Текст книги "Предатель"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

Майкл сел и посмотрел на полицейских. Для него это было что-то совершенно необычное. В прошлом он всегда избегал разговоров с полицией.

– Сержант Ривера, – сказал тот, что был повыше ростом. – А это детектив Холл.

– Чем я могу быть вам полезен, господа? – спросил Майкл, стараясь выглядеть спокойным.

– Вы знакомы с адвокатом по имени Дэниел Дж. Мориарти? – спросил Ривера.

– Да, если это можно назвать знакомством.

– Что вы имеете в виду?

– То, что я однажды встречался с этим человеком, в его офисе, и он был вдребезги пьян. Когда мы разговаривали, у него на столе стояла бутылка виски.

– Когда это было?

– В конце прошлой недели – в четверг или в пятницу.

– В его записях встреча с вами назначена на утро пятницы.

– Думаю, так и было. Полагаю, ваш визит связан с его смертью.

Полицейский внимательно посмотрел на него, прежде чем снова заговорить.

– А откуда вы знаете о его смерти, мистер Винсент? Он умер только сегодня утром.

– Я разговаривал с мистером Мориарти о приобретении прав на съемки фильма по рассказу «Тихие дни». Контроль над правами находился у него, но, как я уже сказал, в момент нашей встречи он был пьян. Ему, однако, удалось объяснить мне, что авторские права на эту работу унаследованы Карлайл Юниор колледжем, так что сегодня утром я встретился с председателем тамошнего попечительского совета, адвокатом по имени Уоллес Мертон. Он сказал мне, что сегодня утром Мориарти был сбит водителем, который скрылся с места происшествия.

– Понятно, – сказал полицейский, и в голосе его прозвучало разочарование.

– Итак, господа, теперь вы вполне осведомлены о степени моего знакомства с мистером Мориарти.

– Еще один вопрос, мистер Винсент, – сказал полицейский. – Мистер Мориарти отказался продать вам эти права?

– Мне трудно сказать что-либо определенное, так как, повторяю, мистер Мориарти был пьян. Так или иначе, я сделал вывод, что если я хочу чего-либо добиться, мне надо поговорить с мистером Мертоном.

– Эти авторские права имеют для вас большую ценность, мистер Винсент?

– Нет, не особенно. Книга была издана в двадцатых годах и сейчас малоизвестна. В прошлом году один из моих друзей как-то дал мне ее прочесть, и мне пришло в голову, что из этого можно сделать фильм. В конце концов я заинтересовался приобретением прав. До прошедшей недели я даже не знал, кому они принадлежат. Простите, если я что-то не так скажу, но, по-моему, столь обстоятельные расспросы о моей работе имеют мало отношения к дорожному происшествию.

– Дело еще хуже, – сказал полицейский. – Мистер Мориарти в действительности погиб не под колесами. Шофер вышел из машины и для надежности добил его ножом.

– Боже мой, – сказал Майкл, – это же просто зверство!

– Верно!

– Значит, вы расспрашиваете всех, кто имел к нему хоть какое-то отношение.

– Так и есть, и этих людей на удивление немного.

– На самом деле, это печальная ирония судьбы, что его убили, – сказал Майкл. – Уоллес Мертон сказал мне, что Мориарти доживал последние дни – у него была плохая печень.

– Да, мы тоже об этом узнали от его временного секретаря. Мистер Винсент, не могли бы вы нам сообщить, где вы находились сегодня утром между восемью и девятью часами?

– Конечно. В это утро я поднялся позже, чем обычно. Из дому я уехал около половины десятого и в десять уже был в офисе.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Да, мой секретарь скажет вам, в какое время я сюда прибыл утром, а женщина, с которой я живу, может рассказать, когда я уехал из дому.

– А как ее зовут?

Его блокнот был уже наготове.

– Ванесса Паркс. – Он сообщил им номер телефона.

– Какая у вас машина, мистер Винсент?

– «Порш кабриолет».

– Цвет?

– Черный.

– Есть ли среди ваших знакомых владелец красного «кадиллака»?

– Нет. В нашем бизнесе все предпочитают разъезжать на заграничных машинах – вы бы посмотрели на нашу стоянку.

Полисмен улыбнулся.

– Я заметил. – Он оглядел кабинет. – Кажется, эту комнату я уже как-то раз видел в одном кино.

– Такой кабинет был в фильме тридцатых годов «Великий Рэндольф».

– Точно! Я же помню, что где-то его видел.

– Значит, вы любите ходить в кино?

– Очень люблю.

– Не хотите ли прокатиться по студии?

– Как-нибудь в другое время с удовольствием, мистер Винсент, но сегодня у нас еще столько дел.

– Позвоните моему секретарю в любое время, и она для вас это устроит.

– А когда можно будет увидеть «Тихие дни» на экране?

– Понимаете, об этом трудно сейчас говорить. Я только сегодня приобрел права на съемку фильма, и нужно еще написать сценарий. Самое раннее – через год.

– Значит, в конце концов вы приобрели права?

– Мы с мистером Мертоном быстро пришли к согласию. Не думаю, что у него могли бы быть другие предложения. Кстати, может быть, запишете его номер телефона?

– Спасибо, у нас уже есть.

Майкл встал.

– Господа, если у вас больше нет вопросов…

Полицейские поднялись, потом у дверей вдруг остановились.

– В «кадиллаке» было два человека, – сказал Ривера.

– Да? У вас уже есть версии?

– Одна или две. Это была работа профессионалов, вот и все, что мы знаем.

– Звучит заманчиво. Вот что, сержант, когда вы их поймаете, позвоните мне, поговорим об этом. Может получиться кино из этой истории.

– Возможно, я так и сделаю, мистер Винсент, – сказал Ривера.

– Только не звоните мне, когда уже начнется процесс. Сообщите мне сразу, как произведете арест, пока дело не будет предано гласности. – Он улыбнулся. – Не хочу иметь конфликтов с конкурентами.

Полицейский засмеялся и пожал ему руку.

– Хорошо сказано. – Он дал Майклу свою визитку. – Если вспомните что-нибудь еще, что может нас заинтересовать, позвоните.

Майкл в ответ дал ему свою визитку.

– Звоните и вы. Реальный материал о преступлениях всегда хорош для кино. – Он помахал им рукой и ушел к себе в кабинет.

Он подождал, пока они покинут здание, потом позвонил Ванессе.

– Алло?

Ну наконец-то она проснулась.

– Привет, детка. Ты помнишь, о чем мы разговаривали утром?

– Да, – раздраженно сказала она, – мы занимались любовью, и вместе принимали душ, и ты не уходил до половины десятого.

– Тебе позвонит полицейский и будет об этом расспрашивать.

– А что случилось, Майкл?

Майкл решил держаться поближе к правде.

– На прошлой неделе я пытался купить права на съемки «Тихих дней» у одного адвоката по имени Мориарти. Он мне их продать не захотел, поэтому я пошел к другому юристу, представителю колледжа, который владеет правами и купил их у него. Потом Мориарти сбило машиной – очевидно, насмерть, – и полицейские пришли со мной повидаться, так как мое имя записано у Мориарти в календаре.

– А где ты был сегодня утром?

Майкл затаил дыхание.

– Ты разве не проснулась, когда я встал?

– Нет.

Он расслабился.

– Ну я был дома, детка. Как обычно, соорудил себе какой-то завтрак; потом решил перед тем, как ехать на студию, почитать один сценарий. Поэтому-то я и опоздал.

– А почему ты просто не рассказал все это полиции?

– Потому что тогда никто не смог бы подтвердить мои слова.

– А-а.

– Ну пока, детка. К обеду поедем в Малибу, ладно?

Она так и расцвела.

– Ладно.

– Я дал полиции номер телефона, они позвонят.

– Ничего, я же знаю, что сказать.

Он повесил трубку.

– Маргот, – позвал он, – соедините меня с Лео.

Лео поднял трубку.

– Да, мой мальчик.

– Я купил права на съемку «Тихих дней».

– Сколько?

– Двадцать тысяч против сорока.

– Мне нравятся такие ребята, как ты. Увидимся. – Лео повесил трубку.

Майкл задумался. Он решил снова отрастить бороду.

По дороге домой Майкл остановил машину у телефона-автомата и набрал номер, который дал ему Томми Про.

Автоответчик сказал: «Пожалуйста, назовите номер телефона, по которому вас можно найти в данный момент». Потом раздались гудки.

Майкл набрал номер телефона-автомата, потом повесил трубку и стал нервно ждать. Прошло десять минут, потом телефон зазвонил. Он схватил трубку.

– Томми?

– Откуда ты звонишь?

– Из автомата на Пико.

– Как ты, парень? Как дела?

– Томми, ты чуть не подвел меня под дело об убийстве. О чем ты, черт возьми, думал?!

Томми немедленно стал извиняться.

– Друг, послушай, мне очень жаль. Мне этого парня рекомендовали с хорошей стороны, кто же знал, что он окажется таким болваном? Не волнуйся, он уже вне игры.

– Томми, меня виделив той машине, видели с ним рядом. У меня в офисе уже были полицейские.

– Успокойся, они во всех случаях должны были появиться, ты же встречался с этим стариком, верно? Все будет в порядке.

– Томми, как ты мог поставить меня в такое положение?!

Голос Томми сделался жестким.

– Ведь твоя проблема решена, так?

– Да, но…

– Мне пора идти. – Томми повесил трубку.

Майкл остался стоять с безмолвной трубкой в руках.

Глава 26

Майкл сидел за столиком в Макдоналдсе на бульваре Санта-Моника и ждал, когда в дверь войдет Барри Уиммер. Он легко узнал невысокого бородатого человечка по его собственному описанию и помахал ему рукой из-за столика. Уиммер сначала подошел к прилавку, чтобы купить себе биг-мак и картофель-фри.

Когда он сел, Майкл пожал ему руку.

– Впервые с кем-то встречаюсь в Макдоналдсе, – сказал Уиммер.

– Мортон показался мне малоподходящим местом.

Уиммер издал короткий невеселый смешок.

– Я не думаю, что вы хотите, чтобы вас увидели со мной в Мортоне.

– Или в любом другом месте, – сказал Майкл.

На мгновение Уиммер изменился в лице.

– Спасибо, что напомнили, – горько сказал он.

– Когда вас отпустили?

– Четыре месяца назад.

– А на что вы теперь живете?

– Разработал парочку бюджетов для друзей, – ответил Уиммер, налегая на биг-мак.

Майкл открыл стоявший перед ним портфель и достал оттуда бюджет «Тихих дней».

– Скажите, что вы об этом думаете, – сказал он, подавая документ Уиммеру.

Уиммер отложил свой биг-мак и, рассеянно дожевывая, стал листать страницы. Он не торопился.

– Это самый экономный бюджет из всех, что мне приходилось видеть, – наконец сказал он, – но он осуществим лишь при условии, что фильм будет сниматься не в Лос-Анджелесе.

– Я хочу снять его в Кармеле.

Уиммер кивнул.

– Если бюджет у вас уже готов, то почему вы хотели со мной встретиться?

– Я слышал о вас много хорошего.

– Наверное, давно это было. Сейчас мое имя смешано с грязью.

– Наоборот, недавно. Я слышал, что вы смогли обобрать различные студии ни больше ни меньше чем на пять миллионов долларов за последние десять лет.

– Я попался из-за двухсот тысяч, – сказал он, – остальное удалось утаить от полиции.

– Что вы делали с такими деньгами? – спросил Майкл. – Мне любопытно.

– Я хорошо жил.

– И еще ловили кайф, как я слышал.

Уиммер снова невесело улыбнулся.

– Было и такое.

– Вы сохранили свои привычки?

– Тюрьма мало меня изменила, но отучила от кокаина. Там была неплохая программа терапии.

– Что-нибудь осталось от тех денег, что вы сберегли?

Уиммер фыркнул.

– Если бы осталось, разве я угодил бы за решетку из-за двухсот штук? Пришлось возмещать убытки.

– Какие у вас планы на будущее?

– Думаю основать частные курсы по менеджменту.

– Стоит еще купить бакалейную лавку.

– Да, это все, что мне остается.

– Вы не хотели бы вернуться в кинобизнес?

– В каком качестве? Охранять реквизит?

– В качестве директора картины.

Уиммер перестал жевать и удивленно посмотрел на Майкла.

– Не надо пудрить мне мозги, мистер.

– Я говорю серьезно.

– В этом проекте? – Он похлопал ладонью по бюджету «Тихих дней».

– Да.

– И вы верите, что я не украду ваших денег?

Майкл вытер рот салфеткой и бросил ее на стол.

– Барри, если вы будете работать со мной, такое воровство станет вашей главной обязанностью.

Уиммер от удивления, по-видимому, потерял дар речи.

– Можно задать вам один вопрос? – сказал Майкл. – Как вы попались с теми двумястами тысячами?

Уиммер вздохнул, повертев в руках ломтик картофеля.

– У меня был такой же хитрый продюсер, как я сам.

– А я хитрее вас, Барри, – сказал Майкл. – И если вы станете воровать деньги из моего кармана, я без труда вас поймаю.

Уиммер кивнул.

– Понятно, – сказал он. – Вам не придется меня ловить.

– Так, – сказал Майкл.

– И мы делим все, что мне удастся выкроить?

– Я дам вам двадцать процентов от всего, что вам удастся получить из бюджета.

– Что будет, если нас застукают?

– А разве «Центурион» не контролирует ваш бюджет?

– Контролирует, конечно, и неплохо контролирует. Но судя по тому, что я слышал о вас, вы становитесь вроде гения, когда надо одурачить студию.

– Можно сказать и так, – согласился Уиммер.

– Во сколько можно уложить этот бюджет? – спросил Майкл, указывая на документ.

– В восемь миллионов, ни отнять, ни прибавить.

– Каково это по здешним меркам?

– Это весьма экономно при любых обстоятельствах, но кто у вас в главной роли?

– Роберт Харт.

Уиммер расширил глаза.

– А кто пишет сценарий?

– Марк Адер.

– Режиссер?

– Один очень способный парнишка из киношколы при калифорнийском университете.

– Тогда бюджет в восемь миллионов невозможен, даже если режиссером будет ребенок.

– А в десять миллионов можно уложиться?

– Скорее, в пятнадцать, причем если все расходы урезать до минимума, а Харту не платить гонорара, а пообещать проценты с прибыли.

– Предположим, мы установим бюджет в девять с половиной миллионов. Мы снимаем картину за восемь миллионов, а вы, используя ваш особый талант, раздуете его до девяти с половиной. Смогли бы вы с этим справиться?

– За двадцать процентов? Да вы и глазом моргнуть не успеете!

Майкл улыбнулся.

– Я так и думал.

– А что мне будут платить за работу на студии?

– Вы будете получать немного; никто не удивится – в вашем положении вы должны быть рады любой работе, не так ли?

– Логично.

– Прежде вы ни с кем не заключали подобного э… договора о сотрудничестве?

– Такого не было.

– Ну что ж, пожалуй, некоторые вопросы нам стоит обсудить сразу. Прежде всего, между вами и мною не будет никаких сделок наличными. Каждую неделю вы будете приходить в местное Федеральное транспортное бюро и переводить восемьдесят процентов вырученных денег по тому адресу, который я вам дам. Я хочу, чтобы вы все время помнили, что я хитрее вас, Барри; это очень важно для нашей с вами работы и наших отношений.

– Хорошо, вы меня умнее. Я это переживу.

– Никто не должен узнать о моей доле денег; надеюсь, что и о вашей тоже. Не в моих интересах, чтоб вы попались.

– А что будет, если меня все-таки поймают? Я имею в виду, если вы недооцениваете контроль со стороны «Центуриона»?

– Уверяю вас, что этого не случится. В противном случае вы и будете в ответе за все. Я сам дам против вас показания; а впутать меня в это дело вам никак не удастся, а если вы попытаетесь это сделать, все обернется еще хуже для вас.

– Вы очень милый человек, – сказал Уиммер.

– В этом городе еще кто-нибудь предлагал вам работу?

– Нет.

– Тогда вы правы. Я очень милый человек, но до тех пор, пока дела идут гладко. Если вы допустите какую-либо оплошность в работе, вы снова окажетесь за решеткой. А если вы подведете меня, – и я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам, Барри, – в этом случае считайте себя покойником. Это не преувеличение, это вполне серьезное обещание.

Уиммер внимательно смотрел на Майкла.

– При благоприятном же стечении обстоятельств вы заработаете немало денег и, кроме того, сможете себя реабилитировать в глазах общественности. Я собираюсь сделать еще много картин, и пока наше сотрудничество будет оставаться в силе, у вас будет работа.

– Звучит обнадеживающе, – сказал Уиммер.

– Значит, мы друг друга поняли? Я хотел бы, чтобы в наших отношениях не было неясностей.

– Мы хорошо друг друга понимаем, – твердо сказал Уиммер.

– Вот и отлично, – Майкл протянул ему свою руку, и Уиммер пожал ее. – Для начала вам нужно явиться завтра утром в мой офис на студии «Центурион». На проходной я оставлю ваш пропуск.

– Хорошо, сэр, – улыбаясь, сказал Уиммер.

Глава 27

В понедельник вечером в Мортоне, в тускло освещенном ресторане на Мелроуз-авеню собрались сливки голливудского общества. Майкл и Ванесса сидели за столиком вместе с Лео и Амандой Голдман недалеко от Майкла Овица, директора агентства творческих художников, и Питера Губера, главы «Сони пикчерс». Обоим Майкл был уже представлен и с обоими успел обменяться ничего не значащими фразами. То, что он был в их обществе на равных, давало ему чувство удовлетворения, которого он не испытывал с момента заключения контракта на «Центурионе».

После обеда, когда женщины перешли в дамскую комнату, Лео, облокотившись на стол, наклонился к Майклу.

– Есть человек, которого я хотел бы тебе порекомендовать в качестве режиссера для «Тихих дней», – сказал он. – Его зовут Марти Уайт.

– Лео, я ценю ваше участие и ваш выбор, – сказал Майкл, – но я уже нашел режиссера.

Лео приподнял брови.

– Кто он и почему ты не поставил меня в известность?

– Лео, мне не хотелось бы вам напоминать, что ваше одобрение при найме режиссера мне не нужно.

– Черт побери, я все это прекрасно знаю! Однако, не могу взять в голову – почему я не в курсе? Я знаю обо всем,что происходит на студии.

– Я об этом слышал, – сказал Майкл.

– В этом городе ты не смог бы встретиться ни с одним режиссером так, чтобы мне не было об этом известно.

– Этот парень еще никогда не работал режиссером на студии. Вот почему вы о нем не знаете.

Лео еще ближе придвинулся к Майклу и, понизив голос, спросил:

– Ты нанял какого-то тупицу, который никогда не снимал кино?

– Ну, в школе он кое-что снимал.

– В школе!

– Он из Лос-Анджелесской киношколы при калифорнийском университете.

– Ты взял в режиссеры студента?

– Лео, я сам был студентом киношколы, когда снимал «Ночи Даунтауна».

– Это другое дело.

– Вовсе нет, это то же самое.

– По-моему, Майкл, ты с ума сошел.

– Вы видели фильм?

– Какой фильм?

– Лео, в прошлую среду я отослал вам короткометражный фильм, снятый этим парнем.

– Я еще не добрался до него.

– Так вот, если бы вы до него добрались, то вы бы не волновались так сейчас.

– И что же на этой пленке?

– Сцена из рассказа Генри Джеймса, и она так хороша, что я сначала глазам своим не поверил.

– Только одна сцена.

– Сцена на восьми страницах, хорошая работа оператора, блестящая оркестровка и семь ролей с текстом.

– Кто этот парень?

– Его зовут Элиот Розен.

– Ну, по крайней мере, он еврей.

Майкл засмеялся.

– Майкл, а ты еврей? Я никак не пойму.

– Наполовину, – солгал Майкл. – По матери.

– А отец кто?

– Итальянец.

– И как был решен вопрос вашего религиозного воспитания?

– К шести годам я стал католиком.

– Из тебя бы вышел отличный еврей.

– Вам понравится Элиот Розен. Он способен кого угодно вывести из себя, но вы его полюбите. Он может стать новым Орсоном Уэллсом.

Лео застонал.

– Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько денег ушло впустую на поддержку Орсона Уэллса?

– Элиот принесет вам кучу денег, я уже это предвижу.

– Ну что ж, деньгам счет ты знаешь лучше чем кто-либо, а если он будет работать на тебя, он принесет деньги и мне.

Лео стряхнул пепел со своей сигары.

– Я слышал, что директора картины ты тоже взял не со студии.

– Так и есть, Лео; мне нужен был человек, который будет отчитываться не перед вами, а передо мной.

– И ты нанял Барри Уиммера.

– Верно.

– Майкл, тебе следует знать, что одно время он воровал деньги из бюджета картин.

– Тогда он был наркоманом. Теперь он вылечился.

– Я все равно в нем не уверен.

– Лео, он так мне благодарен, что будет работать втрое больше, чем кто-либо. – Майкл помолчал. – Да еще и задешево.

– Вот это мне нравится. А если он попытается украсть у меня, я вычту все из твоего гонорара.

– Справедливо.

– А сколько ты платишь тому еврейскому пареньку режиссеру?

– Двести тысяч.

Лео широко улыбнулся.

– Смотри, чтоб он тебя не подвел.

– Даже если это и случится, Лео, он едва ли будет вам стоить столько, сколько вы заплатили Марти Уайту.

Женщины вернулись, и когда они садились за столик, нога Аманды Голдман прильнула к ноге Майкла. Он ответил ей короткой улыбкой и решил на досуге обдумать, как с этим быть.

Глава 28

Майкл отложил первый вариант сценария «Тихих дней», присланный Марком Адером, и взялся за телефон.

– Алло? – ответил низкий голос.

– Марк, это Майкл Винсент.

– Каково ваше мнение?

– Я считаю, что это просто замечательно. Вы точно передали суть книги, и композицию, и авторский замысел, ваши диалоги выразительны и несомненно будут действовать на зрителей.

– Но?..

– Никаких «но». Я думаю, что по этому сценарию уже можно снимать фильм.

– Ни один продюсер мне еще этого не говорил, – осторожно сказал Адер. – Должно же быть что-то не так.

– Кое-что есть, но это ни в коей мере не умаляет того, что вы сделали.

– Что именно?

– Ближе к концу вы почему-то выкинули решающую сцену и заменили ее другой, которая работает несколько в ином ключе.

– Вы говорите о той сцене, где доктор поет для девушки и покоряет ее сердце?

– Да.

– Она не может быть в фильме по двум причинам, Майкл.

– По каким же?

– Во-первых, современным зрителям она покажется слащавой, сентиментальной и неправдоподобной; во-вторых, вы не заставите Боба Харта ее сыграть.

– Марк, я признаю, что эта сцена трогательна, но она ни в коем случае не слащаво-сентиментальна – по крайней мере в том виде, как мы ее снимем.

– Назовите хоть одну картину, где такой эпизод понравился бы зрителям?

– Пожалуйста, «Комната с видом», например.

Адер немного помолчал.

– Там не было пения.

– Вы правы, но в то время сентиментальность принимали как должное, и «Тихие дни» принадлежат той же эпохе, да и герои во многом схожи.

– А как быть с Бобом Хартом? Как вы его заставите петь?

– Предоставьте это мне. Впрочем, когда придет время, мне все же может понадобиться ваша поддержка, чтобы убедить его.

– Сомневаюсь в успехе.

– Вот что, Марк; я заключаю с вами частную сделку. Вставьте эту сцену обратно – так, как она идет в книге, – а потом, когда фильм будет готов, если она, по вашему мнению, не сработает, я заменю ее вашим вариантом.

– Вы делаете мне предложение, от которого я не могу отказаться. А теперь скажите мне, какие еще у вас замечания к моему сценарию.

– По-моему, все остальное в порядке. Я уверен, что Бобу Харту и, в особенности, Сьюзен Харт будет что сказать; может быть, режиссер захочет что-то изменить, но в любом случае это не сможет испортить вашей работы. Я этого не допущу.

– А кто будет режиссером?

– Молодой постановщик по имени Элиот Розен. Он очень умен и способен тонко чувствовать; я думаю, он вам понравится.

– Что ж, приступаю ко второму варианту.

– Не пишите второй вариант. Просто вставьте ту сцену, а все остальное пусть будет как есть.

– Благодарю вас, сын мой.

Адер повесил трубку.

Закончив разговор, Майкл подумал, что пока все складывается удачно.

Зазвонил внутренний телефон.

– Да?

– Майкл, – сказала Маргот, – здесь сержант Ривера; я сказала ему, что у вас напряженное утро, но он настаивает на встрече.

Страх холодной змейкой пробрался под ложечку.

– Пусть войдет. – Майкл старался говорить спокойно.

На этот раз Ривера был один.

– Спасибо, что нашли для меня минуту, – сказал он, протягивая руку. – Я не отниму у вас много времени.

– Рад видеть вас, сержант, – сказал Майкл, пожимая ему руку и жестом приглашая сесть. Он указал на сценарий Марка Адера.

– Первый вариант сценария «Тихих дней» уже готов, и получилось прекрасно. Скорее всего, весной начнутся съемки.

– Я рад за вас, – сказал сержант, устраиваясь в кресле поудобнее. – Решил, что стоит сообщить вам свежие новости про дело об убийстве Мориарти.

– Отлично, я весь внимание. В газетах я ничего об этом не видел в течение нескольких недель.

– Я не выпускал информацию из рук.

– Вы уже арестовали кого-нибудь?

– Нет, и я не уверен, что это вообще произойдет.

Майкл не дал себе расслабиться и почувствовать облегчение.

– А почему?

– Похоже, это бандитское убийство, все просто и ясно; работа по заказу.

– У Мориарти были связи с мафией?

– Точно ответить на этот вопрос трудно, но смерть Мориарти была нужна кому-то, кто связан с бандитами, это сомнений не вызывает.

– Расскажите мне об этом.

– За рулем машины были низкопробный гангстер из Вегаса по имени Доменик Ипполито – настоящий мерзавец.

– Как вам удалось это выяснить?

– Какие-то туристы обнаружили Доминика, сброшенного в ущелье с высоты четырехсот футов в районе двадцать девятого Палмса, его отпечатки были в картотеке.

– А машина найдена?

– Доминик был в ней. Жуткая картина – сплошное месиво.

– Так вот как обстоит дело!

– Это еще не все; мы нашли в машине другие отпечатки, весьма любопытные.

У Майкла екнуло сердце.

– Да?

– Машина краденая; конечно, мы обнаружили отпечатки и ее хозяина, и его жены, и еще кое-что интересное.

– Расскажите.

– В машине были найдены отпечатки, принадлежавшие некоему… – он достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, взглянув на него, затем подал его Майклу, – Винсенто Майклу Калабрезе.

Майкл держал в руках свое собственное свидетельство о рождении.

– А кто он? – с трудом сумел выговорить он и положил бумагу на стол, чтобы Ривера не заметил, как дрожат у него руки.

– Он сын Онофрио и Мартины Калабрезе, и ему двадцать восемь лет. Вот и все, что я знаю; все это есть в свидетельстве.

Майкл, которому уже мерещились наручники, увидел проблеск надежды.

– Больше ничего выяснить не удалось?

– Ничего, и это очень трудно. Судя по всему, в мире больше нет никаких данных на этого парня – ни страховки, ни водительских прав, ни документов по социальному обеспечению; у него в жизни не было кредитной карточки или платежного счета в банке. Единственное, что о нем известно, что в восемнадцать лет он был арестован за угон машины (обвинения были сняты за недостаточностью улик), – тогда с него и сняли отпечатки. Так он оказался в картотеке ФБР. Но фотографии там не оказалось, почему – я не знаю.

Зато Майкл хорошо знал, почему.

– Вы хотите сказать, что выследить его невозможно?

– Невозможно. Но он почти наверняка втянут в банду.

– Почему вы так говорите? Потому что он итальянец?

– Да нет, просто в этой стране невозможно дожить до двадцати восьми лет и не иметь документов. А единственные люди, на которых у нас нет документов, это те, кто всю жизнь пользуется подложными или ворованными документами, то есть – мафиози.

– Итак, что все это означает?

– Вероятнее всего следующее: Мориарти был связан с кем-то из мафии; они не поладили. Калабрезе, или под каким он там именем сейчас живет, нанимает Ипполито, чтобы тот убрал старика, и едет с ним в машине, чтобы убедиться, что все идет по плану. Потом он всаживает пулю в Ипполито и сбрасывает его вместе с машиной, лишая возможности кому-либо поведать, кто его нанял. Но у Калабрезе не хватило ума стереть свои отпечатки в машине. Это кое-что о нем говорит.

– Что именно?

– Что организатор не он. В противном случае он бы сделал все, чтобы скрыть свои следы.

– Понятно. – Ривера был прав; он свалял дурака, но он был так напуган тогда, что вспомнил про отпечатки только позднее. – И каков же будет ваш следующий ход?

– Его не будет, – ответил Ривера, – но рано или поздно этот Калабрезе сделает ошибку и попадется. Я снял его отпечатки, так что если его арестуют, мне позвонят из ФБР.

– Сержант, буду с вами откровенен, – вряд ли из этого получится кино. История слишком туманна.

– Я так и думал.

– Но если вам когда-нибудь встретится с виду подходящее дело, надеюсь, вы мне позвоните. – Этой фразой Майкл давал полисмену понять, что он может идти, но Ривера не двинулся с места.

– Есть еще кое-что, что мне хотелось бы у вас спросить, – сказал он.

– Что именно?

– Видите ли, у этого парня, Калабрезе, первые два имени, как у вас, – Винсент и Майкл.

– Забавное совпадение, – сказал Майкл. Он снова почувствовал страх.

– Сколько вам лет, мистер Винсент?

– Тридцать.

– У вас есть какой-нибудь документ, подтверждающий ваши слова?

– Конечно. – Майкл был готов к этому; он открыл ящик стола и поискал в своем личном отделении. – Вот, – сказал он, подавая полицейскому свидетельство о рождении.

Ривера его внимательно прочитал.

– Все в порядке, вам тридцать лет, и Калабрезе родился в Бельвью-госпитал, а вы – в Сент-Винсенте. – Он поднял глаза на Майкла. – Вы – итальянец?

Майкл покачал головой.

– Еврей.

– Я смотрю, вы бороду отращиваете.

– Иногда отращиваю, иногда сбриваю, так уж много лет.

– Интересно, согласились бы вы участвовать в опознании?

– Да вы что, смеетесь? – сказал Майкл. – В детстве я видел в кино, как один парень на это согласился, и его посадили в тюрьму, хотя он и был невиновен.

– Ну что ж, это ваше право, – сказал Ривера, вставая.

– Дело не в том, что я так уж держусь за свои права, – сказал Майкл, провожая его до двери. – У меня просто нет времени на такие вещи. Я потерял бы полдня, а в нашем деле это куча денег.

– Конечно, я понимаю. – Он протянул руку. – Я дам вам знать, если встретится другое дело, из которого может выйти фильм.

– Да, пожалуйста, – сказал Майкл. – И еще, сержант…

– Да?

– Можно мне получить обратно мое свидетельство о рождении?

– Ох, простите, – сказал Ривера, отдавая бумагу.

– Я с радостью сделаю для вас копию, если нужно, – сказал Майкл.

– Да нет, что вы! Это просто моя оплошность…

Ничего себе оплошность, думал Майкл, наблюдая, как сержант, занимающийся расследованием убийства, идет к выходу. Свидетельство было настоящим – Томми Про все проверил много лет назад. Но теперь на нем были отпечатки Майкла. Он сел за стол и несколько раз вздохнул. Он молил бога, чтобы Ривера больше ничем не интересовался.

Вошла Маргот с почтой.

– Это все, что было сегодня, – сказала она, кладя стопку ему на стол.

– Спасибо. – Он пошарил на столе и в ящиках.

– Что вы ищете? – спросила она.

– Нож для бумаги.

– Вечно вы все теряете; я его найду, когда вы пойдете на ланч.

Когда Майкл вернулся с ланча, нож для бумаги уже лежал на столе.