Текст книги "Эпидемия. Начало конца"

Автор книги: Стив Альтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Кабинет доктора Лидии Гагнон располагался в здании № 1425 Национального межведомственного кампуса биологической обороны (НМКБО), в одном из немногих старых строений на территории НИИ ИЗА США, которое использовали по назначению. Патолог из Онтарио допивала вторую за утро баночку пепси, наслаждаясь последними мгновениями спокойствия: через минуту ей придется встать и идти на назначенное на девять часов совещание. Она начала читать присланное по электронной почте сообщение от сестры, когда на экране появилась надпись, заблокировавшая Интернет.

ТРЕВОГА! УТЕЧКА ЧЕТВЕРТОГО УРОВНЯ БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ.

Надпись мигала на экране. Лидия Гагнон ввела код грифа секретности из семи цифр, уставилась на экран и стала читать. По мере прочтения ее глаза за увеличительными стеклами очков расширялись от ужаса. Через полминуты она схватила трубку стационарного телефона и набрала трехзначный номер.

– Это Гагнон из межведомственного кампуса. У нас кража четвертого уровня бактериологической угрозы. Повторяю. У нас кража четвертого уровня бактериологической угрозы. Я хочу, чтобы через шесть минут два вертолета с аэромедицинскими карантинными командами были готовы к взлету и ждали нас на площадке. Скажите полковнику Зваве, что я поднимаюсь.

Нижний Ист-Сайд, Манхэттен

08:56

Мэри Клипот открыла металлический чемоданчик. Внутри в гнездах из пеноматериала лежали ингалятор, аэрозольный распылитель и стеклянная пробирка на три унции с прозрачной жидкостью и оранжевой наклейкой, предупреждающей о биологической опасности.

Действуя с завидным хладнокровием, женщина взяла пустой аэрозольный распылитель, отвинтила его крышечку и поставила в гнездо чемоданчика вертикально. Она осторожно взяла стеклянную пробирку, вытащила пробку и вылила унцию прозрачной жидкости в аэрозольный распылитель.

Мэри сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, достала из кармана пальто плексигласовую пробирку с сероватым порошком, генетически модифицированным в ее лаборатории. Она отвинтила конусообразную крышечку с миниатюрной, размером со шляпку большого гвоздя, мерной ложечкой на конце и, зачерпнув порошок, стряхнула излишек обратно в пробирку. Высыпав содержимое мерной ложечки в аэрозольный распылитель, Мэри Клипот завинтила крышечку и положила пробирку в пустое гнездо в стальном чемоданчике. Плотно завинтив крышку распылителя, она несколько раз осторожно встряхнула им, перемешивая содержимое, а затем присоединила распылитель к ингалятору и положила его на пенопласт.

Мэри посмотрела на часы: 8:59.

Из сумочки она извлекла конверт с поддельным удостоверением работника ООН. Женщина посмотрела на свою фотографию. Теперь ее звали доктор Богдана Петрова, и она работала в российском посольстве. Настоящая доктор Петрова была микробиологом. Семь лет назад они познакомились на международной конференции в Брюсселе, а полтора месяца назад труп Богданы нашли в мусорном контейнере где-то на окраине Москвы. Убийство списали на неудачное свидание через интернет.

«Они дорого заплатят за все то, что сделали с тобой, Дана. Я сполна расквитаюсь за всех наших коллег».

Мэри перебросила через голову шнурок, на котором висело поддельное удостоверение, и взяла ингалятор. Сердце бешено колотилось в груди. Руки дрожали.

«Не бойся, Мэри! Ты – избранная. „Коса“ не навредит твоему ребенку. После прививки плацента стала нечувствительной к болезни, но надо поберечься. Вознесение грядет».

Глянув в зеркало заднего вида на рыжеволосую куклу женского воплощения Мрачного Жнеца, Мэри прочитала новему[24]24
  Новема – молитвы, читаемые во время девятидневного траура по умершим.


[Закрыть] – девятую молитву из цикла молитв Santisima Muerte, заученную из брошюрки, купленной в Мексике два месяца назад.

– Благословенная заступница-смерть! Силою, дарованною тебе Богом, молю тебя избавить меня от всякого зла, болезней и опасностей, а вместо них даруй мне счастье, здоровье, удачу и деньги. Даруй мне много друзей и избавь от врагов моих. Пусть Иисус, отец моего ребенка, явится передо мной, недостойной кроткой овцой Его паствы. Я же исполню волю Его, буду любящей и покорной. Аминь.

Женщина прижала ингалятор к лицу, надавила спусковой крючок и глубоко вдохнула.

Сделано. Мэри Клипот откинула голову назад. Сердце бешено колотилось в груди. Веки нервно подергивались. Адреналин бушевал в крови.

Внутренний голос, приглушенный принятыми накануне лекарствами, теперь торопил ее.

Женщина вышла из машины, резко захлопнула дверцу, закрыла на ключ и только тогда вспомнила, что в металлический чемоданчик встроено предупредительное сигнальное приспособление. При помощи системы дистанционного отпирания дверей Мэри Клипот распахнула дверцу и, схватив чемодан, поспешила по переулку. Снег подтаял, температура воздуха равнялась двадцати семи градусам по Фаренгейту. Мэри захотелось в туалет.

В отчаянии она огляделась. Рядом оказался мусорный контейнер. Она бросила в него чемодан и поспешила прочь. При падении на дно пустого металлического контейнера крышка чемодана со стуком открылась.

Женщина вышла из переулка, свернула налево, направляясь к 46-й улице.

Бубонная Мэри[25]25
  Аллюзия на Мэри Маллон (1869–1938), также известную как Тифозная Мэри. Она была признана здоровым носителем брюшного тифа в США. Работая поваром, она заразила 47 человек, 3 заболевших умерли.


[Закрыть] ускорила шаг… А заразная комбинация токсинов разливалась по ее крови…

Медицинский центр для ветеранов

Манхэттен, Нью-Йорк

09:03

Ли Нельсон сидела за столом с чашкой подогретого в микроволновой печи кофе. Четверг. Утро. Сегодня никаких замечаний от начальства. Ей пришлось пройти четыре квартала, и теперь Ли сидела в помещении, не снимая пальто.

«Холодно – тридцать градусов… на ветру все сорок… А они еще собираются сегодня начать реконструкцию автостоянки для персонала».

Открыв лэптоп, женщина вошла в интернет, проверила свою электронную почту и удалила спам. Глаза задержались на теме сообщения «Поиск пропавших людей», и Ли кликнула по нему.

«Доктор Нельсон!

Спасибо, что обратились к нам за информацией о Беатрисе Шеперд, 30–38 лет, имеющей дочь 14–16 лет. Мы провели поиски в базах данных 5 названных вами штатов, а именно, в Нью-Йорке, Нью-Джерси, Коннектикуте, Массачусетсе и Пенсильвании.

Найдено два человека, чьи данные соответствуют запросу:

1) миссис Беатриса Шеперд, проживающая на Манхэттене, город Нью-Йорк;

2) миссис Беатриса Шеперд, проживающая в Вайнленде, штат Нью-Джерси.

Также мы нашли 4 миссис Б. Шеперд в штате Нью-Йорк, 1 миссис Б. Шеперд в Нью-Джерси, 6 миссис Б. Шеперд в Массачусетсе и 14 миссис Б. Шеперд в Пенсильвании.

Для более детальной информации предлагаем обратиться в нашу детективную службу (Уровень 2). Наш гонорар составит $ 195.95».

Взгляд женщины остановился на миссис Шеперд с Манхэттена. Она кликнула курсором по ссылке.

«Шеперд, Беатриса. 201 Вест-Темз-стрит, Бэттери-парк, Нью-Йорк.

Дочь Карен (возраст неизвестен).

Телефон: (212) 798–08–47 (недавно зарегистрирован).

Семейное положение: Замужем (живет отдельно).

Щелкните по карте».

Ли Нельсон распечатала полученную информацию, посмотрела на часы и, тихо выругавшись, схватила планшет с зажимом для бумаг. Она на десять минут опоздала к началу утреннего обхода.

Одобрительный свист и крики она услышала еще из фойе. Женщина перешла с шага на бег, когда ворвалась в двустворчатые двери палаты № 27.

Ветераны «болели», лежа на кроватях. Те, у кого были руки, сжимали банкноты. Безруким оставалось только кричать. В центре представления стоял Алекс Стивен Тиммер, бывший морской пехотинец. Вместо левой ноги у него был протез. Он стоял, балансируя на правой ноге, его руки с бейсбольной битой были заведены далеко за правое плечо. Поднос, на котором подавали еду, лежал у его ног, заменяя основную базу. Матрац, прислоненный к двери ванной комнаты, стал на время бэк-стопом. Алюминиевое подкладное судно, привязанное к матрацу, символизировало зону страйка. Один мяч уже угодил в него.

С противоположного края прохода между кроватями, за шестьдесят футов от Алекса Тиммера, стоял Патрик Шеперд. В правой руке он сжимал бейсбольный мяч.

– Что, черт побери, тут происходит?! – закричала доктор Нельсон. – Здесь больничная палата, а не стадион «Янки».

Мужчины смолкли. Шеп отвернулся.

Мастер-сержант Рокки Трет со своей койки обратился к разгневанной женщине:

– Тиммер играл за университетскую бейсбольную команду «Ураганы Майами». Он клянется, что в мировой серии университетских команд его показатель отбитых мячей был ноль целых триста семьдесят девять тысячных. Парень говорит, что Шеп не сможет его уделать, когда он в хорошей форме. Мы побились об заклад кто кого.

– Да ладно вам, доктор! Еще две подачи – и мы узнаем кто кого.

– Да! Да! Да! – закричали мужчины.

Алекс Тиммер кивнул головой.

– Еще две подачи, док! Это дело чести.

– Еще две подачи! Еще две подачи! Еще две подачи!

– Довольно!

Ли Нельсон огляделась по сторонам, соизмеряя энтузиазм ее пациентов и риск потерять работу.

– Две подачи, а затем все за собой уберете.

Мужчины одобрительно загалдели. Женщина подошла к Патрику.

– Ты сможешь бросать одной рукой? А вдруг потеряешь равновесие?

– Со мной все будет тип-топ. Я немного практиковался в спортзале.

Ли оглянулась и посмотрела на Триммера.

– Он, по крайней мере, точно может отбивать. Надеюсь, ты с ним справишься, не разгромив все здесь.

Шеп криво улыбнулся.

– Душитель! Душитель! Душитель!

– Две подачи.

Ли Нельсон присела за столик дежурной медсестры возле Аманды Грегори.

Пожав плечами, медсестра сказала врачу:

– Могло быть и хуже. По крайней мере, они не думают о войне.

Алекс Тиммер указал на Шепа битой в манере Малыша Рута.[26]26
  Джордж Герман Рут (1895–1948) – легендарный бейсболист-рекордсмен, питчер и хиттер.


[Закрыть]

– Ну, давай, горячая голова. Бей прямо в зону страйка.

Шеп развернулся, удобнее взялся за мяч, используя верхнюю часть бедра в качестве противовеса. Не имея возможности удержать равновесие при полном повороте, он должен был кидать напрямую, а не закручивать мяч. Шеп стал в устойчивую позу, не обращая внимания на биту, и сосредоточил все внимание на цели. Левая нога взметнулась вверх, колено коснулось груди, а затем нога пошла вперед в широком шаге. Одновременно правая рука запустила мяч. Белая молния прочертила воздух вдоль прохода за секунду до того, как бита, сделав неуклюжий замах, просвистела снизу вверх мимо мяча. Вот уже два мяча лежали в подкладном судне.

Вторая подача.

Ветераны неистовствовали. Деньги переходили из рук в руки. У кого-то уже не выдерживали нервы, и бэттер оказался в их числе.

– Еще один удар, Шеперд! Еще один быстрый мяч! Ты хорош, но все равно этот мяч я уж наверняка отобью!

Шеп взял мячик у одного из ветеранов и принял другую позу. Его лицо оставалось бесстрастным, как у профессионального игрока в покер.

Ничего не изменилось – ни скорость подачи, ни угол поворота руки, только захват мяча был другим. Белый тазер пролетел мимо ряда стальных спинок коек, а затем вдруг резко снизился и проскочил на добрых десять дюймов ниже рассекающей воздух биты Алекса Тиммера. Бэттер вложил такую колоссальную силу в удар, что сила инерции развернула одноногого на 360 градусов. Бита из ясеня раздробила протез, и тот разлетелся на металлические осколки. Тиммер упал на пол и взвыл от боли, когда металлический обломок вонзился ему в левую ягодицу.

Все крики смолкли. Доктор Нельсон поднялась из-за стола бледная, как ее больничный халат.

– Черт тебя возьми, Шеперд! Я ждал эту ногу восемь месяцев! Целых восемь месяцев! И что мне теперь делать?!

Шеп пожал плечами.

– Тебе повезет в следующий раз, горячая голова.

Мужчины кричали и хохотали. Одноногий ветеран поднялся с линолеума и запрыгал к однорукому обидчику с явным намерением затеять драку. Потрясенная доктор Нельсон стояла на месте и наблюдала, как к ней на выручку спешат санитары.

В кармане ее халата завибрировал пейджер. Вытащив его, женщина прочла:

ПРИЕХАЛИ БОЛЬШИЕ ШИШКИ.

Площадь Объединенных Наций

09:06

Железная уверенность, которую ей придавала вера, уступила место страху. В легких она чувствовала необыкновенную тяжесть. К горлу подступила тошнота. Тупая боль пульсировала в висках. Колокольный перезвон отзывался гулом в ее черепной коробке. Женщина добралась до пересечения 46-й улицы и 1-й авеню, и ее взору открылась площадь Объединенных Наций. Звук благовеста стал еще громче.

Хит Шелби перестал звонить в колокольчик. Сняв перчатку, он почесал лицо под раздражающей кожу ватной бородой Санта-Клауса. Этот начинающий писатель подрабатывал диктором на местном радио, и вот уже два года служил волонтером в Армии спасения. На этот поступок его подвигла жена. Дженнифер выставила ему ряд условий и лишь тогда согласилась на переезд из Арканзаса.

Хит не имел ничего против занятий благотворительностью. Армия спасения оказывала неотложную помощь и кормила горячими обедами тех, кому не повезло в этой жизни. На Рождество детям дарили подарки. Шелби могло бы даже понравиться такое времяпровождение, если бы не объемистый и неудобный костюм Санты, ватная борода, от которой чесалось лицо, и сапоги из кожзаменителя, совершенно не согревавшие коченеющие ноги. Хит торчал на углу улицы с семи утра. В одной руке – колокольчик, в другой – кружка для пожертвований. Ноги и поясница болели. Впрочем, это еще ничего. Куда хуже, если в горле запершит. На следующей неделе три эфира, а простуженное горло – это не то, что ему сейчас нужно.

«Заканчивай, – убеждал Шелби сам себя. – Сунь двадцать долларов в кружку, и дело в шляпе. Лучше останови такси и поезжай в Бэттери-парк. Катер надо отремонтировать. Там работы на пару часов. Хотел бы я увидеть лицо Колина, когда он увидит… Парень не ездил на рыбалку со времени нашего переезда из Поссум-Грейп. Надо будет взять стекловолокона прежде, чем идти…»

Словно не замечая красного света светофора, беременная рыжеволосая женщина ступила с тротуара на проезжую часть. Загудел клаксон. Такси занесло в сторону…

Хит подхватил женщину под локоть и втащил обратно на тротуар.

– С вами все в порядке?

Мэри ошарашенно посмотрела на Санта-Клауса.

– Я не должна опаздывать.

– Лучше опоздать, чем умереть. Смотрите, куда идете. С вами точно все в порядке? По-моему, вы слишком бледны.

Мэри кивнула и зашлась грудным кашлем. Она порылась в кармане своего пальто и бросила в кружку для пожертвований несколько монет и скомканную бумажку. Загорелся зеленый свет, и женщина вместе с другими прохожими заспешила через 1-ю авеню.

Впереди, на месте Северной лужайки, возвышалось недостроенное здание, которое планировали использовать для проведения конференций. Справа стояло тридцативосьмиэтажное здание Секретариата ООН. Его фасад был выложен мрамором, а зеленоватые стекла сверкали на солнце. С первого этажа Секретариата по крытым переходам можно было попасть в старый конференц-зал, южное крыло, библиотеку и… здание Генеральной Ассамблеи.

Туда-то ей и нужно!

Мэри смотрела на прямоугольное строение с плавным изгибом линий, накрытое куполом-крышей.

«Как в моем сне».

Женщина проследовала по тротуару к площади и увиденное вывело ее из хрупкого душевного равновесия. Около тысячи демонстрантов на восемнадцати акрах площади имени Дата Хаммаршельда махали транспарантами и кричали в мегафоны. С десяток съемочных групп записывали происходящее для полуденных новостей. Бескрайнее людское море колыхалось и шумело так, что Мэри почти потеряла ориентацию. Она пыталась пробраться к зданию Генеральной Ассамблеи через кордон полиции в полной экипировке для борьбы с уличными беспорядками, когда перед глазами запрыгали разноцветные пятна. Мэри почувствовала сильный приступ тошноты.

«Быстрее, сейчас бактерии проникнут в печень и селезенку».

Она прикрыла нижнюю часть лица шерстяным шарфом, обхватила свободной рукой выпирающий живот и ввинтилась в толпу. Невидимые локти толкали ее в плечи и бока. Серое зимнее небо исчезло в людском море, когда женщина опустилась вниз, коснувшись руками ледяного асфальта. На четвереньках она подползла к заграждению. Крики о помощи заглушало скандирование толпы. В отчаянии Мэри поднялась на ноги и показала удостоверение строю облаченных в шлемы и бронежилеты полицейских.

Толпа напирала. Легкие забила мокрота. Женщина раскашлялась и, едва не потеряв равновесие, нырнула под деревянное заграждение.

Полицейский помог ей подняться. На медном жетоне Мэри прочла его фамилию: «Бэк». Он что-то кричал ей на ухо, тянул сквозь толпу… Вдруг слабость прошла, и женщина снова увидела все довольно четко.

– Идите! – указывая на вход, крикнул Бэк.

Мэри помахала ему рукой и быстрым шагом направилась к следующему контрольному пункту системы безопасности. Патогенный вирус бушевал в ее теле.

Военно-санитарные вертолеты карантинных команд «Альфа» и «Дельта» НИИ ИЗА США

187 миль к юго-западу от Манхэттена

09:07

Два вертолета «Сикорский ЮЭйч-60 Черный ястреб» летели над землями штата Мэриленд со скорость 150 узлов. Аэромедицинские карантинные команды были оснащены переносными лабораториями для работы с представляющими биологическую опасность веществами и мобильным изолятором для перевозки больных. Команды состояли из трех санитаров, медсестры и военврача, а также нескольких спецназовцев, обученных работе с биологическим оружием и людьми, зараженными опасными инфекционными болезнями, ведь от строгого соблюдения карантина часто зависела судьба местного населения в очаге заражения.

Во главе аэромедицинских карантинных команд стояли капитаны Джей и Джесси Звава, младшие братья полковника Джона Звавы, главы НИИ ИЗА США. Джей Звава из команды «Альфа» – бывалый войсковой командир, три года служивший в Ираке. В казармах его знали под прозвищами Зет или Польский Кобель. Бывший снайпер ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести шестьдесят фунтов, покрытый с ног до головы татуировками, теперь он имел сертификаты наводчика пушечной установки системы Гатлинг и инженера-механика дизельных двигателей. Несмотря на репутацию шутника и рубахи-парня, Джей мог одним ударом сбить с ног любого, кто осмелится встать у него на пути.

Младший из трех братьев, Джесси, не отличался внушительными габаритами, как его старшие братья, но считался в семье самым умным. Так, по крайней мере, говорила его сестра Кристина. Оба командира аэромедицинских карантинных команд сейчас находились в грузовом отсеке головного вертолета и помогали друг другу надеть скафандры – оранжевые полихлорвиниловые защитные комбинезоны, оснащенные герметичными шлемами и автономной кислородно-дыхательной системой. Братья знали, куда летят, но не знали зачем. Что бы их старший брат Джон ни думал, а на риск он никогда не шел. Летящие на Манхэттен команды имели полное боевое вооружение и полномочия, дающие им право подминать под себя любые ветви местной власти, полицию, пожарных и спасателей.

09:11

Наряд вооруженных охранников стоял на страже у дверей зала Генеральной Ассамблеи. Из-за большого числа приглашенных заседание Совета Безопасности решили провести именно здесь. Мэри нервно покачивалась на каблуках, пока офицер службы безопасности ООН тщательно изучал ее удостоверение, а его напарник перетряхивал вещи из ее сумочки.

– Спасибо, доктор Петрова. Поднимите, пожалуйста, руки вверх. Я должен обыскать вас, чтобы убедиться, что у вас нет оружия.

Офицер застыл в нерешительности, опасаясь прикоснуться к округлому животику женщины.

– Все в порядке. Ему нравится, когда его трогают.

Мэри Клипот взяла руку офицера службы безопасности и приложила к своему животу. Младенец ударил в ответ ножкой.

– Ух ты!.. Класс! – сказал мужчина и повернулся к своему напарнику. – У нее все чисто. Можно пропускать.

Офицер вернул ей ламинированное удостоверение, так и не поинтересовавшись, почему она говорит с поддельным русским акцентом. Не осведомился он и о том, почему женщина так бледна, сильно потеет и от нее разит чем-то прокисшим.

В зале было битком набито людей. Слышался приглушенный гул голосов. Все ждали выступление верховного главы Ирана. Мэри, пошатываясь, шла по главному проходу, ее глаза слезились. Она посмотрела на сцену. Настенная роспись изображала птицу феникс, поднимающуюся над полем битвы; под ней стоял прямоугольный стол, а вокруг него в форме подковы были расставлены стулья для пятнадцати членов Совета Безопасности.

«Я словно поднимающаяся из пепла птица феникс…»

Зал качнулся. Мэри тряхнула головой, борясь с минутной слабостью.

«Зарази будущих переносчиков».

Женщина кашлянула, прикрыв рот руками. Теперь на обеих ладонях было немного мокроты. Словно невзначай, Мэри прикоснулась к французскому делегату, когда проходила мимо его стола. На представителей Англии и Дании чихнула. Кашлянула в направлении представителей Бразилии и Болгарии. По другому проходу она направилась к столу арабов, восседавших в темных деловых костюмах. На табличке значилось, что это иракская делегация.

Тем временем место за трибуной занял иранский мулла. Его речь переводили на десятки языков мира.

– Уважаемое собрание! Я приехал сюда с надеждой предотвратить конфликт, который может привести к еще одной войне. Я взываю к Генеральной Ассамблее, так как знаю, что Совет Безопасности подкуплен оккупантами, уже захватившими Афганистан и Ирак…

Мэри тронула за плечо иракского делегата, который направлялся на отведенное ему место.

– Извините! Где сидит иранская делегация?

Живой труп скользнул взглядом по ее округлому животу и указал рукой на пустой стол.

Женщина разволновалась. У нее участилось сердцебиение.

«Смиренные унаследуют землю, а не муллы».

Быстрым шагом она покинула зал и направилась к столику, за которым сидела офицер службы безопасности ООН.

– Извините. Я опоздала на встречу с иранской делегацией. Где я могу их найти?

Женщина за столом просмотрела список, зажатый в папке-планшете, и сказала:

– Четыреста пятнадцатая комната, – она указала рукой в нужном направлении. – Поднимитесь на лифте на четвертый этаж.

– Спасибо.

Мэри быстрым шагом прошла по коридору. Она кашлянула и выплюнула на руку густой комочек мокроты. Проверив его на наличие крови, вытерла ладонь о жакет своего костюма. У лифта она нажала кнопку «Вверх».

Часы живой биологической бомбы продолжали тикать…

Медицинский центр для ветеранов

Ист-Сайд, Манхэттен

09:13

Ли Нельсон вела двух высокопоставленных чиновников и их охрану по коридору к палате номер 27, моля Бога о том, чтобы свидетельства утреннего бейсбольного побоища уже были убраны.

Посещение новым министром обороны медицинского центра для ветеранов было продиктовано отнюдь не желанием позировать перед камерами. Пока президент Когело готовил обращение к членам ООН, которое, как он надеялся, поможет обуздать воинственные настроения и не довести до войны с Ираном, Бертран де Борн начал рекламную компанию по привлечению молодых американцев к службе в вооруженных силах, финансируемую из частных фондов.

Две вялотекущие войны требовали изменения общественного мнения об армии. Вместе с ведущей нью-йоркской рекламной фирмой де Борн хотел показать массам раненого ветерана как представителя новой национальной элиты, чьи финансовые потребности полностью удовлетворены, охрана здоровья гарантирована, а будущее его семьи безоблачно. Как говорится, под звездно-полосатым флагом можно продать и навоз, выдав его за утонченные духи. Главное, подобрать подходящего парня для рекламы.

Догнав изящную брюнетку, де Борн взял ее под локоток. Тыльная сторона его ладони как бы невзначай коснулась правого полушария груди Ли.

– Никаких паралитиков и раковых больных, доктор. Идеальный кандидат должен быть хорош собой и быть представителем среднего класса. Предпочтительнее белый богобоязненный христианин. Что же касается ран, то они должны быть заметны, но не вызывать отвращения. Мне не нужны раненные в голову или слепые.

Ли скрипнула с досады зубами и отстранила руку настырного министра обороны.

– Мне поручили показать вам раненых ветеранов. Кого вы выберете для своей рекламной кампании, не моя забота.

– А как насчет ясности ума? – присоединилась к беседе Шеридан Эрнстмайер.

– Я не знаю, – задумавшись на мгновение, ответил де Борн. – А вы, подполковник, кажется, эксперт в этом вопросе? Что вы думаете?

Подполковник Филипп Ардженти – высокопоставленный американский офицер, посвященный в сан священника, – с Библией в одной руке и автоматом в другой должен был завоевать доверие как тех, кто на своей шкуре ощутил последствия экономического спада в стране, так и патриотично настроенных южан из глубинки, – всех тех, кто вывешивает американский флаг на своем доме и считает службу в армии наивысшим проявлением патриотизма. Именно поэтому де Борн выбрал его возглавить новую рекламную кампанию по привлечению новобранцев.

– Ясность ума, конечно, желательна, – ответил подполковник, – но мы и так справимся, господин министр. Мы его подготовим так, что все пройдет гладко.

Ли Нельсон вошла в палату № 27 первой, и ее встретили аплодисментами и приветственным свистом. Немного смутившись, она отпихнула ногой погнутое подкладное судно, которым недавно играли, искренне надеясь, что парни немного успокоились.

– Благодарю, друзья! – сказала она. – Вы оказали честь бедной девочке из Западной Вирджинии. Но, к вашему сведению, мой дедушка учил меня кастрировать боровов, поэтому знайте меру… А сейчас я представлю вам особого гостя нашего госпиталя. Перед вами – новый министр обороны Бертран де Борн. Поприветствуем его!

Не обращая внимания на жидкие аплодисменты, седовласый подвижный человек прошелся по проходу между кроватями. Он вежливо кивал головой и пожимал протянутые ему руки, а его глаза внимательно разглядывали ветеранов.

«Латинос… Латинос… Черный… Этот белый, но вид неважнецкий… Паралич четырех конечностей. Не подходит… Этот белый, но худой как жердь. Должно быть, держится только на лекарствах…»

Раздражение де Борна росло. Он напоминал Ли фанатичного заводчика, который ищет охотничью собаку в стае пуделей и такс. Шеридан Эрнстмайер схватила его за руку и едва заметно кивнула головой в направлении последней кровати слева. Шторка была полуприкрыта, но в просвет можно было разглядеть неподвижно лежащего на больничной койке афроамериканца. По виду лет сорок, возможно, офицер с парализованными ногами.

– Не то, Шерри. Сама посмотри.

– Не он, Берт, а санитар.

Мужчина был одет в белую футболку, халат и брюки из хлопчатобумажной ткани. Белый. Тридцать лет с небольшим. Длинные темные волосы собраны на затылке в хвост. На подбородке ямочка. Рост – шесть футов четыре дюйма. Атлетическое телосложение. Вес – около двухсот фунтов. Санитар менял постель больному. Осторожно перевернув паралитика на бок правой рукой, он использовал культю левой руки в качестве опоры для тела. В глаза бросалась его предупредительность и бережность в обращении с раненым товарищем.

– Доктор Нельсон! А этот санитар, он тоже ветеран? – поинтересовался де Борн.

– Вы о Шепе?

– Шепе?

– Я имела в виду Патрика Шеперда. Да, сэр, он четырежды бывал в Ираке, но я не думаю…

– Он идеально подходит… Как раз то, что мы ищем. Подполковник Ардженти! А вы что думаете?

– Мужчина атлетически сложен. Очевидно, прежде он занимался спортом. Предупредителен со своими товарищами. Думаю, он нам подойдет, господин министр.

Шеридан бросила на де Борна многозначительный взгляд.

Ли попыталась увести министра обороны в сторону.

– Сэр! Есть кое-что, что вам следовало бы знать о сержанте, прежде чем…

– Дело сделано, доктор, – сказал де Борн. – Пусть сержант придет в ваш кабинет минут через десять. Мисс Эрнстмайер! Проследите за тем, чтобы доктор Нельсон переслала нам по электронной почте его личное дело.

Де Борн взглянул на часы.

До встречи оставалось еще несколько часов.

– Подполковник! Давайте выйдем… перекурим…

09:26

– …Это не иранская армада вошла в Персидский залив. Это не «Хезболла» открыла свои военные базы в Ираке и Афганистане. Во всем повинен Сатана. Это он несет ответственность за назревающий конфликт… Даже здесь, в этом зале, я чувствую его зловонное дыхание. Я предупреждаю Сатану: мусульманский мир не позволит тебе поработить Исламскую Республику Иран. Тебе не удастся украсть нашу нефть, как ты сделал это с нашими иракскими братьями. Мы будем сражаться…

Офицер службы безопасности приглушил звук телевизора. На экране глава Ирана зачитывал свою речь. Офицер взглянул на поддельное удостоверение Мэри Клипот и нажал на кнопку под столом. В четыреста пятнадцатой конференц-комнате раздался звонок.

– К вам посетитель из российского посольства, – сказал охранник.

Мэри сжала зубы, стараясь сдержать рвущийся из груди кашель.

В замке что-то щелкнуло, и дверь под номером 415 открылась. В проеме стоял иранский охранник.

– Говорите, – обратился он к Мэри.

– Я пришла с устным посланием от премьер-министра Путина к атташе Верховного лидера.

– Покажите ваше удостоверение личности.

Мэри протянула иранцу поддельный документ. Охранник взял его и захлопнул перед ней дверь.

Кожу женщины жгло огнем. Мэри бросало в жар. Она понимала, что ее температура давно уже поднялась выше отметки сто один с половиной градус по Фаренгейту.[27]27
  38,6 °C.


[Закрыть] Она кашлянула в свой шарф и, ощутив во рту привкус крови, вытерлась ладонью правой руки. Пусть слизь остается на ее коже.

Сидящий за столом офицер службы безопасности ООН раздраженно сказал:

– У вас грудной кашель. Держитесь подальше от меня.

Дверь приоткрылась.

– У вас есть две минуты.

Мэри вошла в конференц-комнату. Охранник жестом приказал ей оставаться на месте. Плоские экраны системы внутреннего ООНовского телевидения, не передающего сигнал в эфир, были установлены повсюду в помещении. Две дюжины мужчин, одни – в деловых костюмах, другие – в традиционной мусульманской одежде, смотрели выступление главы государства.

Сердце женщины забилось чаще, когда она увидела в дальнем углу помещения иранского президента, беседующего с муллой.

К Мэри Клипот подошел одетый в костюм мужчина. Его сопровождали два плечистых араба с радиотелефонами.

– Я атташе Верховного лидера. Можете передать через меня послание от премьер-министра.

Глаза Мэри слезились. Ноги подгибались. Ее платье и колготы пропитались потом. Из груди вырывался ничем не сдерживаемый кашель.

– Премьер-министр Путин… кахи-кахи… желает встретиться с Верховным лидером… кахи-кахи… через час после речи президента Когело…

Глаза иранца сузились. Он взял поддельное удостоверение и сличил фотографию со стоящей перед ним Мэри Клипот.

Женщина сжала его руку своими влажными ладонями.

– С Рождеством… и с Новым Годом! – произнесла она по-русски.

Атташе отдернул руку и что-то проскрежетал на своем арабском языке. Двое охранников довольно грубо вывели Мэри за дверь.

Женщина быстро зашагала по коридору к лифту. Делегат от Мексики, на вид лет под пятьдесят, придержал рукой закрывающиеся двери, и Мэри успела вскочить в кабинку лифта. Вдохнув исходящее от тела женщины зловоние, мужчина инстинктивно отпрянул от нее.