Текст книги "Мир богов. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Сидящие в воздушных корабликах, я так понимаю сливки местного общества, на победу отца отреагировали вяло, в отличие от трибун, ревевших от восторга. Уязвлённая их прохладным отношением я встала и демонстративно захлопала в ладоши. Николс и лорд Ваатор, вновь нарисовавшийся поблизости, поддержали меня и публика, болтающаяся в воздухе, соизволила присоединиться к нам – правда, с оглядкой на лорда Хаоса. Вот ведь чёртовы подхалимы!

Кстати, на этот раз лорд Ваатор был не один; рядом с ним сидела женщина такой потрясающей красоты, что я ей даже позавидовала. Видимо, это была его лгунья-жена. Заметив, что она смотрит на меня, я слегка кивнула и она, облив меня презрением, отвернулась. Выходит, она не только лгунья, но и порядочная стерва. Николс, который, я так понимаю, постоянно пасся в моих мыслях, задушено хрюкнул, а я, переполненная радостью, засмеялась. И тут в довершение счастья появился отец. На этот раз он был в образе мистера Вейса, и я без колебаний повисла у него на шее.

– Идём, Сирин! Нам пора домой, – сказал он, и моё сердце дало перебой.

– Домой? Ты не шутишь?

– Сама увидишь, – усмехнулся отец.

– Подожди минуточку!

Я обняла Николса. «Спасибо, высочество! И за то, что поддержал в трудную минуту, и за то, что спас отца. Пожалуйста, передай привет Нейто. Скажи ему, что я всегда буду помнить его доброту». Затем я повернулась к лорду Ваатору и благодарно улыбнулась. «Спасибо, ваша светлость», – сказала я, и он слегка кивнул в ответ.

Поколебавшись, я развернулась к лорду Хаоса и поклонилась – низко, в пояс, как это было принято на Руси, со всем уважением и признательностью к тому, к кому обращён поклон. «Простите, ваша божественность, что была непочтительна с вами. Спасибо, что помиловали отца и вернули Фандору».

Вынести взгляд лорда Хаоса было нелегко. «Прощаю», – наконец ответил он, и я облегчённо выдохнула. Видя, что он отвернулся и больше не смотрит на меня, я переместилась к отцу.

Всё, домой! И забыть Эквилибриум как страшный сон!

Глава 48

Возрождённая Фандора утопала в ярком солнечном свете, буйной зелени и всеобщей лени.

Хлопотливая весна с её посевными заботами закончилась, и наступило лето – время относительного безделья после напряжённых крестьянских трудов. Господа их тоже не чурались, хотя подчас имели о них крайне смутное представление. Например, миссис Вейс узнавала об окончании весенних работ только из отчёта управляющего, где он обстоятельно перечислял, сколько полей и чем именно было засеяно.

Поскольку хозяйку интересовала только денежная сторона вопроса, то управляющий, тот ещё шельма, год от года увеличивал сумму, потраченную на приведение поместья в порядок после зимы. Правда, он знал меру, и приписки были умеренными, но всё равно Ирина хохотала, увидев в графе работ смену полозьев саней на тележные колёса и покупку пятидесяти бутылок вина для полировки садовых скульптур. Она не стала расстраивать мать, которая, занятая внуками, поручила ей проверку отчёта, и сказала, что всё в порядке.

Отчитывать управляющего Ирина тоже не стала, лишь предупредила, что если он и впредь будет зарываться, то она лично сменит ему ноги на колёса и отполирует всеми пятьюдесятью бутылками с вином – как снаружи, так и изнутри.

Перепуганный управляющий, красный как рак, взял у неё отчёт и, бормоча извинения, с поклонами попятился прочь. Хозяйская дочь, несмотря на потрясающую красоту, внушала ему страх, хотя, выговаривая ему, она ни разу не повысила голос. И он был не одинок в своих страхах. Слуги тоже её боялись, хотя она редко обращала на них внимание. В общем-то, они не давали ей для этого повода и добросовестно выполняли свою работу.

И всё же, когда речь заходила о старшей дочери хозяев (Ирину считали старшей, хотя она и Алконост были близнецами), экономка тут же трагически закатывала глаза – мол, ужас-ужас! так посмотрит, что сердце сразу же уходит в пятки, и это при том, что Ирина практически с ней не общалась. Вот у няньки Егорки и Ильюшки хотя бы был реальный повод её бояться. Бедняжка до сих пор не могла забыть, какое лицо было у хозяйской дочери, когда она пообещала оторвать ей голову, если она ещё раз не уследит за детьми.

«И ведь оторвёт», – сходились слуги во мнении. Слыша это, нянька каждый раз бледнела и испуганно сжималась, а затем вытаскивала из кармана носовой платок и, громко сморкаясь, начинала плакать, чем неизменно вызывала поток всеобщего сочувствия. О том, что за свою работу она получает королевское жалованье, она предпочитала помалкивать.

А ещё слуги говорили, что старшая дочь – любимица хозяина и хозяйки и это вызывает страшную ревность у её младшей сестры. «Ещё бы она не ревновала! – заявил конюх во время очередных посиделок в людской и, округлив глаза, понизил голос: – Видели бы вы, как эта сумасшедшая кричала на своего мужа мистера Фюстера! Ты такой-сякой, ты же обещал, что не будешь даже смотреть на Сирин, а весь вечер пялился на неё и вздыхал!» Когда служанки разохались, конюх, редкостный болтун, подбоченился: «Ну, чего раскудахтались, курицы? Наша-то куда видней, чем сестра. Ну и что, что они похожи! Да только орлицу с индюшкой не перепутаешь, хотя та и другая с крыльями. Вот мистер Фьюстер и сохнет по нашей барышне и чуть что сразу же к нам летит. Само собой, что её мужу это не нравится. Цыц, курицы! Не собираюсь я его хаять! Мистер Савенков – хороший господин и с нами нос не задирает, но!.. Видно же, что барышня хоть всячески ублажает мужа, да только шила в мешке не утаишь. Вон Силон из драконьей конюшни рассказывал намедни, что она летала к Фьюстерам, а ведь знает, что мужу это не понравится, и с сестрой она на ножах. Спрашивается, чего её туда понесло? Да и хозяин чего-то зачастил в Расомское поместье. Я откуда знаю, чего он там забыл? Это вы у него спросите, а не у меня».

***

Не подозревая, что служит предметом постоянных пересудов прислуги, Ирина отдыхала телом и душой. Порой ей казалось, что все её приключения в Эквилибриуме не более чем сон – пока не появлялся Золотой император, в образе мистера Вейса. Стоило ей увидеть отца, и память, как лента кино, начинала прокручивать перед ней череду событий, которые ей пришлось пережить в удивительном мире, населённом богами.

Правда, Золотой император не часто баловал семью посещениями, отговариваясь крайней занятостью в своих Небесных владениях. Действительно, уязвлённый тем, что Фандора вчистую проиграла Эквилибриуму, он решил провести глобальную реорганизацию.

Огненная стража, выступившая в качестве вестников, облетела все пантеоны богов и от его имени вручила приглашения на Императорский Совет.

Прежде чем приступить к делу, Золотой император показал собравшимся богам занимательное кино. Поскольку в исходной временной параллели Фандора погибла, возрождённые заново боги с изумлением смотрели на то, как они же бьются с богами Эквилибриума, о которых большинство из них впервые слышали.

«Клянусь своим глазом, это был настоящий Рагнарёк!» – воскликнул Один, впечатлённый грандиозной битвой, и с уважением посмотрел на властителя Фандоры, которого до этого не слишком жаловал. Доблестные скандинавы, привычные к разбою, частенько вторгались в пределы восточных соседей и, хотя они неизменно получали по рогатым шлемам, неотъемлемым частям их голов, это ничему их не учило. Очередной разгром лишь подстёгивал желание бессмертных варягов взять реванш над несокрушимым противником.

После недельного метания громов и молний и запредельного ора боги Фандоры постановили, что будут проводить совместные учения, и чтобы догнать Эквилибриум по части вооружений, в МАГе будет создана военная кафедра, где молодёжь будет изучать материальные науки, прежде находящиеся в загоне. Старых богов решили не трогать. Переучивать их не имело смысла и в какой-то мере было даже опасно, – ведь само их существование было завязано на древность. Отказ от традиционных атрибутов, которыми люди средневековья наделили своих богов, могло привести к их развоплощению. Тем не менее Олимп и Тримурти обещали подумать над магическими приёмами, которые нивелировали бы превосходство Эквилибриума в выборе приёмов боя и вооружения.

И всё же, несмотря на предельную занятость, Золотой император довольно часто находил время для той, что спасла ему жизнь.

Миссис Фьюстер не бросала друзей в беде. Благодаря отцу, который в какой-то мере был двойником лорда Хаоса, она знала о многом, что происходило в Эквилибриуме. И когда возникла угрозы казни опального принца, которым оказался тот, кого она знала как Золотого императора, она без раздумий бросилась ему на помощь. Под видом Девы Ада она проникла в Эквилибриум и устроила так, чтобы попасть в число его конвоиров. Чего ей это стоило, это уже отдельный рассказ. Как бы то ни было, её рискованная авантюра удалась; она сумела передать Золотому императору элементаля огня, который во время казни послужил ему магическим источником, и шерстинку настоящей кассены, которая защитила его от деструкционного поля.

Причём на сведения о кассенах миссис Фьюстер наткнулась совершенно случайно. Зайдя в кабинет отца, чтобы навести там порядок – он не любил, когда в его святилище хозяйничали служанки – она хотела закрыть и поставить на место книгу, лежащую на пюпитре, но увидела, что в ней говорится о зверях Междумирья и, заинтересовавшись, начала читать.

Миссис Фьюстер не поощряла визиты Золотого императора, наоборот, всячески давала ему понять, что они не желательны, но он пропускал её слова мимо ушей. Благо, что Пан снова бродяжничал, и никто не мог ему помешать. Под каким-нибудь благовидным предлогом он уводил её из дома, и они подолгу гуляли, беседуя о всякой всячине.

Живой ум и обаяние добрейшей по натуре женщины всё больше пленяли Золотого императора. Симпатия грозила перерасти в нечто большее, точней, уже переросла. Любовь подступила так близко, что он начал подумывать, что ему пора что-нибудь поменять в жизни. Нет, он не собирался отказываться от Вифании, а вот взять себе любовницу, как это делают даже порядочные монархи, он бы не отказался, да только знал, что Аэлла никогда на это не согласится.

Поэтому Золотому императору, как просто смертному, оставалось лишь вздыхать, глядя на спутницу и предаваться несбыточным мечтам – например, об учреждении института фавориток. Правда, без той единственной, что шла рядом и даже не подозревала (как ему казалось), о его далеко идущих планах, институт фавориток был ему нужен как рыбе зонтик.

Миссис Фьюстер была умной женщиной. Естественно, она догадывалась о чувствах Золотого императора. Внимание такого поклонника льстило ей и в то же время пугало. «Не теряй голову, Аэлла! – говорила она себе. – Такая дурнушка, как ты, может лишь мечтать о таком мужчине, как он. Вспомни, кто он и кто ты! Однажды он станет лордом Хаоса, самым могущественным существом в нашем мироздании, а ты по-прежнему будешь ничтожеством, которому нет места даже в нарождающемся пантеоне фандорийских богов». При этом она старательно игнорировала тот факт, что власть и могущество идут рядом с ней и смотрят на неё влюблёнными глазами. И всё же соблазн был чрезвычайно велик. Золотой император ей нравился, но, как всякой порядочной женщине, к тому же женщине замужней, ей было крайне трудно перешагнуть черту, за которой на неё обрушился бы вал общественного осуждения.

В общем, миссис Фьюстер загнала себя в непростое положение. Боясь дать волю чувствам, она говорила себе, что это всего лишь благодарность со стороны Золотого императора и ничего больше, и при этом изо всех сил цеплялась за любовь к мужу. Вот только Пан был слишком далеко, а он, воплощение всех женских грёз, слишком близко – так близко, что с каждым разом ей было всё трудней отказаться от него, но она держалась. Правда, из последних сил.

Неизвестно, чем бы закончились эти встречи, если бы о них не узнала Вифания. После Золотой император искал доносчика, но тщетно. Из чего он сделал вывод, что это бог, к тому же могущественный, и вдобавок тайный поклонник его жены: уж очень не вовремя появилась Вифания, чтобы это могло быть случайностью.

Именно в этот раз Золотой император собирался вручить Аэлле подарок, за которым долгое время охотился в Междумирье. Он собирался преподнести ей накидку из меха кассены, и ему повезло выследить логово зверя. Сидя в засаде, он вдруг увидел, что из дыры в астероиде выбрался крошечный кассена и, повертев головёнкой, направился к нему. Соблюдая необходимую предосторожность, он взял малыша за шкирку, но тот повёл себя на редкость дружелюбно. Ластясь, как щенок, он попытался его облизать и явно расстроился, когда ему это не удалось.

Золотой император подивился природе кассен, у которых малыши оказались само очарование, а затем рассудил, что такой подарок ничем не хуже накидки. Посадив малыша за пазуху, он нырнул в переносной тоннель, и, как казалось, очень вовремя. Взрослый кассена, родитель малыша, опоздал лишь на мгновение. В ярости он стёр опустевший астероид в пыль, а затем вытянулся во всю свою пятидесятиметровую длину и, горюя о потере, беззвучно завыл. На тройной цепочке его глаз то и дело возникали розовые шарики; в невесомости они не разлетались и липли к его морде. Это было то, что в Эквилибриуме называли розовым жемчугом Междумирья. Он был настолько редок, что каждая такая жемчужина стоила целое состояние.

Так что самый ценный подарок Золотой император всё же упустил. Впрочем, если бы он знал, что розовый жемчуг – это слёзы кассены, то не стал бы дарить его любимой женщине.

Растроганная подарком Аэлла поцеловала дарителя, и так вышло, что метила она в щёку, а угодила в губы. Тем не менее поцелуй был чисто дружеский, во всяком случае, с её стороны; правда, чего не скажешь о Золотом императоре. В общем, для стороннего наблюдателя они выглядели как пара влюблённых голубков.

Скандал разразился страшнейший.

Уязвлённая в самое сердце Вифания рвала и метала – мужа в буквальном, соперницу в переносном смысле.

Аэлла поначалу оправдывалась, а затем не выдержала оскорблений и тоже вышла из себя.

Золотой император, как водится в таких случаях, чувствовал себя полнейшим кретином. Держа испуганно скулящего кассену, который бросился к нему, ища защиты, он растерянно смотрел на скандалящих женщин, не зная как к ним подступиться.

Когда Вифания превратилась в василиска, вознамерившись присовокупить Аэллу к галерее статуй своих соперниц, а та, в свою очередь, превратилась в Деву Ада, он понял, что дело приняло серьёзный оборот и больше медлить нельзя.

«Да чтоб вас!» – потеряно пробормотал властитель Фандоры и, собравшись с духом, вклинился между женщинами. Виновато улыбнувшись Аэлле, он схватил разгневанную жену и перенёсся домой.

Дома Вифания, естественно, не унялась. Шум и грохот стояли такие, что Ирина, посчитав, что это вражеское нападение, ворвалась к родителям с кэмом наперевес. Вслед за ней в комнату вбежали её паладины, в число которых затесался Нэхуель. Застыв у порога, все шестеро дружно раскрыли рты, глядя, как миссис Вейс без всяких затей, вооружившись одной лишь домашней туфлёй, лупит их обожаемого мистера Вейса.

«Ну-ка, все на выход!» – опомнившись, скомандовала Ирина. Оказавшись в коридоре, Эдик и Даша скорчились от беззвучного смеха. «Мелюзга! – фыркнула Кэт. – Вот чего ржём? Супружеских скандалов что ли не видели?» – сказала она, осуждающе глядя на юную парочку. «Не-а, не видели!» – отозвался Эдик, и оба расхохотались. «Реально недоумки!» – вздохнула Кэт. На её долю выпало столько родительских скандалов, что ей было абсолютно не смешно. «А ну кыш! У себя поржёте!» – прикрикнул Алекс на ребят. Парочка тут же испарилась, и он озабоченно глянул на двери, из-за которых раздалось совсем уж жуткое рычание. «Девчонки, давайте тоже по домам! Пока нам не перепало за компанию», – сказал он и, взяв Ирину за руку, тут же испарился вместе с ней. «Да нет проблем!» – вздохнула Кэт и, собравшись с духом, призвала магию. Хотя она выучила формулу переноса, но по-прежнему боялась ею пользоваться.

Алекс и Ирина, вернувшись в свои комнаты, дружно повалились на диван и расхохотались. «Нет, ты это видела? Мистера Вейса и тапком по голове! Нет у вас баб ничего святого!» – утирая слёзы, сказал Алекс, и Ирина в знак женской солидарности кинула в него подушкой.

Кэт, благополучно переместившись к себе, рассказала мужу о скандале у хозяев и Пименов, выспросив у неё подробности, с задумчивым видом покачал головой: «Миссис Вейс, конечно, женщина взрывного темперамента, да только я нюхом чую, что здесь дело серьёзное. Попомни моё слово!». Кэт заявила, что это обычный семейный скандал, но он остался при своём мнении.

Забытый всеми Нэхуель постоял в коридоре, а затем, памятуя, что хозяйка не разрешает пользоваться в доме магией, пошёл в свою комнату пешком. Запершись, он сел на стул и горестным взглядом уставился на стенку. Как все шолоицкуинтли, он был чрезвычайно предан Золотому императору и его обиду воспринимал как свою. Вот только обидчица была его женой и имела полное право наказать неверного супруга. Так что всё, что он мог сделать, это вместе со своим кумиром переживать его позор. «Нет, я всё понимаю! Но зачем же бить башмаком? Это же так унизительно!» – вскричал несчастный шолоицкуинтли и, подняв голову, тихонечко завыл.

«Глупый мальчишка! – ухмыльнулся Звёздный ветер, незримо наблюдающий за юным собратом. – Вот погоди, женишься, тогда узнаешь, что получить башмаком от своей скво, это далеко не самое худшее наказание».

Глава 49

Ближе к вечеру, узнав в чём дело, Ирина как могла утешила мать, и на следующий день помчалась утешать миссис Фьюстер. «Вот поганец!» – возмутилась она, обнаружив в Расомском поместье не кого-нибудь, а виновника разразившегося скандала.

Действительно, расположившись как у себя дома, Золотой император пил любимый шоколад и, судя по расслабленной позе и довольному выражению лица, совершенно ни в чём не раскаивался.

Подняв голову, Алконост хмуро посмотрела на приближающуюся сестру.

– Что тебе здесь нужно? Убирайся! Видеть тебя не хочу! – раздражённо выкрикнула она, когда Ирина подошла к павильону, в котором завтракала семья Фьюстеров.

– С добрым утром! – поприветствовала она сидящих за столом и улыбнулась Лотико, который отодвинул для неё стул. – Спасибо!

– Не обращай внимания на мою жену. Она сегодня не в настроении, – сказал он, лаская взглядом дорогую его сердцу гостью.

– А что, бывают дни, когда она в настроении? – поинтересовалась Ирина и Алконост наставила на неё кэм.

– Убирайся, пока цела!

– Ну-ка, прекрати! – рыкнул Золотой император и выразительно посмотрел на дочь, когда она не послушалась. – Забыла, каково быть смертной? Так я быстро напомню!

– Извини! – кэм исчез, и Алконост опустила голову.

Видя, что сестра молча роняет слёзы, Ирина встала.

– Извините, что побеспокоила. Вообще-то, я уже позавтракала, – она посмотрела на хозяйку дома. – Миссис Фьюстер, если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами.

– Да, давай прогуляемся! – подскочила миссис Фьюстер, обрадовавшись, что есть повод сбежать от постоянно раздражённой невестки и взглядов мужчин: ласковых одного и обвиняющих другого. Укоризненные взгляды отца она уже не брала в расчёт, ей было не до них.

Пан вернулся домой именно тогда, когда Вифания застукала её с Золотым императором. Будто нарочно он свернул на дорогу, по которой раньше не ходил, а дальше, привлечённый женскими голосами, которые были ему хорошо знакомы, вышел на живописную полянку.

Поскольку Пан увидел достаточно, то дома досталось не только Золотому императору. Аэлла впервые видела мужа в таком гневе. И хотя до тапок дело не дошло, ей хватило его криков, от которых у неё до сих пор болела голова.

– Какой-то кошмар! Твоя сестра необычайно возбудимая девочка. Она постоянно кричит на Лотико, по делу и без дела, – пожаловалась она Ирине, когда они отошли на достаточное расстояние.

– Это да, сестрица у меня шумная. Она всегда орёт, если что не по ней.

– Дорогая, так о чём ты хотела со мной поговорить? – спросила миссис Фьюстер, но затем, обоснованно полагая, что речь пойдёт о ней и Золотом императоре, она остановилась и взяла гостью за руки.

– Нет, подожди! Сначала послушай меня! Сирин, я пойму, если после вчерашнего ты возненавидишь меня… – взволнованно начала она, но Ирина не дала ей договорить.

– Миссис Фюстер, мне не за что вас ненавидеть, – твёрдо сказала она.

– Но…

– Никаких «но»! Я знаю, вы не способны на подлость, а любить никому не возбраняется. Как говорится, сердцу не прикажешь.

– О!.. Клянусь, у нас с Золотым императором ничего не было!

– Правда, что ли? – Ирина с иронией посмотрела в сторону оставленного ими павильона. – Ну вот, а столько шуму было, что даже обидно за него.

Миссис Фьюстер собралась с духом.

– Это не значит, что не могло быть, но… он слишком хорош для меня.

– Господи! Вы это серьёзно? – Ирина с изумлением посмотрела на старшую подругу. – Да это вы слишком хороши для него! – с горячностью воскликнула она.

– Ах, моя дорогая, не говори ерунды! – отмахнулась миссис Фьюстер. – Я отдаю себе отчёт, что отнюдь не красавица. В юности меня дразнили хромой уродиной из преисподней и это правда. Разве в такую, как я, можно серьёзно влюбиться? Если только из-за жалости, – с горечью добавила она, вспомнив, как любила мужа, который не отвечал ей взаимностью.

– Аэлла, ты не права! – воскликнул Золотой император, возникший рядом с ней. – Неужели ты думаешь, что внешняя красота для меня важней, чем красота души? Тогда ты плохого мнения обо мне. Понимаю, было ошибкой смущать твоё сердце, но ты всегда мне нравилась, и я клянусь, в моём чувстве к тебе нет и никогда не было ни капли жалости.

– Это в ней говорит неуверенность, заложенная отцом, – вмешался Пан, присоединившийся к их компании. – Она и мне не верит, когда я говорю ей о своей любви. Всё думает, что я её обманываю или говорю из-за жалости, хотя это совершенно не так. Поверь, Аэлла, для меня ты самая добрая, умная и верная из женщин… Нет! Я люблю тебя потому, что ты это ты и никто другой!

– Пан!.. Ваше величество!.. Нет, это выше моих сил! – покрасневшая до слёз миссис Фьюстер попятилась прочь, а затем подхватила юбку и со всех ног бросилась бежать.

– Ведь настоящая красавица! И почему я раньше этого не видел? – пробормотал Пан, умилённо глядя на удирающую жену. – Аэлла, мои песни не лгут! Я докажу, что люблю тебя! Люблю безумно! Всем сердцем! – выкрикнул он.

Стараясь не злиться, Золотой император хлопнул соперника по плечу.

– Ещё раз, извини, брат! Но ты смотри, будешь часто бросать её одну, пеняй на себя. Вот держи! – он залез за пазуху и вручил ему детёныша касенны. – Передай Аэлле мой подарок и не ревнуй. Я дарю от чистого сердца. Ведь она спасла мне жизнь.

– Не беспокойся, я передам, – пообещал Пан и его взгляд затуманился; так бывало, когда он погружался во внутренний мир, ища там слова и мелодии, созвучные обуревающим его чувствам.

Пан направился к дому, а гости, решившие немного прогуляться пешком, к воротам, ведущим за пределы Расомского поместья.

– Что ты здесь делаешь, да ещё спозаранок? – не утерпев, спросила Ирина.

– Хотел увидеться с любимой, – ответил Золотой император, и она скептически хмыкнула.

– А как же мама? Она для тебя уже ничего не значит?

– Я по-прежнему люблю Вифанию. Вот нечего смотреть на меня как на обманщика. Я говорю правду.

– Тогда ладно, – успокоилась Ирина. – Итак, ты у нас на положении кота с двумя мисками сметаны. Действительно, зачем отказываться от одной, когда можно поесть из обеих?

– Если следовать логике, то да, – вздохнул Золотой император и озадаченно потянулся к затылку. – Но это со мной впервые, чтобы я разом влюбился в двух женщин.

– Хорошо, что миссис Фьюстер замужем. Иначе Фандоре грозило бы многожёнство.

– Кто бы говорил! Сама не можешь определиться, кто тебе нужен, Лотико или Алекс.

Настал черёд Ирины страдальчески морщиться.

– Видимо, дурная наследственность: я люблю их обоих, – призналась она и взгляд Золотого императора, в котором до этого светилась мягкая насмешка, сразу же посерьёзнел.

– В таком случае как же твоя сестра? Ведь она любит Лотико с детства.

– А я как ты! – парировала Ирина. – Ведь мистер Фьюстер тоже любит свою жену, а ты продолжаешь ухаживать за ней.

– Ты ошибаешься. Я пришёл, чтобы рассказать Пану, как на самом деле обстоят дела. И я рассказал.

– Спорим, что он взял с тебя слово, что ты не будешь вмешиваться в их семейную идиллию, пока миссис Фьюстер не определится, кто ей больше по сердцу.

– Ну да, так оно и было, – Золотой император посмотрел на дочь. – Что, не нужно было соглашаться?

– Да нет, ты правильно поступил. Просто у тебя нет шансов победить мистера Фьюстера. Я слышала, он великолепный музыкант и пишет стихи, а ещё он очень красив. Так что все карты у него на руках. Спорим, что он так её очарует, что она скоро забудет о тебе.

– Возможно. Но как бы ни обернулось дело, мне это не помешает её любить. К тому же я знаю, что мы в любом случае останемся друзьями.

– Скажи, когда ты ухаживал за мамой, ты был столь же рассудителен? – с досадой проговорила Ирина. В душе она хотела, чтобы он любил только её мать.

– Нет, – не сразу ответил Золотой император. – Я думал, что сойду с ума, если вздорная девчонка не примет моё предложение и откажется выходить за меня замуж. А ещё я подумывал, что было бы неплохо прибить этого распроклятого мальчишку Лиланда Бона, в которого она в то время была влюблена. Это не значит, что я меньше люблю Аэллу, но с возрастом, знаешь ли, эмоции бушуют уже не столь сильно.

– Что ж, тебе видней, – неопределённо проговорила Ирина.

Начальная часть сказанного понравилась ей куда больше, чем окончание. И всё же она считала, что не вправе вмешиваться в сердечные дела отца.

Поскольку Золотой император любил дочерей, и, как все родители, считал себя вправе распоряжаться их судьбой, то за ними он такого права не оставлял.

– Сирин, как долго ты собираешься дразнить Алконост? – вернулся он к прежней теме их разговора.

– Я её не дразню. Просто не могу отказаться от Лотико, – Ирина с упрёком посмотрела на отца. – Вот зачем ты спрашиваешь, если и так всё знаешь?

– Фандора не Эквилибриум. Наша вселенная так устроена, что ни смертные, ни боги не могут читать мысли. Так что я могу лишь догадываться, о чём ты думаешь, но точно не знаю.

– Ладно, люди, нам не привыкать, а за что ты так с богами? Им же по штату полагается быть всезнающими и всеведущими.

– Для вас же смертных старался, – усмехнулся Золотой император. – Впрочем боги есть боги и мысли смертных им ведомы без всяких дополнительных ухищрений, а до мыслей друг друга им в любом случае не добраться, так что можешь за них не беспокоиться.

– Верно, Николс что-то такое говорил. Ментальный щит, кажется?

– Да, ментальный щит. И давай больше не будем вспоминать Эквилибриум, – попросил Золотой император.

– Извини! – сказала Ирина, видя, что он помрачнел.

Некоторое время отец и дочь шли молча. Несмотря на уговор, оба вспоминали Эквилибриум: Ирина удивлялась его странным обычаям, у Золотого императора до сих пор сводило челюсти от гнева. В юности, чтобы выжить при Сияющем дворе ему пришлось пройти через такие трудности и унижения, от которых у него до сих пор горела душа. И хотя он уничтожил часть своих врагов, это не слишком облегчило груз его воспоминаний, – ведь те, кого он считал своими основными врагами, были для него недостижимы. И всё же, при всей ненависти к отцу и брату, в нём жила частичка восхищения ими.

В свою бытность мальчиком для битья Чак, страстно ненавидел Николса и всеми способами искал его слабые места. Чтобы быть с ним на одном уровне, он начал штурмовать те же науки, которым учили брата. Он просиживал ночи напролёт, но, несмотря на все старания, знания, которые давались ему лишь трудом, этот лентяй и бездельник схватывал на лету. Ну а когда Николс взялся за ум, разрыв в знаниях, за исключением мироустройства, политики и воинских дисциплин, начал расти с угрожающей быстротой. Чак скрежетал зубами, но не мог догнать брата, как ни старался. И всё же, благодаря этому соперничеству, он приобрёл немалый багаж знаний, которые впоследствии ни единожды ему пригодились и которые он никогда не стал бы изучать по собственной воле, тем более проявлять такое невиданное усердие.

С делами отца Чак столкнулся, когда его перевели в Департамент жалоб и расследований. Должность была ничтожной, но через его руки проходило множество документов, в том числе с резолюциями лорда Хаоса по спорным вопросам. Ища к чему придраться, он внимательно изучал все детали дела и, придя к выводу, что вынес бы точно такое же решение, сердито хмурился.

Спустя некоторое время у него забрезжило понимание, что всё это делается неспроста, но ему всё равно не верилось, что отец готовит его на роль дублёра Николса. А затем он встретил Валерию, и его наладившая было жизнь полетела кувырком.

Лорд Хаоса счёл юную богиню неподходящей партией для сына, но тот заупрямился, не желая расставаться с любимой, и в результате Валерии не стало. В горе Чак такого наговорил отцу, что до сих пор удивлялся, что это безумство сошло ему с рук. Лорду Хаоса было наплевать на родственные связи; он убивал своих многочисленных отпрысков за куда меньшие проступки.

«И всё же чего он хотел, приговорив меня к смертной казни? Проверял себя или меня?» – угрюмо подумал Золотой император, не замечая чудесного солнечного дня, которому радовалось всё живое. «Впрочем, с него станется столь своеобразным образом представить меня будущим подданым. Или проверить, каковы мои шансы, и кто готов взять мою сторону… Всё, хватит! Больше не хочу думать об этом!» – он ожесточённо потёр лицо и расчётливо глянул на дочь, которая шла рядом, но мыслями витала где-то далеко и, судя по безрадостному выражению, они тоже были не из весёлых.

«Прости, малышка! Так уж повелось, кому много дано, с того и много взыщется», – с раскаянием подумал Золотой император.

– Да, хотел спросить, твой муж нашёл того, кто над ним подшутил? – проговорил он, чтобы отвлечь дочь от грустных дум.

– Что ты имеешь в виду? – рассеяно спросила она.

– Золотой член, – усмехнулся Золотой император.

– Золотой член? – с недоумением переспросила Ирина.

– Ну да, золотой член, то есть мужской детородный орган, он же фаллос, лингам, нефритовый жезл…

– Стоп! Я въехала, о чём ты! – Ирина призадумалась, вспоминая. – Алекс ничего не говорил, значит, не нашёл.

– Так поинтересуйся!

– Зачем?

– Чтобы муж знал, что он тебе не безразличен.

Ирина воззрилась на отца.

– Ты это серьёзно?