Текст книги "Охота на Роммеля"

Автор книги: Стивен Прессфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Сбавь скорость, придурок! – кричал Линкольн.

При слишком резком рывке колеса разрывали мембрану поверхностного натяжения. Машина проваливалась в песок и зарывалась по самые оси. Если вы двигались излишне медленно, то садились «на брюхо». Водитель не мог менять направление, иначе терялась сила сцепления. А между тем ослепительный и однообразный склон бархана маскировал все приметы движения. Мотор ревел, но вам казалось, что вы стоите неподвижно. Внезапно, бац, и гребень!

– Руль на девяносто! – ревел Линкольн, имея в виду поворот налево или направо для последующей остановки на вершине острого гребня.

Если вы позволяли передним колесам задираться вверх выше восемнадцати дюймов, грузовик нырял вниз и подскакивал.

Моя дорогая Роуз. Я все еще не знаю цели нашей миссии. Мы тренируемся и обедаем, тренируемся, ужинаем и спим. Беседы людей часто выдают их раздумья: «Куда нас пошлют? Когда? С какими приказами?»

Битва в Алам-Хальфе продолжалась с невиданной доселе яростью. Наши парни никак не могли понять, что штабные офицеры готовили для такого крохотного подразделения, как ПГДД. Какую пользу могли принести наши несколько грузовиков и пулеметов, когда все танки и пушки союзников уже участвовали в битве, решавшей судьбу Египта, персидских и арабских нефтяных полей и, возможно, всей войны в целом?

Прошло десять дней. Хотя о цели миссии по-прежнему никто не говорил, ее составные части уже начинали вырисовываться. Прибыли еще два отряда. Первым был патруль «Т1», включавший в себя пять грузовиков и шестнадцать бойцов. Парни только что вернулись из рейда на аэропорт Оси, расположенный в Барке. Этим отрядом командовал новозеландец капитан Ник Уайлдер. Сам он проходил лечение в госпитале, получив во время рейда пулевые ранения обеих ног и контузию после того, как его грузовик протаранил два итальянских танка L3, которые блокировали путь отступления для всего патруля. Отряд уничтожил двадцать немецких самолетов, взорвал несколько складов и ремонтных мастерских. Оценив героические действия Уайлдера под огнем противника, начальство наградило его орденом «За выдающиеся заслуги». Теперь он ковылял, опираясь на трость, но с каждым днем его походка становилась все проворнее и легче.

Вторым отрядом была группа майора Владимира Пенякова, прозванного Попским в честь персонажа из мультфильма. Этот отряд состоял из неопределенного количества арабов, офицеров Содружества, младшего сержантского состава непонятного происхождения и белой собаки по кличке Белла. В официальных документах их группа называлась ЛАП – личной армией Попского. Сам Пеняков считался бельгийцем русского происхождения из семьи эмигрантов Белого движения. До войны он вел бизнес в Египте и, как мне говорили, мог общаться на многочисленных арабских диалектах. Тем не менее он любил Англию сильнее, чем Милтон, Шекспир и Черчилль, вместе взятые. Ему было около пятидесяти – коренастый мужчина, с округлым черепом, похожим на яйцо страуса. Его все время сопровождали трое воинов из племени сенусси (один из которых, по слухам, являлся знаменитым шейхом). Эти увешанные гранатами кочевники говорили только с Попским и отказывались спать внутри помещений.

Что касается контингента САС, то парни выиграли бы любой чемпионат по выпивке и футболу. Однажды вечером в столовой их командир, майор Мейн, вызвал любых четверых мужчин на дружескую схватку. Для победы им полагалось напасть на майора и повалить его на пол. Десять крепких десантников по очереди пытались добиться успеха, но Мейн оставался на ногах и только усмехался после каждой атаки.

Несомненным лидером подразделения являлся Джейк Исонсмит. Я никогда не встречал другого офицера, похожего на него. Он был для нас примером во всем. У него серьезный подход к делу сочетался с заразительной увлеченностью и вдохновением. Любой из подчиненных скорее отрубил бы себе руку, чем разочаровал в чем-то Джейка, хотя никто из парней, которых я расспрашивал, не мог объяснить мне причину такого отношения. Довольно быстро я понял, что офицеры в отряде специального назначения редко использовали приказы. Их указания ловили на лету. Какой бы ни была задача, люди выполняли ее раньше, чем командиры успевали дать распоряжение. И обычно работа уже выполнялась наполовину, прежде чем кто-то узнавал, что парни взялись за дело. Дисциплину не вбивали в головы солдат, как это практиковалось в танковой дивизии. Здесь каждый обладал предельной самодисциплиной.

– Хорошему воину пустыни нужно немного эстетики, – заявил как-то Джейк, инструктируя людей из САС в тренировочном патруле. – Он должен радоваться лишениям и расцветать на трудностях службы.

В свои тридцать с лишним лет Джейк выделялся развитой мускулатурой и густой гривой непокорных волос, которые постоянно были покрыты песком или пылью. Он не выглядел заправским военным. В гражданской жизни Исонсмит зарекомендовал себя в Бристоле неплохим виноторговцем. Я слышал, как иногда из его кабинета доносились кантаты Баха. Он управлял отрядом ловко и легко, появляясь среди бойцов в разгар тренировок и оставаясь с ними только на несколько мгновений. Однако каждый из нас, включая Мейна и Попского, готовы были на голову встать, чтобы понравиться ему. Одна моя личная беседа с Исонсмитом, состоявшаяся как-то вечером в тренировочном патруле, касалась темы воображения. Отвечая на его вопрос, я предположил, что пустыня является местом, где ум человека начинает блуждать.

– Вы не правы, Чэпмен. Пустыня требует ежеминутного внимания!

Джейк велел мне подготовить доклад о Роммеле и о дислокации частей Африканского корпуса при действиях в обороне. Несколько офицеров написали другие обобщающие документы. Утром, перед тем как распространить их среди личного состава, Джейк объявил базу ПГДД закрытым сектором. Капрал Арнем-Батлер из штабной канцелярии передал нам сообщение: все офицеры и младший сержантский состав патрулей R1, Т1 и ТЗ, включая штурманов и медицинский персонал, должны были прибыть в 13:00 на экстренное совещание.

– Это оно самое? – спросил я у капрала.

Тот только усмехнулся и пошел по своим делам.

2

Совещание проходило в слесарной мастерской, где ремонтировали моторы. В этой же части здания интенданты ПГДД хранили запасы горючего, амуниции и съестных припасов, которыми снабжались боевые патрули. Мастерская оказалась единственным местом, имевшим крепкие стены (чтобы ветер не задувал пыль на свежесмазанные моторы). И оно было достаточно большим и прохладным для удобного размещения такого количества людей. Его почему-то называли «амбаром». Совещание проводили три офицера: майор Исонсмит, командовавший операцией в целом; капитан Билл Кеннеди Шо, заведовавший разведкой ПГДД; и майор Мейн, под началом которого находились отряды САС.

Присутствовали все офицеры и сержанты пустынных групп – в частности, капитан Уайлдер, командовавший патрулем Т1; лейтенант Уоррен, руководивший патрулем Т3 (Джейк взял себе R1). Патруль Т2 находился под началом младшего лейтенанта Тинкера, который в тот момент выполнял другую операцию. Майор Пеняков (Попский) занял место на лавке рядом со своим помощником, лейтенантом Юнни. Я пристроился сбоку от них. Впереди меня сидели медик (капитан Дик Ловсон) и советник из военно-воздушных сил (капитан Хигг-Эверт), сопровождавший патруль Уайлдера и осуществлявший связь с авиацией. Рядом расположился майор Мейн со своим тройным сержантским оплотом – Регом Сикингсом, Джонни Купером и Майком Сэдлером (штурманом). Тут же сутулился единственный офицер в группе Мейна, капитан «Сэнди» Скратчли. Обстановка мастерской совершенно не подходила для такого собрания. Здесь не было стульев, поэтому парни сидели на станках и лавках. Некоторые устроились прямо на полу, с прижатыми к груди коленями и руками, обвивавшими голые голени. Формой одежды были шорты и пустынные рубашки, с прорезями на рукавах, а также сандалии, которые солдаты ценили больше, чем ботинки, потому что в них было прохладнее в жару – да и скорпионы с прочими пауками не находили там мест для укрытий.

Сержант Коллиер закрыл большие раздвижные ворота мастерской. Капитан Кеннеди Шо, стоявший у демонстрационного стенда, прикрепил к доске кнопками увеличенный снимок. На фотографии был Роммель. Я осмотрелся по сторонам, желая понять, насколько удивленными будут собравшиеся люди. Но если таковые и имелись, они не проявили никаких эмоций. Сержант Коллиер вернулся и сел позади меня на деревянный ящик от патронов к пулемету «Виккерс».

– Лис пустыни, – ткнув пальцем в фото, сказал Кеннеди Шо. – Почти два года каждый из нас горел желанием свернуть ему шею. И вскоре вы получите такую возможность.

Капитан вкратце прошелся по ранней карьере Роммеля. Он рассказал о впечатляющих успехах офицера пехотной роты в Первую мировую войну, о награде Pour le Meritи о триумфе книги «Пехота в атаке». Кеннеди Шо пытался описать нам характер этого человека.

– Отвага Роммеля не подлежит сомнению. Отличительными признаками его боевого стиля является смелость и агрессивность.

В 1940 году при вторжении во Францию Роммель командовал знаменитой 7-й танковой дивизией. Это подразделение, являясь наконечником блицкрига, совершило прорыв под Арденнами и нанесло удар, который сломал хребет Франции. Наградой Роммеля стало его назначение главнокомандующим ДАК (Deustche Afrika Korps)и всеми немецкими частями в Тунисе и Ливии.

Получив повышение по службе и ранг генерал-лейтенанта, Роммель высадился в Триполи. Уже в феврале 1941 года, дождавшись из Европы только половину обещанных танков и полков, он провел свою первую кампанию, выбил наши силы из Киренаики в пустыню, а затем отогнал британские танковые дивизии на тысячи миль к границе Египта. Вскоре мировая пресса возвела его в рыцари и наградила титулом «Лис Пустыни». Сам Черчилль заявил: «Мы получили очень смелого и умного врага. Он, насколько я могу видеть через хаос войны, является величайшим генералом нашего времени».

– Только не говорите подобных слов британским солдатам, – посоветовал Шо. – Роммель так мощно властвует над умами наших «томми», что прошлой весной генерал Ошинлек, главнокомандующий Восьмой армии, счел необходимым выпустить следующую директиву:

«Существует реальная опасность, что Роммель превратится в некоего мага или призрака для наших солдат, которые и без того слишком много говорят о немецком фельдмаршале. Он отнюдь не супермен, и нам следует понимать, что наши солдаты наделяют его сверхъестественными способностями… В разговорах мы должны ссылаться на „немцев“ или „силы Оси“… и не заострять внимание на Роммеле. Прошу донести мои слова до всех командиров, поскольку этот вопрос с психологической точки зрения имеет первостепенную важность.»

– Миф о Роммеле становится еще более опасным для морали наших солдат по той простой причине, что он не соответствует ни стереотипу алчного фрица, ни образу звероподобного нациста, – продолжил Кеннеди Шо. – Роммель не является членом партии и никогда им не был. Его кодекс чести оформлен традициями прусской армии, возникшими задолго до взлета национального социализма. Мы можем сказать, что он воин прошлой эпохи – старомодный рыцарь, для которого личное благородство и уважение к врагу неотделимы от стремления к победе.

Капитан процитировал фрагмент статьи из «Egyptian Gazette»:

«…когда немецкие войска, приближаясь к Каиру, захватили британский госпиталь в Мерса-Матрух, свыше сотни медиков отказались бросать своих раненых пациентов, многие из которых были итальянцами и немцами. Вместо трусливого бегства британские доктора и сестры остались на своих местах и передали госпиталь в полной сохранности прибывшим силам Африканского корпуса. Когда Роммель узнал об этом, он приехал туда, пожал руки всем докторам, медицинским сестрам и прочему персоналу, поблагодарив за заботу о его соплеменниках и заверив их, что они не будут взяты в плен. Более того, он лично проконтролировал их отправку в нейтральную Швейцарию».

– Иными словами, этого ублюдка трудно ненавидеть! – констатировал Кеннеди Шо.

По словам капитана, немецкие солдаты боготворили Роммеля. Он казался уникальной личностью – единственным в своем роде, ценным и нужным командиром. Ни один немецкий генерал не мог заменить его. В этом была сила Роммеля и его слабость.

– Устраните этого человека, и вы нанесете удар прямо в сердце Оси, – сказал Кеннеди Шо.

Он еще раз указал на фотоснимок Лиса пустыни.

– Вот, друзья мои, к кому вы направитесь.

Капитан передал слово майору Исонсмиту. Джейк поблагодарил его, вышел к стенду и обвел аудиторию хитрым взглядом.

– Вы меня слушаете, джентльмены?

Впервые смех людей рассеял напряженную атмосферу собрания.

– Я знаю, что вы думаете, – сказал Джейк. – Вам кажется, что такое задание невозможно выполнить. А мы как раз те парни, которым дали эту работенку.

Последовала еще одна вспышка смеха. По кругу пустили термос с кофе. Задымили сигареты. Сержант Коллиер, сидевший позади меня, набил табаком трубку а-ля Шерлок Холмс и прикурил ее.

Джейк начал с того, что описал командирский стиль Роммеля. Генерал управлял войсками с фронта. Он любил появляться внезапно за плечами своих подчиненных, выходя из самолета-разведчика «Fieseler Storch», из штабной машины, иногда из танка, бронеавтомобиля или мотоцикла, на котором он подъезжал до позиций. Порой он даже прогуливался пешком. Для Роммеля было обычным делом отдавать приказы непосредственно полковым командирам или в пылу боя брать на себя командование небольшими подразделениями, например пехотной ротой.

Такая смелость, сказал Джейк, не раз ставила Роммеля в опасные ситуации. В одном случае его самолет совершил вынужденную посадку среди расположения союзных войск и едва улетел, пока пули жужжали над головой генерала. В другой раз он чудом избежал пленения, когда на «приграничной проволоке» у него закончилось горючее. Подъехавшие отряды Содружества не узнали его лишь по той причине, что в качестве командной машины он использовал захваченный британский броневик, прозванный «Мамонтом». В третий раз Роммеля вывез из окружения генерал Крувелл, служивший в то время в Африканском корпусе. Во время песчаной бури он кружил по пустыне, пытаясь отыскать дорогу, и случайно наткнулся на штабную машину своего командира, у которой кончился бензин.

– Тем не менее Роммель не безумец, – напомнил Джейк. – Он просто считает, что при проведении мобильных операций активное участие командира в бою чрезвычайно важно. Надо признать, что у него крепкие кишки. Он не руководит солдатами по рации. Он едет на фронт, принимает решения на месте и раздает пинки тем нерадивым командирам, которые в этом нуждаются.

Продолжая свою речь, Джейк передал по кругу несколько пропагандистских фотографий Африканского корпуса, показывавших Роммеля в различной обстановке на линии фронта – в штабных машинах, на танках T-IV и так далее. Вот каким был командный стиль Роммеля, подытожил Джейк. Генерал бросается в самые горячие точки битвы, пренебрегая опасностью для собственной жизни.

– Другими словами, джентльмены, самый важный враг, от которого зависит исход всей военной кампании в Северной Африке, не отсиживается в сотнях миль за линией фронта, где мы не могли бы достать его, а лихо колесит по передовым позициям при свете дня и на простой командной машине с брезентовым верхом. Нам остается только найти его.

Нам раздали фотографии машин, в которых размещались мобильные штабы Роммеля – его Gefechtsstaffel. Мы должны были запомнить их отличительные характеристики. Джейк заметил, что командный пункт фельдмаршала выделялся большим скоплением машин, наличием многочисленных антенн, постоянной циркуляцией курьеров и усиленной охраной. Эти факторы тоже играли нам на руку, увеличивая шанс на успех.

Последовал второй взрыв смеха. Один из сержантов прокричал:

– Значит, сэр, мы будем кружить по пустыне в надежде, что наткнемся на этого ублюдка?

– Наши уши узнали, – ответил Джейк (намекая на разведку, которая осуществляла перехват радиосигналов), – что каждый раз, когда Роммель по тем или иным обстоятельствам не может вернуться в свой штаб, его радист посылает особый кодированный сигнал. Эта шифровка информирует штабистов, что их главнокомандующий будет ночевать где-то в другом месте. Сигнал посылается в разное время.

Исонсмит сообщил, что наши разведчики обещали добыть схему отправки кодированного сигнала. Он указал на слова «Лис пустыни», написанные мелом на доске.

– Я имею в виду, что ЛП можно засечь. То есть определить его местоположение по радиопеленгу. Хотя нет никакой гарантии, что Роммель будет оставаться там долго. Если в 19:00 генерал находится в одном месте, то в 19:30 он может уехать оттуда. Короче, парни, вот такая задача стоит перед вами. Майор Мейн, не хотите сказать пару слов?

Пэдди Мейн подошел к стенду. Для людей его времени он был известным человеком, но для современных читателей я позволю себе сказать пару слов. Перед войной Мейн работал в Кембридже адвокатом и считался мировой звездой регби. Он стоял в одном ряду с величайшими чемпионами любой эпохи. К концу войны Мейн имел столько британских военных наград, что уступал по их количеству только командиру САС Дэвиду Стерлингу – самому знаменитому диверсанту североафриканской войны.

– Так что мы будем делать, сэр? – прозвучал вопрос, адресованный майору. – Отыщем Роммеля и начнем палить в него из пулеметов?

– Лично я был бы этому рад, – с улыбкой ответил Мейн. – Но, похоже, что вся забава достанется военно-воздушным силам.

Послышался первый стон.

Мейн объяснил, что задачей наших наземных групп будет проникновение в тыл врага. Нам следует подобраться к цели, передать по рации ее координаты или пометить место сигнальными ракетами и красным дымом. Далее уничтожением Роммеля займутся истребители Королевских военно-воздушных сил. Мы же «зачистим» то, что останется, и умчимся восвояси.

С разных концов помещения послышались приглушенные реплики и возмущенные восклицания. Хотя во время войны я участвовал в нескольких подобных совещаниях, на которых люди, с абсолютно честными лицами, обсуждали очень странные задания (буквально леденящие мою кровь), меня не переставал удивлять веселый задор собравшейся аудитории. Они относились к этой почти самоубийственной миссии, как к какому-то забавному приключению.

– Да, удача спорная, – согласился Мейн. – Гансы могут перебить нас к тому времени. Но в этом виде спорта мы должны показывать хорошую скорость. Не теряйте надежду, парни. Я не раз видел, как хвастуны из авиации кончали дело с нулевым результатом. Если они облажаются, мы не упустим свой шанс.

Совещание закончилось на высокой ноте общего одобрения. Люди, знавшие друг друга по прошлым операциям, расходились группами, чтобы обсудить детали своих индивидуальных заданий. Я остался один, рисуя в уме огромные просторы Ливийской пустыни, а также десятки тысяч солдат, орудий и танков Африканского корпуса. Неужели я стал неизлечимым пессимистом? Или эта операция действительно была такой абсурдной, какой она казалась мне?

Я повернулся к сержанту Коллиеру, который на протяжении всего совещания сидел на ящике из-под патронов рядом со мной. Как и многие парни из Новой Зеландии, он выглядел атлетом. Наверное, до войны в гражданской жизни он занимался регби или альпинизмом.

– И как вам понравилось это шоу, сержант? Новозеландец одарил меня усмешкой:

– Да уж, сэр. Задумано хитро.

3

Тем же вечером начались сборы.

В 14:00 поступили первые приказы. Все увольнительные отменили. Канцелярия перестала принимать письма. Телефонную связь отключили. Командиры патрулей должны были снарядить свои машины горючим, смазкой, водой, амуницией и пищевым рационом на тридцать дней.

Патруль ТЗ (который я сопровождал) внезапно оказался без командира. Лейтенанта Уоррена увезли в госпиталь с острым приступом аппендицита. Группу принял сержант Коллиер. Кроме меня и Милнса (санитара, который был йоркширцем из Бредфорда), все одиннадцать участников патруля являлись новозеландцами. Вместе с нами паковались пятеро десантников из САС.

Подготовка грузовиков и сборы проводились во дворе, закрытом для всех, кроме персонала ПГДД, – никаких рабочих из местного населения, ни одного человека из обслуживающего персонала. Нам дали вечер и ночь на погрузку припасов. Я держался поблизости, но старался не мешать бывалым солдатам пустыни.

В честь новозеландского большинства в патруле ТЗ все грузовики носили названия, взятые из языка маори. Я ехал в «Те-Ароха IV». Командирской машиной Коллиера был джип, на котором он мог проводить разведку относительно непроходимых мест. Экипаж «Те-Ароха IV» или «четверки», как мы называли ее, состоял из меня, водителя Эй Ти Олифанта, капрала Джека Стэндаджа, чье место было у пулемета, и рядового Панча Дэнгера (фамилия произносилась с «г» вместо «дж»). В качестве пассажира нам был придан один десантник из САС – сержант Покорни. У него имелся собственный пулемет марки «Брен». Сержант Уоннамейкер командовал «Те-Ранги V» – машиной с радиостанцией. Его сопровождали радист Френк Грейнджер, пулеметчик Маркс и слесарь Дюрранс. Капрал Конингхэм управлял «Тирау VI» – грузовиком с оружием. В его экипаж входили Мидж, Хорнсби и фельдшер Милнс. Каждую из этих двух машин усилили парой коммандос САС. Как я уже говорил, вся пустынная группа состояла из новозеландцев. Кроме двух рядовых Холдена и Дэвиса, они были старше меня, по крайней мере, лет на семь. В гражданской жизни эти люди работали оценщиками скота, овцеводами, слесарями и столярами. У них имелись семьи и собственные фермы. Семья Олифанта владела 10000 акрами земли.

Погрузка машин проводилась под широким карнизом моторной мастерской. Припасы лежали вдоль стены на брезенте. Уайлдер и Исонсмит наблюдали за работой экипажей. Мы получили все затребованные ресурсы за исключением горючего для ТЗ – начальник снабжения объяснил это задержкой бензовоза. У патрулей Т1 и R1 такой проблемы не было. Я видел, как парни Исонсмита и Уайлдера заканчивали сборы и накрывали ящики брезентом (не от дождя, а от пыли и песка). Чуть позже их машины, готовые к заданию, заехали в боксы, а наше горючее еще не появилось. Начинало темнеть. Наконец приехал белый десятитонный грузовик, загруженный до планшира канистрами с бензином. Все участники ТЗ начали разгружать ящики с надписью «SHELL МТ BENZINE». (Этот десятитонный грузовик и еще один «Мак» сопровождали патрули на первых 250 милях, выполняя функцию мобильных заправочных станций.)

Трехтонный грузовик «Шевроле», только что пригнанный с завода, был рассчитан на полтонны полезного груза. Дополнительный запас консервированной говядины доводил вес машины до 3300 килограмм, хотя Коллиер сказал мне по секрету, что набрал «барахла» на две тонны. Сначала в кузов загрузили канистры с бензином. Горючее для патрулей Т1 и R1 пришло в аккуратных немецких канистрах – по сорок пять штук на грузовик и по восемь на каждый джип Уайлдера и Исонсмита. Три джипа майора Мейна и его людей – капралов Купера, Сикингса и капитана Попского – тоже взяли свой груз. Но наш патруль получил низкокачественные «папироски» – пользующиеся дурной славой четырехгалонные канистры, чей тонкий, как фольга, металл можно было проткнуть пальцем. «Папироски» поставлялись по две штуки в одной картонной коробке. Из тех семидесяти шести канистр, которые команда Коллиера достала из «Мака», двадцать одна подтекала по швам, а одиннадцать оказались уже пустыми или наполненными лишь наполовину.

– Придется поработать с воронками, – сказал сержант.

Мы с ним придумали тайный план. Нехватку горючего компенсировали легким грабежом трех 44-галонных бочек, которые Панч и Грейнджер под моим непосредственным руководством позаимствовали со склада мастерской. При свете фонариков мы вкатили их по доскам в кузова. Это решение показалось нам таким хорошим, что парни прихватили еще две бочки, оставив взамен для снабженцев кучу протекавших «папиросок». Мы расположили бочки с бензином у задних стенок кабин. Учитывая залитые под завязку 20-галлонные топливные баки, каждый наш грузовик имел теперь свыше ста восьмидесяти галлонов горючего или чуть меньше половины тонны.

Остальные две тысячи фунтов приходились на воду, пищевой рацион и кухонную утварь, на ГСМ (горюче-смазочные материалы), амуницию, спальные мешки и обмундирование, на песчаные швеллеры, циновки, рации, батареи, оружие и на самих людей. Ремонтный грузовик вез запасные оси и радиаторы, муфты, рулевые колонки и резервные детали, различные шланги и ремни. За каждой кабиной стояло двадцать шесть канистр с горючим – четыре ряда по шесть штук в каждом, с «тещиным запасом» наверху. Прямо за ними находилась стойка для «Браунинга». Трубчатые крепления на четырех углах кузова позволяли устанавливать пулемет на других позициях. Деревянные ящики с патронами, имевшие на торцах веревочные петли для их переноски, создавали платформу, на которой стоял стрелок. Он располагался прямо за стенкой из канистр. Небольшой паз между ящиками и этой стенкой был заполнен рулонами брезента, плащами и шляпами, камуфляжной сетью, спальниками, рюкзаками и тюками каждого члена экипажа. Рацион и кухонные принадлежности, а также бутыль с ромом (с буквами МРД на нем, означавшими «медицинская резервная доза», но традиционно читавшимися, как «место редкого доступа») размещались в кузове у заднего борта, чтобы дежурный по кухне мог опустить его и быстро приготовить «тушенку» для проголодавшихся парней. Питьевая вода перевозилась в таких же канистрах, что и горючее, но их крышки были запаяны, а бока помечены большой белой буквой «X».

– Это делается для того, чтобы старший машины мог определить, какая канистра уже использована, – объяснил мне сержант Уоннамейкер.

Бомбы Миллса – это аналог того, что янки называют ручными гранатами. Олифант и Холден снарядили ими все четыре машины патруля ТЗ. Их элементы находились в отдельных ящиках: цилиндры со взрывчаткой – в одной, запалы и детонаторы – в другой. Деревянные ящики были очень удобными, так как их, по словам Олифанта, позже использовали для разведения огня, без которого и в холод не согреешься, и воду для чая не вскипятишь. Он затолкал их под ящики со взрывчаткой, стоявшие между стенкой из канистр и коробками с патронными лентами для «Браунинга». В таком размещении была своя логика.

– Вы сами прикиньте, сэр, – сказал мне Олифант. – Если грузовик перевернется, детонаторы от бомб Миллса отлетят в сторону от «липучек» и не упадут на патроны к «Браунингу» и «Виккерсу». В противном случае они сметут нас с лица земли почище, чем уборщица из грядущего Царства небесного.

В 20:00 мы завершили погрузку машин. (В последнюю минуту приказ из штаба отозвал из операции капитана Попского и его арабов; их, по слухам, собирались направить на другое задание вместе с возвращавшимся патрулем Т2 лейтенанта Тинкера.) Накрытые брезентом грузовики напоминали рождественские подарки. Я не стал поднимать палец, но хорошо сделанная работа вызвала у меня чувство гордости. После быстрого ужина и перекура с Коллиером и Олифантом, я отправился в постель.

Сна не было ни в одном глазу. Полночь пришла и ушла. В голову лезли дурацкие мысли. Стоит ли брать с собой бритвенный набор? Там же не будет воды. А как тогда бриться? Нужна ли щетка для волос? Пистолет? Может, лучше взять вместо них лишнюю пинту горючего? Что делать с книгами? Они наверняка понадобятся. Я решил положить в мешок дюжину книг, включая «Потерянный рай», «Солнце тоже всходит» и рукопись Стайна, которая всегда была со мной как талисман. В 02:45 я встал и начал ходить по комнате. Еще через полчаса я побрился в последний раз, затем оделся и отправился пешком в гараж.

Машинный парк соблюдал режим затемнения – никаких ламп, даже закрытых сверху металлическими пластинами. Ночи в пустыне были настолько светлые, что грузовики отбрасывали тени при свете звезд. С тех пор как я ушел на ужин, сюда пригнали еще четыре машины – немецкие джипы с камуфляжной окраской и маркировкой Африканского корпуса. О них мне ничего не говорили. Наверное, они предназначались для групп САС. Я прошелся вокруг грузовиков. Машины, которые казались такими тесными во время езды по пустыне, теперь выглядели большими и массивными, как боевые слоны. Я чувствовал запах пороха, исходивший от укрытых брезентом «Браунингов» и «Виккерсов». От грузовиков несло бензином и резиной, моторным маслом и машинной смазкой. За ночь они успели остыть. Капли конденсата собирались на крыльях и стекали струйками вниз. Вдоль бортов крепились стальные перфорированные швеллеры, которые, если машина увязала в мягком песке, засовывались под колеса для лучшего сцепления с грунтом. За ними виднелись телескопические шесты для антенн Уиндома, лопаты и топоры, запасные рессоры. Когда мы начинали погрузку, клиренс между шинами и крыльями превышал восемнадцать дюймов. Теперь он не достигал и шести. Никаких дверей на грузовиках не было – только брезентовые заслонки против пыли. Никаких крыш и ветровых стекол. Лишь воздушные отражатели – почти такие же, как у машин с открытым верхом, но сделанные из полосок брезента, чтобы стекла не отсвечивали на солнце. Сиденья и рулевые колеса были обтянуты кусками одеял. Так они удерживали влагу, собранную по ночам, и не накалялись днем от солнца. Грузовики не имели ключей зажигания. Вам просто требовалось нажать на стартер, который располагался на полу рядом с педалями управления.

Когда я заканчивал обход «Те-Ароха IV», из-за угла мастерской материализовалась долговязая форма. Это был майор Исонсмит. Какой-то момент я хотел пригнуться и убраться подальше с его глаз. Он смущал меня своим присутствием. Но командир заметил меня и направился ко мне.

– Не спится, Чэпмен?

– Так точно, сэр.

– Мне тоже. Никогда не могу заснуть в ночь перед отправкой в путь.

Мы пожелали друг другу доброго утра и поболтали несколько минут. Он поинтересовался моей готовностью к ведению записей. Имею ли я все, что необходимо? Понимаю ли свою задачу? Я заверил его, что понимаю.

– Ну, конечно, – ответил Исонсмит. – Я в таких случаях тоже вру напропалую.

Джейк осмотрел меня с ног до головы. На нем была шинель из хевронской овечьей шерсти. Я же в новом «Тропеле» [35]35
  Торговая марка той компании, которая во время Второй мировой войны шила форму и плащи для британских солдат.


[Закрыть]дрожал от холода.

– Это хорошо, что мы встретились, Чэпмен. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я приготовился к лекции об особенностях специальных операций и их отличии от действий регулярной армии. Нечто подобное я слышал уже полдюжины раз от Кеннеди Шо, Уиллетса, Эндерса и других инструкторов. Но Джейк имел на уме что-то другое.

– Ты попал в несколько щекотливую ситуацию, Чэпмен. Офицер в патруле, командиром которого является сержант. Я имею в виду Коллиера. Конечно, плохо, что лейтенант Уоррен заболел и нам пришлось найти ему замену. Я не удивлюсь, если ты теперь немного раздражен. Но не волнуйся. Колли толковый мужик. Он старая пустынная крыса. Ты пойми, я не могу назначить тебя старшим. Ты приданный нам офицер. У тебя нет опыта выживания во внутренней пустыни. А у нас особое подразделение. Кроме того, парни служат под началом этого сержанта больше года. Наверное, ты знаешь, что в патруле капитана Уайлдера участвует офицер военно-воздушных сил. Он такой же советник, как и ты. Вы в абсолютно равных условиях.