Текст книги "Темное зеркало"
Автор книги: Соня Мэсси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Увидев, что О'Коннор сидит за его столом и читает бумаги, Питер вспыхнул от негодования.
– Ты что это тут расселся? – крикнул он. – Кто тебе позволил хозяйничать в моем кабинете и читать служебные документы?
Усмехнувшись, Ник поднялся из-за стола. Что же получается? Этот недоумок, то есть его лучший друг, еще три недели назад знал, что убийство было выполнено точно так, как показывали в «Темном зеркале», и не сказал ему ни слова? Утаил столь важную для Ника информацию?
– Я-то всегда думал, что мы с тобой друзья, – презрительно поморщился Ник, избегая встречаться взглядом с Питером. – Друзья, которые помогают друг другу, даже если один из них одержим желанием сделать карьеру.
– Ник, о чем ты говоришь? Я тебя не понимаю.
– Не понимаешь? Ладно, я тебе объясню, – зло проговорил О'Коннор. – Вот здесь, в отчете, я только что прочитал, что три недели назад было совершено убийство мужчины. На месте преступления были найдены непонятно как оказавшиеся в квартире шары. И преступление до мельчайших деталей напоминает содержание очередной серии «Темного зеркала». Ты ведь, кажется, не пропускаешь ни одной, Питер? А когда в парке я тебя спрашивал об этом убийстве, ты ни словом не обмолвился о том, что преступление скопировано с шоу!
– Слушай, в чем ты меня обвиняешь? – раздраженно бросил Питер. – Ты врываешься в мой кабинет, нахально копаешься в моих документах и еще предъявляешь мне претензии?
– Все понятно: говорить с тобой бесполезно. – Ник направился к двери. – В любом полицейском управлении можно встретить детективов, озабоченных не поимкой убийц, а собственной карьерой. И ради этой карьеры они готовы даже развалить дело или не поделиться оперативной информацией со своими коллегами. Да, таких, к сожалению, немало. Вот только я никогда не предполагал, что ты, мой лучший друг, относишься к их числу. Печально.
Лицо Питера побагровело, руки сжались в кулаки, и он рванулся к Нику, стоящему около двери.
«Сейчас он меня ударит», – подумал Ник, оставаясь на месте.
Макдональд подскочил к нему, Ник выдержал его яростный взгляд и с видимым спокойствием сказал:
– Полегче, приятель, полегче.
– А что касается карьеры, – сквозь зубы процедил Питер, – так тебе этого не понять. Ты напрочь лишен честолюбия. Жаль.
Ник смерил его презрительным взглядом.
– Наверное, ты прав: карьеризм – не мой стиль. Он свойственен тебе, Питер. И именно из-за твоих непомерных амбиций какой-то маньяк лишил жизни еще двух ни в чем не повинных людей. Уверен, он не остановится на достигнутом. Обидно и стыдно, что люди пострадали напрасно. Ладно, приятель, счастливо оставаться. Желаю тебе удачной карьеры и быстрого продвижения по службе.
– Ты хочешь сказать, что Броди продолжит показ «Темного зеркала»? – испуганно воскликнула Элизабет, останавливаясь и растерянно глядя на подругу.
Касс тоже остановилась, и толпа пешеходов, спешащих по Пятой авеню, начала обтекать их со всех сторон, словно бурный поток. Кто-то сторонился, некоторые натыкались на них, иные бросали им вслед возмущенные реплики. Касс схватила Элизабет за локоть, потянула за собой, поближе к домам, где было не так многолюдно.
– Он тебе это сказал? – взволнованно продолжала Элизабет. – Он выпустит на телеэкран следующую серию?
– А тебя это удивляет?
– Но как же так... Мы обсуждали с Броди сложившуюся ситуацию, и он согласился, сказав, что сейчас не время будоражить общественность, да и маньяка тоже.
– Дорогая моя, – Касс сочувственно посмотрела на подругу, – поверь, я лучше тебя знаю Броди: в пятницу на экранах телевизоров появится очередная серия шоу.
– Касс, не может быть! Ведь он должен понимать, что...
– У вас с ним разные взгляды на мир. Ты бы в данной ситуации никогда не пошла на этот шаг, а Броди запросто сделает его, вот увидишь.
– Но существуют же моральные принципы! – горячо воскликнула Элизабет. – И правила приличия, наконец. Разве можно их так грубо нарушать?
– Ты когда-нибудь замечала, что Броди трепетно соблюдает правила приличия? – усмехнулась Кассандра. – И с каких это пор Броди начали волновать проблемы морали?
Элизабет тяжело вздохнула. Хорошее настроение, вернувшееся к ней во время ленча с Касс, мгновенно улетучилось, усталость навалилась на плечи, сердце больно сжалось от дурных предчувствий. Ситуация день ото дня становилась все хуже, тяжелее, безнадежнее, и как выбраться из нее, Элизабет не представляла.
Элизабет торопливо шагала по улице по направлению к зданию телекомпании Ярборо, изредка бросая рассеянные взгляды на проносящиеся мимо машины и размышляя над вопросом: а может быть, все-таки взять такси? Но как его остановить, если обе руки заняты пакетами и свертками, в которых лежат только что купленные игрушки? Поставить нарядные пакеты на тротуар, испачкав грязью? Нет, уж лучше добираться до работы пешком, тем более что идти осталось недалеко.
Элизабет рассталась с Касс в магазине, где та выбирала игрушки и подарки к наступающему Рождеству для своих многочисленных племянниц и племянников, и Элизабет, глядя на нее, тоже накупила много подарков для благотворительной организации «Игрушки детям».
«Скоро Рождество, – немного печально думала она, шагая по улице. – Как его встретить? С кем?»
Вариантов было несколько. Например, с Касс, которая выросла в многодетной семье и за долгие годы так устала от постоянного шума и толкотни в родительском доме, что предпочитала отсылать подарки в Техас, а сама оставаться в Нью-Йорке. Можно съездить к матери или племянникам, но сейчас надолго отлучаться из дома Элизабет казалось неразумным. Нет, вовсе не из-за Дэвида Фергюсона, будь он неладен. Элизабет сама не могла внятно объяснить себе, почему ей следует встречать Рождество в Нью-Йорке, но интуиция подсказывала, что решение принято верное: праздник она проведет дома.
Элизабет так углубилась в размышления, что перестала следить за дорогой и несколько раз поскользнулась. Жители Нью-Йорка еще продолжали наслаждаться тихой осенью, а зима, оказывается, постепенно уже вступала в права, заявляя о своем приближении понижением температуры и легкими заморозками.
Элизабет добралась наконец до здания телекомпании и, подойдя к центральному входу, резко остановилась. Снова они... Эти неугомонные демонстранты с плакатами, снова перекошенные от злобы лица, горящие праведным негодованием глаза. Сколько же можно? Когда наконец они угомонятся? Но судя по сегодняшней картине, протестующие не только не намеревались сворачивать свою митинговую деятельность, а наоборот, собрали еще больше людей, возмущенных показом «Темного зеркала», и – что еще хуже – прибегли к помощи репортеров. Этого Элизабет опасалась больше всего. Методы их работы были хорошо известны: натиск, беспардонные вопросы и подтасовка фактов.
Вот и сейчас, заметив Элизабет Найт, группа репортеров с микрофонами в руках и видеокамерами бросилась ей наперерез. У Элизабет мелькнула мысль бросить свертки и убежать куда-нибудь подальше от этих жадных до дешевых сенсаций журналистов, но, сообразив, что она поставит себя в глупое положение и даст лишний повод для сплетен и злорадства, осталась. Придала лицу бесстрастное выражение, подняла голову и двинулась им навстречу. Все равно они настигнут ее – не сегодня, так завтра.
Репортеры плотной стеной окружили Элизабет, бесцеремонно направив на нее микрофоны.
– Мисс Найт, что вы думаете по поводу Зеркального убийцы? – выкрикнула журналистка. – Поделитесь своими размышлениями с прессой!
Зеркальный убийца... Оказывается, у этого маньяка уже появилось прозвище. Раньше были Джек Потрошитель, Бостонский душитель, Хиллсайдский душегуб, а теперь к их милой компании примкнул и Зеркальный убийца. Что ж, прозвище меткое, вот только ужасно, что чувство вины за его преступления прочно поселилось в душе Элизабет.
– Совершенные им убийства чудовищны, – стараясь придать своему голосу твердость, произнесла она. – Очень надеюсь, что в скором времени полиция нападет на след преступника и схватит его. Мне известно, что полиция работает не покладая рук, и это вселяет в меня оптимизм.
От толпы отделилась молодая женщина – блондинка с кроткими голубыми глазами и слащавой улыбкой, – шагнула к Элизабет, и та сразу узнала ее. Это была журналистка местной религиозной телестудии. Такая милая, добропорядочная особа, воплощение добродетельной Америки. Но сегодня глаза праведницы горели огнем негодования, обычно мягкие и плавные жесты были резкими.
– Насилие, пропагандируемое вашим шоу, толкает неокрепшие и заблудшие души на свершение тяжких преступлений! – возмущенно заговорила она. – Было бы любопытно узнать, что ощущаете вы, автор и ведущая «Темного зеркала», когда вам сообщают, что ваши сомнительного характера фантазии воплощаются в реальность? Вы чувствуете хоть малую долю ответственности за то, что общество захлестнула волна насилия?
Из толпы митингующих раздались негодующие крики, и Элизабет с горечью подумала, что эти люди – и демонстранты, и репортеры – мыслят одинаково. Они не только осуждают ее, но и готовы расправиться с ней...
– Я не могу нести ответственность за деяния незнакомых мне людей, – взволнованно заговорила Элизабет. – И вы, верующие в Бога, должны лучше других понимать, что каждый человек сам делает свой жизненный выбор. И если убийца предпочел стать на греховный путь преступлений, то за это он сам несет ответственность. И перед Богом, и перед людьми, и перед самим собой. Он, но не я!
За спиной журналистки возникло холеное, с проницательными глазами и мягкой улыбкой лицо преподобного Тэггерти. Он шагнул к Элизабет, и она невольно поежилась. И этот здесь! Ни одного митинга не пропускает. Все науськивает свою послушную паству, распаляет ее, присвоив себе право вещать от имени Бога.
– Ваши и подобные ей программы несут в общество зло, провоцируют насилие и смерть, – в мгновенно наступившей тишине медленно, снисходительно, поучительным тоном, каким говорят с неразумными детьми, произнес он, и Элизабет вдруг неудержимо захотелось шарахнуть его по серебристо-седой голове одним из своих свертков, каким потяжелее. – В вашей программе поселился дьявол, и в вашей душе он тоже нашел пристанище, – продолжал Тэггерти. – Он управляет вами, он ведет вас по жизни, мисс Найт.
– Вам, конечно, виднее, преподобный, – недобро усмехнулась Элизабет. – Вы взяли на себя миссию говорить от имени Бога и, прикрываясь его именем, высказывать собственные соображения. Но хочу вам заметить: вы преувеличиваете скромные возможности нашего шоу. Рейтинг ею невысокий, и вряд ли оно способно влиять на жизнь людей. – Элизабет высоко подняла голову и решительно двинулась сквозь окружившую ее толпу. – Всего наилучшего, господа, – с ледяной усмешкой говорила она, минуя людей. – Всего хорошего. У меня нет больше времени на дискуссию.
Выбравшись из толпы, Элизабет едва не столкнулась с сыном преподобного Тэггерти, стоящего поодаль и молча наблюдающего за происходящим. Он вежливо отступил в сторону и со смущенной улыбкой взглянул на Элизабет. Было очевидно: молодому человеку стыдно и за ежедневные спектакли, разыгрываемые у входа в здание телекомпании при активном участии его отца, и за его поведение.
«Хороший парень, – улыбнувшись ему в ответ, подумала Элизабет. – Полная противоположность напыщенному, самодовольному папаше».
Из дверей выбежали несколько охранников службы безопасности и, размахивая руками, принялись разгонять демонстрантов и репортеров.
«Лучше поздно, чем никогда», – с досадой подумала Элизабет, глядя на охранников.
Войдя в здание, она тем не менее с любезной улыбкой поблагодарила их. Направляясь к лифту, Элизабет мысленно перебирала в памяти только что произошедшее столкновение с «общественностью» и репортерами и думала о Нике О'Конноре. Ведь он тоже задавал ей вопросы, но делал это не оскорбительно и грубо, а вежливо, терпеливо и тактично.
Войдя в лифт, Элизабет поставила на пол свертки и пакеты и, мысленно обращаясь к О'Коннору, еле слышно прошептала:
– Ник, пожалуйста, поймай поскорее этого негодяя. Очень тебя прошу.
Оперативная группа, созданная по распоряжению капитана Райерсона для поимки Зеркального убийцы, собралась в кабинете детектива О'Коннора.
– Я хочу, чтобы вы выяснили все о Дэвиде Фергюсоне, – начал Ник, обращаясь к присутствующим. – Он недавно был освобожден из тюрьмы Беллингхэм.
– Интересно, за что его туда упекли? – поинтересовался Фред Халли, вынимая зубочистку изо рта.
– Убил младшую сестру Элизабет Найт.
– Крутой парень!
– Фергюсон родом из Калифорнии, – продолжал Ник, глядя в папку с бумагами. – Нам необходимо узнать как можно больше подробностей о его прошлой жизни – до того времени, как он совершил убийство, о пребывании его в тюрьме и, главное, чем Фергюсон занимался последние три недели. В общем, любая, самая незначительная деталь может нам пригодиться. На сегодняшний день Дэвид Фергюсон – наш главный подозреваемый.
Фред лениво откинулся в кресле, снова вставил в рот зубочистку и скрестил руки на груди. Внешность обманчива – эта старая истина как нельзя лучше подходила к Фреду Халли. Когда капитан Райерсон предложил Нику создать оперативную группу для расследования серии убийств и поимки преступника, первой кандидатурой Ник, не раздумывая, назвал Фреда: опытного детектива, полицейского с пятнадцатилетним стажем работы на самых сложных участках, получившего несколько ранений. Невысокого роста, коренастый, с заурядной внешностью, седоватый, с ленивыми интонациями и дурацкой привычкой ковырять зубочисткой в зубах. Нику было хорошо известно: если уж Фред берется за выяснение подробностей прошлой и настоящей жизни подозреваемого, то от его пристального взгляда не укроется ничто, начиная от сорта любимой жвачки и заканчивая маркой зубной пасты, которой находящийся в разработке объект чистил зубы в ранней юности. Вот таким классным специалистом был Фред Халли, и Ник возлагал на него большие надежды.
– Нет проблем, – отозвался Фред, покусывая зубочистку. – И когда бы ты хотел получить от меня всю требуемую информацию?
– Чем скорее, тем лучше. Как говорится, на прошлой неделе.
– На прошлой неделе ты ее и получишь, – усмехнулся Фред.
– Теперь ты, Рэй, – обратился Ник ко второму включенному в оперативную группу полицейскому.
Рэй Чокинс внешне был полной противоположностью Фреда. Высокий, худощавый, рыжеволосый, с резкими, порывистыми движениями, вечно куда-то спешащий, готовый в любую минуту сорваться с места и помчаться выполнять задание.
– Я хочу, чтобы ты, Рэй, внимательно изучил содержание вот этих документов, – Ник показал на лежащую на столе папку, – и поработал над ними. Здесь все, что мне удалось собрать в ходе расследования. Посмотри, подумай – наверняка я что-то упустил из виду.
Рэй вскочил с кресла, схватил папку с документами и начал быстро их листать. Но его нетерпеливость не могла обмануть Ника. Он знал: за внешней порывистостью и суетливостью Рэя скрывается предельное внимание, тщательность и добросовестность. Рэй вообще был хорошим парнем, а уж детективом по праву считался классным. Совсем недавно он участвовал в расследовании дела о похищении ребенка, и именно благодаря его мастерству был схвачен и обезврежен опасный преступник, а ребенок остался цел и невредим, что в делах такого рода случается, к сожалению, нечасто. Когда Рэй узнал, что О'Коннор формирует оперативную группу, он сам предложил ему помощь, и тот с радостью ее принял.
– Теперь что касается твоей роли, Стефани, – произнес Ник, переводя взгляд на молодую привлекательную брюнетку, сидящую в дальнем конце стола.
У Стефани Мэдден были большие выразительные карие глаза, овальное лицо и полные чувственные губы. Тонкая хрупкая фигурка Стефани и миловидная внешность многих вводили в заблуждение: мужчины думали, что перед ними юная девушка, но уж никак не опытный полицейский.
– Ты, Стефани, должна познакомиться с демонстрантами, ежедневно митингующими у входа в здание телекомпании, и влиться, так сказать, в их стройные ряды, – объяснил Ник.
Он не сомневался, что с предложенной ролью Стефани справится отлично: приятная внешность, сочувственный взгляд карих глаз, мягкие манеры всегда располагали к себе собеседников, и ей часто удавалось получать от свидетелей и подозреваемых такие удивительные подробности, какие вряд ли сумел бы добыть самый опытный детектив-мужчина.
– Если они заинтересуются твоей персоной, – продолжал О'Коннор, – сообщишь им, что ты мать двоих детей и тебя очень возмущает насилие, пропагандируемое в «Темном зеркале». Постарайся собрать как можно больше сведений об их лидере – преподобном Тэггерти. А также внимательно наблюдай за всеми выходящими из здания и входящими в него. В общем, постоянно будь начеку. Договорились?
– Ник, я сделаю все, что ты пожелаешь, – с легкой усмешкой промолвила Стефани.
Он сделал вид, что не понял намека, и склонился над бумагами. Черт возьми, неужели она до сих пор на него обижается? Два года назад Ник и Стефани уже работали в одной оперативной группе и в силу служебной необходимости целые дни проводили вместе. Успешное завершение сложной операции они решили как следует отметить и закончили празднование в одной постели. Казалось бы, всего одна ночь, а Стефани до сих пор при встрече с Ником обиженно поджимает губы, а в ее взгляде сквозит немой вопрос. Опрометчивость своего поступка Ник осознал сразу, буквально через пять минут после завершившейся близости, и очень себя корил. И сейчас Ника не оставляла уверенность, что Стефани до сих пор не только влюблена в него, но и не оставляет надежды снова сойтись с ним, но уже не на одну ночь. Ведь он давно знал золотое правило: никогда не вступать в любовную связь с сотрудницами! Знал, а все равно не удержался. И Стефани по сей день таит на него обиду, а Ник, встречая ее, каждый раз испытывает чувство вины. Именно этим чувством было продиктовано решение Ника включить Стефани в оперативную группу по поимке маньяка. Дело громкое, значительное, будет иметь широкую огласку в средствах массовой информации, и участие в нем Стефани поможет ей в дальнейшей карьере. То есть Ник оказал ей любезность, пригласив в свою группу, а она продолжает поджимать губы и делать многозначительные намеки! Вот она, женская благодарность!
– Какие будут вопросы? – спросил он, обводя взглядом присутствующих.
– У меня есть один вопрос, – с усмешкой произнес Фред, вынимая изо рта зубочистку. – А чем конкретно будешь заниматься ты, сержант?
– Я буду проверять все то, что связано с телекомпанией, – ответил Ник, закрывая кейс. Замок заело, и Ник начал раздраженно дергать его.
– Телекомпанией? – оживился Фред, улыбаясь и показывая неровные желтые зубы. – Хорошая работа, сержант. Мы бы с Рэем тоже мечтали познакомиться поближе с Элизабет Найт. – И он подмигнул О'Коннору.
– Каждый будет заниматься своей работой, приятель. У каждого из нас – свой круг обязанностей.
По миловидному лицу Стефани промелькнула тень, в карих глазах вспыхнула ревность.
– Итак, встречаемся завтра, – продолжил Ник, делая вид, что не замечает Стефани и не слышит ехидного хихиканья Фреда и Рэя. – Часов в семь вечера вас устроит?
Фред и Рэй кивнули. Ник окликнул спящего под столом Геркулеса, и тот с недовольным видом вылез, подставляя шею для поводка.
– Пойдем домой, Геркулес. – Ник пристегнул поводок к ошейнику.
– Сержант, а можно еще один вопрос? – подмигнув, произнес Фред. – С чего ты начнешь проверку телекомпании? Со стройных ножек мисс Найт или с верхней части ее тела?
– Разумеется, с ножек, будь уверен! – заявил Рэй. – Я видел ее ножки по телевизору. Просто класс!
– Хватит болтать пошлости! – возмущенно воскликнула Стефани, меча в детективов яростные взгляды. – Вы для чего здесь собрались? Работать или обсуждать ноги телезвезды? – Она вскочила со стула и, не попрощавшись, выбежала из кабинета.
«Никогда не вступай в связь с женщинами, с которыми вместе работаешь, – мысленно твердил себе Ник, покидая кабинет. – Никогда, потому что заканчивается все это плохо».
Внезапно перед его глазами возник образ прекрасной Элизабет Найт. Ник вспомнил, как хорошо им было вдвоем, когда они сидели в баре, с какой искренней симпатией Элизабет смотрела на него, как доверительно рассказывала свою печальную историю, и вздрогнул.
«Даже и думать не смей!» – приказал он себе.
Но в том, что он сумеет выполнить этот строгий приказ, Ник О'Коннор уже сильно сомневался.
Элизабет сидела перед большим зеркалом, когда Броди Ярборо вошел в гримерную, встал позади нее и положил руки ей на плечи.
– Дорогая, я восхищаюсь тобой! – широко улыбнулся он. – Ты, как всегда, великолепно справилась со своей ролью.
Не оборачиваясь и продолжая снимать кремом остатки грима, Элизабет взглянула на отражение Броди в большом зеркале. Его улыбка показалась ей неискренней, взгляд – напряженным.
– Спасибо на добром слове, – холодно отозвалась она, открывая другую баночку с кремом и начиная втирать его в кисти рук.
Броди немного помолчал, затем несильно сжал плечи Элизабет и продолжил:
– Пролог удался на славу, честное слово. Представляю, как бурно телезрители-мужчины будут реагировать на тебя – несравненную ведущую и сценаристку «Темного зеркала»!
Элизабет неловким жестом поставила баночку на столик, и несколько капель выплеснулись на склонившегося над ней Броди.
– Прости, пожалуйста! – воскликнула она, подавая ему бумажную салфетку. – Я не хотела...
– Все нормально, не волнуйся, детка, – с фальшивой улыбкой промолвил Броди, вытирая капли крема. – Мне даже приятно... Ты, Лиззи, вообще необыкновенная женщина. – Он сделал паузу, а потом, притворно вздохнув, добавил: – Жаль только, что у тебя такой несносный характер.
– Ты, Броди, тоже не подарок, – усмехнулась Элизабет.
Броди пожал плечами и направился к двери, но Элизабет остановила его:
– Подожди, я хочу тебя спросить: когда ты собираешься выпускать в эфир эту серию?
Броди заколебался, обвел гримерную взглядом, и Элизабет мгновенно ощутила пробежавший по спине холодок. Неужели он вопреки их договоренности все-таки решил выпустить передачу в эту пятницу? Но...
– Я пока не знаю, дорогая. Думаю, в самое ближайшее время мы обсудим этот вопрос на заседании совета.
Элизабет судорожно сцепила пальцы. Он лжет, нагло лжет ей в лицо! Она хорошо знала Броди: не станет он собирать никаких советов для обсуждения данной проблемы. Броди всегда принимал решения единолично, и уж если и собирал совет, то с единственной целью: устраивать скандалы, распекать подчиненных, выражая недовольство качеством их работы.
– Броди, но я надеюсь, ты не станешь давать очередную серию в эфир до тех пор, пока полиция не поймает убийцу? – взволнованно спросила Элизабет. – Пойми, ведь мы можем спровоцировать преступника на новое убийство! И ответственность за эту гибель ляжет и на нас!
– Элизабет, я все понимаю, – избегая ее взгляда, ответил Броди. – Мы соберем совет и обсудим эту проблему. Я ведь не хочу выглядеть в глазах общественности безответственным руководителем...
– Я рада, что ты это понимаешь, – перебила его Элизабет, – только не надо ссылаться на решение совета.
Броди распахнул дверь, но задержался на пороге и доверительно сказал:
– Лиззи, если бы ты только знала, как меня раздражают люди из этого совета! И ведь очень часто мое мнение не совпадает с их мнением. Иногда так хочется послать всех куда подальше! – И, не попрощавшись, вышел из гримерной.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам Ярборо, Элизабет смотрела на свое отражение в большом зеркале и в отчаянии думала о том, что на самом деле Броди все давно решил. Очередная серия, как всегда, выйдет в пятницу, и ему наплевать, что ее появление на экране спровоцирует этого неуловимого призрака, маньяка, на новое кровавое злодеяние. Сразу после окончания серии оборвется жизнь ни в чем не повинного человека... Кого на сей раз?
– И что же мы будем делать? – тихо обратилась Элизабет к своему отражению, попутно отметив, какое бледное у нее лицо. – Как нам поступить?
Но молодая женщина с бледным лицом и тревожным взглядом голубых глаз, смотревшая на нее из зеркала, молчала, потому что ответа на этот вопрос не знала.
Убийца окинул тревожным взглядом темную парковочную площадку, наклонился и бесшумно закрыл капот «аванти». Снова осмотрелся по сторонам: никого. Только в сотне ярдов от парковочной площадки, под выступающей крышей железнодорожной станции, трое подростков с веселыми криками катались на роликовых досках. Убийца посмотрел на часы, покачал головой и поморщился. Интересно, о чем думают родители, позволяя детям шляться по улицам в вечернее время? Или им все равно, что подростки могут попасть в любую, даже самую серьезную, передрягу? А ведь улицы города таят в себе много, очень много опасностей...
Он спрятал в карман флакончик со спреем и бесшумно двинулся к своей машине, оставленной в самом дальнем и темном углу парковочной площадки. Открыл дверцу, сел на водительское место и поежился от холода. Сиденья из дешевого кожзаменителя казались ледяными, руль, который он обхватил дрожащими руками, тоже.
«Черт бы подрал эти старые машины, – раздраженно думал убийца, сняв с руля руки и дуя на них. – Холодно... Но ничего не поделаешь, надо терпеть».
Конечно, в любой другой ситуации он непременно включил бы обогреватель, но только не сейчас. Здание железнодорожной станции и прилегающей к нему территории регулярно патрулировали полицейские, и привлекать их внимание работающим мотором и включенным отоплением он не собирался. Нет, уж лучше некоторое время подрожать от холода, чем попасться в их цепкие лапы!
Убийца плотно сжал губы, несколько минут с сосредоточенным видом сидел, глядя в темное переднее стекло, а затем посмотрел на часы. Ждать оставалось совсем недолго: чуть более тридцати минут. Он подождет.
Глава 12
Элизабет нетерпеливо поглядывала в темное стекло вагона и считала остановки, мечтая поскорее добраться до дома, принять горячий душ, выпить свой любимый клюквенный сок и лечь в постель. Осталось проехать еще три станции – это не более десяти минут.
Поезд начал плавно тормозить, приближаясь к следующей станции, и внимание Элизабет привлек средних лет пассажир, по виду преуспевающий бизнесмен, в дорогом пальто из верблюжьей шерсти и с кейсом в руке. Нетвердой походкой он пробирался по проходу к дверям, и когда поезд резко затормозил, сильно качнулся и едва не упал. Было видно, что мужчина пьян. Поезд остановился, вагонные двери разъехались, и пассажир, шатаясь, стал спускаться вниз на платформу. Сделав несколько неуверенных шагов, остановился в растерянности и начал удивленно озираться по сторонам.
– Что за черт? – пробормотал он себе под нос. – Не узнаю свою станцию...
Кондуктор, стоя на ступенях и наблюдая за пьяным пассажиром, улыбнулся и насмешливо крикнул:
– Эй, мистер? Проехали свою остановку?
Мужчина шагнул к вагону, и кондуктор, протянув руку, помог ему подняться по ступеням.
– Не туда приехали?
– Что это? Где я? – удивленно моргая, спросил пассажир и, качнувшись, привалился к стене.
– А что вам надо?
– Мне? Грейт-Нек...
– Так вы, приятель, сели не в тот поезд! – радостно сообщил кондуктор и снова захихикал.
– Разве это не линия Вашингтон? – спросил мужчина.
– Ни в коем случае. Идите обратно в вагон, устраивайтесь в уголке и спите, – посоветовал кондуктор. – А я разбужу вас, когда наш поезд вернется на станцию Пенн. В следующий раз будьте внимательнее и смотрите, в какой поезд садитесь.
– Да? Спасибо... – Мужчина вошел в вагон и, рухнув на первое попавшееся сиденье, мгновенно заснул, захрапев.
Элизабет, наблюдая за этой сценой, улыбнулась. Кондуктор, проходя мимо нее, покачал головой.
– Ну что поделаешь с такими вот пассажирами!
– Думаю, вам следовало внимательнее проверять билеты, – заметила Элизабет. – Ведь в них указан пункт назначения. Когда этот бедняга доберется теперь до дома?
Усмешка на лице кондуктора сменилась раздраженным выражением.
– Мы хорошо выполняем свою работу, мисс Найт. И учить нас, как обращаться с пассажирами, не надо.
«Значит, он меня узнал. Но почему так разозлился?»
– Надеюсь, вы не собираетесь посвятить ваш очередной сценарий работе железнодорожных кондукторов? – внезапно гневно спросил кондуктор, в упор глядя на Элизабет. – Или, например, работе косметички в массажном салоне?
– А почему вы об этом спрашиваете? – растерянно промолвила Элизабет.
– А потому, уважаемая леди, что после очередного показа по телевизору вашего идиотского шоу «Темное зеркало» убивают людей! Я не хочу, чтобы какой-то маньяк убил мою жену или меня. Я работаю кондуктором, а моя жена – косметичкой. Вам понятно?
Губы Элизабет задрожали, она опустила голову и отвернулась. Ну не рассказывать же этому разъяренному служащему, что она пишет сценарии вовсе не для того, чтобы их потом копировал какой-то безумец и воплощал в реальную жизнь? Она просто выполняет свою работу, старается, чтобы каждая серия понравилась зрителям, надеется заставить их задуматься над превратностями судьбы и уж вовсе не помышляет о том, чтобы причинить кому-либо вред!
– Вы поняли? – повторил кондуктор, заглядывая в лицо Элизабет. – Вам-то хорошо: вы богатая и знаменитая, у вас все в порядке. С вами никогда ничего не случится. А знаете, как нам, простым людям, страшно? Постоянно тревожиться за жизнь близких тебе людей, бояться, что с ними может случиться беда? Сознавать, что какой-то безумец, насмотревшись вашего шоу, выходит на улицы нашего города кого-нибудь прикончить?
Кондуктор немного постоял около Элизабет, надеясь получить ответ, но она, опустив голову, молчала, и он возмущенно удалился. Когда его шаги затихли, Элизабет подняла голову и еле слышно прошептала:
– Я все понимаю, абсолютно все. Ведь мне тоже очень страшно.
Убийца на мгновение включил свет в салоне машины, чтобы посмотреть на часы, и усмехнулся. Тридцать пять минут девятого. Ждать оставалось совсем недолго. Он распахнул дверцу, вышел из машины и направился к телефонным будкам, расположенным позади здания железнодорожной станции. Проверил одну, вторую, третью... Что за черт? Вечно они сломаны. Только последний, четвертый телефон-автомат работал. Убийца достал из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и начал набирать номер заказа такси. Он проделал эту операцию четыре раза. Сначала заказал такси, стараясь говорить с сильным южным акцентом, во втором случае – густым басом, затем с пьяными интонациями, растягивая слова, и, наконец, последний звонок он сделал, подражая манере бизнесменов, – громко, требовательно и нетерпеливо.
Повесив трубку, убийца вернулся в свою машину, сел за руль и облегченно вздохнул. Все идет по плану. Через несколько минут он уже с усмешкой наблюдал, как к зданию железнодорожной станции начали съезжаться заказанные им такси – ровно четыре автомобиля. Замечательно!
