Текст книги "Эпидемия. Начало конца"

Автор книги: Стив Альтен

– И это твой ответ? – спросил Шеперд.

– Пока да… Я мог бы еще многое сказать, но пока не пришло время. Когда придет время, я все тебе открою. Сейчас же запомни: эго мешает душе воспринимать Божий свет. Эго – это отсутствие света. Именно оно повинно в насилии, похоти, жадности и ревности. История о солдатах и девушке, которую ты мне рассказал, – пример того, что случается, когда божественный свет не проникает в душу, а на поверхность всплывает инстинкт разрушения.

– В их глазах было столько ярости.

– Ярость – самая опасная из черт эго человека, – сказал Вирджил. – Она заставляет человека идти на поводу своих темных инстинктов. Подобно похоти, ярость – животный инстинкт. Чтобы побороть ее, человек должен творить добрые дела и посредством этого получить доступ к божественному свету.

– Но ведь люди, совершившие смертный грех… Разве им не закрыт доступ к свету?

– Нет, не закрыт… На преображение способна любая душа любого человека вне зависимости от зла, которое он прежде совершил. В отличие от людей, Создатель любит всех своих чад, даже заблудших.

– Подожди, – сказал Патрик. – Выходит, Гитлер, истребивший шесть миллионов евреев, мог перед смертью попросить о прощении и его получить? Не верю.

– Духовное преображение не имеет ничего общего с исповедью, соблюдением поста или десятью прочитанными подряд «Аве Мария». Преображение – это акт чистого альтруизма. За то, что ты делал в Ираке, ты будешь держать ответ в геенне.

– Геенна… Ведь это же ад?

– Для некоторых – да… Но помни: каждый добрый поступок, совершенный тобой до смертного часа, может облегчить процесс очищения потом, после смерти.

– И как же мне преобразиться? – задал вопрос Патрик.

– Первым делом, перестань строить из себя жертву. Человек не рожден для страданий. Предаваясь самобичеванию, ты отгоняешь от себя Божий свет. Не думаю, что тебе это нужно.

– По правде говоря, единственным моим желание сейчас является вновь увидеть мою семью.

– Существует причина, почему вы сейчас не вместе, Патрик. Тебе надо найти причину твоих несчастий, чтобы ты смог справиться с их последствиями.

Ветер усилился, принеся с собой дождь. Старик посмотрел на небо, затем перевел взгляд вперед, на сводчатый проезд под автомагистралью, где заканчивался съезд.

Они дошли до Манхэттенвилля. Пустынная 158-я улица ныряла под гигантскую арку эстакады автомагистрали. Красной краской из баллончика кто-то написал граффити на бетонной стене. Надпись была совсем свежей. Потеки краски еще расползались по поверхности стены.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД! ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ.

Круг третий
Обжоры

 
Я в третьем круге, там, где, дождь струится,
Проклятый, вечный, грузный, ледяной;
Всегда такой же, он все так же длится.
 
 
Тяжелый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный;
Земля смердит под жидкой пеленой.
 
 
Трехзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной.
 

Данте Алигьери. Ад

20 декабря

158-я улица

Манхэттенвилль, Манхэттен

22:06

9 часов 57 минут до предсказанного конца света

Дождь перешел в мелкий снег. Патрик и Вирджил нашли убежище под массивной аркой конструкции, поддерживающей Риверсайд-драйв. Под туннелем находился гараж, один из многих, принадлежащих нью-йоркскому департаменту министерства транспорта США.

Они очутились в огромном, никак не меньше пяти этажей в высоту, похожем на пещеру туннеле. Посыпанная гравием дорожка терялась во тьме. По туннелю завывал ледяной ветер. Шеп поежился – промокший свитер был слабой защитой в декабрьский холод.

Слева они заметили небольшую застекленную будку. Там было темно и пусто. Вирджил дернул ручку – незаперто. Старик вошел внутрь и вскоре вернулся, неся с собой черную горнолыжную парку.

– Надень-ка ее, – предложил Вирджил Шепу.

– Мала. Я не могу просунуть в рукав протез.

Старик расправил левый рукав куртки и протянул его Патрику.

– Разрежь его лезвием протеза, чтобы рука прошла.

Одним резким движением мужчина полоснул ткань. Гусиный пух, подхваченный ветром, полетел по воздуху.

Вирджил держал парку, чтобы его спутнику было легче ее надевать. Шеп осторожно ввел покореженный конец протеза в левый рукав горнолыжной парки и медленно всунул его до самого плеча. Старик помог ему застегнуть молнию-змейку.

– Теперь теплее? – поинтересовался он.

– Теплее… Вирджил! Слышишь?!

Вой ветра стих, и спутники услышали женский крик. Отчаянный призыв о помощи отозвался эхом во тьме от стен туннеля.

– Пойдем! – крикнул Шеп, сунув коробочку с вакциной за пазуху, и побежал во тьму гаража. Вирджил последовал за ним.

Потолок постепенно снижался, а через несколько сотен ярдов туннель закончился тупиком: мужчины уперлись в бетонную подпорную стену и уходящий куда-то под землю лестничный колодец. В слабом свете лампочек аварийного освещения они увидели трех ротвейлеров. Их привязали за поводки к железным перилам лестницы, перекрыв доступ посторонним. Цепи собачьих поводков переплелись и теперь злобные черно-коричневые сторожевые псы были плотно прижаты друг к другу. Ротвейлеры скалились, брызгая пеной, но не могли дотянуться до женщины.

Женщине было за пятьдесят. Плотного телосложения. Белая. Раздетая до нижнего белья, она стояла по грудь в грязи, натекшей из открытых дренажных труб, замусоривших все вокруг сточными отложениями.

Увидев Патрика и Вирджила, женщина начала с упреков:

– Ну вот! А вы, как я вижу, не торопились. Я уже двадцать минут стою здесь и зову на помощь. Сначала они украли у меня все драгоценности, затем отобрали противогаз, который, между прочим, обошелся мне в пять тысяч долларов. Потом эти маленькие ублюдки раздели меня до лифчика и трусов и оставили здесь умирать…

Собаки залаяли на Патрика, когда он подошел к женщине.

Их тела слились в одно гигантское тело трехглавого пса… Цербер! Мифическая гончая подземного царства Гадеса встала на задние лапы. Истекая пеной, Цербер раскрыл пасти и залаял на Патрика.

Шеп отступил на шаг назад. Окружающий мир завертелся волчком…

Бетонная стена превратилась в длинный коридор тюремного блока. По бокам – стальные двери-решетки. Арестанты лежат бок о бок на полу в конце коридора. Тюремщики смеются, едва сдерживая трех сторожевых псов. Ротвейлеры заходятся в лае, бросаясь на испуганных голых иракских заключенных.

Офицер службы разведки поворачивается к Шепу.

– Мы называем это «зашугивать задержанных», – говорит он Патрику. – Следователи ценят наш труд. Зашугивание помогает развязывать языки.

– А в чем их вина? – спрашивает Патрик.

– Не знаю. А какая разница? Наша работа заключается в том, чтобы вселить страх Господен в этих клиентов Гуантанамо. Давай вот этого. Тащи его жирную задницу ко мне.

Шеп хватает испуганного иракца за локоть, поднимает на ноги и, отделив от товарищей по несчастью, тащит к офицеру.

Тот приставляет ствол пистолета к виску задержанного.

– Смитти! Скажи ему, чтобы взялся руками за щиколотки ног. Если он разожмет руки, я вышибу ему мозги. Шеперд! Когда я скажу, ударишь арабскую собаку по спине резиновым шлангом.

– Сэр! Я не думаю, что смогу…

– Ты не думаешь?.. Кто просит тебя думать? Это приказ, сержант. Шеперд! Мы получаем приказы непосредственно из службы разведки. Если мы будем добросовестно исполнять свои обязанности здесь, то дома, в Америке, больше никогда не повторится одиннадцатое сентября. Тебе понятно? А теперь бери этот чертов шланг. Смитти! Говори ему то, что я тебе сказал…

Служащий-контрактник переводит слова офицера на фарси. Дрожа от страха, тучный заключенный сгибается в три погибели и обхватывает руками свои лодыжки.

– Шеперд! А теперь врежь, как следует, террористу по заднице!

Секунду поколебавшись, Патрик шлепает по волосатой спине сорокалетнего водителя такси и отца пяти детей резиновым шлангом.

– Что с тобой? Или ты любитель мусульман? Вмажь ему, как следует, сержант Шеперд! Ударь его так, словно перед тобой упрямый мул.

Офицер службы разведки подмигивает переводчику-контрактнику. Тот вынимает из уголка рта недокуренную сигарету и засовывает ее горящим концом в левое ухо арестанту.

Человек взвывает от боли. Боясь быть застреленным, он, не выпуская из рук лодыжек, валится лицом вперед на покрытый кафельными плитками пол, разбивает себе голову и теряет сознание.

Офицер и переводчик-контрактник громко хохочут.

Шеп отступает от раненого человека и лающих, брызжущих слюнями собак…

Один из ротвейлеров внезапно замолк… За ним другой… Третий… Животные задыхались, словно что-то попало им в пасть.

– Патрик! С тобой все в порядке? Патрик!

Шеп вытряхнул из сознания воспоминания о тюрьме Абу-Грейб. Он снова находился в туннеле под Риверсайд-драйв. Рядом стоял Вирджил. Правая рука старика вся была в грязи.

Три ротвейлера выплевывали грязь, попавшую им в пасти.

Грузная женщина вскочила на ноги, прошлепала мимо собачьей своры и скрылась в лестничном колодце, оставляя после себя следы грязи и сточных вод.

Вирджил взглянул на Шепа. Инвалид казался очень бледным. Он весь дрожал.

– Очередная галлюцинация?

– Скорее плохое воспоминание.

– Расскажешь?

Патрик смотрел на собак. Воспоминания крутились в его голове.

– Это было в Ираке… Во второй раз меня определили системным администратором в тюрьму Абу-Грейб. Я там должен был сидеть за компьютером и наблюдать. Новеньких обычно ставили в ночные смены, а там много чего нехорошего происходило…

– Ты имеешь в виду пытки?

Шеп утвердительно кивнул головой.

– Меня заставляли принимать в этом участие. Когда я пожаловался, то мне сказали заткнуться и выполнять свою работу. Дела пошли совсем гадко, когда из Гуантанамо прибыли секретные агенты. Не поверишь, но это были психически больные люди. Они не давали заключенным спать и сутки напролет читали им детские стишки. Это сводило арестантов с ума. Иногда эти придурки подвешивали заключенных в наручниках и оставляли на несколько часов. Сам я этого никогда не видел, но слышал, что заключенных пытали, опуская головой в воду. Иногда агенты заходили слишком далеко и по-настоящему топили арестантов. Когда такое случалось, они помещали тело в мешок для трупа и приказывали нам избавиться от него ночью.

– Но ведь не это тревожит тебя? – спросил Вирджил.

Шеп отрицательно замотал головой. Взгляд его затуманился.

– У нас содержался иракский контр-адмирал Хамид Забар. Чтобы заставить адмирала говорить, секретные агенты привели его шестнадцатилетнего сына и пытали на глаза у отца… Мне тоже пришлось присутствовать при этом…

Патрик немного успокоился.

– Я работал в тюрьме полгода. Кое-кто из нас смог передать сведения о творимом там произволе в средства массовой информации. Началось официальное расследование. Я как раз вернулся в Нью-Йорк и сообщил в соответствующие органы о своем желании дать показания, но меня даже слушать не захотели. Расследование оказалось сплошной фикцией, рассчитанной на то, чтобы успокоить общественное мнение и американскую прессу. Вину за пытки возложили на нескольких офицеров низших чинов, назвав их «гнилыми яблоками», затесавшимися среди морально-здорового коллектива. И ни слова не сказали о нашем начальнике, который лично давал приказы пытать заключенных. Рамсфелд несет ответственность за жестокое обращение с заключенными. Его правая рука Пол Вольфовиц лично руководил экзекуциями… А был еще генерал-майор Джеффри Миллер. Рамсфелд послал его в Абу-Грейб, и он превратил тюрьму в Восточное Гуантанамо. Никто из виновных не был осужден и даже не получил дисциплинарные взыскания. Только тупицы вроде меня получили по шапке. За согласие давать свидетельские показания нам вначале уменьшили категорию по денежному содержанию, а затем тайно внесли в список «вечных возвращенцев». Через восемь месяцев я снова оказался в Ираке.

– А кем были эти заключенные? – спросил Вирджил.

– В том-то и дело! Большинство из них – случайные люди. Их хватали во время облав. Некоторых оговаривали местные сексоты, которым за их услуги платили немалые деньги. Их держали, не заводя никаких дел, даже не интересуясь, кто они такие…

– И ты ничего не сделал, чтобы этому помешать? – задал вопрос Вирджил.

– Я же тебе говорил! Я писал рапорты. Что еще мне оставалось делать?

– Эй, вы двое! Чего опаздываете?

Они повернулись на звук голоса. Мужчина в форменной одежде черного цвета, на лице – маска ребризера, указывал им дулом автомата на ведущие вниз бетонные ступени лестницы.

– Поживей, придурки. Баржа будет здесь с минуты на минуту. – И мужчина в черном оттащил свору за поводки.

Воспользовавшись моментом, Патрик и Вирджил без лишних вопросов зашагали вниз по лестницы в непроницаемой тьме.

Причал «А»

Район Бэттери-парка

22:11

Строительство причала «А» на юго-западной оконечности Финансового квартала, на территории Бэттери-парка, завершили в 1875 году. Сложенный из природного камня пирс 285 футов в длину и 45 футов в ширину выступал далеко в реку Гудзон. Возле причала возвышалось старое трехэтажное здание. Его окрашенные белой и зеленой краской рамы окон с арками и выдержанная в викторианском стиле башня с часами, расположенная в ближней к воде части строения, производили благоприятное впечатление.

Несколько часов назад причал паромной переправы у причала «А» гудел как пчелиный улей. Десятки тысяч человек стекались отовсюду в этот расположенный у реки парк. Большинство из них – гости Нью-Йорка, которые отчаянно искали способ вырваться с острова. Байдарку покупали за пять тысяч долларов. Гребные лодки обменивали на ключи от «мерседесов» и «ягуаров». К закату всякая посудина, которая держалась на воде, была продана, перегружена до предела людьми и отправлена через Гудзон.

Береговая охрана перехватывала утлые суденышки через пару минут после отплытия и безжалостно топила их. Оставшихся в живых пассажиров вынуждали плыть обратно в ледяной, до судорог, воде. Только немногие добирались до берега, а счастливцы шли ко дну.

Калитка, ведущая к огражденному цепями причалу «А», открывалась и закрывалась под порывами ветра. Холодный воздух, прилетевший с гавани, раскачивал строительные леса. Переносной генератор давал энергию шести лампочкам, которые тускло освещали помещение.

Здесь на лодочном прицепе стоял каютный круизер «Бейлайнер 2850 Контесса Седан Бридж», спущенный на воду в далеком 1982 году. Корпус длиной десять футов был сделан из стекловолокна и окрашен в голубые и кремовые цвета. Каютный круизер мог довольно комфортно разместить восемь пассажиров. Камбуз был оснащен кухонной плитой, работающей на спирту или электричестве. В носовой части – раковина для умывания, душ и портативный биотуалет. В кормовой части – три каюты.

Катер крепился с помощью каната к лебедке, закрепленной над люком, через который каютный круизер спускали на воду в северо-западной части причала.

Хит Шелби купил катер за шесть тысяч долларов у управляющего причалом. Двигатель работал нормально, а вот корпус протекал от пробоин, полученных несколько лет назад при столкновении. Ремонт судна сделали небрежно, поэтому катер едва держался на воде. В качестве дополнительной платы владелец судна согласился оставить его на причале «А» до тех пор, пока Шелби не закончит ремонт.

Хит Шелби лежал на пыльном деревянном полу, укрывшись одеждой Санта-Клауса. Все его тело горело лютым огнем. Через каждые пару минут он кашлял кровью с желчью. Опухоль размером с киви выскочила у него под мышкой слева.

Ему было страшно оставаться здесь одному, но еще больше он боялся заразить чумой жену и сына, поэтому Хит укрылся под катером, молясь только о том, чтобы пережить предстоящую ночь.

Мобильный телефон снова зазвонил. Слезящимися глазами Хит Шелби посмотрел на экран, чтобы увериться, что это не жена.

– Слушаю, – сказал он.

– Хит! Это ты?

– Паоло?

– Я только что разговаривал с сестрой. Она в отчаянии.

Находясь на грани бреда, Шелби приподнялся с пола.

– Дженни больна?

– Нет. Она ужасно волнуется из-за того, что ты не отвечаешь на ее звонки.

– Выдался тяжелый день на работе.

– Тяжелый день, – повторил за ним Паоло. – Хит! Манхэттен поражен чумой. Мы должны увезти наши семьи с острова.

Хит Шелби откинулся на полу, борясь с позывами к рвоте.

– Как?

– На катере, который мы отремонтировали для Колина. На нем мы переплывем через реку. Ты ведь заделал течь?

– Да… Нет… не помню… Паоло! Я в сарае для лодок… Я болен. Я не хочу никого заразить. Болезнь съедает меня изнутри.

– Чем я могу тебе помочь?

– Ничем, – сказал Хит Шелби. – Держись от меня подальше. Передай это и моей семье.

– Хит! Сейчас повсюду чума. К утру никто на острове не сможет чувствовать себя в безопасности. Твоя семья еще не заболела. Их можно спасти. Подготовь катер к плаванью через Гудзон. Мы с Франческой заберем Дженни и Колина из Бэттери-парка как только сможем. Я уверен, что смогу спасти их. Когда мы доберемся до Нью-Джерси, я постараюсь тебе помочь.

– Думаю, для меня уже все кончено. Бери катер. Я починю его и уйду отсюда подальше. Только сделай мне одно одолжение, Паоло. Передай Дженни, что я ее люблю. Скажи Колину, что его папа очень им гордится.

– Хорошо… Да… Алло!.. Хит!.. Ты меня слышишь?

Выпустив из руки мобильный телефон, Хит Шелби на четвереньках подполз к мусорной урне и облегчил свой желудок.

Остров Говернорс, Нью-Йорк

22:14

На северо-западном берегу острова Говернорс вздымается округлое фортификационное строение из красного песчаника, известное под названием замок Уильяма. Эту крепость возвели в 1807 году для защиты водных подступов к Нью-Йорку. Диаметр «замка» составляет двести футов, высота крепостных стен – сорок футов, толщина – восемь футов.

Ли Нельсон шла за капитаном Звава по большому саду, разбитому во внутреннем дворе «замка». Затем они вошли в башню и по винтовой лестнице поднялись на террасу, с которой открывался вид на гавань Нью-Йорка. Над Бэттери-парком и Манхэттеном висела непроглядная ночь.

– Капитан! Пожалуйста… – попросила Ли. – Я должна позвонить мужу. Я только скажу ему, что со мной все в порядке, – и все…

Джей Звава сделал вид, что не услышал обращенных к нему слов. Все его внимание поглотил завораживающий вид Финансового квартала, небоскребы которого освещало зарево бушующих внизу пожаров.

– Я увлекаюсь историей, – сказал капитан женщине. – До террористического акта одиннадцатого сентября именно Финансовый квартал был тем местом, где произошла самая кровавая трагедия в истории Нью-Йорка. В июле 1863 года, во время Гражданской войны, агенты конфедератов начали беспорядки, во время которых погибло около двух тысяч ньюйоркцев и еще восемь тысяч получили ранения разной степени тяжести. На остров Говернорс напали, но полиция отбила атаку мятежников.

– Капитан! Как насчет одного телефонного звонка?

– Хорошо, но после того, как вакцина будет у нас.

– Но я ведь помогаю вам, – не унималась Ли Нельсон. – Вы меня попросили, и я пошла вам навстречу. А что случится, если ваши люди не найдут Шепа?

– Тогда ваш телефонный звонок не будет иметь смысла.

К ним подошел адъютант.

– Извините, что отвлекаю вас, сэр. Теперь мы можем подавлять сигналы всех мобильных операторов и готовы обесточить город.

– Выполняйте.

– Есть, сэр.

Адъютант побежал вниз по лестнице.

Ли Нельсон выглядела ошеломленной.

– Вы отключаете электричество?

– Наша задача – удерживать три миллиона человек на острове, – начал объяснять Джей Звава. – Обесточив город, мы дадим нашим термочувствительным датчикам лучший обзор. К тому же, выключив электричество, мы принудим людей сидеть по своим домам.

– Вы спровоцируете панику.

– Доктор! Паника уже началась… пять часов назад.

Они смотрели на город.

Отключение электричества началось с южной оконечности Манхэттена. Кварталы один за другим погружались во тьму. За Бэттери-парком и Финансовым кварталом последовали Чайнатаун и Нижний Ист-Сайд… Трибека… Маленькая Италия… Сохо… Распространяясь на север, темная волна прошлась по центральной части, погасив огни Центрального парка. Затем тьма спустилась на Верхний Ист-Сайд и Верхний Вест-Сайд. Весь остров погрузился в бархатистую темень, впрочем, пока не полную: от брошенных на улицах автомобилей еще исходил свет.

Из тьмы послышался крик. Преодолев разделяющее два острова расстояние, он ужасал единодушием: так обычно кричат на американских горках. Только крик этот вылетел из ртов миллионов обреченных на смерть людей, тщетно взывающих во тьму…

Под 158-й улицей

Манхэттенвилль, Манхэттен

22:31

Они спускались во тьму. Патрик и Вирджил. Мужчина, защищенный от чумы вакциной, но страдающий от пустоты в собственном сердце, и старик, ослабленный прожитыми годами, но защищенный от всех напастей верой в свою благородную цель. Чтобы не оступиться и не скатиться вниз по бетонным ступенькам лестницы, они спускались, держась за руки. Единственным источником света был фонарик в руке вооруженного человека. Каждая невидимая ступенька, которой касались их ноги, приближала их к болезни и тьме. Снизу стоял гнилостный запах сточных вод. Мерзкий цокот скребущихся по бетону крысиных лапок наполнял души людей трепетом.

Три лестничных пролета… шесть… восемь… двенадцать… Наконец спуск закончился. Перед ними возник вход в бетонный туннель восьми футов высотой. Никак не меньше, чем на один фут он был залит подмерзшей жижей сточных вод и грязи. Отпечатки подошв обуви свидетельствовали, что через этот туннель прошла не одна сотня ног.

Вооруженный человек отрывисто приказал им идти дальше. Увязая по щиколотку в грязи, они продолжили путь. Патрик терял терпение. Бывший морской пехотинец всерьез подумывал кончиком изуродованного протеза располосовать вооруженному человеку горло. Словно прочитав его мысли, Вирджил обогнал Шеперда, и теперь шел между ним и незнакомцем.

Преодолев еще сотню ярдов, они вышли с другой стороны сточной трубы на берег реки Гудзон. Снег с дождем закончился, и на небе, не освещенном городской иллюминацией, стали видны звезды.

Патрик смотрел на группки людей на берегу. Подойдя ближе, он понял, что здесь собрались представители двух совершенно разных социальных слоев. Лица представителей элиты в дорогих парках и пальто закрывали высокотехнологичные противогазы и ребризеры; даже на маленьких детях, а таких было немного, красовались детские противогазы уменьшенных размеров. Их слуги, преимущественно иностранцы, донашивали за хозяевами одежду. Ночным морозным воздухом они дышали через респираторы или марлевые маски. На спинах у слуг были небольшие детские рюкзаки, а в руках – набитые вещами огромные чемоданы; некоторые из них вели на поводках хозяйских собак.

Дюжина вооруженных людей в противогазах подвела процессию к небольшому причалу. Глаза всех собравшихся на берегу были устремлены на реку, по которой медленно плыла баржа для перевозки мусора.

Наконец баржа причалила. Патрик узнал эмблему компании. Судно принадлежало семье Лукези, преступному синдикату, базирующемуся в Бруклине. Из рулевой рубки вылезла темнокожая женщина лет сорока. Она была одета в длинное кожаное пальто, сапоги в тон и темные камуфляжные штаны. Тонкую талию перетягивал ремень с кобурой, в которой Патрик заметил «магнум» сорок четвертого калибра.

Женщина направилась к Грэгу Мастрояни по прозвищу Счастливчик, который, как известно, был капо[43]43
  Капореджиме (капо, капитан) – глава «боевой команды», среднее звено в иерархии мафиозной «семьи».


[Закрыть] семьи Лукези.

– Я Шэрон. Помощник сенатора организовал нам помещения на острове Говернорс. Надо спешить. Катер береговой охраны вернется через двадцать минут.

– Пусть садятся, но сначала каждый должен заплатать за проезд.

– Слышали, люди! Деньги, драгоценности, золото… Никто не взойдет на борт без предоплаты.

Хорошо одетый человек лет сорока, обогнав пожилую пару, открыл перед Шэрон свой дипломат.

– Здесь двадцать шесть миллионов в облигациях на предъявителя. Этого более чем достаточно за одиннадцать человек плюс две иностранные студентки.

Темнокожая женщина посветила фонариком на содержимое дипломата.

– Нефтяные компании. Годится. Теперь старик. Вы следующий. Сколько у вас людей?

Вперед вышел сухопарый седовласый старик лет семидесяти-восьмидесяти в отороченном мехом шлеме летчика, за ним ковыляла, опираясь на трость, его жена, а два широкоплечих телохранителя ее поддерживали.

– Со мной восемьдесят или девяносто человек, – сказал старик. – Половину суммы я уже перевел. Другую половину вы получите тогда, когда мы в целости и сохранности доберемся до места назначения. Моей жене недавно сделали операцию на тазобедренном суставе. Проследите, чтобы ее разместили удобно на судне.

– Это вам не «Королева Мария».[44]44
  Имеется в виду «Queen Mary 2», одно из крупнейших и наиболее комфортабельных пассажирских судов в мире.


[Закрыть] Ваша жена и на мусоре посидит. Все там будут сидеть…

В голосе старичка зазвенел убийственный металл.

– Да как вы смеете! Вы не имеете ни малейшего представления, с кем разговариваете!

Вирджил оттащил Патрика в сторону.

– Нам надо идти… сейчас же…

– А как же дети? У меня десять пробирок вакцины. Если я оставлю две для моей семьи, то…

– Спрячь коробку и помалкивай. На своем пути мы еще встретим людей, более достойных спасения.

– А что, если я дам им несколько пробирок, чтобы они доставили их медикам в Нью-Джерси? Доктор Нельсон говорила…

– Раскрой глаза, Патрик. Перед тобой пиявки общества. Они думают лишь о собственном благе и спасении от чумы. Жизнь они прожили в богатстве, свято веря, что весь остальной мир должен подчиняться их воле и служить удовлетворению их капризов. Духовное разложение отвратило их от света, а жадность сделала приспешниками Сатаны. Под этими респираторами скрываются лица людей, которые обворовывали пенсионные фонды на десятки миллионов. Даже сейчас эти люди пытаются за свои неправедно нажитые богатства купить пропуск с Манхэттена, прекрасно понимая, что тем самым могут распространить заразу по всему миру. Хорошенько рассмотри их, сынок. Это пиявки, не больше.

Патрик наблюдал за седоволосым стариком, который, как полный дурак, снял с лица противогаз, ругаясь с темнокожей женщиной.

– А теперь слушайте меня. Мои предки управляли этой страной, когда ваши бегали в чем мать родила по джунглям. А вы, мой сицилийский друг, пребываете в полнейшем неведении. Кто, по-вашему, организовал эту маленькую эвакуацию? Ваш босс работает на меня. Ваш сенатор, между прочим, тоже, – обратился он уже к негритянке. – Без меня вас бы и на пушечный выстрел не подпустили к этому причалу.

Капо мафии посветил фонариком в лицо старику, затем развернул листок бумаги и сверил данные.

– Блин… лажа… Немедленно пропустить.

– Пусть ваши головорезы помогут моей жене подняться на борт, – приказал старик. – И поживее. Мне нужно как можно скорее попасть на Говернорс. В аэропорту «Ла Гуардия» нас ждет частный реактивный самолет. Через восемь часов я должен быть в Лондоне.

Седовласый остановился, словно спиною почувствовал враждебное присутствие. Медленно он повернул голову и посмотрел на Патрика.

Его глаза светились, словно у кота. Уши заострились, как у летучей мыши. Тонкие губы растянулись, обнажая гнилые острые зубы, покрытые желтоватым налетом. Пальцы вытянулись, превращаясь в когти. Его осанка оставалась стариковской, но теперь в нем чувствовалась внутренняя сила. Он превратился в живой труп, создание ночи, похожее скорее на рептилию, чем на человека.

Вокруг его слуг зароились тучи ос и шершней. Их лица опухли и покрылись кровоточащими укусами. Рты оказались набитыми стодолларовыми банкнотами.

Седовласый Носферату подобно змее зашипел на Шеперда:

– Тебе чего-нибудь нужно?

Темнокожая Шэрон выглядывала из-за правого плеча вампира. Она обольстительно улыбалась Шепу. Ее кожаное пальто превратилось в пару гигантских крыльев. Вооруженные боевики вокруг нее стали похожи на неандертальцев. Глаза за стеклами противогазов казались противоестественно большими и желтушными.

Вирджил потянул Шепа обратно в толпу, подальше от голодных глаз, горящих злобой, подальше от произносимых шепотом проклятий. Они выбрались оттуда без приключений и направились на юг вдоль берега реки, ступая по припорошенной земле.

Патрик не прикрывал лицо от ветра, желая, чтобы морозный воздух рассеял адские видения, выветрил их из памяти.

– Вакцина… – прошептал он. – Эти галлюцинации кажутся такими реальными.

– Что ты видел?

– Демонов и проклятых. Бездушные мешки плоти.

– А я видел людей, которые не любят Бога и не уважают других людей, – сказал Вирджил. – Даже если они смогут перебраться через реку, свой багаж – хаос и тьму – они возьмут с собой. Они умрут нераскаявшимися и после смерти сполна заплатят за свои грехи. Им воздастся за страдания, которые они навлекли на своих соотечественников.

Вирджил и Патрик брели вдоль берега, когда последняя группа богачей взобралась на борт баржи. Свои чемоданы они ставили прямо на кучи мусора и садились на них как на табуреты. Через пару секунд заработали сдвоенные двигатели. Вращающиеся гребные винты плавно отвели баржу от причала и взяли курс на юг к острову Говернорс.

Внезапно Патрик почувствовал необыкновенную тяжесть во всем теле. Казалось, земля притягивала его к себе с двойной силой. Кровь сержанта Шеперда превратилась в жидкий свинец. Его движения были замедлены. Словно во сне, он повернул голову налево. Окружающее казалось сюрреалистичным. От страха у него свело низ живота.

Ангел Смерти стоял на берегу и смотрел на плещущиеся волны. Его черное тяжелое одеяние, местами рваное, напоминало гигантские крылья. От существа пахнуло столетним тленом, и Патрик чуть было не задохнулся. Мрачный Жнец стоял к нему в профиль. Из-под надвинутого капюшона были видны длинный, тонкий нос и заостренный подбородок. Плоть клочками отставала от костей. Узловатая правая рука существа сжимала держак косы. Лезвие – повернуто вправо. Металл отливал странной зеленью цвета спаржи.

Ангел Смерти смотрел на отчаливающую баржу и… улыбался.

Река Гудзон

Международный аэропорт Джона Кеннеди

22:47

«Жнец» парил в трех тысячах футов над рекой Гудзон. Его видящие во тьме «глаза» пронизывали мрак, жадно высматривая любого, кто осмелится предпринять попытку сбежать из Манхэттена…

В длину аппарат не превышает тридцать шесть футов. Размах крыла – шестьдесят шесть футов. Вес пять тысяч фунтов. «ЭмКью-9 Жнец» относится к классу дистанционно управляемых самодвижущихся аппаратов, дронов, широко используемых для разведки, слежки и рекогносцировки местности. «Жнец» превышает по размерам и мощности «ЭмКью-1 Хищника», поэтому его относят к категории «охотников-убийц». Вооружение «Жнеца»: реактивные снаряды «ЭйДжиЭм-114 Адский огонь», «интеллектуальное» оружие «ДжиБиЮ-12 Мостовая» с лазерным наведением[45]45
  Имеются в виду самонаводящиеся на цель крылатые бомбы.


[Закрыть] и всепогодные корректируемые крылатые бомбы «ДжиБиЮ-38».

Два «Жнеца» прибыли в международный аэропорт Кеннеди на борту транспортного самолета «Локхид Си-130 Геркулес» в сопровождении дюжины техников, четырех групп управления полетом, состоящих из двух человек каждая, передвижного трейлера с двумя наземными станциями управления и майором Розмари Лейпли, в прошлом оператора дрона, а ныне командира подразделения.