Текст книги "Бабник"

Автор книги: Стелла Чаплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

18

Я не могла решить, что хуже: быть замужем за человеком, который забывает о твоем дне рождения, или за человеком, который даже не знает, какого он числа.

Эндрю лез из кожи, чтобы загладить свою вину.

– Это, конечно, не настоящий подарок, – сказал он, когда мы вернулись домой. – Но это все, что я смог найти в аэропорту.

Я посмотрела на пластмассовую коробочку. Она была явно не похожа на коробочку от духов или дорогих часов.

– Это лучшие песни «АББА», – сказал Эндрю, когда я открывала коробку.

Теперь я знала, что хуже: быть замужем за человеком, который думает, что мне нравится «АББА».

– Зачем ты мне это купил? – спросила я. – Ты же знаешь, что я не люблю «АББА».

– Да нет, ты любишь, – настаивал Эндрю. – Ты любишь «АББА».

– Слушай, не надо мне говорить, что я люблю, а что нет, – ответила я. – «АББА» я просто не переношу. Ты перепутал меня с какой-то из своих бывших жен.

Я посмотрела на его убитое лицо и не смогла не рассмеяться. Бедняга, он считал, что так хорошо все придумал. Это правда было очень забавно. Эндрю безнадежен, но зато у него доброе сердце. И даже когда он делал глупости, я знала, что он меня на самом деле очень любит.

Но все-таки надеюсь, что если я стану знаменитым фотографом, то, чтобы написать мою биографию после моей смерти, они найдут кого-нибудь, кто знает меня лучше, чем Эндрю.

«Она любила пиццу и польский кинематограф, но больше всего на свете она любила «АББА», – вот что написал бы Эндрю, если бы дело доверили ему. – А ее день рождения был определенно четного числа, скорее всего, в июне».

Я поставила мой новый диск и притворилась, что он мне нравится. Мы с Эндрю танцевали на кухне под «Дай мне, дай мне, дай мне», и все каким-то непостижимым образом наладилось.

– Это потрясающе! – сказала Атланта, когда мы смотрели фотографию члена Ангуса Роула. – Ты, наверное, произвела на него сильное впечатление.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я ни слова ему не сказала. Я просто сидела и жевала тост, а он вдруг начал раздеваться. Вы это напечатаете?

– Еще бы! Это бесценно!

Я пока еще не дала ей ни одного снимка Макса – они были моей личной собственностью.

– Вот этот мне нравится больше всего, – сказала я, указывая на черно-белую фотографию, на которой Ангус Роул был запечатлен во всей красе: волосатый, обнаженный, держа перед собой большую раму для картин. – Мне кажется, вы могли бы назвать это: «Прямо со стены». Я сделала еще несколько портретных снимков, просто на всякий случай.

– А лицо. – Атланта пренебрежительно помахала рукой. – Кого интересует его лицо? Мы напечатаем одну из этих фотографий в натуральную величину.

Она посмотрела через лупу на один из пробных отпечатков, которые я сделала, и мне неожиданно пришло в голову, что однажды Атланта проснется и обнаружит, что она превратилась в Элейн.

– Держу пари, что это все-таки больно, – сказала я, – когда огромный болт вкручивают тебе в живот, как ты думаешь?

В среду Эндрю работал дома, готовясь к следующему визиту на туманный и загадочный остров Мэн. Поэтому, когда зазвонил телефон, я подождала, пока он снимет трубку, думая, что ему звонят с работы.

Я услышала, как он сказал:

– Кто это говорит?

Затем, через секунду, совсем другим тоном:

– О, добрый день! Привет! Очень рад, что ты звонишь. Мы все время смотрим тебя по телевизору! Нам очень нравится этот сериал! Очень! Я твой самый горячий поклонник! Как тебе нравится Лондон? А, ты же сама из Лондона, верно?

Его голос становился все выше и звучал все более возбужденно. Я подняла трубку в спальне.

– Привет, Натали. Это я.

– Пока, – сказала Натали Эндрю. – Привет!

– Привет! Прости меня за Эндрю, – извинилась я. – Он слегка перевозбудился. Сейчас он, наверное, побежал делать себе татуировку: «Я люблю Натали».

– Он показался мне очень милым.

– Так и есть. Он ужасно милый. Он такой милый, что доводит меня этим до белого каления. Хватит об этом. Как у тебя дела? Сегодня нет съемок?

– Как раз есть. Именно поэтому я и звоню. Ты меня не выручишь? Ничего неприятного, будет даже довольно интересно.

– Конечно, выручу. А что нужно делать?

– Нас пригласили на презентацию фильма, а я этого просто не выношу. Мне еще предстоит выучить текст на завтра, ужас! И снова вставать в пять. Макс, естественно, на меня ворчит. Говорит, что ему, кроме меня, не с кем идти. Но мне обязательно нужно выспаться. А эти презентации всегда такие скучные.

– А что за фильм? – спросила я. Как будто мне было не все равно. Провести вечер с Максом? Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Да обычная чушь. Я даже не могу вспомнить, как он называется.

– Вообще-то, я не против. Неплохо пойти проветриться. – Пойти все равно куда с Максом, имела я в виду.

– Ну и отлично. Тогда я скажу им, чтобы они за тобой заехали? Начало в восемь.

– Да нет, зачем! Я могу просто встретиться с Максом в отеле. Скажи лучше, что мне надеть? Там все будут в вечернем платье и в смокингах?

– Линди! Это же премьера! А после нее будет фуршет, если вы захотите пойти. Я уверена, что Макс захочет. Он у меня как заводной зайчик с батарейкой «Дюраселл». Кстати, как тебе Италия? Весело отпраздновали день рождения?

– Отлично! – бодро соврала я.

Как только я повесила трубку, меня охватила паника. Я пойду на премьеру с Максом! Чтобы собраться, мне требовалось не меньше двух месяцев, а осталось всего три часа! Я часто делала для газет фотографии разных премьер, но в качестве гостьи ни на одной не была.

Я знала, что там будет набор из кинозвезд в туалетах от лучших кутюрье, взятых напрокат, продюсеров и никому не известных лиц, непонятным образом оказавшихся в списке гостей. Ну а я сама окажусь в какой из этих категорий? Ладно, и так понятно. Пожалуй, за три часа я не успею завести дружбу с Александром Макквином, так что предстоит выбрать одно из двух маленьких черных платьев моей огромной коллекции. Скучно, бедно, убого.

Стоп! О чем я вообще думаю? У меня же где-то есть просто идеальное платье. Серебряное мини, спереди на «молнии», которое я купила два года назад на распродаже в «Уистелс» для новогодней вечеринки. В конце концов, тогда оказалось, что для него слишком холодно. Какое счастье, что я никогда не верила всем этим журналам, которые советуют выбрасывать одежду, если вы не надевали ее два года.

– Куда ты собираешься? – спросил Эндрю, когда зашел в спальню и увидел разложенную на постели одежду.

– В кино, – ответила я, разыскивая свое фисташковое белье. – У Натали два билета на премьеру фильма на сегодня, а она не хочет идти и отдает свой билет мне.

– А я не могу пойти с тобой?

– Извини, Эндрю, но у нее только два билета. Она попросила меня сходить с ее женихом.

Я не смогла заставить себя выговорить вслух имя Макса. Я назвала его женихом Натали, чтобы подчеркнуть, что он помолвлен с Натали и поэтому не может вызывать у меня никакого интереса.

– У Натали только один лишний билет, – добавила я. – Ты ведь не будешь возражать, если я схожу?

– Нет, конечно, иди. Развлекись. Принести тебе чашечку чая?

– С удовольствием. Я люблю тебя.

У меня как раз хватило времени, чтобы сделать маску, выпить чаю, вымыть голову, побрить ноги и подмышки, протереть тело лосьоном с экстрактом алоэ, поискать пояс, который не выглядел бы слишком непристойно, отказаться от этой идеи, нанести на лицо, шею и руки искусственный загар из коробочки, вызвать такси, мазнуть между пальцами ног шариковым дезодорантом, покрыть ногти на ногах бронзовым лаком, смыть бронзовый лак с пола ванной, найти зубную нить, почистить с ее помощью между зубами, дать себе слово делать это каждый день, а не только по особым случаям, высушить феном волосы и заставить их загибаться внутрь, затем намочить волосы и повернуть завитки в другую сторону, чтобы кончики задорно торчали вверх, – теперь я уже знала, как это делается, загнуть ресницы, застегнуть «молнию» на своем серебристом платье, попытаться подвести глаза, понять, что для того, чтобы научиться это делать, мне потребуется лет десять, смыть тушь, сделать свой обычный макияж плюс тени для век двух разных цветов, которые я получила бесплатно за то, что потратила сорок фунтов на очищающую маску и увлажняющий крем, и надеть босоножки из змеиной кожи на высоких каблуках.

За время замужества я немного подрастеряла свое мастерство, но это как езда на велосипеде: если вы научились, то никогда не разучитесь.

– Зайчик! Ты потрясающе выглядишь, – сказал Эндрю изумленно.

– Спасибо, – небрежно ответила я, как будто серая майка, вытянутые на коленях тренировочные и вчерашний макияж, которым я обычно щеголяю, – это всего лишь часть военной маскировки.

– Почему ты никогда так не одеваешься, когда идешь куда-нибудь со мной? – спросил Эндрю.

– Потому, дорогой, – ответила я, торопливо чмокая его на прощанье, – что ты никогда не приглашаешь меня на премьеры фильмов. Я приду не поздно.

Я дала таксисту на чай два фунта – знаю, что слишком много, – когда он высадил меня у «Метрополитена», и уверенной походкой прошла мимо двух болтавших между собой швейцаров к стойке портье.

– Позвоните, пожалуйста, в девятьсот десятый номер. У меня назначена встреча с мистером Огилви.

– Сию минуту, мадам.

Молодой человек набрал номер, и Макс почти сразу подошел к телефону.

– Мистер Огилви, вас хочет видеть молодая дама… Конечно, сэр. – Он повесил трубку и повернулся ко мне: – Мистер Огилви сейчас спустится. Присядьте, пожалуйста.

Я побродила по холлу и устроилась в одном из роскошных кремовых кожаных кресел. Я ужасно нервничала. Что, если Макс недоволен, что ему приходится идти со мной? Вместо того чтобы появиться на премьере со знаменитой Натали Браун, он будет вынужден терпеть в качестве спутницы меня. Подругу Натали. Как раньше в школьные годы, когда мы с Натали вместе ходили на свидания с мальчиками. Они страшно скучали и совершенно не обращали на меня внимания, даже если она на пять минут отлучалась в туалет. Это было в порядке вещей.

– Привет, Рыжик! – крикнул Макс, выходя из лифта.

На нем была его фирменная широкая улыбка плюс черный костюм с оранжевой рубашкой и оранжевым галстуком в тон. Макс радостно расцеловал меня в обе щеки.

– Ты потрясающе выглядишь, – одобрил он.

– Спасибо. Ты тоже.

Макс хихикнул:

– Правда? Что ж, спасибо.

Он деловито осмотрел мое платье и потрогал металлическое кольцо, подвешенное к замку «молнии».

– Эта «молния» расстегивается до самого конца? – спросил он игриво.

– Почти, – засмеялась я.

– Ну вот. Теперь я не смогу сосредоточиться на фильме.

Я покраснела.

– Возьмем такси? – предложила я.

Можно было бы и пройтись, но моя капризная прическа не продержится, если на нее капнет хотя бы одна дождинка. Или если будет влажно. Или ветрено. Или вообще какая-нибудь погода.

Швейцар смотрел мимо меня прямо на Макса.

– Такси, сэр?

И не успел Макс кивнуть, как такси уже останавливалось у тротуара.

– Лисестер-сквер, пожалуйста, – сказала я водителю.

Я села в машину, а Макс задержался, пытаясь разложить заднее сиденье.

– Слушай, как интересно! – обрадовался он. Как ребенок с новой игрушкой.

Я страшно волновалась. Это было настоящее свидание. Несмотря на то, что у меня был муж, а у Макса – невеста, это выглядело совсем как свидание. Я заметила, что Макс еще раз осмотрел мой наряд, и неожиданно смутилась из-за своих голых коленок. Он все еще изучал «молнию» на моем платье, затем нагнулся и, не спросив разрешения, опустил ее на семь сантиметров. И из скромного круглого выреза получился глубокий треугольный.

– Макс! Что ты делаешь? – сказала я, пытаясь выглядеть шокированной.

– Так носили в шестидесятых, – невинно заявил он. – Поверь мне. Я там был.

Я покраснела и посмотрела на свой вырез. Может, он и прав, подумала я, но тем не менее подняла замок «молнии» вверх на один сантиметр, чтобы показать, что я не покорная глина в его руках, а уважающая себя замужняя женщина.

Макс, конечно, захотел пройтись, поэтому мы вышли на Пиккадилли и пробивались сквозь толпу туристов, чтобы добраться до кинотеатра. Итальянские туристы с обвязанными вокруг плеч свитерами стояли в больших накидках, как будто Вестминстерский совет специально нанял их, чтобы блокировать проход, и слушали, как какой-то тип тихо играет на аккордеоне. Самовлюбленные блондинки позировали скучающим художникам, а их парни стояли рядом, скучая еще больше. Какой-то мужчина в белой хламиде – я никогда раньше его здесь не видела – залез на перевернутую тележку разносчика молока. Да это же евангелист! Потрясающе! Вот чего не хватало на этой площади!

– Знаете ли вы, куда попадете после смерти? – взывал он в рупор так оглушительно, что ваше внимание было ему обеспечено независимо от вашего желания.

– Я верю в то, что говорится в Библии, а в Библии говорится, что есть место, называемое раем, и место, называемое адом. Куда вы хотите попасть после смерти?

Лично мне трудно было себе представить, что ад может оказаться хуже, чем Лисестер-сквер, но он смотрел прямо на меня, и я на всякий случай выпустила руку Макса.

– Разве это не замечательно? – спросил Макс, наслаждаясь зрелищем.

– Потрясающе, – согласилась я сквозь зубы, переступая через ноги парня, который мастерил из проволоки имя заказчика.

Мы услышали крики толпы, собравшейся у «Одеона» задолго до того, как увидели ее.

– Надо же! Здесь собрались тысячи людей, – удивилась я. – Как называется фильм?

– «Похищение», – ответил Макс.

Впереди замигали вспышки фотоаппаратов: в розовом оперении прибыла Келли Брук.

– Келли!

– Келли!

Она обернулась, затем пошла дальше, но крики продолжались до тех пор, пока она не скрылась в здании. Нам потребовалось сто лет, чтобы наконец войти в кинотеатр.

– Почему Натали не захотела пойти? – прокричала я Максу, пытаясь перекрыть шум.

– Она не любит английские фильмы, – ответил Макс. – Она говорит, что у нее от них начинается головокружение.

– А, понятно.

Может быть, и Брэд Питт здесь появится?

Мы ухитрились протиснуться к барьеру, и полицейский в светоотражающем желтом жилете пропустил нас. Когда мы ступили на красный ковер, в толпе послышался громкий шепот. Мне не нужно было слышать, я и так знала, что они говорят.

– А это кто?

– Наверное, тоже кто-нибудь.

– Да нет, это никто.

И все равно мне было ужасно приятно идти так рядом с Максом. Мне казалось, что мы неплохо смотримся вместе. Что с того, что мое платье стоило всего двадцать фунтов?

Макс покровительственно взял меня под руку. Несмотря на мои высокие каблуки, я едва доставала ему до плеча.

Неожиданно я услышала:

– Линди! Посмотри-ка сюда!

Я удивленно повернулась, увидела вспышку, а затем заметила знакомое лицо в обрамлении развевающихся по плечам волос. Человек стоял с камерой у входа и улыбался мне. Боже! Это же Ник!

Что он здесь делает? На секунду я замерла, красная от стыда за свое поведение тем вечером. Какой же дурой, наверное, он меня считает.

– Что случилось? – спросил Макс.

– Просто я встретила знакомого, – пропищала я. – С работы.

– Хочешь подойти поздороваться? – предложил Макс.

Я взглянула на Ника, который определенно ждал, что я подойду к нему перекинуться парой слов. Наверное, надо подойти. Иначе это будет выглядеть странно.

– Да, конечно. Извини, я на минуту.

Я пошла к Нику, надеясь, что у Макса хватит такта пройти дальше, внутрь здания. Ничего подобного! Он встал у красного ковра, разглядывая вновь прибывших. Макс не собирался упускать ничего.

– Привет, Ник! – сказала я, не осмеливаясь смотреть ему в глаза.

– Слушай, прости меня! Я окликнул тебя, не подумав. Ты не поссоришься из-за этого с мужем?

Ник действительно казался расстроенным и смущенным.

– С кем? – Я не могла понять, о чем он. – А! Я поняла, что ты имеешь в виду.

До меня дошло, что Ник решил, будто мы с Максом муж и жена. Ужасно смешно!

– Но ведь, – засмеялась я, – он вовсе не мой…

Я посмотрела на Макса, стоящего у входа и наблюдающего, как прибывают остальные приглашенные, и подумала, как здорово он смотрится в своем костюме от Иссеи Мияке, одновременно напоминая Брюса Уиллиса и Кевина Костнера – только выше и в очках, – и могла только поражаться, что кто-то мог спутать его со скучным добрым стариной Эндрю. Как будто мне могло так повезти, что я вышла замуж за такого потрясающего человека, как Макс, который встречается только с актрисами и моделями, ну, может, еще с балеринами, и то только для разнообразия.

Я хочу сказать, если бы я была замужем за Максом, как бы я выглядела? Я собиралась ответить: «Это не мой муж». Честно, собиралась. А потом решила: ладно, если Ник так думает, зачем мне его переубеждать? В конце концов, он же никогда не узнает правду.

Поэтому я сказала:

– Да нет, он ничего не заподозрит. Половина моих знакомых фоторепортеры. – И я обворожительно улыбнулась Нику. Именно такую улыбку я видела у Натали миллион раз. – А как у тебя дела, Ник?

– Нормально. Я с трудом тебя узнал. Ты потрясающе выглядишь.

Он осмотрел меня снизу доверху с удивлением и восхищением.

– Спасибо, так и было задумано.

Я была безмятежна, как невинный младенец. Спасибо Максу. Теперь я поняла, каково иметь в качестве трофея чужого мужа.

– А как вышло, что ты сегодня здесь? – спросила я Ника. – Я думала, что ты занимаешься только политикой.

– Парень, который должен был сегодня снимать здесь, сломал ногу на игре в поло.

– Слушай, какой это, оказывается, опасный спорт!

– Не особенно. Он споткнулся о ящик с шампанским. Собирались после игры победу отпраздновать. А ты? Не работаешь сегодня?

– Нет. Я ведь ушла из «Слухов». Теперь я свободный художник.

На самом деле я совсем не думала, что говорю, а вместо этого, как завороженная, рассматривала крошечный прыщик на переносице в остальном совершенно идеального носа Ника.

– Правда? И много у тебя работы?

– Пока не особенно, но постепенно налаживается.

Три маленьких волоска у края его левой брови росли в другую сторону, не так, как остальные. Странно, раньше я этого совершенно не замечала. Я боролась с желанием подняться на цыпочки и пригладить их пальцем. Я сжала за спиной руки в кулаки, чтобы не забыться и случайно не дотронуться до Ника.

– Сам знаешь, как это бывает, – объяснила я.

И вдруг краем глаза – как в медленно наплывающем кошмаре – заметила, что к нам подходит Макс. С нарастающей паникой я смотрела, как он протягивает руку, Ник перекладывает камеру в левую руку и протягивает вперед правую. Берет руку Макса. Пожимает ее. Крепко.

– Привет! Я Макс Огилви, – весело сказал Макс, рассматривая Ника.

– Ник Вебер, – сказал Ник. – Рад знакомству.

Я видела, что он лихорадочно вспоминает: «Макс Огилви… Макс Огилви… Где я слышал это имя?»

– Работаешь вместе с Линди? – спросил его Макс.

– Ну да, в некотором роде…

– Смотрите! – перебила я. – Приехал Майкл Портилло! Ладно, не будем мешать тебе работать, Ник.

Я схватила Макса за руку и быстро вытащила из опасной зоны.

– Может, увидимся на фуршете! – успел крикнуть нам вслед Ник и принялся лихорадочно щелкать камерой.

– Может быть! – крикнула я в ответ одновременно испуганно и возбужденно.

– К чему такая спешка? – спросил Макс, когда я снова втащила его на красный ковер.

– Просто хочу занять хорошее место.

– Уверен, здесь места нумерованные.

– Правда? А я не знала.

– Так кто этот парень?

– Я же тебе сказала. Просто приятель. С работы.

– А! Я понял, – ехидно сказал Макс. Что происходит с этими парнями? У них что, встроен специальный радар? – Ты плохая девочка!

Интересно, заметил он, что я покраснела?

– Не говори глупостей, – ответила я с достоинством. – Может, пойдем в зал?

– Сначала я должен купить попкорн, – серьезно ответил Макс. – Я не могу смотреть кино без попкорна. Хочешь, возьми свой билет и иди, я потом тебя найду. Тебе сладкий или соленый?

– Пусть будет сюрприз. И прихвати воды.

С улицы послышался восторженный рев, и я решила, что, скорее всего, это приехал Брэд Питт. Я сидела в темноте, наблюдая, как рассаживаются знаменитости, и надеясь, что Макс скоро придет. Когда я заметила, что для Натали приготовили лучшие места, чем для Мела из «Всех святых», я почувствовала легкое превосходство. Я решила, что надо обязательно сказать ей об этом, это должно ее порадовать.

Что именно я сказала Нику? Почему я не думала, что говорю? Вспоминай же, вспоминай! Неужели я прямо сказала ему, что замужем за Максом? Именно этими словами? До чего я дошла в своем идиотизме? Интересно, сколько Нику потребуется времени, чтобы узнать, кто такой Макс Огилви? На секунду я вообразила, что он подумает, что я замужем за архитектором с мировым именем, и блаженно заулыбалась. Но уже в следующий момент я снова впала в отчаяние, вспомнив, что главное, чем для журналистов знаменит Макс, это его помолвка с Натали Браун. Но ведь Ник мог бы этого и не знать? Может быть, все еще обойдется и он меня не разоблачит? Если он в последние пять лет не читал газеты и не смотрел телевизор, то все, конечно, обойдется.

Черт, какая же я идиотка! Сначала забытый муж, а теперь выдуманный муж. Ник подумает, что я совсем без тормозов. И где вообще Макс? Не хватает еще, чтобы он испарился.

Впереди я заметила Найгела Нэпьера с двумя дочерьми. Они с трудом пробирались к своим местам в середине ряда. За ними шла женщина – я решила, что это миссис Нэпьер. Значит, они все еще женаты, сделала я вывод. Свет уже начал гаснуть, когда появился Макс с диет-пепси, попкорном и моей водой.

Я старалась не думать о Нике и сосредоточиться на фильме, но все, о чем я могла думать, – это что я сижу в темноте рядом с Максом. Что я сделала, чтобы это заслужить? Он предложил мне пакет попкорна, но я махнула рукой, отказываясь. Мне совсем не хотелось есть.

– Не могу поверить, что кому-то позволили назвать фильм «Похищение», – прошептал мне на ухо Макс.

Он хихикал, и его теплое дыхание нежно ласкало мое ухо. На мгновение кончики его пальцев задержались на моей щеке, и я чуть не свалилась со стула.

Если кто-нибудь когда-нибудь спросит меня, о чем было это самое «Похищение», я не смогу и двух слов сказать. Что-то про собаку? Или караван? Но Брэд Питт там определенно играл. Все, надо смотреть фильм. Линди, смотри внимательно, приказывала я себе.

Мой локоть опирался на подлокотник между нами, и я чувствовала прикосновение рукава Макса.

Макс поднес мне попкорн на ладони – так угощают сахаром лошадь. Ладно, только одну штучку. Я взяла попкорн из его руки и положила в рот. Соленый. Так я и думала.

Его рука подвинулась ближе и оказалась на моей. Что мне делать? Может, я должна убрать свою руку? А может, мне просто показалось? Или это пакет с попкорном? Я попыталась отодвинуть руку. Я действительно твердо решила это сделать. Но, похоже, рука обладала свободой воли и мне не подчинялась. Она не двигалась, честное слово.

Макс протянул другую руку и положил мне в рот попкорн.

Несмотря на темноту, я видела, что он с интересом наблюдает за моей реакцией, и я неожиданно вспомнила о причастии. Ну и ну! Что бы на моем месте сделала Одри Хепберн? Я постаралась взять попкорн так, чтобы не коснуться губами его пальцев.

Нога Макса скользнула по моей ноге и прижалась к моему колену. Я чувствовала, как горит место прикосновения, и мне казалось, что все люди в зале видят, как оно светится в темноте.

Я решила продолжить эксперимент: вытянула ноги, скрестила их в щиколотках и стала ждать, что произойдет дальше. Я досчитала до трех, затем Макс тоже выпрямил ноги, и теперь его нога по всей длине касалась моей. Я не смела ни двигаться, ни дышать.

Но и это было не все. Он предложил мне еще попкорна. Макс держал белую шуршащую кругляшку между пальцами и, как только я приоткрыла рот, положил ее мне на язык. Я была так потрясена, ощущая его пальцы во рту, что чуть не соскользнула со своего сиденья. Максу, похоже, очень понравилась моя реакция: он просиял.

Он кормил меня попкорном, пока пакетик не опустел. Одна штучка для меня, другая – для него. Одна – для меня, другая – для него. Макс обращался со мной, как с маленькой девочкой, а я именно так себя чувствовала – как беспомощный маленький котенок. Каждый раз, когда я получала попкорн, я чувствовала соль на его пальцах и боролась с желанием облизать их. Мое сердце бешено стучало, а Макс просто сидел рядом и смотрел кино, иногда улыбаясь мне абсолютно невинно. Может, все дело во мне? Может, все всегда ведут себя так в кино?

Когда кино закончилось, я досидела до самого конца титров, притворяясь, что поглощена изучением фамилий участников съемочной группы. Когда зажегся свет, я потянулась, стараясь демонстрировать уверенность и непринужденность. Что дальше? Я знала, что должна идти домой к Эндрю, хотя, скорее всего, он уже спал.

– Так что, пойдем на вечеринку? – спросил Макс.

– Конечно. Если хочешь, – согласилась я.

Я же не могла отправить Макса одного на эту вечеринку, правда? Это было бы очень грубо, решила я. Я схожу туда на полчасика, но не буду там развлекаться. Буду пить только диет-пепси. И не буду танцевать. Но что мне делать, если там окажется Ник? Я была совершенно поглощена выработкой плана.

Вечеринка проводилась в клубе на набережной Виктории, так что Макс решил идти пешком. Он снова «надел» деловое лицо: люди с таким лицом никогда не кладут попкорн девушкам в рот. Может быть, я спала и видела все это во сне?

Но когда мы подошли к перекрестку, Макс протянул мне руку.

– Давай лапу, – приказал он.

Я послушно протянула руку и позволила ему безопасно перевести меня через дорогу, на которой ему удалось со знанием дела избежать столкновения с одиноким мотоциклистом, который и не собирался приближаться к нам. Его теплые сильные пальцы крепко держали мою руку, и в местах прикосновения моя кожа была странно чувствительной.

– Знаешь, что мне ужасно нравится в Лондоне? – спросил Макс, размахивая моей рукой. – Здесь можно просто пройтись, как мы сейчас. Никто не ходит пешком в Лос-Анджелесе.

– Я могла бы гулять с тобой в Лос-Анджелесе, – сказала я.

«Я прошла бы с тобой по горячим углям, если бы ты держал меня за руку так, как сейчас», – подумала я.

– Спасибо, Рыжик.

Он взял меня под руку и игриво притянул ближе к себе. Я прижалась к нему и положила ему голову на плечо, всего на секунду. «Я пошла бы за тобой на край света», – подумала я. Но где он, этот край?

Неожиданно он перетащил меня через улицу.

– Господи! Ты только посмотри на это! – объяснил он, показывая на стену.

– Что это?

– Ты только посмотри на вкрапления в этом кирпиче! Как жалко, что я не взял фотоаппарат!

Я могла рассмотреть только белые пятна на грязной коричневой стене и не понимала, отчего Макс так разволновался.

– Смотри, – сказала я, – мы, кажется, уже пришли.

Я показала ему на многочисленные такси, подъезжающие к клубу чуть выше по дороге, и мне удалось отвлечь его от волнующих кирпичей. К счастью, поблизости не было никаких признаков Ника. Хотя я не знала точно, разочарована я этим или довольна. Как только мы вошли внутрь, нас ослепили разноцветные прожектора и оглушила музыка. Пока мы проталкивались в толпе, Максу удалось прихватить пару бокалов вина, один из которых он передал мне.

Я поняла, что мне придется его выпить.

– Кто все эти люди? – прокричал Макс мне прямо в ухо. – Это знаменитости?

– Кто?

– Зна-ме-ни-то-сти!

– Некоторые – да.

Я показывала ему на людей в толпе и кричала в ухо, кто они такие. Он ничего не слышал ни об одном из них, но мне нравилось ощущать, как губы Макса, едва касаясь, щекочут мое ухо, когда он задает очередной вопрос. Краем глаза я заметила Таню Викери в ярко-красном платье, которое выглядело так, словно было склеено из блесток. Значит, и Найгел здесь, и она здесь? Очень интересно. Наверное, он отправил жену с дочками домой после кино, а сам присоединился к Тане на вечеринке. Мы с Максом быстро прикончили по бокалу и взяли по следующему.

– Хочешь потанцевать? – предложил Макс.

– Хочу что?

Я прекрасно слышала его и в первый раз, просто хотела, чтобы он снова дотронулся губами до моего уха.

– Хочешь потанцевать?

– А, давай.

Ничего не случится от одного танца. Мы же все равно здесь. Шампанское точно уже ударило мне в голову.

Пока мы проталкивались к площадке для танцев, я заметила в толпе затылок Ника – или мне показалось – и запаниковала, но сразу же потеряла из виду подозрительный затылок. Может, это и не он. Фотографов никогда не приглашают на вечеринки, они стоят на улице и ждут удачного момента.

Когда мы с Натали были школьницами, мы считали, что мальчики, которые хорошо танцуют, умеют отлично целоваться. Макс встречал каждую новую мелодию словами: «О! Я обожаю эту песню!» – и принимался мычать очередной мотив. Мне до смерти хотелось поцеловать его и доказать, что наша с Натали теория была правильной. Я танцевала рядом со Спорти Спайс, которая превратилась в блондинку с короткой стрижкой, а совсем недалеко от нас плясала Лулу и – не может быть! – муж Мадонны Гай Ритчи, Да еще Брэд Питт собственной персоной, одетый в серый костюм. Джил с ума сойдет, когда узнает! Я всегда мечтала иметь хотя бы чуточку блеска Натали, и сегодня моя мечта сбылась на все сто процентов. Представляете, как классно! Вот она я – пью шампанское и танцую здесь с Максом.

– Смотри, – завопил мне в ухо Макс, – Гай и Брэд тоже не привели с собой пару! Мы зачинатели новой традиции!

Спорти наступила мне на ногу и сказала: «Прошу прощения», и мы обе засмеялись. Это была сказка! Мы с Максом протанцевали без передышки целый час, пока я не почувствовала, что мои мокрые волосы слиплись, и не решила сходить в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Я нарочно прошла рядом с Брэдом Питтом по пути в туалет.

– Отличный фильм! – сказала я ему, и он очень любезно улыбнулся и ответил:

– Спасибо.

Брэд Питт сказал мне спасибо! Джил никогда в это не поверит.

Когда я открыла дверь в дамскую комнату, чуть не подавилась лаком для волос, который густым облаком заполнял все помещение. Мне пришлось бороться за место у зеркала с Джерри Холл, женой Винни Джонса, и Кейт Мосс, которые выглядели шикарно и абсолютно безупречно. Первый же взгляд на мое отражение в безжалостном флюоресцентном свете – платье за двадцать фунтов и влажные плети волос – и я почувствовала себя маленьким раздавленным клопом. Кого я обманывала? Мне повезло, что меня вообще сюда пустили. Я чужая среди этих людей. Что я вообразила, когда с таким гонором промаршировала мимо Брэда Питта?

Неожиданно мне пришло в голову, что Макс был бы в ужасе, если бы узнал, что я схожу от него с ума. Что с того, что он сам флиртовал со мной? Он, наверное, со всеми флиртует. Это абсолютно ничего не значит. Он всего лишь угостил меня попкорном. Просто проявил щедрость. Я застегнула до конца «молнию» на платье. Больше всего мне хотелось вернуться в начало вечера. Макс, скорее всего, решил, что я просто дура. И самое ужасное – он абсолютно прав.