Текст книги "Бабник"
Автор книги: Стелла Чаплин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
22
– Зачем ты встаешь так рано? – пробормотал Эндрю, когда я вскочила с постели. – Сегодня же суббота.
– Мне нужно к зубному, снять камни. Я же тебе говорила, ты забыл? У нее не было другого времени для меня.
Адреналин бурлил в крови, и я совершенно проснулась, хотя всю ночь до самого звонка молочника вертелась, как турбина.
Но Эндрю уже снова спал.
Я встала под душ, чтобы смыть запахи вчерашнего ресторана с волос и прочистить мозги. Шампунь, гель, лосьон, массаж… Наконец я накинула банный халат и сделала на голове тюрбан из полотенца. Волосы я сушила в кухне, чтобы не разбудить Эндрю. Я автоматически приготовила себе чашку чая, хотя не смогла проглотить ни капли от волнения.
Что же мне надеть? На улице было жарко, но облачно. Я выбрала маленький розовый топик и серую шелковую юбку. Голые ноги. Босоножки. Я не хотела выглядеть наряженной. Как будто я не думала об одежде. Я захватила кардиган подходящего цвета на случай, если станет прохладно. И надела новое сиреневое белье. Сообщаю это, чтобы вы не подумали, что я действительно собралась в «Хэмлис» покупать игрушки.
Я вспомнила о фотографии, которую обещала Натали. Черт! Из всех снимков мне меньше всего хотелось, чтобы у нее был именно этот. Но я обещала. Что ж, могу захватить его с собой, сэкономлю на почтовых расходах. Да, счастливая парочка! Меня трясло от ревности. Этот блеск в глазах Макса, когда он смотрел на Натали. Из-за этого Натали так понравился снимок. Здесь видно, как он ее обожает. Это главное, что ей нужно в жизни. Я не могла на это смотреть, убрала в конверт и сунула в мою новую сумку из «Прада».
Я вышла из дома в половине десятого – времени было еще масса – и прокатилась на метро. На станции я купила газету и просматривала ее в поезде, не понимая ни слова.
Когда я вышла из метро и направилась к Риджент-стрит, первые неутомимые туристы уже утюжили Оксфорд-стрит, размахивая картами и споря о том, где находится север. Я вошла в «Хэмлис» ровно в десять. Магазин был практически пуст. Я ездила на эскалаторах с этажа на этаж, ища Макса, но чувствовала, что его нет здесь. Я пришла слишком рано.
Железные дороги, игровые приставки, куклы Барби – Макса не было нигде. У меня кружилась голова. Не сходи с ума, говорила я себе. Он еще придет.
Лучше уйти отсюда и вернуться немного позже.
Я решила выпить кофе. Напротив магазина прекрасная кофейня. Хорошая порция кофеина, и я буду готова завоевать весь мир. Я заставила себя сесть и пить медленно, но внутри у меня все звенело. Что, если я его пропущу? Что, если он придет и уйдет, пока я сижу тут? И я никогда больше его не увижу? Почему у меня нет номера его мобильника?
Я бросила недопитый кофе и побежала обратно в магазин. Двадцать минут одиннадцатого. Я притворилась, что наблюдаю за мальчиком, который демонстрировал жука, ползающего по стенам. Жук десять раз поднимался вверх и падал вниз, а Макса все не было.
– Чем я могу вам помочь? – Девушка попыталась заинтересовать меня и другими игрушками.
– Спасибо. Я просто смотрю.
Я притворилась, что ужасно интересуюсь самолетиком, который летал сам, если его подбросить вверх. И тут я оглянулась и увидела его. Макс только что вошел через главный вход и не замечал меня. А что, если он вообще не ожидает меня здесь встретить? Что, если Натали пришла с ним? Что он сказал вчера? Может, мне лучше спрятаться?
Я видела, что он стоит у входа и пытается решить, куда направиться. На нем были летние брюки, оранжевая рубашка и коричневая спортивная куртка. С маленьким кожаным рюкзаком он выглядел как обычный американский турист, но, когда я смотрела на него, мое сердце сжалось и я чуть не заплакала. Откуда взялась эта боль?
Я подошла к нему сзади.
– Привет! – сказала я.
Сначала мне показалось, что он меня не слышал, но он повернулся. Что значит это выражение на его лице? Удивление? Может быть, даже слишком много удивления. Разве он не знал, что я приду?
– А, привет! Как странно, что мы встретились. – Все-таки он был рад меня видеть. – Я не знал, придешь ли ты.
– Ну, теперь ты знаешь. – Я взяла маленького человечка, которого звали «Пощекочи меня», чтобы занять руки, и стала гладить его. – Я думала, может, увижу тебя здесь.
Человечек в моих руках начал пищать и трястись. Я покраснела и быстро положила его обратно.
– Ты так действуешь на всех мужчин? – спросил Макс, поднимая бровь.
Я загадочно – как я надеялась – улыбнулась, чувствуя, что мне становится жарко.
– Симпатичная сумка. – Макс показал на подарок Натали. – Тебе нравится?
– Очень. Она такая красивая, – ответила я.
– Я рад, – сказал он. – Я сам ее выбирал.
Не может быть! Я не знала, что сказать.
– Я вчера отлично провел время. А тебе понравилось?
– Да, было здорово, – ответила я. Надеюсь, он не подумал, что я его преследую.
– Мне очень понравился твой муж, – сказал он серьезно. – Он такой приятный парень!
– Он просто прелесть, – согласилась я. – Мне страшно повезло.
– Ему тоже повезло, – сказал Макс, но, наверное, он должен был это сказать.
– Я знаю. Мы потрясающая пара.
– Ты здесь с ним? – спросил Макс.
Он что, с ума сошел? Он в самом деле думает, что я притащила с собой Эндрю?
– Нет, он дома, – ответила я. – У него дела.
– А какие у тебя планы на сегодня? Ты свободна?
– Конечно, – пожала я плечами.
– Отлично, – продолжал он. – А мне нужно купить кое-что для племянницы. И еще парочка дел. Ты не против?
– Конечно, нет.
Парочка дел? Каких дел? Он же завтра утром улетает! Это мой последний шанс побыть с ним, а у него какие-то дела?
– Я совсем не против, – сказала я.
Я не так представляла себе нашу сегодняшнюю встречу. А что я себе представляла?
Я потащилась за Максом и, улыбаясь, терпеливо ждала, пока он с помощью продавца выберет самых лучших телепузиков для племянницы. Он придирчиво осматривал игрушки, внимательно проверял комплектность и в довершение всего попросил завернуть покупку, как подарок. Черт побери! Что, у них в Лос-Анджелесе нет магазинов игрушек?
Драгоценное утро утекало прочь капля за каплей. Я стояла так близко к Максу, что чувствовала его теплое дыхание. Если я закрою глаза и прижмусь лицом к его груди, правда никто ничего не заметит? А он? Что скажет на это он?
– С этим покончено. Теперь мне нужно купить книгу. Здесь поблизости есть хороший книжный?
– Самый лучший магазин на Чаринг-Кросс-роуд, – сказала я, пробуждаясь от сна наяву. – Туда можно пройти пешком.
А потом, подумала я, ты будешь со мной.
Когда мы вышли из «Хэмлиса», начался дождь. Макс достал из рюкзака крошечный зонтик и обнял меня за талию.
– Держись поближе, – велел он. – В какую нам сторону?
– Если мы пойдем через Сохо, мы срежем дорогу и избежим толпы, – сказала я, указывая на Бик-стрит.
Мы прижались друг к другу под зонтиком, но я не знала, куда девать свою руку, которая оказалась между нами. Я стеснялась обнять Макса за талию, поэтому неловко устроила ее на его плече. Дождь был совсем небольшой, но я не предлагала закрыть зонтик. Я была счастлива, что мы так близко друг к другу.
Вниз по Бик-стрит, направо в Лексингтон, где он застрял на тысячу лет, рассматривая зеленые глиняные кирпичи какого-то дома, вниз по Брюйер-стрит, затем Олд-Комптон-стрит, и наконец мы на Чаринг-Кросс-роуд.
Макс почему-то вел себя как чужой. Хотя наши бедра соприкасались, он разговаривал таким бесцветным голосом, которого я у него никогда еще не слышала. Вместо того чтобы говорить о нас, о том, увидимся ли мы с ним еще когда-нибудь, он обсуждал какие-то пустяки, заглядывал во все бары, изучал витрины магазинов, больше интересуясь дизайном дверных ручек, чем мной.
– А что ты хочешь найти? – спросила я его.
– Мне нужно купить книгу, которая называется «Высокая мода». Я хочу подарить ее матери Натали.
На Чаринг-Кросс-роуд мы зашли в три книжных магазина – и ни в одном из них не нашлось этой бесценной книги. В четвертом мы поднялись наверх в модный отдел, но Макс не смог найти свое сокровище на полках и обратился к продавщице. Пока она искала в базе компьютера, Макс рассматривал открытки.
– Как ты считаешь, эта понравится моей племяннице? – спросил он меня, показывая на толстого трансвестита, одетого Мадонной.
– Угу, – не глядя согласилась я, прислушиваясь к мелодии, доносящейся из отдела классики.
– Макс, почему они играют «Свадебный марш»?
– Чтобы напомнить тебе, что ты замужем, – серьезно сказал он, и у меня упало сердце.
– Знаешь, если бы в фильме в такой ситуации заиграла эта музыка, то сказали бы, что это неправдоподобно.
К нам подошла продавщица:
– К сожалению, у нас на складе этой книги сейчас нет. Но мы можем заказать ее для вас.
– Спасибо, но это бесполезно. Я завтра уезжаю из Лондона. Может быть, она найдется в другом магазине?
– Да, в базе указано, что осталось два экземпляра в нашем филиале, в Хэмпстеде.
– Где это? – спросил у меня Макс. – Это далеко отсюда?
– Нет, – ответила я. – Ты знаешь, где Хэмпстед-Хит?
– Да, я слышал. Отличная идея. А мы сможем выпить там чаю с ячменными лепешками?
– Скорее, капуччино с круассанами.
– Хочешь поехать со мной?
Если Макс едет в Хэмпстед, я не собираюсь оставаться здесь. Может, у меня еще оставалась надежда?
Когда мы вышли на улицу, дождь поливал вовсю. Такси загадочно испарились, как будто боялись промокнуть. Нам пришлось тащиться до стоянки на Олд-Комптон-стрит.
Дождь стучал по крыше машины, в которую мы наконец втиснулись, радио в такси передавало индийские песни о любви. Одно из передних стекол было опущено.
– Вы не могли бы закрыть окно? – попросила я водителя.
– Нет, к сожалению. Оно сломано, – весело объяснил он.
– Но здесь очень холодно, – сказал Макс.
– Хочешь, возьми мой кардиган.
Замечательно. Верный товарищ, всегда готовый прийти на помощь.
– А у тебя есть кардиган? – с интересом спросил Макс.
Я вытащила из сумки кофту и попыталась накинуть ее ему на колени, но он остановил меня.
– Не так. Мы можем вместе его надеть. Ты всунешь руку в один рукав, а я – в другой, – предложил Макс.
Я придвинулась к нему ближе на несколько миллиметров. Он всунул руку в шелковый розовый рукав, я сделала то же самое, и мы прикрыли полами колени. Те руки, которые оказались внутри, сразу же нашли друг друга.
– Мы не держимся за руки, мы просто греемся, – строго объяснил Макс.
– Точно, – согласилась я.
Сумасшедшая индийская музыка лилась из динамиков, прикрепленных над нашими головами. Только бы эта поездка никогда не кончалась!
– Это очень романтично, – признал Макс. – Сидеть вот так в такси и мчаться сквозь дождь.
– Угу, – только и смогла промычать я, опасаясь, что голос выдаст меня.
Я освободила руку и нежно, едва касаясь, погладила его пальцы. Было ли это позволено его новым кодексом?
Макс повернул голову и уткнулся лицом мне в шею.
– Опасно! – прошептал он, касаясь губами моего уха. – Опасно.
Но он не остановил меня и не убрал руку.
– Я просто глажу твою руку, – объяснила я, стараясь говорить спокойно. – Невинно.
Я повернула голову – просто хотела посмотреть ему в глаза, – но увидела его приоткрытые губы, медленно приближающиеся к моим.
И мы поцеловались. Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Наконец-то!
Наверное, именно так чувствует себя марафонец, пересекая финишную линию. Или приземлившийся космонавт. Я знала Макса всего несколько недель, но мое терпение истощилось до последней капли. Сейчас я хотела только одного: чтобы наш поцелуй длился вечно.
– Дай мне твой язык, – хрипло сказал Макс.
Я трепетала от наслаждения. Меня не нужно было просить дважды. Когда мой язык проскользнул между его губ и двинулся глубже в рот, он застонал.
Макс неожиданно оторвался от меня и заявил:
– Это только пока мы едем в такси.
– Угу.
Как скажешь. Только пусть эта поездка не кончается. Пусть вокруг начнутся сплошные пробки. Пусть шофер перепутает адрес и увезет нас из Лондона.
Я высвободила руку и принялась гладить его лицо, шею. Мои пальцы запутались в его волосах.
Рука Макса осторожно двинулась вверх по моему бедру, под юбку, погладила резинку трусиков. Еще немного, и он узнает, как я хочу его. Лондонская гроза суха по сравнению с той влагой, которой я истекаю от одного присутствия Макса.
– Дай мне опять твой язык.
Правда, в английском языке нет слов, которые можно сравнить с этими? Я медленно облизывала его вкусный язык, умирая от желания. Почему бы нам не остаться в этом такси на всю жизнь?
Но что это за звук?
Макс отшатнулся от меня так, словно его ударило током. Мы оба уставились на его рюкзак, лежащий под ногами, из которого слышались звонки.
– Это Натали, – сказал Макс.
Его лицо перекосилось от боли. Он не пошевелился, чтобы ответить на звонок.
Я взяла свой кардиган, сложила его и оправила юбку. Я не знала, что сказать.
– Я не могу с ней разговаривать.
Звонки прекратились.
Тишина.
Если бы Натали неожиданно появилась на переднем сиденье и застала нас на месте преступления, и то Макс не мог бы выглядеть более виноватым.
– Нет, нет, нет! Я не могу это сделать, – сказал он.
– Успокойся, все нормально, – говорила я, не понимая, что происходит. Теперь я не могу его поцеловать?
– Я не могу с ней разговаривать, – наконец сказал Макс.
В этот момент мобильник снова запищал. Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь. Макс опять не ответил. Он сидел в углу, как каменный. Пожалуйста, милый, возьми трубку, соври ей что-нибудь и поцелуй меня. Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь. Мы теряем бесценное поцелуйное время. Мы уже у Белсайз-парк.
– Если бы я узнал, что Натали где-то занимается этим, я бы умер, – сказал Макс. Он выглядел так, будто вот-вот заплачет.
Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь.
Почему он вообще не выключит эту адскую машинку? Она могла бы оставить сообщение. Телефон снова замолчал, и мы проехали остаток пути до Хэмпстеда в тишине.
– Если она еще позвонит, мне придется говорить с ней, – сказал Макс.
– Куда вам нужно на Хай-стрит? – спросил шофер.
– Вот сюда, налево, – попросила я. – Откуда выезжает этот белый автомобиль.
Такси остановилось, и я сердито вылезла наружу, заплатив шоферу.
Как только Макс оказался на улице, телефон зазвонил снова. Когда он потянулся к рюкзаку, я отошла под навес.
– А, привет, как дела?
В его голосе и намека не было на вину или растерянность. Я очень хотела послушать, но все-таки отошла подальше. Вот это выдержка! Как мне хотелось вырвать у него из рук телефон и швырнуть его под проезжающий мимо автобус, но вместо этого я смотрела, как Макс разговаривает. Он улыбался! Невероятно! О чем они говорят? Черт побери! Они же расстались сегодня утром!
– Я тебя люблю, – услышала я, и он нажал на кнопку, чтобы закончить разговор. Для этого тоже должно быть слово, но его нет.
И должно быть слово, которое описывало бы, что я чувствовала, когда он шел ко мне с улыбкой на лице. Но такого слова тоже нет. Коктейль из раздражения, стыда, вины, желания, страха. Но больше всего в нем было желания. Здесь английский тоже подкачал.
– Все нормально. Теперь мне лучше, – сказал Макс.
Наша везучая Натали! Мы были у входа в книжный, и, поскольку я не знала, что сказать, я просто прошла в магазин. Задыхаясь, я перебирала бестселлеры, пока Макс выяснял у продавца, есть ли у них «Высокая мода».
Я не знала, что мне делать. Макс откровенно флиртовал со мной с первой минуты знакомства, а теперь все повернул так, словно это я его преследую. Как будто именно я все это начала. Может, у меня все в голове перепуталось? Разве так бывает?
– Выпьем кофе? – виновато предложил он.
Книга была благополучно найдена, оплачена, и пакет с ней торчал у него под мышкой.
– Давай, – пожала я плечами. – Тут рядом есть кафе «Руж».
Дождь почти перестал. Макс снова раскрыл свой зонтик, но я гордо вышагивала впереди, скрестив на груди руки, чтобы было теплее. В кафе мы заняли столик у окна и заказали два капуччино. Наступило неприятное молчание.
– Слушай, мне очень жаль, если я заставила тебя делать что-то, чего ты не хотел. – Черта с два мне было жаль!
– Это не ты, это мы оба, – ответил он. – Но я не могу больше так поступать. Это уже было слишком много раз. У меня трое детей, с которыми я никогда не вижусь, потому что я это делал. Я навещаю свою племянницу чаще, чем своих собственных дочерей. Я не могу обманывать Натали. Просто не могу снова проходить через это.
– Мне очень жаль. Я не знала. Я не понимала этого.
– Ты ни в чем не виновата, – сказал Макс. – Ты не заставляла меня делать ничего, что я бы сам не хотел.
– Слушай, мы же ничего не делали. Ничего не случилось.
– Случилось достаточно. Больше, чем достаточно. Я не хочу снова стать мужем-ходоком. У нас с Натали потрясающие отношения. Я не хочу портить их так же, как испортил отношения с другими женами.
– Я понимаю. Все нормально. Я не собираюсь портить ваши отношения.
– Я ужасно боюсь, что она узнает.
– Перестань, расслабься, – сказала я. – Завтра ты сядешь в самолет и улетишь за восемь тысяч миль, и я никогда больше тебя не увижу. Обещаю, что с моей стороны ты будешь в полной безопасности. Но боюсь, что за остальную часть женского населения планеты поручиться нельзя.
Я любовалась своей рассудительностью и выдержкой, хотя внутри у меня все кипело.
Официантка принесла нам кофе, и я вспомнила, как все началось: Макс вытер шоколад с моих губ и облизал палец.
Я смотрела на людей, идущих по тротуару. В основном это были парочки, вышедшие за покупками субботним утром. Сколько из них были влюблены в других мужчин и женщин?
– Наверное, мы просто встретились в неподходящий момент. – Какая глубокая мысль – сладкое дерьмо!
– Не говори так. Я рад, что мы встретились.
– Да, но почему все это происходит только сейчас, накануне твоего отъезда на другой континент.
– Чтобы мы оба не успели испортить себе жизнь, – ответил он.
Не думаю, что он хотел быть жестоким. Но тогда что он имел в виду?
Неожиданно я вспомнила о фотографии, которую целый день таскала в сумке, и достала конверт.
– Вот, – сказала я. – Это для Натали. Я обещала ей это фото.
Макс открыл конверт и вынул снимок: он делает Натали массаж, они нежно смотрят друг другу в глаза. Он издал звук, по которому можно было судить, что он совсем не помнил, где и когда это было.
– Но это замечательно, – удивился Макс. – Ты сама снимала?
– Конечно, сама, – слегка обиделась я.
Он что, думает, я вырезала это из «Радио таймс»?
– Спасибо, – сказал он. – Натали будет в восторге.
Он убрал конверт в рюкзак, и мы оба сидели и помешивали кофе в угрюмом молчании.
– Мне нужно возвращаться в отель, – наконец решился Макс. – Еще столько нужно упаковать.
Я знала, что это неправда. Он всего пару дней назад прилетел из Лос-Анджелеса. Что он собирался упаковывать?
– Конечно, – ответила я.
Мы взяли такси до отеля, и Макс положил свой зонтик на сиденье между нами, вместо того чтобы бросить его на пол. Мои туфли тут же промокли, и я отодвинулась, прислонилась лбом к оконному стеклу и подумала, что это действительно все.
– Могу я задать тебе вопрос? – отважилась я, продолжая смотреть в окно.
– Конечно. Что ты хочешь спросить?
– Ты ведь флиртовал со мной с самого начала?
Казалось, он удивился.
– Да. В некотором роде. А что?
– Просто хотела знать.
Он немного помолчал, а потом спросил:
– Ты чувствуешь себя виноватой перед Эндрю?
Я решительно покачала головой.
– Нет. Ничуть. – Какой теперь был смысл притворяться? – Если я не поцелую тебя, я сойду с ума.
Макс удивился. Смутился. Но ему было очень приятно. Я поймала его взгляд и смотрела в его зрачки, пока он не покраснел и не отвел глаза.
– А когда ты впервые подумала о том, чтобы поцеловать меня? – спросил он.
Он снова флиртовал со мной. Набивался на комплименты.
– На этой вечеринке.
– Когда я гладил твою ногу?
– Да, тогда.
– Но мы целовались в тот вечер, – заметил Макс. – Два раза. – Как будто я могла это забыть. – В губы, – продолжал он. – А Майкл Найтли сидел в машине и смотрел на нас.
Макс рассмеялся. Над чем? Над безрассудством нашего поведения? Я не могла понять, почему он так переживал из-за поцелуев в такси и был совершенно счастлив, когда целовал меня на глазах у приятеля Натали и флиртовал со мной на съемках на глазах у самой Натали.
Когда такси остановилось у отеля, я выскочила, как ошпаренная, чтобы Макс не успел предложить мне доехать до Майда-Вейл. Я не могла расстаться с ним так. Швейцар поспешил подержать дверь для Макса.
– Ну, – сказала я, – наверное, нам пора прощаться?
Интересно, это прозвучало дерзко и уверенно? Как будто мне все равно?
– Звони мне в любое время, – ответил Макс. – Я дам тебе номер моего мобильного телефона. У тебя есть ручка?
– Нет. – Кстати, это было правдой.
Макс открыл бумажник и поискал в нем визитную карточку.
– Знаешь, – предложил он. – Давай поднимемся в номер. Всего на одну минуту. Я запишу тебе телефон.
В лифте мы с Максом стояли у разных стен, и наши отражения разбегались в зеркальных плоскостях. Мы оба молчали. Я смотрела на золотые мозаичные плиты пола, не осмеливаясь поднять глаза на него. На девятом этаже двери открылись, и Макс так же молча провел меня по коридору, открыл номер своей карточкой, прошел сразу в спальню и полез в комод. В гостиной все стены были увешаны чертежами, а на журнальном столике в прозрачном футляре стояла модель здания. Башни-близнецы Галереи нового искусства в Перте [6]6
Город в Шотландии.
[Закрыть].
Пойти за ним? Я хотела, но не осмелилась. Меня не пригласили. Пока. Он сказал мне, что должен остановиться. Поэтому я подглядывала за ним из гостиной. Там стояла их огромная кровать. Я не пойду туда. Я буду хорошей девочкой.
Макс дал мне свою карточку, и наши глаза встретились.
– Это очень опасно, – сказал он. – Мы в номере отеля, поэтому мы ничего не можем делать. Ты должна уйти.
Я кивнула:
– Да. Ты прав.
Я посмотрела на его визитку. Слова. Цифры. Некоторые цифры в квадратных скобках. Я погладила пальцем бумагу, словно проверяя качество. Я не могла уйти.
– Все в порядке, – сказал Макс, пытаясь успокоить меня.
– Да. Со мной все в порядке. И с тобой все в порядке.
– И с Эндрю, и с Натали все в порядке, – добавил он. – Она к тебе очень хорошо относится, ты же знаешь.
Это правда. Она моя лучшая подруга. Она никогда бы не поступила так со мной, правда же? Но ведь она как раз поступила бы. Именно так она и поступила.
– Я не думал, что может произойти что-то подобное, – сказал Макс. – Но меня сильно тянет к тебе.
Я смотрела в его голубые глаза и чувствовала, как что-то неизведанное льется из моей души прямо в его душу. Мы не мигали и не отводили глаза.
– Мне очень трудно сказать тебе «прощай», – призналась я честно.
– Поцелуй меня, – неожиданно сказал Макс. – Поцелуй меня в губы.
Я встала на цыпочки, чтобы дотянуться, и прижалась губами к его губам и всем телом к его телу. Растворилась в нем. Я молила о чуде, которое задержало бы его в Лондоне хотя бы на несколько дней. Я чувствовала, что его твердый член уперся мне в живот. Я подтянулась чуть выше, и наши чресла соприкоснулись.
– Мы не должны заниматься любовью, – сказал Макс хрипло, его губы щекотали мои.
– Не должны, – согласилась я.
– Ты замужем. Я почти женат. Это было бы неправильно. – Он целовал меня, держа мое лицо в ладонях.
– Угу.
– Мы не должны делать ничего, что не стали бы делать на людях.
– Правильно.
– Поэтому целоваться мы можем.
– Конечно.
– Целоваться мы можем. Я целовал тебя на людях. Целоваться разрешено, – прошептал Макс.
Какое счастье, что поцелуи – это не супружеская измена. Мы вели себя хорошо и парили под небесами.
– Мы не можем лежать в постели, – выдохнул Макс, и я покивала головой, соглашаясь с ним. – Но мы можем сесть на диван. Диваны стоят везде.
Я не могла ответить, потому что его язык был у меня во рту. Я снова попыталась кивнуть, а он подвел меня к дивану, и мы устроились на нем, не отрывая губ друг от друга. Некоторое время мы целовались на диване: он – сидя, я – стоя на коленях. Вдруг Макс сказал:
– А что, если нам раздеться? Если мы останемся в белье, то все будет как на пляже. Белье – это такая одежда, в которой загорают на пляже, правда?
Именно так. Как умно с его стороны было подумать об этом! Он стянул с себя куртку, потом нагнулся и снял с меня босоножки, за ними последовали его туфли и носки.
– Смотри, – сказал Макс. – В этом нет ничего плохого, правда?
Потом он расстегнул мою юбку и резко поднял меня с колен – юбка упала на пол. Когда он коснулся моих бедер, мне показалось, что я таю. Я снова встала на колени и расстегнула его рубашку, начиная с манжет, мои пальцы нащупали все маленькие пуговицы, а потом я провела руками по его плечам, снимая рубашку. Макс встал и освободился от брюк, а я старалась не смотреть на мощный бугор в его голубых боксерских трусах.
– Понимаешь, это просто день на пляже, – сказал Макс и мягко потянул мой топик вверх через голову.
Мое сердце так громко стучало, что, наверное, ему было слышно. Он сел и снова поцеловал меня жестко и глубоко, а я, как зачарованная, гладила его кожу. Просто день на пляже, и больше ничего, говорила я себе. Два человека сидят на диване в купальных костюмах и целуются – вот и все, что мы делаем.
– А если я потрогаю твою грудь? – прошептал Макс. Его дыхание обжигало мою шею. – Как будто случайно? Например, я поворачиваюсь, чтобы включить телевизор, и случайно глажу твою грудь… вот так… Это ведь могло бы случиться, правда?
– Угу. – Даже это мне с трудом удалось выговорить.
– А что, если мой большой палец зацепится и попадет внутрь лифчика… вот так… и он окажется у тебя на груди… вот здесь… и я не знаю…
– Это вполне вероятно, – прошептала я, задыхаясь от счастья.
– А потом, что, если мой палец случайно заденет твой сосок и погладит вокруг очень медленно… вот так…
– По-моему, так тоже могло бы случиться.
– А потом я прислонюсь к тебе… вот так… и получится, что мое лицо оказалось у тебя на груди, и, чтобы не упасть, мне придется уткнуться в твою грудь и провести языком вокруг твоего соска. Как это будет?
– Это просто потрясающе! – промурлыкала я, чувствуя, что плыву по небу вместе с облаками.
– А что, если – просто предположим – этот пляж находится на необитаемом острове, где нет ни пищи, ни воды, и я принял твой сосок за крыжовник и начал его сосать… вот так… никто не осудил бы меня за это.
Я покачала головой и легла на диван прямо под него. Мои бедра, казалось, по своей собственной воле начали нежно тереться о его бедра, как волны, набегающие на берег. Я чувствовала приближение прилива.
Не знаю, сколько времени мы лежали так, целуясь и гладя друг друга. Час? Минуту? Но зазвонил телефон, и все кончилось.
– Отлично, – говорил он в трубку. – Я как раз задремал. Пока. Это Натали, – сказал он мне, но я уже искала свою одежду. – Она возвращается.
Макс подошел, взял меня за руку и снова поцеловал так жадно, как в первый раз, прижимаясь ко мне всем телом, а я пыталась навсегда запомнить это ощущение, потому что это было все, что мне оставалось.
– Я больше не увижу тебя, да? – спросил Макс.
– Нет, думаю, что нет, – ответила я, стараясь казаться спокойной.
– Ты приедешь к нам в гости?
– Не знаю. Может быть. Кто знает? Может, ты приедешь в Лондон.
– Да, может. – Он гладил мои волосы. – Ты будешь молодцом?
– Да, со мной все будет нормально. Со мной все нормально.
Я натягивала топик, чувствуя себя далеко не нормально. Макс все еще был в своих боксерских трусах.
– Натали вот-вот будет здесь, – сказал он.
– Я знаю. Мне надо идти.
– Дай мне твой язык в последний раз, – хрипло попросил, поднял меня так, что мне не пришлось становиться на цыпочки, и прижал к себе. Я обняла его и гладила его спину, чувствуя, что у меня разрывается сердце.
Наши языки нежно прощались.
Макс проводил меня до двери, и я долго стояла, держась за ручку и не поворачивая ее. Я просто смотрела на Макса, пытаясь навсегда запомнить его лицо: две складки около губ, родинку под бровью, цвет его глаз, крошечные белые волоски на мочке уха. Единственный седой волос в завитке над пупком.
– Прощай, Макс.
– Прощай. Звони мне.
Когда я открыла дверь, меня ослепила вспышка, потом я увидела фотографа, убегающего по коридору к лифту.
