Текст книги "Темное зеркало"
Автор книги: Соня Мэсси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Элизабет распахнула дверь, и Ник, увидев ее на пороге, мгновенно забыл о наставлениях, которые минуту назад давал самому себе. Вглядываясь в бледное лицо Элизабет, Ник думал о том, что сейчас перед ним стоит не ослепительная красавица телезвезда, а снова та маленькая несчастная девочка, с которой он недавно беседовал в баре. В широко раскрытых глазах мелькает испуг, под ними залегли темные круги, губы дрожат, лицо бледное, измученное, с застывшими каплями слез.
«Как же, попробуй остаться равнодушным, – с легкой досадой подумал Ник, стараясь подавить в себе острый приступ жалости к этой женщине и желание защитить ее. – И никакие правила не помогут».
Элизабет увидела из окна, как подъехал черный джип «чероки», из него вышел Ник О'Коннор, зашагал по дорожке, ведущей к ее дому, и поспешила к входной двери. Господи, как замечательно, что он приехал!
Элизабет открыла дверь, Ник вошел в холл и вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, какие чувства она сейчас испытывает. Все еще напугана или немного успокоилась?
– Ник, я так рада, что вы приехали! – воскликнула Элизабет. – Я вам так благодарна!
Он молча шагнул к ней и неожиданно обнял за плечи, крепко прижав к себе. Несколько мгновений они стояли неподвижно. Элизабет чувствовала запах его кожаной куртки, вдыхала тонкий аромат туалетной воды, а ее щека касалась щеки Ника, поросшей колючей щетиной. Как хорошо было находиться в его объятиях, ощущать его крепкое, мускулистое тело, исходящее от него тепло, уверенность и надежность...
– Ну как вы? С вами все в порядке? – с тревогой спросил Ник, отпуская от себя Элизабет. – Успокоились немного?
– Да, немного успокоилась, – смущенно промолвила Элизабет. – Сначала я очень испугалась, просто ужасно, а теперь страх прошел. Проходите в гостиную! – спохватившись, добавила она. – У вас, надеюсь, нет аллергии на кошек?
– Не знаю, – улыбнулся Ник. – Геркулес не подпускает меня к кошкам. Строго следит, чтобы я не приближался к ним.
Элизабет тоже улыбнулась, но, заметив, что Ник с озабоченным видом задвинул засов на входной двери, посерьезнела.
– Что, ненадежно? – быстро спросила она.
– Любой засов ненадежен, если в центре входной двери сделано стеклянное окно, – покачал головой Ник.
– Да, вы правы, – растерянно произнесла Элизабет, оглядывая дверь. – Но дело в том, что никогда прежде я не задумывалась о безопасности своего жилища. Как-то не было в этом необходимости, а вот теперь... Проходите в комнату, Ник.
Элизабет отправилась на кухню. Поставила на плиту воду, достала из шкафчика банку с кофе и задумалась. Какой кофе любит Ник? Колумбийский или капуччино, который предпочитает Касс? Колумбийский значительно вкуснее. Через несколько минут кухня наполнилась дивным тонким кофейным ароматом, и Элизабет хотела уже пойти пригласить Ника, но, к своему удивлению, обнаружила, что он стоит в дверном проеме и задумчиво смотрит на нее.
Элизабет налила ему кофе, и они отправились в гостиную. Она устроилась на диване, а Ник с кружкой в руке остановился перед камином.
– Любите огонь? – спросил он.
– Конечно. Мне очень нравится, когда в камине горят дрова. Они создают дополнительный уют, уж не говоря о тепле. А вы?
– Я тоже люблю огонь, особенно смотреть на него.
– А разжечь камин сумеете?
– Разумеется, я же когда-то был скаутом и ходил в походы.
Ник поставил кружку на каминную полку, отодвинул решетку и стал доставать дрова из специального ящичка. Затем умело поджег их, и через минуту камин озарился оранжевым пламенем. Ник взял кружку с каминной полки и, наконец, обратил внимание на стоящие фотографии.
– Это ваша сестра? – тихо спросил он, кивнув на один снимок.
– Да. Это последняя фотография Марти.
– Симпатичная девушка. Очень похожа на вас.
– К сожалению, Дэвид Фергюсон в свое время тоже заметил сходство.
– Элизабет, я очень сожалею, – вздохнул Ник, подошел к ней и сел рядом. Взял ее руки в свои и попросил: – А теперь расскажите мне об этом Фергюсоне.
– Что именно вас интересует? – спросила она, ощущая тепло его больших сильных рук.
– Абсолютно все.
Спрятавшись за окружавшими дом Элизабет вечнозелеными кустарниками, убийца внимательно наблюдал за освещенными окнами гостиной. Там по комнате двигались два силуэта – мужской и женский. Иногда они исчезали из поля зрения, и тогда убийца понимал, что они или сели на диван, или вышли в кухню. Стиснув от негодования зубы, он смотрел на тонкую, стройную, четко выделявшуюся на фоне освещенного окна фигуру Элизабет и на мужественный силуэт того самого полицейского, который недавно приехал на машине.
Как он смеет являться к Элизабет – к его Элизабет – в столь поздний час! Своим появлением в доме он компрометирует ее! Ведь Элизабет – в высшей степени достойная и порядочная женщина, и визиты малознакомых мужчин – не ее стиль и образ жизни. Она – самая честная и лучшая. Правда, в последнее время убийца все чаще ловил себя на неприятной мысли, что ему становится труднее думать о Элизабет Найт в превосходной степени.
Вот, например, ситуация, за которой он сейчас наблюдает из кустов. Как она могла пригласить к себе малознакомого мужчину поздно вечером, когда живет одна? Разве это прилично? Чем они занимаются, когда он время от времени перестает видеть их силуэты? Садятся на диван, рядом, их тела соприкасаются... А какое лицо было у Элизабет, когда этот полицейский приехал и она открыла ему дверь! Он видел выражение ее лица, и оно причинило ему такую боль! Ее взгляд был полон надежды, радостного ожидания, и еще – она немного смутилась. Он все это видел! Невыносимо!
Он не вынесет этого предательства. Ведь все, что у него есть в жизни, – это Элизабет Найт. Она – его мечта, цель и смысл существования. Его жизненное предназначение – быть рядом с ней, восторгаться ее красотой, наслаждаться ее прекрасным образом. А если она его все-таки предаст и отправится в спальню с этим проклятым полицейским? С чужим мужчиной, недостойным ее любви? Значит, она растопчет его надежды, уничтожит мечты, и мир рухнет, придавив его обломками. Но, падая, он успеет прихватить ее с собой. Он утянет Элизабет в черную бездну, из которой ей уже никогда не выбраться. И там они наконец соединятся. Навсегда. Никто и ничто уже не разлучит их, потому что оба они будут мертвы.
Вот только... ему не хотелось бы причинять вред Элизабет и, уж конечно, лишать ее жизни. Пока, во всяком случае. Ведь одно дело – убить мерзавца педагога, надругавшегося над своей юной ученицей, или вколоть смертельную дозу морфина незнакомому старику, который все равно бы скоро отдал концы, другое дело – занести карающий меч правосудия над головой Элизабет Найт, а значит, и над своей собственной.
– Элизабет, не делай этого, – еле слышно прошептал побелевшими от холода губами убийца, глядя на темное окно спальни. – Не зажигай в спальне свет.
– Мы познакомились с Дэвидом Фергюсоном на дружеской вечеринке, сейчас уже не помню, у кого именно, – сказала Элизабет, согревая руки о кружку с горячим кофе. – Понимаете, Ник, я родилась и выросла в одном из маленьких городков Калифорнии, где всего одна школа и все знают друг друга.
Тепло, исходившее от горячей кружки, немного успокаивало, но тем не менее Элизабет чувствовала внутреннее напряжение и догадалась, чем оно вызвано, лишь когда старинные часы пробили половину одиннадцатого. Ну конечно, ведь по телевизору показывают очередную серию «Темного зеркала»!
Она озабоченно посмотрела на Ника и прочла в его взгляде тревогу. Он думал о том же, о чем и она. Какой-то безумец дожидается окончания шоу, чтобы отнять еще чью-то жизнь... А тот несчастный, кого преступник наметил себе в жертву, и не подозревает, что через полчаса для него все уже будет кончено. Он спокойно смотрит телевизор или пьет на кухне чай...
– О чем сегодняшняя серия? – с видимым спокойствием спросил О'Коннор.
– О парне, который в пьяном виде сел за руль автомобиля и сбил насмерть ребенка, оставив его на дороге. А убитый горем отец погибшего ребенка через некоторое время подстерег парня, когда тот снова пьяный выходил из бара, и застрелил его.
– Да, в такой туманный вечер лучше не пить и не садиться за руль, – задумчиво промолвил Ник, поглядывая на часы.
– Я такого же мнения, – сказала Элизабет и, немного поколебавшись, спросила: – Как вы думаете, сегодня может опять... что-нибудь случиться?
– Если честно, боюсь, что может, – тихо ответил Ник, избегая встречаться ней взглядом.
Она тяжело вздохнула, сделала несколько глотков кофе, подумав, что если сегодня вечером снова оборвется чья-то жизнь, то и она будет нести за это ответственность. Фергюсон или похожий на него безумец уже, должно быть, бродит по улицам города, дожидаясь окончания шоу... Шоу, сочиненного ею.
– Знаете, о чем я думаю? Если это все-таки Дэвид Фергюсон, то новое преступление он может совершить где-то неподалеку, – сказала Элизабет. – В моем районе – ведь Фергюсон недавно был здесь.
– Не исключен и другой вариант, – отозвался Ник. – Он мог уехать поездом в 21.55, и если я прав, то сейчас он уже подъезжает к городу.
Он достал из кармана расписание поездов и показал Элизабет.
– Вот, смотрите. Я уже проверил.
– Надо же! Вы, оказывается, успели все продумать.
– Я же полицейский! Просчитывать варианты – моя работа, – с улыбкой отозвался он, но Элизабет видела, что ему не до смеха. – А теперь давайте продолжим наш разговор о Дэвиде Фергюсоне, – попросил Ник. – Вы остановились на том, что познакомились с ним на вечеринке у друзей.
– Да, мы встретились у наших общих знакомых. Мне тогда было семнадцать лет, Фергюсон был старше меня на два года. Мы поговорили совсем немного, не более десяти – пятнадцати минут, и он произвел на меня странное впечатление. Я сразу поняла, что Дэвид не в себе – так сказать, не от мира сего.
– И он влюбился в вас с первого взгляда?
– К сожалению, да, – вздохнув, ответила Элизабет.
– За то, что он влюбился в вас, его винить нельзя, – тихо заметил Ник и, к удивлению Элизабет, ласково погладил ее по пышным волосам. Странно, но этот жест не вызвал у нее протеста или недоумения: он показался ей дружеским и сочувственным, не более того. – Интересно, какой вы были в семнадцать лет? – с легкой улыбкой спросил он. – Наверное, очень хорошенькой, я прав?
– Ну... в общем, да, – замявшись, промолвила она. – Я была симпатичной, но худой, даже угловатой. С длинными тонкими ногами. Мои друзья в шутку называли меня страусом.
Ник бросил быстрый взгляд на ее ноги, хотел что-то возразить, но передумал.
– Итак, вернемся к Дэвиду Фергюсону, – сказал он.
– Вечером, после того как я ушла, Фергюсон попросил у наших общих знакомых номер моего телефона и уже на следующий день позвонил мне. Три раза, как сейчас помню. А через день он уже звонил семь раз. – Она покачала головой и продолжила: – Он начал следовать за мной по пятам, встречал после школы, подстерегал у дома, шпионил за мной, когда я ходила на свидания с молодыми людьми, а однажды даже хотел устроить драку с моим поклонником. Мы сидели в кинотеатре, он ворвался туда, стал кричать, что я якобы его девушка... Кстати, Фергюсон рассказывал всем нашим знакомым, что мы с ним встречаемся, но, к счастью, ему никто не верил. Друзья просто посмеивались над ним, вот и все.
– Да, Фергюсон был одержим навязчивой идеей, – задумчиво произнес Ник. – Подобный тип личности с неустойчивой психикой хорошо известен и изучен. Сначала эти люди зацикливаются на ком-то, начинают всячески демонстрировать свою привязанность и любовь, добиваясь ответного чувства, а когда осознают, что объект для них недоступен, становятся опасными. Их привязанность перерастает в открытую агрессию. Скажите, а полицейские говорили вам об этом? – вдруг спросил он.
– Конечно, – презрительно усмехнувшись, ответила Элизабет. – Говорили, что он зациклен на мне и я должна вести себя с ним осмотрительно, потому что Фергюсон потенциально опасен.
– Потрясающее бездушие! – зло проговорил Ник. – Мне стыдно за этих парней, честное слово! – Он сделал паузу и добавил: – А впрочем, они излагали вам то, чему их учили в полицейской академии. Кстати, меня тоже всему этому обучали.
– И как вы усвоили курс? – усмехнувшись, спросила Элизабет.
– Думаю, неплохо. И не только теорию, но и практику. И что же они говорили вам еще, эти полицейские? Попробую догадаться. Они заявляли вам примерно следующее: «Мы ничего не можем сделать с Фергюсоном, пока он не нарушил закон». Или, например: «Мы не имеем права арестовать его, ведь он не представляет угрозу для общества». Так?
– Да, именно так они мне и заявляли.
– Элизабет, я действительно очень сожалею обо всем случившемся. – Ник положил руку ей на плечо, и она ощутила ее силу и тепло. – Как же события разворачивались дальше?
– Следующим летом я переехала в Нью-Йорк, – продолжила Элизабет. – Во-первых, хотела поступить там учиться в колледж, а во-вторых, надеялась избавиться от навязчивой привязанности Фергюсона. А Марти тогда училась в школе... Мы скучали друг по другу, часто перезванивались. – Голос Элизабет дрогнул.
– Ваша сестра была знакома с Дэвидом Фергюсоном? – спросил Ник, сочувственно глядя на Элизабет.
– Нельзя сказать, что они были знакомы. Марти видела его несколько раз, когда он подолгу торчал у дома, поджидая меня, она разговаривала с ним по телефону, когда Фергюсон звонил мне. Но лично знакомы они не были.
– Элизабет, расскажите, как все случилось, – тихо попросил Ник. – Я понимаю, вам до сих пор больно вспоминать об этой трагедии, но тем не менее...
– Как все случилось? – печально повторила Элизабет. – Я пригласила Марти погостить у меня в Нью-Йорке. Она мечтала своими глазами увидеть Большое Яблоко[2], и мне очень хотелось доставить ей это удовольствие. Как замечательно мы с Марти проводили время! Я показывала ей небоскребы: Рокфеллеровский центр, Эмпайр-стейт, мы делали покупки в многочисленных магазинах на Пятой авеню, ходили в музеи, в Центр международной торговли.
– Вы с сестрой были очень близки, – заметил Ник, снова ласково погладив Элизабет по голове.
– Да, сестра для меня была самым близким человеком, – ответила она, и в ее глазах блеснули слезы. – Ее потеря для меня невосполнима. – Две слезинки выкатились из ее глаз, Ник достал из кармана носовой платок и подал ей. – Спасибо, – улыбнувшись сквозь слезы, пробормотала Элизабет. – Я постараюсь больше не плакать.
Кошка Кэти, которая всегда улавливала настроение хозяйки, спустилась с лестницы и, приблизившись к дивану, прыгнула к Элизабет на колени, опасливо поглядывая на незнакомого мужчину, сидевшего рядом.
– Так вот... в тот вечер, незадолго до того как случилась трагедия, мы с Марти договорились вместе поужинать в кафе «Хард-рок». Но в тот вечер была моя смена в баре Донахью и мне пришлось задержаться: там было много гостей, отмечали какое-то торжество, и посетители долго не расходились. Мне пришлось позвонить Марти, извиниться и сказать, что наш поход в кафе не состоится. Она не обиделась, ответив, что поужинает дома и будет дожидаться моего возвращения. Марти вообще была чудесной девушкой, с легким, приятным характером, добрая, отзывчивая... – Элизабет снова промокнула глаза носовым платком. – Переехав жить в Нью-Йорк, я совсем забыла о Дэвиде Фергюсоне и была уверена, что его чувства ко мне давно остыли, однако... я жестоко ошибалась. Фергюсон не только не отказался от навязчивой идеи быть со мной, а наоборот, еще больше утвердился в мысли, что рано или поздно я буду принадлежать ему. Видимо, он расценил мой переезд как бегство и решил во что бы то ни стало вернуть меня, настигнув в Нью-Йорке. Причем самое удивительное: он ни от кого не скрывал своих намерений. Открыто заявлял нашим общим знакомым, что собирается покарать меня за мою так называемую неверность, а люди, как всегда, лишь снисходительно посмеивались над ним. Никто не воспринимал всерьез ни слова Фергюсона, ни его самого! Он узнал мой адрес, номер телефона... В тот вечер я вернулась домой после полуночи и застала страшную картину... Марти... лежала мертвой в моей спальне... – Элизабет всхлипнула и судорожно сцепила руки.
– Вы первой оказались на месте преступления?
– Да.
– Я очень вам сочувствую, Лиззи, – мягко произнес он, крепче сжимая рукой ее плечо. – Видеть такое невыносимо.
Элизабет молча кивнула, отметив, что Ник назвал ее уменьшительным именем и вышло это у него легко и естественно, без тени фамильярности или намека на возможно более тесное знакомство.
– И знаете, что Фергюсон заявил во время следствия судебному психиатру? – продолжила Элизабет. – Что якобы он не имел намерения расправиться с Марти. Он хотел лишь заставить ее признаться ему в любви! Уж не знаю, от чьего имени – моего или ее собственного...
В гостиной воцарилась долгая пауза, а потом Ник спросил:
– Где его схватила полиция?
– В аэропорту. Он собирался лететь самолетом обратно в Калифорнию. Полиция надавила на него, и он во всем признался. Там же, в помещении аэропорта. И очень просил, чтобы они правильно расценили его поступок, – зло добавила Элизабет.
– Ну конечно, если ты любишь женщину, а она не отвечает тебе взаимностью, то можно убить ее младшую сестру! – возмущенно воскликнул Ник. – И все должны понимать, почему ты совершил преступление, и не судить тебя строго! Представляю, с какой болью в сердце вы живете. – Ник вгляделся в лицо Элизабет. – Ведь у меня есть младшая сестра, Нина, она, слава Богу, жива и здорова, но я всегда так волнуюсь за нее...
Элизабет положила голову на руку Ника, обнимавшую ее за плечо, и едва заметно улыбнулась. Как хорошо ощущать присутствие этого сильного и мужественного человека, готового в любую минуту прийти ей на помощь!
– Ник, – тихо сказала она. – Вы не могли бы побыть у меня еще немного?
– Я непременно останусь с вами столько, сколько будет необходимо, – отозвался он, наклонившись к лицу Элизабет и нежно прикоснувшись губами к ее щеке. – Не беспокойтесь.
Господи, кто бы знал, как его неудержимо тянуло подкрасться вплотную к дому и заглянуть в окно гостиной, где находились сейчас Элизабет и этот проклятый полицейский! Заглянуть, посмотреть, чем они там занимаются, и хотя бы немного успокоиться. Но нет, делать этого ни в коем случае нельзя. Ему не удастся абсолютно бесшумно приблизиться к дому: хрустнет под ногами какой-нибудь камешек или зашуршат опавшие листья. Так уже было, когда убийца некоторое время назад подходил к дому Элизабет и даже поднимался по ступеням, ведущим к входной двери. Нельзя рисковать, тем более что в гостиной сидит этот чертов полицейский.
Убийца снова взглянул на часы и досадливо поморщился. Пора уходить отсюда – сколько можно торчать за кустами, дрожа всем телом от холода! К тому же его ждет дело, важное дело, от выполнения которого зависит очень многое! При мысли о предстоящем осуществлении намеченного плана глухое раздражение спало, и даже холод перестал пробирать его до костей. Он снова совершит это!
И он будет продолжать осуществлять свою миссию до тех пор, пока Элизабет не перестанет появляться каждую пятницу на экранах телевизоров, вызывая у мужской части телеаудитории недвусмысленный интерес и откровенное желание. Элизабет Найт принадлежит ему, и только ему! Правда, похоже, она это не до конца осознала.
Убийца выбрался из-за кустов на улицу. Пора: одиннадцать вечера. Пора идти и снова доказывать Элизабет свою всепоглощающую любовь и безмерную преданность. Уже в который раз.
Глава 14
Ларри Бертрам был абсолютно уверен, что не пьян. Разве он не знает, чем отличается пьяный человек от трезвого? Характерной нетвердой походкой, жестами, речью, а главное, их состояние выдает запах алкоголя. Но разве, глядя на Ларри, можно заподозрить, что он выпил? Никогда! Он собран, четко выговаривает слова, ходит прямо, шаг его размерен и точен. И что очень важно, от него не пахнет спиртным.
Как сделать так, чтобы не ощущался запах изо рта, Ларри давно и прочно усвоил. Существует столько всевозможных парфюмерных и иных средств, что только дурак не воспользуется ими для уничтожения запаха. Вот если бы еще регулярно не ходить в суд на эти дурацкие заседания! Ларри Бертрам был убежден, что судья невзлюбил его с первой минуты и нарочно унижает, заставляя являться на заседания, и следит, трезвый он приходит или нет. Этот придурок почему-то вообразил, что Ларри пьяница. Какая глупость! Ларри выпивает немного, в меру, и бросить пить сможет в любой момент, когда захочет.
И после того несчастного случая, произошедшего несколько месяцев назад, Ларри тоже мог бы бросить пить или по крайней мере не садиться за руль после посещения бара. Мог бы... только для чего? Ведь понятие «бросить пить» относится к людям, злоупотребляющим спиртным, а Ларри не принадлежит к их категории. И вообще, небольшая доза алкоголя ему только на пользу: обостряет восприятие, прочищает мозги, поднимает настроение.
Странно, что этого не понимает бармен, который только что строго заявил, что больше не нальет Ларри ни единого стакана, и попросил покинуть заведение. Что ж, Ларри не стал с ним спорить, вышел из бара и твердой походкой направился к своей машине. Время было не позднее, двенадцатый час ночи, но улицы уже опустели. Это к лучшему, Ларри не хотел, чтобы какой-нибудь прохожий видел его выходящим из бара. Именно по этой причине с некоторых пор он оставлял машину не на парковочной площадке у входа в бар, а неподалеку, в маленьком, темном, плохо освещенном переулке. Если уж кто-то и заметит его у дверей бара, то сразу поймет: Ларри отправляется домой не на автомобиле, а пешком.
Подойдя к своей машине, Ларри остановился, достал из кармана связку ключей и попытался открыть переднюю дверцу. Что за черт? Ключ не вставляется. Ларри попробовал другой, третий... Не подходят. Ничего страшного, сейчас он перепробует все ключи и какой-нибудь точно подойдет. У него так часто случалось: не мог с первого раза отыскать нужный ключ.
Ну вот, наконец один ключ подошел. Ларри, качнувшись, рывком распахнул дверцу машины и с размаху плюхнулся на водительское сиденье. Пристегнул ремень безопасности: по улицам города как угорелые носятся пьяные водители, с ними запросто угодишь в аварию!
Ларри хотел уже завести двигатель, но внезапно почувствовал легкое головокружение. Откинулся на сиденье, покрутил ручку, чтобы опустилось стекло, и в салон проникла свежая вечерняя прохлада. Ларри посидел несколько минут, глубоко вдыхая воздух, а потом нашарил в кармане флакончик с мятной настойкой для освежения полости рта. Побрызгал им в рот, прислушался к своим ощущениям. Кажется, все нормально, голова не кружится, но необходимо еще немного посидеть и только после этого отправляться домой.
Ларри рассеянно смотрел на безлюдную тихую улицу и вдруг заметил темную фигуру, отделившуюся от стены дома и направляющуюся к его машине. Ларри тряхнул головой, пытаясь отогнать странное видение, но силуэт не исчез, а стал четче, больше, и наконец Ларри признал в нем человека. Мужчина наклонился к раскрытому окну его машины.
«Что за черт? – с нарастающей тревогой подумал Ларри, глядя на незнакомца. – Вообще Порт-Мэдисон – тихий, спокойный городок, но и в таких сонных городках всякое случается... Может, это какой-то бродяга или мелкий жулик?»
Ларри внимательно осмотрел незнакомца с головы до ног и в рассеянном свете уличного фонаря заметил, что мужчина выглядит вполне прилично и не похож на грабителя или бродягу. Липкий страх прокатился по спине Ларри, а затуманенная алкоголем голова мгновенно прояснилась.
– Добрый вечер, мистер Бертрам, – негромко произнес мужчина, и Ларри показалось, что его голос прозвучал вполне дружелюбно. Однако это не принесло ему успокоения. Его все сильнее охватывал страх перед этим незнакомцем, и руки начали дрожать.
Насторожило Ларри следующее: во-первых, ему не понравилось, что незнакомый человек знает его имя, а Ларри был абсолютно убежден, что никогда прежде не встречался с этим мужчиной, а во-вторых, после того инцидента со сбитым ребенком мало кто из местных жителей обращался с Ларри дружелюбно. Наоборот, за несколько месяцев, прошедших после той аварии, Ларри в полной мере испытал на себе гнев этих придурков – местных жителей. Что только они не вытворяли, демонстрируя ему свое возмущение и презрение! Много раз звонили по телефону с угрозами, и анонимные письма, в которых содержались обещания расправиться с ним, под дверь подбрасывали! Нет, дружелюбного отношения у местных, вполне приличных на вид жителей он не заслуживал.
– Привет, – как можно небрежнее ответил Ларри. – Кто вы и что вам нужно?
Мужчина склонился к нему еще ближе, и Ларри, снова и снова всматриваясь в его лицо, твердо осознал: никогда прежде он не видел этого человека. Ларри был убежден: он не ошибается; у него всегда была прекрасная память на лица, и уж если он когда-нибудь встречал этого мужчину, то непременно запомнил бы. Нет, этого человека Ларри видел впервые в жизни.
– А вы разве не догадываетесь? – усмехнулся незнакомец. – Неужели вы меня не помните? – И медленно, ледяным тоном добавил, в упор глядя на Ларри: – Несколько месяцев назад вы в пьяном виде сбили машиной мою маленькую дочь. Она умерла потому, что вы, напившись, сели за руль. Вспомнили?
Внутри у Ларри все задрожало, страх затуманил разум, стало трудно соображать. Нет, не может быть... Наваждение какое-то! Усилием воли Ларри заставил себя собраться, снова испуганно взглянул в лицо незнакомца, и наконец до него дошло.
– Но вы не отец того ребенка, – хрипло пробормотал он. – Того человека я знаю, я видел его много раз на судебных заседаниях. Он... он совсем на вас не похож. Кто вы? – испуганно выкрикнул он. – Что вам от меня надо?
– Совершенно не важно, отец я той девочки или нет, – презрительно ухмыльнулся незнакомец. – Давайте договоримся: я делаю вид, что я ее отец, а вы притворяетесь, что верите мне. Ну, согласны?
Ларри расширенными от ужаса глазами смотрел, как мужчина вынимает из кармана пистолет, приставляет дуло к его виску, и не мог двинуться с места. Он кожей чувствовал ледяную сталь; казалось, она обжигает его, и вот-вот из дула пистолета грохнет выстрел, который оборвет его драгоценную жизнь...
«Может, он просто сумасшедший? – мелькнула в голове у Ларри спасительная мысль. – Пошутит, покуражится и уйдет?» Но внутренний голос, тот самый, что много раз просил его завязать с выпивкой и к которому Ларри никогда не прислушивался, сейчас убеждал его в обратном. Незнакомец не шутит, и Ларри определенно попал в беду: в тихом, спокойном городке Порт-Мэдисон, где улицы по вечерам пустеют и жители рано ложатся спать.
– Эй, мистер, я не знаю, кто вы и чего от меня добиваетесь, – торопливо заговорил Ларри. – Но мне не нравится, когда...
– Молчите и слушайте, что я вам скажу! – грубо прервал его незнакомец, продолжая держать дуло пистолета у виска Ларри. – Мы сыграем с вами в детскую игру. Ее часто показывают по телевизору. Я сделаю вид, что нажимаю курок и стреляю вам в висок, а вы притворитесь, будто умираете. Принимаете правила игры, мистер Бертрам?
Во рту у Ларри сделалось сухо, перехватило дыхание. Он попытался сглотнуть или вдохнуть воздух, но у него ничего не получилось. А в ушах снова отчетливо зазвучал внутренний голос, твердя, что надо попытаться договориться с этим человеком, что-нибудь предпринять, а не сидеть, дрожа от страха. Но что можно предпринять, если к твоему виску приставлено оружие? Что? Кричать, звать на помощь? Кого?
«Не надо было напиваться, – бесстрастно ответил внутренний голос. – И никогда не садиться в пьяном виде за руль. Ничего бы не случилось – ни тогда, ни сейчас».
– Но ведь это будет всего лишь игра? – пролепетал Ларри. – Игра?
– Да, конечно, игра, похожая на ту, в которую вы играли несколько месяцев назад. Когда, садясь за руль автомобиля, притворялись, будто вы абсолютно трезвый. А вот сбили насмерть маленькую девочку вы не понарошку, мистер Бертрам. Она, как вам известно, умерла. На самом деле. А значит, и ваша игра закончилась.
Через мгновение раздался сухой короткий хлопок, перед глазами Ларри мелькнула яркая вспышка света, он успел уловить острый, едкий запах пороха, и ему показалось, будто в его голове что-то взорвалось, зазвенев и рассыпавшись на тысячи мелких осколков.
– А вы хорошо умеете притворяться, – словно сквозь густой туман донесся до него глухой голос незнакомца. – Просто мастер своего дела.
Ларри качнулся, голова его бессильно свесилась на грудь, и он навалился на руль. Руки еще пытались машинально ухватиться за что-то, но силы оставляли Ларри. Ему казалось, что он с огромной скоростью несется по бесконечно длинному черному туннелю; он даже удивился, как легко это у него получается, вот только никак не мог понять, куда он несется.
«Навстречу смерти», – подсказал ему внутренний голос.
«Так вот, значит, как это – умирать, – краем угасающего сознания подумал Ларри. – Интересно, а она, та сбитая мною девочка, чувствовала то же самое?»
Ларри продолжал с дикой скоростью лететь по черному туннелю. Несколько мгновений он все еще слышал внутренний голос, что-то твердивший ему, но уже не мог разобрать слова, а потом голос постепенно смолк, и наступила абсолютная тишина.
– Ник, у нас еще один труп, – раздался в телефонной трубке хриплый голос капитана Райерсона.
– О Господи! – простонал Ник, открывая глаза и глядя на светящийся циферблат часов: половина пятого утра. А он накануне так мечтал выспаться, ведь сегодня суббота! Да, выспишься тут, как же...
– Ник, проснись, ты слышишь меня?
– Я и заснуть еще толком не успел, а вы уже звоните и будите меня радостным известием, – пробурчал О'Коннор, проводя ладонью по спутанным волосам. – И кто на сей раз? Нет, подождите, не сообщайте, я попробую сам угадать: застрелили пьяного парня, и теперь он, с дыркой в голове, лежит, навалившись на руль автомобиля. Угадал?
– Угадал, – усмехнулся капитан. – Ты вот жалуешься, что у тебя много работы, а сам, как я вижу, успеваешь смотреть телевизор. Ладно, шутки в сторону. Да, действительно застрелили того парня, который несколько месяцев назад в пьяном виде задавил насмерть маленькую девочку. Парень находился под следствием, его вот-вот должны были осудить, но некто взял на себя полномочия правосудия и поквитался с ним. В общем, его труп обнаружен нынешней ночью в салоне собственной машины в одном из темных переулков Порт-Мэдисона.
– Порт-Мэдисон! – воскликнул Ник, мгновенно проснувшись. Значит, Элизабет была права. Он не уехал далеко... – Дэвид Фергюсон был вчера вечером в Порт-Мэдисоне, – торопливо сообщил он.
– Фергюсон? Тебе точно это известно?
