Текст книги "Бабник"

Автор книги: Стелла Чаплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Слушай, забудь об этом, – ответила я.

Я была готова снова ревновать Натали, переживать из-за того, что она отняла у меня Ричарда, и завидовать ее роскошной жизни телезвезды, которую она получила на тарелочке с голубой каемочкой, но теперь я понимала, что она страдала ничуть не меньше, чем я. И даже больше. Бедная Натали! Как я могла на нее сердиться?!

– Получается, что ты сделала мне одолжение, – сказала я.

– Да. Может быть, так и было. – Похоже, эта мысль ей очень понравилась. – Как бы то ни было, анализы оказались отрицательными, но мне сказали, что, если я считаю, что у меня есть основания опасаться, мне нужно прийти снова через шесть месяцев. И я ездила в эту проклятую клинику каждые шесть месяцев целых четыре года. Просто чтобы быть уверенной. Совсем уверенной. Представляешь, как это отразилось на моей психике?!

Я сочувственно покивала.

– Во всяком случае, нам с Ричардом незачем было больше жить вместе, но никому из нас не требовался развод. Он не собирался снова жениться и, кроме того, очень боялся, что обо всем узнают его родители.

– Но это же смешно! – перебила я. – Кому какая разница в наши дни, «голубой» он или нет? Не считая нас с тобой, конечно. Я хочу сказать, что людей перестали волновать такие вещи, правда же?

– Видимо, его родителей это еще волнует. Наверное, они не читают «Гардиан». И мне кажется, что он ужасно боялся отца. Он говорил, что мама его скорее всего поймет, но от этого отец еще больше взбесится, а он не хотел, чтобы родители из-за него ругались. Как бы там ни было, я предпочла промолчать, потому что, пока мы были женаты, я имела вид на жительство.

Кажется, именно это называется брак по расчету, – добавила она. – Если не считать, что обычно жених предупреждает невесту о том, что ей предстоит.

И он обещал мне финансовую поддержку, пока я не встану на ноги. Он уже тогда сразу после университета зарабатывал целое состояние, играя со своими компьютерами, и ему это ничего не стоило. Тогда я переехала в Лос-Анджелес и сняла квартиру в Западном Голливуде – это было совсем не так роскошно, как это звучит, – и стучалась во все двери, пока не нашла себе агента. Все эти приключения с анализами заставили меня понять, что жизнь слишком коротка и, если я хочу делать карьеру, мне надо спешить.

– Именно это я говорю себе, – сказала я.

– Вот поэтому я больше не даю интервью. Я обещала Ричарду, что, пока его родители живы, я никогда никому не расскажу, почему мы разъехались. Единственный человек, который знает об этом, это Макс. И теперь еще ты. И ты должна пообещать мне, что никому не скажешь об этом ни слова.

– Конечно, я обещаю.

– Спасибо. Я знаю, что тебе можно доверять. Ты всегда выполняешь свои обещания, правда же?

– Значит, ты больше никогда не даешь интервью? – спросила я, чувствуя, что мое сотрудничество в «Сливках» закончилось, так и не начавшись.

– Когда я начала сниматься в сериале, я общалась с прессой, потому что была счастлива, что наконец пробилась и стану знаменитой.

– Наверное, это было здорово, – сказала я.

– Но ты же знаешь, я всегда думала, что так случится. Даже когда была совсем ребенком. Я знала, что у меня есть талант и я стану великой актрисой.

– Неужели?

– Конечно. Не хочу показаться хвастливой, но только представь себе, что в этом ресторане установлена скрытая камера, которая незаметно снимает всех.

– И что?

– Видишь ли, людям было бы интереснее смотреть на меня и на то, что я делаю, чем на любого другого. Понимаешь, что я имею в виду? Я просто другого качества.

– Да? – сказала я, чтобы что-то сказать. – Это действительно что-то.

– И когда это наконец случилось и ко мне стали обращаться журналисты, я была такой наивной, что ожидала, что их будет интересовать сериал или то, что я англичанка, но они заладили одно и то же: кто ваш муж? Почему у вас не было детей? Чтобы закрыть им рты, я говорила, что не могу иметь детей по состоянию здоровья, – и это неплохо сработало, потому что мне сочувствовали. Намного лучше, чем отвечать: «У меня нет детей, потому что мой муж – «голубой» и он не спал со мной». Как ты думаешь?

– Как жалко, что ты не рассказала мне об этом раньше, – сказала я. – Ты прошла через ад. Почему ты мне не позвонила?

– Я хотела, все время хотела. Я миллион раз поднимала трубку, чтобы тебе позвонить. Но я боялась. Я думала, что ты никогда меня не простишь за то, что я сделала. А когда я узнала о Ричарде, мне было так стыдно, как будто я виновата, что он «голубой». Все это сложно.

Натали полезла в сумочку и достала платочек. Я думала, что она собирается заплакать, но она осторожно промокнула губы.

– Не волнуйся! – сказала я, наклонилась к ней через стол и обняла ее со слезами на глазах. – Я так рада, что мы помирились.

– Я тоже, – ответила Натали. – Твой рукав попал в кофейный пудинг.

– Мне все равно, – рассмеялась я. Мне было море по колено. – Не могу поверить, что мы допустили, чтобы какой-то парень встал между нами.

– А как ты живешь? – спросила Натали. – Я болтаю и болтаю, а ты ничего не рассказываешь о себе.

Она взяла мою руку и рассмотрела кольца.

– Это кольцо на помолвку. А это обручальное. Кто он? Я его знаю?

– Нет. Его зовут Эндрю. Он экономист. Я познакомилась с ним на горнолыжном курорте в Австрии, и мы женаты уже три года.

Все это прозвучало ужасно скучно по сравнению с приключениями Натали.

– И как тебе замужняя жизнь?

– Ну, знаешь, – я пожала плечами, – то же самое, как снимать квартиру с подружками, только теперь кастрюли у меня получше.

– А дети есть?

– Нет, только кот.

Мы почти ничего не знали друг о друге – это было так странно.

– Но ты не поменяла фамилию.

– Мы с тобой давно решили, что не будем менять фамилию, – напомнила я ей. – Но если уж говорить правду, у меня не было выбора. Иначе я стала бы Линдой Линдер.

– Кстати, о мужьях, – сказала Натали, – к нам идет мой прекрасный принц.

Она привстала и помахала рукой. Я оглянулась и увидела высокого мужчину в синей спортивной куртке и джинсах, который подошел к нашему столику, обвешанный пакетами из разных магазинов. Он наклонился и громко чмокнул Натали. Ну и ну.

– Ты идеально рассчитал время, – сказала ему Натали. – Можешь съесть мой десерт. Придвинь себе стул.

К нам немедленно подплыл официант и готовил место для нового гостя.

– Макс, это Линди – моя самая старинная подруга. Линди, это Макс.

– Привет, – сказала я.

– О, привет! – ответил он.

Макс сказал это с таким энтузиазмом, что можно было подумать, я его старинная подруга тоже. Он протянул мне руку и одновременно поцеловал в щеку. Меня просто ошеломила его активность.

– Натали мне все о тебе рассказала. Она так радовалась, что скоро тебя увидит. Я даже начал ее ревновать к тебе!

– Правда?

Макс сел за столик и тут же принялся сортировать свои пакеты, что-то разыскивая.

– Я провел совершенно фантастическое утро! – сказал он. – Я побывал в Лондон-Ай! И прошел по мосту Миллениум! Ты должна была пойти со мной, дорогая!

Все, что он говорил, заканчивалось восклицательным знаком.

– Я уже видела Лондон, ты не забыл? – Натали смотрела на него с любовью и улыбалась. – И мне незачем переходить эту вонючую реку.

– Я думала, мост еще закрыт, – сказала я.

Макс на это только засмеялся, а Натали хмыкнула, словно говоря: может, для таких, как ты, он и закрыт. И я почувствовала себя довольно глупо.

– И я открыл потрясающую улицу! – сказал Макс. – Слоун-стрит! Ты ее знаешь? – спросил он меня.

– Да, – засмеялась я. – Она довольно известная.

– Слушай, детка, я купил тебе подарок, – сказал он и передал Натали пакет из «Прада».

Она достала из пакета коробку, открыла ее и развернула шуршащую бумагу. Там лежала блузка из светло-голубой прозрачной ткани.

– Дорогой! – Натали обняла Макса за шею и поцеловала. – Как мило! Просто божественно!

– Надеюсь, они возобновят твой контракт на этот сериал, детка, потому что сегодня утром я истратил все твои деньги.

Макс очень громко рассмеялся, довольный своими покупками, своей красивой невестой, своей роскошной жизнью и своим вкусным пудингом.

– Этот кофейный пудинг смертельно вкусный! – громко заявил он проходившему мимо официанту.

Это был самый счастливый человек на свете.

Макс рассказал нам очень похабный анекдот, который ему рассказал таксист. О монахине и трубке для определения опьянения. Мы с Натали смеялись до колик в животе.

– Это же «Айви», дорогой, – с трудом выговорила она сквозь смех. – Не думаю, что тут приняты такие выражения.

Я почти так же нервничала перед встречей с Максом, как перед встречей с Натали. Я знала о нем только то, что он был знаменитым архитектором, и ожидала увидеть сухого и чопорного джентльмена, серьезного, педантичного интеллектуала. Я не представляла, что познакомлюсь с мистером Жизнелюбие и с душой компании.

Еще меня удивило, что жених Натали оказался не самым красивым мужчиной в мире. Он не был таким красивым, как когда-то Ричард, но, наверное, Ричард излечил Натали от тяги к красивым мужчинам на всю жизнь. Макс носил очки в черепаховой оправе, а его темно-каштановые волосы заметно поредели на макушке. Я не понимала, что в нем нашла Натали.

– А как вы познакомились с Натали? – спросила я Макса.

– Она наняла меня перестраивать свою квартиру, – начал он.

– Я не нанимала его, – перебила Натали, нежно глядя на него. – Я не могла себе этого позволить! Это было вскоре после того, как я получила роль в сериале, и моя квартира нуждалась в ремонте. Меня с ним познакомили на вечеринке, а когда Макс сказал мне, что он архитектор, я заметила, что в моей кухне протекает потолок. Ну он и сказал, что придет и посмотрит. Но это не имело никакого смысла. Потому что Макс проектирует стеклянные небоскребы и висячие мосты. Он не занимается ремонтными работами.

Дальше продолжал Макс:

– Я поехал к ней, и, когда увидел, в каком убожестве живет бедная девушка, я сказал, что должен все переделать.

– Это не было убожество, дорогой. Ты не можешь не преувеличить. – Натали повернулась ко мне: – Это был очаровательный домик в испанском стиле около Венис-Бич. Но как бы то ни было, через неделю он вернулся со своими чертежами и, – она захихикала, – там не осталось никаких комнат. Только ванная и спальня длиной восемьдесят футов и с тридцатифутовым потолком. Сначала я подумала, что здесь какая-то ошибка. Может, я просто неправильно прочла план. И я сказала ему: «А что случилось с кухней и гостиной?»

Макс поднял бровь:

– А я ей ответил, что, когда я на ней женюсь, у нее не будет времени ни готовить, ни смотреть телевизор.

– Он просто супер, – засмеялась Натали. – Наверное, я не должна об этом говорить, но он самый ненасытный мужчина из всех, кого я знала. Он минималист во всем, кроме секса.

Мы с Натали захохотали.

– Извини, дорогая, – сказал Макс, похлопывая ее по руке, – но не могла бы ты повторить это немного громче? Мне кажется, что не все зрители в театре напротив тебя услышали.

– Но это правда, дорогой. Ты знаешь, что я не жалуюсь.

– Надеюсь, что нет.

– А когда вы поженитесь? – спросила я. – Вы уже назначили день свадьбы?

– Мы все время пытаемся это сделать, – вздохнула Натали. – Но это невозможно. У меня нет свободного времени, когда я снимаюсь, а Макс все время летает то в Токио, то в Сингапур, то еще куда-нибудь. Каждый раз, когда мы назначаем дату, случается что-нибудь непредвиденное, правда, дорогой? Я надеюсь, что это будет следующим летом. Обязательно приезжай.

– А как у тебя дела? – спросил Макс, поворачиваясь ко мне. – Натали сказала, что ты фотограф. Ты собираешься фотографировать ее для своего журнала?

Я не знала, что сказать. Мы еще не обсудили это с Натали.

– Ну, я бы хотела, – ответила я. – Но решать будет Натали.

– Это твой фотоаппарат? – спросил Макс, заметив мою сумку под столом. – Можно мне посмотреть?

– Конечно.

Он принялся крутить все, что крутилось, и нажимать все кнопки подряд, как это обычно делают мужчины. Страсть к техническим новинкам.

– Сядьте поближе друг к другу. Я вас сниму.

Я встала, подошла к Натали и присела рядом. Она обняла меня, и мы автоматически прижались головами друг к другу, как всегда делали в будках моментальных съемок.

– Скажите «Прада»! – скомандовал Макс.

– Прада! – крикнули мы хором, и он нас щелкнул.

– Так что насчет этих фотографий для журнала? – спросила я Натали. – Ты сможешь выбрать время для этого?

– Почему бы нет? – ответила она. – Если только они не потребуют у меня еще и интервью. Потому что я не разговариваю с журналистами. Никогда. – Она многозначительно посмотрела на меня. – Но ты сможешь меня сфотографировать, если пообещаешь, что покажешь мне снимки, чтобы мы выбросили те, которые мне не понравятся.

– Да-да. Постарайся, чтобы она не выглядела слишком уродливой, – сказал Макс. – Она может получиться совсем как чучело, если ты неправильно поставишь свет. Посмотрела бы ты на нее как-нибудь утром! Как будто просыпаешься с Бабой-ягой!

– Макс! Прекрати! – Натали начала тыкать в него вилкой. – Если не перестанешь, я запру тебя на три недели в отеле и не разрешу выходить!

Не думаю, что когда-нибудь видела ее такой счастливой.

Я подъехала с ними до отеля на «БМВ» Натали, которую вел ее шофер.

– А что вы конкретно снимаете в Лондоне? – сказала я. – Я совершенно забыла тебя спросить.

– Ну Вики, моя героиня, получает роль в спектакле «Вест-Энд». А там режиссером тот самый человек, с которым она когда-то встречалась. Он женился на другой женщине и разбил ей сердце, поэтому она тогда и уехала из Лондона. А теперь она вернулась и пытается показать ему, какая она звезда, но это просто ложь. И еще она не знает, что ее друзья по секрету от нее заказали себе билеты на самолет до Лондона, чтобы посмотреть, как она играет. Она им сказала, что у нее главная роль, а на самом деле – крошечная. Всего одна фраза. И конечно, она все еще влюблена в этого англичанина, который по-прежнему женат, и все окончательно запутывается. В конце так и остается непонятно, собирается ли она остаться в Лондоне и завести с ним роман или уедет домой.

– Посмотрите-ка сюда, – сказал Макс, показывая на Гайд-парк. – Прямо в центре города у вас такое роскошное место. Я не могу к этому привыкнуть. Каждый раз, когда приезжаю в Лондон, меня это удивляет.

– А ты часто приезжаешь сюда? – спросила я.

– Всего, наверное, раз двенадцать. Лондон, Бирмингем, Манчестер, Кардифф, Эдинбург, Ливерпуль. Я тут купил одну книжку – сто главных церквей Британии – и хочу посмотреть некоторые из них в этот приезд. Чтобы отдохнуть от современной архитектуры.

– Я знаю самую старую церковь в Британии, – сказала я ему. – Эндрю именно там сделал мне предложение.

– Правда? Это недалеко отсюда?

– Нет, тебе не повезло, – засмеялась я. – Это очень далеко. В Сомерсете. Точнее, в Эксмуре.

– Эксмур? Мне нравятся слова, в которых есть «каэс». – Глаза Макса за очками игриво загорелись. – Наверное, ее возраст определяли с помощью рентгена?

– Не думаю, – снова засмеялась я. – Она древняя, но не настолько. Зато она рядом с морем.

– А ты сможешь мне ее показать? У тебя найдется время?

– Вообще-то, я сейчас не работаю. Я ушла из газеты и хочу осмотреться, чтобы понять, что мне действительно хочется делать дальше. Я с удовольствием с тобой съезжу. Но это очень далеко. Примерно часа четыре на машине.

Макс принялся листать свой ежедневник.

– Завтра у меня встреча. Как насчет четверга? – спросил он. – Это первый съемочный день Натали.

– Годится.

– Винс вас отвезет, правда, Винс? – предложила Натали, наклоняясь вперед к шоферу. – Ты сможешь отвезти меня на съемки, а потом вернуться и забрать их.

Шофер кивнул головой.

– С удовольствием, мисс, – ответил он. Но я отлично представляла, как он закатил глаза и подумал: «Сомерсет! Черт их возьми!»

– Восемь утра для тебя не рано? – спросил Макс.

– Нет, мы должны рано выехать, если хотим вернуться в тот же день. Я встречусь с тобой здесь, в отеле.

Мы были уже возле «Метрополитена». Прохожие, идущие мимо, поворачивали головы, чтобы посмотреть на Натали, выходящую из машины, но никто не осмеливался подойти к ней.

– Мы остановились в девятьсот десятом номере, – сказала Натали, старательно игнорируя всеобщее внимание. – Он записан на Макса Огилви.

– Отлично, миссис Огилви.

– Хочешь подняться к нам и что-нибудь выпить? – предложила Натали.

– Нет. Спасибо. Оставляю вас вдвоем. Очень была рада снова увидеться с тобой.

Мы с Натали обнялись и поцеловались.

– Я позвоню тебе и скажу, когда буду свободна для фотосъемок, – пообещала она. – Но давай встретимся раньше, независимо от этого. Приходи ко мне на съемки.

Потом Макс обнял меня.

– Было очень приятно с тобой познакомиться, – сказала я ему. – До встречи в четверг утром.

Швейцар в ливрее выступил вперед, чтобы подтолкнуть огромную вращающуюся дверь, и мистер Огилви и его будущая жена вошли в отель. Несмотря на все пакеты, Максу волшебным образом удалось освободить руку, чтобы обнять Натали.

Как только вошла в дом, я позвонила Атланте в «Сливки».

– Привет, крошка, – протянула она с фальшивым американским акцентом. – Я уже собиралась тебе звонить. Как дела?

– Я сегодня обедала с Натали и ее женихом, и она согласилась фотографироваться.

– Потрясающе!

Она точно была удивлена. Ха-ха! А ты думала, я блефую?! На самом-то деле я блефовала, но Атланте незачем об этом знать.

– Значит, ее парень тоже там был? – говорила в это время Атланта. – Он еще круче, чем она!

– Правда? – Теперь была моя очередь удивляться. Архитектура была для меня тайной за семью печатями.

– Господи, конечно же! Она же встречается с Максом Огилви, правильно? Он самый знаменитый архитектор в Америке. Он нам идеально подходит. Ты можешь снять и его? Нам не помешает несколько его фото в архиве.

– Конечно. Я еду на той неделе показывать ему страну. Но есть одна проблема. Натали отказывается дать интервью. Она принципиально не общается с журналистами.

– Черт! Черт! Черт!

Когда Атланта успокоилась, я была уверена, что все дело провалилось. Теперь, когда я задумалась над этим, даже мне стало очевидно, что нет смысла давать фотографии, если у вас нет к ним текста. Даже мне это ясно.

– Ладно, сними ее в любом случае. Подлизывайся к ней. Может, она все-таки передумает.

– По-моему, это маловероятно.

– Сделай цветной снимок для обложки. Это должна быть студийная съемка. Но мы платим только за публикации, так что если она не даст интервью, то все расходы будешь оплачивать сама. Согласна?

Согласна или нет, но выбора у меня не было.

Эндрю принес домой горы бумаг, чтобы поработать вечером, и устроился за обеденным столом со своим ноутбуком, а я занялась уборкой квартиры. Так много вещей, и так мало места. Эндрю все время обещал, что мы переедем в квартиру побольше, с садиком, но неизменно добавлял, что сейчас неподходящий момент. Так что пока мы ожидали, чтобы цены на квартиры поднялись или опустились, я точно не знала, чего он ожидал, – я собирала носки и боксерские трусы Эндрю, которые сушились на батарее.

Каждую неделю у меня не меньше получаса уходило на то, чтобы рассортировать его носки по парам. Это была Вавилонская башня из носков. Приходя с работы, Эндрю надевал чистую пару, поэтому в конце недели у меня было двадцать восемь носков, жаждущих партнера. Куча черных, темно-серых и темно-синих одиночек. Причем каждая пара чуть-чуть отличалась от других. Так что мне каждую неделю приходилось поднимать все носки к свету и рассматривать резинку. И волшебным образом всякий раз четыре или пять штук оставались без пары и были приговорены к пожизненному заключению в верхнем ящике комода.

– Знаешь, – сказала я Эндрю, когда начала накрывать стол к ужину, – я считаю, что надо выбросить все твои носки и начать жизнь сначала. Пойти в «Маркс энд Спенсер» и купить двадцать пар одинаковых черных носков. Я трачу слишком много времени, собирая их по парам.

– Но если они все будут одинаковыми, разве различать их не станет вообще невозможно? – спросил он.

– Если они все будут одинаковыми, это уже не будет иметь значения, – терпеливо объяснила я. – Кстати, Джил приглашает нас на ужин. Она просила узнать, какой день для тебя удобнее – пятница или суббота?

– Да, хорошо.

– Нет, я спросила, какой из дней? Ты должен выбрать.

– Что?

– Пятница или суббота?

– А! Суббота. Извини. Я не понял вопроса.

– Ну да, вопрос был не из легких. Мне надо записать его и послать в какую-нибудь телеигру.

– Слушай, я пытаюсь работать.

– Ничего подобного. Ты играешь! Я даже из спальни слышала, как рычат твои чудовища.

– Мне нужно было немного отдохнуть.

– Надеюсь, когда ты играешь на работе, ты выключаешь звук, – сказала я в ответ.

Честное слово, иногда у меня бывает такое ощущение, как будто я живу с маленьким ребенком.