Текст книги "Завоеватели"

Автор книги: Станислав Вольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Раз человек работает, он получает – или со своего участ-

ка, или от инки – и одежду и пищу. Он ничего ни у ко-

го не просит. Начальник приходит, ведет его к складу и

говорит: вот бери столько-то того-то и столько-то того-

то. И он берет. Вот и все. А людей, которые просят у

соседей хлеб, потому что они голодны, – таких людей у

нас нет.

Раскатистым смехом залился Альмагро. Смеялись сол-

даты, смеялись монахи, смеялся сам Пизарро. Нет ни-

щих! Что же это за государство, в котором нет даже ни-

щих?

– А, по-моему, он или обманщик, или сумасшедший, -

вмешался кормчий Руис. -Надо бы допросить его под

пыткой. Наверное, сеньор инквизитор захватил с собой

кое-что?

Высокий, худощавый монах, к которому был обращен

вопрос, ответил не сразу:

– У нас есть немного – всего только дыба и раз-

движные железные ботинки с гвоздями внутр, но в де-

лах светских их применять нельзя. Они только для кол-

дунов и еретиков. А этот человек пока не обвиняется ни

в колдовстве, ни в ереси.

– Ну, так велите поджарить его на угольках, сеньор

капитан, – не унимался Руис. Угольки развязывают

языки не хуже железных ботинок.

– Жареная курица не несет яиц, Руис, – обрезал его

Пизарро. – Кур жарят тогда, когда они перестают не-

стись. А из этого мы еще кое-что выудим. Скажи, старик,

где начальник этого города?

– Ушел в горы, – отвечал амаута.

– Я видел его раньше. Почему у него такие длинные

уши? Разве он какой-нибудь особенной породы?

– Он дальний родственник инки. А всем родственни-

кам инки еще в детском возрасте вдевают ж уши тяже-

лые золотые серьги, чтобы всякий сразу видел их высо-

кий сан. От тяжести уши оттягиваются книзу и иногда

свисают почти до плеч.

– И много у инки таких родственников?

– У инки Атагуальпы триста жен. И у отца его было

триста жен. И у отца его отца было не меньше. Сосчи-

тай же сам, сколько у инки может быть родственников.

– И все они начальники городов?

– Нет, не все. Одни служат солдатами, другие отме-

ряют участки для земледельцев, третьи – жрецы при хра-

мах, четвертые надзирают за работами. Что им прикажет

инка, то они и делают.

– .Ну, а которые ничего не делают, таких у вас много?

– Таких у нас нет. Работать должны все – и земле-

дельцы, и ремесленники, и родственники инки. Кто не хо-

чет работать, тех наказывают. Ничего не делать могут

только старики.

– Слышите, друзья, каковы индейские гидальго? -

захохотал Альмагро. – Работают всю жизнь – вот так

гидальго! Что бы сказал, например, брат испанского ко-

роля, если бы кто-нибудь захотел наказать его за то, что

он ничего не делает?

– Врет он все, – угрюмо проворчал Руис. – Нет та-

кой страны на свете и не .может быть, Нет настоящих ги-

дальго, нет купцов, нет богатых, нет нищих... Что это за

страна такая? Старикашка или спятил с ума, или врет.

Поздно ночью допрос кончился. Пизарро приказал

увести пленного на палубу и привязать к мачте вместе с

внучкой. На следующий день амауту и девочку допра-

шивали отдельно, но, к удивлению испанцев; оба они го-

ворили одно и то же. И чем больше они рассказывали,

тем более загадочной и странной казалась эта страна

белым людям.

Амаута говорил, что у квичуа (так называл себя этот

народ) земля принадлежит не отдельным людям, а инке,

то есть всему государству. Особые чиновники отводят

земельные участки отдельным деревням, а деревни рас-

пределяют их между жителями. Кроме того, значитель-

ная часть земель выделяется инке и служит для пропита-

ния войска, родственников инки и чиновников, а часть

отводится храмам для содержания жрецов. Когда насту-

пает пора сельскохозяйственных работ, земледельцы сна-

чала обрабатывают поля храмов, потом поля инки и на-

конец свои собственные.

Кроме земледельцев, в государстве инки много ремес-

ленников. Одни изготовляют материи из хлопка и

шерсти, другие ткут! ковры, третьи делают оружие, чет-

вертые добывают и обрабатывают медь, пятые ищут

золото и серебро и выделывают из них украшения, шестые

проводят, дороги и строят мосты, седьмые обтесывают

каменные плиты и воздвигают храмы и дворцы. Чинов-

ники ведут им учет и пересылают с места на место, ука-

зывая, что и где нужно делать. :Все их изделия идут

на склады инки и оттуда распределяются между населе-

нием.

У инки имеется большая постоянная армия. Он часто

ведет воины с соседними полудикими племенами и при-

соединяет их к своему государству. В недавно завоеван-

ные провинции посылаются особые учителя, которые

обучают вождей и их семьи языку квичуа. Наиболее спо-

собных из молодежи отправляют на выучку в Куско,

Квито или другие большие города, а когда они научатся

ремеслам, земледелию и искусству составлять и читать

квипус, их возвращают на родину и делают там началь-

никами.

Долго говорил амаута об учреждениях и обычаях

своей страны. От его рассказов, Пизарро становилось не

по себе. С таким государством не так легко будет спра-

виться, как с безоружными индейцами северных частей

побережья. Жителей в Перу, как уверяет амаута, числит-

ся около десяти или одиннадцати миллионов, между тем

как во всей ,Испании их не наберется и пяти с полови-

ной. Империя инков имеет вдвое больше людей, чем

Испания! Как же покорить ее со ста восемьюдесятью

солдатами? Правда, у испанцев есть стальные латы, ло-

шади и ружья. Испанцы хорошо знают воинское искус-

ство, но их – маленькая горсточка, а противников у

них – десять миллионов. Покорить такую страну с таким

отрядом – пустая мечта.

В беседах с амаутой прошло два дня. Закончив по-

следний допрос, Пизарро долго ходил по палубе и ду-

мал. Положение казалось ему безнадежным. Если все,

что рассказывал старик, – правда, нужно поскорее сло-

жить на корабль награбленное добро и возвращаться в

Панаму. Но можно ли будет завербовать там хоть одно-

го солдата после такой неудачи?

Кто-то тихо прикоснулся к его плечу. Пизарро

вздрогнул и обернулся. За ним стоял инквизитор – отец

Игнасио.

– Вы кончили разговоры с вашим пленником, сеньор

капитан? – спросил монах.

– Да, я узнал от него все, что мне нужно. Думаю,

что больше его спрашивать не стоит.

– Тогда передайте его в наши руки. Я попытаюсь

обратить его к истинной вере.

– А если это вам не удастся, отец Игнасио?

– Старик – жрец и, значит, служит демонам. Если он

не откажется от своих гибельных суеверий, мы сожжем

его на костре.

– Как хотите, отец Игнасио. Я солдат, и меня это

не касается.

Пизарро повернулся и ушел в каюту.

Монах позвал индейца-переводчика и подошел к свя-

занному амауте. Он долго говорил о христианской вере,

о заблуждениях язычества, об аде и рае. Индеец, плохо

понимавший его речь, путался и перевирал слова. Но ама-

ута все-таки кое-что разобрал. Когда монах кончил, ама-

ута минуты две помолчал и сказал:

– Ты хочешь, чтобы я отказался от нашего бога,

великого. Солнца? Но скажи: ведь оно не умерло, оно

живо? Ведь завтра оно взойдет? И послезавтра взой-

дет?

– Ну, конечно, взойдет, – отвечал дон Игнасио.

– И так, двигаясь по небесным лугам, будет оно всхо-

дить века. Ты умрешь, и я умру, а оно все будет всхо-

дить и светить людям, травам и деревьям. Оно ласковое

и доброе, добрее его ничего нет в мире. Так как же ты

хочешь, чтобы я перестал почитать его?

– Если ты не откажешься от своих суеверий, ты ум-

решь на костре.

Амаута вдруг преобразился. Его лицо вспыхнуло ру-

мянцем, глаза засверкали, голос. зазвучал громко и

сильно:

– Слушай, черный человек. Всю жизнь я учил нашу

молодежь не бояться боли, не бояться смерти. Чтобы

приучить моих учеников к лишениям, я много дней воз-

держивался от пищи. Чтобы приучить их презирать, раны,

я ножом протыкал себе вот эту руку и смеялся, когда у

меня текла кровь. Если бы я теперь испугался костра, что

сказали бы обо мне мои ученики? Они сказали 6ы: «зря

мы учились у этого лжеца, который говорит одно, а

делает другое. Но они этого не скажут! Ради великого,

светлого Солнца амаута вытерпит все.

– А молодец все-таки этот старикашка! – раздался

из темноты чей-то голос.

Это был 'Альмагро, вышедший на палубу и слышав-

ший последнюю часть разговора. Монах неодобрительно

взглянул на него.

– О грешниках нужно скорбеть, а не хвалить их

упорство, – наставительно произнес он, -завтра утром

этот старик и его девочка умрут на костре.

Не сказав больше ни слова, монах удалился на покой.

Альмагро остался один. Кроме привязанных к мачте

старика и его внучки, на палубе никого не было. Солда-

ты давно спустились в трюм, и даже сторожевой матрос

забрался куда-то в укромный уголок и спал непробуд-

ный сном. На темном южном небе многоцветными огня-

ми переливались звезды. Созвездие Южного Креста свер-

кало у горизонта,– словно огненное распятие, воздвигну-

тое над чьей-то неизвестной могилой. В неподвижном

теплом воздухе целыми роями летали у берега светящие-

ся точки – огненные мухи, как их называли солдаты.

Лаской и истомой дышала земля, и пряные запахи ее

цветов и деревьев волной заливали палубу.

Альмагро стал в трех шагах от пленников и присло-

нился к борту. Он не мог оторвать глаз от девочки,

прижавщейся к старику. На ее лице, едва белевшем в

сумраке ночи, глаза чернели, как темные провалы, и на-

поминали ему кого-то.

На кого она похожа? Такие же точно глаза были у

его дочурки Карменситы , умершей много-много лет на-

зад. Так же точно в темные летние ночи прижималась

к нему ,Карменсита, когда он рассказывал ей страшные

сказки про чародеев, ведьм и рыцарей. И такая же была

она хрупкая и легкая, словно осенняя паутинка. Смерти

ничего не стоило разрезать паутинку пополам. Засыпая

у него на руках, Карменсита, помнится, спросила: «А как

звали чародея, который околдовал Сида?» – и больше

не просыпалась. И эта вот тоже заснет завтра навеки.

Но не в постели, не на отцовских руках – в дыму, в

пламени, на горящих поленьях заснет она...

Альмагро отошел на несколько шагав, потом опять

приблизился и стал смотреть в неотрывно глядевшие на

него глаза.

– Карменсита, девочка моя, где ты? – тихо прогово-

рил он. – Как ты была •похожа на эту!

Он опустил голову и долго думал. Потом вдруг

встряхнулся, огляделся по сторонам и подошел вплотную

к пленникам.

– Плавать умеешь? – шепотом спросил он старика.

Амаута не понял. Альмагро руками объяснил ему, что

он спрашивал. Старик отрицательно мотнул головой.

– А грести умеешь? – спросил он и опять объяснил

руками.

И старики девочка закивали головами.

Альмагро Вынул нож, перерезал веревки, Связывавшие

пленников; толкнул их к борту и пальцем указал на

лодку, привязанную к якорной цепи. Пленники поняли

и по веревке спустились ж лодку.

– Режьте, режьте канат, – шепнул он и бросил

лодку нож.

Через секунду -другую лодка бесшумно отплыла от

корабля и скрылась во тьме. Альмагро прошел в каюту

незамеченным. Утром пленников хватились; отец Игна-

сио строго отчитал сторожевого матроса, Пизарро вы-

ругался, но расследования производить не стал. От

амауты выведали ведь все, и больше он ни на что не

был нужен.

XXII

Около двух недель пробыла экспедиция в Тумбесе.

Обгорелые развалины нагоняли тоску, индейцы исчезли,

в опустелых деревнях не оказывалось ни продуктов,

ни золота. В отряде начался ропот: одни страдали

лихорадкой, другие мучились от огромных нарывов; по-

кРы вавших все тело, многие, истомленные влажной

тропической жарой, еле передвигали ноги от слабости.

Позабыв о недавней добыче, солдаты уже начинали со-

мневаться в существовании сокровищ, ожидавших их

впереди, и мало верили соблазнительным обещаниям Пи-

зарро. Их . хмурые лица, грубые ответы и угрюмое

молчание предвещали мало хорошего. Медлить больше

было нельзя, приходилось или сейчас же возвращаться,

или сейчас же начинать поход.

Пизарро решил рискнуть. Оставив больных в Тум-

бесе, в начале мая 1532 года он тронулся вниз по

побережью, а Эрнандо де-Сото с небольшим отрядом

послал разведывать склоны тянувшейся вдоль берега

горной цепи.

Бегство населения показало ему, что испанцы слиш-

ком рано сбросили личину и. что железный кулак нужно

еще прикрыть бархатной перчаткой. Если индейцы пой-

мут истинные намерения белых, экспедиции не сдобро-

вать. По приказу вождя, испанцы опять начали пленять

туземцев вежливостью, щедростью и добротой. Насилия

над жителями были строжайше воспрещены. За грабежи

виновным грозила немедленная смертная казнь. Куда 6ы

отряд ни пришел, нацикам (местным вождям) и прочим

начальствующим лицам разъясняли, что столкновения

между пришельцами и туземцами происходили только

вследствие досадных недоразумений. Испанцам верили и

рассказы об их примерном поведении разносили по всем

селениям. Жители уже не бежали при появлении отряда

и снова дарили белым плоды и жареное мясо.

Обращение жителей в христианскую веру и присоеди-

нение провинций к Испании происходило без задержек.

Как только Пизарро входил в сколько-нибудь значитель-

ное поселение или городок, он созывал жителей и произ-

носил краткую речь, которую пленные индейцы переводи-

ли, как умели. Речь эта всегда была одна и та же:

– Его величество король Испании, повелитель Неапо-

ля, Сицилии и Нидерландов и император Священной

Римской империи принимает вас в свое подданство и

повелевает вам принять нашу святую католическую веру

и повиноваться римской католической церкви, а равно его

величеству и всем королям, кои ему будут наследовать.

Желаете ли вы этого или нет?

Туземцы весело смеялись. Их забавляло все: странные

слова неизвестного языка, высокие животные, на которых

сидят одетые в стальные доспехи люди, человек в свер-

кающtм шлеме и примостившееся около немо странное

существо в длинной черной мантии и с пером в руках.

Они не знали, конечно, что человек в мантии -это но -

тариус, который должен записать на пергаменте их согла-

сие и скрепить документ своей подписью. Они не знали,

что !пергамент будет отослан в Испанию и что на осно-

вании этого свитка все они будут считаться отныне под-

данными испанского короля. Для них это было странное

и забавное зрелище. А еще забавнее то, что переводчик,

человек их собственного племени, вставляет в свою речь

какие-то длинные бессмысленные слова, и не разберешь,

не то он шутит, не то у него помутился ум.

– Желаете ли в этого или нет? – повторяет пере-

сводчик.

Ну, конечно, такое занятное зрелище увидишь ведь не

каждый день! Склабясь, всеми чертами лица выражая

радость и удовлетворение, туземцы кивают головами.

– Нотариус, занесите в акт их согласие, – распора-

жуется вождь. – Поздравляю вас, вы стали подданными

испанской короны.

Потом вождя сменяют люди в длинных черных одеж-

дох. Они вынимают какие-то четырехугольные предметы,

что-то громко говорят, что-то поют, брызгают на толпу

водой и приветливо улыбаются. Один из них выходит

вперед и через переводчика говорит:

– Поздравляю вас, дети мои! Отныне вы христиане,

чада католической апостольской церкви.

Опять смеются туземцы. Как смешно ведут себя бе-

лые! Никогда еще не видывали здесь таких странных

людей!

За несколько недель испанцы окрестили и присоеди-

нили к Испании десятки тысяч туземцев.

Так прошло пять месяцев. За это время Пизарро мно-

го узнал об устройстве открытой им империи. Все, что

рассказывал амаута, подтвердилось. Но в этом могуще-

ственном государстве острый взгляд завоевателя подме-

тил одно слабое место: жители его привыкли все делать

по указке чиновников и без руководителя не решались

ничего предпринимать. Их ничему не учили, им только

показывали и приказывали. Ответственные должности да-

вались только близким и дальним родственникам инки,

которые составляли военное сословие и жили особняком

от остального народа. Их было не так уж много – во

всем государстве вряд ли больше десяти-пятнадцати ты-

сяч. Если справиться с ними или истребить их, весь этот

десятимиллионный народ можно будет взять голыми ру-

ками.

Да и это военное сословие было далеко не единодуш-

но. Пизарро рассказывали, что северная часть империи со

столицей Квито была некогда самостоятельным государ-

ством, что там было свое военное сословие и свои зако-

ны. Когда Атагуальпа разбил Гуаскара и заточил его в

крепость, он жестоко расправился со знатными родами

Квито, чтобы раз навсегда сломить их сопротивление.

Лишь немногие из знатных людей севера примирились

с новым властелином, большинство ненавидело его и жда-

ло лишь благоприятного случая, чтобы свергнуть его

господство. Таким образом, и само правящее сословие

было охвачено, внутренними распрями. «Можно восполь-

зоваться этой враждой, – думал Пизарро. – Можно стра-

вить одних правителей с другими, а когда начнется

междоусобная борьба, мы будем разжигать ее, помогая

то тем, то другим, пока Атагуальпа и его соперники не

истекут кровью. И тогда испанцам легко удастся утер-

дить свою власть».

Пизарро повеселел и в беседах с Альмагро развивал

свои планы.

– Пока мы слабы, надо действовать хитростью, Дие-

го, – говорил он. – Пусть Атагуальпа думает, что мы

только послы испанского короля и не мечтаем ни о каких

завоеваниях. Мы скажем, что мы готовы поступить к не– ,

му на службу, что крепости строим для него и ради его

же блага обучаем его подданных. Он не очень крепко си-

дит на троне и, наверное, не откажется от таких сильных

союзников. Понемногу мы завяжем сношения с недо-

вольными, потом вызовем восстание в его стране, а

потом... Потом, Диего, мы развернем в его столице

кастильское знамя, и там, где сидел Атагуальпа, сядет

наместник его величества Франсиско Пизарро.

– А где сядет Диего Альмагро? – спрашивал Аль-

магро.

– С меня довольно будет половины этой страны, -

успокаивал его Пизарро. – Государство инков необъят-

но. На то золото, которое ты получишь – а получишь

ты треть всей добычи, – ты наймешь себе армию и, в не-

сколько месяцев завоюешь столько земли, сколько захо-

чешь. Здесь хватит на нас обоих. Я ведь совсем не

жаден, Диего. Я убеждал министров ;сделать тебя губер-

натором над частью этой империи. Тогда это не уда-

лось, – может быть, удастся теперь. О тебе, ,моем, старой.

друге, я думаю столько же, сколько о самом себе.

Альмагро слушал этот тихий, вкрадчивый голос, гля-

дел в эти ласковые глаза, смотрел на эту руку, друже-

ски положенную ему на колено, и невольно верил речам

вождя. Франсиско Пизарро напрасно подозревают в веро-

ломстве. Так нельзя притворяться. Пизарро не обделит

его и устроит все к лучшему.

Ну что ж, Франсиско, будем действовать, – гово-

рил он на прощанье. – Тебе лучше знать, как и что де-

лать. А обо мне, я знаю, ты позаботишься.

И уходил успокоенный, веселый и бодрый. Пизарро

смотрел ему вслед и улыбался тонкой, язвительной улыб-

кой. «Как мудро устроен мир, – думал он. – Дураки

сами идут ,под начало к умным, мухи сами влетают в

паутину, друг Альмагро сам завоевывает для Пизарро

наместничество. Ну, а сколько он за это получит, по-

смотрим!»

Завоевателям, было ясно, что кампания предстоит дол-

гая и трудная. На военном совете было решено послать

Альмагро в Панаму за новыми пополнениями. Альмагро

уехал, а Пизарро продолжал поход.

Чтобы прочнее прикрепить, испанцев к новой родине,

Пизарро построил в тридцати милях к югу от Тумбеса,

в плодородной равнине Тангарала, укрепленный город

Сан-Мигель.

С помощью индейцев быстро выросли церковь, то-

варные склады, дома для колонистов, крепость. Только

тогда, когда была окончена крепость, индейцы поняли,

для чего это делается. Каждый колонист – а таковым

считался каждый солдат – получил в окрестностях но-

вого города приличный участок земли и несколько де-

сятков индейцев.

– Вы должны служить вашим новым господам, -

объяснили им испанцы. – Это пойдет вам на пользу.

Вы будете работать в поле и снабжать припасами бе-

лых людей, а белые люди научат вас двум вещам: истин-

ной вере и послушанию.

Дорого платили туземцы за эту науку: с утра до

вечера носили тяжелые камни, строгали бревна, копали

рвы, выводили стены. Неловких и нерасторопных новые

господа били, упрямых привязывали к столбу и. хле-

стали ременными бичами, пока иссеченную спину не

заливала кровь. По ночам, когда испанцы спали., у ту-

земных хижин собирались небольшие кучки; шопотом,

боязливо оглядываясь, толковали индейцы о. страшной

беде, которую наслало на них за греки великое Солн-

це. Но о сопротивлении не думали. Они с младенчества

привыкли исполнять без рассуждений все, что им при-

казывали начальники из рода инки. Теперь пришли дру-

гие начальники – жестокие, закованные в латы белые

люди, которые умеют стрелять огнем из палки и каж-

дый вечер в своей церкви поют хором страшные закли-

нания. Они колдуны, оттого-то они такие сильные и

храбрые разве можно противиться им? Плакали муж-

чины, плакали женщины и расходились, чтобы на сле

дующее утро еще ниже, еще покорнее склониться под

бичом белого человека.

Так прошло пять месяцев. Несмотря на одержанные

победы, положение было очень трудное.

Пизарро рассказали, что Атагуальпа находится сей-

час в горах, неподалеку от города Кахамальки, с боль-

шой армией. Он недавно вернулся из похода и отды-

хает. Конечно, Атагуальпа давно уже знает о прибытии

белых, но почему-то никого не присылает к ним. Оче-

видно, он не кочет ничего предпринимать, пока не вы-

яснит намерения чужеземцев.

Что же делать отряду? Стоять на месте – значит„

проявить нерешительность и страх, а это было бы ги-

бельно. Ведь белых не трогают только потому, что счи-

татот их сверхъестественными, непобедимыми сущест-

вами. Если индейцы усомнятся во всемогуществе чуже-

земцев, отряд будет уничтожен в несколько часов.

Что же делать? На военном совете никто не мог от-

ветить – на этот вопрос – никто, кроме Пизарро.

А Пизарро спокойно сказал:

– Мы не можем ни отступать, ни оставаться. Зина-

чит, нам нужно итти вперед.

– Прыгать в пасть? – насмешливо крикнул=

кто-то.

– Вот именно. Мы должны итти к Атагуальпе. Наша

смелость не может на него не подействовать. Мы пой

дем к нему, как друзья, чтобы предложить союз и по-

мощь. В нашем положении это самое умное и самое

безопасное. А когда придем, на месте будет видно, что

делать.

После долгих споров решили последовать совету

вождя – итти в Кахамалысу, в самое сердце гор.

Поход начался. По мере того как отряд продвигался

в глубь страны, местность все более и более менялась.

Ближе и ближе подступали массивные стены горных

хребтов, увенчанные вечными снегами, и круче станови-

лись холмы, по которым вьется дорога. Между холма-

ми – цветущие горные долины со множеством ручьев

и оросительных каналов, с искусственными водными ре-

зервуарами, с длинными каменными водопроводами, тя-

нущимися на многие мили. земля хорошо обработана,

хотя распахивают ее деревянным плугом, запряженным

.людьми. Прекрасные маисовые поля обещают обильную

жатву. На каждом шагу – сады с неизвестными фрукто-

выми деревьями, осыпанными плодами, огороды с ово-

щами тропического климата. Да, :здесь, видно, не голо-

лают. Кастильскому крестьянину и не снилась такая

жизнь.

С удивлением смотрели солдаты на постройки, сви-

детельствовавшие об огромном трудолюбии, терпении и

настойчивости населения. Вот неподалеку от дороги не-

большая крепость. Она сложена из огромных каменных

плит, которые туземцы на собственной спине притащи-

ли с гор (рабочего скота в Перу нет, и все работы ис-

полняют люди). Плиты так хорошо обтесаны и так

плотно прилажены друг к другу, что стены, хотя и не

скрепленные цементом, продержатся столетия. А вон

длинное здание из необожженного кирпича. Это один

низ тех провиантских складов, о которых рассказывал

амаута. Жители ежегодно свозят туда зерно, предназна-

ченное для продовольствия проходящих войск. Госте-

приимные индейцы -вероятно, по приказу началь-

=ства – из этих же складов снабжают провиантом

испанцев и их лошадей.

А что это за длинное одноэтажное здание из камен-

ных плит, похожее на монастырь? Вокрг него тянутся

большие сады, разбиты цветники с яркими, пряно пах-

нущими цветами, и по ним прогуливаются одетые в бе-

лое женщины. Будь такой дом в Испании, наверное

можно было бы сказать, что это монастырское обще-

житие.

– Да это и есть монастырь, – объясняет переводчик

Филиппильо, индеец, ,которого Пизарро возил с абой

в Испанию и который успел ознакомиться с языком и

жизнью белых людей. – Здесь живут девы Солнца -

знатные женщины, посвятившие себя богу Солнца и

давшие обет безбрачия. Всякому, кто их обидит, грозит

смерть.

Древний мост в Перу.

Слова Филиппильо скоро подтвердились. На придо-

рожных деревьях солдаты увидели трупы двух индейцев,

повешенных за ноги.

– И это за то, что они оскорбили дев Солнца, -

сказал Филиппильо.

Итти по дороге легко и приятно. .Она выровнена,

кое-где усы пана щебнем. Над узкими пропастями пере-

брошены каменные скрепленные цементом мосты, над

широкими и глубокими потоками протянуты крепкие по-

лотна, сплетенные из волокон агавы и выдерживающие

довольно большую тяжесть. Когда идешь по ним, они

гнутся под ногами, и кажется, что вот-вот они оборвутся

и полетят в бездну. Но потом привыкаешь, и даже лоша-

ди шагают по ним без страха. В испанских провинциях

и даже в лучшей изних – Кастилии – таких дорог не

найдешь. А ведь это еще окраина государства, индейское

захолустье. Что же будет в местах, более близких к сто-

лице?

Все это очень приятно. Глядя на эту сытую, благо-

устроенную жизнь, начинаешь верить в несметные сокро-

вища этой страны. В этой стране хорошо жить, но зато

опасно с ней сражаться. Государство, умеющее строить

такие здания, сооружать такие дороги, налаживать такие

провиантские склады, вряд ли дешево продаст свою не-

зависимость. Говорят, что у Атагуалыпы пятьдесят тысяч

войска. Куда же полутораста человекам справиться с та-

кой армией?

По пути отряда, спрятавшись за выступами скал и

в придорожных зарослях, дежурили индейские 'лазутчики.

Им 'было приказано следить за движением белых и обо

всем доносить военному начальству. Они смотрели на

маленький отряд и удивлялись. Ведь этих белых в лю-

бом узком проходе можно была бы забросать камнями и

уничтожить без остатка. Белые это знают и все-таки

идут. Значит, это не люди, а какие-то особенные сущест-

ва, которые так сильны, что никого и ничего не боятся.

Только тлупцы вздумают сопротивляться этим белым ча-

родеям.

Солдаты Пизарро боялись индейцев, индейцы боялись

солдат Пизарро, и трудно сказать, кто кого боялся боль-

ше. Большинство испанцев старалось скрыть свою трево-

гу, но у некоторых она прорывалась в хмурых взглядах,

в злобных ругательствах, в насмешливых замечаниях. Пи-

зарро подмечал эти недобрые признаки. Больше, чем

вражеских засад, страшился он этого зловещего тихого

ропота, который в любую минуту мот кончиться бунтом.

В таком деле недовольные – жернов на шее, и от них

было необходимо как можно скорее избавиться.

Пизарро не подал виду, что замечает недовольство

солдат и опасается беспорядков. Собран весь свой отряд,

он сделал безобидное предложение.

– В Сан-Мигеле мало людей, – сказал он, – и было

бы хорошо пополнить его гарнизон. Если кто-нибудь из

вас желает возвратиться, он может это сделать немед-

ленно. В Сан-Мигеле он будет иметь такие же участки и

получит столько же индейцев, как и прочие оставшиеся

там колонисты.

Девять человек заявили о своем желании покинуть

отряд и вскоре оставили товарищей. Отряд был очищен

от недовольных, и можно было двигаться дальше, не бо-

ясь вспышки.

Прошло еще пять дней, а до Кахамальки все еще бы-

ло далеко. От инки никто не приходил. Чтобы выяснить

положение, Пизарро послал вперед Эрнандо де-Сото с

несколькими кавалеристами, асам остался на привале.

Через несколько дней де-Сото возвратился и привез важ-

ные сведения.

Ему удалось добраться до небольшого города Кахас,

где стоял военный гарнизон. Сначала перуанцы хотели

вступить с ним в бой, но, когда узнали о его мирных на-

мерениях, начальство крепости встретило его гостепри-

имно и разрешило побывать в окрестностях. Он посетил

другой, более значительный город – Гуанабамбу. Там

большие красивые дома, хорошо укрепленная крепость.

У входа в город выстроено обширное здание, где соби-

рают налоги с привозимых на рынок продуктов. Торгов-

цев на базаре де-Сото не видел, видел только земледель-

цев, обменивающих излишки своего хозяйства на нужные

им предметы. Из Гуанабамбы широкая дорога ведет в

центр страны. Она выровнена, по сторонадее проведены

выложенные плитами каналы с чистой проточной водой,

а через определенные расстояния построены дома для

ночлега путешественников. Это государственные_ гости-

ницы. Дорога тянется на много миль и связывает наибо-

лее важные населенные пункты. Говорят, таких дорог

много.

Когда де-Сото собирался возвращаться обратно, при-

шел знатный перуанец и сказал, что Атагуальпа поручил

Перуанские древние сосуды.

ему приветствовать чужеземного вождя и поднести по-

дарки. Перуанец отправился вместе с отрядом де Сото и

теперь ждет приема.

Пизарро принял посла. Дары состояли из двух камен-

ных сосудов прекрасной работы, шерстяных вышитых

золотом тканей и сушеной, особенным образом приготов-

ленной гусиной кожи, которую туземцы толкли в поро-

шок и употребляли в качестве духов. От перуанца Пи-

зарро наконец точно узнал местопребывание Атагуальпы:

Атагуальпа действительно находился под Кахамалькой.

Его лагерь разбит там, где из гор бьют горячие источ-

ники. Он изволит отдыхать и принимает ванны. Туда он

и приглашает в мости чужеземного вождя.

На другой же день отряд снялся и тронулся в путь.

Вперед послали индейца, которому велели сообщить Ата-

гуальпе о приближении белых и уверить его от имени

Пизарро, что пришельцы не имеют никаких враждебных

намерений. Кроме того, гонцу поручили хорошенько

осмотреть дорогу и через отправленного с ним товарища

известить, Пизарро, нет ли по пути засад и не замечается

ли передвижения войск.

Вскоре дорога раздвоилась. Узенькая лента, почти

тропинка, обрывистая, крутая, ухабистая, вела прямо.

вверх, к высокому горному кряжу, за которым располо-

жена Кахамалька. Направо от нее ответвлялась широкая

ровная дорога на Куско, как бы приглашавшая солдат

свернуть в сказочный город дворцов, храмов и золота.

В Кахамальке – многотысячная армия, в Куско – богатая_

и легкая добыча. В самом деле, не свернуть ли?

Солдаты оробели. Теперь, когда нужно сделать вы-

бор, все ихсомнения и+ страхов встали с новой силой. Не

лучше ли избежать опасной встречи? Не лучше ли устро-

ить набег на столицу, взять из нее .все, что можно, а

потом вернуться обратно и, сев на корабль, возвратиться.

в Панаму? Так думали многие, а некоторые высказывали:

это открыто, но Пизарро не мог принять этот план. Во

первых, встречи с войском Атагуальпы все равно не избе-

жишь, а во-вторых, разве можно размениваться на ме-

лочи, когда дело идет о целой империи? Ради простого