355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стюарт Харрисон » Улыбка Афродиты » Текст книги (страница 2)
Улыбка Афродиты
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:25

Текст книги "Улыбка Афродиты"


Автор книги: Стюарт Харрисон


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Твои акции в моей компании переходят ко мне по номиналу, – напомнил я ему. – Как ты помнишь, в договоре есть пункт о лояльности.

В действительности Тони ничего не платил за свои акции, а значит, и компании они доставались даром. Все было по-честному прописано в договоре. Вероятно, Тони даже не прочитал эту часть трансферта, напечатанную мелким шрифтом. В то время он еще не собирался обманывать меня.

– Ты не сделаешь этого, – сказал он в отчаянии. – Я подам в суд. Тебе это так не сойдет.

– Это твое право, – спокойно ответил я. – Но на твоем месте я бы нанял хорошего адвоката. А теперь убирайся.

Тони постоял в нерешительности. На мгновение мне даже показалось, что он станет меня упрашивать, напомнит о нашей дружбе и о годах, что мы проработали вместе, создавая нашу компанию. Но теперь никакой дружбы не осталось. Тони просто перестал для меня существовать.

2

В конце недели я разговаривал с отцом. Его голос звучал устало, но под усталостью я почувствовал тлевшую искорку его прежнего жизнелюбия.

– Боги, Роберт, пока терпят меня, – ответил он на вопрос о его самочувствии. – Но их пути неисповедимы. Перед лицом моей неминуемой гибели они сбили меня с ног. Странный способ спасения моей несчастной жизни, однако эффективный.

Не имея ни малейшего представления, о чем он говорит, я понял его в том смысле, что инфаркт пробудил в нем резервные силы.

– Доктора сказали Ирэн, что тебе повезло, – заметил я. – По-моему, тебе стоит прислушаться к их советам.

– Да-да. Не ешь этого, не пей того. Я знаю об этом все. Мне приготовили жизнь на таблетках и воздержание во всем.

При этом голос его звучал довольно бодро. Я понял, что он совершенно несерьезно относится ко всем рекомендациям, и это возмутило меня, поскольку именно Ирэн придется ухаживать за ним. Я рассказал, как сильно она волновалась, и добавил, что ему следовало бы больше думать о ней, чем о себе.

– Пожалуй, ты, как всегда, прав, – согласился он, но в его голосе вдруг прозвучали печальные нотки. – Бедняжка Ирэн. Ей очень досталось. Но теперь я постараюсь отблагодарить ее за все. Ты же знаешь, я всегда любил эту удивительную женщину.

«Заговаривается, – подумал я. – Наверное, ему дают очень много лекарств».

– Она говорила, что ты звонил, – сказал он. – Молодец!

– Беспокоился о ней, – произнес я, намеренно акцентируя последнее слово.

– Да-да, я понимаю, – пробормотал он с заметной обидой в голосе.

Я пожалел о своей жестокости, но отец всегда пробуждал во мне самое плохое. Чтобы загладить возникшую неловкость, я перевел разговор на другую тему, и мы поговорили еще минут пять. Готовясь положить трубку, я сказал:

– Тебе пора отдохнуть.

– Ирэн говорила, что ты собираешься скоро приехать сюда, – поспешно вставил он.

От прозвучавшей в его голосе надежды мне стало не по себе.

– Как только позволят дела, – произнес я.

– Было бы чудесно повидать тебя. Столько времени прошло!

– Может, через пару недель. Я позвоню. А пока не забывай выполнять все предписания врачей.

– Конечно, Роберт. Знаешь, может, это и смешно, но они говорят правильные вещи. Пока я здесь лежал, у меня было время подумать. В жизни я совершил много ошибок, о которых теперь сожалею. Мне всегда хотелось объяснить это тебе.

– Объяснишь, когда поправишься, – перебил я его, но он не слушал.

– Когда я уезжал из Англии, то считал, что поступаю правильно. Я не собирался покидать ее надолго. Думал, так будет лучше…

– Это было давно, – сказал я. Мне и прежде доводилось слышать это признание. Но оно ничего не меняло тогда, ничего не изменит и сейчас. Сделанного не воротишь. – Поговорим, когда я приеду.

– Теперь я понимаю, что ты чувствовал, – продолжал отец, не слушая меня. – Тогда я этого не понимая, но, оглядываясь назад…

– Нет! – В последовавшей за этим испуганной тишине я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Ты не знаешь, что я чувствовал, – тихо добавил я.

– Конечно не знаю. – Его голос вдруг снова стал усталым. – Ты опять прав. Сейчас не время говорить об этом.

– Тебе нужно отдохнуть. Передай, пожалуйста, трубку Ирэн.

Он попрощался. Похоже, что жена стояла рядом с ним. Я слышал ее обеспокоенный голос, когда она уговаривала его лечь и отдохнуть. Взяв трубку, она негромко сказала мне:

– Постарайся не расстраивать его.

– Прости. Слушай, может, лучше мне не звонить несколько дней?

Мне не хотелось, чтобы прошлое вторгалось в настоящее, не хотелось бередить старые раны. Я собирался на уик-энд поехать с Алисией за город и уже забронировал коттедж в Котсуолдсе. Ей нравилось это место, поэтому я также заказал столик в ее любимом ресторане и купил кольцо, собираясь провести пошлую церемонию предложения по всем правилам – открыв маленькую коробочку и поставив перед ней.

В ночь перед отъездом она встала с кресла и, чмокнув меня в макушку, спросила:

– Спать?

Погруженный в мысли о Тони и об отце, я все-таки понял, что она и не помышляет о сне. Мне вдруг захотелось заняться с ней любовью. Всем телом прижаться к ней. Получить что-то вроде заверения.

Выключив свет, я пошел за ней наверх. Войдя в спальню, я увидел ее отражение в зеркале на двери ванной. Обнаженная, она никогда не оставляла меня равнодушной. Алисия бегала по утрам, занималась в тренажерном зале, и это было заметно по ее фигуре. Краем глаза я увидел, как она украдкой зажала противозачаточную таблетку в кулаке, а затем выбросила ее в раковину. Послышался шум льющейся воды.

С мгновение, будто окаменев, я не мог сдвинуться с места. Затем я спустился, прежде чем Алисия вышла из ванной. Интересно, как давно она выбрасывает таблетки? Мне вспомнилось, что в последнее время мы активно занимались любовью, несмотря на то что она очень много работала. В это трудно было поверить, но, похоже, она старалась забеременеть. Мне вдруг почудилось, что я совершенно не знаю ее.

Когда я вновь поднялся наверх, она уже была в постели. Я лег рядом, и она крепко прижалась ко мне, ее рука скользнула по моей груди вниз. Я перехватил ее со словами:

– Эта неделя была очень тяжелой.

На миг она удивленно замерла, но потом поцеловала меня:

– Отдыхай. К утру наберешься сил.

Я повернулся к ней спиной и лежал в темноте с открытыми глазами. Алисия снова прижалась ко мне и обняла. Она шевельнулась, и я почувствовал теплую упругость ее груди. Ее пальцы будто сами собой скользнули вверх по моему бедру. Я продолжал дышать по-прежнему медленно и ровно, чтобы она поверила, будто я сплю, и мало-помалу заснула сама. Через некоторое время она перевернулась на спину, и я приподнялся на локте, любуясь ею: рот чуть приоткрыт, на щеку упала прядь волос.

Утром мы поехали в коттедж, затем пообедали в ресторане. Я не подарил ей кольцо и не сделал предложения. Еще днем, перелезая через забор, я разыграл падение и под предлогом растяжения связок отказался заниматься любовью, когда мы отправились в постель. Мне не удалось полностью скрыть от нее, что что-то пошло не так, но я не мог заставить себя смотреть ей в глаза.

В воскресенье, когда мы собирали вещи, коробочка с кольцом выпала из моей сумки. Подняв ее, Алисия вопросительно взглянула на меня и открыла. Она долго смотрела на кольцо, потом отдала его мне и села на край кровати.

– Ты купил его для меня? – тихо спросила она. Я не ответил. – Ты видел меня прошлой ночью, дома, да? Видел, как я выбросила таблетку в раковину? Я так и думала. Я заметила движение в зеркале. Почему ты ничего не сказал мне?

– Не знаю. Наверное, мне самому надо было хорошенько подумать.

Алисия медленно кивнула, глядя на пол, затем посмотрела мне прямо в глаза:

– Ну и что ты надумал?

– Почему ты так поступила?

– Я понимаю, что не должна была этого делать, – грустно улыбнулась она. – Но из раза в раз ты откладываешь решение.

– И поэтому ты решила принять его сама.

– Я поступила неправильно. Знаешь, я думача… нет, думаю… ты никогда не согласишься иметь детей. Ты боишься. Боишься, что, возможно, твои дети будут ненавидеть тебя так же, как ты ненавидишь своего отца.

– Боже мой… – Я покачал головой в ответ на ее наивные рассуждения. – Какая феноменальная глупость! Все совсем наоборот. Я хочу детей. Но не хочу испортить им жизнь, вот и откладываю. Хотел, чтобы наверняка. – Я со злостью указал на кольцо. – Вот и получил. Зачем, по-твоему, я тогда купил его?

Алисия снова взглянула на меня. Ее глаза блестели.

– Значит, ничего не изменилось, – тихо сказала она. – Я люблю тебя. И всегда любила. Наверное, ты тоже любишь меня, раз купил кольцо.

Но я уже не был так в этом уверен. Она ошибалась, когда думала, что ничего не изменилось, и знала это.

На следующее утро в Лондоне Алисия сказала, что хочет немного пожить у подруги.

– По-моему, так будет лучше. – Она написала мне номер и положила его возле телефона. – Прости меня за то, что я сделана. Но это не значит, что я не люблю тебя.

В тот вечер, когда я вернулся домой в пустую квартиру, мне очень хотелось позвонить ей, но я сказал себе, что необходимо время, чтобы все обдумать и проверить чувства. Мне не хватало Алисии, и я бесцельно бродил по большой квартире, которая теперь казалась совсем чужой. Через несколько дней мне стало легче.

Неделю спустя позвонила Ирэн и, к моему удивлению, сообщила, что забирает отца из больницы, – он пробыл там всего полмесяца.

– Доктора рекомендуют ему побыть еще, – сказала она, – но он и слышать не хочет об этом.

У меня было такое ощущение, что она что-то недоговаривает. Я чувствовал ее нерешительность. На мой вопрос, как у них дела, она односложно ответила, что все в порядке, и опять спросила, когда я приеду.

– Через пару недель, – пообещал я. – Даю слово.

Положив трубку, я взял листок с номером, который мне оставила Алисия. Я долго смотрел на него, потом скомкал и выбросил в мусорное ведро.

3

Самолет приземлился в полдень по греческому времени, спикировав над Ионическим морем к сожженным жарким солнцем холмам. Он несколько раз ощутимо подпрыгнул на взлетно-посадочной полосе и замер рядом с двумя истребителями времен Второй мировой войны, стоявшими на площадке возле ангара.

Молодая женщина в соседнем кресле с облегчением вздохнула и, заметив мой взгляд, смущенно улыбнулась.

– Ужасно не люблю летать, – призналась она, отпуская подлокотник между нами, за который она держалась побелевшими от напряжения пальцами.

Ее подруга тем временем смотрела в окно, выискивая хоть что-то, напоминавшее картинки из рекламных туристических брошюрок о Кефалонии.

– Похоже, снаружи жарко. – Все, что она смогла сказать. Такое впечатление наверняка было вызвано скромным зданием аэровокзала из стекла и бетона и невыразительными горами на горизонте.

– Вокруг Ликсури красивые пляжи, – заверил я их.

– Вы тоже там отдыхаете? – спросила моя соседка.

– Нет, я лечу на Итаку, – ответил я.

– Ах да, вы говорили. Это рядом с Ликсури?

– Соседний остров. Можно добраться на пароме.

Она выглядела немного разочарованной.

– Жаль, мы могли бы встретиться. Посидеть в кафе и все такое.

Она откровенно посмотрела мне прямо в глаза, осмелев от бесплатной водки. Ей не было еще и тридцати. Довольно привлекательная, с короткой стрижкой, она чем-то была похожа на фею и немного напоминала Алисию. Эта мысль обожгла меня острой болью утраты. Уже прошел месяц, как она ушла. Однажды я увидел ее в ресторане с незнакомым мужчиной и поспешно ретировался, прежде чем она меня заметила. Прослушивая сообщения на автоответчике, я узнал ее по нерешительному молчанию. С замирающим сердцем я ждал, что она скажет.

– Это я, – раздался наконец ее голос, потом опять наступила продолжительная пауза, и она повесила трубку. Я проверил, звонила ли она еще, но других звонков не было, и больше я ничего о ней не слышал.

Табло «Пристегните ремни» надо мной погасло, и я выбросил Алисию из головы. Люди вокруг встали со своих мест и принялись доставать с верхних полок вещи. Выйдя из самолета, мы внезапно попали в настоящее пекло, в сравнении с которым июньская Англия казалась прохладной и серой. Под безоблачным небом мы шли по дорожке к зданию аэровокзала, и я почувствовал, что моя спина уже взмокла от пота.

Попрощавшись с девушками, я взял сумку и вышел на улицу, чтобы поймать такси до Евфимии. На стоянке толпились прибывшие с багажом. Они перемешались с туристами, уезжавшими домой, которые только что покинули целую вереницу автобусов. Несколько человек сидели на низком ограждении, в последний раз подставляя солнцу оголенные коричневые или ярко-красные тела.

Аэропорт находится в западной части острова, а Итака была с противоположной стороны. Туда ходил паром из порта на восточном побережье острова. Дорога пролегала высоко в горах, над плодородными долинами, мимо оливковых рощ и виноградников. Водитель все время предлагал мне остановиться и попробовать местного вина. Я отказывался, и в конце концов он оставил меня в покое и весь остаток пути не переставая курил.

В Евфимии выяснилось, что мне придется целый час ждать парома на Итаку, поэтому, чтобы скоротать время, я зашел в ближайшее кафенио – местную таверну – выпить кофе. Городок раскинулся на склонах невысоких холмов, окружавших красивую бухточку. Вереница яхт стояла у пирса, где мальчишки ловили рыбу, а несколько местных жителей курили сигареты и разговаривали. Я почувствовал, как жизнь, словно переключая скорость, замедляется под лучами раскаленного солнца. Когда подошел паром, я хотел расплатиться, но поздно вспомнил, что не обменял английские деньги на евро. Хозяин кафенио пожал плечами, отмахнувшись от моих фунтовых монет:

– В другой раз. В другой раз.

Поблагодарив его, я мысленно отметил, что надо не забыть зайти сюда, когда буду возвращаться.

Кроме меня на Итаку ехали еще человек двадцать. Когда паром вышел из бухты, показалась цель нашего путешествия – подернутые дымкой скалы походили на спящее морское чудовище. Яркие краски ландшафта напомнили мне, как меня привозили на этот остров в детстве. На поверхности неправдоподобно голубого моря серебрилось отражение солнца. Кефалония с ее голыми коричневатыми прибрежными скалами осталась позади. Берег Итаки выглядел сравнительно пышным из-за темно-зеленой растительности. Я сидел на верхней палубе и размышлял о том, что ждет меня по приезде.

После того как отца выписали из больницы, он еще быстрее пошел на поправку. По словам Ирэн, он отдыхал и питался правильно, позволяя себе только полстакана вина в день – за обедом. Разговаривая с ней, я отметил, что ее голос звучит напряженно, но списал это на беспокойство за отца и на его капризы. Теперь отец, как и прежде, разговаривал по телефону с некоторым гонором. Я продолжал заверять его, что скоро приеду, но никогда не называл точной даты. По-моему, имело смысл ехать, когда он совсем окрепнет; он был несколько разочарован, но не стал настаивать. Мои планы резко изменились два дня назад, после того как в пять часов утра позвонила Ирэн. Я еще не совсем проснулся, но по ее голосу понял – что-то произошло.

– Ирэн, что случилось? – спросил я, сидя в постели и пытаясь понять, который час.

– Твой отец, Роберт…

Я крепко сжат трубку, опасаясь, что сейчас она сообщит о новом сердечном приступе, но вместо этого услышал:

– Он исчез.

– Исчез? Что ты имеешь в виду?

– Вчера рано утром он ушел из дому, раньше, чем я проснулась. И с тех пор его никто не видел.

Я спустил ноги с кровати. Интересно, как можно исчезнуть на таком маленьком острове, как Итака?

– Он что, уехал с острова? – спросил я первое, что пришло в голову. Может, он уехал на Кефалонию, чтобы затем улететь в Англию? Я даже взглянул на дверь, словно в любой момент могли позвонить.

– Скорее всего нет, – ответила Ирэн. – Никто не видел, чтобы он покупал билет на паром, а его автомобиль полиция обнаружила у пирса, где швартуются яхты.

– Постой. Полиция?

– Да. Я обратилась в полицию, когда он вечером не вернулся домой. С ним могло что-то случиться.

К этому времени я уже совсем проснулся и попытался рассуждать логически:

– Не вешай трубку. Ты говоришь, его машина была на пристани. А лодка?

– «Ласточка» на месте.

– По идее, он должен быть где-то недалеко от автомобиля.

– Полицейские опросили всех, но никто его не видел. – Она помолчала, а когда заговорила, ее голос дрожал. – Теперь они ищут в самой бухте.

Я понял, что Ирэн напугана: у отца мог случиться еще один приступ. Пытаясь успокоить ее, я говорил, что он обязательно найдется, но сам уже просчитывал, как быстро смогу приехать туда. В конце разговора я пообещал, что возьму билет на ближайший рейс. Позже выяснилось, что на этот и следующий день чартерным рейсом вылететь не удастся. Я заказал билет, надеясь, что отец найдется еще до моего вылета. Однако, когда перед самым отлетом я позвонил из Лондона, никаких новостей не было. Отца искали уже три дня.

Когда паром подходил к маленькому порту Писо-Аэтос на западном побережье Итаки, я высматривал на берегу Ирэн. С тех пор как я был здесь в последний раз, почти ничего не изменилось. Обычная пристань и два небольших домика у подножия холма. Среди встречающих я заметил Ирэн. Я узнал ее без труда, хотя не видел уже много лет. Ее по-прежнему стройную фигурку облегало светло-зеленое открытое платье. Мне припомнилось, что она младше отца на двадцать лет. Когда я учился в школе, во время каникул пару недель я всегда проводил с ними. В мои пятнадцать Ирэн было чуть больше тридцати, и тогда меня удивляло, что она нашла в моем отце, чья талия уже начала расплываться. Ирэн старалась быть со мной ласковой, а я в пылу юношеского самомнения неверно понимал ее доброе отношение, увлекаемый безудержными сексуальными фантазиями. Сын, наставивший рога собственному отцу, – греческая природа вполне располагала к этому.

Когда паром пристал и пассажиры начали сходить на берег, Ирэн принялась с беспокойством всматриваться в каждого человека. Я помахал ей рукой, она заметила меня и тоже подняла руку в приветствии, но как-то нерешительно и несчастно. Я подошел, мы обнялись, затем она взяла мои руки в свои.

– Роберт, я так рада опять видеть тебя!

– А я тебя, Ирэн. Есть новости?

Она сняла солнечные очки, и я увидел ее покрасневшие, опухшие от слез глаза. Мне все стало ясно. Я ругал себя за то, что не приехал раньше. Как-то не верилось, что может случиться самое страшное.

– Он умер? Да? – с трудом выдавил я, язык меня не слушался.

Она только кивнула в ответ.

– Прости.

Я смотрел мимо нее на горы вдали и не мог сказать, что чувствую скорбь, как это следовало бы сыну, узнавшему о смерти отца. Трудно сказать, что было большей трагедией – его смерть или то, как я отнесся к ней.

Дорога от порта, извиваясь, шла вверх по крутому склону. С одной стороны ее ограничивал почти отвесный обрыв. С вершины горы открывался вид на дамбу, соединявшую северную и южную половины острова. Дальше раскинулся залив Молоса, а вдали в легкой дымке виднелись островки – едва различимые пятнышки на фоне синего моря и неба. Гора Нерит, с необыкновенно зелеными от зарослей диких дубов склонами, почти вертикально поднималась вверх от берега залива. Чуть сбоку, между двумя мысами, открывался вход в залив Вафи.

Мы не поехали домой, а направились на север. Среди оливковых деревьев прятались терракотовые крыши деревенских домиков. Мне вспомнилось, как когда-то давно я ехал по этой дороге с отцом. Я смотрел на изгиб ярко-белого пляжа и был уверен, что мы не раз здесь купались. Приехав в деревню Ставрос, Ирэн поставила машину под сосной на площади.

– Я здесь выросла, – сказала она. – Девочкой ходила вот в эту церковь с родителями.

По бокам от главного входа в храм на противоположной стороне площади находилось два портика. Над ними возвышался огромный голубой купол.

– Если ты не против, мне хотелось бы зайти в церковь. Можешь подождать меня в кафенио. Я недолго.

– Конечно, – согласился я. – Не спеши.

Ирэн ушла, а я задержался в сонной тишине площади, но вскоре меня одолело любопытство, и я последовал за ней. Раньше мне не приходилось бывать в греческой православной церкви. Вряд ли можно придумать большую противоположность мрачной строгой часовне, которая запомнилась мне со времен учебы в пансионе. Открывшийся вид был почти праздничным – ни холодных каменных стен, ни рядов неудобных скамей. Бледно-голубые стены и такого же цвета купол. По центру храма к алтарю вела некогда ярко-красная ковровая дорожка. С потолка свисали массивные люстры, украшенные стеклянными подвесками. Со стен на ряды сидений взирали искусно написанные иконы. На возвышении стояло несколько огромных, похожих на трон, резных кресел, где, как я догадался, во время службы восседали священники.

Ирэн преклонила колени перед иконой Богоматери, затем встала, зажгла свечу, которую взяла с латунного подноса. Сев, она склонила голову, губы ее шевелились в беззвучной молитве. Я смотрел на нее, и мне тоже хотелось что-нибудь почувствовать, но я не знал, что именно. Неужели и мой отец стал здесь религиозным человеком? Я не мог представить его в храме. Если есть загробная жизнь, если какая-то его частичка присутствует здесь, интересно, что бы я мог сказать ему? Я так и не придумал продолжения, поняв, что вторгаюсь в чувства Ирэн, и выскользнул из церкви, чтобы подождать ее снаружи.

Выйдя на улицу, она слабо улыбнулась мне, и мы пошли в кафенио, где сели за столик на тенистой террасе. Деревня Ставрос раскинулась на вершине горы, где сходилось несколько дорог. Нам хорошо был виден залив Полис с белоснежной яхтой на лазурной глади моря. Хозяин кафенио оказался знакомым Ирэн. Подавая нам меню, он приветствовал ее как старого друга.

– Yassou, Ирэн, – сказал он, улыбаясь, и поцеловал ее в щеку.

Они заговорили по-гречески, и, хотя я не понимал, о чем они говорят, мне послышалось, что они упомянули имя отца.

– Kalos-orissate, – произнес хозяин, перед тем как перейти на английский. – Добро пожаловать на Итаку, мистер Фрэнч. Мне очень жаль вашего отца. Мы были знакомы много лет. Он был хорошим человеком.

Я поблагодарил его за добрые слова, и, когда он ушел выполнять наш заказ, Ирэн сказала:

– Джонни очень любили на Итаке. Люди будут скучать по нему.

Со времени моего приезда мы еще не говорили о том, что произошло, и я ответил:

– Наверное, еще один инфаркт.

Она помолчала, словно не зная, как сказать, но затем заметила:

– А вот это пока неизвестно. Будут делать… обследование. – Она беспомощно щелкнула пальцами, подыскивая нужное слово. – Я не знаю, как это называется по-английски.

– Ты имеешь в виду вскрытие?

– Вот именно. Вскрытие. Роберт, твоего отца нашли в гавани. У пирса, где стояла его «Ласточка». Полиция считает, что скорее всего он утонул. Они привезут специалиста с Кефалонии.

Меня удивило не столько то, где отца нашли, сколько обстоятельства, при которых это произошло. После развода родителей часть летних каникул я проводил на Итаке. Я неохотно выполнял этот пункт договора, потому что меня лишили выбора. Единственное, чего я всегда ждал с нетерпением, – это походы на лодке отца. На это время мне даже удавалось забыть неприязнь, которую я к нему испытывал. Мне живо вспомнилось, как он прыгал с борта в прохладное чистое море. Его тело было загорелым и мускулистым, и хотя он уже начинал полнеть, плавал он, как тюлень.

– Никогда не поверю, что он утонул, – сказал я Ирэн.

– Полиция считает, что он мог упасть с лодки после очередного сердечного приступа.

Это было похоже на правду. Вероятно, именно так все и случилось. Но я где-то читал, что утопленники быстро всплывают – из-за газов, которые скапливаются в теле. Его же искали три дня.

– Почему его так долго не могли найти?

– Может быть, одежда зацепилась за винт.

Я представил, как отец пытается освободиться: широко раскрытые глаза, рот, замерший в беззвучном крике, и только вереница пузырьков поднимается вверх. Меня охватил ужас, и я запил это видение торопливым глотком вина.

Я не сразу заметил, что по щекам Ирэн стекают слезинки.

– Прости, – сказал я, погладив ее по руке.

Они были вместе с тех пор, как отец приехал на Итаку, – почти двадцать пять лет. В разное время я по-разному относился к нему, но Ирэн любила его всегда.

– Это я виновата, – тяжело вздохнула она.

– Никто не виноват. – Меня удивило, что она обвиняет себя. – Просто несчастный случай.

– Понимаешь, ему надо было отдыхать. – Ирэн сокрушенно покачала головой. – Нельзя было разрешать ему уходить из дому.

– Но ведь ты говорила, что он ушел еще до того, как ты проснулась?

– Да, – согласилась она.

– Значит, ты ничего не могла поделать. Не могла же ты следить за ним сутки напролет. Более того, – я наконец выразил словами чувство, зревшее во мне со времени моего приезда на остров, – если кто-то и должен чувствовать себя виноватым, так это я. Мне надо было приехать раньше.

– Ты не виноват. У тебя много дел в Лондоне. Отец знал об этом.

Мы оба отлично знали, что я откладывал приезд не по этой причине, но я был благодарен ей за этот жест поддержки.

– Тогда винить некого, Ирэн. Ты всегда находилась рядом с ним. Ему здорово повезло, что ты была в его жизни.

Я мысленно вернулся к нашим телефонным разговорам с отцом за два предыдущих года. Он чувствовал себя все более разочарованным, особенно в последние полгода перед инфарктом, когда часто напивался. Мне приходилось выслушивать его долгие, жалобные монологи о растраченной впустую жизни. Теперь я понимал, что Ирэн пришлось вытерпеть многое, и ощутил угрызения совести оттого, что не оказывал ей никакой поддержки. До болезни отца я месяцами не разговаривал с ней и даже не мог вспомнить, когда мы общались в последний раз. Все это время она жила в колоссальном напряжении. И вот сейчас она сидела напротив меня – бледная, осунувшаяся, с потухшим взором.

– Роберт, ты не понимаешь, – грустно вздохнула она. – Твой отец не был таким уж счастливчиком, как ты думаешь. Видишь ли… до инфаркта… в общем, мы с Джонни жили не вместе.

От неожиданности я открыл рот:

– Не понял.

– В прошлом году я ушла от Джонни. Так что, как видишь, не такая уж я замечательная.

– Ты ушла от него? Но я всегда считал вас идеальной парой. – Когда я говорил эти слова, до меня внезапно дошло, что в действительности я не видел их восемь лет. За такой срок многое может измениться. Я вспомнил об Алисии. Измениться все может и в мгновение ока, как это произошло со мной, когда я увидел, что она выбросила свою таблетку в раковину.

– Наверное, надо было сразу сказать тебе, – произнесла Ирэн, – но я не сделала этого, потому что боялась: ты мог плохо подумать обо мне. Понимаешь, я всегда боялась, что ты считаешь меня злой мачехой. Как в сказках.

– Я никогда так о тебе не думал.

– Правда? А я всегда боялась, Роберт. Все-таки мы были с тобой совсем чужими друг другу, когда ты приехал сюда в первый раз. И ты был злым, хотя еще совсем маленьким. Сколько тебе было тогда?

– Тринадцать. Но если я и был злым, то не из-за тебя.

– Конечно, я понимала, что причиной этой злости был твой отец. Но я думала, ты не любишь меня, считаешь, что я отняла у тебя отца. Поэтому часть твоей злости доставалась и мне.

– Может, поначалу мне и хотелось так чувствовать. Представляешь, два года от него не было ни весточки, и вдруг он пишет, что опять женится. Возможно, какая-то частичка меня хотела во всем обвинить тебя. Но ты оказалась совсем не такой, какой я тебя представлял. Я всегда хорошо относился к тебе, Ирэн. И если бы знал, что у вас с отцом так вышло, я обязательно позвонил бы, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке.

Она печально улыбнулась, но, думаю, ей было приятно мое заверение.

– Знаешь, он ни разу не упомянул о вашем разрыве.

– Знаю.

– Когда это произошло?

– В сентябре. Но наши отношения уже давно стали непростыми. У твоего отца началась депрессия. Он очень надеялся, что когда-нибудь добьется в своей работе чего-то важного. Такая у него была мечта. Но годы проходили один за другим, и, по-моему, он все меньше и меньше верил в свою мечту. Помнишь его раскопки, что он проводил каждое лето?

– Да, конечно. – Мне вспомнились траншеи и глубокие ямы, где отец, сияя от счастья, проводил целые дни, стоя по колено в грязи и старательно очищая давно погребенную обвалившуюся стену.

– Гомер упоминает в «Одиссее» один храм, посвященный богине Афродите. Его следы затерялись в глубокой древности.

Отец часто рассказывал об этом храме, где легендарный Одиссей поклонялся прекрасной Афродите. По археологической ценности он был равен Святому Граалю.

– Он считал, что если найдет его, то станет знаменитым, – с горечью сказал я.

– Роберт, ему не нужна была слава. Он просто хотел чувствовать, что его работа имеет смысл. Но в конце, когда после стольких лет поисков он так и не нашел храм, надежда стала покидать его. Он записал себя в неудачники. Начал много пить. Поначалу я не очень беспокоилась, думая, что со временем это пройдет. Нередко в конце каждого лета он говорил, что это его последние раскопки, но через несколько месяцев менял решение. В прошлом году, впервые с тех пор, как он приехал на Итаку, Джонни не занимался раскопками. Вместо этого он проводил все время в таверне.

Замолчав, Ирэн устремила взгляд на море. Когда она опять повернулась ко мне, то вдруг спросила:

– Роберт, а ты когда-нибудь любил?

– Думаю, что да, – ответил я, удивленный неожиданной переменой темы разговора.

– Странная штука – любовь. Ты так не считаешь? Когда любишь, прощаешь любимому человеку все недостатки, слабости, потому что знаешь, что и сам неидеален. Можно справиться с любой трудностью. Недаром же люди говорят, что, когда живешь не один, приходится все время уступать и быть готовым, что не все и не всегда будет гладко. И все равно каждому из нас нужно знать, что человек, которого мы любим, в такой же степени заботится о нас. Без этого жертва становится непомерно большой. Это как если все отдаешь, не рассчитывая ни на какую награду.

Мне было понятно, о чем говорила Ирэн. Я любил Алисию, но перестал верить в ее любовь, когда узнал, что она тайком от меня хочет завести ребенка. Любила ли она, если приняла такое решение в одиночку? Вряд ли она собиралась таким образом заставить меня жениться на ней. Когда я увидел ее в зеркало, у меня возникло ощущение, будто меня предали, а позже я понял, что уже никогда не смогу верить ей.

Но в случае Ирэн было совсем другое: ее оттолкнуло не предательство, а неизменное убеждение отца, что она просто должна бросить его. По ее словам, он постоянно говорил ей, что слишком стар для нее и ей следует найти себе более молодого мужа. Вспоминая его звонки спьяну, я очень живо представлял, как это все происходило.

– Сначала я пробовала убедить его, что он ведет себя глупо, но он ничего не хотел слушать. Это трудно объяснить. Я всегда любила Джонни, с нашей первой встречи. Но он изменился, и я уже давно не слышала от него других слов. Не чувствовала, что он любит меня. Да и как он мог любить, если все время только и повторял, что мне следует уйти от него? Я просто не знала, как правильнее поступить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю