Текст книги "Мир богов. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19

Стража вскинула луки, целясь в девушку, и миссис Фьюстер поспешила ей на помощь. Чтобы дать себе фору во времени, она вновь воспользовалась мощью Девы Ада. С её когтистой длани сорвались огненные змейки и с умопомрачительной скоростью закружили вокруг Ирины. Их стремительное вращение образовало прозрачную красноватую сферу[40]40
  Деструкционная сфера, создано на основе деструкционного поля, которое любую упорядоченную структуру возвращает в инертное состояние, то есть в состояние первородного хаоса.


[Закрыть], при приближении к которой стрелы стражей бесследно исчезали, а магические заряды теряли свою разрушительную энергию. Обезопасив девушку, – а миссис Фьюстер была уверена, что это Сирин, смертная дочь Золотого императора, – она пронзительно свистнула. Подлетевший к ней вихрь превратился в Василевса. Чтобы соответствовать могучей всаднице конь сильно подрос в размерах, и она одним махом взлетела на его спину. «Быстрей, малыш! Ради твоего хозяина мы должны спасти эту девочку», – сказала она, и Василевс в тоже мгновение оказался рядом с Ириной, которая каким-то чудом признала мать Лотико. «Миссис Фьюстер!» – радостно воскликнула она. «Держитесь крепче, такота-дота!» – предупредила грозная крылатая воительница, и огромный чёрный конь с громоподобным ржанием помчался к землям реального мира Фандоры.

Императорская стража пустилась в погоню за беглянками и тогда с ладони Девы Ада вновь сорвались огненные змейки и вырвавшиеся вперёд воины, столкнувшись с ними, исчезли в беззвучных вспышках прозрачного красноватого пламени.

– Что это такое? – спросила Ирина, впечатлённая возможностями своей спасительницы, и та, обернувшись к ней, прохладно улыбнулась.

– Это оружие, против которого бессильны даже боги.

– Что вы имеете в виду?

– Оно убивает даже бессмертных, – пояснила Дева Ада и бесстрастно добавила: – Поэтому я надеюсь, что вы, такота-дота, сумеете уладить разногласия, возникшие между нашими семьями, и желательно до того, как дело дойдёт до битвы.

***

Возвращение в Расомское поместье принесло бы мне гораздо больше радости, если бы не напряжение, возникшее между мной и миссис Фьюстер. Естественно, я прекрасно поняла её намёк: чай, не вчера родилась. Она намеренно уничтожила часть императорской стражи, так сказать, в качестве наглядного пособия – мол, посмотри, что будет, если ты не справишься со своей задачей – и я вняла её предупреждению. Стопроцентно уверена, что миссис Фьюстер не блефует. Радует лишь одно: точно также я уверена, что она пустит в ход своё жуткое оружие только в случае крайней необходимости. Несмотря ни на что, я по-прежнему верила в её доброту и порядочность.

Видимо, миссис Фьюстер почувствовала моё отношение к ней и напряжение между нами пошло на убыль. Беседа слово за слово перетекла в дружеское русло, и пока мы пили чай в знакомой гостиной, которая навевала на меня ностальгические воспоминания, она пересказала мне фандорианские новости.

Как оказалось, за время моего отсутствия случилось немало перемен. Самая главная заключалась в том, что сейчас у руля власти на Небесах находился Кецалькоатль, но это для меня уже не новость. К тому же дядюшка без промедления дал мне понять, кто теперь главный в семье и не скажу, что я от этого в восторге. Слава богу, что отец нашёлся! Думаю, скоро всё вернётся на круги своя и Небесный престол обретёт прежнего хозяина.

При всей моей неприязни к Кецалькоатлю нужно отдать ему должное – он не тронул семью брата, как можно было бы ожидать. Он оставил маме и Алконост их прежнее состояние и положение, да и со мной держался более или менее вежливо, а это уже прогресс по сравнению с временем моего бегства на Землю. Естественно, сейчас наши отношения вновь испортились, и я до сих пор не понимаю, отчего он горит желанием прибить меня – вроде бы я ничем ему не насолила.

Заметив, что миссис Фьюстер с выжидательным выражением смотрит на меня, я поняла, что несколько отвлеклась и упустила нить разговора. После моей извиняющейся улыбки она наконец-то приступила к делу и рассказала о том, что именно заставило её искать моего общества.

Когда я узнала об участии Лотико в заговоре против Золотого императора, у меня упало сердце.

Интуиция говорила мне, что отец в бешенстве и не станет слушать меня. Хорошо если не прибьёт за компанию с Лотико, если я выступлю в качестве его парламентёра.

Я вскочила на ноги и заметалась по гостиной. Плохо дело! Нужно что-то предпринимать и срочно!

Как назло, мысли путались и ничего путного в голову не приходило.

– Уверены, что женитьба на Алконост не спасёт положение? – спросила я, отчаявшись найти выход.

Миссис Фьюстер грустно глянула на меня.

– Конечно, есть небольшая надежда, но…

– Но слишком мизерная, чтобы ей можно было довериться и поставить на кон жизнь Лотико!.. Не стоит! – упредила я не высказанную мысль собеседницы. – Просить бесполезно! Вы не вымолите прощения у Золотого императора, только ещё больше его обозлите, а это чревато последствиями уже для вас. Да-да, я верю, что в случае чего вы сможете за себя постоять и дать достойный отпор и всё же, вам не кажется, что создатель Фандоры всё же не обычное божество? Кто знает, какими возможностями располагает Золотой император.

Видя, что миссис Фьюстер собирается возразить, я села рядом и взяла её за руки; она явно волновалась, пальцы были сухими и холодными как лёд.

– Миссис Фьюстер, – сказала я, как можно проникновенней, – давайте не будем пороть горячку. Доверьтесь мне! Я обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы спасти Лотико.

Я поднялась, собираясь домой, и тут меня окликнул мягкий мужской голос и моё сердце заколотилось как сумасшедшее. Не в силах что-либо сказать, я обернулась и оказалась в объятиях Лотико. Чувства нахлынули с такой силой, что я не выдержала и, закрыв глаза, уткнулась лбом в его плечо. Меня душили слёзы; я не видела лица Лотико, но от него исходила такая радость, что даже слепой догадался бы, что он меня любит.

Решимость противостоять чувству стремительно таяла, а тут ещё поцелуй Лотико. Долгий, страстный, наполненный нестерпимой нежностью, он вызвал такое смятение в душе, что я едва удержалась на ногах.

Спасла положение миссис Фьюстер. Лишь мысль о ней, свидетельнице нашего свидания, не дала мне окончательно потерять голову. Не знаю, откуда взялись силы, но я оторвалась от Лотико и, отступив, попыталась улыбнуться.

– Извини, но мне пора. Дома, наверное, волнуются и гадают, куда я запропала.

– Сирин, останься! Ведь мы так долго не виделись! – взмолился Лотико, и я едва не дала слабину. Спасибо миссис Фьюстер, которая поддержала меня.

– Дорогой, пожалуйста, не дави на нашу гостью, – она вопросительно посмотрела на меня. – Такота-дота, я не смею настаивать, но время действительно позднее. Может, вы заночуете у нас? Я буду только рада, если вы останетесь.

– Нет, не могу! – с отчаянием воскликнула я и позорно сбежала.

«Осторожней, такота-дота!», «Сирин!» – донеслись мне вслед тревожные голоса, но было уже поздно: я шагнула в зев наспех созданного портала.

К счастью, всё обошлось, и я попала в Вечернюю Звезду, а не в какие-нибудь неизведанные дали, что вполне могло случиться, – ведь я совершенно не помнила, как задавала параметры для перемещения.

Стоя на клумбе с первоцветами, которые слегка светились, я поняла, что время и в самом деле позднее. В поместье, куда ни кинь взгляд, ни огонька ни искорки – в общем, сплошное сонное царство. Вдобавок тьма-тьмущая; на небе только тонкий серп луны и звёзды; от светлячков и то больше света, чем от них. Тем не менее я догадалась, что нахожусь рядом с драконьей конюшней. Видимо, сработала привычка. Пока я жила у мамы, то довольно часто здесь болталась, заинтригованная существованием сказочных зверей. Драконов в поместье было три, но мне хотелось подружиться с Мушкой, любимцем мамы. Жаль, что не успела. Правда, сейчас мне было не до драконов, к тому же ночью они дрыхнут.

Да, далековато от дома, но ничего! Конечно, можно было бы не бить ноги и сразу переместиться в коттедж, но я хотела немного пройтись перед тем, как поднимется суета, и меня начнут терзать расспросами. К тому же было жизненно необходимо прийти в себя и привести в порядок растрёпанные чувства.

Окружённая роем светлячков я направилась к центральной аллее, которая прямиком вела к дому. Радость возвращения к семье портили воспоминания о краткой встрече с Лотико. Вспоминая её подробности, я умирала от досады и смущения. Позорище! Взрослая тётка, а вела себя как школьница на первом свидании! Вместо того, чтобы расспросить Лотико о деталях заговора, до смерти испугалась и дала дёру. С досады я стукнула кулаком по стволу тюльпанного дерева, и оно отозвалось протяжным музыкальным стоном.

– Простите, что разбудила вас, – сказала я, вспомнив, что это обиталище эоловой арфы.

– О, не извиняйтесь, такота-дота! Я уже привыкла, что для таких, как мы, нет покоя ни днём ни ночью, – отозвался обиженный хрустальный голосок. – Хотите я спою вам красивую песню о любви? – добавил он с надеждой.

– Нет! – рыкнула я и спешно зашагала к аллее. В состоянии душевного раздрая мне только песен о любви не хватало!

Моими мыслями вновь завладел Лотико. Более того он стоял перед внутренним взором и никакие ругательства и воззвания к здравому смыслу не могли изгнать его образ.

Самое печальное заключалось в том, что, вопреки моей самонадеянности, ещё ничего не было кончено. Свобода от бога любви оказалась фикцией. Проклятущая любовь никуда не делась; она по-прежнему держала меня в своих тисках, причём держала так крепко, что хоть волком вой.

Будто в тумане я добралась до дверей дома и проскользнула внутрь. На моё счастье по пути мне никто не встретился, но на пороге отведённых мне покоев везение кончилось. Хотя я вошла совсем бесшумно, Алекс, стоящий у окна центрального зала, сразу же обернулся. Насколько я видела в неярком свете настенных бра, первым его порывом было броситься ко мне, но всплеск его радости тут же сменился насторожённым ожиданием. Тем не менее он подошёл ко мне и обнял. «Слава богу, ты жива!» – пробормотал он, гладя меня по волосам, а затем отстранился и пытливо заглянул в лицо. «Ты встречалась с Лотико», – сказал он утвердительным тоном, и я кивнула не в силах отрицать очевидное.

К моему удивлению, Алекс не разозлился. Он взял меня на руки, отнёс в спальню и, уложив на кровать, с заботливостью няньки укрыл одеялом. «Спи!» – сказал он и хотел было уйти, но я схватила его за руку.

– Алекс! Не уходи так! Честное слово, я не сделала ничего плохого, просто это выше моих сил!

– Я знаю, – Алекс осторожно высвободился из моих пальцев. – Потом поговорим. Сначала отдохни, а то на тебе лица нет.

Отчуждение стремительно росло; каждой клеточкой тела я ощущала, как между нами ширится пропасть, грозящая развести нас раз и навсегда. Ну нет, я этого не допущу!

– Эти два дня я была не с Лотико! Точней, я была с ним, но совсем недолго, причём в присутствии миссис Фьюстер! Всё это время я была у Кецалькоатля! Он уволок меня в Золотой город и запер там! Если мне не веришь, спроси у миссис Фьюстер! Это она помогла мне сбежать с Небес, а затем отвезла к ним, в поместье, и попросила о помощи! Я не искала Лотико!

– Тсс! Не нужно так кричать, я тебе верю, – Алекс прижал меня к себе и я, ощутив, что всё вернулось на круги своя, разрыдалась от облегчения.

Пропади всё пропадом! Алекса я любила ничуть не меньше, чем Лотико, и совершенно не намерена его терять! Если понадобится, то я умру, но вырву бога любви из своего сердца!

– Держи, пока не утопила меня в слезах.

Алекс протянул свой носовой платок, и когда я трубно высморкалась, его губы тронула усмешка, но я и ухом не повела. Подумаешь, Мороз – Красный нос и наверняка страшная как чёрт. В конце концов, при ком ещё мне распускать сопли, как ни при родном муже?

– Ну-ка, рёва-корова, давай рассказывай по порядку, что с тобой приключилось, – потребовал Алекс, видя, что я обеими руками вцепилась в него и не собираюсь отпускать.

– С самого начала? – осведомилась я, и он утвердительно кивнул.

Ну ладно! С самого начала, так с самого начала. И я поведала ему обо всём, что приключилось со мной с того момента, как мы с Алконост попали под дождь, и по дороге к дому нас перехватил Кецалькоатль. Когда я стала рассказывать о сражении с императорской стражей, Алекс придирчиво расспросил меня, какими приёмами я пользовалась, кто именно мне противостоял, и какое именно оружие шло в ход с моей стороны и со стороны противника. Не удовольствовавшись этим, он принёс блокнот, и я набросала на бумаге основные диспозиции. Глядя на них, Алекс призадумался – видимо, проигрывал в уме перипетии проведённого боя, а затем одобрительно кивнул. «Молодец, Ирка! Ты сделала всё правильно. Конечно, кое-какие промахи были, но не смертельные. Если по чесноку, то даже я не смог бы драться лучше». Ха! После двух лёт почти ежедневных измывательств, он ещё сомневается в моих способностях! На первых порах после тренировок с личным извергом я выползала из нашего домашнего спортзала вся в синяках и чуть живая от усталости – тут поневоле научишься драться. Мы посмеялись, вспоминая забавные моменты в наших сражениях, но Алекс не дал мне отвертеться от основной части рассказа. Узнав, зачем я понадобилась миссис Фьюстер, он, естественно, не проявил восторга.

– Не вздумай просить императора о помиловании, – предупредил Алекс и резко добавил: – Лотико – предатель, ему нет прощения! Будь моя воля, я бы сам его убил.

Чёрт! Алекс и мой отец очень хорошо ладили, поэтому я надеялась, что он поможет нам в спасении Лотико, но, судя по непреклонному виду, его не переубедить. И всё же стоит попытаться.

– Но…

– Никаких «но»! Спи давай! – рявкнул супружник и я, вздохнув, послушно заткнулась. Когда он в таком настроении, то лучше не спорить. Всё равно толку не будет, лишь ещё больше разозлится.

– Куда это ты? – поинтересовалась я, видя, что он снова пытается слинять.

– Весь сон перебила, пойду погуляю, – проворчал Алекс.

Ага, сейчас! Фиг тебе, а не прогулка! Вскочив, я броском через бедро отправила его в кровать и для верности навалилась сверху. «Лежать!» – приказала я, и дракон с такой силой стиснул мои несчастные рёбра, что я чуть не завопила, задохнувшись от резкой боли. Алекс тут же содрал с меня одежду и с пристрастием обследовал карту синяков на моём теле, которое, в общем-то, представляло собой один большой синяк, имеющий градацию по степени затемнения на различных участках кожи. Убедившись, что я цела и у меня ничего не сломано, он без лишних разговоров перевернул меня на спину. Несмотря на боль и ломоту в теле, оргазм был мощным и я, расслабившись, сразу же уснула.

Под утро Алекс устроил мне ещё один сеанс бурного секса, а затем поднялся и ушёл. Ну а я решила, что имею полное право ещё немного поспать и перебралась на середину кровати – люблю, когда постель в моём единоличном пользовании.

Глава 20

Когда экономка без стука влетела в будуар и выпалила, что вернулась не только Сирин, но и хозяин дома, Вифания радостно вскрикнула, а затем, борясь с волнением, закрыла глаза и камеристка, что делала ей причёску, замерла в ожидании.

«Слава Небесам! Мои молитвы услышаны!» – благодарно подумала Вифания, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что теперь она и есть те самые Небеса, что определяют судьбы смертных и бессмертных. Справившись с волнением, она придирчиво оглядела себя в зеркале и знаком велела камеристке продолжать работу.

– Быстрей! Что ты возишься? – нетерпеливо воскликнула она и, не выдержав, вскочила с банкетки. – Всё, хватит!

– Миледи, ещё чуть-чуть! – деловито проговорила камеристка. Она привстала на цыпочки и по-дирижёрски взмахнула руками, чтобы уже при помощи магии внести последние штрихи в причёску. – Вот теперь всё! – сказала она с довольным видом, когда пряди хозяйских волос свернулись в затейливые витки и улеглись так, как было задумано.

– Спасибо, Лара! – привычно проговорила Вифания и в тот же миг исчезла, но затем вернулась и укоризненно посмотрела на камеристку, которая тотчас напустила на себя виноватый вид. – Лара, я же предупреждала: никакой магии! Чтобы это было в первый и последний раз!

– Да, миледи! – пропела камеристка, кланяясь вслед исчезнувшей хозяйке. Слугам в поместье было запрещено пользоваться магией, но она, как доверенная служанка Вифании, временами позволяла себе небольшие вольности, не боясь при этом, что её прогонят.

Во время всех этих событий горничная, которой на вид было около двенадцати лет, с похвальным усердием протирала безделушки на камине. Закончив работу, она покосилась на камеристку, которая с неприступным видом расставляла флаконы и баночки на мраморной столешнице туалетного столика. Тогда девочка прошлась тряпкой по каминному экрану и так начищенному до блеска, а затем взяла ведро с принадлежностями для уборки и, подойдя к камеристке, робко улыбнулась:

– Миссис Тиль, можно я пойду?

Приподняв брови, камеристка строго поглядела на юную горничную.

– А это ты Джейн. Я тебя и не заметила. Разве ты уже всё убрала?

– Да, миссис Тиль.

Камеристка орлиным взглядом прошлась по комнате и удовлетворённо кивнула.

– Вижу, ты потрудилась на совесть. Что ж, тогда ступай, – сказала она, но стоило горничной направиться к выходу из будуара, как она окликнула девочку и предложила ей вместе попить чаю.

Обрадованная расположением старшей служанки, горничная охотно согласилась. За чашкой чая камеристка вытянула из бесхитростной девчонки всё, что та видела и слышала этим утром. Слуги всегда шпионят за хозяевами и особо рьяно, когда им за это платят.

– Говоришь, что Золотой император и его смертная дочь живы и здоровы? – задумчиво проговорила камеристка, когда горничная замолчала.

– Да, миссис Тиль, – последовал почтительный ответ. – Они точно были живы, а вот здоровы… – Джейн замялась, не смея сплетничать о хозяевах, но камеристка поощрительно посмотрела на неё, и она продолжала: – Если уж начистоту, то вид у обоих был не очень. Младшая госпожа избита настолько, что смотреть страшно, а господин… вид у него такой, что я не сразу его признала; худой как палка и сильно хромает, а глаза! Как вспомню, так до сих пор трясутся поджилки.

В подтверждение сказанного горничная зябко передёрнула плечами.

– В общем, ужас, да и только, – прошептала она и, прижав руки к груди, боязливо огляделась.

На лице камеристки промелькнула тревога.

– Ладно, ступай! И чтобы никому о нашем разговоре, поняла? – предупредила она и положила на стол серебряную монетку. – Это тебе за труды.

– Спасибо, миссис Тиль! – монетка исчезла в кармане не слишком чистого фартука и горничная, потупившись, встала. – Ну, я пойду?

– Иди! – раздражённо отозвалась камеристка, и обрадованная девчонка тут же выскользнула за дверь людской.

Через несколько шагов горничная вспомнила, что во время своего поспешного бегства забыла взять своё ведро и повернула обратно. Стоя у двери людской, она подняла руку, чтобы постучать, но тут услышала голоса и замерла в нерешительности.

Девочка была робкой, но не глупой и понимала, что камеристка не обрадуется, увидев, что она вернулась. Набравшись смелости, она слегка приоткрыла дверь – этим утром она самолично смазала петли маслом – и превратилась в слух.

«Это всё, что ты узнала?» – раздался недовольный мужской голос и горничная, опознав его обладателя, едва не описалась со страху. Но затем до неё дошло, что вряд ли хозяин будет расспрашивать камеристку, что творится в поместье. Набравшись храбрости, горничная снова приникла к двери. «Простите, ваше величество, ваша недостойная служанка старалась, как могла… Ваше величество! Только прикажите, и я умру, но выполню любое ваше приказание!» – услышала она дрожащий голос камеристки. «Просто умри!» – раздался грозный рык, и перепуганная горничная прижалась к стене. В следующее мгновение она оказалась внутри людской и не в силах что-либо произнести прижала ладонь ко рту. Тело мёртвой камеристки стремительно разлагалось – сначала проступили трупные пятна, затем плоть размягчилась и начала расплываться. Увидев на теле копошащихся могильных червей, горничная вскрикнула и закрыла лицо руками.

Взяв за запястья, Кецалькоатль отвёл руки девочки и её тёмные, полные страха глаза уставились ему в лицо.

– Не бойся, Джейн, я тебя не убью, – усмехнулся бог. – Ведь ты тиха и незаметна как мышь и в то же время можешь войти в любую комнату, и никто не обратит на тебя внимания. Ты мне куда полезней, чем та продажная тварь, что заживо гниёт на полу.

– Что? – пролепетала несчастная горничная.

При виде глаз камеристки, которые с ненавистью следили за ней, девочка задохнулась от ужаса, но жёсткая ладонь намертво запечатала ей рот, и она лишь задушено пискнула.

– Издашь хоть звук, и я сверну тебе шею, – пригрозил Кецалькоатль, и она обмякла, а затем задергалась в безуспешной попытке освободиться из его хватки.

– Ну что, будешь работать на меня? – спросил бог, и горничная с готовностью закивала. Она согласилась бы на что угодно, лишь бы сбежать от него и страшного зрелища на полу. Тело камеристки к тому времени превратилось в скелет, обтянутый почерневшей кожей, но глаза мумии всё ещё были целы и с прежней ненавистью следили за каждым её движением.

Получив свободу, горничная как птица из клетки вылетела из комнаты и Кецалькоатль беззвучно рассмеялся: «Представляю, в каком расстройстве была бы Вифания, узнай, кто ты такая на самом деле». Звонкий детский смех – это Егорка и Ильюшка спустились вниз и устроили игру в прятки – стёр добродушное выражение с лица правителя Небес. «Конечно, сейчас не самое подходящее время, но пора действовать. Шолотль может сколько угодно нянчиться со смертной девчонкой, но лично я не намерен терять Вифанию из-за его дурацкой сентиментальности», – подумал он с глухой яростью.

Возвращение Шолотля лишь усилило ненависть, которую он испытывал к единоутробному брату, и не только потому, что теперь ему предстояла борьба за власть. Молва не ошиблась, говоря, что он неравнодушен к жене Золотого императора.

Поначалу Кецалькоатль презирал брата за привязанность к Вифании и чувствовал себя отомщённым, видя, что тот влюбился в ту, которая в его глазах была всего лишь смертным ничтожеством. Просто убить Вифанию ему было недостаточно и он, чтобы сполна насладиться местью, стал под видом Шолотля являться к ней. Вифания не замечала подмены до тех пор, пока муж не вытеснил из её сердца Лилинда Бона, а любящее сердце прозорливо. Хотя Кецалькоатль стирал их встречи в её памяти, она стала всё чаще присматриваться к нему. Некоторая небрежность в подмене воспоминаний Вифании, которую он допускал в самом начале своих проказ, привела к тому, что в них возникла путаница и он, опасаясь разоблачения, прекратил свои визиты. Тем более что Шолотль что-то почуял и, ревнуя жену к неуловимому сопернику, приставил к ней верную ему Огненную стражу, которая незримо следила за каждым её шагом.

Когда стрела бога любви пронзила его сердце, Кецалькоатль поначалу взбеленился, а затем вдруг понял, что уже давно неравнодушен к Вифании и его чувства возникли ещё в ту пору, когда она была обычной смертной женщиной, но он в своей гордыне не хотел этого признавать. С той поры он всеми силами рвался к власти на Небесах, – ведь только так он мог быть вместе с той, кому принадлежало его сердце.

Вифания, которая отличалась незаурядным умом, естественно, догадывалась, что движет новым правителем Небес и почему он относится к ней более чем доброжелательно, но ценила его доброе отношение к себе и дочери. К тому же она скучала по мужу, и это поневоле вызывало у неё расположение к деверю, который был его точной копией.

Несмотря на всю свою любовь к жене брата, Кецалькоатль не спешил объявлять ей о своих чувствах. Пользуясь неопытностью Вифании в божественной магии, он постепенно пробуждал в ней стёртые ранее воспоминания. Увидев их очередную встречу во сне, она терялась в его присутствии и каждый раз вздрагивала, когда он как бы нечаянно прикасался к ней. Через некоторое время впечатление сглаживалось, Вифания брала себя в руки и снова видела в нём лишь брата мужа, но приходил новый сон, и всё повторялось сначала – к великому удовольствию Кецалькоатля. В общем, бог воинственных индейцев знал толк в охоте; боясь упустить вожделенную дичь, он избрал тактику приручения и был само терпение.

Крики расшалившихся детей вернули размечтавшегося Кецалькоатля к действительности, и он ещё раз пересмотрел насущные дела, после чего как обычный человек отворил дверь, ведущую в коридор. Здесь он преградил путь бегущим малышам и, когда они с размаху налетели на него, подхватил их на руки.

– Опаньки! Вот вы и попались! – воскликнул он тоном доброго дядюшки и укоризненно покачал головой. – Дети, передайте вашей маме, чтобы она лучше присматривала за вами.

Кецалькоатлю не пришлось искать смертную дочь брата: она явилась сама.

Подлетев к ацтекскому богу, Ирина выхватила у него сыновей и передала их подоспевшей няньке. «Пеняй на себя! Если ещё раз не усмотришь за детьми, я сверну тебе шею», – предупредила она и перепуганная женщина, низко кланяясь, забормотала извинения, а затем, крепко держа малышей за ручки, бросилась прочь от разгневанной хозяйской дочери.

Когда нянька и дети скрылись за поворотом, Ирина повернулась к Кецалькоатлю и в её руках появился кэм; концентратор энергии на его верхушке, похожий на глаз, мигнул недобрым красным светом.

– Никогда, слышите никогда, не прикасайтесь к моим сыновьям и даже не смейте смотреть в их сторону! – отчеканила она.

Лицо Кецалькоатля потемнело от гнева.

– Смеешь угрожать мне, смертное ничтожество? – прорычал он, и в его руках тоже появилось оружие.

Кэм ацтекского бога по всем параметрам превосходил кэм Ирины – как по длине, так и по размерам концентратора, тем не менее демонстрация силы её не устрашила. Она отпрыгнула на безопасное расстояние, чтобы из-за разницы в длине оружия её не достали первым же ударом, а затем и вовсе переместилась за пределы дома.

***

Проклятье! Намерения дядюшки не вызывали сомнений – его глаза смотрели как дула пистолетов. Он настроился на убийство, это было ясно, как божий день. Когда нянька увела Егорку с Ильюшкой, меня немного отпустило; я боялась, что Кецалькоатль не даст им уйти, но он, слава богу, оказался не настолько подл, чтобы за компанию со мной убить ещё моих детей. И всё же, ради их безопасности, нужно было увести его из дома.

Времени на раздумья не было. Я представила первое, что пришло на ум, и оказалась у развалин Грозолинской башни Руха.

М-да, не лучшее место! Слишком близко к Огненной страже, верной Кецалькоатлю, но сожалеть было уже поздно. Враг стоял напротив и, судя по выражению на суровом лице, на пощаду даже нечего рассчитывать.

Смерть подошла совсем близко, и на сердце стало тоскливо. Никто не хочет умирать, тем более во цвете лет.

– Почему ты хочешь меня убить? – спросила я, заметив, что Кецалькоатль медлит с нападением.

– Чтобы довершить превращение Вифании в богиню, – последовал ответ; причём сказано было таким тоном, что у меня не возникло сомнений в истинности названного им побудительного мотива.

Не успела я спросить, какое ему дело до моей матери, как Кецалькоатль направил на меня кэм и из него вырвался ослепительно яркий красный луч. Магический удар был такой силы, что на какое-то мгновение я отключилась. Спас меня щит, который принял на себя основную мощь смертельного заряда; остальную его энергию погасили боевые доспехи, которые закрыли моё тело с головы до пят. Щит и доспехи имели непривычную форму и расцветку, но я сразу же оценила их удобство и прочность. Откуда они взялись, я не раздумывала, но уверена, что не обошлось без моего детского волшебства, того сгустка личной магии, который я успела прихватить с собой, прежде чем ушла с Земли.

Кецалькоатль был страшен. От его молниеносных ударов, сопровождаемых жутким грохотом и слепящим светом, я почти полностью оглохла и ослепла. Ни о какой тактике или стратегии не шло даже речи – я выживала на чистом инстинкте.

По большей части наше сражение протекало в небе. Мы летали на таких скоростях, что я, получив очередной удар, не всегда понимала, в каком направлении лечу: вверх, вниз или куда-то вбок. Но затем наступил перелом. Первоначальная растерянность уступила место холодной ярости, и я от глухой обороны готовилась перейти к контратакам. Плевать, на риск! Пусть Кецалькоатль не надеется, я не буду праздновать труса!

За неимением магии на Земле мы с Алексом воевали друг с другом с помощью симуляторов. За основу были взяты воздушные дуэли новейших истребителей, и сейчас мне это пригодилось, а ещё я вспомнила уроки Лиланда Бона. К тому же я подметила, что Кецалькоатль в воинском искусстве уступает моему отцу, который хоть недолго, но был моим наставником, и это тоже подбодрило меня. Думаю, в сражении с Золотым императором я бы не имела ни единого шанса на выживание, а тут стоило попробовать.

Ожидание было недолгим. Кецалькоатль выстрелил из кэма и заложил крутой вираж, уходя от ответного залпа. Пора! Пан или пропал! В спешке я вбухала столько магии в фантом, что камень на верхушке кэма основательно потускнел. Вид магического двойника удивил меня: никогда не думала, что со стороны выгляжу настолько… грозно. В общем-то, это не диво при таком фантастическом облачении. Клювастый шлем и броня состояли из раскалённых по краям чёрных перьев, а крылья за спиной вообще чистое пламя. Правда, взгляд у двойника такой, что аж самой не по себе.

Всё, хватит играть в гляделки, пора браться за дело! Я кивнула, и мы с двойником синхронно сорвались с места, чтобы затем резко разойтись в стороны. Переждав магический залп, мы взяли Кецалькоатля в клещи и пошли параллельным курсом. Моё раздвоение пришлось ему не по вкусу, и он выдал серию головокружительных финтов, чтобы оторваться от сопровождения, чреватого ловушкой. Что ж, не стоит его разочаровывать! Я и фантом одновременно выстрелили ловчими сетями и Кецалькоатль, не сумевший прорваться сквозь двойной кордон, закувыркался в воздухе. Так-то, дорогой дядюшка, не всё коту масленица!

Опьянение успехом быстро прошло. Разъярённый Кецалькоатль прибил мой фантом, что не лучшим образом сказалось на моём самочувствии, так скребануло по нервам, что я едва удержалась от крика, а затем с удвоенной силой набросился на меня. Видимо, задетое самолюбие привело его в состояние полного озверения.

Серия за серией на меня сыпались такие удары, что я уже физически не выдерживала их мощи. Отдача была такая, что, несмотря на защитные доспехи, у меня темнело в глазах. Движения замедлились; если я падала на землю, меня шатало как пьяную, но каждый раз я поднималась и расправляла крылья.