Текст книги "Бабник"
Автор книги: Стелла Чаплин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
28
Эндрю должен был вернуться послезавтра. Готовясь к его возвращению, я вычистила дом от чердака до подвала. Я никогда больше не буду ворчать насчет домашней работы! Я вытащила все его белье из шкафа и сложила трусы и носки аккуратными стопками, вместо того чтобы сердито затолкать комом, как я обычно делала. Я заставлю себя полюбить обои с магнолиями, коричневую плитку на кухне и тостер с узором из пшеничных колосьев. Я съездила в супермаркет и наполнила холодильник пивом и высококалорийными жирными продуктами, которые он любил. Я нашла рецепт куриного рагу и купила все ингредиенты, чтобы приготовить рагу дома. В рецепте полагался йогурт, но я положу сливки двойной жирности – так Эндрю понравится больше. Я купила самый старый, самый вонючий сыр, который смогла найти, пироги со свининой, которые почти хрюкали, и сосиски величиной с бананы.
Я не знала, каким рейсом он прилетает, и надеялась, что он позвонит, чтобы я могла поехать и встретить его. Эндрю оставил свой автомобиль на стоянке в аэропорту, но я могла бы доехать до Хитроу на метро, и мы вернулись бы вместе в его машине. Это было бы для него приятным сюрпризом.
Но когда Эндрю позвонил в пятницу вечером, он уже ехал домой.
– Привет, милый! Хорошо долетел? – сказала я. – Я так скучала по тебе!
– Правда? – Я не могла винить его за то, что он удивился. – Знаешь, я бы хотел, чтобы мы сегодня поужинали в ресторане, если ты не против. Если ты не захочешь, можешь не есть ничего калорийного.
Я засмеялась.
– Но я как раз хочу! Мне ужасно надоела вареная картошка. Куда ты хочешь пойти?
– Выбери сама.
– Хочешь, пойдем в одно местечко на Портобелло-роуд?
– Куда угодно.
– Слушай, ты меня удивляешь. Ты действительно считаешь, что сможешь целый вечер обходиться без индийской кухни?
Я только поддразнила его. Надеюсь, это не прозвучало как издевка.
– Я попробую. Я буду дома через час, так что закажи столик на восемь.
– Ладно. Спасибо, дорогой. Это так мило с твоей стороны.
– Ладно, пока.
Вечер с Эндрю – вот что мне нужно, чтобы влить свежую кровь в наши отношения. Я не видела его целых пять дней, и до отъезда он был очень занят: возвращался домой часов в девять-десять и уходил на работу в выходные. Он заслужил роскошный вечер со своей любящей женушкой.
Этот вечер станет для нас поворотным пунктом.
Если вы не можете быть с тем, кого вы любите, любите того, кто рядом с вами, напомнила я себе. В моем случае это Эндрю.
Теперь я вела себя правильно. Просто кризис среднего возраста прошел у меня на десять лет раньше, чем у других, но теперь я справилась с ним и была готова полностью посвятить себя любимому мужу. Я начинала новую жизнь. С любовью к Эндрю. Если я буду вести себя так, как будто я его люблю, в конце концов, я полюблю его снова и мы будем счастливы, как раньше.
Я заказала столик на восемь, приняла душ, вымыла и уложила волосы. Я никогда раньше не была в этом ресторане, но мне казалось, что он вполне достоин таких усилий. Я надела новое бархатное платье цвета спелой сливы, чтобы подчеркнуть плоский живот и узкие бедра.
Я полюбовалась своим стройным отражением в зеркале, вспоминая, как давно я в последний раз наряжалась для Эндрю.
Когда я услышала звук поворачивающегося в замке ключа, я выбежала к нему навстречу, обняла и поцеловала.
– Привет, милый!
– Привет! – Эндрю выглядел шокированным. – Что это на тебя нашло?
– Ничего. Я просто рада видеть тебя. Как тебе мое платье?
Я покружилась по холлу.
– Потрясающе. Ты замечательно выглядишь.
– Спасибо.
Я взяла его чемодан и сумку и поняла, что забыла попросить не покупать лимонную помадку.
– А где твои покупки из дьюти-фри? – спросила я. – Я положу в холодильник лимонную помадку.
– На этот раз я ничего не купил.
– Как? Ни виски? – Я была потрясена. – Ни копченой селедки?
Эндрю отрицательно покачал головой.
– У меня не было времени, – ответил он. – Я опаздывал на самолет.
Насколько я знала Эндрю, он готов был пропустить целый воздушный флот, чтобы сэкономить несколько гиней на своей любимой марке виски. Может, мое ворчание все-таки повлияло на него и он решил меньше пить? Я чмокнула его в щеку.
– А это за что? – спросил Эндрю.
– За то, что ты наконец прислушался к моим словам о правильном питании, – улыбнулась я. – Ты будешь переодеваться?
Он был в своем самом потрепанном костюме и в полосатой бело-голубой рубашке.
– А это обязательно? – спросил Эндрю.
– Нет, – ответила я. – Ты мне и так нравишься.
И я снова его поцеловала.
Эндрю очень странно посмотрел на меня, а я улыбнулась, заметив, как он обескуражен, получив обратно свою милую любящую жену.
Ресторан был роскошно декорирован красным бархатом в стиле барокко. Все поверхности, даже шириной в несколько сантиметров, были обтянуты им, и зеркала отражали отблески множества свечей, уходящих в вечность.
– Смотри, как здесь романтично, – шепнула я Эндрю, пока мы шли к своему столику.
Мы заказали бутылку шардонэ, и уже после первого глотка я почувствовала необыкновенную легкость в голове. Я целый день почти ничего не ела и больше месяца не прикасалась к алкоголю. Я была очень рада, что выбрала этот ресторан. Бархатный будуар как нельзя лучше подходил к моему настроению.
– Я точно знаю, чего мне хочется, – сказала я Эндрю. – Я возьму луковый пирог, рыбный паштет с лососем и шоколад «Сент-Эмильон» на десерт. Не знаю, что это, но в названии есть слово «шоколад», значит, это вкусно.
В ожидании закусок я рассматривала наши отражения в зеркалах, радуясь, как хорошо выгляжу. Милому Эндрю повезло с женой. Я вела себя с ним просто ужасно, и мне хотелось загладить свою вину. У нас был трудный период – так обычно говорят? Я представляла, как рассказываю кому-нибудь: «Да, у нас был трудный период, но теперь мы вернулись на правильный курс. У нас бывают спады и подъемы, но мы переживаем их вместе, и теперь наш брак крепче, чем когда-либо».
– Луковый пирог просто прелесть, – сказала я. – А как твои креветки?
– Очень вкусно.
– Ты будешь эту последнюю?
– Нет.
– Можно я возьму?
– Конечно.
Я взяла с его тарелки тигровую креветку и очистила ее – очень ловко, я считаю, Эндрю никогда не вытаскивает хвостик целиком – ужасная расточительность, – и радостно сунула ее в рот.
Официант забрал наши тарелки и долил нам вина. Мой бокал оказался пустым, но Эндрю едва притронулся к своему. Когда официант отошел, Эндрю сложил перед собой руки на столе и постучал большими пальцами друг о друга.
– Ты такой красивый в этом освещении, – сказала я ему, накрывая его руку своей. – Нужно нанять двух слуг, которые будут все время носить за тобой свечи.
– Я должен тебе кое-что сказать, – ответил Эндрю.
– Говори, я тебя слушаю.
Я сделала еще глоток шардонэ. Какой нежный вкус!
– Я кое-кого встретил.
Нежный, хотя чуть отдает дубом. Наверное, это австралийское вино. Мне нужно записать название и посмотреть, не продается ли оно в «Сейнсбери». Я никогда не запоминаю названия вин, которые мне нравятся.
– Да? И кого же ты встретил?
Интересно, как такие красные бархатные шторы будут выглядеть у нас в гостиной? Наверное, слишком претенциозно. Когда мы переедем в дом с садиком, мы сможем завести такие. Может, такой бархат найдется в «Джон Левис»? Кстати, почему Эндрю выглядит таким серьезным?
– Извини, дорогой, я не очень внимательно слушала, – сказала я. – О чем ты говорил?
– Я думаю, что нам надо разойтись.
На минуту мне показалось, что я оглохла. В ресторане наступила такая тишина, как будто я упала в глубокий колодец.
– Разойтись? Ты имеешь в виду развод?
Все в порядке, подумала я. Он просто шутит.
– Не знаю, имею ли я в виду развод, но я не хочу, чтобы мы дальше жили вместе. Я больше не могу терпеть. С меня хватит.
Эндрю смотрел на свои пальцы, не поднимая на меня глаз.
Я почувствовала, как холодная рука проникла в мою грудь и сжала сердце. О, нет, только не сердечный приступ!
– Не может быть, – сказала я в отчаянии, – чтобы ты говорил это серьезно.
– Я говорю это совершенно серьезно. Я давно думаю об этом. С тех пор как мы вернулись из Италии.
– Это не так уж давно – всего пару месяцев назад!
– Я знаю, но наши отношения испортились задолго до этого.
– Неужели? И в чем же дело?
Я фантастически быстро протрезвела. Как ныряльщик, который слишком быстро всплыл на поверхность, я чувствовала головокружение, словно моя кровь наполнилась пузырьками воздуха.
– У тебя постоянно плохое настроение, ты вечно ссоришься со мной по пустякам – с меня хватит. Ты никогда не приласкаешь меня. Я так сильно тебя любил, но тебе было наплевать на мои чувства. Я не так представляю себе счастливый брак. С меня хватит.
– Прости меня. Мне очень жаль.
Я чувствовала, что мои глаза наполняются слезами.
– Я знаю, что в последнее время вела себя ужасно. Но я больше не буду, обещаю. Мы начнем новую жизнь.
– Но я не хочу начинать новую жизнь с тобой, – ответил Эндрю.
– Но я же люблю тебя! Я думала, что и ты меня любишь!
– Я люблю тебя. Просто… – Я видела, что он подыскивает нужные слова. – Просто я больше не люблю тебя, как раньше. И, наверное, уже давно.
Мне было ужасно больно.
– Нет! Мы не должны расходиться. Мы совсем недавно поженились! Мы собирались переехать в дом с садиком и завести детей! Мы хотели купить сушку для одежды!
– Я знаю. Поверь, мне очень тяжело из-за этого. Я не хотел причинять тебе боль, но не могу больше продолжать так жить. Не могу обманывать тебя. Я чувствую, что живу во лжи.
Эндрю как будто хотел что-то добавить, но замолчал, и тут я вспомнила, что он говорил раньше.
– Ты встретил кого-то, да? Ты так сказал.
Он кивнул.
– И ты ее любишь?
Эндрю снова кивнул.
В этот момент официант принес нам горячее.
– Лососевый паштет?
– Это для меня. Для него бифштекс.
Удивительно, но я говорила так, словно ничего не произошло. Я допила вино, пока официант расставлял тарелки и мисочки с овощами. Шпинат для меня. Жареная картошка для Эндрю.
– Приятного аппетита, – пожелал нам официант с улыбкой.
– Спасибо, – ответила я.
В конце концов, не официант виноват, что наш брак развалился прямо в его ресторане между закусками и горячим.
– Ну, – сказала я, когда мы снова остались одни. – И кто она? Где ты ее встретил?
– Мы с ней знакомы очень давно, – тихо ответил Эндрю.
– Очень давно? – продолжала я. – И как давно все это происходит?
– Не очень давно. Недавно. Но я знаю, что это именно то, что мне нужно.
– И все-таки кто она? Это кто-то с работы? Как ее зовут?
Эндрю по-прежнему не смотрел мне в глаза.
– Это Робин.
– Робин? А как ее фамилия? – спросила я, стараясь представить себе этот образец красоты и добродетели.
– Робин, – медленно повторил Эндрю, и наконец до меня дошло.
– Не может быть! Я тебе не верю! – Невозможно, чтобы это оказалась та самая Робин.
– Это правда, – сказал Эндрю.
– Но она же невеста твоего лучшего друга! – возразила я. Как только у меня вырвались эти слова, я поняла, как смешно это прозвучало.
– Я знаю. Я не горжусь собой. Но я ничего не предпринимал до тех пор, пока они с Расселом не разошлись. Она порвала с ним после презентации сайта.
Презентация сайта! Рассел был простужен. Потихоньку кусочки головоломки складывались в общую картину.
– Как все для вас удачно сложилось! – заметила я с сарказмом.
– Мне очень жаль, – сказал Эндрю. – Я не жду, что ты меня простишь. Я знаю, ты можешь считать меня подлецом…
Его виноватый голос, его манера отводить глаза… Щелк! И последний кусок мозаики встал на свое место. Так вот что мучило меня весь вечер!
– Ты не летал на остров Мэн? – спросила я.
Он не поднял головы. У него даже не хватило смелости все отрицать. Что за трус! Негодяй всю неделю трахался со своей драгоценной Робин, пока я ждала его дома и переживала, как много он работает! Я так взбесилась, что могла бы лопнуть от злости!
– Так! Давай поставим точки над i, – заявила я. – Ты меня бросаешь?
– Я не хотел бы выражаться так грубо, но, пожалуй, да.
И тут неизвестно почему я начала хохотать. Я смотрела на Эндрю, сидящего напротив меня в его нелепом сером костюме, с нелепой стрижкой, который признавался мне в любовной связи с девушкой, в которой было не больше очарования, чем в крышке от кастрюли, и хохотала.
– Ты бросаешь меня? – переспросила я, делая ударение на местоимениях.
– Что здесь смешного? – обиделся Эндрю.
Я думала обо всех своих переживаниях за последние месяцы. Об угрызениях совести, которые испытывала, оттого что недостаточно люблю Эндрю и из-за своего чувства к Максу. Вспоминала свой отважный поход в семейную консультацию, который предприняла, чтобы спасти наш брак. Обещание снова полюбить Эндрю, которое я дала себе. План начать новую жизнь. И наконец самое смешное: я потеряла десять фунтов и выглядела намного лучше, чем когда познакомилась с Эндрю.
– Ты бросаешь меня и уходишь к Робин? – Я так смеялась, что боялась задохнуться.
– Я все-таки не понимаю, что в этом смешного, – сердито ответил Эндрю.
– Знаешь, Эндрю, – сказала я, вытирая глаза салфеткой, – чтобы понять это, нужно оказаться на моем месте.
29
– Это неправда! – сказала Джил. – Этого не может быть! У вас был идеальный брак. Я не могу в это поверить!
– Тебе придется в это поверить, – ответила я. – Эндрю переезжает отсюда в эти выходные.
– Это все из-за Макса? Эндрю все узнал? Я же тебя предупреждала! Это из-за Макса, да?
– Нет, как ни странно, это не имеет никакого отношения к Максу. Это имеет отношение только ко мне.
Теперь в трезвом свете дня крах моего замужества уже не казался таким безумно смешным, но, к моему удивлению, я обнаружила, что не рыдаю от отчаяния. Я даже одолжила Эндрю сегодня утром свой большой чемодан, чтобы сложить часть вещей.
– Он съезжается с Робин. Она ушла от Рассела и на полгода сняла квартиру в «Элефант энд Кастл».
– Просто идиллия, – сказала Джил.
– Правда? Я тоже думаю, что из них получится замечательная пара.
– Наверное, Рассел просто раздавлен, – заметила Джил.
Я задохнулась:
– Я даже не подумала об этом! Ты гений! Конечно, Рассел с ума сходит от злости! Сто лет не слышала такой хорошей новости.
– Должна сказать, что ты очень хорошо держишься.
– Да, не правда ли, я молодец? – согласилась я.
– По-моему, даже я больше расстроена, чем ты, – сказала Джил. – Конечно, Эндрю скоро одумается. Он вернется к тебе. Я уверена, что он вернется. Ты должна надеяться.
– Знаешь, – заметила я, – может, все и к лучшему. У нас был трудный период. У нас были спады и подъемы, но… скажем так, нам не удалось пройти через это вместе. Но у меня все в порядке.
– И что ты собираешься делать? Где ты будешь жить?
– Эндрю собирается продавать эту квартиру, но он сказал, что я могу пожить здесь, пока она еще не продана, и он будет платить свою половину. И знаешь, вообще-то я не уверена, что хочу отсюда переезжать. Может быть, я сама куплю ее, если мне удастся получить ссуду.
– Я думала, ты ее ненавидишь.
– Да нет, пожалуй, – сказала я, глядя в большие окна на роскошные платаны, которые росли на нашей улице, и на старинные паркетные полы. Неожиданно я увидела все это в новом свете. – Я всегда хотела здесь все переделать, но Эндрю отказывался тратить деньги на эту квартиру и твердил о собственном садике. Может, я и останусь здесь. Мне нравится этот район.
Наверное, это была замедленная реакция. Каждое утро я ожидала, что проснусь страдающей и несчастной, но этого все не происходило. Я просыпалась одна после отличного ночного отдыха, и мое одеяло таинственным образом оставалось на моей стороне кровати, и я думала: «Вот что значит остаться одинокой», и переживала минутную панику на тему: «Если я больше не жена Эндрю, то кто же я теперь?»
Но тут Билли, услышав, что я проснулась, забирался ко мне на грудь, терся маленьким мокрым носиком о мою шею и мяукал, требуя свой завтрак. А я чесала его пушистый живот, тогда он переворачивался на спину и смотрел на меня снизу вверх – это было ужасно смешно. Я целовала Билли, и мы вдвоем шли в кухню, я давала ему «Вискас» и заваривала себе чай.
Я должна быть сильной и мужественной ради кота, строго говорила я сама себе и смеялась. Может, это начиналось сумасшествие? Я смеялась над собственными глупыми шутками, потому что рядом не было никого, чтобы посмеяться над ними.
Наверное, это была истерика. Истерика от горя, вот что это было. Я должна была разрабатывать план, как вернуть Эндрю обратно, вот что мне следовало делать. Каждая нормальная женщина занималась бы этим. Я могла бы похудеть и изменить прическу, если бы уже не сделала это. Или изорвать в клочья все его костюмы, чтобы отомстить, – все его ужасно ценные костюмы из «Маркс энд Спенсер» с семилетним стажем службы. Но эти мысли еще больше смешили меня. Извини, дорогой, я не могу испортить твой гардероб, потому что он выглядит так, как будто кто-то меня уже опередил.
Должна признаться, что это были довольно странные несколько месяцев. Я бросила работу, а потом мой муж бросил меня. Если верить тестам, которые печатают в газетах, то мое состояние должно было в три раза превышать предельно выносимый уровень стресса. Я ожидала, что шок от произошедшего все-таки наступит. Но мне, по крайней мере, не пришлось переезжать из своего дома. Я готова была пережить развод и отсутствие работы, только бы меня не заставляли упаковывать вещи в картонные коробки.
Этим я была обязана Робин. Она сказала Эндрю, что не хочет жить в квартире, в которой он жил со мной и где все будет напоминать ей обо мне. Наверное, Робин все-таки умнее, чем я думала. Она не собиралась проводить четыре года в коробке из-под ботинок, она сразу получит свой садик. Умная девушка.
Иногда я все-таки испытывала жалость к себе и позволяла себе всплакнуть. Я умру в одиночестве! Я рыдала, хотя и понимала, что это полная чушь. И даже когда я плакала, я знала, что проливаю слезы не по Эндрю. Я плакала из-за Макса.
В субботу Эндрю приехал на арендованном фургоне и был слегка разочарован, когда увидел, что я не стою на коленях на кухонном полу, засунув голову в духовку.
– Привет! – сказала я. – Чайник как раз закипел. Налить тебе чаю?
– Конечно. Как ты себя чувствуешь? – спросил он точно таким же тоном, каким говорят в «Скорой помощи», когда пациент обжег девяносто процентов кожи и не доживет до следующей рекламной вставки.
– Нормально, – ответила я. – А ты?
– Немного странно, – признался он.
– Значит, ничего не изменилось, – улыбнулась я и протянула ему кружку с чаем. – Робин не приехала с тобой?
– Нет, ей не понравилась эта идея.
– Очень жаль. Такая сильная девушка, как Робин, могла бы помочь тебе таскать вещи. Я уже отобрала твои кассеты и диски.
– А, спасибо, – сказал он удивленно. – Не надо было беспокоиться.
– Ничего страшного, я с удовольствием, – заверила я его. – Это было довольно легко. Все, что вышло после 1990 года, – это мое. У тебя хватит места, чтобы увезти все за одну поездку?
Я очень надеялась на это. Я хотела завтра же покрасить гостиную.
– А что насчет мебели? Как мы будем ее делить? – спросил Эндрю.
– Забирай ее. Она была здесь, когда я переехала, так что она твоя. Оставь мне только диван, пока я не куплю новый. И телевизор мой. Тебе нужна кровать?
– Нет, у Робин есть кровать.
– Это удобно. Хоть это не придется тащить. Скажешь, если тебе понадобится помощь. Я буду смотреть телевизор.
Мы с Билли уютно устроились на диване, пока Эндрю пошел к фургону, чтобы принести кучу пустых коробок.
Я смотрела, как он таскал вещи в фургон, и мне казалось, что я наблюдаю за чужим человеком. Неужели я действительно была за ним замужем? Я не видела его несколько дней, а он изменился до неузнаваемости. Приличный скучный человек в свитере бутылочного цвета и светлых провисших брюках. Таких мужчин вы встречаете субботним утром в «Сейнсбери», они катят свои коляски с покупками, в которых сидят малыши. Мимо такого человека вы проходите, не оглядываясь.
Все оказалось, как на холсте, где одна картина записана поверх другой. Эндрю, за которым я была замужем, смыли, и появился настоящий Эндрю. Странно думать, что он был там все это время.
Я подняла ноги, чтобы он мог забрать журнальный столик, угольно-черное чудовище тех дней, когда магазины «Икеа» еще не вошли в моду.
– Оставить тебе столик? – спросил Эндрю.
– Нет, конечно. Ни в коем случае. Забирай его. Давай я тебе помогу.
Я помогла ему погрузить журнальный столик в фургон, забитый сумками, ящиками и коробками.
– Как мило, правда? – сказала я. – Какие мы дружные.
Неделю назад мы бы долго спорили, как загрузить столик, горизонтально или вертикально, и я заставила бы Эндрю заклеить его лентой, чтобы не повредить поверхность. И все это сопровождалось бы криками, спорами и хлопаньем дверей. Теперь же я затолкала столик в фургон, ни о чем не задумываясь. Если он выпадет на мостовую и его переедет двенадцатый автобус – ничего страшного, такая у него судьба.
– По-моему, это все, – сказал Эндрю, отряхивая руки.
– Как – все? – закричала я испуганно. – А книги? Ты же не можешь их здесь оставить?
– Но у меня кончились коробки, – сказал он.
– Ничего страшного. Я сейчас съезжу на Хай-роуд и куплю несколько пластмассовых коробок. Только дай мне денег.
– Но ты совсем не должна это делать, – ответил Эндрю.
– Ерунда, я хочу тебе помочь. Это мелочь. Снимай пока книги с полок, а я скоро вернусь.
Я забежала в дом, чтобы взять ключи и надеть куртку, и поехала в Килбурн за коробками. Я купила пять штук и вернулась домой.
– Смотри, – сказала я, гордясь своими приобретениями, – я купила зеленые коробки, твой любимый цвет. Сейчас я помогу тебе упаковывать книги, и мы очень быстро закончим.
– Как здесь стало пусто, – грустно заметил Эндрю, оглядываясь вокруг.
– Да, пусто, – согласилась я, вытаскивая пылесос, чтобы сразу убрать пыль и обрывки бумаги.
Билли со всех ног помчался в кухню прятаться.
– Тогда все, да? – спросил Эндрю, перекрикивая шум пылесоса.
– Ну да, наверное. Ты уезжаешь?
– Подожду, пока ты закончишь.
– Ладно, подними ноги.
Я пылесосила, пока не собрала весь мусор до последней пылинки. Все это время Эндрю стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Наконец я выключила пылесос и нажала на кнопку, которая втягивает шнур. Я обожаю на это смотреть. Это любимая часть уборки.
– С тобой все в порядке? – сказал Эндрю. – Мне очень тяжело оставлять тебя здесь одну.
– Все нормально, – пообещала я, но он выглядел таким огорченным, что я добавила: – Конечно, все это очень грустно, но я выдержу.
Эндрю протянул мне желтый листочек из блокнота.
– Вот мой номер телефона на новой квартире. Можешь звонить мне в любое время.
– Зачем? – спросила я.
– Ну, если тебе что-нибудь понадобится. Если тебе захочется поговорить. Мы же можем остаться друзьями, правда?
– Конечно. Если ты хочешь. Я буду рада. И не беспокойся насчет квартиры. Я буду держать ее в порядке, пока ты ее не продашь. А может быть, я даже сама ее куплю.
– Правда?
– Да. Я позвоню тебе через неделю-другую, когда разберусь с делами, и мы сможем поговорить об этом. Как ты на это смотришь?
Эндрю на прощание поцеловал меня в щеку, и на минуту мне стало ужасно грустно. Было время, когда мы любили друг друга. Строили планы совместной жизни. Но все прошло, и это ужасно грустно. Но обратной дороги нет.
– До свидания, Линди, – сказал Эндрю.
– До свидания, – ответила я. – Ты не называешь меня зайчиком.
Он только улыбнулся в ответ и опустил глаза. Потом быстро вышел. Но через несколько секунд после его ухода я сорвалась с места, выскочила на улицу и подбежала к фургону. К счастью, он еще не уехал. Я подошла со стороны водителя, и Эндрю опустил окно.
– Вот, – сказала я, протягивая ему коричневую деревянную коробку. – Ты забыл свой триктрак.
После отъезда Эндрю я бродила по квартире, думая, как пусто здесь стало после того, как он забрал свои вещи. Он взял тостер. Ладно. На полочке в ванной непривычный порядок. Исчезли крем для бритья и сама бритва. Из кружки торчала одинокая зубная щетка. В спальне больше не стоял его комод. Нет его нелепой коллекции героев мультфильмов. Половина встроенного гардероба практически пустая. Не считая кучки старых вещей, которые я отвезу в Оксфем. Все выглядело таким непривычным. Даже запах в квартире стал другим.
Интересно, что за чувство я испытываю? Депрессия? Страх? Боль в сердце? Это было странное, непривычное ощущение легкости, которое я не могла назвать. Может, это начинается грипп? Или я хочу есть? Наверное, это слабость.
Я отдернула занавески и открыла окна, чтобы впустить в дом свежий воздух. Дул холодный ветер, но пробивалось солнце, освещая куски синего неба между облаками.
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, повернув лицо к солнцу. Теперь я знала, что это за ощущение, – это свобода.
