Текст книги "Доминант"

Автор книги: Станислав Грабовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо, – сказал я, пристально глядя ей в глаза, слегка рдея, ожидая продолжения разговора о массажисте.

– Так к чему мне приготовиться на следующей встрече.

– Только к приятному и ни к чему более.

– В чём мне быть.

– Без разницы, всё равно в конце быть голой придётся.

– А в начале?

– Я составлю тебе, как всегда, подробное письмо, и своевременно, чтобы у тебя была возможность внести свои коррективы.

– Подожди-подожди о деталях, – заулыбалась Марта, – давай в общем. А если мне понравится четыре руки?

– Мы это уже оговорили.

– Ещё расскажи.

– Мне показалось, что мы, как взрослые люди, можем позволить себе маленький разврат. Я немного подумал – как бы это покрасивей оформить, и придумал такой сценарий. Не захочешь, остановишь всё в любой момент. Мне показалось, что можно совместить полезное с приятным. Массажист будет профи. Он будет мне на тебе показывать какие-то приёмы массажа, что-то объяснять…

– Подожди, – перебила меня Марта, – можешь продолжать рассказывать и ласкать меня?

Она прислонилась попкой к краешку стола и развела ручки, чтобы опереться ими на стол и поддерживать себя в таком откинувшемся положении. Сумочка повисла на руке.

– Какая ты, – произнёс я, приблизившись к ней, и, запустив руку ей под юбочку, стал массировать пальцем её через ткань кружевных трусиков. – Я мог бы и просто так тебя поласкать, и не обязательно было бы говорить, например, что тебе придётся ложиться на массажный столик, не знаю, сразу голой или можно будет в нижнем белье, – я стал говорить с разными паузами, прислушиваясь к телу Марты. Каждое движение пальца, каждое слово по-своему оформляли атмосферу, способствуя картинкам, которые стала представлять Марта. – Ты бы как хотела лечь? В чём?

– В нижнем белье, – ответила она с придыханием.

– Мы поговорим об этом ещё. Я могу предложить тебе быть в купальнике, я куплю тебе его. Самый откровенный и сексуальный, который бы ты никогда не надела на пляж. Мы поговорим ещё об этом... – Я сменил руку, перейдя на другую сторону от Марты, чтобы разнообразить ласку. – Вот только массажист может сказать, чтоб ты только в трусиках была. Чтобы ты сразу в трусиках легла на кушетку. Сможешь в одних трусиках или плавочках от купальника сразу появиться перед ним.

– Да, – ответила она.

– Но ты слишком красива, чтобы такой показаться перед посторонним мужчиной! – попытался я вызвать в ней намёк на стыд, что должно было прибавить частичку возбуждения, и начал нежно пощипывать её там пальцами.

– Да, – повторила она.

– И всё равно готова появиться в трусиках перед массажистом?

– Конечно.

– Он тебя захочет, Марта.

Я опять сменил руку.

– Пусть.

– Ему придётся массировать тебе грудь, трогать твои соски, и при этом он будет вынужден сосредотачиваться на объяснениях мне техники массажа. Ты можешь себе это представить? – усмехнулся я и стал делать интенсивнее круговые движения пальцем на её трусиках. – То есть, он будет гладить твою грудь, скажем, так, – я провёл рукой по груди Марты, – и при этом ему придётся сопровождать свои жесты комментариями, а ему будет трудно не думать при этом о твоём теле и как он тебя хочет. А когда мы тебя перевернём на животик, можешь себе представить, что будет? Мы будем видеть твою умопомрачительную попку, а ему придётся её ещё и массировать. И не только ему. Я думаю, мы будем с ним делать это вместе. А он будет направлять. – Я сдвинул трусики Марты в сторону, говоря. – Я думаю, он не захочет упустить случай, чтобы не снять с тебя трусики, по крайней мере, стащить их с твоей попки. А тебе ж может это понравится, Марта. Как думаешь, понравится?

– Да, – диалог поддерживать она, конечно, не могла. Марта просто растворилась в ощущениях, доставляемых ей моим пальцем, и в картинках, которые я пытался вызывать в ней, рассказывая, как может произойти эта встреча, причём в пятницу.

– Я, может, оставлю тебя с ним на минут пятнадцать-двадцать, отойду попить кофе или пропустить бокальчик бренди. Не испугаешься, оставшись с ним одна?

– Нет.

– Скажи, что не испугаешься.

– Не испугаюсь.

– А можешь возбудиться от этого?

– От чего?

– Оттого, что останешься с ним в комнате одна, одна с посторонним мужчиной, а он будет тебя трогать?

– Конечно, – она отвечала с закрытыми глазами, ей уже тяжело становилось оставаться одной половинкой мозга со мной и моими словами, а второй – с моей рукой там, и она стала подёргиваться.

– Блин, Марта, он тебя перевернёт со спущенными трусиками на спину.

– Да…

– И будет массировать живот.

– Пусть.

– Но он станет массировать тебе там рядом. – Пауза. – А если начнёт дотрагиваться до тебя там?

– Пусть.

– Ты же возбудишься!

– Да.

– И он начнёт откровенно ласкать тебя, чтобы довести.

– Наверно.

– Да не наверно, Марта, точно. Он станет тебя ласкать там. Он просто не сможет не захотеть и упустить случай, чтобы не увидеть, что переживает и как ведёт себя в конце такая красивая женщина как ты. Как думаешь, у него может получится?

– Не знаю.

– А если он наклониться и поцелует тебя там?

– Пусть.

– А если начнёт лизать?

– Пусть.

– Доведёт такими действиям?

– Наверно.

– Да конечно доведёт. Блин, Марта, он тебя доведёт! Доведёт, пока меня не будет рядом с вами. А если я в другой комнате услышу это?

Она ничего не ответила, что я и ожидал.

– А можно мне будет подслушивать вас?

– Да.

– Я охренею.

Марта усмехнулась.

– Чёрт, а если он тебя с кушетки поднимет на ноги, а потом положит на неё животом?

Я отстранил Марту от стола, занял её место, вернул её обратно на себя, прижав её к себе попкой, и, обхватив, стал ласкать её промежность уже двумя руками. Я знал, что надо делать: как и что куда сдвинуть, где провести одним пальцем, где им же сделать круговые или массирующие действия. Вовремя сдвинутая ткань не могла не обострить ощущения у Марты, умелый шепот пошлых картинок уносил её мозгом туда, где это сейчас будто происходило. Я стал периодически испытывать Марту пальцами внутри, чтобы и удовольствие доставить от такого действия, и, смочив пальцы, тревожить её только скользкими прикосновениями и поглаживаниями. К Марте стал «подкатывать» оргазм. Я, почувствовав это, стал интенсивней её ласкать. Она не могла не почувствовать попкой и моё возбуждение. Как только я об этом подумал, ощутил её рука у себя там.

– Нет, ну ты представляешь, какое зрелище ты ему явишь? Со спущенными трусиками, уложенная им животом на кушетку поперёк. Обласканная только что им, может даже после того, как он тебе сделал приятное или вообще после оргазма! Дашь ему погладить в такой позе попку?

– Да…

– А если он тебя за талию возьмёт руками? Ты понимаешь, что это будет означать, что он попытается сделать в следующее мгновение?

Марта что-то промычала в ответ, вся собравшись для оргазма.

– Блин, Марта…он же сделает это…

Марта издала стон, тут же ещё один. Я стал прислушиваться к волнам, сотрясающего её тело оргазма, пытаясь делать так, чтобы мои руки и палец были частью и приятным дополнением его. Для каждой волны её переживания мной было чётко подобрано нужное движение рук и пальцев, чтобы в нужный момент что-то задержать в Марте, а уже в следующий момент продлить это «что-то» у неё внутри. Я тёрся об неё, стараясь быть ненавязчивым, и в тоже время, чтобы она меня ощущала своим телом. Доведя её до последней секунды получаемого наслаждения, застыл вместе с ней. Потом она развернулась и полезла руками мне в брюки.

Через пять минут она потребовала быстрей доставить её в район её дома, чтобы она успела не задержаться после своего звонка с мужем и своего обещания скоро быть.

Меня после оргазма охватило странное чувство. Я не хотел думать, что это тоска, не хотел думать, что это как-то связано с отношением Марты ко мне – будто оно изменилась. Ведь вот же, довела меня до оргазма. Ну, не произошло, как того хотелось нам обоим (или мне? Нет – обоим), скажем, были причины (или не было?). Ладно. Марта в шоке от происходящего, от предстоящего. Она сто процентов боится, что не справится. И пусть я редкостен, пусть хоть я один из малого на всей планете, кто умеет, прибывая в любом состоянии, сохранять готовность к сексуальным утехам, но ведь и она переключилась на секс, когда услышала про сценарий следующей встречи, хоть и готова была сорваться и лететь домой после звонка мужа. Да, такое порой сильнее нас, думал я, провожая Марту к выходу и закрывая дверь салона, но не это ж сейчас оказалось причиной нашего сексуального действа, а её готовность к близости со мной. Или нет? О, это непонятное возникшее чувство.

– Марта, ничего не бойся, – начал я, когда мы сели в машину и тронулись по направлению к её дому, – я ж всё устрою, что у тебя будет получаться. Более того, я устрою это таким образом, что пусть хоть у тебя не будет получаться, все будут относить это не на твой счёт. Поверь, иногда можно жить и такой жизнью.

– Слушай, да я ни этого опасаюсь, ты не понимаешь? Я тебе пытаюсь сказать, что более частое наше с тобой общение приведёт к тому, что между нами исчезнет то, чем мы так сейчас дорожим. Мы будоражим себя представлениями и ожиданиями встречи, нас это подстёгивает и поддерживает, и никаких забот. Ты не задумываешься, что мне сегодня надо купить в магазине, меня не волнует расписание твоей жизни. Катастрофически мало людей на нашей планете, сближение которых идёт им только на пользу. Меньше процента!!!

– Мы с тобой такие, – перебил я её.

– О-о! Да кто тебе сказал?! Один этот диалог уже говорит об обратном.

– Марта, ты напугана. Я всё устрою, – её восклицание было так неприятно, и, что хуже, свидетельствовало о том, что Марта не на моей стороне. Собственно, чего ей быть на моей стороне, думала я. Ну, как – чего?

– Вот, мне уже в некоторый раз за сегодня приходится отказаться от продолжения темы. Я тихо надеюсь, что в какой-то момент обстоятельства выстроятся таким образом, что я смогу сориентироваться и повлиять на изменение ситуации без ущерба для наших отношений. Не сегодня, так завтра, не завтра, так в течение недели, допускаю даже месяц, но не полгода. Столько напряжения я просто не выдержу.

Молнией проскочила мысль, что Марта наихитрющее существо, потому что я почувствовал шевеление своего сознания там, где у меня запрятана отборная хитрость, там, где у меня хранятся самые изощрённые инструменты манипуляции людьми, и, как правило, эта область у меня задействуется лишь тогда, когда против меня выступает незаурядный врун. Это бывает редко. Думаю, я с высокой точностью предположил мысли Марты, которые она боялась сказать.

– И это может произойти на одной из встреч?

– Да.

– И ты думаешь, что твоё образование психолога как-то тому может послужить подмогой?

– Определённо.

Я пожалел, что сказал так, потому что получил подтверждение своим мыслям, а не обратное. Марта считает меня не эгоистом – это было бы полбеды. Она считает меня безмозглым эгоистом.

Как должен поступить тут нормальный человек? Психануть, устроить скандал. Но я не нормальный, в хорошем смысле этого словесного оборота. Я ОЧИЩЕННЫЙ, поэтому я только высматриваю информацию и делаю объективные выводы. И я никогда не ошибаюсь.

– Марта, милая. Время покажет тебе и мне, как ты ошибаешься.

– Знаешь, глядя на твою реакцию, мне хочется подумать, что время ничего из того, что ты сейчас сказал, никому не покажет. Мне, потому что меня просто не будет там, где оно будет это показывать, а тебе, потому что ты в такие моменты стараешься отворачиваться в другую сторону, туда, куда нет доступа никому, и где ты можешь ощущать себя королём.

– Ты хочешь сказать, что продуктивному мышлению я предпочитаю мыслеблудие?

Нет, Марта не может считать меня безмозглым эгоистом, особенно после этого моего последнего вопроса.

– Ты задал такой вопрос, на который без разницы, как отвечать, потому что вопрос уже повис в воздухе.

– Марта.

– Что?

– Ничего, просто побудь некоторое время, а там увидишь.

– Я пока не собиралась не быть.

– Вот и хорошо.

Мы некоторое время помолчали.

– Ты не злишься на меня? – спросил я.

– Я испытываю к тебе более нежные чувства, – заулыбалась она.

Нет, она офигенно ко мне относится, она тащится от меня.

– Я пришлю тебе завтра-послезавтра сценарий, а в пятницу у меня. У тебя ничего на пятницу?

– Вроде, нормально.

– Ну и супер.

5

Довезя Марту почти до её дома и возвращаясь из Пардаугавы в центр через Каменный мост, я вдруг ощутил смешенные чувства тоски и безграничного блаженства, которые тут же слились в какое-то целостное счастье. Мне представилось, что все люди на земле мне сейчас завидуют. И не только те, которые замечают меня в машине, но и те, остальные, которые предполагают, что есть такие как я. Нет, я, конечно, не так ограничен, чтобы не допустить, что есть удачливее меня, более чётко прознавшие и выхватившие отведённые нам в жизни удовольствия. Одно то, что лет через пять я сам в этом отношении буду более близок к этому, чем сейчас, уже говорило мне, что какой я сейчас и тут – не предел, а есть такие, которые этот предстоящий мой опыт уже прошли. Но осознание, что я владею красивой женщиной и получаю от неё то, что хочу, а она сама с радостью мне это даёт (а в пятницу мы «замутим»), осознание того, что я стал таким человеком, который может сейчас же, совершив один звонок, стать владельцем любого из этих зданий, приближающихся ко мне на встречу, когда я такой довольный несусь по Каменному мосту, глазея по сторонам, восторгаясь зеркалом Даугавы по бокам от моста, своей страной, родиной, и тем, какой я в ней стал, – всё это вдруг в один момент сошлось на мне каким-то сладострастным состоянием, породившим на секунду злорадство, что многие пытаются достичь моего положения и никогда не достигнут, потому что место уже занято.

Поймав себя на таком высоком настроении, захотел продолжения и усложнения его. Одних мыслей стало тут же мало. Сегодня можно предаться лени, тем более, время перевалило далеко за обед, а значит, многие мои сотрудники уже отчитывают часы, когда они свалят с работы домой, и так как звонков с работы не поступило, остаток дня можно ничего не поделать.

Я сначала подумал встретиться с массажистом, который будет у нас в пятницу, но тут же доискался до причины своей душевной тревоги и стал звонить своему психологу. Вернее не «своему», так говорить не стоило, «свои» психологи есть у тех, кто постоянно прибывает в состоянии не решения своих душевных противоречий. Просто меня как-то судьба свела с этой женщиной, и с тех пор я нет-нет, да встречаюсь с ней, но не на консультацию, сеанс, так сказать, а просто поболтать, и она меня всегда с радостью принимает. Но, а деньги я ей даю за наши встречи просто, как благодарность…

– Здравствуйте, Оля! Можно к вам минут на пятнадцать-двадцать подъехать? – сказал я, когда она ответила на мой телефонный вызов.

Ответ: «Тебе – всегда!», – был ожидаем. Стараюсь не выказывать благодарности в такие моменты, чтобы люди думали, что они ещё чего-то не додали по такому случаю, не досказали, чтобы они, попытавшись отметиться передо мной, остались в недоумении и, как и прежде, должны, а не подумали, что они возвратили долг своим актом пресмыкательства сполна.

«Я точно не сбиваю вашего графика? И всё нормально?» – спросил я. Что-что, а время я ценить умею, и чужое в том числе.

«Нет-нет, у меня всегда для таких случаев есть в запасе те минуты, о которых ты сказал».

«Что ж, хорошо, я рад. Тогда минут через пятнадцать буду у вас».

«Жду».

Эта Оля на своём психологическом поприще добилась неплохих результатов. Помимо приличного количества приобретённых, подобаемых такому случаю дипломов, она за свою не короткую жизнь успела окунуться, как можно судить по её набору психологических приёмов, и побывать во многих ведущих современных течениях, специализирующихся на врачевании человеческих душ. Её уравновешенное и адекватное отношение к своему внутреннему и внешнему миру доказывалась её внешностью. К своим сорока-сорока трём, станом она выглядела, как удавшаяся тридцатипятилетняя. У неё была чёткая женственная фигура, светлый взгляд, всегда ухоженные, мелированные, русые волосы, и только кожа выдавала в ней женщину в возрасте (не хотелось бы на это указывать), но это начисто перекрывалось всеми её достоинствами так, что общение с ней было настоящим удовольствием (о, да, общение с ней было настоящим удовольствием!), и я даже иногда помещал её в свои сексуальные фантазии.

Помещение, где она проводила свои групповые тренинги, оказалось перестроенным с прошлого раза моего посещения. На вход с другого конца мне указала девушка знаками (у неё появилась новая сотрудница) из-за стекла. Оля вышла ко мне на встречу, когда я шёл по коридору, инстинктивно предполагая направление, куда идти. Мы прошли с ней в её кабинет.

– Боюсь спросить, с какой ты проблемой.

Я улыбнулся, скрыв реакцию на её неосторожное высказывание. Ведь что означает её фраза, как не предвзятое отношение ко мне, как к психологическому ипохондрику, или как комплемент, указывающий на мой психоустойчивый склад, или недосуг возиться со мной вообще? Один плюс против двух минусов. Не тонко, не профессионально, неудачно.

– Я не называю такие вещи проблемой, скорей – приключение.

Оля и в этот раз выглядела хорошо, как и несколько месяцев назад, как и несколько месяцев ещё раньше, когда я наведывался к ней. Меня иногда смущал её проницательный взгляд, который я наблюдал лишь в зеркале, который я наблюдал вообще лишь у пары-трёх человек за всю свою жизнь, а тут в довесок – женщина.

– С каким же ты приключением?

– С женщиной, – уже с ухмылкой продолжал я.

– Тогда это будет просто беседа?

– Да, как и всегда.

– Нет, всегда я роюсь в твоей реакции на что-то и пытаюсь её изменить. А на этот раз нет смысла менять реакцию? Хочешь просто побеседовать?

– Почему же нет? Или в тебе заговорила женская солидарность?

Кстати, я из тех людей, которые легко и ловко оперируют с другими или на «ты», или на «вы» без всяких оговорок и предупреждений, в зависимости от ситуации. Этим качеством редко кто может похвастаться, но оно вне конкуренции, если ты хочешь быть хозяином момента.

– Женская солидарность? Смеёшься? Хотя нет, не правильно задала вопрос. Ты не смеёшься. И у меня это чисто человеческое вырвалось. Стыжусь.

– Нет. Как то, так и это – твои психологические приёмы, которыми ты меня обхаживаешь, чтобы получить объективную картину.

– Главное, что тебе от этого не уйти.

– Уйду.

– Нет, я уже всё поняла. Ты приносишь себя в жертву этой женщине.

– Это можно сказать о каждом, кто вступает в отношения.

– Можно и о каждом, но не о тебе, и ты не вступил, как ты выразился, в отношения.

– Почему ты так думаешь?

– К какой части моего предложения относится твой вопрос?

– Ко второй.

– Ты не способен на отношения с окружающими тебя женщинами.

– Опа, почему?

– Потому что никто не выдержит вставать, когда встаёшь ты, ложиться, когда ты решаешься на это, поглощать пищу там, где ты вздумаешь, нападать и обороняться, когда ты предпочитаешь устраивать эту игру, а ты не станешь делать всего этого, как это принято делать другими в «среднем», берём это слово в кавычки, мире.

– А всё почему?

– А всё потому, что ты прокладываешь себе путь в пространстве одним… Кстати, чем ты прокладываешь себе путь в пространстве?

– От беседы мы перешли к терапии?

– К собеседованию. Итак? Чем ты обычно прокладываешь себе путь?

– В смысле?

– В смысле: интеллектом, эмоциями или мачете, рубя направо и налево бамбук и лианы?

– Интеллектом, озираясь на душевную реакцию.

– И если сердце тебе подсказывает пожалеть человека, ты идёшь на поводу у него?

– Ну, не всегда.

– А можешь вспомнить, когда в последний раз ты прислушался к сердцу?

– Да вот, взять хотя бы ситуацию, с которой я к тебе пожаловал. У меня есть одна знакомая…

– С которой ты состоишь в сексуальной связи? – перебила меня Ольга.

– Да.

– И эта связь чем-то отличается от подобных между такими же подобными мужчинами и женщинами?

Мне не понравилось, что меня сравнили с другими, что кто-то может претендовать на «подобное» в отношении меня.

– Наша связь отличается от той, которая есть у неё с её мужем.

– О, она замужем?

– Да.

– Вот смотри. Я сейчас пыталась вывести тебя из равновесия. Почему у меня это не получается?

– Потому что я пока только собираю информацию. Может потом, когда проанализирую нашу беседу или когда буду анализировать, именно в этом месте и выйду из равновесия.

– Ладно, давай дальше.

– Я для этой знакомой решил сделать подарок. Я придумал организовать её жизнь так, чтобы она находилась всегда подле меня. Она показывает мне, что она недовольна, хотя я и знаю, что это ни так. Чтобы ты лучше понимала, о чём речь, приведу такую аналогию. Я решаю, что ты мне нужна чаще для наших бесед. Я выдумываю у себя в компании должность кадрового психолога, который будет отслеживать психическое состояние моих сотрудников, нанимаю для этого тебя, делаю тебе жалование, которое на пять процентов больше, чем то, что ты получаешь сейчас, и всё. И тебе хорошо, и мне. Ну и конечно за каждую беседу я по нашим тарифам с тобой расплачиваюсь отдельно. Разве у тебя будут причины не согласиться? Всё, что у тебя было, останется, только прибавиться пять процентов денег. К тому же, рядом со мной всегда приятно работать – я думаю о будущем и о людях, которые от меня зависят.

– Я бы не согласилась.

– Да все вы так говорите, но это не так.

– В этом и проблема. Что тебе говорит сердце, когда ты прокладываешь эту дорогу?

– Ну, здесь сердце мне ничего говорить не должно.

– Только что в этом контексте ты привёл схожую ситуацию, но с другим человеком. И не я моделировала аналогичную ситуацию, а ты. А значит, описанное тобой максимально близко приближено к твоей ситуации. А уже это означает, что тебе нет необходимости говорить, что это разные ситуации. Итак, в этом случае, как в моём, так и в случае с твоей знакомой, сердце твоё не должно ничего говорить или не говорит. Внимательно вспомни всё, что ты говорил, я не прошу прислушаться к своему внутреннему миру, и скажи ещё раз: или что говорило и говорит тебе сердце, когда ты оформляешь обстоятельства жизни чужого человека, или скажи, что душа твоя в этом процессе не участвует.

– Моё сердце говорит, что и тебе, и ей должно стать хорошо.

– Поэтому ты это делаешь?

– Да, но ещё и потому, что мне станет хорошо. Нет – лучше. А разве не каждый стремится по-всякому делать себе лучше?

– Каждый именно это и делает.

– Так в чём же дело?

– А ведь ты и сам мог бы сказать, в чём дело.

– Конечно! Просто вы, люди, с трудом перестраиваетесь на новое.

– И я?

– Ну, ты может исключение.

– Ты понял, что я хотела сказать?

– Думаю, да. Знаешь, я поеду лучше домой. Чувствую, что сегодня мне нужна приличная физическая нагрузка.

– Ты расстроился, – сощурила она глазки.

– Ни капельки. Я просто не понимаю, почему не следует ухватиться и ценить, что тебе подкидывает судьба?

– А, это судьба ей сейчас подкидывает то, что ей подкидывается?

– Да, через меня.

– Ну, кто бы или что бы ей сейчас не подкидывали, вывод, я так понимаю – она этого не желает, а ты бы хотел, чтобы это состоялось.

– Да.

– Ради чего?

– Ради того, чтобы мы стали ближе, чем сейчас.

– А как это повлияет на её спокойствие?

– Вот, я же говорил, что в тебе солидарность женская заговорила.

– Нет. Как ты находишь, как бы я должна была реагировать, когда ты предлагаешь ей перебраться спать из спальни, где она спит с мужем, в прихожую, и таким образом то, что между вами, станет ближе к вам. Ведь это так – расстояние между вами сократиться метров на десять. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. А нет? Я добавлю. Разве, сократив расстояние между вами на десять метров, это тоже самое, что воспроизвести в точности до молекулы всю её жизнь, плюс те пять процентов денег, о которых ты говоришь?

– Но здесь больше, чем десять метров! Здесь: продуманный план, подставные люди, под распорядок её прежней жизни подогнан распорядок новой, плюсом – побольше зарплата и это ещё не конец, я готов для дальнейших обсуждений и изменений, только чтобы…это состоялось, что ли. А тут тебе нате: да, но нет.

– А можно чуть поконкретней?

– Можно. Она работает парикмахером. Я предлагаю ей руководство новым, выстроенным для неё салоном красоты.

– И что ей не понравилось?

– Что мы будем близко друг от друга.

– Какие у неё отношения с мужем?

– Говорит, что уважительные.

– Что ещё говорит?

– Говорит, что если мы сблизимся, потеряем то, что имеем.

– А ты не согласен?

– Нет. Чуть почувствуем холодок, будем думать, что изменить.

– Как долго она сможет играть в эту игру?

– Пока я живой и рядом.

– А если она тебе надоест?

– Исключено.

– А если?

– Тогда у неё не будет никаких сожалений. И осложнений, прошу заметить, – возвысив тон, заключил я.

– А куда ей возвращаться потом? В парикмахерскую?

– Главное, что не будет никаких сожалений.

– А как потом перестроиться членам её семье, когда им придётся пересесть из хорошей машины в худую, перейти с дорогих продуктов на бюджетные? Я уже не говорю, если им придётся съехать из красивой и дорогой квартиры в такую, в которой они живут сейчас. И уж конечно ты и не думал о её состоянии и мыслях, когда у неё перед глазами всё это будет происходить, а она единственная будет знать причину происходящего.

– Ну, не заглядывал так далеко. Я просто оформляю ближайший момент на десятку и не вижу смысла меняться.

– Как думаешь, много из того, как отразится изменение её нового уклада на её жизни, мы сейчас озвучили?

– Не мало.

– Насколько мало?

– Пятьдесят процентов.

Ольга продолжала ждать ответа.

– Ты сегодня не на моей стороне, – заключил я.

– Благо, я всегда могу позволить себе быть с тобой в сторонке. Но я на твоей стороне, как всегда. Что тебе сказать другое?

– Ты считаешь, нельзя так делать?

– Как?

– Как, как. Оля, я хочу получить ответы на свои вопросы, а мне постоянно приходится отвечать на твои.

– Ну, извини, у меня такая манера общения, я люблю, когда люди сами отвечают на свои вопросы. Так – как?

– Я боюсь, если я произнесу, мне всё станет ясно самому.

– Тебе и так всегда всё ясно. О, да! Тебе ясней других порой всё ясно.

– Это хорошо или плохо?

– Как посмотреть.

– Так мне продолжать задуманное?

– Ты разве пришёл сюда за моим одобрением тобой задуманного?

– Нет.

Она состроила вопросительную позу.

– Да я просто нуждаюсь в приличной физической нагрузке. Заждалась она меня.

– Ты будешь в порядке?

– Не то слово. А ты?

– Я буду.

– Тогда, я погнал.

– Езжай.

Я заплатил Ольге и покинул её кабинет, не провожаемый ею, потому что мои движения были резки.

Никогда у меня с ней не получалось такой непродуктивной беседы как сегодня. Я её, наверно, просто закормил.

Никто не понимает происходящего.

6

Задуманное нами с Мартой, и организованное мной мероприятие в пятницу было достойно высшей похвалы, я так считаю.

Во-первых, чтобы Марта не была с плохим настроением и загруженная всякими тяжёлыми мыслями, я отложил «начало её карьеры» на понедельник следующей недели – разве одно это не стоит отметить вниманием?! Марта с этим, кстати сказать, с удовольствием согласилась. Дальше, и во-вторых, и в-третьих я отыскал для массажа Марте: во-первых, схожего по физическим параметрам со мной; во-вторых, массажиста-профессионала; а в-третьих, в-четвёртых и так далее, человека, который умеет держать язык за зубами, у которого уже был опыт подобных встреч, и для которого слово конфиденциальность, обставленная известной суммой денег, кое-что да значит. За время, пока мы с ним общались, – когда по телефону, когда по мэйлу, – он достаточно изучил мои претензии, повадки и спрос, поэтому, когда наступил вечер пятницы, ровно в 18:50 я открывал ему дверь своей квартиры. Я определил, что сорока минут ему будет достаточно, чтобы приготовить массажное место, разложив и расставив все свои аксессуары, а нам оговорить последние детали. Главное, чтобы не возникло ситуации пустого ожидания Марты.

В 19:30 пришла Марта. В этот раз мы были с ней на «равных». Думал, от меня потребуются лишь учтивость, внимательность, да такт, но с первого взгляда на Марту понял, что ещё и немалая эмоциональная поддержка. Марта нервничала – мне даже на ум пришло такое слово – неистово. У неё были ледяные руки, глазки, терзаемые тревогой, бегали от предмета к предмету, и с надеждой, в глубине, останавливались иногда на мне. Я притянул к себе самую спокойную улыбку, которую только смог натренировать за всю свою жизнь, и стал обхаживать Марту, помогая ей снять плащик, поглаживая ей плечики, сколько как для того, чтобы самому получить наслаждение, так и чтобы она успокаивалась. Ободряюще оповестил, что мы её уже заждались, причём достаточно звучно, демонстративно, с намерением придать «публичности» эту информацию, чтобы для Марты стало явно, что и мужчина в другой комнате это услышал, и таким образом это послужило для Марты первым контактом с ним. Уж скорей всего она не боялась встречи, как самого́ первого контакта, но я тут же дал ей возможность его пережить и убедиться в его безболезненности. Говоря ей, что она опять выглядит хорошо, гладя по спинке, ввёл её в гостиную, остановившись рукой на низе спины, чуть зайдя ладошкой на попку.

– Я тут подумал, – сказал я, когда Марта с мужчиной оказались друг против друга, – что мы не будем представлять тебе, Марта, этого человека. А это – Марта, – добавил я, обращаясь к массажисту, указывая рукой на Марту.

– Очень приятно, – ответил он.

– Марта, у тебя есть три пути, – продолжил я, – сразу лечь на стол (я указал на разложенную массажную кушетку ядовито-красного цвета), покинуть нас (специально так сказал, чтобы она уже ощутила общность нашего формата и расслабилась ещё больше) и уйти в душ, или пойти и выпить со мной кофе или бокальчик бренди, или что-то из этого всего с чем-то одновременно.

– Я хочу чуть-чуть бренди с тобой, потом столько же в душе, а потом столько же, пока буду обтираться полотенцем, – проговорила она, рассматривая смотрящего на неё мужчину, и переведшая взгляд на меня на последней фразе.

По её реплике и её концовке можно было определить, что что-то пошло так, и Марта мгновенно ступила на путь к самой себе, что, в свою очередь, окатило радостью какого-то редкостного характера. Всё последующее тут же представилось неизбежным, в отличие от предполагаемого и предполагаемого до этого, и уж представилось сулящим такое эмоциональное переживание, что я висками почувствовал пульсацию крови, мысли же о возможном, всё-таки, несвершении того, что наметилось и уже к этому шло, оборачивались раздражением и наводили грусть.

– Я тебя понял, Марта! – в радости воскликнул я и потащил её в столовую. – Присаживайся.