355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стелла Чаплин » Бабник » Текст книги (страница 17)
Бабник
  • Текст добавлен: 14 октября 2016, 23:36

Текст книги "Бабник"


Автор книги: Стелла Чаплин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

23

– Какого черта? – сказал Макс.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила я, но, еще не договорив, поняла, что это глупый вопрос.

Мой мозг с трудом обрабатывал эту новую информацию. На долю секунды я решила, что это гостиничная услуга. Вроде того, как бывает в парках на аттракционах: в маленькой будочке у выхода тебе предлагают твою же собственную фотографию с широко раскрытым ртом.

Но зачем кому-то фотографировать нас с Максом в дверях его номера? Макс даже не одет для съемки – на нем только трусы.

– О, черт!

Я бросила кардиган и побежала по коридору к лифту, надеясь поймать его. Я должна была его поймать. Из какой он газеты? Неужели это мои родные «Слухи»? Я его не знаю. Рыжеватые волосы. Бирюзовая непромокаемая куртка. Темные брюки. Я могу дать полиции полное описание. Среднее телосложение. Выглядит слегка за сорок, но, скорее всего, моложе. Они быстро стареют, эти парни. Не уверена насчет туфель. Черные кожаные? С кисточками? Не уверена. Все произошло так быстро, детектив.

Куда он побежал? Очевидно, вниз. По крышам убегают только в кино. У лифта стояла молодая пара японцев. Они повернулись ко мне, вежливо улыбаясь. Больше никого не было видно. Но ведь лифта два. Он мог только что уехать вниз на одном из них.

Я должна получить эту пленку. Подождать другого лифта или поискать лестницу? Мы на девятом этаже. Сколько ступенек до первого? Девушка-японка в высоких носках и на десятисантиметровой платформе снова мне улыбнулась. Я повернула налево и побежала за угол к пожарному выходу, но тут послышался шум приближающегося лифта, и я рванула обратно, проскочила внутрь между закрывающимися дверями и толкнула японку, оказавшуюся у меня на пути.

– Прошу прощения, – сказала она, автоматически кланяясь и улыбаясь, как заводная кукла.

Черт, неужели этот лифт никогда не поедет? Сколько могут стоить эти фотографии? Вряд ли особенно много. Макс – не знаменитость. Он всего лишь один из десяти лучших архитекторов мира. Для желтой прессы это совсем немного значит. Если бы он был режиссером или рок-певцом. А я вообще никто. Так что эта пленка должна обойтись мне совсем недорого. Я найду фотографа, объясню ему, что он ошибся, и куплю у него эту пленку. Чековая книжка у меня с собой.

Макс может их интересовать только потому, что он жених Натали. Я могу платить по карточке не больше пятидесяти фунтов. Может, он согласится взять два чека по пятьдесят? Мы же там не делаем ничего особенного. Я просто прощалась с ним. А он был при этом в трусах. О, боже, лучше не думать об этом. Согласится ли сукин сын получить деньги по карточке?

Почему этот проклятый лифт остановился на шестом этаже?

Если эта фотография появится в воскресных газетах, как я объясню это Натали? А как я собираюсь объяснять это Эндрю?

В лифт вошли четыре американца, скрупулезно изучающих карту метро. Я нажала на кнопку нижнего этажа шесть раз, пока дверь наконец закрылась. Давай, давай, вниз!

– Нам нужно поехать по синей ветке до «Гайд-парк-Корнер», потом мы перейдем на серую до «Грин-парк», а потом – на красную на «Ноттинг-Хилл-Гейт».

– Может, лучше по серой ветке доехать до «Сент-Джеймс-парк»?

– Тогда нам нужно по зеленой проехать до «Кенсингтон-Хай-стрит».

– Это одна, две, три, четыре, пять, шесть – всего семь станций.

– Но я думал, что мы должны поехать по желтой ветке?

– А сможем мы перейти на зеленую на «Сент-Джеймс-парк»?

– Мы можем перейти на желтую на «Бейкер-стрит».

– Почему бы вам не взять такси? – предложила я, выскакивая из лифта. – Это будет намного дешевле.

Они потеряются в метро на «Гайд-парк-Корнер», и мы больше никогда их не увидим. Чертовы американцы! О чем я думала, связываясь с одним из них?

Я выбежала на Парк-лейн, но не увидела фотографа. Тогда я обратилась к швейцару:

– Прошу прощения, отсюда за последние пять минут не выходил мужчина с камерой?

– Да, мисс, выходил всего минуту назад. Он вернулся в отель, чтобы позвонить.

– Большое спасибо.

Я ринулась обратно в отель.

– Прошу прощения, – закричала я регистраторше, которая как раз занималась новым постояльцем, – где здесь телефон?

Девушка указала мне два платных телефона за лифтом. У одного из них стоял мужчина. Слава богу! Я предложу ему деньги. Или украду у него фотоаппарат. Или разломаю его камеру к чертовой матери! Или могу оглушить его «Желтыми страницами».

Только не это! Мужчина оказался обычным туристом с видеокамерой. Я огляделась вокруг. Больше никого подозрительного в холле не оказалось. Тогда я снова побежала к швейцару.

– Это не он, – задыхаясь, выговорила я. – Тот парень, которого я ищу, не турист, он англичанин.

– Мне очень жаль, – сочувственно ответил он. – Но у нас в отеле много постояльцев, и почти все наши гости ходят с камерами, трудновато уследить за каждым. Боюсь, что я не видел джентльмена, который вас интересует. Возможно, я как раз смотрел в другую сторону.

И он подарил мне такую невинную улыбку, что я поняла: он не только видел негодяя, но и сам его к нам отправил. Тут в дверях появилась группа американцев, и он отошел, чтобы подозвать для них такси.

Джеф! Да, Джеф, мой любимый художественный редактор из «Слухов», знает все. Он мне поможет. Сегодня суббота, он не на работе, но, может, его мобильный включен. Номер Джефа остался в памяти моего сотового. Ответь, пожалуйста, ответь!

– Алло!

– Джеф! Это Линди. Как у тебя дела?

– Линди! Все нормально, спасибо. А ты как? – По голосу судя, он уже немного принял. – Ты звонишь, чтобы узнать о моем здоровье или собираешься проситься обратно в «Слухи»? Знаешь, ты опоздала. Мы уже отдали твое место.

– Я знаю. Все нормально.

– Его зовут Мартин. Он только что из колледжа, но просто землю роет.

– Здорово. Извини, что звоню тебе в субботу, но мне очень нужна твоя помощь.

– Вообще-то, сейчас не очень удачный момент. У меня в саду тридцать человек гостей, которые собрались на барбекю. И я приготовил ветчину с абрикосами. По рецепту Гэри Роудса.

– Это потрясающе! Слушай. Моя подруга Натали Браун – ты знаешь, из сериала «Не звоните нам»…

– Никто не смотрит четвертый канал.

– Да. Я знаю. Ее приятеля сфотографировали с ее подругой. Все совершенно невинно, но Натали хотела бы получить эту пленку. Не мог бы ты узнать, кто сделал снимки? Ты ведь всех знаешь.

Важный психологический момент. Подчеркнем его достоинства, чтобы ему захотелось доказать свои возможности.

– Могу, конечно. Только сейчас я очень занят. Мне нужно поджарить тридцать красных перчин да еще почистить их – адский труд.

– Джеф! Это очень-очень важно. Положи их в полиэтиленовый пакет – это намного облегчит тебе жизнь. Прошу тебя. Я буду тебе очень благодарна. И Натали будет тебе очень благодарна.

– Ну а что точно на этих снимках?

– Ее жених Макс, он архитектор. Он совсем не знаменитость. И ее подруга.

– А в чем тогда дело? Вроде ничего особенного.

– На них и нет ничего особенного. Совсем ничего. Но на нем только трусы, и люди могут неправильно это расценить.

– А как это расценить правильно? Почему на нем только трусы?

– Ну, я точно не знаю. Наверное, пролил что-то на брюки. А эта девушка случайно зашла и… А может, это был маскарад… Я точно не знаю. Натали не сказала мне.

Почему Макс был в трусах? Мне нужно придумать объяснение получше, чем эти.

Джеф фыркнул:

– Все это звучит довольно подозрительно. Ладно, положись на меня, я посмотрю, что можно сделать. Но извини, я займусь этим попозже.

– Спасибо, Джеф! Большое спасибо! У тебя есть номер моего телефона? Звони мне! Как угодно поздно.

Я отключилась и побежала через дорогу к парку, ища этого подонка, но он давно уехал. Конечно, он не собирался бродить вокруг отеля или ждать автобуса. Я заметила, что швейцар презрительно наблюдает за мной. Сволочь! Неужели нет такого закона, чтобы людей не фотографировали в дверях их номеров без специального разрешения?

Что же мне теперь делать? Нужно вернуться и обсудить все с Максом.

Как только я собралась пойти обратно в отель, я заметила белый «БМВ» Натали. Я спряталась за телефонной будкой, чтобы она меня не видела, и наблюдала, как Натали выходит из машины в бежевом облегающем платье с разрезом до талии и в туфлях в тон с невероятно острыми носами.

Я вздрогнула, вспомнив, что, выбегая из их номера, уронила свой кардиган. Нужно предупредить Макса, пока не вернулась Натали. Какое счастье, что существуют мобильные телефоны! Как мы жили без них? Мне пришлось позвонить в справочную, чтобы узнать номер.

– Здравствуйте, будьте добры девятьсот десятый номер.

Только бы успеть! Только бы успеть!

– Алло!

– Макс, это Линди. Я внизу, на улице. Натали уже в отеле, но она меня не видела. Я не нашла фотографа. Я не знаю, кто это, но уверена, что это папарацци. Папараццо. Не знаю, как там правильно. Фотография может появиться завтра в воскресных газетах. Ты должен что-то придумать, чтобы объяснить Натали, как это получилось. И спрячь мой кардиган! Ты меня слышишь? Макс!

– Да, это Макс Огилви. Пришлите, пожалуйста, в девятьсот десятый сандвич с тунцом и порцию жареной картошки.

– О чем ты? А, поняла. Натали уже вернулась?

– Правильно. Номер девятьсот десятый. Большое спасибо!

– Мне так жаль, Макс. Мне очень жаль.

Что же дальше? Я отключилась, не имея ни малейшего понятия, что мне делать дальше. Наверное, надо ехать домой. Чувствуя себя совсем больной, я, как в тумане, побрела к метро.

Как только я, моргая, закрывала глаза, мне мерещился Макс, я ощущала его поцелуи и дрожала в его объятиях. Но я открывала глаза, и действительность тяжким грузом наваливалась на меня: в первый раз в жизни я оказалась так глубоко в дерьме.

Я тащилась к метро, словно преодолевая встречное течение. Мне хотелось только одного: бежать назад в отель к Максу, чтобы мы продолжили там, где остановились. Мне было плевать на Натали. Желание мощным магнитом тянуло назад, разбрасывая электрические искры по всему телу. Под его властью я была способна на все. Я чувствовала запах Макса, вкус его губ. Я горела в адском огне.

Как только я вышла из метро в Майда-Вейл, зазвонил мой телефон.

– Вы получили новое сообщение: «Привет, Линди! Это Натали. Ты оставила у нас в номере свой кардиган. Может быть, ты зайдешь и заберешь его? А то мы завтра утром улетаем. Если ты не появишься, я оставлю его у портье. Макс рассказал мне о вашем приключении, да, и я получила фото, большое тебе спасибо. Пока».

Я перезвонила в службу голосовой почты и прослушала это еще раз. У Натали был совершенно спокойный голос. Что все это значило? Натали получила фото? Каким образом? Неужели фотограф вернулся и отдал ей пленку? И что ей сказал Макс?

Я стояла посреди улицы, сжимая свой мобильник. Куда мне идти? Домой? Обратно в отель? Как позвонить Максу, чтобы Натали не слышала наш разговор? Я должна выяснить, что произошло. Что он рассказал ей? Неужели он признался во всем? Домой или в отель? Эндрю или Макс? Безопасность или неопределенность? Я пошла к дому, но на полпути развернулась и побежала к станции метро.

Даже если Натали пронзит меня острыми носами своих туфель, я хочу снова увидеть Макса – хотя бы еще раз.

24

– Привет, Линди! Заходи.

Дверь мне открыла Натали. Перед этим я минут пять пялилась на подсвеченные цифры 910, набираясь храбрости, чтобы постучать. Что, если у нее пистолет? У всех американцев есть пистолеты. Может, она уже убила Макса и заманила меня под предлогом кардигана, чтобы тоже убить?

Но Натали улыбалась. Она даже поцеловала меня в щеку.

– У тебя найдется время выпить чашку чая? Я только что заварила «Эрл Грей».

– Здорово!

Никаких следов Макса. Дверь спальни плотно закрыта. Может, он уже мертв? Или привязан к стулу с кляпом во рту и выстукивает головой сигнал о помощи, используя азбуку Морзе?

– Макс принимает душ. Он просит прощения, что напугал тебя. Он думал, что это я.

– Что ты, все нормально.

О чем она говорит?

– Твой кардиган там, на диване.

– Спасибо. – Она бродила по номеру с молочником в руках. – Как тебе салон красоты?

– Замечательно.

Натали дала мне чашку из китайского фарфора, и я села на диван и тайком погладила пальцами обивку. Это было здесь. Я и Макс…

– Я хотела, чтобы мы остановились в «Сандерсоне», но Макс сказал, что там слишком маленькие комнаты. Мне сделали массаж, грязевую ванну, потом индийский массаж головы и педикюр. После индийского массажа я так расслабилась, чувствовала себя как воздушный шарик. Я могла бы долететь до Лос-Анджелеса без самолета. В мире со всем миром. Конечно, долго это не продлится.

– Нет, – согласилась я. – Не продлится.

– Как тебе мой педикюр?

Натали наклонилась, чтобы рассмотреть свои ноги, конечно, не сгибая коленей, балерины никогда не сгибают коленей.

– Потрясающе.

– Этот тон называется «Дэмсон», – серьезно объяснила она. – Как ты думаешь, ногти не очень темные?

– Нет. Очень мило.

– Гм. – Ее не интересовало мое мнение. – Я считаю, что тон темноват. Я ведь сказала этой девушке, что лак не должен быть фиолетового оттенка. Но, похоже, она пропустила мои слова мимо ушей. Или просто не поняла. А я была такой умиротворенной после индийского массажа, что не проследила за ней. Я ношу только осенние тона. Ничего пурпурного.

Теперь она ходила по комнате, рассматривая свои ногти под разным углом.

– Я решила, что оставлю так на пару дней, пока мы не приедем в Испанию. Но они доводят меня до истерики. Ты ведь понимаешь, что, когда что-то не идеально, с этим невозможно смириться?

– Да, я понимаю, – вяло согласилась я.

Черт! Если она так взбесилась из-за лака на ногах, что же будет, когда она узнает завтра из воскресной газеты о нас с Максом?

– Знаешь, у меня есть более светлый тон, который я могу использовать, чтобы приглушить это безобразие.

Натали открыла огромный серебристый чемодан – в таких «Роллинг стоунз» могли бы перевозить свои усилители, отправляясь в турне по миру, – и принялась рыться среди бутылок и тюбиков.

Я встала, чтобы заглянуть в чемодан, и заметила на кофейном столике фотографию Макса и Натали, которую я принесла для нее.

– Макс не забыл передать тебе снимок? – удивилась я.

Сама я совершенно забыла об этом.

– Ну да. Спасибо, что занесла его нам.

– Не за что, – быстро сказала я.

Это же идеальное алиби! Я приходила сюда, чтобы передать фотографию. Я рассматривала содержимое ее чемодана-косметички с громадным облегчением. Да здесь хватило бы товара на целый салон красоты: кондиционер для ресниц, скраб для кожи, бальзам для губ, лосьон для загара, лосьон для удаления загара, бальзам для волос, лак для волос, гель для загара, полный набор губной помады «Мак», дневной крем, ночной крем, защитный крем от солнца, крем для век, жидкость для удаления подводки для глаз, освежитель кожи, маска от морщин, витаминная маска, лосьон для тела, крем для рук, крем для ногтей и штук двадцать пузырьков с лаком для ногтей различных оттенков бежевого, разложенных по высоте в гнездах подставки, вырезанных специально по размеру пузырьков. Натали достала два пузырька, сравнила, выбрала один из них.

– Какое счастье! Я бы не смогла сегодня нормально спать, вспоминая о цвете моих ногтей.

Неожиданно наступила тишина: прекратился шум воды, доносившийся из ванной. Макс был всего лишь за дверью, голый и мокрый, а я пила «Эрл Грей», наблюдая, как Натали на диване красит ногти. Когда зазвонил телефон, она помахала пузырьком с лаком, говоря мне без слов: «Ты же видишь, я не могу ответить».

– Я подойду к телефону, – предложила я.

– Натали? – сказал мне женский голос из трубки.

– Нет, это ее подруга, – ответила я. – Натали сейчас не может подойти к телефону.

– Скажите ей, что звонит Венди и что это очень важно.

Я прикрыла рукой микрофон и сказала Натали:

– Венди. Говорит, очень важно.

– Ох, – простонала Натали, не вставая с дивана. – Только бы они не перепутали наш завтрашний рейс. Принеси мне телефон.

Я протянула провод между мебелью, но его не хватило, поэтому я встала посреди комнаты, держа аппарат, а трубку дала Натали.

– Да, Венди, – сказала Натали тоном, предназначенным для того, чтобы очаровывать людей, которые ей были неприятны. – В чем дело?

Я не слышала, что говорила Венди, но холодок в животе сказал мне, что никто лучше меня не знает, в чем дело.

– Но это смешно. Как они получили эту фотографию? Макс сказал мне, что ее сделал какой-то турист.

Натали смотрела на меня и качала головой, как будто рассыльный принес ей не ту пиццу, которую она заказывала. Она была по-прежнему спокойна, а я тряслась от страха.

– Да, я знаю все об этом снимке. Это не какая-то девушка, как ты говоришь. Это Линди. Моя лучшая подруга.

Натали помахала рукой над свеженакрашенными ногтями, чтобы они поскорее высохли.

– Это она подходила к телефону.

В этот момент открылась дверь спальни, и в дверях за спиной Натали появился Макс в пушистом белом халате. Он протирал очки таким же пушистым белым полотенцем. Наконец он закончил, надел очки, и мы стояли и смотрели друг на друга над головой Натали. Мне хотелось побежать и кинуться ему на шею, но я была прикована к середине комнаты – подставка для телефона. Мы оба молчали.

– Я знаю ее с пяти лет. Ха-ха. Правда? – Натали прикрыла микрофон. – В «Ньюс ов зе уорлд» говорят, что ты похожа на шлюху, – сказала она мне так, словно это была самая забавная вещь на свете.

Я закрыла глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Зачем я только вернулась в отель? Зачем Макс стоит здесь, слушая все это?

– Все было очень просто, – продолжала Натали. – Линди зашла, чтобы занести фотографию, которую я у нее просила… Потому что она фотограф… Да, я думаю, это довольно… А Макс решил, что вернулась я и снова забыла карточку… Да. Именно поэтому он был в трусах. Линди еще повезло: могло быть и хуже. Ей было бы на что посмотреть… Нет, мы не знаем, кто фотографировал. Макс сказал, ему показалось, что это турист… Он стоит рядом, сейчас я у него спрошу. Макс, почему ты решил, что тот парень – турист?

– Ну, он проходил мимо, когда я открыл дверь, поэтому я решил, что он живет в отеле. – Голос Макса звучал совершенно спокойно. У него было много времени в душе, чтобы отрепетировать свою роль. Было чертовски похоже, что он верит в то, что говорит. – Я подумал, что там, откуда он приехал, посмотреть на мужчину в трусах считается развлечением.

– Ты слышала, Венди? Это был парень, проходивший мимо, когда Макс открыл дверь. Наверное, он знал, что я живу в этом номере, и ждал, что я открою дверь. Так что бедный парень был разочарован, когда вместо меня получил Макса. Только это не объясняет, зачем он отнес снимок в «Ньюс ов зе уорлд». Для меня это загадка. Я хочу сказать, кого может заинтересовать снимок Макса и Линди?

Венди пустилась в долгие объяснения, а Натали, держа трубку между плечом и щекой, покрывала ногти новым слоем лака. Наконец она сказала:

– Что они выдумали? Что у них роман?

Вот оно! У меня закружилась голова. Я не осмеливалась поднять глаза на Макса. Может, выбросить телефон в окно? Или лучше выброситься самой?

– Ну, это смешно… Почему? Просто поверь мне, это так. Это очень смешно. Я знаю Линди и знаю Макса, и ничего подобного никогда не произойдет… Они хотят, чтобы я сделала заявление? Ладно. Вот мое заявление. Если они напечатают эту идиотскую фотографию, им придется иметь дело с моими адвокатами… Я знаю, что у меня их нет, но я могу нанять адвокатов, не так ли? Честно тебе говорю, все это просто глупость. Линди стоит здесь рядом со мной. Ты можешь спросить у нее, если не веришь мне. Спроси у Макса. Линди абсолютно не твой тип, правда, дорогой?

– Знаешь, как говорится, – промурлыкал Макс, – зачем идти за гамбургером, если дома есть бифштекс?

Думаю, если бы у меня в руках был пистолет, я застрелила бы их обоих.

25

Я вылетела из отеля красная от стыда, надеясь никогда больше не увидеть ни Натали, ни Макса.

– Как же ты долго, – сказал Эндрю, когда я наконец добралась до дома. – Над твоим ртом, как видно, хорошо поработали.

– Что? – закричала я в ужасе. – Не понимаю, о чем ты говоришь.

Откуда он узнал? Я буду все отрицать. У него нет никаких доказательств.

– Но ты же ходила к зубному. Давай-ка посмотрим.

Я мрачно оскалилась, понимая, что мои зубы так же далеки от снежной белизны, как и были, когда я уходила из дома утром.

– О, как блестят! – похвалил Эндрю, а я поблагодарила бога за то, что он сотворил ненаблюдательных мужей.

– Я прошлась по магазинам, – соврала я, сообразив, что уже пять часов вечера, значит, я отсутствовала восемь часов.

– И что ты купила? Что-нибудь интересное?

– Ну, я примерила несколько вещей. Но то, что мне понравилось, оказалось слишком дорогим. И я смотрела косметику.

– Здорово. – Эндрю меня уже не слушал.

Я проворочалась всю ночь, в семь утра я не могла дольше терпеть эту пытку, поэтому я встала и тихо, стараясь не разбудить Эндрю, надела тренировочный костюм и кроссовки.

– Сколько времени? – пробормотал он из-под одеяла.

– Еще рано. Я пойду побегаю, – прошептала я. – Недолго.

Я побежала вниз и вскочила в машину. По пустым улицам я домчалась до станции «Юстен» за пятнадцать минут, оставила машину на двойной желтой линии и побежала к газетному стенду. Схватив «Ньюс ов зе уорлд», я лихорадочно листала страницы, ища нашу с Максом фотографию. Я просмотрела газету дважды. Ничего. Ее там не было. Темой номера была подружка футболиста, которая оказалась стриптизершей. «Ньюс ов зе уорлд» была определенно шокирована этим открытием. Видимо, это оскорбляло их представление о нравственности настолько, что они поместили пять огромных фотографий Кэнди за работой.

Конечно, это выглядело намного эффектнее, чем фотография мужчины средних лет в трусах.

Благодарю тебя, Кэнди, и всех остальных стриптизерш заодно.

– Ты собираешься покупать эту газету, крошка?

– О, да, извините. – Я вытащила кошелек. – И «Санди таймс», пожалуйста.

Все страхи позади, я могу вернуться домой и почитать газеты. Куплю круассанов, выжму апельсинового сока. Прекрасное воскресное утро.

Расплачиваясь, я заметила на первой полосе «Санди миррор» фотографию симпатичного бритого парня в белоснежной облегающей майке и крошечных белых шортах с вырезом в виде сердечка, через который была видна его маленькая крепкая задница. Кого-то он мне напоминал. Подпись гласила: «На страницах 4 и 5 вы узнаете, почему звезда из «Не звоните нам» преследовала своего муженька».

Я снова посмотрела на лицо парня. Постаралась проигнорировать бритую голову, закрыла пальцем усы.

Черт побери! Это же Ричард!

Я бросила продавцу еще одну фунтовую монету за «Санди миррор» и, не дожидаясь сдачи, метнулась к машине. Не успела я долистать до нужной полосы, как другие машины стали гудеть мне, требуя освободить им дорогу. Поэтому мне пришлось вести автомобиль, пытаясь краем глаза читать статью. Да нет, ничего опасного.

На Риджент-парк я все-таки остановилась и стала читать обоими глазами.

Здесь было все. Копия свидетельства о браке Ричарда и Натали. Их свадебная фотография. И снимки Ричарда с его любовником Грегори – намного старше, довольно толстый, с желтыми губами.

Всю информацию они получили от Грегори. Каким счастливым стал Ричард с тех пор, как нашел себе родственную душу в лице Грегори! Брак Натали с Ричардом служил декорацией, объяснял он. Ричард не мог примириться со своей природой. У него не хватало смелости признаться, что он «голубой», пока не встретил Грегори, И фотография, сделанная на вечеринке «голубых» в День благодарения в Майами на Саут-Бич.

Еще один снимок. Очень мелкий, но я его узнала. Ричарду там семнадцать, и он очень хорошенький. Он танцует на вечеринке, обнимая девушку в полосатом платье, которая сияет от счастья. Неужели я была такой тоненькой?

По утверждению Грегори: «Ричард никогда не любил Натали, но с ней было приятно показаться в обществе. Он надеялся, что женитьба на такой красивой девушке сможет вылечить его: он расценивал гомосексуализм как болезнь. В этом виноваты его родители, особенно отец.

Ричард говорил, что Натали слишком поверхностная и самовлюбленная, чтобы заметить ту боль, которую он испытывал, хотя она знала, что их отношения не сложились. Их сексуальная жизнь просто не существовала. Она умоляла Ричарда заняться любовью, и это, в конце концов, помогло ему убедиться в том, что он «голубой». Если его абсолютно не возбуждала девушка, которая нравилась многим, это доказывало, что его вообще не привлекают женщины».

«Наконец он признал это и признался Натали, но так и не нашел в себе храбрости рассказать своим родителям и своей семье».

«Но Ричард говорил мне, что однажды он был влюблен в девушку. Она была его первой подружкой, и они встречались почти два года. Они вместе учились в школе – ее звали Линди. Она была лучшей подругой Натали, и именно Натали разлучила их, соблазнив Ричарда. Когда Натали видела то, что она хотела, она без колебаний брала это, не думая о том, что причиняет боль».

Н-да. Я не знала, плакать мне или смеяться. Я снова и снова перечитывала статью, пока мои руки не почернели от типографской краски. Натали взорвется, когда увидит это. А как же родители Ричарда? Может быть, я должна написать им? Нет. Чего доброго подумают, что это я во всем виновата.

После статьи мне расхотелось есть круассаны. У меня пропал аппетит. Когда я вернулась домой, Эндрю еще лежал в постели. Было всего восемь часов.

– Хорошо пробежалась? – пробормотал он.

– Нормально.

Я сварила себе кофе и устроилась в кухне, притворяясь, что читаю «Санди таймс». Каждый раз, когда я переворачивала страницу, у меня замирало сердце: я боялась, что увижу статью о себе. Фотография мужчины в шортах заставила меня подпрыгнуть, но оказалось, что это просто реклама тренажера.

Я знала, что Натали рано или поздно позвонит мне. Это случилось через час. Она звонила из аэропорта.

– Ты видела это? – закричала она, не здороваясь.

– Да, я как раз ходила за газетами. Ужасно!

– Чертов отель кишел журналистами. Они преследовали нас до Хитроу. Думаю, что они будут ждать нас в Палме. Я уже позвонила маме и велела никого не пускать в дом. Черт! О чем он только думал? Ну и нервы у этого подонка! Я убью его. Моя фотография, которую он дал им, просто ужасна. У меня щеки на ней такие толстые! Мне предлагали астрономические суммы за интервью, но я их всех послала. Проклятые стервятники! Я хочу, чтобы ты это сделала.

– Я?!

– Ну да. Ты же сама говорила, что твоему журналу нужно интервью. Будем смотреть правде в глаза: ты единственный человек, который расскажет все, как есть, не перевирая факты. Венди считает, что если я дам одно интервью, то другие газеты отстанут от меня.

– Но я не могу, – попыталась возразить я.

– Почему не можешь? – спросила Натали.

Потому что после того, что случилось, мне стыдно встречаться с Максом и с тобой, вот почему, хотела я сказать ей. Потому что он назвал меня гамбургером, вот почему. Но вслух я сказала:

– Потому что я не журналист.

– Я знаю, и слава богу. Поэтому ты напишешь именно то, что я тебе расскажу, и не будешь выдумывать всякие гадости, правда же?

– Ну, наверное. – Как мне от нее отделаться? – Не знаю, в порядке ли мой паспорт.

– Не будь такой мямлей. Ты только что ездила в Италию. Мы пробудем на Майорке неделю. Я скажу Венди, чтобы она заказала тебе билеты. Ты можешь остановиться у мамы и Томаса вместе с нами.

– Хорошо.

– Будь проклят этот подонок! Клянусь, я сверну ему шею.

– Кто это звонил? – прокричал сверху Эндрю.

– Натали! – крикнула я в ответ. – Она хочет, чтобы я провела с ней пару дней на Майорке.

– Не может быть! Как здорово, что вы снова подруги.

– Да, просто замечательно.

– А я могу поехать с тобой?

– Нет! Я сказала «нет» – у них мало места.

– Как жалко.

Венди позвонила мне через несколько часов. Она заказала мне билет на послезавтра, а обратный – на среду. «Бритиш Аэрлайнз». Хватит ли нам времени? Венди дала мне адрес матери Натали – она жила на вилле в Алкудиа на севере острова. Я записала адрес, но практически не слышала, что говорит Венди. Я могла думать только об одном: я буду спать под одной крышей с Максом.

«Сегодня в Палме облачно, температура двадцать четыре градуса. Желаем вам хорошего отдыха на Майорке. Надеемся, что полет был приятным. Командир экипажа Стюарт и вся команда будем рады видеть вас снова на борту нашего воздушного лайнера».

Получение багажа заняло почти столько же времени, что и весь полет, или мне это только показалось? Когда я вскочила в такси и дала шоферу бумажку с адресом виллы, я чувствовала себя как овца, которую ведут на заклание. С одной стороны, я не могла дождаться, когда приеду на виллу, а с другой – ужасно боялась увидеть Макса и хотела, чтобы поездка длилась вечно.

Вилла располагалась в нескольких улицах над океаном, с видом на залив. В любую минуту я могла увидеть Макса. В любую минуту. Дверь открылась, и появилась мама Натали.

Я сразу узнала ее: слегка потрепанная версия той же шикарной молодой дамы. Она выглядела очень неплохо в обтягивающих джинсах, мокасинах и кремовой блузке, открывавшей несколько жилистую шею. Потрясающие ноги, нельзя не признать. Все такая же платиновая блондинка. Волосы убраны с лица – их держали поднятые наверх очки от Гуччи. Ни одной морщинки на лбу. Когда она говорила, я слышала позвякивание льда в стакане с виски.

– Здравствуй, дорогая, – поцеловала она меня. – Ты прекрасно выглядишь, хотя, конечно, уже не та тоненькая девочка.

– Это естественно, – сказала я. – Ведь прошло десять лет.

– Правда? Так много? О! – театрально простонала она. – Я чувствую себя антикварной вещью.

– Какая красивая у вас вилла, – сказала я, оглядываясь вокруг в поисках других представителей животного мира.

– Макс и Натали пошли погулять. Они скоро вернутся. Я покажу тебе твою комнату. Тебе не нужно воспользоваться удобствами?

– Извините, я не поняла?

– Тебе не нужно в туалет?

– А, спасибо, миссис Браун. Я сходила в самолете.

Мне показалось, что мне снова четырнадцать лет, и я осталась ночевать у Натали.

– Ты не должна называть меня миссис Браун. Я уже сто лет не миссис Браун. Теперь я миссис Мюттер, а перед этим была некоторое время миссис Де Саумарез, но ты лучше называй меня Дон.

Она вела меня по коридору с белыми крашеными стенами и дубовой резьбой.

– Вот твоя комната. Скажи мне, если тебе понадобится еще одеяло, здесь бывает довольно прохладно по ночам. Конечно, не так, как в Англии. Я не понимаю, как можно жить в Англии! Честно, не понимаю. Ванная напротив. Бассейн в саду, он круглый год подогревается. Мы с Томасом спим в том конце, так что, надеюсь, тебе не помешает его храп. А Макс и Натали рядом с тобой. Я поместила их сюда, потому что здесь настоящая старинная кровать с четырьмя столбиками.

– А чем занимается ваш муж? – спросила я, чтобы не слушать больше про кровать, на которой спят Натали и Макс.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю