Текст книги "Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)"
Автор книги: Стелла Странник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 12.
Наутро ужасно раскалывалась голова. Он отлично понимал, что не выспался, но на душе еще было и скверно от предчувствия странной информации, которая где-то назревала, но уже претендовала на то, чтобы стать сенсацией. И была она настолько фатальной, что казалось невозможным даже думать о том, чтобы избежать ее удара. Приближение рока в последние дни ощущал Арбенин довольно часто, и особенно, если оставался один. Вот почему день, объявленный с вечера «творческим», когда можно было уединиться и подумать о музейных экспонатах, о своих находках и наблюдениях, почитать литературу по исследуемым темам, изложить в письменном виде свое мнение, попросту – написать отчет, – решил он начать с визита к Сибирцеву.
Тот встретил его с распростертыми объятиями, словно ждал ответного шага:
– Как хорошо, что вы заглянули, Николай Петрович, а я вот подумал, не зайти ли к вам... да, может, еще отдыхаете с утра, вчера день был очень напряженный...
Арбенин пожимал его мягкую теплую ладонь и думал: «Вчера он весь день оставался в тени... Что это – скромность или апатия? А может, леность? Вроде бы не скажешь... тогда, у меня, был и энергичным, и искренним... Значит, что-то мешает раскрываться сполна в коллективе...» А вслух произнес:
– Как видите, не привык спать подолгу! Надо бы успеть многое сделать сегодня...
– Да что ж мы стоим, проходите в комнату... присаживайтесь... за стол...
Они расположились за небольшим круглым столиком, вплотную придвинутом к окну, за которым открывался вид к парадному подъезду.
– И как вам, Николай Петрович, экспедиция? – начал Сибирцев.
– Неплохо... неплохо... Хотя... такое начало мало чем походит на настоящую экспедицию. А впрочем, все ведь еще впереди... Пока мы, так сказать, только настраиваемся...
– Пожалуй, именно так. Я вот не дождусь, когда с вещмешком за плечами двинем... в горы... или к реке... Пока стоит погода! А мы все... рассуждаем...
– Ознакомительные лекции тоже нужны, уважаемый Иван Викторович! Согласитесь, что в музеях вы почерпнули информации немало! Да и вчерашняя поездка... неизвестно еще, какой даст результат. Может, полный... фурор!
– Да, конечно... особенно этот... амазонит...
– А что еще было примечательного? Больше и ничего!
– Как «ничего»! А «ведьмин круг»!
– Ну уж... О нем забудьте!
– Как это? – Сибирцев провел рукой по лбу, словно снимая завесу, возникшую перед его сознанием.
– А может, в этом мистическом случае тоже кроется вековая тайна?
– Конечно, кроется, но совсем другого рода, уважаемый Иван Викторович!
– Вы знаете разгадку? Так не тяните же... Поделитесь! И откуда ж вы получили информацию?
– От моей маменьки, Софьи Павловны... Она, кстати, потомственная дворянка, но последние годы перед замужеством семья... не сказать, что бедствовала, но...
– Стала жить скромнее, – подсказал Сибирцев.
– Да, именно так. И жила не в Санкт-Петербурге, а в Москве, и восточнее, верст на сорок от города, находилось небольшое имение. Впрочем, оно и сегодня есть... Красота тех лесов... неописуема! Представьте только, что растут и дуб, и... клен... А когда цветет липа – это просто чудо! И столько там ягод: и черника, и малина, и брусника, и костяника... А земляника! О-о-о! – Арбенин закрыл глаза, представив, как от маленького бидончика с такими мелкими и вроде бы неказистыми на вид плодами витает удивительно терпкий и в то же время тонкий, даже изысканный, ни с чем не сравнимый аромат. А может быть, он по-особенному воспринимается не всеми?
– А грибы? Вы хотели сказать о них? – вернул его на землю Сибирцев.
– Грибы – отдельная тема. Начиная с весенних сморчков и вплоть до белого...
– Понятно! Видимо, там тоже есть «ведьмин круг»?
– Угадали! И маменька мне о них рассказывала... еще в детстве, правда, поэтому и не сразу вспомнил....
– И что же? Какие поверья?
– Поверья, конечно, есть... Как без этого? Подмосковные крестьяне считают, что там, где совершают ведьмы заклинания, и возникают вот такие круги из маслят, подберезовиков и даже... мухоморов... А в других местах... деревенские жители уверены, что под такими кругами спрятаны несметные сокровища, и чтобы расколдовать их, нужно найти плакун-траву – «всем травам мать», встать лицом к востоку и помолиться молитвой-заговором.
– Думаю, вы, Николай Петрович, не верите в это, если вот так спокойно, без эмоций, рассказываете о таком чуде!
– Да, не верю! Потому что ученые уже доказали, что такие грибные круги возникают на геомагнитных разломах, там, где неблагоприятная информация...
– Вот-вот! А почему там «неблагоприятная информация»? Что они говорят на этот счет?
– Скорее, ничего не говорят! Они просто... констатируют сам механизм появления «ведьминого круга». А возникает он всего от одной грибной споры! Представьте, что бросили в тихую заводь камень и пошли вокруг него круги... Вот и эта спора попала в тихое местечко и начала разрастаться, внутренние нити быстро истощили почву, там даже плешины появились, а наружные пошли в стороны, «распоясались»... И растет такой круг, то есть, сама грибница, в год сантиметров на десять, а то и на пятьдесят... Вот и подсчитайте... Возраст грибницы может быть и пятьсот лет... и тысяча пятьсот...
Арбенин замолчал и задумчиво посмотрел в окно. Там из гостиницы выходил Павел Кондратьев. «Куда это он с утра? В чайную? Время завтрака уже вышло. Нет... Скорее всего, к местному географу Старожилову, за консультацией...»
– Николай Петрович, так что... дальше? – вернул его к разговору Сибирцев.
– Моя маменька, Софья Павловна, видела не один «ведьмин круг»... И – ничего! Не испугалась! Даже грибы с них брала! В Мещёрской низменности такие места есть и сейчас... Так что отбросьте, коллега, предрассудки!
– А насчет «негативной информации»? А-а-а, так я и знал! Эта тема пока еще недостаточно изучена! В геоморфологии тоже есть «белые пятна», не так ли? Да что вы там увидели в окне, Николай Петрович? Глаз не спускаете!
– Кондратьев уже прошел туда-сюда два раза... И что ему не сидится?
– Вот такой он... энергичный!
– Нет, здесь что-то не так... Сегодня он какой-то... суетливый. Вроде обеспокоен чем-то...
В дверь постучали.
– Да-да, войдите! – В голосе Сибирцева чувствовалось некоторое удивление. Он никого не ждал, а горничную предупредил, чтобы не беспокоила.
В дверях стоял худощавый Богдан Сиротин. Его пышная русая шевелюра была взлохмачена – видно, сильно спешил:
– Господа, Павел Ильич приглашает всех к себе! Да... и срочно!
– А нельзя ли попозже? – несмело задал вопрос Сибирцев, явно расстроенный тем, что придется прервать столь интересный разговор.
– Нет! Сказал, что нельзя!
– Хорошо, Богдан, мы уже идем! – Арбенин хотел быть спокойным, но внутри что-то напряглось. Он не любил менять планы, а там, скорее всего, речь пойдет именно об этом.
***
Через несколько минут он сидел на мягком полосатом диване между биологом Борисовым и геоморфологом Сибирцевым. Одно кресло занимал Леонтий Скорожитовский, другое – сам Кондратьев, остальная компания, а это Богдан Сиротин, расположилась на стульях.
– Что-то случилось? – заискивающим тоном тихонько спросил Леонтий Иванович. Скорее всего, Кондратьев пока ни с кем не обсуждал тему предстоящего разговора, даже со своим замом.
– Случилось! И чрезвычайная неприятность! – Павел Ильич сделал глоток воды из стакана, который держал в руке, скорее всего – вместо успокоительного.
– К нам едет ревизор! – выдал полушепотом шутку биолог Борисов.
– Т-с-с, – дернул его за рукав Арбенин.
– Так вот... Неприятность – это даже мягко сказано! Чрезвычайное происшествие – будет лучше! Катастрофа, одним словом...
Стояла тишина. И только где-то за стеклом жужжала муха. А может быть, и застряла между двойными рамами.
– Короче, не буду ходить вокруг да около. Из моей комнаты пропал... амазонит!
– Как!? – пришел в ужас биолог Борисов. Он первым выдохнул этот вопрос, потому что испытал сильнейшее волнение в связи с такой находкой, которую мог сравнить разве что с крупным выигрышем в лотерею, что бывает один раз в жизни, да и то не у всех... И как пережить теперь потерю этой находки? Такое потрясение!
– Как!? – еще раз прорычал он и закрыл ладонями лицо, словно испугавшись осуждения коллег за столь выраженные эмоции.
– Не может быть! – вставил фразу в появившуюся паузу географ Скорожитовский. Как «правая рука», он должен был, нет, обязан был что-то сказать.
– Но это так! – убедительности в словах Кондратьева было столько, что никто уже не мог сомневаться в сказанном. – И я думаю обратиться с заявлением в полицию...
– Подождите, господа... – несмело начал Арбенин, – ведь еще не было установлено, что найденный камень представляет вообще какую-то ценность! А если это даже и... не амазонит? Будут ли в полиции рассматривать такое обращение? Если бы бриллиант пропал...
– А вас, Николай Петрович, попрошу мне не перечить! Дело не только в фактической стоимости камешка! Это ведь – ра-ри-тет, и он представляет историческую и художественную ценность. Кстати, именно вы... владели информацией об амазонском камне, не так ли? А значит, и можете быть заинтересованы в его пропаже...
– Да что вы говорите, Павел Ильич! – после моего рассказа все знали эту информацию! А многие, думаю, владели ей и до этого, только... молчали.
–Н-да-а, – Кондратьев, однако, задумался не об этом, – если полиция возбудит уголовное дело, то придется задержаться с выездом... дальше по маршруту, да и что скажут в Санкт-Петербурге? Наша репутация будет запятнана! Может, и вообще экспедицию закроют...
– И что же нам тогда делать? – этот вопрос Скорожитовского повис в воздухе зловещим вопросительным знаком.
– Во-первых, надо подумать, кому нужно было красть камень... – голос биолога Борисова дрожал. – Чужим или своим?
– Вот-вот, Иван Викторович, – зацепился за его высказывание Кондратьев, – вы очень правильно поставили вопрос. И если никто, кроме участников экспедиции, не знал об этом... Вывод один!
– Камень очень маленький... Его можно спрятать... – вступил в разговор геоморфолог Сибирцев.
– Не скажите! Прошло очень мало времени... И никто, думаю, еще не выходил из гостиницы... – голос Кондратьева был металлическим, напряженным.
– Вы выходили, – тихо заметил Арбенин.
– Да, выходил... Чтобы спрятать камень, а потом вас сюда пригласить и.. потешаться... Думайте, прежде чем говорите!
Опять зажужжала муха. Видно, слишком тяжелой оказалась тишина.
– Короче, я предлагаю провести расследование самим, а для этого... проверить личные вещи каждого. Это лучше, чем обращение в полицию.
Да, руководитель экспедиции был зол не на шутку!
За всех ответила муха. Она опять зажужжала.
– Никому не расходиться! – скомандовал Кондратьев. – Идем все вместе в каждую комнату.
Нет нужды долго рассказывать о том, как честная компания шла гуськом с этажа на этаж, заходила в номера и наблюдала, как его хозяин высыпает содержимое вещмешка и саквояжей. Богдану Сиротину вменялось в обязанности открывать на общее обозрение дверцы шкафов и тумбочек. Главное в этом деле – результат, а он не заставил себя долго ждать: в тумбочке Арбенина, слегка прикрытый салфеткой, лежал этот злосчастный минерал.
– Ну вот, так я и думал... – произнес Павел Ильич и вонзил свой взгляд в географа-ландшафтника. Его многозначительная пауза говорила гораздо больше, чем самые грубые или оскорбительные слова.
– Это... – это... – задыхающийся от шока Арбенин не мог говорить.
– Да, это и есть тот камень... Амазонит или нет – уже не важно...
– Но... подождите! – громко начал геоморфолог Сибирцев. – Зачем ему красть камень?
– Вот и я думаю, зачем? – вопросом на вопрос ответил Кондратьев. – Впрочем, теперь уж не нам узнавать об этом.
– Вы хотите сказать, Павел Ильич, что этим вопросом все же займется полиция? – уточнил его зам Скорожитовский.
– Конечно!
– Нет, нет... – бормотал Арбенин, а перед его глазами проплывали картинки из снов. Вот испачканы красным вином белые парадные брюки... Неважно, что это было еще до экспедиции, главное – сохранилось в памяти... И Кондратьев же говорил об испачканной репутации... Вот пытается поднять его в небо некое химерическое существо, зацепившись когтем за пиджак... В какую бездну он собирался его унести? А вот целится из лука амазонка в украшениях точно из таких камней... И ведь не просто целится, а угрожает кровной местью!
– Николай Петрович все утро был у меня... – начал защищать его Сибирцев. – Да и вообще... это какое-то недоразумение...
– Лично вы, как и все члены экспедиции, тоже видели, что камень найден среди вещей Арбенина. О чем можно здесь спорить?
– Ладно... – после некоторой паузы добавил он. – Факт кражи зафиксирован, и с ним нужно согласиться... Однако... предмет кражи найден... Так что... Предлагаю пока не выносить из избы мусор, а позже... мы с Николай Петровичем поговорим, может быть, и найдем... консенсус...
Глава 13.
Ночь была черной. И не потому, что черной как смоль, хотя и это имело место, а потому, что создавала безрадостное, мрачное настроение. В такой катастрофической атмосфере разве что черная сила чувствует себя превосходно! Арбенин же не дружил со злыми духами, не знал черных заклинаний, да и вообще не владел никакими колдовскими способностями. Поэтому не мог противостоять удару судьбы – тяжелому камню, свалившемуся на его голову.
Ночь была липкой. Она склеивала веки не сладким душистым медом, а противным клейстером, который невозможно ни смыть чистой водой, ни вытравить самым сильным растворителем. Склеивала с такой настойчивостью, с таким упорством, что оставалось только безропотно подчиняться... Но уснуть было невозможно – шоковая эйфория заполонила мозг и держала его в высочайшем напряжении. Казалось, вот сейчас лопнет натянутая струна и сердце бабахнет подобно выстрелу артиллерийского орудия.
«Кто меня подставляет? – металась загнанным зверем мысль. – И для чего?»
Оба вопроса оставались риторическими.
«Если это Кондратьев, то есть ли смысл ему так искусно играть? Тем более, что между нами все оговорено. Ну, а если не он... Кому я еще перешел дорогу?»
За окном завывал ветер. Не так, как перед дождем или бурей. Он словно варвар, неудовлетворенный своей добычей, неистово бился о старую кровлю, стучал по ставням и натужно издавал звуки, напоминающие скрежет металла по стеклу. Он не хотел сдаваться, даже будучи поверженным, и продолжал беспощадно хлестать сильными крыльями все, что попадется на своем пути.
Представлялось, что этой затянувшейся черной бездне не будет конца и края и она станет началом тяжелой вечности, которая накроет с головой и упрячет где-то там, «у черта на куличках», где никто и никогда не найдет. И поэтому... особенно странным показалось вовремя наступившее... утро, с привычными запахами – печеного хлеба и жареного кофе из чайной, звуками – цоканьем копыт по каменной мостовой и криками возчика, зазывающего постояльцев гостиницы.
Кто-то тихонько постучался:
– Николай Петрович, откройте... – голос практиканта Сиротина, реального человека и, более того, участника экспедиции, возвращал Арбенина на грешную землю, на которую он уже и не думал попасть.
Пока шел до двери, чтобы открыть задвижку, промелькнула мысль: «А было ли все это со мной или просто приснилось?»
– Что случилось, Богдан?
– Павел Ильич вызывает!
– Хорошо! Сейчас оденусь и спущусь.
Застежка на летних туфлях выскальзывала из рук, но не от волнения, а от хронической усталости – единственного результата бессонной черной ночи. А вот тяжести на душе уже не было, словно хищный ветер вымел весь негатив. «Боже, да что же это? – думал он, затягивая застежку. – Вчера я так переволновался... Преступления не совершил, никого не обидел, а с чувством вины... всю ночь промучился... Так нельзя! Нельзя жить... иллюзиями!»
О некоторых событиях, которые произошли в тот день и в последующие двое суток, скорее всего, я расскажу позже – всему свое время, а сейчас – о самых узловых, о тех, которые стали местом пересечения новых дорог, открывшихся перед участниками экспедиции. И предысторией этого стало предложение местного публициста Федора Алексеевича Потапенко прервать изучение окрестностей Перми и выехать к нему на родину – в Чердынь.
***
Уездный город встретил их неброской первозданной красотой старинных зданий, в первую очередь деревянных, а потом уже – каменных, и церквей, возвышающихся на высоких мысах знаменитой Колвы. В этой красоте, как в лике северной княжны, одновременно уживались и величие, и холодность, надменность. Чувствовалась близость гор, от которых тянет холодом, угрюмой тоской и непостижимостью вечности. Однако, до Уральского хребта было довольно далековато, а вот на Полюдов камень, в сторону поселка Вижаиха (от автора: ныне город Красновишерск) открывался панорамный вид. Долина, заросшая лесом, простиралась почти до горизонта и упиралась в гору, закрывающую этот горизонт невысокими горбами. И был этот Полюдов камень почти всегда в дымке, словно припудренный, с налетом какой-то тайны, особенно после дождя и в утреннем тумане.
– Ну, как вам наши места? Чувствуете, какой пьянящий воздух? – публицист Потапенко готов был потирать ладони от удовольствия. – Вот, это и есть наш Полюдов камень! Его вершина, если разглядеть вблизи, тоже заросла лесом... словно затянута в зеленый меховой чехол... И лишь острые скальные выходы... остаются «лысыми».
На краю небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривались и улицы Чердыни, и, правда, частично, окрестности города, стояли все участники экспедиции без исключения, в том числе – и Арбенин.
– Федор Алексеевич, вы так поэтически рассказываете... – не сдержался Богдан Сиротин. – А почему называете гору камнем?
– Поэтически, потому что с любовью... Я ведь очень много публикаций уже сделал по родному краю. А что камень... Исстари так повелось... И никто не нарушает традиций! Кстати, насчет «исстари»... Места эти славятся не только девственной красотой, но и легендарным прошлым. Знаете, сколько легенд ходит об этом древнем кряже?
– Что-то вроде читали... – вставил свое слово биолог Борисов.
– Так вот... – словно не заметил его реплики Потапенко, – жил когда-то на заставе богатырь по имени Полюд... Был он не только силен, но и смел... А прославился навечно, положив свою голову за родную землю. Увидел он однажды, что подбирается рать несметная с востока... и идет прямо на Чердынь. Без промедления успел добежать до заставы и предупредить о нападении, а сам... вернулся назад и начал неравную борьбу. Долго бился с вогуло-татарскими захватчиками из... Сибирского ханства князя Кихека, пока не положил свою жизнь на этом поле брани... А в это время его земляки успели укрепить свои позиции и подготовиться к осаде...
– Красивая легенда... – полушепотом произнес Богдан, словно боясь разбудить крепкий сон великана.
– И знаете, ведь даже след великана остался!
– Как? – удивился Богдан.
– А вот так! До сих пор сохранилось углубление в камне, очень напоминающее отпечаток гигантской стопы! И называют его «след великана». Это одна из достопримечательностей этих мест. Хотите посмотреть?
– Конечно! – практикант Сиротин не отходил от местного публициста.
– Так что – легенда это или быль...... – глубоко вздохнул публицист. – И таких сказов – много! Есть о том, как два друга, богатыри Полюд и Ветлан, полюбили красавицу Вишеру и решили сразиться за нее. Пять дней и ночей бросали друг в друга... камни, пока сами не окаменели... И превратились они в горы, которым дали такие же имена, а красавица Вишера... стала рекой.
Потапенко замолчал и посмотрел вниз. Исследователи стояли на берегу, а прямо под ногами текла спокойная водная гладь, заполонившая подаренное матушкой-природой широкое русло с излучинами и песчаными отмелями.
– Это наша родимая красавица Колва! Вон там есть небольшая дельта... здесь впадает в нее Чердынка, наша мдадшенькая... – уже более жизнерадостным тоном произнес он. – Пойдемте дальше, очень хочу показать вам два холма... Вообще-то их... семь, как и положено городу с мировым именем – Риму, Москве, но эти два как раз по нашей теме...
– Да, Чердынь стоит... на семи холмах! Так что... заслужила звание... исторической столицы Перми Великой! – воскликнул геоморфолог Сибирцев.
– Вы бывали в этих местах? – спросил Потапенко.
– Совсем давно... – смутился тот, словно не хотел о чем-то вспоминать.
Оказывается, Чердынь начиналась на Троицком холме, где и ныне видны остатки городища, которое наверняка стояло здесь в двенадцатом и тринадцатом веках, судя по находкам археологов. А они здесь раскопали осколки посуды и бронзовые шумящие подвески родановской культуры. Позже на месте городища появилась Чердынь с деревянной крепостью, обнесенная земляным валом. Этот вал даже сейчас отлично видно – настолько крепким и высоким его соорудили, а ведь... вручную.
– На этом холме нашли, кстати, и фигурки звериного стиля, – сказал Потапенко. – Так что имейте в виду... Да, и думаю, что пробы грунта нужно взять не только здесь... Забыл сказать, что у Полюдова камня очень интересный ландшафт... Есть там фрагменты и горной тундры, и... криволесий... Произрастают редкие аркто-альпийские виды растений, и даже... лиственный лес с примесью реликтовых деревьев... А какое пышное разнотравье! Одним словом, сочетание рельефов очень необычное...
– Федор Алексеевич, вы бы поподробнее рассказали о зверином стиле... – дождался паузы геоморфолог Сибирцев, его больше интересовала эта тема.
– Подождите, я еще вам такую икону покажу! – воскликнул тот. – А пока... Всему свой черед. Да, вон там, чуть южнее, стоит Вятский холм. Здесь было Вятское городище. И знаете, что нашли археологи рядом с кладом из предметов звериного стиля? – он многозначительно оглядел участников экспедиции. – Остатки металлургического завода!
– Да что вы говорите? – на сей раз проявил живой интерес Кондратьев. – Значит, здесь развивалось производство... Любопытно, даже очень... И какие же металлы там плавили? А если это след древней цивилизации?
Потапенко молчал, раздумывая. Действительно, вопросов много. И отвечать на них нужно не в полевых условиях, а за столом какой-нибудь конференции. И он решил сменить тему:
– Полюбуйтесь, сколько здесь церквей! И все в основном на возвышенностях, видны издалека. Самое высокое здание – Воскресенский собор. Пятиглавый собор на подклете – это и есть типичные черты уральского зодчества. Смотрите, какие голубые главы! В тон небесной лазури! А рядом – красная колокольня со шпилем... Высоченная! А вон там – белая церковь Иоанна Богослова, более проста, даже... лаконична... На западный манер.
Местный краевед и публицист всматривался в даль, прежде чем продолжить:
– А вон там – Всехсвятская церковь, и стоит она вот уж лет сто на окраине города... перед выездом в Покчу. Кстати, очень отличается от других, ведь строили ее как кладбищенскую. С одной стороны – проста, а с другой – изящна...
Потапенко еще минут десять-пятнадцать рассказывал о достопримечательностях Чердыни. И слушать его было одно наслаждение. Вот что значит – родные места. Наконец, закончил свой обзор:
– А впрочем, соловья баснями не кормят... Заговорился и не заметил, что давно пора обедать! Вы закончили с пробами грунта? Везде взяли? Тогда покажу одно интересное местечко, где можно отведать и самые современные блюда, и довольно старинные, еще прошлого века. Есть даже царские... Приезжим нравятся... Идемте, совсем недалеко отсюда...
***
Утомленные пешими прогулками, а может быть, и долгими рассказами «чичероне», участники экспедиции с удовольствием откликнулись на такое предложение. И не пожалели. «Каменный Пояс» – такое название это заведение имело, скорее всего, не только потому, что очень уж в этих местах любили камни, а потому, что хозяин взял его из старинных источников об Уральских горах, именно так когда-то их и называли.
Повара «Каменного Пояса» оказались очень талантливыми. Подали один из самых изысканных супов – французский а-ля-тортю. Его варят из телячьей головы, сладкого телячьего мяса, петушиных гребешков и кореньев. Старинный рецепт довольно сложный, так как все ингредиенты нужно готовить по отдельности и только потом смешать и приправить чухонским маслом, мадерой и лимоном. Еще были зразы из зайца с гречневой кашей, пироги с рыбой и сливочный кисель.
– Федор Алексеевич, а вы упомянули о царских блюдах... – осторожно заметил любитель вкусно поесть Сибирцев.
– Да, вот на столе грибная икра по-царски, – улыбнулся тот, показывая на небольшое глубокое блюдо, в котором лежали смешанные с репчатым луком и растительным маслом соленые грибы, скорее всего, грузди.
– Надо же, – ухмыльнулся геоморфолог, – а я и не заметил...
***
После обеда поехали в музей. Размещался он в двухэтажном здании земской уездной управы, построенном в пятидесятые годы прошлого века. Над входом еще сохранилась аббревиатура «Ч.У.З.У».
– О, так здесь все экспонаты, о которых вы нам уже рассказали, Федор Алексеевич, – заметил Кондратьев. – А вот здесь, полагаю, в разделе «История и мифология», как раз и собраны те легенды, о которых вы тоже... хоть и не столь подробно, но – упомянули...
– Все правильно, Павел Ильич! К сожалению, книги нельзя почитать, так как это экспонаты, но вот в местной библиотеке тоже кое-что есть.
– Хорошо, буду иметь в виду.
– А что же со звериным стилем? – спросил Сибирцев. – Вы хотели показать нам кое-что...
– И сейчас хочу! Идемте за мной!
Они прошли через два зала и оказались лицом к лицу с удивительным полотном, на котором в полный рост стояли три человека, но один из них, тот, что посередине, был... с песьей головой. Скорее всего, все трое служили священниками, на это указывали мантии, наброшенные поверх одежды, и кресты в руках. Но художник привлекал внимание именно к тому, кто был с песьей головой: во-первых, на нем была самая яркая – красная мантия, во-вторых, кроме креста он держал в руках еще и...скипетр, главный символ власти. И эту центральную фигуру нельзя было назвать собакой, так как его туловище оставалось самым обычным, человеческим, более того, художник даже решил подчеркнуть это, показав неприкрытые мантией ноги. Человек держался с особым достоинством – скипетр в его руке находился а вертикальном положении, будто он только что отдал какой-то указ, а приподнятая песья голова говорила о твердости характера.
– Икона псоглавца святого Христофора... – пояснил Потапенко. – Чердынские охотники считали его своим покровителем и потому... перед началом сезона охоты священник... кропил охотничьих собак святой водой...
– И церковь запретила рисовать этого святого... с собачьей головой! – заметил геоморфолог Сибирцев.
– Да, – согласился с ним публицист. – Запретила еще... лет двести назад. И уничтожила все изображения, которые были уже написаны... Но... вот эта икона – осталась. Так что пальма первенства за ней, а потом уже – за кладом фигурок с шаманскими изображениями, что откопали на Вятском холме. Хотя... Конечно, и тот бесценен.
– Федор Алексеевич, уже вечереет, – напомнил Кондратьев.
– Да, конечно, вижу, что все устали... Сегодня у нас ознакомительные экскурсии... А вот завтра начнется... ответственная работа. Так что всем надо хорошо отдохнуть и быть в самом боевом снаряжении. Одежда, обувь, вещмешки... Не мне вам давать советы, когда ехали – знали куда. Да, и палатки захватите!
