

Я отстранилась, облизнула губы, справляясь с растекшейся по телу слабостью и негой, и с беспокойством, что сделала что-то не так, шепнула:

– Тебе больно?

– Расстегни брюки, – простонал пленник, прикрыв глаза.

В другое время, я бы разглядела такую метаморфозу с мужским естеством, которое выглядело несколько иначе, чем у тех, кого я обряжала в последний пусть. Но сейчас для исследований не было времени. Подивившись размерам, вспомнив практику нужных телодвижений от Афона, скользнула ниже, приготовившись к боли. Было неприятно, но не смертельно.

Чего орали кошки, не понятно?

Мужчина тяжело и рвано дышал, постанывая в такт движению, прикрыв глаза и не говоря больше ни слова. Решив, что делаю все верно, скользнула еще несколько раз вверх-вниз и почувствовала, как пленник вздрогнул, прижался ко мне и прерывисто выдохнул.

Похоже, все закончилось. Так себе ощущения. Поцелуи понравились больше, при случае обязательно повторю. А остальное… Так и не поняла о чем хихикали, вспоминая своих мужчин, сестры-монахини. Те из них, кто пришел в обитель, будучи взрослыми женщинами, выпив сладкого вина всякий раз, когда настоятельница лежала с температурой в бреду, делились с подругами секретами, жалея о славных деньках, не зная, что я подслушиваю.

От переживаний по поводу своего первого раза, меня отвлекло покалывание в пальцах. Я разглядывала ладонь, кончики искрили голубым. Я потрясла кисти, искорки пропали, вместо них появился голубой флер.

– Что это? – испуганно вскрикнула и соскользнула с мужчины.

– Твоя магия, дурочка. Видно я инициировал магичку. Богиня явно на моей стороне сегодня. Направь на мои цепи и отпусти силу, – спокойно произнес пленник. – Не бойся и не торопись.

Он говорил так уверенно, напоминая наставника. Глаза изменили цвет, вместо черных омутов они сияли яркой лазурью. Я немного успокоилась, подняла руки, представила, как с пальцев слетает голубая молния, и пара ярких огней врезалась в цепи над головой мужчины. Они звякнули и обрушились несчастному, успевшему пригнуться на спину. Он лишь поморщился, потирая ушибленную поясницу.

– Умница, Сури. Какой план побега? – скованными, с обрывками цепи руками мужчина застегивал брюки. – Он у тебя есть?

– Есть. В подземный ход, – прихватив факел и мешок, надела перевязь, хлебнула зелья силы и повернулась на выход.

– Может, мне одолжишь один клинок? – Мужчина указывал на рукоять меча, торчащую из ножен. – Я умею с ним обращаться. Спину тебе прикрою, если что…

Глава 3

Глава 3

С сомнением поглядев на пленника, прикинула, что ему пока нет резона нападать на меня, в подземелье могут встретиться разные твари, где не помешает еще один клинок, а потом я с ним справлюсь магией, отдала меч и быстро зашагала к нужной двери в конце коридора. Ключ висел рядом, никому из монахинь в голову не пришло уйти из обители да еще через подземный ход. Покровительство Светлой Богини давало сытую, необремененную проблемами жизнь.

Дверные петли устало скрипнули, пропуская нас в такой же каменный мешок. Пламя факела дрогнуло, когда я одернула в сторону старую, пропыленную насквозь ткань. За ней была темнота и земляные ступени, уходящие круто вниз.

– Я пойду вперед, Сури. Ты замыкающая. Оглядывайся время от времени, – пленник легко сдвинул меня в сторону, и смело шагнул вперед.

– Как тебя зовут? – возмутившись наглостью новоявленного командира, оглянулась, не услышав погони за спиной, быстро полетела следом за уплывающим в темень огоньком факела.

– Гаролд, – шепнул бывший пленник, настороженно прислушиваясь к тишине. – Оружие у тебя отличное, девочка, как и те парные клинки за спиной. И в руках ты их держать умеешь, иначе не тащила бы все это железо на себе. Может, расскажешь, кто тебя научил?

– Может, сначала ты расскажешь, кто тебя так разукрасил? – полюбопытствовала, уклоняясь от ответа, разглядывая неровную поверхность земного пола.

– Расскажу, – покладисто согласился Гаролд. – Я гвардеец в личной охране князя. На охоте отбился от ловчих и егерей и попал на засаду разбойников. Они меня изрядно потрепали. Кто-то добрый отнес меня к воротам обители. А дальше ты знаешь.

– Если ты гвардеец должен знать Дороша Гнешика, – наблюдая за вытянувшимся лицом Гаролда, я хмыкнула про себя.

– А ты не такая наивная дурочка-послушка, как мне показалось. Откуда ты знаешь Дороша?

– Я не знакома с Дорошем. У меня к нему письмо от Проспера, моего наставника.

– Так старик Проспер не умер, он в обители? – удивленно и радостно вскинулся гвардеец.

– Умер, не так давно. От лихорадки. Ты был знаком с ним? – вытащив нож, поправила чадящий факел.

– Он был ловчим, еще при отце нынешнего князя. Учил нас мальчишек мастерству егерей. Жаль, хороший был человек, – Гаролд улыбнулся по-доброму, вспомнив счастливое время. – Сколько тебе лет? Тебя тоже подкинули в обитель?

– Мне семнадцать. Я не подкидыш, моя мать родила меня в обители и умерла, – отвернувшись, разглядывала земляные, укрепленные деревом стены. – Давно ты служишь князю?

– Весной мне было двадцать шесть. Значит, десять лет, – поигрывая мечом, ответил гвардеец. – Вынужден тебя огорчить, Дорош погиб. Так что твое письмо некому отдать.

М-да, плохая новость. Проспер обещал помощь в устройстве на службу. Именно Дорош, капитан гвардейцев, мог бы помочь. Теперь надежды не осталось. Хотя, я могу отдать письмо новому капитану. Наверняка тот знал Дороша Гнешика, и он может мне помочь.

– Что задумалась, Сури? – Гаролд глянул в мою сторону. – Кроме Гнешика тебе обратиться не к кому? Может родня есть?

– Может и есть. Только за семнадцать лет никто не разыскивал, – огрызнулась на не в меру любопытного попутчика.

– Не злись. Я помочь хочу, – улыбнулся Гаролд. – Замолвлю словечко, и тебя возьмут в княжеский замок, будешь при княжиче, младшем брате Пресветлого.

– И кем же я буду при княжиче? – недоверчиво сощурилась на языкатого гвардейца, чувствуя подвох.

– Сказки будешь на ночь рассказывать. Княжич боится спать один. А монахини, говорят, уж больно хорошо умеют сказки рассказывать, – подмигнул мне попутчик.

Я прислушалась, за спиной все было тихо. Лишь быстро стихало слабое эхо наших шагов.

– Сколько лет мальчику? – пожалела сиротку, вздохнув о своей доле.

– Как мне, двадцать седьмой год пошел, – фыркнул, едва сдерживая смех, отвернулся в сторону Гаролд.

– Он видно на голову больной, дурачок совсем, что сказки на ночь слушает. Жаль бедного! – вздохнула, вспомнив, что был у нас в обители похожий мальчик. Лихорадка прибрала бедолагу.

Гвардеец не выдержал и заржал во всю глотку. Со стен посыпалась сухая земля. Я в испуге обернулась назад, надеясь, что мы отошли достаточно далеко, и нас никто не услышит.

– Ох, Сури, насмешила! – вытирая выступившие из глаз слезы, всхлипывая, произнес Гаролд. – На здоровье княжича ни он сам, ни его сказочницы не жаловались. Все были довольны.

Я удивленно посмотрела на гвардейца.

Вот ведь язык без костей. Мелет что ни попадя.

– Балабол ты, Гаролд! Чудно, что тебя в охрану Пресветлому взяли, – сделала свой вывод и отвернулась, поправляя косу. – С таким языком только шутом балаганным по ярмаркам разъезжать.

– А ты зануда, Сури. И шуток не понимаешь, – обиделся гвардеец, пожав плечами.

Я пожала плечами, решив для себя, что если выйду замуж, то никогда не свяжусь с таким несерьезным как этот гвардеец.

Впереди что-то отчетливо шуршало, приближаясь к нам.

– Что это может быть, Гаролд? – поинтересовалась шепотом, пристраивая в расщелину в стене факел, осторожно вынимая клинки из-за спины, встала в стойку.

– Сейчас увидим… – сохраняя положение, уставился в темноту гвардеец.

Из темноты на нас, оскалив клыки-кинжалы, хлеща себя по пятнистым бокам, стрелой вылетел леопард. Увидев две жертвы, растерялся на мгновение и прыгнул на меня. Я приняла его на оба клинка, уходя в сторону от массивной туши. Жалобно взвыв, леопард, боком рухнул позади нас, заливая пол кровью и царапая в агонии когтями.

– Сури, в следующий раз сразу не убивай. Это мог быть оборотень.

– Какая разница если он напал первый?

– Не напал. Защищал своих. Из клана, – гвардеец ткнул в свою тату пальцем.

– Договорились. В следующий раз общаешься ты. А я в сторонке постою, – не стала спорить с гвардейцем.

Какое мне дело, если другой леопард выпустит ему кишки. Как учил наставник, не спорь с дураками, уступи, дай им отличиться.

– Какая-то ты тихая и сговорчивая. Даже странно. Не могло мне так повезти, – притворно удивляясь, качал головой гвардеец. Пока я вытирала клинки о роскошный мех хищника.

– Так ты за двоих трещишь, – подивясь на длинные зубы, убрала мечи, вытянула факел и пошла дальше, держась за спиной гвардейца.

– Может ты мне понравилась. Я тебя развлекаю, – надувшись, Гарольд быстро вычертил дымом факела сердечко.

– Может, – покладисто согласилась я, помня сотни комплиментов моим золотисто-карим глазам и ангельской улыбке от умирающих.