Текст книги "Эпидемия. Начало конца"

Автор книги: Стив Альтен

Улыбка мужчины увяла.

– После идентификации вакцины я разрешу вам поговорить по телефону…

– Вы – сама любезность.

– Вы утверждаете, что держали в руках иммунную сыворотку. Смогли бы узнать футляр, в который ее упаковали? – спросил Дуглас Николе.

– Вероятно, да.

Открыв лэптоп, подполковник вошел на секретный военный сайт.

– Вот стандартные полевые кейсы, к которым имела доступ доктор Клипот. Вот эти, например, используют для транспортировки вакцины против гриппа.

– Нет, – заявила Ли Нельсон. – Коробочка была не металлической, а из полированного дерева. Внутри – пенопластовые отделения для двенадцати пробирок. В каждой пробирке – примерно три унции жидкости.

– А на коробочке были какие-нибудь надписи?.. Серийный номер, там, или эмблема отдела?

– Нет, насколько я помню. Но внутри коробочки было вложено предупреждение… Там говорилось, что вакцина является сильным нейромедиатором и может временно вызывать галлюцинации.

– Вы точно запомнили? – выразил сомнение подполковник.

– Точно. Клипот сильно нервничала почта сразу после того, как я дала ей антидот. Помню, я подумала…

Дуглас Николе пробежался по ссылкам на сайте.

– Вы об этой коробочке говорите? – спросил он у женщины.

Ли глянула на экран.

– Да. Это она. Я полностью уверена… Что-то не так?

– Это упаковочный ящик для лекарств антимикробного действия, включая тетрациклин, хлоромицетин и стрептомицин. Эти антибиотики выращиваются в искусственных средах из организмов, которые становятся инактивированными под действием формальдегида и сохраняются в слабом растворе фенола. По этим и другим причинам сывороточным антибиотикам необходим прямой доступ в кровь. Кто, как не вы, должны знать, что легко усваиваемые противомикробные сыворотки не могут преодолеть гемато-энцефалический барьер?

– Вы думаете, я вам лгу?

– Находившаяся на вашем попечении Мэри Клипот сбежала, – сказал Дуглас Николе. – Потом сбежал сержант Шеперд. А теперь вы преднамеренно лжете о природе вакцины. Я не верю в неправдоподобные совпадения. По-моему, вы работаете на террористическую группу, повинную в биологическом заражении Манхэттена.

– Но это же безумие! – вскричала Ли.

– Охранник!

Из смежной комнаты вышел военный полицейский.

– Да, сэр.

– Доктор Нельсон лжет нам. Пусть капитан Звава допросит ее… с пристрастием…

Центральный парк, Нью-Йорк

03:51

Пройдя Северный лес, спутники обошли Северный луг, освещенный множеством костров, вокруг которых сновали люди. Затем они пересекли мост на 97-й улице и остановились передохнуть у бронзовой статуи датскому скульптору Бертелю Торвальдсену.

Патрик оставил их здесь, а сам отправился на «рекогносцировку» вдоль восточной границы парка. Прячась за четырехфутовой каменной оградой, он осмотрел 5-ю авеню. Машины перекрывали проезд. Под навесами магазинчиков мелькали тени. Патрик уже хотел вернуться к спутникам, когда громкий шум потревожил тишину ночи.

На юг по 5-й авеню ехало два черных «хаммера». Проезжая часть дороги была запружена брошенными автомобилями, поэтому «хаммеры» двигались по широкому тротуару, примыкающему к Центральному парку. Морозный ночной воздух разрывали пронзительные вопли, когда колеса «хаммеров» наезжали на лежащих и ползущих по тротуару больных людей. Двойные колеса внедорожников ломали конечности и раскалывали черепа.

Патрик поспешил обратно через парк. Своих товарищей он обнаружил на детской площадке, расположенной на 96-й улице.

– Они близко. Надо уходить.

Франческа застонала. У нее болели ноги.

– Как они нас так скоро отыскали? – спросила она.

– Наверно, они используют беспилотные самолеты слежения, – предположил Патрик, взглянув на покрытое тучами небо. – Пойдемте.

– И куда нам идти? – раздраженно спросил Паоло. – Мы пришли с севера. К западу отсюда – только спортивные площадки и поля. На юг – водохранилище. Нас настигнут раньше, чем мы сможет его обогнуть.

– В пиццерии было безопаснее, – пожаловалась Франческа. – Я же просила тебя их не впускать. Я тебя умоляла…

– Франческа… прошу…

Паоло встал на колени возле покрытой инеем детской горки, закрыл глаза и начал молиться:

– Боже! Почему ты привел нас сюда лишь затем, чтобы мы погибли? Выведи нас отсюда живыми и здоровыми! Укажи нам путь!

– Помоги нам, Боже! Покажи нам путь! – с сарказмом в голосе подражал Паоло Вирджил.

– Вирджил… пожалуйста…

– И закричал Моисей Господу: «Боже! Сделай что-нибудь! Перед нами Красное море, а позади – египтяне». И Бог ответил: «Ма titzach alai?» – что значит: «Почему ты кричишь на меня?» Вот именно, Паоло. Моисей кричал на Бога, а Бог кричал на него в ответ: «Почему ты кричишь на меня?»

Паоло поднялся с колен.

– Я… Я не читал этого в Библии, – заявил он.

– Когда создавался перевод Библии короля Якова, этот стих попросту изъяли. Ни один священник или раввин не возражал. Мало кто способен принять такой вот ответ Бога Моисею. Ведь Бог – добр и справедлив… Но Бог на самом деле всего лишь говорит евреям, что они сами способны себе помочь.

– Я не понимаю. Как евреи смогли бы перейти Красное море без помощи Господа?

– Ответ можно найти в четырнадцатой главе Книги Исхода. Стихи от девятнадцатого по двадцать первый включительно. Это самое важное место во всем Талмуде. Переставляя буквы особым способом можно получить семьдесят два трехбуквенных слова. Именно эти слова Господь начертал на посохе Моисея.

– Что они означают? – спросил Паоло.

– Семьдесят два имени Бога… Ну… Не совсем имена в обычном понимании слова. Это комбинация арамейских букв, которая может усилить связь души с миром потустороннего и помочь воспринять божественный свет. Молодой Авраам с помощью семидесяти двух имен Бога остался жив, когда по приказу царя Нимрода его бросили в огненную печь. Моисей использовал их силу, чтобы влиять на физический мир.

– Вирджил! Извини, но… Разве это может нам помочь?

– Паоло! Если ты и впрямь веришь во всезнающего и всевидящего Бога, то для Господа оскорбительно, когда люди считают, что Ему все время надо напоминать о своих бедах и просить о помощи. «Эй, Всевышний! Спустись на минуточку вниз! Не забудь позаботиться о моей любимой, моих деньгах и моей пище». Поэтому неудивительно, что Создатель, Бог Света, сказал Моисею: «Ма titzach alai? Почему ты кричишь на меня?» На самом деле реплика Бога означает: «Моисей! Соберись! У тебя есть силы, так используй их!»

Шеп шагнул вперед. Его глаза неотрывно смотрели туда, откуда раздавался шум приближающихся автомобилей.

– Вирджил! Сейчас не самое подходящее время для проповеди.

Лицо старика исказила гримаса недовольства.

– Патрик! Семьдесят два имени Бога бессильны, когда твои помыслы и действия беспомощны. Моисей усомнился, поэтому море не расступилось. Но один набожный человек не имел и тени сомнения в своей душе. Он взял посох Моисея с вырезанными на нем именами Бога и вошел в Красное море. Когда вода достигла подбородка, море расступилось. Как видишь, Паоло, когда дело касается веры, то нет места сомнениям и эгоизму. Вера должна быть твердой. В древнееврейском алфавите – двадцать две буквы. Одной буквы нет в семидесяти двух именах Бога, а именно буквы гимель, которая обозначает ga'avah, человеческое эго. Если ты по-настоящему веришь в Бога, у тебя не должно быть места сомнениям.

Шеп отвернулся от спорящих. Адреналин бушевал в его крови. Он ожидал появления внедорожников с военными.

«Некуда бежать. Некуда прятаться… Из-за сумасшедшего старика и беременной мы не можем двигаться быстро».

Патрик посмотрел на водохранилище – оно простиралось через парк от края до края. Противоположный берег скрывал густой туман.

«Туман…»

– Паоло! Надо найти лодку!

Водохранилище Жаклин Кеннеди-Онассис глубиной сорок футов имеет площадь сто шесть акров. Вокруг рукотворного озера тянется более полутора миль беговых дорожек и высокий решетчатый забор.

Здание технического обслуживания водохранилища находилось за тропинкой для прогулок верхом.

Шеперд ударом ноги выбил дверь. Паоло посветил внутрь фонариком. Желтый надувной плот свешивался с потолка, прикрепленный к деревянным балкам двумя шкивами. Патрик перерубил тросы, на которых крепился плот, одним ударом лезвия своего протеза, схватил весло и помог Паоло вытащить резиновый плот наружу.

– Сюда!

Вирджил и Франческа ждали их у кабинок общественных туалетов, поставленных возле беговой дорожки. Старик снял цепь с крюка, вделанного в кирпичный столбик, освобождая товарищам доступ к воде.

Фасад здания покрывали граффити, нарисованные распыленной из баллончиков краской. Тут было все: от эмблем банд и объяснений в любви до буйства красок, которое посрамило бы даже Питера Макса.

Вдоль верхней части стены черными буквами было выведено пророческое высказывание:

ЗА ВАМИ ВСЕМИ СЛЕДЯТ.

Ниже белой краской четырехфутовыми буквами было начертано название популярной рок-группы:

СТИКС.

Шеп смотрел на стилизованное граффити. Что-то шевельнулось в его голове, какое-то забытое воспоминание.

– Патрик! Ты нам нужен.

Вирджил и Паоло оттащили массивную цепь, и Шеп протиснул надувной плот через дыру в заборе и спустил его на воду. Паоло первым забрался на плот, а затем помог Франческе и Вирджилу.

Шеп вернул цепь на место, и, запрыгнув на плот, стал на колени у руля рядом с Вирджилом. Правой рукой он взял весло посередине, но не смог сжать его край тем, что осталось от протеза.

– Позвольте, друг мой, – сказал Паоло, забирая весло у Шепа.

Размахнувшись, итальянец послал резиновый плот подальше от северного берега водохранилища. Вода казалась черной как смола, но по сравнению с морозным ночным воздухом была значительно теплее, поэтому над водохранилищем клубился густой туман.

Постепенно берег скрылся из вида, скрылось из виду и звездное небо.

Паоло продолжал грести, но вскоре потерял ориентир.

– Плохо дело, – сказал он. – Так я могу кружиться до бесконечности.

Вирджил поднял руку и произнес:

– Слышите?

Издали донеслось хоровое пение.

– Плывите на звук, Паоло, – сказал старик. – Он приведет нас к южному берегу водохранилища.

Изменив курс, итальянец начал грести в направлении хорового пения. В морозном воздухе декабрьской ночи звук казался необыкновенно отчетливым, а туман густел с каждым ударом весла.

Первым их настиг запах, напоминающий зловоние канализации.

Нос плота ударился о какой-то предмет… потом еще раз…

Паоло резко выдернул весло из воды. Взяв у Франчески масляную лампу, он с третьей попытки зажег ее. Мужчина высоко поднял лампу над головой и посмотрел за борт. Свет рассеял туман и тьму, и человек увидел то, что плавало на поверхности водохранилища.

– Пресвятая Богородица!

Тысячи и тысячи человеческих трупов качались на водной глади, словно жертвы кораблекрушения. Некоторые лежали на воде лицом вниз, но большинство смотрели на Паоло покрасневшими мертвыми глазами. Их покрытая пятнами кожа поражала необыкновенной белизной. Погруженные в воду шеи разбухли от темно-красных бубонов и от воды. Мужчины и женщины. Молодые и старые. Чума и вода до такой степени исказили черты их лиц, что теперь с трудом удалось бы определить их расовую принадлежность. Дородные оказались наиболее плавучими – они качались на поверхности водохранилища. Худые и мускулистые вместе с младенцами и детьми не плавали, а постепенно тонули, погружаясь все глубже и глубже.

Паоло зажал рукой рот жены, не давая ей закричать.

– Закрой глаза, дорогая, отвернись. Если ты закричишь, солдаты нас найдут.

Вирджил вытер холодные слезы.

– Паоло! Потуши свет и работай веслом, – сказал он. – Переправь нас через реку смерти.

– Река смерти… Стикс…

Слова из «Божественной комедии» распахнули дверь, ведущую в воспоминания Патрика Шеперда:

 
Окраска их была багрово-черной;
И мы, в соседстве этих мрачных вод,
Сошли по диким тропам с кручи горной.
 
 
Угрюмый ключ стихает и растет
В Стигийское болото, ниспадая
К подножью серокаменных высот.
 
 
И я увидел, долгий взгляд вперяя,
Людей, погрязших в омуте реки;
Была свирепа их толпа нагая.
 

Зрачки глаз Шепа расширились, когда вызванная вакциной галлюцинация овладела его разумом.

Плавающие на поверхности воды трупы вдруг ожили, задвигались… Руки и ноги беспорядочно били по воде, наносили удары другим мертвецам, срывая с них одежды… Ожившие мертвецы, становясь все более неистовыми, хватали и таскали за волосы своих товарищей, старались выцарапать им пальцами глаза… Несколько злобных мертвецов подняли свои жуткие головы из ледяной воды и вонзили пожелтевшие зубы в гниющую плоть находящихся рядом мертвецов, таких же жертв оспы, как и они. Казалось, что они превратились в зомби.

Патрик с ужасом взирал на странный голубоватый свет, который, то усиливаясь, то бледнея, разгорался где-то в глубинах резервуара. С каждой вспышкой ветеран замечал все новые и новые тысячи оживших мертвецов – те, отпихивая друг друга, устремлялись к поверхности. Целая подводная армия.

Внезапно Патрик увидел перед собой море лиц. Это были иракцы. Они осуждающе смотрели на ветерана. Их молчание ошеломило Шепа.

– Не обращайте на них внимания, Шеперд. Они – никто, просто безбожные язычники.

Патрик посмотрел вниз и к своему глубочайшему изумлению увидел подполковника Филиппа Ардженти. Капеллан плавал на спине. Течение прибило к плоту его труп в длинной черной сутане.

– Война – это ад, Шеперд. Для достижения поставленной цели приходится идти на определенные жертвы. Мы сделали все, что от нас требовалось.

– Требовалось… кем и для кого? – задал вопрос Патрик.

– Свобода не достается бесплатно.

– И кто должен расплачиваться? От наших рук гибли целые семьи… Мы разрушали деревни… Эти люди не просили, чтобы мы их бомбили или вторгались в их страну.

– Кто эти люди, Патрик? Они – мусульмане, кара Господня. Эти безбожные арабы хотят уничтожить западное общество.

– Вы ошибаетесь. Большинство из них просто хотят жить в мире и спокойствии.

– Никто не спрашивает вашего мнения, сержант, – сказал подполковник Ардженти. – Вас учили защищать Америку от тех, кто хочет разрушить наш способ жизни. Вместо этого вы струсили и дезертировали, тем самым покрыли позором вашу семью, вашу форму… Но!.. Самое страшное – это то, что вы предали нашего Господа и Спасителя, предали Иисуса Христа.

– Христос проповедовал мир. Он никогда не выступая за насилие.

– Проснитесь, сержант! Америка – это христианская страна, живущая по заповедям Господним.

– С каких пор Америка стала исключительно христианской страной? Когда Бог начал проповедовать ведение священных войн? Прикрываться именем Господа – бессмысленно. Война не станет от этого праведным делом. Аль-Каида тоже объявила священную войну джихад. Посмотрите на них, подполковник. Этих людей убили во имя Господа. О них придумывали разные гадости только для того, чтобы бомбить их города, убивая ни в чем не повинных детей…

– Замолчи, предатель! – вскричал Ардженти. – Ты что, хочешь позволить этим исламским экстремистам еще раз напасть на нас? Что ты за американец?

– Я не хочу быть послушным инструментом в ваших руках. В терактах одиннадцатого сентября виноват Саддам… Оружие массового уничтожения… Демократия на марше… Все это оказалось сплошной ложью. Все, что хотели ты и тебе подобные, – это заполучить контроль над иракской нефтью. Война – это дойная корова для военно-промышленного комплекса. Она приносит многомиллиардные прибыли. Кто будет следующим? Иран? Венесуэла? И это часть Господнего предначертания?

– Кто ты такой, чтобы мне проповедовать? Мы оба знаем, почему ты подался в Ирак. Ты искал кого-нибудь, на ком можно выместить свою злость. Ты хотел взять врага на прицел и вышибить из него мозги. Мы помогли тебе удовлетворить твою жажду мести, сержант, но ты оказался неблагодарной свиньей.

Шеперд взглянул на тысячи опухших коричневых лиц, смотревших на него с немым укором.

– Ты прав. Никто не заставлял меня идти на войну. Это был мой выбор. Я хотел отомстить, но отомстить по справедливости… Я убивал невинных людей, веря, что Господь на моей стороне. Но когда я впервые взглянул в глаза моей жертве, я понял, что в моих поступках нет справедливости. Они лишь преумножают боль и страдания на земле. Я позволил гневу запятнать Мою душу, и вся ответственность за это лежит на мне.

Еще одна вспышка света. На этот раз его источник находился прямо под плотом. Призрачное свечение озарило лица мертвецов. Свет не погас, он становился все ярче, поднимался из глубины на поверхность.

– Ангел Смерти! – вскричал подполковник. – Не позволяй ему забрать меня, Шеперд! Во имя всего святого, что есть в…

– Настало время для жатвы, подполковник. Каждый из нас пожнет то, что посеял.

– Меня рукоположили в духовный сан… Я слуга Христа…

Теперь свет заливал все вокруг. Мертвец закричал. Невидимая сила сорвала сутану и исподнее с Филиппа Ардженти, а затем вытолкнула его тело из воды и бросила на плот. Руки мертвеца вытянулись вперед и ухватились за отворот куртки Патрика Шеперда.

– Я… божий… человек…

– Ступай к Богу, – вымолвил Шеп.

Размахнувшись протезом, ветеран располосовал горло подполковника. Ардженти оступился и упал в пенящуюся воду. Из рассеченного горла брызнула темная жидкость. Невидимая сила подводного свечения затащила мертвеца в глубину водохранилища и погасла.

Тысячи иракцев – мужчин, женщин и детей – закрыли свои глаза и, удовлетворив свою месть, погрузились в переполненные трупами воды водохранилища.

С широко раскрытыми от ужаса глазами Патрик стоял на плоту, рассекая морозный ночной воздух стальным «лезвием» на конце своего протеза.

– Остановите его! – крикнула Франческа своему мужу. – Он порежет плот!

Женщина мертвой хваткой вцепилась в качающееся на воде утлое суденышко.

Вирджил схватил и сжал правую руку Шепа.

– Все в порядке, сынок. Что бы тебе ни привиделось, его с нами уже нет.

Патрик мотнул головой, отгоняя видение. Он смутился, позволил старику отвести и усадить себя на скамейку.

Вирджил повернулся к Паоло и сказал:

– С ним все нормально. Можешь продолжать грести.

– Нет, – сказал итальянец. – Так не годится. Мы оскверняем эти трупы. Это грешно и…

Франческа взяла мужа за руку.

– Посмотри на них, Паоло… Все они мертвы, а твой сын просится наружу…

– Мой сын…

Погрузив весло в воду, мужчина продолжил грести в направлении долетающих из тумана звуков.

Вирджил похлопал рукой Шепа по плечу.

– Что ты видел? Опять Жнеца?

– Нет, – ответил Патрик. – Я видел людей… жертв войны. Они поднимались из воды, только…

– Продолжай.

– Я не убивал этих людей, но я чувствую себя в ответе за их смерть. Все в этом видении было неуловимо знакомо мне… Прямо какое-то дежавю…

– Осознать ответственность за свои поступки – это первый шаг в воссоединении со светом.

– Ты меня не слушаешь? Я не убивал тысячи людей.

– Возможно, ты не убивал их в этой жизни.

– Вирджил! Я уже говорил тебе, что не верю в реинкарнацию.

– Веришь ты в нее или не веришь – это не важно. Наши пять органов чувств вводят нас в заблуждение. Нам кажется, что в мире царит хаос, но на самом деле причинно-следственные связи можно найти во всем. Дежавю – на самом деле не болезнь. Просто человек переживает в настоящем то, что уже переживал в прошлой жизни. Не знаю, что ты совершил в своих прошлых жизнях, но сейчас, как мне кажется, твой последний шанс исправить все то, что ты натворил.

– Исправить? Как и что я могу исправить? – спросил Патрик.

– Когда придет время, ты узнаешь. Доверься интуиции. Что она тебе говорит?

– Моя интуиция…

Шеп посмотрел в направлении, куда плыл плот.

Постепенно туман рассеивался. Теперь они были совсем близко к берегу. В полумиле впереди ночь рассеивал свет тысяч горящих факелов.

– Интуиция подсказывает мне, что дальше будет еще хуже.

Часть четвертая
Нижние круги ада

Круг шестой
Еретики

 
И вспять нечистым двинулся путем,
Нам не сказав ни слова, точно кто-то,
Кого теснит и гложет об ином,
 
 
Но не о том, кто перед ним, забота;
И мы, ободрясь от священных слов,
Свои шаги направили в ворота.
 
 
Мы внутрь вошли, не повстречав врагов,
И я, чтоб ведать образ муки грешной,
Замкнутой между крепостных зубцов,
 
 
Ступив вовнутрь, кидаю взгляд поспешный
И вижу лишь пустынные места,
Исполненные скорби безутешной.
 

Данте Алигьери. Ад

21 декабря

Центральный парк, Манхэттен

04:11

3 часа 52 минуты до предсказанного конца света

До берега они добрались в юго-восточной части водохранилища. Возникло новое препятствие в виде решетчатого забора, отделяющего беговую дорожку от южной подпорной стенки. Не найдя удобного места для причала, Паоло продолжал грести, направив их плот на запад вдоль каменной стены. Наконец луч фонаря Франчески вырвал из тьмы небольшую аппарель для спуска лодок. Впрочем, здесь дорогу перекрывал большой автомобиль с безбортовой платформой.

Причалив к аппарели, Паоло первым спрыгнул с плота и затащил его носовую часть на наклонную бетонную поверхность. Затем он помог беременной жене.

Ржавая металлическая платформа была опущена в воду под углом тридцать градусов. На ней виднелись пятна замерзшей крови. Франческа закрыла нижнюю часть лица шарфом.

– На этом грузовике, должно быть, собирали трупы и сваливали их в воду. Почему они так делали?

Паоло заглянул через стекло в пустую кабину водителя.

– А лично меня интересует: почему они прекратили собирать тела мертвых? – произнес он.

– Должно быть, чума распространялась так быстро, что они просто не успевали убирать трупы с улиц, – вглядываясь в ночное небо, предположил Шеперд. – Нам надо идти, а то дроны опять нас выследят.

Гуськом они выбрались наверх и пошли по засыпанной снегом тропе для прогулок верхом. Где-то впереди горели костры.

Западная авеню Центрального парка

04:20

Дэвид Кантор медленно продвигался на юг по Западной авеню Центрального парка. Вытащив пистолет из кобуры, он крался в тени припаркованных автомобилей. Улица утопала во тьме. Смерть царила повсюду. Она лежала, свернувшись калачиком, на сиденьях автомобилей и неуклюже ползала по тротуарам. Она выпрыгивала из окон высотных домов на декоративные, покрытые снегом лужайки и навесы перед входом в здания. Каждые пятнадцать секунд Дэвид останавливался и прислушивался: не преследуют ли его. Из-за паранойи он то и дело напрягался. Мышцы бедер и поясница ныли под тяжестью надетой на него амуниции.

«Так я никогда не доберусь до школы Гави. Надо что-нибудь придумать».

Мужчина остановился передохнуть. В нижней части маски собралась лужица пота. Дэвид открыл внутренний резиновый клапан и осушил лужицу. Глаза Дэвида Кантора остановились на строениях странной архитектуры справа от него. В лунном свете ограненным алмазом вырисовывался контур здания центра Роуз по исследованию Земли и космоса. Американский музей естественной истории возвышался в ночи, как средневековый замок. Его подъемный мост охраняла бронзовая конная статуя президента Теодора Рузвельта.

Вид мужественного всадника[57]57
  Мужественными всадниками в прессе называли членов отряда добровольцев-кавалеристов, принявших участие в испано-американской войне 1898 года. Будущий президент США Теодор Рузвельт был первым командиром отряда.


[Закрыть] оживил воспоминание о первом посещении музея с младшей дочерью. Гави было лет семь. Орен тоже поехал вместе с ними. Именно он настоял, чтобы отец поехал в Нью-Йорк на машине, а не на электричке. Мальчику очень хотелось на обратном пути послушать репортаж с бейсбольного матча с участием «Янки».

Оглядевшись в прибор ночного виденья по сторонам, Дэвид Кантор побежал вверх по каменным ступеням к входу в музей, проклиная себя за то, что, возможно, теряет драгоценное время.

Заперто. Еще раз оглядевшись по сторонам и решив, что никого поблизости нет, мужчина выбил ударом ручки пистолета вставленное в дверь стекло.

Внутри царила темнота, рассеиваемая слабым свечением ламп аварийного освещения. Дэвид быстро прошел мемориальный зал имени Теодора Рузвельта. Гулкая пустота помещения действовала ему на нервы. Он обошел посвященную космосу выставку галереи Роуз, ища табличку, которая, как он знал, должна находиться где-то впереди, во тьме коридора.

– Сюда!

Следуя за стрелкой указателя, Дэвид вышел на крытую автостоянку, молясь про себя о маленьком чуде.

Места для мотоциклов находились сразу же за местом для парковки автомобилей инвалидов. Сердце забилось чаще, когда луч фонарика вырвал из сумрака мопед «хонда» и «харли-дэвидсон». Оба мотоцикла охраняли цепи на металлических столбиках. Дэвид подумывал, как бы завести мотор без ключа зажигания, когда мысль о том, что звук работающего двигателя может привлечь рейнджеров, остановила его.

И тогда он увидел десятискоростной велосипед.

Центральный парк

04:23

Узкая тропа вилась мимо Саммит-Рок, высочайшей точки Центрального парка, а затем спускалась в поросшую лесом долину. Впереди был Винтердейлский мост, вернее двенадцатифутовая арка, через которую можно было пройти на противоположную сторону подпорной стены из гранита и песчаника, тянущейся через парк с востока на запад.

Сейчас перед аркой моста стояли с десяток мусорных баков, в которых горел огонь. За кострами расположилось около дюжины хорошо вооруженных мужчин и женщин. На каждом из самопровозглашенных стражей моста был флюоресцирующий оранжево-желтый жилет, снятый, возможно, с трупа мертвого дорожного рабочего.

Перед проходом толпились люди – нищие, проститутки, бизнесмены, семейные пары с детьми… Все ожидали, когда их пропустят на другую сторону Винтердейлского моста.

Паоло повернулся к Вирджилу.

– Это единственный путь. Можно, конечно, снова рискнуть и пойти по главной дороге. Что нам делать?

– А ты что думаешь, Патрик? – спросил старик.

Шеп не сводил глаз с неба, ожидая очередного нападения с воздуха.

– В толпе мы в большей безопасности. Давайте попробуем пройти через арку.

Они подошли и стали в очередь. Перед ними стоял грузный мужчина лет пятидесяти. Несмотря на мороз, поверх футболки с короткими рукавами он был одет только в жилет – такие надевают на себя лыжники. Руки мужчины покрывали татуировки морской пехоты. На правом предплечье было вытатуировано: «Смерть лучше бесчестья». Мужчина держал на руках завернутую в одеяло женщину. По неподвижному положению ее тела Шеп определил, что она страдает церебральным параличом.

– Извините…

– Добро пожаловать, братья, – сказал мужчина с татуировками. – Добро пожаловать, сестра. Вы пришли увидеть Божью славу?

– Разве слава может быть среди страданий и смерти? – спросил Шеперд.

– Божья слава явлена нам вторым пришествием. Или вы пришли сюда не с этой целью?

Вперед протолкался Паоло. Его глаза расширились от возбуждения.

– Значит, это правда? Пробил час вознесения?

– Да, друг мой. Собрались двадцать четыре старейшины, а Дева Мария находится сейчас за стенами парка. Она подарит бессмертие избранным праведникам.

Паоло дрожащей рукой перекрестился.

– Когда я услышал о чуме, то сразу же подумал о втором пришествии. Как нам пройти в парк?

– Они запускают людей небольшими группами. Надо ведь определить, кто чистый, а кто нет.

– Мы чистые, – сказал Паоло, притянув к себе Франческу. – Как видите, никаких признаков чумы.

Грузный мужчина улыбнулся.

– Нет, брат, стража проверяет, насколько чисты души входящих. Надо же отделить достойных спасения от еретиков. Никому из грешников не будет позволено подойти к троице.

Шеп глянул на Вирджила. Тот отрицательно мотнул головой.

– А что насчет чумы? – спросила Франческа. – Вы не боитесь заразиться?

– Сестра, ведь это чума возвестила второе пришествие Иисуса.

– Чума?

– Да, чума, – сказала лежащая в объятиях мужчины женщина.

Она поправила одеяло, которое сползло ей на глаза.

– Верн! Объясни этим людям, что пастор Райт сказал нам во время проповеди.

– Извините, я не представился, – сказал мужчина. – Мы Фолли. Меня зовут Верн, а это моя жена Сюзанна Ли. Мы прилетели в субботу вечером из Хэнфорда, штат Калифорния, по медицинской надобности. Сегодня днем мы должны были лететь обратно домой, но они объявили карантин раньше, чем мы смогли добраться до аэропорта. Мы блуждали по улицам, пока не пришли сюда.

– Такова Божья воля, – вставила Сюзанна Ли.

– Аминь. Когда мы пришли, пастор Райт рассказывал собравшимся, что он разговаривал с Девой Марией. Она возродилась в теле христианки. Богородица сказала, что Манхэттен из-за своей порочности избран местом второго пришествия.

– А откуда вы знаете, что она на самом деле Дева Мария? – задала вопрос Франческа.

– В этом не может быть никакого сомнения, сестра. Пастор Райт собственными глазами видел, как она излечила больных. Увидев пастора, Богородица приказала ему собрать свою паству в Центральном парке в ожидании вознесения живыми на небо. Иисус снизойдет на землю еще до рассвета следующего дня. Богородица решит, кто будет спасен, а кто будет отправлен в ад.

Паоло повернулся к Вирджилу. На его глазах блестели слезы.

– Это правда! Настал Судный день!

Старик не разделил его энтузиазма.

– Есть духовность, Паоло, а есть религиозный догматизм. Часто первое не имеет ничего общего со вторым.

Лицо Верна помрачнело.

– Попридержи свой язык, старик, – произнес он. – Любое слово, которое сочтут богохульством, может привести тебя и людей твоих в геенну огненную.

– Пора!

Охранник банка во флюоресцирующем оранжевом жилете махнул рукой с зажатым в ней пистолетом.

– Идите один за другим. Держитесь все вместе. Когда фурии будут задавать вам вопросы, отвечайте честно. В амфитеатре вам скажут, что делать и куда идти.

Люди, толкая друг друга, устремились вперед. Несколько человек обогнали Шепа.

– Верн! А кто такие фурии?

– Настал Судный день, а фурии – наши судьи. Все три фурии – женщины, избранные самой Богородицей.

– А в чем их задача?

– Выносить суд Божий. Один из охранников сказал мне, что особенно безжалостны они к тем, кто насиловал или убивал женщин и детей. Фурии не прощают грешников, даже если они раскаиваются в содеянном.

Толпа быстро двигалась через арку. Вооруженный охранник сделал знак Шепу и его товарищам не мешкать.

Паоло притянул Патрика поближе к себе.

– Пожалуйста, без галлюцинаций. Соберись. Франческа и я хотим спастись.

Прежде чем Шеп успел выразить свои сомнения, итальянец и его беременная жена встали позади супружеской четы Фолли.

Переглянувшись, Шеп и Вирджил последовали за ними. Они миновали гранитную арку под Винтердейлским мостом и зашагали по извилистой, покрытой грязным снегом тропе. Дорога вела вверх по склону. Холодный, сильный ветер больно щипал неприкрытую кожу.

Патрик двигался на автопилоте. Его ноги занемели от холода. Он едва поспевал за идущим перед ним человеком. Шеп чувствовал себя разбитым как физически, так и морально. Действительность превратилась в иллюзорный ночной кошмар.

«Это бесполезно. Зачем напрягаться, идти куда-то? Сейчас менеджер подойдет к питчерской горке, отберет у тебя мяч и выгонит с поля. Лучше ляг здесь, прямо в снег, и спокойно умри в ледяных объятиях ночи. Это ведь не страшно?»

– Черт побери!

Задумавшись, Патрик напоролся на бронзовую статую обнимающего Джульетту Ромео. Шеп остановился и бросил взгляд на увековеченных в металле бессмертных персонажей. Он вновь вспомнил о своей жене.