Текст книги "Улыбка Афродиты"

Автор книги: Стюарт Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

17

Феонас приехал к нам домой рано утром. Когда он выходил из машины, я увидел его с террасы, где провел последнюю пару часов, отбросив всякую мысль о сне. Может, я и задремал на час-другой, но и только. Каждый раз, закрывая глаза, я видел трепетавший на ветру обрывок красной материи, а затем перед моим мысленным взором представал головокружительный вид камней внизу под скалой. Камни неслись мне навстречу, пока не закрывали собой все. Я падал, пронзая пространство. Море и небо моего мира сжимались в один большой черный камень, который все рос и рос, пока не обретал гигантские размеры. А затем все вдруг пропадало и наступала чернота. Вздрогнув, я открывал глаза, тело покрывал холодный липкий пот, и сердце бешено колотилось в груди.

Запрокинув голову, Феонас посмотрел в мою сторону. У него под глазами были темные круги, и я понял, что он тоже не очень много спал, хотя выражение его лица вызвало у меня ощущение, что я в чем-то просчитался. Вчерашнего сочувствия я в его глазах не увидел.

– В чем дело? – спросил я.

Он не ответил на вопрос, а вместо этого показал на ожидавший автомобиль:

– Пожалуйста, мистер Фрэнч.

Его слова звучали скорее как приказ, чем как приглашение. Когда я спускался к машине, показалась Ирэн.

– Я тоже поеду, – сказала она, обращаясь к Феонасу, который, хотя и кивнул утвердительно, выглядел недовольным.

Мы подъехали к заливу Полис, где группа, состоявшая из полицейских и местных добровольцев, готовилась провести еще один поиск – как на вершине скалы, так и у ее подножия. Я увидел людей с канатами, которых предполагалось спускать с вершины, чтобы они осмотрели впадины и уступы, где могла оказаться Алекс. Я тоже хотел помочь, но Феонас велел мне остаться на дороге над пляжем:

– Будет лучше, если вы подождете здесь.

Также оставили молодого полицейского, чтобы он украдкой присматривал за мной. Когда Ирэн вопросительно взглянула на Феонаса, он отвел глаза в сторону.

Когда поисковая группа спускалась с дороги по склону, я заметил Димитри. Увидев меня, он остановился и зло посмотрел в мою сторону. Я думал, что он подойдет, но Феонас, встав между нами, что-то тихо сказал ему и, взяв за руку, решительно увел, хотя Димитри продолжал оглядываться на меня. Поиски продолжались все утро, и мои страхи усилились. Я все больше утверждался в мысли, что обнаружение ее тела – это только вопрос времени, и укорял себя за то, что произошло. Теперь я по-другому взглянул на ее поступок в ту ночь, когда вытащил ее из воды. Прежде я списывал это происшествие на действие алкоголя и снотворного, но сейчас понял, насколько эмоционально неуравновешенной была Алекс. Мысль, что я мог довести ее до срыва, не покидала меня.

Еще задолго до окончания поисков на горе стало понятно, что надежды найти ее живой напрасны. Несколько лодок прочесывало залив вдоль и поперек. Каждый раз, когда одна из них вытаскивала сеть, я, замерев, ждал крика о страшной находке, но мои ожидания так и не оправдались. Мое недоумение росло.

Когда наконец Феонас подошел ко мне, он не сказал ничего нового:

– Мы не нашли следов Алекс. Ее нигде нет.

– Тогда где же она? Она не могла просто исчезнуть.

– Ее тело могло унести из залива течением. Завтра лодка обследует побережье.

Вернулась группа поисковиков, и один из них бросился ко мне. Это был Димитри. Феонас тут же указал на него молодому полицейскому, и тот перехватил его и что-то сказал, твердо приложив руку к его груди.

Димитри указал пальцем на меня:

– Где Алекс, ты, ублюдок? Что ты с ней сделал? Если с ней что-нибудь случилось, клянусь, я убью тебя!

Феонас крикнул что-то полицейскому приказным тоном, и тот, взяв Димитри за руку, повел прочь, хотя парень, постоянно оборачиваясь, продолжал выкрикивать обвинения в мой адрес.

– О чем он говорит? – спросила Ирэн. – Как он мог подумать, что Роберт может причинить Алекс зло?

Феонас ничего не ответил, но только сказал, обращаясь ко мне:

– Сегодня утром мои люди опросили жителей Эксоги – выясняли, не видел ли кто из них вчера Алекс.

– И?..

– Один мальчик – он пас на склоне горы коз – сказал, что видел на скале женщину в красной рубашке, и с ней был мужчина. Ему показалось, что они спорили.

Это сообщение ошеломило меня.

– Вы еще кого-нибудь видели вчера в деревне, мистер Фрэнч?

– Никого, кроме священника.

– Ах да, священник. Вы говорили, что заходили к нему домой, чтобы позвонить.

– Да.

– Но священник сказал, что видел вас до этого.

– Правильно. Я спрашивал его об Алекс, и он предупредил меня, что тропинка опасна.

– Значит, к краю скалы вы пошли только после разговора со священником?

– Да.

– Вы уверены? Может, вы разговаривали с ним, когда возвращались обратно?

– Нет! Говорю же вам, он предупредил меня, чтобы я был осторожным во время прогулки! – с возмущением возразил я. – И вообще, какая разница? – Феонас неопределенно махнул рукой, и тут до меня дошел его намек. – Мужчина, которого видел мальчик?! Вы считаете, что это был я, да?

– А это в самом деле были вы, мистер Фрэнч?

Ошеломленный, я замотал головой, постепенно начиная понимать, что Феонас подозревает, будто Алекс не прыгнула и не упала со скалы, а кто-то столкнул ее. И этим «кем-то» был я.

Когда наша маленькая процессия остановилась на грязном дворе позади дома, меня через заднюю дверь провели в полицейский участок. Остававшийся на дежурстве единственный полицейский сидел положив ноги на стол, курил и смотрел «мыльную оперу» по телевизору в углу комнаты. Небрежно обернувшись, он обратился к одному из пришедших:

– Yassou. Ti nea?

– Tipote, – ответил тот. – Ничего. – Затем он еще что-то добавил и кивнул в мою сторону.

Дежурный с интересом взглянул на меня и вернулся к «мыльной опере». Феонас, нахмурившись, сердито сбил со стола ноги в сапогах, прорычав что-то такое, что заставило дежурного сесть прямо и торопливо выключить телевизор.

Меня провели в маленькую комнату, в которой стояли поцарапанный стол и пара стульев.

– Садитесь, пожалуйста. – И Феонас жестом показал, чтобы я сел.

Ирэн настояла на том, чтобы поехать с нами. Феонас предлагал отвезти ее домой, убеждая, что ему всего лишь нужно задать мне несколько вопросов. Ирэн направилась за мной в комнату, но Феонас остановил ее. В его голосе звучали неловкость и извинение. Она была удивлена и раздражена, а последовавший короткий разговор остался для меня совершенно непонятным. В конце концов Ирэн уступила, хотя была явно недовольна.

– Очевидно, мне нельзя оставаться здесь. Смешно, конечно. – Она раздраженно махнула рукой. – Надеюсь, все будет в порядке, но все равно позвоню адвокату в Кефалонию. Он англичанин. Твой отец знал его.

– Адвокат? – Мое ощущение нереальности происходящего усилилось еще во время поездки в Вафи, но мысль, что мне может понадобиться адвокат, обострила его до предела.

– Так, на всякий случай, – заверила меня Ирэн, но я уловил в ее голосе неуверенность.

Когда Ирэн ушла, Феонас тоже сел.

– У меня есть к вам несколько вопросов, мистер Фрэнч. Не возражаете, если я задам их? – Его поведение изменилось. Из голоса исчезла жесткость, теперь он звучал почти дружелюбно. – Адвокату, о котором упомянула Ирэн, понадобится время, чтобы приехать сюда. Конечно, вы имеете право дождаться его. – Он вынул пачку сигарет и закурил, затем предложил мне, но я отказался. – Вполне возможно, что ко времени приезда адвоката мы сможем все прояснить.

– Что вы подразумеваете под «всем»? – спросил я.

Феонас пожал плечами:

– В данный момент я хотел бы обстоятельно разобраться в ваших отношениях с Алекс. Когда именно вы с ней познакомились?

– На прошлой неделе.

– Вы не могли бы уточнить, когда именно?

– В тот день, когда я приехал на Итаку. В день, когда нашли моего отца.

– А как вы познакомились?

– Мы сидели за одним столиком в кафе на площади, – ответил я. – Она не долго там оставалась.

– Вы с ней разговаривали?

– Тогда нет. Позднее.

– В тот же вечер?

– Да. Я гулял по набережной. Когда дошел до конца пристани, снова увидел ее. – Я замолчал, не зная, как описать, что потом произошло. Сказать, что она прыгнула, было неточно, но и сказать, что она упала, тоже было неправильно. Поэтому я сказал, что услышал всплеск. – Было темно. Одно мгновение она была невдалеке передо мной, а затем я заметил движение, и она исчезла.

– Вы хотите сказать, что в ночь, когда вы познакомились, Алекс пыталась убить себя? – В голосе Феонаса смешались удивление и ирония.

– Не совсем уверен в этом.

Феонас отложил выяснение этого вопроса на потом и задал следующий:

– А что вы сделали после того, как услышали всплеск?

– Я побежал к тому месту, где видел ее. Она лежала на воде лицом вниз. Я прыгнул в воду, перевернул ее и вытащил на берег.

Я ясно видел, что Феонас не верит ни одному моему слову.

– Продолжайте, мистер Фрэнч, – сказал он, когда я замолчал.

Я рассказал, как по дороге к ее дому позаимствовал покрывало во дворе какого-то дома.

– Потом я уложил ее в постель, и она уснула. Я оставался в ее комнате еще некоторое время.

– А что потом?

– Я написал ей записку и ушел – подумал, что она проспит большую часть дня.

Феонас закурил еще одну сигарету.

– Скажите, вы вызвали доктора в связи этим происшествием?

– Нет.

– Понятно. Может быть, вы рассказали кому-нибудь о случившемся, например хозяину дома, где она проживала?

– Посреди ночи?!

– Вот вы оставили ее спящей. А вам не приходило в голову, что она могла проснуться?

– Послушайте, я понял, на что вы намекаете, – с раздражением остановил его я. – По Алекс нельзя было сказать, что она предрасположена к самоубийству. Она говорила, что, пытаясь уснуть, приняла несколько таблеток снотворного, а потом, когда у нее не получилось заснуть, еще и выпила. По-моему, она не отдавала себе отчета, когда прыгнула, или упала, или сделала что-то еще. У меня не сложилось впечатления, будто Алекс относится к тому типу людей, которые могут попытаться убить себя.

– Понимаю. А когда вы увидели ее в следующий раз?

– На другой день. Я приехал туда, где она живет, но ее не было дома. Она оставила записку, вероятно, для меня, что с ней все в порядке и она вернется позднее. Я решил поехать искупаться в заливе Полис и случайно встретил ее на дороге. У нее сломался мотороллер. Я подвез ее до Эксоги – она хотела увидеть дом, где родилась ее бабушка.

– И какой она показалась вам в тот раз?

– В полном порядке. Правда, немножко смущенной. По-моему, она была чем-то расстроена, но ни в коей мере не склонной к самоубийству.

– А потом, как я понимаю, вы увиделись с ней на следующий день? И взяли ее с собой прокатиться на лодке вашего отца?

– Да.

– Затем вы оба провели выходные в доме Алкимоса Каунидиса в Киони, так?

– Да.

– И вы близко познакомились?

– Очень близко.

– А как именно можно охарактеризовать ваши отношения с Алекс, мистер Фрэнч?

– Мы стали друзьями.

– И все? Меня навели на мысль, что ваши отношения были более тесными, чем дружба.

– Интересно, кто же это вас навел? Вы хотите знать, спали ли мы вместе?

– Ну и?

– Спали.

– Вы знали, что Алекс встречалась с Димитри Рамандой?

– Да, она рассказывала мне об этом. Но когда мы познакомились, их роман уже закончился. Кстати, именно поэтому она и приняла снотворное в вечер нашего знакомства.

– Она сама сказала вам об этом?

Я попытался припомнить, действительно ли Алекс так говорила.

– Ну, если и не говорила, то подразумевала это.

– В воскресенье, когда вы возвращались от Алкимоса Каунидиса, вы довезли Алекс до дома?

– Да.

– А утром, насколько я понимаю, снова приехали к ней?

– Вот именно.

– Хозяйка дома, где Алекс снимала комнату, хорошо вас запомнила.

– Вполне возможно.

– Но Алекс дома не оказалось?

– Нет.

– Мистер Фрэнч, так вы видели ее в тот день?

Я замолчал, не зная, известно ли ему, что я встретил ее на улице, но решил, что известно, – наверное, Алекс рассказала о той встрече Димитри.

– Да, я неожиданно столкнулся с ней, когда уже уходил, – признался я.

– Вы с ней разговаривали?

– Почему бы нам сразу не перейти к делу? – нетерпеливо спросил я.

– Очень хорошо. А Алекс сказала вам, что провела ночь в доме Димитри Раманды?

– Да.

– Эта новость потрясла вас?

– С какой стати?

– Ну, меня бы на вашем месте потрясла. Вы вместе провели выходные. Вероятно, у вас возникли какие-то чувства к этой девушке. Расскажите, что вы почувствовали, когда узнали, что она провела ночь с Димитри.

Я попытался сохранить безразличное выражение:

– Как вы можете догадаться, я был крайне удивлен.

Феонас поднял брови:

– Неприятно удивлены, как я полагаю.

Я оставил это замечание без ответа.

– Насколько мне известно, в тот вечер вы явились к дому Димитри.

– Да, и, по-моему, вы не хуже меня знаете, что было дальше.

– Но мне хотелось бы услышать это от вас. Зачем вы пошли к дому Раманды?

– Хотел поговорить с Алекс. Она и Димитри стояли на террасе. Я услышал их голоса, и мне показалось, что отношения между ними еще не до конца улажены.

– Улажены?

– Да, у меня сложилось впечатление, что Алекс и сама не знает, чего хочет.

– Понятно. А что произошло потом?

– Она заметила меня. Я сказал, что хочу поговорить с ней, и она спустилась с террасы на улицу.

– Одна?

– Димитри последовал за ней. И мы с ним подрались.

– А потом?

– А потом ничего. Алекс ушла. Я вернулся в дом Ирэн и лег спать.

– И больше в ту ночь вы не видели Алекс?

– Нет. Я не видел ее до вчерашнего дня. Вчера я ездил покупать билет на самолет в Англию. Подъехав к ее дому, я увидел, как она отъезжает на мотороллере.

– Ах да. Вы купили билет вчера утром. Вы собирались покинуть Итаку, так, мистер Фрэнч?

– Да.

– Решив, вероятно, что ваши отношения с Алекс не имеют будущего.

– Это вопрос?

Феонас махнул рукой, словно желая сказать, что любой мой ответ не имеет значения.

– Что вы сделали, когда увидели ее?

– Поехал следом за ней.

– В Эксоги?

– Да, но когда я приехал в деревню, то не нашел ее там. Послушайте, я понимаю, куда вы клоните. Вы думаете, что я увидел ее на скале и мы поссорились, так?

– А так и было на самом деле?

– Нет. Я же сказал вам, что не говорил с ней.

– Но вы злились на нее. И это вполне понятно. Алекс заставила вас поверить, что ее отношения с Димитри закончились, а потом вы узнаете, что она провела с ним ночь – причем через несколько часов после того, как была с вами. Любой мужчина разозлился бы. Это естественно.

Меня рассмешила бы его явная попытка навязать мне свое мнение, если б я не понимал, что он совершенно серьезно пытается заставить меня взять вину на себя.

– Послушайте, – сказал я, – я не был на скале с Алекс. Скорее всего мальчик ошибся.

– Вы что, хотите сказать, что она отправилась туда, чтобы покончить с собой? – услышал я скептический вопрос.

– Я ничего не хочу сказать. Но когда я видел ее в последний раз, она выглядела расстроенной. Поэтому все возможно.

Феонас пристально посмотрел на меня:

– Жаль, что вы единственный человек, которому известно, что Алекс уже пыталась покончить с собой. Насколько я понял, вы никому не рассказывали?

– Никому, – устало подтвердил я.

– Тогда по факту у меня есть только ваше заявление, что это происшествие вообще имело место.

Я встал и подошел к окну, повернувшись спиной к полицейскому.

– Наверное, мне лучше дождаться адвоката, а пока я больше ничего не скажу.

Некоторое время я чувствовал на себе его взгляд, потом скрипнул стул и стукнула, закрываясь, дверь, и я остался в обществе молодой женщины-полицейского. Она стояла у двери, а когда я улыбнулся ей, безучастно уставилась на меня. Я бросил взгляд на большой автоматический пистолет, висевший в кобуре у нее на боку, и снова сел на стул, обдумывая свое положение.

18

Необщительную женщину-полицейского позже сменил ее коллега – смуглый тип со сросшимися бровями. Усевшись у двери, он вытянул перед собой расставленные ноги и принялся со скучающим видом ковырять в зубах. Я мог передвигаться по комнате, но, когда порой слишком приближался к нему, он махал на меня одной рукой, а другая в это время тянулась к револьверу.

Однако большую часть времени я провел, стоя у окна, спиной к комнате. Я обдумывал события последней недели, в течение которой моя жизнь перевернулась с ног на голову и перепуталась, как содержимое ящика старого письменного стола. Постепенно мысли снова стали проясняться, и, немного оправившись от шока, в который меня ввергли все эти события, я задумался о человеке, по словам свидетелей спорившем с Алекс. Впервые мне пришло в голову, что она и не прыгала со скалы. Именно тогда я вспомнил о машине, которая чуть не столкнула меня с дороги.

Я не слышал ни как открылась дверь, ни как кто-то вошел в комнату, пока мои беспокойные мысли не прервал голос за спиной:

– Добрый день, мистер Фрэнч.

Обернувшись, я увидел мужчину лет сорока, который смотрел на меня с приятной улыбкой на лице. В одной руке он сжимал потертый кожаный портфель, другую протягивал мне.

– Моя фамилия Уильямс. Давайте присядем. Все никак не могу привыкнуть к местной жаре.

Мы пожали друг другу руки, потом он вытащил носовой платок и промокнул вспотевший лоб. В нашем нынешнем окружении его лондонский акцент звучал странно. На нем были помятый полотняный костюм с ярко-красными подтяжками и белая рубашка, облегавшая его тучное тело, особенно солидный живот.

– Давайте начнем с начала, – быстро проговорил он, роясь в кармане пиджака. – Да, вот она. Разрешите вручить вам мою визитную карточку.

Карточка представляла Питера Уильямса из юридической фирмы «Зикас и Уильямс». Здесь также указывался адрес в Аргостоли. У Уильямса были жидкие рыжеватые волосы и очки, из-за которых он изучал меня проницательным взглядом, так не подходившим к его несколько затрапезному виду.

– Ирэн позвонила мне, как вам известно. Я приехал, как только смог. Надеюсь, она упомянула, что наша фирма вела дела вашего отца. Кстати, позвольте мне выразить вам свои соболезнования. То, что произошло, ужасно. Я всегда считал вашего отца совершенно нормальным человеком.

– Спасибо.

– Сказать по правде, я учился в Оксфорде, когда он преподавал там. Мы никогда, конечно, не встречались. Разные области интересов. – Он добродушно улыбнулся и положил руки на стол. – Я слышал, у вас свой бизнес?

– Да, у меня в Лондоне компания по недвижимости.

– Значит, вы – не ученый, да? Не осуждаю вас. В наше время надо иметь свое дело, правильно? Кирпичи и известка. Вы, наверное, хорошо зарабатываете.

Продолжая говорить, Уильямс покопался в портфеле и вынул оттуда блокнот. Несколько первых страниц были покрыты заметками, сделанными мелким небрежным почерком. Он нашел чистую страницу, отвинтил колпачок серебряной авторучки и приготовился писать.

– Займемся делом? Я много знаю о вашей подруге. Алекс, правильно? Как вы догадались, я уже успел поговорить с капитаном Феонасом. Он и Ирэн изложили мне суть дела.

– Кажется, Феонас считает, что это я убил Алекс.

– Да, похоже, хотя он и не говорит этого прямо. Кажется, он склоняется к версии любовной ссоры. Вероятно, ситуация вышла из-под контроля. Может, подрались. Но давайте не будем забегать вперед. Как я понял, вы были свидетелем того происшествия с Алекс, в ночь, когда вы впервые встретились? И я понял также, что это происшествие заключалось в том, что она бросилась в воду.

– Я не стал бы утверждать, что она бросилась.

– Но ведь вы же ее спасли?

– По-моему, этот термин несколько драматичен. Я вытащил ее из воды и отвел туда, где она живет. Но дело не в этом. Феонас не верит в то, что это вообще случилось, а я не могу этого доказать.

– М-да, по правде говоря, пока мы занимаемся этим делом, вероятно, будет лучше, если вы больше не станете вести разговоры с милым капитаном в мое отсутствие. Здесь не помешает осторожность. Слова можно исказить и так далее. – Уильямс заглянул в блокнот. – Однако у нас, кажется, есть косвенные подтверждения вашего рассказа. Женщина, живущая в доме на набережной, рассказала, что покрывало, которое она повесила сушиться, непонятным образом стало мокрым от морской воды. Также она обнаружила немного денег на пороге своего дома. Нам бы очень помогло, если бы мы нашли пилюли, о которых вы упоминали, но в комнате Алекс не осталось никаких следов этих препаратов.

– Она говорила, что выбросила их, – объяснил я, будучи немного удивлен: надо же, Феонас все-таки озаботился тем, чтобы проверить мою историю!

– Жаль. Но, во всяком случае, покрывало косвенно подтверждает, что Алекс была склонна к необдуманным поступкам в состоянии стресса. Кто может утверждать, что она не достала еще снотворного? Насколько я понимаю, вчера у нее была веская причина расстроиться.

– Не верю я, что она склонна к самоубийству.

Уильямс удивился:

– В самом деле?

– Я уже думал об этом. По-моему, она поехала в Эксоги не для того, чтобы броситься со скалы. Феонас сказал, что деревенский мальчик видел ее с другим мужчиной.

– Да. Естественно, я поинтересовался, где находился этот парень, Димитри, в указанное время. Но он, похоже, весь день провел в Вафи. Есть свидетели.

– Значит, это был кто-то другой. Когда я ехал в деревню, мне навстречу на очень большой скорости промчался автомобиль. Он чуть не столкнул меня с дороги.

Уильямс заморгал:

– Вы рассказали об этом нашему другу – капитану Феонасу?

– Нет, совсем забыл. Изо всего, что произошло, просто из головы вылетело. Но это еще не все. Я не успел рассмотреть эту машину, но заметил, что она темного цвета. Скорее всего синего. Возможно, «фиат».

– Ясно. – У Уильямса на лице появилась несколько озадаченная улыбка. Его очки слегка отсвечивали, и создавалось впечатление, что перед вами мягкий человек, даже неудачник. Но это было только поверхностное впечатление. У него был цепкий, проницательный взгляд. – Правильно ли я понял, что этот автомобиль важен для нас?

– В воскресенье похожий автомобиль следовал за нами от Киони. Мы с Алекс провели выходные в доме друга моего отца.

– Вы говорите, автомобиль следовал за вами? До какого места?

– Не имею представления. Я сбрасывал скорость, чтобы пропустить его, но он продолжал держаться позади нас. Мы специально поехали горной дорогой, чтобы посмотреть, последует ли он за нами, и именно так он и сделал. Когда мы приехали в Аноги, я хотел рассмотреть водителя, но, догадавшись, зачем мы остановились, он сразу уехал.

– Вы сообщили об этом инциденте?

Я покачал головой:

– О чем, по сути, было сообщать?

– Но сейчас вы считаете, что по пути в Эксоги вы повстречали тот самый автомобиль?

– Я не могу поклясться, но, по-моему, это так. Я видел его еще раз.

Уильямс вопросительно поднял брови:

– Это было два дня тому назад. Ко мне подошел человек. Он хотел поговорить о моем отце, но я прогнал его. Я был немного пьян. И там, через дорогу, стоял синий «фиат».

– И вы полагаете, что это мог быть человек, которого видели с Алекс в Эксоги?

– Вполне возможно. Если, например, она была в автомобиле, который ехал мне навстречу, когда я поднимался в гору, это объясняет, почему ее тело так и не нашли.

У меня возникло ощущение, что Уильямс подозревает, будто я принимаю желаемое за действительное, хотя он задумался на некоторое время.

– Когда этот автомобиль следовал за вами от Киони в воскресенье, у вас не сложилось впечатления, что Алекс узнаёт его? – спросил он.

Я вспомнил свое первоначальное подозрение, что нас преследует Димитри.

– Не знаю, – ответил я, немного помедлив. – Она ничего не сказала по этому поводу.

Уильямс нахмурился. Он встал и снял пиджак.

– Давайте сделаем перерыв, хорошо? Я попрошу, чтобы нам дали попить. – Он подошел к двери и заговорил по-гречески с кем-то снаружи. Через несколько минут появились большая бутылка холодной воды и несколько стаканов. Уильямс достал из портфеля пачку сигарет и, вытряхнув одну, предложил пачку мне.

– Уже несколько лет, как я бросил курить.

– Весьма разумно, – заметил он, закуривая «Силк Кат». – Я сам тоже пытался несколько раз, но надолго меня не хватало. Если взглянуть правде в глаза, я слабый человек. – Он похлопал себя по животу. – Всегда очень любил все лучшее в жизни. Еда, виски, сигареты – все отличного качества и, разумеется, только английское, а не это поганое греческое курево. Если удается, стараюсь ограничить себя до шести штук в день. Правда, удается не всегда, – грустно добавил он.

– Бывают пороки и похуже.

– Ну конечно. Я вот не мог пропустить ни одной юбки. Попадал во всевозможные истории.

– Вы не женаты?

– И никогда не был. Я не могу сказать, что на меня можно позариться, но тем не менее признаюсь, имел определенный успех у слабого пола. По правде говоря, меня никогда не привлекала семейная жизнь. Наверное, у меня несколько нетрадиционные взгляды на этот счет, по крайней мере, если сравнивать с теми людьми, с которыми я учился в Оксфорде. По-моему, они все неплохо устроились. Дом и семья в респектабельной части города, уик-энды в гольф-клубе, встречи с братьями-масонами и все такое прочее. Не скажу, что меня когда-либо привлекала подобная жизнь, потому-то я и осел здесь. – Он улыбнулся немного печальной улыбкой и погасил сигарету.

– И что теперь? – спросил я.

– Мы вас отсюда заберем, приятель. – И он указал на свои заметки. – В данный момент у полиции нет серьезных оснований держать вас здесь. Так же как нет и доказательств, что с Алекс случилось нечто плохое. Если и случилось, то факты свидетельствуют о том, что она могла сделать это сама.

– Если не считать того таинственного мужчину.

– Да, действительно, я как раз хотел перейти к этому пункту. Есть еще один момент, который нужно прояснить. Обычная формальность.

– Какого рода? – спросил я, уловив в его голосе уклончивую нотку.

В дверь постучали, и полицейский, просунув голову внутрь комнаты, что-то сказал по-гречески и опять исчез.

– Прямо сейчас, – сказал Уильямс, с трудом поднимаясь на ноги, – похоже, что нас ждут.

– Ждут где и кто?

– Вам совершенно нечего волноваться, – заверил меня Уильямс, подводя к двери. – Вы помните пастушка, который видел, как Алекс спорила с мужчиной на скале? Капитан Феонас привез его сюда, чтобы проверить, узнает ли он вас.

– Опознание подозреваемого?

– Можно и так сказать. Естественно, мальчик подтвердит, что вы не тот человек, которого он видел, и Феонасу придется отпустить вас. Как я уже сказал, это простая формальность.

– Вы об этом знали, когда пришли сюда, да? – догадался я.

– Конечно.

– А почему не сказали мне об этом сразу?

– Не сказал? Разве я не упомянул об этой формальности? Наверное, не хотел волновать вас. Как я понял, об этом не стоило предупреждать заранее.

«И даже ясно почему, – подумал я. – Чем меньше обвиняемый переживает, тем менее явной будет выглядеть его вина». Но когда я шел по длинному коридору, я не был так уж уверен в себе. А вдруг мальчик ошибется? Вдруг Феонас предупредит его, вольно или невольно? Я не знал, происходит ли такое в Греции, но внезапно почувствовал, как далеко я от родины.

– У меня есть выбор? – спросил я, когда мы подошли к закрытой двери.

– Боюсь, что нет, – ответил Уильямс, жизнерадостно улыбнувшись. Он постучал в дверь и, когда она открылась, отступил в сторону. – Поверьте мне, вам не о чем волноваться.

Несколько минут спустя я стоял в ряду с местными жителями и другими людьми, по-видимому туристами, приглашенными с улицы, потому что они явно не были греками. Меня успокаивало только то, что я был не один, как пресловутый прыщ на носу. Вошел Феонас. Его рука по-отечески лежала на плече мальчика с большими смышлеными глазами. Капитан наклонился и что-то тихо сказал ему, а мальчик понимающе кивнул в ответ. Он выглядел очень юным, не старше двенадцати лет.

Мальчик пошел вдоль ряда стоящих мужчин. Феонас – за ним, приотстав на пару шагов. Мальчик ненадолго останавливался перед каждым человеком, внимательно рассматривал его, а затем шел дальше. Чем ближе он подходил ко мне, тем чаще колотилось мое сердце, а ладони стали липкими от пота. Я старался не привлекать внимания, помня совет Уильямса не волноваться, но, не в силах успокоиться, чувствовал, будто вина выжжена у меня на лбу, как клеймо.

Когда мальчик наконец дошел до меня, я тупо рассматривал стену позади него, пытаясь повторять в уме детский стишок, но удавалось вспомнить только первую строчку: «Шалтай-болтай сидел на стене…» Я снова и снова повторял эту строчку, поскольку в голове у меня была полная каша. Мне очень хотелось, чтобы мальчик скорее пошел дальше: казалось, передо мной он задержался дольше, чем перед другими. Секунды мучительно тянулись одна за другой. Я чувствовал на себе внимательный, испытующий взгляд Феонаса. Не в силах дольше терпеть эту пытку, я взглянул на мальчика и улыбнулся ему, но, похоже, вместо улыбки сумел изобразить только нечто похожее на свирепую гримасу.

Мальчик повернулся к Феонасу и что-то быстро сказал ему по-гречески. Феонас окинул меня непроницаемым взглядом, а затем жестом показал мальчику идти дальше.

Меня опять отвели в комнату, где я ранее разговаривал с Феонасом и с адвокатом, и оставили одного. Я обдумывал грозившее мне заключение, потому что скорее всего мальчик опознал меня, хотя, по сути, это и было ошибкой. Но вряд ли мне удастся переубедить Феонаса и даже Уильямса. Я так проникся мыслью, что попал в большую беду, что, когда минут через десять наконец появился Уильямс, я не понял, почему он улыбается.

– Хорошие новости, – объявил он. – Вы можете идти.

– Могу идти?

– Вот именно. Я же вам говорил, что волноваться не о чем. Ваши вещи все при вас?

– Вроде бы да.

От свалившейся с плеч горы у меня слегка закружилась голова. Мы вместе прошли в дежурную часть, где нас ждал Феонас.

– Я позволил себе попросить Ирэн взять ваш паспорт, – сказал мне Уильямс. – Я отдал его Феонасу.

– Минуточку! – запротестовал я. – Вы же сказали, что я чист.

– Все правильно, – заверил меня Уильямс. – Капитан Феонас обещал, что, как только закончит необходимые формальности, сразу же вернет ваш паспорт. Я правильно сказал, капитан?

Феонас подтвердил его слова едва заметным кивком:

– Да.

– Великолепно! – Уильямс пожал руку Феонасу и повел меня к двери. – Думаю, будет лучше, если вы помолчите, пока мы не покинем эти стены, – тихо прошептал он.

Я подчинился, и мы вышли на улицу.

– Что там произошло? – потребовал я ответа. – Что сказал мальчик?

– Как я и предполагал, он подтвердил ваш рассказ. Сказал, что видел вас вчера, но вы не тот человек, что был с Алекс на утесе. Он уверенно заявил, что у того были светлые волосы и он был выше ростом. – Уильямс вопросительно посмотрел на меня. – Ничего не припоминаете?

– У половины туристов на острове светлые волосы, – ответил я. – Хотя мужчина, которого я видел прошлой ночью, подходит под это описание. И как я говорил раньше, там был синий «фиат», припаркованный на улице.