Текст книги "Велик (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Ты говоришь о големах, словно о людях! – хохотнул хозяин, поигрывая сплетенными на животе пальцами. – Использован! Это же истукан! Ходячий меч – или дубина! Как он может использовать что-то – или не использовать?! Что вы в него заложили, то они и показывают! Вы, большеголовые, все там психи в своем училище, не в обиду вам будет сказано…

Атлан сконфуженно ухмыльнулся: мысли о грядущем триумфе науки – не со вторым, так с третьим поколением разумных говорящих изделий, и впрямь унесли его далековато от обыденной реальности.

– Твой три-один-один вколотит любого моего, даже четыре-пять-три, по шею в песок за полминуты, а зрители хотят увидеть схватку, а не избиение младенца. И могут потребовать возврат денег, поставленных на схватку. Или вообще за билет.

Анчар недоуменно смотрел на узамбарца и молча ждал развития мысли.

– Короче, пять бегемотов за бой – и ни павианом больше, – Буру Ганджу, отчаявшись дождаться понимания оттуда, откуда оно, похоже, являться и не собиралось, оторвался от созерцания Каменного Великана и перевел подчеркнуто равнодушный взгляд на собеседника. – И один процент от ставок.

– Пять?! – возмутился атлан, и тут же другая цифра поразила его воображение. – Один?!..

– Пять, – непреклонно подтвердил хозяин Арены. – И один. Все, как только узнают про один-один, будут ставить только на него, и я от грошовой прибыли букмекеров получу не деньги, а крокодиловы перья!

– Но в Центральной Арене владелец стороннего голема получает двадцать процентов!

– Ну так и ступай в Центральную, – ласково улыбнулся Буру Ганджу и, чуя, что гость его никуда не пойдет, спокойно продолжил:

– Значит, договорились. Пять и один. И не расстраивайся, бвана. Другой бы на моем месте и четырех бы не дал. Но если будешь продавать своего мордоворота – дам двадцать… нет, двадцать пять жирафов. Сразу. Потому что глянулся ты мне, правда! И родную науку мне, как честному бизнесмену, грех не поддержать – хоть и вид у тебя какой-то… бледноватый для родного. Но вот такой уж я простодырый… Себе в убыток моя доброта всегда идет, себе в убыток, бвана, как старящаяся луна!

Позвякивая талисманами и украшениями, хозяин Арены полез в обитый железом ящик на столе и зачерпнул пригоршню монет.

– Не хочешь за двадцать пять отдать? Давай за двадцать семь! И пусть тебе будет стыдно! От детишек отрываю!

Волшебник скользнул хмурым взглядом по сочащейся сиропом и медом физиономии узамбарца, подумал, стоит ли говорить, что двадцать семь жирафов стоит только одна дорожка на схеме экспериментального голема, самая короткая – и не стал.

Похоже, хозяин портовой Арены был или дурак, или мошенник. В обоих случаях тот, кто сообщил бы ему об этом, стал бы дураком без вариантов.

– Хорошо, пять бегемотов за схватку и один процент от ставок, – скупо проговорил Анчар.

– Ну, как хочешь… – узамбарец разочарованно пожал плечами.

Золото и серебро с мелодичным звоном посыпались обратно.

В мясистой пригоршне Буру Ганджу – словно по заказу – осталось пять серебряных монет, которые он и протянул атлану.

– Держи, бвана. И какое, ты говоришь, у него профильное оружие?

– Дубина. Две.

– А где?.. – хитрые искры вновь вспыхнули в моментально прищурившихся очах.

Анчар замялся.

– У меня нет. Но неужели у вас не найдется в запаснике пары каких-нибудь дубин?

– Конечно, найдется! – просиял узамбарец. – И не каких-нибудь, а точно таких, какие этакому громиле и нужны! И всего за два бегемота!

Атлан, за долгие годы в Узамбаре так и не научившийся торговаться[29], поджал губы и сухо кивнул.

Директор, улыбаясь, как солнышко[30], протянул три серебряные монеты визитеру и взмахом руки пригласил его выйти. Переговоры были окончены, начиналось дело.

Приподняв край долгополой рубахи, узамбарец шагнул на первую ступеньку ведущей вниз лестницы.

– Эй, кто там! Из арсенала принесите во двор две дубины номер двенадцать! Да не копайтесь, ленивые гамадрилы, носороги вас раздери! – крикнул он в пролет, и с первого этажа донеслось ответное бурчание, то ли обещающее выполнить приказание с максимально возможной скоростью, то ли посылающее отдавшего его к тем же носорогам и гамадрилам.

После беззлобной, скорее, ритуальной угрозы разогнать всех дармоедов к крокодилам паршивым, снизу донесся звук быстро удаляющихся шагов.

Когда Буру Ганджу и Анчар вышли во двор, перед Каменным Великаном уже стояли трое рабочих, а на песке лежали две полутораметровых дубины.

– Не берет, истукан! – оправдываясь перед хозяином, развел руками самый высокий рабочий, по-видимому, старший.

– Командуй, – кивнул Анчару хозяин Арены.

– Бери, – указал на оружие атлан и строго глянул на Великана.

– Зачем? – глухо пророкотал голос, похожий на отдаленный камнепад.

Если бы по городу сейчас неслась пыльная буря или саранча, четыре разинутых рта оказали бы забитыми до отказа.

– Будешь драться, – зыркнув искоса на остолбеневших узамбарцев, проговорил волшебник.

– Зачем? – терпеливо повторил голем.

– Сколько раз тебе говорить! Не задавай дурацких вопросов! – прошипел Анчар. – Нам платят, ты дерешься! Всё!

– А. Человек. Может. Задавать. Дурацкие. Вопросы?

– Человек может всё! А голем должен молчать и слушать! И слушаться!

Рот Буру Ганджу захлопнулся, выплюнул заблудившуюся муху и потрясенно выговорил:

– Так это… так он… так ты… Так ты и есть тот самый белый шаман, который уронил намедни балкон Центральной Арены на его великолепие?!

Анчар неприязненно глянул на виновато понурившегося голема, потом на узамбарца, подумал, к чему сие уточнение фактологии могло бы вести – и убежденно мотнул головой:

– Не я.

– Ах, не ты… – брови хозяина Арены взлетели домиком, а глаза умильно прикрылись, пряча вспыхнувший хищный огонь вариантов и комбинаций. – Ну что ж, белый шаман. Не ты – так не ты. Веди своего костолома. Кстати, как он у тебя называется?

– Каменный Великан.

– Угу… Велик, значит… – странно усмехнулся Буру Ганджу. – Ну, Велик так Велик. Ваш бой через десять минут. Первый. И если публика встретит вас хорошо, то не последний.

– Пять и один с каждого, – напомнил атлан.

– Уговор дороже денег, – развел руками узамбарец – благожелательность и искренность во плоти. – Вперед. Вас ждет слава и богатство. И кстати, ты ведь, кажется, научил его говорить?

– Да, – чувствуя ловушку, но не понимая, какую и в чем, осторожно признал очевидное Анчар.

– А какая от этого польза?

– Польза?..

– Ну да. Польза. Как говорят наши мудрецы, среди всех законов главный – закон мартышки в посудной лавке, когда первыми бьются самые дорогие товары. То есть, по этому закону самая дорогая же функция купленного голема никогда не используется. Так зачем она?

– Ну… – растерянно промычал Анчар, соображая, каким образом обычному изделию бойцового назначения могла пригодиться речь – хотя бы теоретически, но узамбарец его опередил:

– Слушай, белый шаман! Если ты смог научить его говорить, так сумей научить его ругаться!

– Что?!

– Выкрикивать оскорбления в адрес противника. Как это делают люди, когда дерутся, – не отличая риторический вопрос от экзистенциального, охотно пояснил Буру Ганджу.

– Это еще что за?!.. – возмущенно вскинулся атлан, словно ему предложили использовать генератор эхосигналов как корзину для рыбы[31].

– Научи. Меня. Ругаться. Как. Люди.

– Забудь! – прорычал Анчар и одарил раскрывшего было рот узамбарца зловещим взором.

– Забыл, – ответил хозяин то ли за себя, то ли за них с големом обоих, и добавил сурово: – Время идет. Берите оружие – и на Арену, быстро!

– …участвуют Стальной Удар и новая звезда нашей Арены, которой нет в ваших программках – Каменный Великан, класс три-один-один, оружие – две дубины! – услышал Анчар, когда пролавировав сквозь ожидавших своей очереди големов, они добрались до занавешенного огромной циновкой выхода на поле сражений. – Делайте ваши ставки!..

– Кстати, Стальной Удар – вот, – хозяин между прочим ткнул пальцем в замершего позади голема. – Четыре-пять-три, про которого я говорил. Звезда этой Арены на протяжении сорока лет, хоть и сдается мне, что уже бывшая. Если проиграет сейчас слишком быстро… и не развалится после этого окончательно… продам его крутить лебедку куда-нибудь в шахту или качать воду на поля, добавлю и куплю что-нибудь поприличнее. Такому старью, как это, против твоего три-один-один только позориться, о чем разговор… но это сейчас самое высококлассное, что у меня есть. Мелочи, хоть и поновее, против твоего монстра и десяти секунд не выстоять.

Каменный Великан беззвучно прошевелил губами «Я. Не. Монстр», обернулся и с любопытством оглядел железного человека ростом ниже его на голову, вооруженного двумя фальшионами – кривыми мечами. По торсу и черепу его тут и там змеились глубокие трещины, перехваченные грубыми стяжками: старику пришлось повидать немало схваток на своем веку. Сколы, царапины, вмятины усеивали тело голема, словно какой-то неумный шутник попытался когда-то пропустить его через мясорубку. Местами железо начала подъедать ржавчина. Под весом оружия соперник, казалось, сутулился, и взор его, тусклый и отстраненный, был устремлен в одну точку.

Казалось, Удар не замечает ничего вокруг – потому что не должен, потому что, пока распорядитель или арбитр не активируют его, он был всего лишь железным болванчиком – но Великану отчего-то вдруг подумалось, что это была не неподвижность мертвого куска металла, но предбоевой транс старого солдата.

Заинтригованный, он слегка наклонился, чтобы заглянуть в лицо ветерана, встретиться с ним глазами, но в последнюю секунду застеснялся – и поспешно выпрямился.

– …прием ставок на первую схватку закончен! – донеслось с арены.

– Ты превратишь его в кучу металлолома в первые полминуты, – усмехаясь, взглянул на него Анчар.

Каменный Великан медленно нахмурился, посмотрел на хозяина Арены, на Стального Удара, на атлана, словно собираясь то ли сказать что-то, то ли спросить – но тут циновки, закрывающие выход, отдернулись.

– Пошел! – Буру Ганджу тронул точки управления на спине своего бойца.

Глаза его вспыхнули янтарем и, моментально перейдя от неподвижности к активности, он скользнул оценивающим взглядом по сопернику и зашагал туда, где желто-оранжевым светом бесчисленных факелов сияла Арена.

– Пошел! – выкрикнул нетерпеливо своему подопечному атлан, и Каменный Великан, перехватив дубины поудобнее, двинулся вперед.

Зрители встретили нового фаворита одобрительными выкриками и свистом, и сердце Анчара забилось быстрее от гордости за свое детище, а дыхание перехватило, словно не големом, но его создателем восхищались сейчас, как один, несколько сотен человек. Если бы не оборудование лаборатории, требующее денег, ради такого приема он был бы готов бесплатно выставлять Великана на все бои всех столичных Арен, чтобы весь город… нет, вся страна увидела, какое чудо он сумел создать!

Пронзительный гудок дудки арбитра остановил големов на исходных позициях.

Двойной сигнал – и соперники отсалютовали друг другу и зрительному залу и приготовились к бою.

Новый гудок – и сталь зазвенела о камень.

Анчар, хоть и был уверен в победе своего детища, стиснул кулаки, вытянул шею, напрягся всем телом и затаил дыхание, точно этим мог передать ему свою энергию. Каменный Великан не мог, не имел права проиграть, не этой куче старого железа, управляемой рассыпающимся от времени и нагрузок схемом!..

Железный голем был легче, а потому проворней. Он носился вокруг неприятеля, более тяжелого и медлительного с виду, приседая, подскакивая, уклоняясь и финтя. Фальшионы мелькали в воздухе, будто лезвия сенокосилки, обрушиваясь на противника с безжалостной силой, мечась то к голове, то к рукам, то к туловищу, выбирая слабые места в защите…

И не находя.

При кажущейся неуклюжести, Каменный Великан каким-то непостижимым для зрителей образом успевал отражать самые стремительные удары, самые головоломные атаки, самые яростные наскоки, и всё это – с обманчивой неторопливостью. Выверенность движений заменяла ему скорость, и все усилия соперника разбивались о спокойную точность экспериментального голема. Стальной Удар штурмовал противника как крепость – яростно, исступленно – и бесплодно, раз за разом откатываясь от неприступных каменных стен методичного хладнокровия.

Куда бы ни устремилось лезвие, долей секунды раньше там оказывалась дубина, словно Великан знал, куда и как последует очередная серия ударов, и клинок, не достигая цели, безвредно отскакивал, брызжа мелкими, острыми, как бритвы, осколками стали и камня.

– Кончай играть с ним, Каменный!!! – донесся нетерпеливый крик откуда-то с галерки.

– Врежь ему, врежь, Великан!!! – поддержал кто-то с другой стороны.

– Добей его!!!

– Пусть рассыплется!!!

– По кокосу ему дубиной, по кокосу!!!

Волна озорных советов и радостного гогота предвкушения пробежала по залу, купая нового фаворита в море обожания.

– Негусов нос… – выдохнул рядом с Анчаром хозяин Арены. – Твое чудовище играет с бедной железякой, как кошка с мышью! Почему он его не завалит – и дело с концом?!

– Может, ему просто это нравится? Сам процесс? – предложил атлан самый логичный в их случае вариант.

– Нравится?! Ананас тебе в ухо… Что ты там построил, бледнолицый?!

Волшебник был слишком увлечен обдумыванием последних двух сентенций в разговоре, чтобы услышать и правильно истолковать в осипшем голосе Буру Ганджу зависть и восхищение.

– Да-вай!!! Да-вай!!! Да-вай!!! – зал уже не выкрикивал порознь, но дружно скандировал, топая в такт ногами и колотя по скамьям всем, что удалось оторвать от них же минутой раньше. – До-бей!!! До-бей!!! До-бей!!!

Фальшион, столкнувшись с дубиной под прямым углом, звонко хрустнул, половина клинка отлетела в зал, заставив прикусить языки всех, кто оказался на его пути, и впился в скамью между пальцами шантоньского матроса[32]. Стальной Удар, не встречая сопротивления там, где ожидалось, по инерции пробежал несколько шагов – лишних, таких лишних!.. – и неожиданно для себя грудью налетел на абсолютно раскрывшегося Великана, роняя целый пока фальшион.

На пару секунд големы сошлись лицом к лицу, точно готовясь перейти в рукопашную, янтарный взгляд встретился с синим, и казалось, одного взмаха или толчка гранитной руки достаточно, чтобы разбить на куски беззащитного теперь Удара…

И вдруг Каменный Великан покачнулся и грохнулся на спину.

В следующую секунду в гробовой тишине старый голем сделал медленный шаг вперед и приставил обломок фальшиона к горлу поверженного соперника.

Внутри Анчара все кипело и бурлило, и казалось, еще несколько минут – и он взлетит на реактивной струе возмущения и гнева к вечернему небу Соиры.

– И это всё потому, что он проиграл тот бой!!! И кому!!! И как!!!..

Шагая так быстро, что Велик постоянно оказывался позади, волшебник яростно жестикулировал, то вздымая руки горе, то хлопая ладонями по тощим ляжкам, каждый раз при этом вызывая из складок своего балахона без малейших магических усилий локальную пыльную бурю.

Песчаниковые стены домов и высокие плетеные заборы, изредка перемежаемыми лавками ремесленников или перекупщиков, то расступались, то снова сходились, точно сплетницы на базаре. Выложенные в проемах лавок товары вперемежку с покупателями, праздношатающимися, их ослами, тележками и детьми тут и там загромождали узкий проезд не хуже любого блок-поста, но Анчар на всех парах летел вперед, не оглядываясь по сторонам и едва замечая препятствия[33].

Прохожие с любопытством глазели на странного чародея, разговаривающего с самим собой[34], оборачивались, перешептывались, а некоторые даже порывались что-то спросить, но наткнувшись на пылающий взор мага, прикусывали языки и, запинаясь о собственные ноги, спешили убраться как можно дальше.

– …Восемь Арен!!! И все отказали!!! Даже не разговаривая!!! Сразу, как только узнавали, кто я!!! И хоть в лицо они мне говорили, что против моего три-один-один им некого выставить, но за спиной я не раз слышал шепотки: «Нам не нужны такие сюрпризы, как вчера в портовой»! Это Буру Ганджу позаботился – на кофейной гуще не гадай! А все потому, что какой-то глухой старикан, не расслышавший объявления арбитра перед схваткой, поставил тогда на железного голема сорок жирафов и оставил его букмекеров без штанов!.. По крайней мере, он так сказал, – усомнившись в нарисованной воображением картине, поправил себя маг. – Не думаю, чтобы когда-то и кому-то выплачивали выигрыш поношенными штанами… и даже новыми… Но мне-то от этого не легче!!!..

– Прости. Меня, – глухо выдавил Каменный Великан, но атлан его не услышал, погруженный в собственные переживания, а если и услышал бы, то отмел бы саму мысль о том, что голем может испытывать какие-либо чувства, включая раскаяние.

– Кабуча… Неужели дорожки, отвечающие за завершение задачи, не восстановились?.. Но они же дублируются… три раза… на стандартном схеме… А-а-ах, чтоб тебя!.. На стандартном!.. Или вскрылся дефект камня-диспетчера? Объединяющего камня? Или случилось одновременно срабатывание нескольких параллельных цепей? Или прошли конфликтующие сигналы? Но отчего? Сбой? Перегрузка? Ошибка в топологии? Что-то еще? М-м-м-м… Если бы у меня была хотя бы десятая часть оборудования лаборатории училища!.. А еще лучше – пятая! Или третья! Или половина! Пусть даже по очереди – сперва одна, потом другая!.. Кабуча габата апача дрендец… Как же это всё по-глупому и не вовремя!!!..

Еще два поворота – и вот он, тихий переулочек с высокими плетеными заборами, из-за которых выглядывали тощие лохматые пальмы. И за одним из них стыдливо прятался дом без крыши и значительной части стены.

В гостях хорошо, как говорится…

Рука Анчара потянулась снять петлю, удерживающую калитку в единении с забором – и повисла в воздухе.

Петля болталась отдельно, и калитку с плетнем, кроме давнего сотрудничества, не связывало ничего.

Но ведь уходя, он закрыл!..

Неужели вор?

Атлан мысленно пробежался по описи своего имущества, отыскивая что-нибудь, на что незваный гость мог бы позариться – и вздохнул.

Если вор еще там, придется извиниться.

Но в залитом солнцем доме, страдая от жажды, зноя и раздражения, его поджидал не похититель чужого имущества.

– Бвана белый шаман, доброго дня тебе, свежего ветра и большой прохлады, – завидев входящего хозяина, гость поднялся со стула, вытер рукавом с пухлого лица пот и степенно выговорил традиционное приветствие.

При слове «прохлада» глаза его жалобно моргнули и увлажнились.

Анчар, собиравшийся немедленно по приходу заняться прорисовкой возможных сбойных участков схема, сочувствия в себе к незваному нарушителю уединения не нашел.

– Да будет вода твоя холодна, финики в изобилии, а мясо без костей, – ответил официозом на официоз волшебник и настороженно уставился на визитера – узамбарца лет тридцати пяти, в богато вышитой накидке из тонкой серой тапиоки и маленькой шапочке на лысой, как тыква, голове.

– Да пребудет с тобой благословение Большого Полуденного Жи…

Дверной проем расширенной планировки закрыла громадная черная тень: это Каменный Великан заглянул внутрь, окинул гостя внимательным взглядом синих очей, с грохотом свалил дубины у стены и молча встал у него за спиной.

Посетитель оглянулся, невольно поежился, и лоснящиеся щеки заколыхались, как студень, в такт объемной утробе.

– Ох и здоров… Жуть просто. Каждый раз вижу их, и каждый раз думаю: как только таких уродов его ослепительное великолепие негус разрешает строить…

– Я. Не…

Гость прикусил язык, побледнел – для узамбарца это было достижением не из последних – и попытался одновременно втянуть голову в плечи и оглянуться.

Кулак Анчара – хоть и не слишком грозный по сравнению с кулаком самого Велика, но вскинутый быстро и выразительно – заставил голема замереть, и испуганный взор визитера уперся в неподвижного истукана с плотно закрытыми глазами.

– А мне послышалось, что… – сконфуженно пробормотал узамбарец, переводя взгляд обратно на хозяина жилища.

– Послышалось, – коротко заверил атлан.

– Но мне показалось…

– Показалось.

– Но…

– Это… у соседа. Большая ручная мельница. С ослиным приводом. Шумная очень.

– А отчего больше не шумит? – не унимался гость.

– Пусть только попробует, – многозначительно произнес волшебник, отчего-то глядя поверх головы посетителя.

Велик понурился, а визитер нервозно хихикнул:

– Я вижу, ты своим соседям спуску не даешь!

Не забывая о том, что незваный гость отрывает его своей болтовней от анализа возможных огрехов схема, маг сдержанно и честно проговорил:

– Да. Я им ничего не даю. А также во избежание недоразумений скажу сразу, что бытовой магией я не занимаюсь.

– А я вовсе не за этим к тебе пришел, – успокоенный толстяк расслабился, и лицо его приобрело слегка капризное выражение. – Если мне будет нужно зелье или талисман, я не стану искать батат на пальме, а финики в земле, ибо птицу видно по полету.

– Лавка зеленщика за углом, – безуспешно пытаясь переварить услышанное, не слишком любезно буркнул атлан. – Птичий двор – кварталах в пяти от…

– Лавка зелен… Погоди, какая лавка? Какой двор? – перебив чародея, недоуменно выдавил гость. – При чем тут?..

– Ты же сказал, что тебе нужны финики? И батат? И птица? – не совсем уверенно проговорил маг.

Посетитель моргнул непонимающе, и вдруг откинул голову и натужно расхохотался.

– Ха! Лавка зеленщика! Птичий двор! Ха-ха-ха! А белый шаман шутник!.. Но мне не нужны финики, и куры тоже!

– А что тогда?..

– Мое имя Кваку Квам Кваси Квези Квеку, – важно сообщил визитер, словно ожидал, что это объяснит всё и сразу.

Но когда ожидаемое не сбылось, он лишь пожал округлыми плечами и терпеливо продолжил:

– Пришел я к тебе по важному вопросу. Я – владелец портовых складов и пристаней в южной части порта… хотя пристани к тому делу, что у меня к тебе есть, отношения не имеют… Короче, чтобы не тянуть слона за хобот, скажу сразу. Мне нужен голем.

– Зачем? – насторожился атлан.

– Зачем? – прогудело сзади.

Узамбарец подпрыгнул с разворотом, точно между лопатками его только что укусила змея, и обвиняюще уставился на безмолвную гранитную фигуру.

Ни одна пылинка не упала с неподвижной физиономии Каменного Великана, пока один человек пожирал его испуганным взглядом, а второй – тоже взглядом – пытался то ли телепортировать его сквозь стену, то ли расплавить до консистенции вулканической магмы.

– Это он сказал? – неуверенно проговорил посетитель.

– Это… э-э-э… эхо! – гневно сверкая очами и скрипя зубами за его спиной, прорычал чародей.

– Но в глинобитной хижине…

– А-а-а… это… Остатки вчерашнего заклинания! – отмахнулся от сомнений атлан. – Бродячие гармоники! Реверберация и дифракция! Мультипликация аудиоимпульсов!

Гость, из всей короткой речи понявший только слово «бродячие», опасливо глянул на пол, словно ожидая увидеть там кусачую собаку, поджал – на всякий случай – ноги под стул, повернулся к Анчару и нервно продолжил:

– Дело в том, белый шаман, что в последнее время нечистые на руку людишки… эти дети гадюки и скорпиона… да отсохнут их руки… да перестанут их ноги носить по земле… да растопит их мозги луна, при свете которой они совершают свои гнусные набеги… Короче, эти негодяи все чаще стали забираться в мои склады. Они иногда подкупают сторожей, иногда подпаивают или просто оглушают[35]. Для меня это убытки. Для моих клиентов это убытки. Для моей репутации это огромные убытки!

Кваку Квам Кваси Квези Квеку театрально воздел руци горе, и толстая физиономия его омрачилась всеми оттенками мировой скорби.

Глаза Анчара вспыхнули пониманием и надеждой.

– Ты хочешь сказать, что тебе нужен сторож, которого нельзя было бы ни подпоить, ни подкупить, ни оглушить?

– Именно! – завскладами моментально перестал сокрушаться и расплылся в радостной улыбке.

– Я. Гото…

Велик прикусил губу, завскладами свалился вместе со стулом и Анчар замахнулся кулаком в лучших традициях Дифенбахия, швыряющего молнии, почти одновременно

– С-сто л-лишайных б-бабуинов… – толстяк, запутавшись в длиннополой накидке и ножках – своих и стула – возился на земляном полу, пытаясь встать. – У т-тебя т-тут… п-прямо… д-дом с п-привидениями…

Велик двинулся было поднимать гостя, но вовремя вскинутый кулак волшебника остановил его и заставил вернуться на исходную позицию.

– Стандартное жилище мага, – обиженный за свое обиталище, буркнул атлан и, не забыв угостить неблагонадежного подопечного палящим взором, склонился над толстяком. – Руку давай.

– С-спасибо, – торопливо пробормотал тот, поднялся, водрузился на кровать и умоляюще воззрился на Анчара: – Не мог бы ты своего… э-э-э… голема… переставить в другое место? Пожалуйста? Эти штуки жутко меня нервируют, когда не могу их видеть. И когда могу, кстати, тоже. Что бы ни говорили, но ты или человек, или куча камня или железа. Но не одновременно. Я всё понимаю, что они всё равно, что… ну, топор, скажем… или мастерок… то есть, инструмент… и делают только то, что им человеком велено, но… У меня от одного взгляда на них мурашки по коже табунами начинают носиться.

– Выйди во двор, – сурово мотнул головой Анчар, и Велик, в кои-то веки не уточняя и не комментируя, покорно поплелся наружу.

Дождавшись, пока дверной проем, он же дыра, снова наполнится солнцем, узамбарец откашлялся, сосредоточился, вспомнил, зачем пришел и на чем остановился, и продолжил:

– Так вот… значит… такие вот у меня делишки… как на банане шишки… И долго я думал… и совершенно случайно услышал про тебя и твоего монстра… Короче, я был бы тебе чрезвычайно признателен… в денежном эквиваленте… если бы ты продал мне его…

– Нет!

– …или сдал в аренду… – не моргнув глазом, продолжил визитер.

– Нет.

– …хотя бы на эту ночь, – договорил, наконец-то, он.

– Всего на одну ночь? – недоуменно нахмурился атлан.

– А потом на следующую, – простодушно захлопал заплывшими жиром глазками Кваку Квам Кваси Квези Квеку. – И на следующую. И на следующую. На самом деле, всё получается очень просто. Ночью твой голем караулит мои склады, а днем мне все равно его негде держать, поэтому пусть стоит у тебя. Если хочешь, мой управляющий будет платить тебе посуточно. Если пожелаешь – раз в три дня. Или раз в неделю. Авансом.

– Сколько? – не сумев скрыть нетерпение, подался вперед волшебник.

Черные, как два уголька, глазки толстяка хитро прищурились.

– Восемь бегемотов.

Атлан быстро подсчитал.

Владелец «пришлого» голема на Центральной Арене получал двадцать бегемотов за бой. Буру Ганджу предлагал ему пять. На руки он получил только три. И две дубины. За которые ни тех же фиников не купишь, ни реактивов, не говоря уже о самом маленьком хотя бы приборчике. А если еще принять во внимание, что ни одна Арена столицы не пожелала их законтрактовать, а других способов заработать на големе, кроме как поставить его сторожить или отправить работать в поле, в Соире не было… А восемь бегемотов и три дня… а лучше семь… умножаем… пятьдесят шесть… не может быть!.. – и через неделю в лавку «Всё для мага-големостроителя» можно было уже заявиться не только в роли экскурсанта. А если попросить аванс – то и сегодня!..

– Я согласен, – сглотнув пересохшим горлом, выговорил Анчар. – Но с авансом. За неделю.

– Как я рад! – просиял Кваку Квам Кваси Квези Квеку и протянул сложенные лодочкой ладони. – Значит, по рукам!

– По рукам! – впервые за несколько дней улыбнулся атлан и протянул свои ладони лодочкой в ритуальном узамбарском жесте успешного заключения сделки…

И ощутил, как в них опустилось нечто твердое и шершавое.

– Что это? – непонимающе глянул он на свернутый вчетверо пергамент.

– Договор, – сладко улыбаясь и развязывая алый замшевый кошель размером с грейпфрут, проговорил толстяк. – Прочти, если хочешь. Сейчас я отсчитаю деньги… проставлю цену там, где пробелы… мы оба распишемся… и будем друг другу ничего не должны.

– Д-да?.. – недоверчиво протянул Анчар, пробегая взглядом по убористым строкам на сложенном листке.

И замер.

– А это еще что?

– Что? – заинтересованно, точно видел и пергамент, и текст на нем впервые, хозяин складов вытянул короткую шею.

– Вот это! – волшебник обвиняюще ткнул пальцем в синие чернильные слова. – «Ежели оный голем не укараулит вора, то стоимость уворованного товара, на сих складах хранившихся, должна быть покрыта за счет големовладельца в однодневный срок. При отсутствии у него денежных средств в счет покрытия долга, пострадавшим забирается движимое имущество ответчика. Ежели стоимость самой мелкой подходящей единицы означенного имущества превышает стоимость уворованного товара, то разница выплачивается големовладельцу товаром или деньгами по выбору». То есть, тут подразумевается, что если мой голем пропустит воров, то в счет покрытия убытка ты можешь его у меня забрать?!

– Почему именно его? Разве у тебя больше ничего… – слегка фальшиво удивился посетитель, обежал взглядом комнату и задумчиво приподнял брови. – Кхм. Да. Ничего. Ну тогда…

– Что?

– Ничего. В смысле, я хочу сказать, ну и что, что ничего нет! Это обычное условие обычного договора, на которое никто не обращает внимания. Оно там так. На всякий случай, – невозмутимо отсчитывая деньги, пожал пухлыми плечами узамбарец. – Мой крючкотвор его требует. И ты же не думаешь, что твой голем их прокараулит? Да я бы, если бы даже с голоду умирал, не полез бы туда, где ходит такое чудовище!

И прежде, чем атлан мог ответить или хотя бы подумать, в ладонь ему были бережно вложены половина жирафа и шесть бегемотов.

– Вот тебе, пожалуйста. Аванс за неделю, бвана белый шаман, – лучась проникновенной улыбкой, выговорил Кваку Квам Кваси Квези Квеку. – На ремонт дома, я думаю, хватит. Ну и останется, чтобы прикупить… чего там вашему большеголовому брату нужно, чтобы новых големов придумывать, а?[36]

И Анчар сдался.

Темнота незаметно, как сон, подползла с океана к кипящему жизнью порту, и шум стал медленно затихать, пока не остались слышны лишь отдаленные звуки бьющегося ночного сердца – квартала таверн и развлечений.

Анчар, Велик и их работодатель, изрядно пропетляв по лабиринтам из убогих и не очень домиков рыбаков, моряков и ловцов жемчуга, лавчонок, солилен, коптилен, кузниц и разнообразных мастерских, остановились перед входом в безлюдный переулок. Шириной он был таков, чтобы две арбы могли разъехаться, не зацепив друг друга. Образовывавшие его стены, сложенные из крупного необожженного кирпича из желтой глины – самого дешевого строительного материала Альгены – уходили в чернильный мрак и растворялись там, как сахар в чашке обжигающего кофе. В десятке сантиметров над головой Велика торчал край плоской деревянной крыши. Единственным украшением фасадов служили обитые железом дощатые ворота, на каждых из которых висело по паре массивных замков. Что стена начиналась прямо от земли, а не держалась каким-то волшебно-архитектурным чудом на перекладинах ворот, приходилось верить хозяину на слово, потому что кучи старых корзин, сломанных ящиков, обрывков сеток и веревок, дырявых мешков, черепков кувшинов и прочей тары, давно завершившей не только первую, но и вторую и даже третью жизнь, и теперь ожидавшей не то огненного погребения, не то очередного приступа изобретательности у складских работников, поднимались иногда почти под крышу[37].