Текст книги "Велик (СИ)"
Автор книги: Светлана Багдерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Задетый за чувствительное то ли сравнениями, то ли суетливыми мягкими пальцами, волшебник яростно прошипел:
– Не щекочись!!! И живее давай!
– Ага… я сейчас… сейчас… – торопливо забормотала торговка, ухватилась за шею и вцепилась, как в поручень маневрирующего дилижанса.
– Белый шаман, а ты не мог бы немного отойти от забора – а то я подняться не могу, голова утыкается… – не обращая внимания на почти предсмертный хрип чародея, смущенно попросила она через несколько секунд.
– Если ты с меня ногу уберешь… и додушишь в следующий раз… И быстрее – ради Большого Полуденного Жирафа!!!
Анчар отодвинулся на полшага, и полтора центнера цвета альгенской рыбной торговли неуклюже взгромоздились на его спину, выпрямились, дрожа и стеная, и ухватились за край ограды.
– Б-б-б…быст…трее… – чувствуя, что окружающий мир начинает не только раскачиваться, но и уходить из-под ног, просипел маг.
Оламайд подпрыгнула… и еще раз… и еще…
– Я… подтянуться… не могу!.. Выпрямись, пожалуйста!
Анчар выпрямился.
Лёжа на земле.
Оламайд повисла на заборе грудью, отчаянно скребя носками туфель по желтой глине.
– Белый шаман, подсади! Я уже почти перелезла! Руки уже на той стороне!
– …или сюда свернули?.. – донеслось раздраженное от начала переулка.
– …тупик…
– …может, они не…
– Вон они!!!
– Белый шаман, помоги!!!..
«А может, сдаться?.. Хуже не будет… Ну подумаешь, повесят…»
– Хватай колдуна!!!
– Держи воров!!!
Дальнейшие события произошли одновременно.
Преследователи радостной толпою с пиками и дубинами наперевес рванулись к цели, Анчар – скорее, рефлекторно, чем из боевого настроя – пробормотал четыре слога из простейшего пятисложного заклинания иллюзии – единственного, на которое он был сейчас способен, туфля слетела с ноги матроны и саданула подкованным каблуком по больному затылку…
Последний слог заменился на сакраментальное «кабуча», и в следующее мгновение в пяти метрах от него, там, где должна была появиться безвредная огненная преграда, воздух вскипел синими искрами и ударил во все стороны с силой стада бешеных мегалослонтов.
Преследователи, отброшенные взрывом, вылетели из переулка, как одна большая раскрошившаяся пробка из бутылки, а стены вокруг охнули всеми кирпичами – и полегли причудливой мозаикой поверх хозяйских дворов и клумб.
Атлана долбануло по голове и вдавило в землю с такой силой, что он подумал, будто Оламайд сорвалась – но крик «Помогите!» и звуки, похожие на протяжное кудахтанье с той стороны, где еще недавно путь им преграждала стена, доказали обратное.
– Иду… – прохрипел волшебник.
С трудом поднявшись на четвереньки, он уцепился за обломок стены высотой до груди, грузно перевалился через него, приземлившись в негостеприимном месиве из битого кирпича, стекла и реек – всё, что осталось от ажурной беседки – встал, и шатаясь, спотыкаясь, хватаясь за обломанные деревья и дивясь, откуда так воняет жженым волосом, побрел на голос. Но не прошел он и пяти шагов, как из темноты выскочило огромное взлохмаченное растрепанное и дымящееся существо, утыканное перьями, и заколотило ладонями по его голове.
– Ф-фух… потушила… – вытирая руки о юбку, облегченно выдохнула Оламайд и схватила его за плечи. – Как ты себя чувствуешь, белый шаман?
– Чуть хуже… чем с похмелья… – страдальчески промычал волшебник.
– Значит, хорошо… – облегченно выдохнула торговка. – А то после этого… вот этого… – не находя в своем лексиконе подходящего определения, она взмахнула руками, изображая не то развесистое дерево, не то ядерный взрыв, и продолжила робко: – …я думала, тебя уходило…
– Куда? – не сразу сообразил чародей, но испуганно-возмущенные голоса за его спиной быстро вернули его в реальность.
– …что происходит?!..
– …теперь убедились?!..
– …против нормальных людей!!!..
– …вздернут!..
– …кишка тонка против стражи!..
– …там!..
– …хватайте их!..
– …осторожно!
Из переулка, вмиг ставшего площадью, донесся хруст битого кирпича под ногами и звон оружия. В окнах дома хозяев под аккомпанемент тревожных восклицаний стали зажигаться огни.
– Скорей, бежим! – матрона рванула мага за руку и повлекла куда-то вперед, во тьму. Из-под ног, панически застонав, прыснули павлины.
Метров через десять перед ними снова выросла стена – но на этот раз с воротами. Выдернув засов и пинком распахнув створку, Оламайд потащила контуженого волшебника во мрак, пропахший паленым волосом, смолой и солью.
Сзади донеслись звуки падающих тел[51]. Слева – шум прибоя.
– Где мы? – остановился атлан, пытаясь сориентироваться, и первое, что заметил – воздушные силуэты мачт – черное на черном. – Порт?
– Бежим! – потянул его торговка. Спрячемся на шхуне Мвенаи! Это в самом дальнем конце!
Без вопросов – потому что сил уже хватало или на них, или на перемещение – чародей побежал. Парочка обогнула груду ящиков, нырнула за ближайший островок из пустых бочек, и затаилась, переводя дыхание и прислушиваясь.
Из ворот дома начальника порта выскочили люди с фонарями и оружием наготове и остановились.
– …где-то там!..
– …не уйдут теперь!..
– …рассыпаться! Смотреть в оба!..
– …за бочками!..
– Бежим!
Не дожидаясь, пока преследователи достигнут их убежища, беглецы пригнулись и помчались[52] вдоль причала. Сзади то и дело долетал топот, звон мечей и грохот переворачиваемых бочек.
– Быстрее, белый шаман!..
– Не могу…
– Моги!..
– Смерти… моей… хочешь…
– Потом… помирать будешь! Когда… поймают!..
В мозгу атлана мгновенно составился список обвинений, включавший применение магии против не-магов с целью нанесения тяжких телесных повреждений или смерти, отсутствие предупреждения вышеуказанных не-магов о предстоящем применении против них магии с целью нанесения тяжких телесных повреждений или смерти, предумышленное повреждение чужого имущества с помощью магии, предумышленное похищение, порчу и уничтожение чужого имущества без помощи магии, введение в заблуждение честного складовладельца, повлекшее за собой похищение, порчу и уничтожение чужого имущества…
Первых пунктов хватило на троекратное увеличение скорости – к сожалению, кратковременное, и через несколько минут Анчар и Оламайд замедлились, а очень скоро и совсем остановились и опустились на землю, задыхаясь и хрипя едва не громче прибоя и перекликавшейся погони.
И увидели в нескольких шагах от себя почти двухметровую стену.
– Этого… не было… вчера еще… – вяло удивилась матрона[53].
Маг не сказал ничего, так как не имел ни малейшего представления о планировке порта, сносить еще одну преграду в его теперешнем состоянии мог разве что лбом, а говорить – только в самых крайних случаях…
– …стена какая-то?..
– …обходите справа, мы слева, а они прямо пойдут!..
– …точно где-то там!..
– Мы пропали!..
…как, например, сейчас.
– Это… не стена… похоже… камень грузят… поддон внизу… на той стороне факелы горят… – собрав в кулак всю оставшуюся волю[54], выпрямился он, схватил за руку растерянную Оламайд и сипя, потянул к преграде. – Подсажу… Пойдем…
– Но потом куда?! Нас там увидят!
– Заляжем наверху!.. Не заметят!.. может…
– А если?!..
– Заодно и выясним, – отрезал он, подбежал к стене, составил друг на друга две вездесущие бочки, поставил рядом третью и полез сам.
– Руку! Они близко!
Матрону не надо было долго уговаривать. Последнее усилие, финальный рывок, завершающий пинок – и бочки покатились прочь, а двое беглецов распластались на верхней глыбе, словно пытаясь вжаться в камень, еще хранивший дневное тепло.
Заслышав грохот опрокинутых бочек, преследователи насторожились и кинулись на звук.
– Они где-то здесь! – настороженно озираясь, воскликнул старший стражник.
– Там побежали? – ткнул пальцем в сторону причала телохранитель Ква-Ква с причудливым синяком на лбу в форме загадочной надписи «еьромокуЛ в оналедС».
– Я там был. Никого не было, – обиженно отозвался другой.
– А где тогда? – подозрительно закрутил головой его товарищ.
– А там точно не проскочили? – второй стражник недоверчиво прищурился и ткнул пикой в сторону от причала.
– Мимо нас-то? – насупились его друзья. – Лягушка не проскачет! Колибри не пролетит!
– А где же тогда?.. – голова третьего стражника задралась к небу и принялась вращаться, словно он рассчитывал отыскать преступников среди звезд. – Неужто… улетели?
– Кто разрешил? – обиженно рявкнул старший, словно детсадовский хулиган, лишенный любимой игрушки. – Людям летать не дозволено! Нету такого закону, чтобы люди летали! По-твоему, мы за ними всю ночь гонялись, а они взяли и улетели? Где в этом справедливость, я спрашиваю, а?! Так что отставить ерунду нести, младший стражник Чомбо! А то так сейчас по уху съезжу!..
– Есть отставить нести ерунду, старший стражник Абрафо! – с готовностью согласился Чомбо, и рука его нервно дернулась к уху – то ли отдать честь, то ли так – на всякий случай.
– Не, а где они тогда на самом деле?.. – озадаченно поскреб в затылке рукояткой дубины телохранитель с надписью. – Через мрамор перелезли, что ли?
– Да бабуина лысого тут перелезешь, высоко вон как… – нахмурился его приятель.
– Бочки! – озарило Чомбо. – Они бочки подставляли!
– Так что ж они – перелезли, выходит?..
– А может, сверху лежат?!
– Вроде спрятались. Вроде, умные. Вроде, обхитрили всех, – недобро оскалился старший телохранитель и ударил по камню дубиной.
– Вы двое – обходите слева! Вы – справа! Мы сверху посмотрим! – воодушевленный, закомандовал с новым апломбом Абрафо. – Тащите бочки сюда!
Беглецы наверху замерли.
– Прыгаем с той стороны и бежим, – шепнул атлан.
– Но там люди!.. – растерянно пискнула Оламайд.
– И тут тоже, – загробным голосом напомнил маг. – За мной.
Но не успели отловленные бочки снова выстроиться в лестницу, а Анчар – подползти к дальнему краю верхней глыбы, как поддон скрипнул, приподнялся сантиметров на двадцать от земли, подался на пару метров вправо – и вдруг полетел в сторону моря.
– Ай!!!.. – взвизгнула матрона чуть не в голос и судорожно вцепилась в плечо Анчара. – Я высоты боюсь!!!
– Прыгаем!
– Нет!!!
– Хорошо, – неожиданно быстро согласился волшебник. – Похоже, нас сейчас погрузят в трюм. Там отсидимся и выберемся, когда всё успокоится.
– Значит, прыгать не надо? – не веря в чудесное избавление, шепнула торговка.
– Нет. Но будь настороже, – пробормотал атлан и осторожно приподнял голову, силясь разглядеть, что происходит на берегу.
Как он и подумал, на пристани, окруженный факелами и командой корабля, стоял маг и пассами направлял полет их поддона.
Один.
«Интересный способ грузить тяжелые предметы», – машинально отметил Анчар. – «Хотя, похоже, заклинание не новое, а скорее, модифицированный «Тяжеловоз Хилла» – руководящий погрузкой стоит на месте, а не ходит рядом с перемещаемым объектом. Хотя модификация слишком энергоемкая вышла… беднягу от усталости шатает, а ему еще поддонов двадцать загрузить осталось… Интересно, если увеличить коэффициент Криббле, а квадрат…»
Оранжевый свет факелов погрузочной площадки неожиданно пропал, гора мрамора покачнулась, словно перекладываемая из одной великанской руки в другую, и стала быстро погружаться во мрак трюма, рассеять который одинокому масляному фонарю было не под силу.
– Лежи, не вставай, – коротко шепнул атлан и не увидел, а почувствовал, как Оламайд кивнула.
Поддон, завершив путь, аккуратно отыскал свободное место и опустился на настил. 
Анчар уважительно хмыкнул: а маг на пристани – профессионал еще тот! Так точно посадить поддон вслепую! Если только у него тут не подвешено какое-нибудь отражающе-следящее заклинание… Да даже и если подвешено – это ведь надо…
В темноте послышались тихие мерные шаги.
Чародей испуганно прервал поток мыслей, затаил дыхание и прислушался.
Плеск воды за бортом… поскрипывание настила… слабый неровный гул голосов за переборками – наверное, команда… Шаги же…
Шагов слышно не было.
Показалось?
Или человек ушел?
Или…
Внезапно синеватый призрачный свет засиял над их головами, высвечивая лицо, полуприкрытое капюшоном плаща, и короткую седую бородку, топорщившуюся как кисть маляра.
– Пассажиры… – губы незнакомца скривились в улыбке, а в круге света появилась его рука.
Почуяв неладное, Анчар попытался перевернуться на бок, но, заливая всё вокруг, вдруг вспыхнула мертвенная синева – и воцарилась тьма.
Пояснения
[1] Всем известно, что укус тарантула заставляет человека плясать тарантеллу. Но лишь недавно натуралисты Белого Света обнаружили пауков, укус которых отправлял жертву на танцплощадку с менуэтом, контрдансом, гавотом и вальсом в репертуаре. Сперва ученые полагали, что открытие их имеет исключительно академическую ценность, пока – к их удивлению (и, конечно, радости) – при дворах не возник ажиотажный спрос на таких пауков. Нерадивые ученики (в девяноста процентах – мужчины, юноши и мальчики), не желающие или неспособные обучиться танцу, но стремящиеся на балу завести знакомства и приятно провести время – носили с собой серебряные коробочки с пауками и давали им себя кусать перед началом соответствующего танца. И теперь юные натуралисты (потому что старые натуралисты, пожилые и даже просто зрелые занимались теперь разведением и торговлей уже открытыми видами) искали по джунглям, пустыням и степям членистоногих, обучающих кадрили, мазурке, котильону и прочим новшествам придворного танцпола. А некоторые маги – пока всех возрастов – занялись искусственным выведением нужных пород, так как природа за придворной модой могла и не успеть.
[2] Исключительно редкий полуразумный вид дерева, произрастающий в Соире. Предположив, что люди рубят деревья для того, чтобы сделать из них бумагу, они трансформировали свои традиционные зеленые резные листья в белые, прямоугольные и бумажные. Самые старые деревья давали формат А4, моложе – А5, саженцы – маленькие желтоватые прямоугольнички с липким краем. Почему же тогда ученые назвали их полуразумными? Потому что полноценно соображающее дерево додумалось бы до того, что из их брата получают еще и стройматериалы, и сделало бы что-то со стволом и корой, а еще лучше – сразу росло, окружая себя стопками досок-сороковок, обложенных пачками бумаги.
[3] И теперь готового выпрыгнуть из ложи, собственноручно вытащить на арену обоих големов вместе с их творцом и снова собственноручно же поколотить всех троих.
[4] Хотя почему «будто»?
[5] Рядов задних.
[6] Пока своих.
[7] Мрамор, известный своим светло-кофейным цветом.
[8] Новое для него. Новым в абсолютном летосчислении оно было лет двадцать назад, что по стандарту узамбарских мазанок колебалось на грани между древностью и античностью.
[9] Хоть и в первом приближении. Километров на сто.
[10] Кивать неосторожно ему пока не дозволяло принятое вчера.
[11] Ужин как пища, отделенная от настоящего момента многими часами, позволял о себе думать без немедленных и необратимых последствий.
[12] И даже один новый котел среди них.
[13] За неимением поблизости ее создателя. В этом случае, если бы тот не успел далеко убежать, она нашла бы другое применение.
[14] Именно потому, что ныряльщики могли их достать.
[15] Местами переходящих в глубокое бурение, иногда балансируя на грани взрывных работ.
[16] Если бы сумасшедшие были настолько искусны, что сумели бы сплести корзину из полосок блестящей ткани, утыканной иглами, волосатой бумаги, разноцветных металлических прутков, кожаных ремешков с узелками, стеклянных трубочек, внутри которых что-то тускло светилось, и костяных дуг, гравированных непонятными символами, может, даже буквами.
[17] Если не считать пятен от рыбы, фруктов, овощей, масла и мяса.
[18] Изначально проходящая в лечебнике, вообще-то, как заклинание военно-полевой хирургии для определения глубины колото-резанных ран – но если клиент сказал, что его племяннику срочно нужно вправить мозги…
[19] Нажелто-красно-буро, если быть дотошно точным.
[20] Так как собственная голова, похоже, решив отыграться за грядущие полдня авансом, теперь даже не болела, а гремела, шумела и трещала.
[21] И в первую очередь – бумага, ткань и кожа.
[22] Мысль о том, чтобы отправиться в Шатт-аль-Шейх по воздуху, хотя бы на той же самой кровати, даже не приходила ему в голову: каждый, кто хоть десять минут пожил в Узамбаре, знал, что лететь днем было равносильно медленному самоубийству. Конечно, как вариант для полетов всегда оставалась холодная ночь… Но чтобы не оказаться утром над океаном, в логове летающих слонов, в сердце Перечной пустыни или на пути самума, нужно было иметь квалификацию караван-баши первого разряда.
[23] Или отсутствие текущей крыши, как показал бы ближайший дождь – но нет худа без добра.
[24] В то время как на самом деле он был виноват во всем.
[25] То есть, пошел скорым шагом торопливой черепахи, стараясь при этом не допускать отклонения от курса более чем на двадцать градусов.
[26] Может, даже хихикая или показывая пальцем.
[27] Отсутствие крыши иногда имело свои преимущества.
[28] Если это был просто дом, он бы отнесся к случившемуся с вамаяссьским спокойствием. Но десять минут назад обычная глинобитная хибара превратилась в его святая святых – лабораторию, хотя и кроме немудрящей мебели и стен (на одну меньше, чем хотелось бы) в ней еще ничего не было. А значит, каждое ее повреждение теперь воспринималось атланом как личное оскорбление.
[29] Хоть и научившийся понимать, когда его обсчитывают почем зря.
[30] В пустыне. Над костями потерянного каравана.
[31] Или научить ругаться его.
[32] Который вспомнил, что значит говорить, не заикаясь, только через два месяца.
[33] Если бы он шел один, уворачиваться от прохожих и немудрящего транспорта было бы проблемой Анчара. Но так как в шаге за ним следовал голем шириной в половину улицы, ростом до окон второго этажа и с двумя огромными дубинами, то вектор проблемы автоматически менялся на диаметрально противоположный.
[34] Ведь никому и в голову не могло прийти, что можно разговаривать с големом.
[35] Скорее всего, из экономии.
[36] Надо ли говорить, что Кваку Квам Кваси Квези Квеку с проницательностью человека, к науке отношения никогда не имевшего, расставил приоритеты с точностью до наоборот. На покупку оборудования денег бы хватило. На ремонт – осталось.
[37] Если бы не мусор, в проходе между фасадами двух складов могли бы спокойно разъехаться не две, а три арбы.
[38] Ну или из центра города в порт – смотря с какого конца глядеть.
[39] В очередной раз ткнуть локтем, успевшим превратиться в сплошной, безбожно ноющий синяк от частой подачи сего сигнала.
[40] Едва не снеся его.
[41] Что в случае крайней степени конфуза должны делать големы, он не знал, а время для изобретательства выдалось не слишком подходящее.
[42] Если бы на Белом Свете сыскался ручей, состоящий целиком из металлической посуды.
[43] Из резинового дерева, если быть совсем точным. Не путать с каучуковым, источником материала для дорогих мячей и еще более дорогих калош. Вообще-то, резиновое дерево – а вернее, его вамаяссьский сородич – был назван так лукоморским первопроходцем Доходовым со слов аборигена-проводника. Проведя с исследователями полгода, вамаясец немного научился лукоморскому языку, и на вопрос Доходова о том, что это за интересное дерево с ажурной корой и листьями, старательно ответил: «Ре-зи-но-е». И в лучших традициях первооткрывателей, становившихся одновременно и первоописателями, Павел Ерофеевич зарисовал в своем блокнотике новый экземпляр древесного царства и не менее старательно под ним вывел: «Резиновое Древо». Впрочем, это был один из случаев, когда недослышанное название оказалось точнее любого, какое Доходов сумел бы придумать: древесина этого дерева и впрямь обладала свойством пружинить, что стало забавным сюрпризом для пришедших по следам исследователей дровосеков.
[44] Хотя, если быть совсем точным, такое возможно было. Если держать долото другой рукой.
[45] Искушением возмездия долгого и тщательного – позже.
[46] Для неграмотных.
[47] Дополнительно было сломано не более трех ребер.
[48] «По спинке стула», – подумал атлан, и был не так далек от истины: судя по выражению лица посетителя, целью очередного подхода была его голова.
[49] Не помогало в равной степени ничего.
[50] Мало того, что оставшихся без поживы, но и вынужденных вместо загула в кабаке идти грабить одежную лавку и лабораторию знахаря: из одежды на задней части у обоих злоумышленников имелись теперь лишь ожоги второй степени.
[51] В основном, нецензурные.
[52] По мере оставшихся сил, которых, скорее, не осталось, чем наоборот.
[53] Сил на что-либо более энергичное вроде отчаяния, возмущения или даже простого изумления с призывами Большого Полуденного Жирафа в свидетели бесстыдной наглости неведомых стеновозводителей, не хватило.
[54] Которая как раз в кулаке и поместилась. 
