Текст книги "Бабник"

Автор книги: Стелла Чаплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– О, у него какая-то собственность, – раздраженно ответила она, как будто говорила о неприятном хобби. – Собственность. Проклятые немцы! Они захватили весь остров. Я, наверное, была не в себе, когда выходила за него замуж. Выпьешь кофе? Мы могли бы устроиться на террасе.

Солнце начало пригревать сквозь облака, и бирюзовые волны океана засверкали на горизонте. Я, как могла, грациозно устроилась в шезлонге и наблюдала за белыми парусами, плывущими вдалеке. Дыши глубже. Вдох – выдох. Все будет хорошо.

– Значит, ты собираешься взять у Натали интервью? – спросила Дон, ставя передо мной чашку. – Это теперь твоя работа?

– Нет. Вообще-то я фотограф.

– Правда? Надо же! Хотя я припоминаю, ты ведь всегда любила снимать. Я должна показать тебе мои фотографии. Это когда я работала моделью. Тебе будет очень интересно.

– Конечно. Я с удовольствием посмотрю их.

– Я работала для Диора. И для Мэри Квант. Я все еще иногда снимаюсь, просто чтобы не отставать от жизни, ты понимаешь.

– М-да. Вкусный кофе.

– Ты читала эту статью в газете, о Ричарде?

– Да, читала.

– Ужасно, правда? Бедная Натали вне себя. К счастью, репортеры не последовали за ней сюда. Она такая умница! Зарегистрировалась в отеле в Палме, и они думают, что она еще там. Ни у кого из них не хватило мозгов, чтобы сообразить, что она остановилась у мамы.

– Это очень хорошо.

– Конечно, я всегда знала, что он «голубой».

Я чуть не выплюнула кофе на столик.

– Правда?

– Ну да. В нашем модельном бизнесе их полно. Я могу учуять «голубого» за милю.

– А я ничего не подозревала, – сказала я.

– А ты тоже его знала? – Видимо, ей было удобно забыть, что ее драгоценная доченька отбила у меня Ричарда. – Ну, ты была слишком неопытной. Я говорила ей, что все это кончится слезами, но она не слушала. Вышла за него замуж, несмотря ни на что. Помешалась на этой грин-карте.

– Как?! Вы хотите сказать, Натали знала, что он «голубой», когда выходила за него замуж?

– Господи, да, конечно, знала. Она же не полная дура. Она выяснила это через полгода. Молодой парень не будет отказываться спать с такой красивой девушкой, как Натали, если у него все в порядке, не так ли?

– Наверное, нет.

– Но они оставались друзьями. Натали нравилось иметь такого друга, она считала, что это очень модно. Особенно такого симпатичного, как Ричард. А он не признавался своей семье и использовал Натали в качестве прикрытия. Я уверена, что его родные до сих пор не знают, что он «голубой». Он ужасный трус. А когда Натали узнала, что он получил работу в Калифорнии, она предложила ему пожениться, так они и сделали. Хочешь еще кофе?

– Натали предложила ему пожениться?

– Да. Разве ты не знала? Я говорю тебе, ей нужен был вид на жительство в Штатах. Эта грин-карта снилась ей по ночам. А у Ричарда на лбу не было написано, что он «голубой».

Я была потрясена. Натали накормила меня ложью по самые уши. Ничего удивительного, что она не хотела, чтобы журналисты узнали, что Ричард «голубой». Тогда она выглядела бы как идиотка или как расчетливая стерва. Или и то и другое вместе.

– Но мне кажется, что Натали верила, что сможет переделать его, – продолжала Дон. – Что он не устоит перед ней. Она воспринимала его равнодушие к ней как вызов. Пустая трата времени, конечно. Но девочка так надеялась!

Я слушала, что она говорит, и просто кипела от возмущения. Я могла думать только о том, что Натали врала мне. Вся эта чушь насчет тестов на СПИД. Она все это придумала, чтобы заставить меня ее пожалеть. Она даже заставила меня перед ней извиняться!

– Очень странно, – не умолкала Дон, – но, похоже, мы все делаем одни и те же ошибки. Я была такой же, когда выходила замуж в первый раз, за отца Натали. Моя мама говорила мне, что ему нельзя доверять, но я была по уши влюблена и считала, что знаю все лучше всех. Так что мне пришлось учиться на своей шкуре. Он ушел еще до рождения Натали. Потом он вернулся на несколько месяцев, притворяясь, что раскаивается, и открыл новую страницу в своей жизни, и все в этом роде, и я была счастлива и смотрела ему в рот, пока он не очистил мой счет в банке и не смылся теперь уже навсегда.

– Вам, наверное, было очень трудно, – посочувствовала я. – Остаться одной с ребенком.

– Ну, знаешь, – ответила она, стряхивая воображаемые крошки с туго обтянутых джинсами бедер, – я недолго была одна. Там, откуда он явился, оставалось еще много мужчин. Хотя большинство из них не стоило и бумаги, которая пошла на их визитные карточки. Я считаю, что, когда мы рождаемся, нам нужно вручать книгу правил, чтобы каждая из нас не совершала одних и тех же глупых ошибок.

– Каких, например?

– Ну, никогда не думай, что можешь изменить мужчину. Не верь каждому мужчине, который говорит, что любит тебя. Не жди, что брак продлится вечно. Любые отношения, которых ты добиваешься, может быть, вообще не стоили усилий. Не выщипывай брови, потому что они больше не вырастут. Такого рода вещи. Но мы всему учимся на собственном опыте, не правда ли? Как ты, например. Натали говорила, что у тебя хороший муж.

– А у вас есть Томас.

– Да, у меня Томас, – сказала она таким тоном, словно надеялась, что наука скоро найдет лекарство от этой неприятной напасти. – Что касается Натали, то нельзя и мечтать о лучшем зяте, чем наш чудный Максик, правда же?

– Да, он чудесный парень.

– Привет! – услышала я из дома голос Макса, и у меня забилось сердце.

– Ну вот, легок на помине, – улыбнулась Дон и автоматически поправила прическу.

Макс вышел на террасу так непринужденно, словно между нами ничего никогда не было.

– Как вы тут славно загораете! – одобрительно заметил он, но при этом остался в дверях, на расстоянии.

– Привет, Макс! – сказала я, надеясь, что у меня это получилось так же непринужденно.

– О, как хорошо! Ты уже здесь.

Натали стояла за его спиной. Шарф на голове, большие солнечные очки, белые джинсы и облегающий топик – так должна выглядеть телезвезда, которая хочет, чтобы ее не заметили.

– Ты не представляешь, через какой ад мне пришлось пройти! В аэропорту – миллион фотографов. Мне пришлось проходить через боковой выход, а потом я нарочно зарегистрировалась в отеле в Палме – и нам до сих пор приходится там платить за номер, – а потом мы убежали оттуда. Я не знала, как все это выдержу.

– Ты говорила с Ричардом? – спросила я. – Ты знаешь, почему он так поступил?

– О, Ричард тут ни при чем. Ричард никогда не сделал бы ничего подобного. Это все Грегори, чертов подонок. Я позвонила по их последнему номеру и разговаривала с ним – я имею в виду Грегори. Ричард там больше не живет. Они разошлись. Поэтому Грегори и продал эту историю в газеты. Чтобы отомстить. Он продал фотографии в «Нэшнл Энквайер», а остальные газеты их перепечатали. Знаешь, что он мне сказал? Я до сих пор не могу в это поверить! Он сказал: «Слушай, дорогуша, Ричард – не твоя собственность. Он никогда тебе не принадлежал». Как будто я его ревную! Я должна была ответить: «И он больше не твой, жирная задница!» Вот что я должна была ему сказать. Почему я не сказала это ему?

– Потому что ты была слишком расстроена, – отозвалась ее мама, успокаивающе похлопывая ее по руке.

– Не могу поверить, что у него хватило наглости называть меня дорогушей! И он еще так мерзко картавил! Представляете? Фу!

Натали поморщилась:

– Все. Я не собираюсь больше думать о нем. Я выброшу его из головы – прямо сейчас.

Натали села на матрас, приняла позу йога и закрыла глаза.

– Он исчез. Совершенно забыт. Кончено! Подонок!

Через секунду Натали снова открыла глаза.

– Милый, – попросила она Макса голосом воспитанной маленькой девочки, – ты не принесешь мне стакан минеральной воды с одним кубиком льда?

– Конечно, детка.

– Без газа. И только один кубик.

– Конечно, детка.

Она снова закрыла глаза.

– Макс? – сказала ее мать.

– Да, Дон?

– Принеси воды мамочке тоже.

Дон подняла руку и провела накрашенным ногтем по голой руке Макса, улыбаясь ему на секунду дольше, чем требовали обстоятельства.

– Конечно, Дон.

Дон закинула руки за голову и закрыла глаза. На ее губах играла довольная улыбка, а грудь была направлена в зенит.

Фантастика!

26

– И как мы будем делать это интервью?

– Не знаю. Ты же у нас репортер.

– Я не репортер. Ты прекрасно знаешь, что я не репортер.

– Включи диктофон и задавай свои вопросы.

– О чем?

– О господи! Ладно, сама все сделаю.

Мы сидели на террасе, а Макс и Дон готовили обед. Натали включила диктофон, который я купила в беспошлинной зоне. Точно такой же был у Дебби из «Слухов».

– Я начну с рассказа о том, как я познакомилась с Ричардом, хорошо?

– Хорошо.

Я пыталась заглянуть в окно кухни, чтобы посмотреть, что делают Макс и Дон. Близко ли они стоят друг к другу? Что он такого сказал, что она смеется, как ненормальная?

– Мы с Ричардом вместе учились в школе, – начала Натали, сложив руки на коленях, словно рассказывая сказку. – Нас тянуло друг к другу с первого взгляда. Мы смущенно улыбались, встречаясь в коридоре. Незаметно переглядывались в классе.

– Слушай, притормози, – перебила я ее. – С каких это пор у вас любовь с первого взгляда? Я не знала ничего подобного.

– Помолчи. Это моя история. Понятно? Но Ричард, – как ни в чем не бывало продолжила Натали, – встречался с моей лучшей подругой Линди – это ты, – и я знала, что мы никогда не будем вместе. Он поджидал меня после школы незаметно для всех и просил о встрече, но я говорила, что это невозможно. Я не могла причинить боль Линди. Наша дружба была для меня важнее всего.

– Но…

– Линди и Ричард встречались несколько месяцев…

– Почти два года!

– Год, – решительно сказала Натали. – Однажды они ужасно поссорились. Он сказал ей такие обидные вещи, которые она не могла простить. Линди прибежала ко мне в слезах и заявила, что порвала с Ричардом навсегда. Она не хотела больше его видеть. Я говорила, что у них было много хорошего и им надо помириться, но Линди уже приняла решение. Она сказала, что ненавидит его и между ними все кончено.

Я ничего не могла поделать. Если бы пыталась возражать, я бы только потеряла время. Натали согласилась дать интервью и рассказывала ту историю, которую хотела рассказать. У нее была заготовлена одна ложь для меня, другая – для себя и третья – для всего света.

Если я хотела работать в «Сливках» – а я очень хотела, – должна была сидеть и слушать, как Натали снова ворует у меня Ричарда. Может быть, кто-нибудь другой и мог бы вытащить из нее правду, но только не я – я ведь была влюблена в ее жениха! Кто я такая, чтобы требовать от Линди честности? Я сидела и слушала, держа свой виноватый рот закрытым, и думала, что ей послужило бы хорошим уроком, если бы я отбила у нее Макса.

– Прошло несколько месяцев. Ричард продолжал уговаривать меня встречаться с ним, но я считала, что это будет неприятно Линди, и отказывалась. Между тем – наверное, месяцев через шесть – Линди полюбила другого парня, и я решила рассказать ей, что Ричард пытается ухаживать за мной. Я призналась, что сама к нему неравнодушна. Линди ответила, что она не возражает против того, чтобы мы встречались, и что она рада за меня. Сама она была очень счастлива со своим новым другом.

Прежде чем решиться на серьезные отношения с Ричардом, я подождала десять месяцев. Бедный Ричард очень страдал от этого, но я, конечно, была девушкой и хотела быть уверенной, что он мне действительно подходит. Каждый день Ричард говорил мне о своей любви, и я знала, что он искренен. Он был страстным и заботливым любовником. Поскольку он был моим первым мужчиной, мне не с чем было сравнивать и не приходило в голову, что он не слишком хорошо развит в физиологическом плане – так ему, подонку! – но, несмотря на это, у нас была нормальная и даже замечательная сексуальная жизнь. И это было так естественно, что мы поженились.

Я вполуха слушала эти лживые фразы, потому что внимательно следила за положением дел на кухне. Дон не было слышно. Может, она вышла? И Макс там один?

– Извини меня на минутку, Натали, я хочу пить. Принести тебе что-нибудь?

– Минеральной воды без газа с одним кубиком льда.

– Ты можешь продолжать без меня.

– Конечно, Линди была у нас на свадьбе, – слышала я ее голос, входя в кухню. – Я даже помню, что она подарила нам тостер.

Тостер? Ну и ну! А впрочем, говори что хочешь!

– Привет, Рыжик! – нервно сказал Макс. – Как идет интервью?

– Прекрасно! Что готовишь на обед? Бифштекс или гамбургер?

Боже! Неужели я сказала это вслух? Мне казалось, что я только подумала об этом.

– Слушай, извини меня, – тихо сказал Макс. – Ты знаешь, что я так не думаю.

– Откуда я знаю? – Надеюсь, мой голос не дрожал.

– Я же должен был что-то сказать, правда? – прошептал Макс. – Я должен был сказать Натали то, что она хотела услышать. Я же не мог сказать ей правду!

Он погладил меня по руке.

– Какую правду?

– Что я не могу не думать о тебе.

– Что вы двое тут готовите?

В кухню, покачивая бедрами, влилась Дон.

– Я зашла за стаканом воды для Натали, миссис Би, – ответила я весело. – На улице становится жарко.

Интервью на террасе шло полным ходом.

– Мы с Ричардом, конечно, очень хотели иметь детей. Я знаю, он был бы потрясающим отцом. Когда мы переехали в Калифорнию, то первым делом он покрасил в нашем новом доме комнату, которую назвал детской. Мы были самой счастливой молодой семьей, начинающей совместную жизнь.

– Я не считаю, что Ричард – гомосексуалист. Он бисексуал. Он не мог бы любить меня так страстно, если бы его не привлекали женщины. Как тебе это? – обратилась Натали ко мне. – Достаточно правдоподобно звучит?

– Потрясающе, – подтвердила я. – Я сама готова поверить в это.

– Спасибо, – серьезно ответила Натали.

Пусть забирает своего Ричарда, решила я. Пусть отвоюет его у меня честно и благородно. Пусть получит свой счастливый брак. Какая, к черту, разница? Разве сейчас я влюблена в Ричарда?

– Расскажи мне о Максе, – попросила я Натали. – Как вы с ним встретились?

– Я тебе уже об этом рассказывала, – ответила она.

– Я помню, – сказала я. – Расскажи еще раз. Для наших читателей.

За обедом я старалась не встречаться глазами с Максом.

Томас сидел за одним концом стола, Дон – за другим, Макс – между Натали и Дон. Я села напротив Натали, стараясь даже не смотреть в сторону Макса.

Думаете, я не справилась? Зря. Весь обед я старательно изучала огромную черно-белую фотографию Дон, висевшую на стене напротив меня. В кожаном мини-платье она вылезала с заднего сиденья «Мерседеса», одна бесконечная нога оставалась в машине, другая – тянулась наружу. Она абсолютно игнорировала мужчину, занимавшего водительское место. Выражение ее лица говорило: «Я знаю себе цену. Я прекрасна, спокойна и уверена в себе. Спасите и защитите меня!» Я не представляю, как ей это удалось. Я бы перевернулась от одного веса накладных ресниц.

– Ты должна остаться хотя бы на неделю, – говорил мне Томас. – У нас полно места. Глупо приезжать только на одну ночь.

Томас, очень крупный лысый мужчина, был одет в светло-бежевые брюки, черные кожаные шлепанцы и темно-синюю футболку. По нему можно было сделать только один вывод: чем бы он там ни владел, этого должно было быть чертовски много, чтобы мама Натали согласилась на брак с ним.

– Ей нужно улетать завтра, Томас, билеты уже заказаны, – строго сказала Натали.

– Как жаль, – заметила Дон. – Мы были бы рады, если бы ты погостила у нас. У нас достаточно свободно. Максик, ты не передашь мне салат?

– Нет, правда. Я должна лететь назад – у меня работа, – улыбнулась я.

– Конечно! Она должна подготовить мое интервью, чтобы все эти бездельники отстали от меня, – объяснила Натали.

– Тебе повезло, что у тебя такая верная подруга, – сказал Томас.

– Знаешь, Максик, по-моему, ты немного загорел, – сказала Дон.

– Мамочка, – вздохнула Натали. – Уже почти зима. Солнца совсем не было.

– Ну-ка, дай-ка я посмотрю.

Дон подняла рукав белой футболки Макса, чтобы сравнить цвет кожи.

– Ну вот, видите, – заявила она, нежно погладив руку Макса. – Видите, какая здесь коричневая рука. Разве он не загорел, Томас?

– Да, он отлично выглядит.

После обеда Макс объявил, что пойдет на прогулку, и, прежде чем я успела сказать хоть слово, Дон побежала за курткой.

– Кто-нибудь еще пойдет? – спросил Макс.

– Да, я тоже пройдусь, – сказала Натали.

– А ты, Линди? – спросил Макс.

Дайте подумать. Прогулка с Максом, его будущей тещей и будущей женой. Большое спасибо, но я пас.

– Нет, я очень устала. Я лучше лягу спать. – Я притворно зевнула.

– Я пойду, – сказал Томас.

– Нет, Томас, – сказала Дон довольно раздраженно. – Ты останешься дома и составишь Линди компанию.

Она даже не притворялась, что хорошо к нему относится.

– Это излишне. Я прекрасно побуду одна. Я сразу же пойду спать.

– Томас! Ты не можешь оставить девушку одну в доме, – настаивала Дон.

– Мама, это же Майорка, а не Лос-Анджелес, – заметила Натали.

– У Вилкерсов на прошлой неделе разбили «Мерседес». Здесь не так безопасно, как ты думаешь.

– Ну ладно, если ты не хочешь, чтобы я шел, – Томас поднял руки, сдаваясь, – я остаюсь.

– Если хочешь, можешь позвонить, – предложила мне Натали.

– Зачем? – спросила я.

– Можешь позвонить Эндрю. Ты не звонила ему, как приехала. Он, наверное, беспокоится о тебе.

– А, да, конечно.

Я почувствовала себя очень виноватой, когда поняла, что вообще забыла о существовании Эндрю.

– Привет, зайчик. Почему ты мне не звонила? Я очень волновался, – сказал Эндрю, точно как и предсказывала Натали.

– Извини, у меня не было возможности. Отчим Натали ожидал важного делового звонка.

– Как долетела?

– Нормально.

– Ты завтра вернешься?

– Угу.

– На автоответчике целая пленка сообщений для тебя.

– Правда? От кого?

– Не знаю. Кажется, все они из газет. Хочешь, я тебе их включу?

Он положил трубку у автоответчика и нажал воспроизведение. Как и следовало ожидать, первый звонок был от Дебби Джиб из «Слухов».

– Линди! Привет! Как дела? – Она говорила сочувственным тоном девушки из хорошей семьи, навещающей больного. – Я прочла о тебе и о Натали Браун в газете и подумала, что несправедливо, если у тебя не будет возможности высказать твою точку зрения на эту историю. «Слухи» с удовольствием дадут тебе шанс рассказать правду…

Надо же, какая забота и человеколюбие! Просто общество гуманистов.

– Мы заплатим две тысячи фунтов, а если ты дашь нам фотографии Натали того периода, когда вы вместе учились в школе, я смогу выбить немного больше.

Дебби оставила свой рабочий телефон, домашний телефон, мобильный телефон и номер пейджера. Я не стала их записывать.

Остальные звонки касались той же старой истории. Все желтые газеты, женские журналы и телевизионные ток-шоу хотели получить мою историю и предлагали разные суммы наличными и чеком. Было даже приглашение из Ливерпуля с оплатой лучшего отеля. Одна газета обещала мне пять тысяч фунтов. Девица с детским голоском из жалкого листочка телепрограмм обещала сто пятьдесят. Но ее голос звучал без особого оптимизма. Какие-то люди, о которых я никогда раньше не слышала, называли себя агентами и предлагали помочь получить самую высокую цену за мое интервью.

Еще один звонок от Дебби. Она предлагала уже две с половиной тысячи, и звонок от Элейн, самой редакторши. Она приглашала меня пообедать вместе, ничего не говоря об этой истории, и добавила: «Мы с тобой сто лет не виделись». Нашлась подруга!

И наконец, звонок от Джефа, который сказал, что проделал кучу детективной работы и выяснил, что фото, которые меня интересуют, сделаны для «Ньюс ов зе уорлд». Здорово, Джеф, подумала я. Ты опоздал всего на три дня.

– О каких фотографиях он говорит? – спросил Эндрю.

– Это для Натали, – быстро соврала я.

– И как ты ответишь на все эти звонки? – поинтересовался он.

– Я никак не буду на них отвечать, – сказала я. – Я их проигнорирую, и они перестанут звонить.

– Но они же дают тебе возможность рассказать эту историю с твоей точки зрения, – сказал Эндрю. – Ты могла бы сделать это в «Слухах». Они же, как твоя семья, правда?

– Ты что, с ума сошел?

– Ну, они предлагают кучу денег.

– Эндрю, ты знаешь что-нибудь о магнитах?

– О магнитах? А, те, что на холодильнике? Я их не трогал. А что?

– Да ничего, неважно.

Я сидела на террасе с Томасом, наблюдая, как он курит свою огромную сигару.

– Она не разрешает мне курить их в доме, – пожаловался он мне. – Мой собственный дом! И она указывает мне, что я должен делать.

– Вам нравится жить в Испании?

– Да, нравится. Хорошая погода. Хорошие деньги. Море очень красивое. Это хорошая жизнь.

Но его подавленный тон вступал в противоречие с этими оптимистическими высказываниями. Как грустно, наверное, иметь жену, которая не выносит твоего вида.

Я легла в постель, но не спала, а размышляла.

Неужели несколько поцелуев могут перевернуть всю жизнь? Пара поцелуев – и все мои представления об отношениях между людьми оказались неверными.

Я думала, что хочу выйти замуж. Разве люди не для этого встречаются? Жестокий, но необходимый опыт, чтобы найти человека, с которым захочешь провести всю жизнь. Но, может быть, я упустила самое главное? Может быть, влюбиться до безумия в неподходящего человека – это самое большое счастье? Кто бы мог предсказать, что мне будет не хватать того волнующего ожидания, когда, теоретически, может произойти что угодно?

Неуверенность, буря гормонов, обессиливающее желание – то, что я чувствовала благодаря Максу, – влюбиться во всех отношениях более захватывающее состояние, чем старательно любить кого-то изо дня в день.

Когда выходила замуж за Эндрю, я в самом деле верила, что мы будем с ним всегда счастливы. Но теперь, после нескольких поцелуев Макса, я поняла, что такого, как у нас с Эндрю, счастья мне недостаточно.

Это как горные лыжи: можно всю жизнь осторожно съезжать по легким зеленым и синим трассам, а можно решиться и спуститься по черной, теряя сознание от ужаса, но чувствуя, что живешь на полную катушку.

Влюбиться – это экстрим. Может, я слишком рано отказалась от игры? Но еще есть время подняться со скамейки запасных и действовать.

Примерно через час я услышала, что они вернулись домой. Голоса, смех, звон бокалов. Хлопание дверцей холодильника. Спуск воды в туалете. Шаги по коридору. Открывающаяся дверь в туалет. Спуск воды. Еще шаги. Пожелания спокойной ночи. Скрип половицы и тихий стук в мою дверь. Я не гасила свет и не закрывала дверь на замок. Так, на всякий случай. Надежда, несмотря на безнадежность.

– К тебе можно?

Я села в постели, расправляя на плечах складки моей новой светло-сиреневой ночной рубашки. Я купила ее по дороге в Хитроу в «Ла Перла», и моя кредитная карточка до сих пор содрогалась от этого кровопускания. Может, они примут обратно эту рубашку, когда я вернусь с Майорки?

– Можно!

Голова Макса показалась в двери. Я не могла поверить, что он пошел на такой отчаянный риск – это было безумие! – но я была так счастлива, что он осмелился на это. Я не успела ничего сказать, только приглашающе похлопала по простыне рядом с собой, как он уже вошел в мою спальню вместе с Натали, следующей за ним по пятам.

– Ох! Я совершенно измотана, – простонала она, бросаясь на мою постель. – Я думала, мама собралась обойти вокруг всего острова.

Макс стоял за ее спиной, внимательно разглядывая мою грудь, просвечивающую сквозь рубашку, и молчал. Я натянула на себя простыню до горла.

– Во сколько завтра твой самолет? – спросила Натали.

– В десять или в одиннадцать – что-то вроде этого. – Я не соображала, что говорю.

– Тогда увидимся утром, – она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – повторил Макс.

Может быть, он тоже поцелует меня? Но Макс не подошел ко мне ближе ни на шаг. Он стоял на том же месте, пожирая глазами мою грудь.

– Ты должна смывать макияж, когда ложишься спать, – назидательно сказала Натали.

– Да, я знаю. Я смою.

И дверь за ними закрылась.

Я сидела, и гладила стену, разделяющую нас, и слушала, как Макс и Натали готовятся ко сну. Потом дверь их спальни открылась, и по коридору зазвучали шаги. Открылась дверь ванной, и послышался шум воды. Кто-то чистил зубы. Я вскочила с постели, вышла в коридор в одной рубашке и легонько поскреблась в дверь ванной, прежде чем войти.

– О, извини, Натали, – выговорила я с трудом, сжимая в руке в виде объяснения тюбик с лосьоном для лица и ватный шарик. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

Натали повернула ко мне недовольное лицо с нитью между зубами, и я убежала в свою комнату.

Приезжай к нам в Лос-Анджелес, сказала Натали. Все очень просто. Я выберу время, когда Эндрю не сможет отпроситься с работы, и полечу к ним одна. Он ничего не заподозрит. Я всего лишь навещаю свою лучшую подругу. Что может быть естественнее и приличнее этого?

Я могу оставаться замужем за Эндрю и завести роман с Максом. Никто никогда не узнает об этом. Я не собираюсь портить Максу жизнь. Не собираюсь отнимать его у Натали – только позаимствовать на время. Вот и все. Я не хочу выходить за него замуж. Я уже замужем. И меня это ничуть не привлекает.

Может быть, пройдут месяцы, прежде чем я увижу его снова. Я как-нибудь перетерплю. Я закрыла глаза и представила себе, как схожу по трапу в аэропорту Лос-Анджелеса и попадаю в объятия Макса.

Я снова услышала, как открылась дверь спальни и шаги, помедлив, направились в сторону ванной. Я подождала, слушая, как вода с шумом побежала из крана в раковину. Тогда я снова взяла свой лосьон и ватный шарик и босиком, на цыпочках, чтобы не шуметь, вышла в коридор.

Когда я прокралась в ванную, Макс бесшумно закрыл за мной дверь, молча прижал меня к кафельной стене и впился горячим ртом мне в губы. На нем была только футболка и трусы, его очки лежали на полочке. Он был похож на Кевина Костнера еще больше, чем всегда. Руки Макса сразу же проникли ко мне под рубашку. Они погладили мой живот и поднялись выше. Не теряя ни секунды, он обхватил мою грудь ладонями и потер соски большими пальцами.

– Мне нравится твоя рубашка, – прошептал он мне в ухо. – Сколько бы ты ни заплатила, она того стоит.

Я ужасно боялась, что кто-нибудь войдет и застанет нас. Дверь не была заперта. Но еще больше я боялась, что Макс остановится. Его язык проник ко мне в рот, а правая рука оказалась в трусиках. Он простонал так тихо, что я услышала это, как эхо в своей голове.

– О, какая мокренькая девочка, какая мокренькая, – самозабвенно шептал он.

Я воспринимала это телепатически. Мне было все равно, сколько у него было женщин до меня. Я единственная, которая его понимала. Наши души любили друг друга.

Я стянула вниз его трусы, и он переступил через них, не отрывая своих губ от моих ни на секунду. Я чувствовала, как его твердый член прижимается ко мне, но ванна переполнилась, вода потекла через край, и у меня промокли ноги. Кто угодно мог войти в любой момент и увидеть нас, но Максу было все равно. Ему нравилась опасность.

Макс поставил меня на туалетный столик и зубами снял с меня трусы. Я хотела кричать, но не осмелилась проронить ни звука. Макс снова стал целовать меня и гладить мои груди. Наконец он вошел в меня и задвигался мощными толчками, все сильнее прижимая меня к стене. А я по-прежнему боялась даже пискнуть. Другой рукой Макс притянул меня к себе, еще крепче прижал мои бедра, а вода все лилась и лилась, она уже доходила нам до горла, и я слышала, как Макс сказал, что нам придется научиться дышать под водой и – подождите-ка минутку – другой рукой… Какой еще другой рукой?

Я открыла глаза, и Макс превратился в Кевина Костнера, и, целуя его шею, я заметила, что у него появились жабры, как в «Подводном мире». Он сказал, что мы должны заселить мир и – о черт!

Я снова открыла глаза и внимательно осмотрелась. Я была в своей комнате. И уже наступило утро.

– Дорогая, я не могу поехать с тобой в аэропорт, – с притворным огорчением сказала Натали.

Она сидела, скрестив ноги, в плетеном кресле с тюрбаном из полотенца на голове, и прихлебывала свой зеленый чай.

– Я не могу выйти из дома, ты же понимаешь. – Натали похлопала меня по руке. – И Томас сегодня катает нас на своей яхте. Как жаль, что ты не можешь поехать с нами. Как бы мне хотелось, чтобы тебе не надо было возвращаться сегодня в Лондон.

Зная, что именно она велела Венди заказать мне такие билеты, я выслушивала это с долей обиды.

– Ничего страшного, – сказала я. – Как-нибудь в другой раз. Может, увидимся в Лос-Анджелесе.

– Да-да. Обязательно приезжай к нам. Такое счастье иметь настоящую подругу!

Я собралась. Такси должно было подъехать через пятнадцать минут. Как раз достаточно времени, чтобы выпить кофе и попрощаться. Я поцеловала всех по очереди. Томаса, который крепко пожал мне обе руки. Дон, которая скользнула своей щекой по моей и обдала меня запахом «Жан-Поль Готье» в девять утра. Натали, которая театрально прижалась ко мне и заставила пообещать, что позвоню ей, как только закончу печатать интервью, чтобы прочесть ей его по телефону и она могла проверить каждое слово.

И наконец, Макса, которого я оставила напоследок, чтобы все выглядело так, будто я целую его только потому, что целую всех, и было бы просто непростительно не поцеловать его. Прекрасного Макса, который приложился к моим щекам сухими губами и незаметно погладил мое запястье пальцем прямо здесь, в кухне, на глазах у них всех, зная, что я покраснею, а его не поймают.

– Пока, Макс, – сказала я. – Увидимся в Лос-Анджелесе.

Я хотела бы рассказать ему свой сон. Может быть, когда-нибудь расскажу. Я подхватила свою сумку и направилась прямо к выходу, пока не сказала или сделала чего-нибудь, о чем потом пожалею.

Я не оглянулась, но уже начала считать дни до новой встречи с Максом.

Как только я оказалась дома, я позвонила Атланте и сказала, что у меня есть эксклюзивное интервью с Натали и фотографии к нему. Интересует ли ее это?

– Ты меня не разыгрываешь? – спросила она. – Весь мир гоняется за этим интервью. Конечно, меня это интересует. Как ты его добыла?

Она так произнесла это «ты», словно хотела сказать, что существует очень длинный список лиц, которые могли бы получить это интервью у несравненной Натали Браун, но моего имени в этом списке нет. Это меня здорово завело. «Хватит с меня ее гонора, у меня есть свой», – решила я.

– Черт побери, Атланта! – заорала я. – Ты что, газет не читаешь? Ты что, не видела моей фотографии в «Санди миррор»? Ты не знаешь, кто я? Я единственная женщина, которую ее первый муж когда-то любил, вот кто я.

И ее будущий второй муж тоже неравнодушен ко мне, чуть не добавила я.

– Я могу продать это интервью практически в любое издание на английском языке за такую сумму, которую вы в жизни не сможете заплатить, – продолжала я. – Но я предлагаю его вам, потому что первая пришла к вам с этой идеей. И это очень великодушно с моей стороны, ты так не думаешь? Так что кончай важничать и скажи мне, сколько вы собираетесь заплатить мне.