Текст книги "Изобретая чудеса (СИ)"
Автор книги: Станислав Жен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Я ведь даже попрощаться не успела… Ну, а барыня меня за это не простила. Рядом держала, мол в память о сыне, а работу только тяжелую, грязную давала, когда давала… Милостью одарить не могла и со свету сжить тоже…
По щекам Лизаветы текли слезы. Гробовая тишина в кабинете. Лиза тяжело втянула воздух и добавила:
– Ну, а дальше, Лариса Константиновна, вы и сами знаете… Все наши баре безвремнно почили… Стали книги проверять, крепостных считать, сразу все вспомнили, что и Сашка наша – крепачка… Не знаю, зачем я все это вам рассказала, наверное, потому что никому прежде не рассказывала…
– Мне так жаль. – Отчего-то сухо отозвалась Лара. – Но, выходит, Саша никакая не незаконная дочь…
– О, я знаю, вы ожидали какой-то более захватывающей истории, но нет, Саша – крепачка, такая же как и я или Кириллушка. Хотя, вы ж ей вольную дали, потому и не крепачка она вовсе… – Лизавета опустила глаза на подол, хотела что-то добавить, но только тихо спросила: – могу ли я идти?
– Прости, но я должна спросить, понимаю, что сейчас не время, но… – Лара колебалась. – Ты как думаешь, стоит ли разрешать Саше брак с Генералом?
Лиза печально посмотрела в глаза госпожи:
– Смешение людей разных сословий – дело гиблое… Оно только боль всем приносит… Но наша Саша ведь чудовище, порожденное крестьянами, а ряженное господами… Ей и вовсе счастья может не быть.
Лара откинулась в кресле. Поразительные размышления подарила ей Лиза. То, что прежде казалось неважным, но ведь Александра, и правда, едва ли относится к какому-либо сословию.
Кириллушка
Лара сидела на ступеньках с бокалом: верным было бы поговорить с Сашей, но что ребенок в семнадцать лет может решить? Как можно отдать эту девчонку старику? Генерал невероятно добрый, душевный и благородный человек, но он – старик…
Во дворе возникла долговязая фигурка Кириллушки. Он снова что-то жевал. Вот истинный пример того, как нужно наслаждаться каждым моментом…
– Лариса Константиновна, вы здесь? А что же вы тут сидите? – Заулыбался мальчишка.
– Полагаю, что могу себе позволить… – Протянула Лара и постаралась перевести тему. – Опять в кондитерскую бегал? Кажется, я даю тебе слишком много денег…
– А возьмите эту конфету и тут же поймете, что не зря! – Мальчишка протянул коробочку.
– Раньше я так любила сладкое… – Пробормотала Лара.
– А тепереча?
– А теперь, очевидно, я люблю пить… Скверная эволюция вкусов, знаешь ли…
– Не знаю, что такое эволюция, Лариса Константиновна, но что-то вы пригорюнились в последнее время. У вас же свадьба скоро, что же вы кручинитесь? – Кириллушка уселся на ступеньки.
– Смысла в моей жизни нет, – пожала плечами графиня, – я больше ни о чем не мечтаю… Бегу все куда-то, что-то делаю… А смысла в этом никакого…
– Как это? У вас ведь страсть какая жизнь занятная! – Мальчишка облизал пальцы. – Вона какие штуки пишете и их печатают! И любят вас все… почти все.
– Ты верно не понимаешь, что такое мечта… – Усмехнулась Лара.
– От чего же, барыня, очень даже понимаю! Я б хотел на сцене петь! Помню года два назад, когда еще покойная хозяйка жива была, у нас ставили спектакль какой-то и так все пели… Диво! – Кириллушка развалился на ступеньках и начал всматриваться в плывущие облака.
– А ты, выходит, и петь умеешь?
– Ну, мамка моя говорит, что пою я душевно, соловушкой кличет! – Гордо выпрямился тот.
– Ну раз мамка! – Рассмеялась Лара.
– Не верите?! – Поразился мальчишка. – Ща покажу!
Он вскочил и запел. Лара с изумлением дослушала выступление, сделала глоток и молча ушла в дом. Петь Кириллушка и правда умел.
Аня
С самого утра у Лары в кабинете сменялись люди. Целое паломничество. И всем было что-то нужно от несчастной Лары. Вообще, еще никогда прежде эта комната не была так востребована. Первым в кресло уселся Рылеев, впрочем, сидел он так недолго. Быстро поднялся, нервно стал ходить взад вперед и пламенно объяснять, что Ларе необходимо простить его и вернуться в гостиную. Лара сначала не проявляла энтузиазма, но в какой-то момент поняла, что Кондраша может решить проблему с театральной карьерой Кириллушки.
– Кондраша, бога ради, ну, не злюсь я на тебя… – Вздохнула девушка и подошла к нему. – Это же мне впору прощения просить. Я вовсе не держу на тебя обиды, но… Не знаю, волнительно мне так… Свадьба же, буквально через месяц… Август уже…
Она еще немного пожаловалась на жизнь, обещала прийти в грядущий четверг, а напоследок справилась о знакомых в театре. Кодраша, обрадовавшись благосклонности подруги, обещал все устроить еще до четверга.
Стоило двери захлопнуться, как в кабинет вбежала Александра. Конечно, Саша не бегала, она впорхнула в комнату и не решилась сесть. Девушка совершенно лишилась покоя, с того момента, как Лара поговорила с Лизаветой, в душе Александры настала страшная дисгармония. И вот, практически сутки спустя, практически целые сутки мучительного ожидания, Лариса Константиновна соизволила позвать ее на разговор.
– Александра, что же ты? Выглядишь как-то болезненно… – Покачала головой Лара.
– Не смею лукавить… Лариса Константиновна… Меня страшит то, с каким любопытством вы принялись за распроссы про мою биографию… – Голос ее дрожал. – Могу узнать, в чем причина?
– Секрета в том нет. – Лара встала и подошла к комодику, на котором с самого утра стоял остывший чай. – Генерал просил твоей руки, я хотела узнать, являешься ли ты представительницей знатной фамилии…
Девушка неспешно наливала перезаваренный чай, когда Саша ахнула, занервничала пуще прежнего и, наконец, выпалила:
– Что же вы ответили ему?!
– Что лично я возражений не имею, но следует спросить твоего мнения…
– Поверить не могу! – Саша точно ослабела и опустилась в кресло. – Может ли такое случиться взаправду?..
– Александра, я не смею давать тебе ложную надежду, но смею напомнить, что ты бывшая крепостная, а он Генерал еще и титулованный… Но если ты хочешь этого союза и тебя не смущает возраст, могу обещать, что сделаю все возможное для этого союза…
– Лариса Константиновна! Я вовек не забуду вашей доброты! – Воскликнула она и в порыве чувств подбежала к Ларе, схватила ее за руки и сбивчиво продолжила: – Я и мечтать о таком не смела… А наш Генерал, он ведь такой чудный…
– И старый… – Скептично осадила ее Лара.
Саша поджала губы и отрицательно покачала головой:
– Вам не понять… А я…
В голове у Александры все сложилось. Еще когда Генерал проговорил с ней практически всю помолвку Марка Николаевича и Ларисы Константиновны. Генерал старый, тучный, но хороший. Саша чувствовала в нем отца, но главное, девушка прекрасно понимала, что Генерал, возможно, ее единственный шанс, счастливый билет, который вытащит ее в свет. Она встряхнула головой и с надеждой посмотрела на графиню:
– Лариса Константиновна, брак по любви – удел богатых, вы можете себе подобное позволить, а я должна быть счастлива уже тем, что Генерал обратил на меня внимание.
Внутри у Лары все сжалось. Все твердили ей про истинную любовь. Но у Лары ее не было и от этого только пустота и безнадежность. Лара улыбнусь:
– В таком случае, жди добрых вестей, дорогая Александра.
Лара легла головой на стол и внимательно следила за каплей, норовившей упасть с носика чайника. Какое-то смутное ощущение покоя. Пока в дверь не постучали.
– Войдите. – Отозвалась Лара, не поднимая головы.
В дверях стояла Аня, не решаясь войти.
– Проходи же, Аня, что-то ты тихая в последнее время. – Констатировала графиня. – Неужели осознала и переосмыслила свое поведение?
– Лариса Константиновна, вы прочли то письмо? – Дрожащим голосом спросила девушка.
– Письмо?.. – Лара поморщилась, пытаясь припомнить, о чем идет речь. – Разве не ты мою переписку ведешь?
– Я не смела открыть… Письмо, я отдала вам до бала в Петергофе… Вы не читали…
– Ах это… Интересно где оно…
– Вот же! – Воскликнула Саша, выхватывая край конверта из-под кипы бумаг. – Прошу, прочтите…
Лара фыркнула и спешно вскрыла письмо. Замысловатый мелкий почерк отчего-то показался знакомым. Лара быстро пробежалась глазами по тексту. Побледнела и застыла.
– Это ты сделала? – Сквозь зубы процедила Лара.
Аня не решилась сказать, а только коротко кивнула.
– И ты считаешь, что имеешь право находиться в этом доме? Говорить со мной? Глупая обидчивая девчонка! Я доверила тебе все свои дела, а ты? Просто обидевшись, решила уничтожить мою репутацию? Пошла вон!
Аня рыдала. Она упала на колени и так жалобно начала молить, но Лариса Константиновна была непреклонна:
– Я могу простить неуважение, могу простить глупость, но столь мелочное предательство – нет.
Ее глаза заблестели, а костяшки пальцев побелели. Лара со всей силы ударила по бумагам, сметая все со стола:
– Пошла вон!
Лара злилась вовсе не из-за письма. Содержание его скорее забавное, без особой претензии, разве что с насмешкой. Но Лара понимала, зачем Аня это сделала, зачем отправила рукопись… Если бы у Лары не было определенной репутации, если бы не было друзей, возможно, ситуация и вправду нанесла бы ей непоправимый урон, но здесь просто ироничное:
Слышал, Вы чудно стреляете, посему не рискну вызвать Вас на дуэль…
… позволю дать дружеский совет: не пишите о том, чего не ведаете…
… не всякий вас, как я, поймет…
И много-много других строк. Лара опустилась в кресло и, переведя дух, усмехнулась:
– И кто тебе, Лара мозги на место вставит, Пушкин?
Кому рассказать, никто не поверит… Нужно дать ответ, извиниться что ли, поклясться не писать гейских фанфиков про живых людей? Да, вообще фанфиков никаких не писать! Она закрыла лицо руками, припоминая, куда там и что Пушкину совал Булгарин. Страшный стыд… Как Аня вообще додумалась распространить эту рукопись, а главное, почему Лара узнала об этом только сейчас? Какой скандал! Верно хорошо, что все постарались разъехаться из столицы по поместьям.
Кириллушка
Рылеев не обманул. Вечером ей пришло приглашение в театр для деликатного разговора. Лара вошла в комнату в сопровождении Лизаветы, которая несла выглаженный костюмчик Кириллушки.
– У тебя есть час собраться, причешись, нарядись и жди меня внизу. – Скомандовала Лара.
– Я сегодня буду вас сопровождать? – Воодушевился мальчуган, которому каждая подобная вылазка виделась волшебным путешествием.
– Нет, сегодня тебя сопровождаю я. – Покачала головой графиня.
– Как это?
– Идем участвовать в торгах. Если все получится, продадим твой талант дорого…
– Милостивая Лариса Константиновна! – Заорал Кириллушка. – Не губите! Не нужно меня продавать! Я у мамки любименький!
Лара приподняла брови:
– Дурак совсем? В театр едем, на прослушивание, если ты им понравишься, отдам тебе твою вольную…
– Но вы сказали, что на торги едем… – Запричитал мальчишка.
– Я же образно… – Махнула рукой Лара. – Ой, да за кого вы меня здесь все принимаете?! Жду тебя, короче!
Лара еще раз забежала в гостиную. Ночью Лизавета закончила расшивать подол и перенесла манекен со свадебным платьем в гостиную. Она хотела проверить несколько писем, но вместо этого замерла, непрерывно глядя на белоснежную ткань. Неужели все готово? Лара трепетно стянула фату и примерила. И, вроде бы, видела она его уже не в первый раз, но в душе все сжалось. Дрожащими руками она накинула тонкую паутинку на лицо и подошла к зеркалу: «Мадам Булгари…». Нет, что за глупость! Она – жена?!
Все шло не по плану. В августе ей следовало не к свадьбе готовиться, а к переезду в США, к светлой жизни… Жена. Она ведь просто девчонка. Неужели она повзрослела? Нет. Она любит Марка и хочет замуж. А все это просто блажь! Как что-то зараженное Лара скинула фату и поспешила взяться за письма.
Мысли о том, что через несколько недель ей следует стать женой, а в дальнейшем матерью, все никак не шли из головы. От этого, всем в театре она чудилась загадочной и возвышенной.
– Мадмуазель Вовк, рад знакомству! – Ей навстречу вышел невысокий возрастной мужичонка – режиссер. – Позвольте же посмотреть на тот дивный алмаз, который так нахваливал Кондратий Федорович…
– Извольте, – кивнула Лара, выдвигая перепуганного Кириллушку вперед, – Кирилл Ворин.
– Какой типаж! – Кивнул режиссер. – Пройдемте же в зал, нам нужно насладиться и его голосом.
Есть ли большее счастье, чем стоять на сцене? Многие представляют, что в зале нет ни души, когда же Кириллушку вывели в центр, он отчетливо вообразил, как ему будет аплодировать сотня зрителей. А теперь, как маленький ребенок, он сидел в фойе и грыз ногти, ожидая решения.
Лара надменно скрестила руки на груди:
– Признаете его талант, но просите денег? – Уточнила она.
– Позвольте, Лариса Константиновна, мальчик действительно талантливый, харизматичный, но, меня поймите, он ведь толком нигде не учился… На это нужны средства…
Лара недовольно поморщила нос: никогда не любила этот театр, с радостью бы выбрала любое иное место, но никто из ее фаворитов еще не открыл свои двери.
– Я понимаю, – наконец улыбнулась она, – искусство ведь поощрять нужно, – она склонила голову вперед, – сколько вы хотите за возможность моему мальчику выйти на сцену, скажем, в сентябре?
– В сентябре? – Ужаснулся режиссер.
– В сентябре.
– Думаю, что… Тридцати тысяч будет достаточно! – Заулыбался он.
Лара приложила нечеловеческое усилие, лишь бы не выразить все те эмоции, которые переживала. Но нашла в себе силы улыбнуться вновь:
– В таком случае, начинать репетиции нужно как можно скорее. И, с тем, как моя семья поможет вашему театру, я могу надеяться на то, что у Кирилла будет хорошая роль? – Она вновь приподняла бровь.
– Лариса Константиновна, смею вас заверить, что таланты Кирилла непременно будут оценены… Как только вы принесете…
– Нет, я принесу половину, когда увижу утвержденную роль моего протеже, а остальное, получите в день премьеры. – Она говорила холодно и властно. – Довольно того, что я не стану спрашивать на какого рода искусство пойдет мое благородное пожертвование.
Господин режиссер, по правде говоря, не ожидал такого. Когда его попросили встретиться с молодой экстравагантной графиней, он отчего-то представлял благовоспитанную дворянку, вместо этого перед ним возникла сильная и излишне деловитая особа. Вообще, никогда бы он не взял мальчишку с улицы, но что-то в данных мальчугана его привлекло. Голос у него сильный, а внешность поразительно благородная. К тому же, состоятельная дворянка готова отдать целое состояние непонятно за что и непонятно зачем. Можно ли отказаться от предложения, в котором одни лишь положительные стороны?
– Лариса Константиновна, Лариса Константиновна, что он сказал? Меня возьмут?! – Бежал за графиней Кириллушка.
– Возьмут, будь покоен, завтра тебя ждут на официальном прослушивании.
Лара вздохнула и села в экипаж. Она бы наверняка задалась вопросом, зачем тратить столько денег на малознакомого ей ребенка, но ответ, лично ей, был очевиден: сначала Лара только заедала свои переживания, но с появлением в ее жизни денег, начала закупать их. Вот и сейчас, не имея лишних средств, она была готова спустить все.
Александра
С невероятным оптимизмом в гостиную ворвалась Лара, точно не она в последний раз говорила, что замуж выходит, а потому решила перебеситься. Быстрым шагом она направилась прямиком к Сергею Петровичу. Трубецкой, завидев это дивное явление, заранее закатил глаза, предполагая, что сейчас он будет вовлечен в сомнительный диалог.
– Сергей Петрович! – Упала в кресло Лара и тут же подалась вперед, блестя игривыми глазами.
– Вовк, не говорите, что рады меня видеть! – Отстранился офицер.
– Полно вам, князь! – Усмехнулась Лара. – Неужели я не могу просто так к вам подсесть?
Трубецкой бесконечно долго посмотрел на девушку, не желая отвечать на очевидное.
– А мне Пушкин писал. – Между прочим заявила Лара.
– Я помню чудное мгновенье? – Фыркнул тот.
– Нет, это по мнению госпожи Керн, он писал ей, а мне он про… – Лара задумалась, как ему рассказать эту историю, чтобы не выглядеть совсем глупо: – ну, про мои стрелецкие навыки рассказал… – Она развела руками.
– Вы говорите множество невразумительных слов… Стрельцы, мнения… – Протянул Трубецкой, но немного расслабился.
– Почему это невразумительных? – Удивилась Лара, беря бокал со столика. – К слову, следуя примеру Анны Петровны, я смогла зародить миф о своей неземной красоте!
– Так миф о вашей красоте – только миф, – усмехнулся мужчина, – в таком случае, многое встает на свои места.
– Будет вам, князь, я надеюсь в историю войти за личные заслуги, а не потому что рассказала всем, что Александр Сергеевич волочился за мной! – Девушка сделала долгий глоток.
– Я не понимаю и половины из того, о чем вы говорите, Вовк, но спешу вас заверить, с тем, как вы наводите шум во всяком обществе, история вас не забудет! – Он окончательно потерял бдительность и тихо радовался своему остроумию.
– К слову, князь, а вы в историю войти каким образом планируете?
Лара сначала спросила, а затем ужаснулась: ей совершенно не хотелось знать, какие радостные картины видит в грядущем дне приятель.
– А впрочем, – не дала произнести заведомо лживые слова графиня, – позволю угадать: вам же хочется прослыть спасителем обездоленных и защитником угнетенных?
Про манипуляции Лара знала много, написала далеко не одну работу в вузе, но, как бы ни старалась, сама манипулировать людьми так и не научилась. Вроде и доброй сильно она не была, но как-то применять навыки не выходило.
– Боюсь предположить, к чему вы ведете, Лариса Константиновна, – улыбнулся князь.
– К нашей любимой теме! – Обрадовалась благосклонности Лара.
– Про литературу говорить изволите? – Вздохнул мужчина.
– Да нет же! – возмутилась непонятливости собеседника Лара. – Про литературу мы уже поговорили… Я про свободу выбора.
– Какого выбора? – Заинтересовался Евгений Петрович и галантно всучил графине новый бокал.
Трубецкой лишь вновь покачал головой: неужели им нравится разбираться с пьяной девчонкой. Она, конечно, сразу страшно смешной становится, но и более активной.
– Евгений Петрович! – Обрадовалась Лара приходу более лояльного, но не менее влиятельного соратника. – А мы здесь про равенство беседу ведем.
– Ничего мы не ведем, – вздохнул Сергей Петрович, хотел добавить, что она его принуждает участвовать в дискуссии, но предпочел промолчать.
Лара точно пропустила эти слова и спешно начала вступление:
– Что делает человека действительно значимой фигурой в обществе? – Лара увлеченно обвела взглядом немногочисленных слушателей. – Правильно, интеллект, способность мыслить, а главное – то, что это человек. – Лара помедлила и добавила: – любой человек – важная часть общества, не так ли, господа?
– Очевидно, именно об этом мы и говорим, отвлекаясь на исключительность женщин, прав которым, по вашему мнению, госпожа Вовк, не додают. – Кивнул Трубецкой, которому уже было все равно, о чем именно будет диалог.
– А я вот возьму и заговорю про крестьян! – Отозвалась девушка. – Имеет ли происхождение значение, если человек образован так же, как мы?
– Лариса Константиновна, как вы любите говорить, двойные стандарты – дело гиблое. – Усмехнулся Евгений Петрович. – Вы говорите про равенство, но точно ставите нас выше других.
– Будет вам, господин дотошный, – отмахнулась Лара, – неужели, сами не понимаете, что по интеллектуальным способностям мы куда выше большинства крестьян. Равенства быть не может! Может быть уважение и забота о более слабом.
– Я вот уже с четверть часа пытаюсь понять, что именно вы пытаетесь до меня донести. – Не выдержал Трубецкой.
– Господа князья, знакомы ли вы с моей доброй подругой Александрой? – Перешла к сути дела графиня.
– Как не знать, эта миловидная, за которой этот Генерал увивается… – Отозвался Оболенский.
– Странно, что родители такой примерной барышни отдали ее вам на попечение. – Съязвил Трубецкой.
– Отчего же странно? – Наигранно поразилась Лара. – Ведь Сашка – моя крепостная.
Мужчины переглянулись, не спеша верить подобному заявлению.
– Да, а воспитана лучше меня, невероятная ситуация, согласитесь? – Расхохоталась Лара.
– Шутить изволите, Вовк? – Пожурил ее Сергей Петрович.
– Изволю! – Быстро кивнула Лара. – Уже как месяц у нее на руках вольная. А посему, хочу вас, мои прогрессивные друзья, просить об услуге.
– Я слишком заинтригован, посему готов согласиться на любую авантюру, любезная Лариса Константиновна! – Евгений Петрович всегда относился к Ларе с большим теплом, нежели Трубецкой.
– Затеем эксперимент, давайте раздобудем ей титул, какой-нибудь помещичий и в свет начнем выводить, представляя дальней родственницей, подругой семьи, и поглядим, что из этого выйдет? Вместе с этим, будет любопытно посмотреть изменится ли ее поведение после получения неких привилегий…
– Какая же вы затейница, мадмуазель! – Усмехнулся Оболенский.
– Лариса Константиновна, вечно ваши забавы ни к чему хорошему не приводят…
– Будет вам, Сергей Петрович, забава и впрямь страсть как хороша! – Лара приподняла бровь.
– Но откуда же нам взять ей титул? – Заинтересованно поинтересовался Евгений Петрович.
– А этого я уж не знаю, это ведь вы – два влиятельных князя!
***
Занимался рассвет, когда Лара устало опустилась на крыльцо и наполнила бокал. Сладостное чувство всемогущества и прохладный алкоголь наполняли разум, заглушали страх и одиночество.
========== Та самая премьера ==========
По чистому голубому небу не летали самолеты. Из-за высокой ограды и каких-то цветущих кустов доносился легкий шум спешащей улицы. Но в воздухе не витали сообщения и звонки, не было жужжащего электричества. И это умиротворяло. Лара раскинула руки, лежа на пушистом газоне, запрокинула голову и зацепилась взглядом за Марка, читавшего газету на скамейке. За ним раскидывался белый особняк, который, скорее, считался дворцом.
– Знаешь, я могла бы привыкнуть жить здесь… – Лениво протянула Лара.
– Сожалеешь, что нам придется уехать в сентябре? – Марк оторвался от чтения.
Марк, обычный Марк, постоянный Марк. Марк, который никогда не сделает ей больно. Ларе было спокойно. И за это спокойствие она готова отдать все.
– Ну, сложно жаловаться на переезд в Испанию… Особенно зимой, не думаю, что пережила бы еще одни крещенские морозы! – Она улыбнулась и протянула руки к жениху.
– Тебе понравится. – Булгари ответил на жест Лары и сел рядом с ней.
– Конечно понравится! – Девушка положила голову ему на колени. – Здесь голуби по дорогам ходят, а там – попугаи зелененькие и апельсины на улицах растут… Апельсины или мандарины…
Марк прервал эти размышления долгим поцелуем.
– Вечно забываю, что все ты у меня знаешь.
– Будем жить на самом побережье. Такой простор… Начну писать сказки, биографию, бегать буду по линии прибоя…
Хотелось продолжить: не увижу восстания, не попаду на казнь Рылеева, буду далеко от инженера… Но Лара сдержалась и лишь снова улыбнулась.
– И детям там будет так хорошо.
У нее внутри все сжалось, жизнь схлынула с лица, она поджала губы, резко приподнялась на локтях. Она могла представить каждого своего ребенка: Виктора баскетболиста, Аполлинария музыканта и красавицу Регину. Она могла представить детей, детей с мужем, но не себя с детьми и мужем. Не могла она представить себя женой и матерью. Не могла.
Мучительная неловкость продлилась не более четверти часа. Затем к Марку кто-то пришел и, пользуясь случаем, Лара поспешила ускользнуть. Она выскочила на улицу, но покой не пришел. Если до этого девушка наверняка не могла сказать, зачем ввязалась в такое количество авантюр, то сейчас, оставшись наедине с собой, испугалась. Нужно было куда-то идти, но ничего не приходило на ум. Она пошла прямо. Повернула налево, еще шла прямо, точно вернулась назад, еще несколько поворотов. Лара замерла, тяжело вздохнула и вошла в храм.
Августовское удушье осталось за дверью. Сквозь длинные окна на пол падали тонкие, точно мутные, лучи. Все здесь было не так, как помнила Лара, но куда роднее, чем в любом ином месте. Возможно, если бы Лара однажды… Впрочем, она нервно пробежала взглядом по стенам, не решаясь подойти к иконам. Ей стыдно молиться.
– Что душу твою тяготит, чадо? – Внезапный голос не напугал.
Лара устало обернулась, не решаясь ответить.
– Грехи отпустить пришла? – Продолжал старик в черной рясе.
– Грехи… – Потерянно протянула Лара. – Нет… Не это меня тревожит… Я свадьбы боюсь…
– Понимаю, – кивнул он, – брак серьезный шаг в жизни юной барышни…
– Нет! – Резко оборвала она. – Не брака боюсь, что мне новые шаги? Я венчания боюсь… Жениха своего не люблю…
Лара замялась. Как же она не любит Марка? Он ведь столько для нее сделал: и денег на Кириллушку дал, и Саше дворянскую родословную подыскал. Марк такой чудесный! Не любить его просто глупо…
– Я люблю его, как брата, благодарна страсть как, но люблю… Люблю всем сердцем совсем другого! – Ей нужно было признаться в этом, хотя бы самой себе.
– О, не стоит так кручиниться, дитя, часто, молодым чудится, будто родители их не понимают, но родители порой мудры, – он улыбнулся, – знают, что для их чада неразумного лучше…
– Нет… – Покачала головой Лара. – Я его сама выбрала и если бы мне не держать ответ перед… Но я буду винить себя всю жизнь и даже после… Это ведь не формальность, да? В венчании есть что-то большее… – Быстрые слезы стекали по бледным щекам.
– Хорошо, дочка, что ты так трепетно относишься к этому… Посему напомню тебе, что пути Господни неисповедимы… Когда совсем невмоготу станет, помни, что никогда не случится то, чего быть не должно… Нам не дают испытаний страшнее тех, что мы способны вынести…
Старик просто успокаивал напуганную невесту. В обычной ситуации Лара каждое его слово разложила бы на манипуляции, подвергла бы сомнению, но ей хотелось успокоения. Девушка быстро утерла слезы и вздохнула полной грудью: стало легче.
– Исповедуйся, дочка, грехи отпусти…
Лара покачала головой:
– Нет, с грехами своими расстаться я еще не готова, они меня на земле держат, почву под ногами чувствовать позволяют.
***
Марк рухнул на застеленную кровать. Сон не шел. Нет, хорошо, что все складывается именно так, никак иначе и быть не может. Он закрыл глаза. Были в Ларе едва уловимые изменения, которые заметил, казалось, один лишь Марк. В ней легкость погибать стала. Она все старалась стать лучше, вести себя благородно, но лишь убивала свою живость. Точно старела.
Марк покачал головой, взъерошил волосы. Нет, хорошо, что так все складывается. Она все равно занята будет в ближайшее время. А свадьбы она явно не хочет… Ей понять нужно, что он, ее Марк, всегда на ее стороне будет, что он не принуждает ее ни к чему. Всего несколько месяцев отсрочки, это время пойдет Ларе на пользу… Да. Пойдет на пользу.
Марк сел и покосился на портрет невесты. Удачно, что именно сегодня его вызывали в Испанию. Удачно, что у Лары будет время понять, что он никак не ущемит ее свободы… Удачно…
***
Лара замерла, затем подбежала к Марку и прильнула к его груди. Она говорила сбивчиво и быстро:
– Милый Марк, молю не бросай меня… Позволь поехать с тобой… Задержись хоть на две недели, пост кончится и мы обвенчаемся… – Она дрожала.
– Лара, душа моя, я уеду всего на пару месяцев, перенесем свадьбу на февраль. – Он погладил ее по голове. – Как я могу забрать тебя до Сашиной свадьбы, неужели ты пропустишь премьеру Кирилла?
– Пропущу! Все пропущу! Только не бросай меня! – Молила она.
– Ты так взволнована… – Он ласково смотрел на возлюбленную. – Разве я могу тебя бросить? Можешь уже распоряжаться нашими деньгами, хочешь, переезжай в мой дом? Лара, я не хочу тебя бросить, но ты достойна всего самого лучшего, некуда нам спешить. Я люблю тебя…
– Нет! – Лара отпрянула. – Марк, умоляю, я знаю, что прошу о многом, что ужасно неблагодарна, но заклинаю, не оставляй меня здесь…
Он смотрел на обычно собранную Ларису Константиновну, девушку, опержающую свое время, сильную, стойкую, гордую, но видел лишь напуганного ребенка, желающего скрыться под родительским одеялом от грозы. В какой-то момент ему страстно захотелось остаться. Бросить дела: к черту службу, к черту политику, он должен быть с ней…
Он говорил, что-то еще, что-то про то, как удачно все складывается, Лара не слушала. В ее голове все сложилось: она спит с мужчиной и он тут же уходит от нее. Она никчемная, ненужная, нелюбимая. Так к чему весь этот фарс?
Марк не остался. Он уехал утром. Уехал прямо из ее дома, в бессмысленных попытках утешить Лару, которая не могла признаться ему в том, что стоит Булгари покинуть страну, как в ее жизнь вернется инженер, потому что и не покидал он ее. В ушах у нее гудело: Без тебя я вечно творю скверные вещи… Без тебя я вечно творю скверные вещи. Без тебя… Лара села на крыльцо, открыла вино и начала ждать: кто-то сказал, что женский алкоголизм не лечится.
***
Бывают люди, которые нам просто неприятны. И ничего с эти едким чувством не поделать. Варвара Прокофьевна чистила картошку и злилась. Кириллушка должен был уехать всего на пару дней, а вот уже третий месяц пошел, как его нет. Невольно женщина подозревала самое страшное, а все оттого, что мальчишка ейный с барыней ихней повелся. И ничего доброго от этой беспутной графиньки ждать не приходилось.
– Теть Варь, там из города приехали! – На кухню ворвалась белобрысая девчонка.
– Вернулся! – Выронила нож та и побежала встречать сына.
Но Кириллушка не вернулся. Приехали лишь Лизавета с Пелагеей. Женщина устало опустила руки. Кирилл – не единственный ее ребенок, не единственный сын, не младший и не старший, не самый умный или талантливый, но самый ласковый, самый милый сердцу.
– Лизка! – Нервно окликнула Варвара.
Вообще, Лизавету едва ли можно было назвать «Лизкой»: наряженную в легкое светлое платье отшитое по моде, с прибранными волосами, ее вполне можно принять за помещицу.
– Теть Варь…
Но Лизавете не дали закончить:
– Где Кириллушка?!
– В городе остался… – Растерялась Лиза, на которую уже давно никто не повышал голос.
– И когда ж я его увижу?
– Так мы за вами, Варвара Прокофьевна, – вперед вышла Пелагея.
Варвара Прокофьевна смерила ее сердитым взглядом: что в этом городе происходит. Негоже дворовым девкам барышнями притворяться!
– Зачем енто я вам в городе?
– Лариса Константиновна просила доставить вас, – поразительно легко пожала плечами Лизавета.
Удивительные перемены в девушке: разбитая, отвергнутая и униженная, она вдруг обернулась легкой и достойной. Точно не было обид и гонений, точно никто не желал ей зла, точно не обжигалась прежде. Достоинство Лизаветы – нечто неуловимое. Оно прежде выделяло ее из многих, а ныне ставило выше других. У Лизаветы была гордость, задатки аристократичной красоты и тонкости фигуры. Ей было за двадцать, но тяжелый труд точно не оставлял следа на точеном лице. Вновь обрядившись в барские платья, она сделала очевидным то, что ее крепачество – глупое недоразумение, ошибка ангелов, которую уже не первый год старательно исправляют где-то на небесах. Наряженная в барское платье, уложенная по моде, она предстала пред Варварой Прокофьевной той самой барыней, которой вполне могла стать, не погибни ее жених на дуэли.
