Текст книги "Темное зеркало"
Автор книги: Соня Мэсси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Пол в салоне машины начал тихонько подрагивать: к станции приближался поезд. Убийца снова взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. Поезд прибывал, как всегда, точно по расписанию: минута в минуту.
– О Господи, прошу тебя, только не сейчас, – в отчаянии приговаривала Элизабет, пытаясь завести машину. – Ну пожалуйста, давай, моя дорогая старушка!
Но старая «аванти» упорно не хотела заводиться, и вместо урчания заработавшего мотора Элизабет слышала какие-то щелчки и хрипы.
– Ну будь хорошей девочкой, отвези меня домой, – уговаривала она машину, обращаясь к ней, как к живому существу. – А завтра в награду за послушание я заправлю твой бак бензином. Пожалуйста, давай...
Машина не заводилась, и Элизабет, оставив бесплодные попытки, в изнеможении откинулась на сиденье, вдыхая холодный воздух салона автомобиля.
Она вышла из машины, раздраженно хлопнув дверцей, и зашагала к небольшому зданию, в котором помещалась администрация местного таксопарка. Подойдя к окошку, за которым сидел диспетчер, она наклонилась и попросила срочно заказать такси.
– Извините, мисс Найт, – смущенно улыбнулся диспетчер. – Сейчас у нас все машины заняты. Был просто шквал звонков: всем вдруг срочно понадобились такси. Если хотите, подождите, когда вернется первая машина.
Элизабет покачала головой. Нет, уж лучше она отправится домой пешком, так выйдет быстрее. Мысль о теплом уютном доме и возможности наконец лечь в постель с ласково мурлыкающей кошкой, удобно устроившейся у нее в ногах, придала Элизабет решимости.
– Спасибо, – сказала она диспетчеру. – Я доберусь сама. Всего хорошего.
– Как вам угодно, – снова улыбнулся диспетчер. – Только имейте в виду: на улице холодно, и сгущается туман.
Элизабет торопливо шла по тротуару по направлению к Бэй-стрит, на которой находился ее дом, и думала, что диспетчер оказался прав. Вечерний воздух был прохладным, и серая дымка тумана окутывала окрестности, опускаясь все ниже к земле. Здесь, на северном побережье Лонг-Айленда, в это время всегда стояла такая погода. Если в городе вечера бывали холодными, но сухими и ясными, то улицы Порт-Мэдисона погружались в сизую пелену, затруднявшую видимость, и казалось, что с каждой минутой туман упорно завоевывает для себя все новое и новое пространство.
Иногда в сизой пелене образовывались небольшие фигурные просветы, и тогда воображение усталой Элизабет, нервы которой были напряжены до предела, рисовало лицо убийцы. Словно он притаился за стеной тумана, выглядывает из-за него, смотрит на нее и зловеще ухмыляется. Но как он выглядит, этот таинственный призрак-убийца? Воображение рисовало лишь размытый контур, черты лица расплывались, и собрать их воедино никак не удавалось. На мгновение по какому-то едва уловимому штриху Элизабет угадывала образ Фергюсона, но знакомый штрих, мелькнув, таял, и оставалось лишь нечеткое пятно. Казалось, таинственный преступник играет с ней в страшную игру, правила которой он сам придумал и может менять по своему желанию, а ей остается лишь покорно подчиняться им, всегда оставаясь в проигрыше.
Несколько раз Элизабет спотыкалась и, боясь упасть, решила замедлить шаг. Дорога была неровная, растрескавшаяся: могучие переплетенные корни вековых дубов, росших по краю тротуара, пробили асфальт и вылезли наружу. Элизабет внимательно смотрела себе под ноги, но улица, окутанная туманом, была темно-серой и почти ничего не было видно.
Внезапно впереди промелькнула неясная тень, что-то зашуршало и растворилось в тумане. Сердце Элизабет, подскочив к горлу, гулко ухнуло, она испуганно отшатнулась и схватилась рукой за металлическую ограду одного из домов.
«Это пробежала кошка... всего лишь кошка, – лихорадочно твердил ее внутренний голос. – Успокойся, перестань... Нельзя же так себя доводить!»
«А если это убийца? – молнией пронеслась в голове страшная мысль. – Идет за мной, преследует...»
Но почему в таком случае он оказался впереди? И был ли это вообще человек? Нет, это была кошка... Элизабет отпрянула от ограды, несколько мгновений постояла, напряженно вслушиваясь в ночную тишину. Ничего. Ни шелеста ветра, ни движения, ни шагов, только глухой стук собственного сердца, готового вырваться из груди.
«Для чего убийце пугать тебя? – Неожиданный вопрос отвлек Элизабет от кошмара, творившегося в ее душе. – Чтобы ты умерла от разрыва сердца, лишив его возможности продолжать свою преступную деятельность? Нет, похоже, пока это не входит в его планы».
Элизабет несколько раз глубоко вдохнула сырой холодный воздух, пытаясь успокоиться, а потом заставила себя пойти дальше. Она уже почти пришла – еще один поворот, и покажется ее дом. Точнее, не покажется, а она различит в густом тумане его хорошо знакомые очертания.
Элизабет плотно сжала губы и решительно двинулась дальше, запрещая себе прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Ее шаги отдавались тихим равномерным эхом, и Элизабет уже почти забыла о странном видении, мелькнувшем минуту назад впереди, как вдруг почувствовала, что позади нее что-то происходит. Шаги... Один, другой, третий... Кто-то идет вслед за ней, стараясь попасть в такт ее шагам, но не делает попытки приблизиться. Легкие, почти бесшумные шаги, крадущиеся, осторожные.
«Это всего лишь эхо, – мысленно твердила она себе. – Эхо так причудливо звучит в густом тумане».
Она замедлила шаг – невидимка последовал ее примеру. Она пошла быстрее – человек сделал то же самое. Паника все сильнее охватывала Элизабет, ледяной рукой сжимала горло, лишая сил двигаться и способности принимать решения. Мысли, отрывочные, неясные, лихорадочно мелькали в голове, проносились какие-то варианты дальнейших действий, но ничего конкретного, а главное, разумного, она придумать не могла. Шаги упорно продолжали звучать в ночной тишине, преследователь неумолимо двигался за ней, не приближаясь, но и не отставая.
Рука Элизабет в тонкой кожаной перчатке машинально потянулась к сумочке, в которой лежали ключи от дома и «мейс» – газовый баллончик. В ушах зазвучали слова инструктора курсов по самообороне, которые Элизабет в свое время посещала. Вспомнилось все: что делать, если преступник нападает на тебя сзади, как попытаться повернуть голову, чтобы он не имел возможности задушить тебя, каким боком резко повернуться, как взмахнуть рукой... Как брызнуть в лицо бандиту «мейсом», самой не пострадав при этом...
Внезапно ее осенило. Гастроном! Господи, ну конечно, гастроном деликатесов «Морской пейзаж», в который она заходила почти ежедневно! Он славился тем, что работали в нем очень любезные продавцы, всегда задерживающиеся за прилавком, если хоть один припозднившийся посетитель оставался в помещении или намеревался войти внутрь. Да и сама Элизабет, часто забывая о том, что время работы магазина уже закончилось, приходила туда покупать сдобные булочки, хлеб, сандвичи и мясо индейки. Она была хорошо знакома с продавцами – Джоном и Фрэнком, и они всегда радостно приветствовали ее появление.
«Господи, только бы они еще не ушли, – с надеждой думала Элизабет, торопясь к зданию гастронома. – Только бы не закрыли магазин...»
Элизабет осмелилась обернуться, и тотчас же ледяная волна страха окатила ее с головы до ног: из густого тумана проступил чей-то силуэт – неясный, расплывчатый, но это был силуэт человека, упорно следовавшего за ней по пятам. Оказывается, он находился совсем близко от нее, значительно ближе, чем она предполагала! У Элизабет перехватило горло, стало трудно дышать. Она из последних сил рванулась вперед, заметив освещенную витрину магазина и стоящего на маленькой лестнице продавца, Большого Джона, как она его называла. Джон переставлял товары на верхней полке и, услышав отчаянный стук в дверь, мгновенно обернулся и взглянул в окно. Быстро спустился с лестницы, подошел к двери, и, пока он ее открывал, Элизабет заставила себя снова обернуться. Темная расплывчатая фигура исчезла, словно растворившись в серой пелене тумана, но ощущение очень близкой опасности осталось. Она чувствовала его присутствие, ощущала его каждой клеточкой своего тела.
Большой Джон распахнул дверь, и Элизабет бросилась ему навстречу.
– Джон, это я, Лиз! – закричала она. – Впусти меня!
Большой Джон – высоченного роста и внушительных размеров жизнерадостный мужчина – приветливо улыбнулся и посторонился, впуская Элизабет. Дивные запахи сандвичей с индейкой, немецкого картофельного салата, тепло и уют, царящие в магазине, немного успокоили Элизабет, паника отступила, и она снова позволила себе взглянуть через освещенную витрину на улицу. Никого...
– Привет, Лиз! – радостно воскликнул Большой Джон. – Решила на ночь глядя побаловать себя сандвичем с индейкой? Правильно. – Но, внимательно взглянув на свою старую знакомую сквозь стекла очков в тонкой золотой оправе, Джон заметил ее мертвенную бледность и расширенные от страха глаза. – Что-то случилось? – встревоженно спросил он. – Лиз, что произошло?
– Точно не знаю, – пробормотала она, всматриваясь в освещенную витрину. – Мне показалось, что всю дорогу за мной кто-то шел.
– За тобой кто-то шел? – озабоченно переспросил Джон. – Ты видела этого человека?
– Видела, но одно лишь мгновение, – ответила Элизабет. – Джон, можно я у тебя немного побуду?
– Лиз, о чем ты спрашиваешь? Разумеется! – Джон нахмурился, но, видя ее испуг и растерянность, бодро произнес: – Знаешь, Лиз, я думаю, за тобой шел один из твоих фанатов. Ведь у тебя их много, не так ли?
– Нет, едва ли это был фанат. – Она с сомнением покачала головой. – Фанаты так себя не ведут. Нет, это был не фанат... – Элизабет прижала руки к груди и в отчаянии вскричала: – Джон, какое счастье, что ты был в магазине! Что бы я делала, если магазин оказался закрыт? Господи... – Ее голос дрогнул, и она прервала себя на полуслове, ясно представив, что случилось бы с ней, если бы Большой Джон уже ушел домой. Преследователь настиг бы ее, схватил и... Ведь он убийца? Тот самый маньяк, который охотится за людьми, выбирая себе в жертву невинных?
Внезапно Элизабет охватила смертельная слабость, колени задрожали, голова закружилась, и перед глазами все поплыло.
– Лиз, тебе нехорошо? – взволнованно спросил Джон, взяв ее за руку и осторожно, боясь, как бы она не упала, подводя к стулу. – Посиди немного, приди в себя, а я принесу тебе чашечку горячего кофе.
Элизабет бессильно опустилась на стул и закрыла глаза. Нельзя больше об этом думать, нельзя. Она в безопасности, рядом с ней Большой Джон – надежный человек, который не оставит ее в беде.
– Лиз! – раздался над ее ухом голос Джона. – Я принес тебе кофе.
Она открыла глаза, заставила себя улыбнуться, взяла чашку с кофе и сделала несколько глотков.
– Лиз, если ты уверена, что за тобой шел не безобидный фанат, а кто-то... другой, – Джон с тревогой вгляделся в ее бледное лицо, – то мы должны немедленно сообщить в полицию. Давай я позвоню?
Элизабет покачала головой, раскрыла сумочку и вынула визитную карточку Ника О'Коннора, которую он вручил ей в во время разговора в баре Майкла Донахью.
– Я сама позвоню, Джон. Могу я воспользоваться твоим телефоном?
– Лиз, что за вопрос? – Джон наклонился к прилавку и достал оттуда телефонный аппарат. – Мы же с тобой старые друзья!
Дрожащими руками Элизабет набрала номер, указанный в визитной карточке, и пока в телефонной трубке звучали длинные гудки, снова вспоминала только что пережитый кошмар. Если бы она твердо знала, кто крался за ней по пятам, то она бы... А что, собственно, она бы сделала? Этот простой вопрос поставил Элизабет в тупик...
– О'Коннор слушает, – раздался на другом конце телефонного провода сонный голос Ника, и Элизабет смутилась. Время позднее, он давно уже спит, а она разбудила его. Элизабет представила, как Ник лежит на кровати: его светлые волосы растрепались, широкая грудь обнажена, рука тянется к телефону, берет трубку...
«Господи, о чем ты думаешь? – мысленно прикрикнула она на себя. – Разве сейчас время для фантазий?»
– Это Элизабет Найт, – торопливо проговорила она в трубку. – Извините за столь поздний звонок, но...
– Все в порядке, – отозвался Ник, и Элизабет услышала, что сонные интонации из его голоса исчезли. – У вас что-то случилось?
– Какой-то человек преследовал меня от самой станции.
– Вот как? Висел у вас на хвосте? – взволнованно произнес Ник. – Вы запомнили номер его машины?
– Нет, вы не поняли: я шла пешком, а он неотступно следовал за мной. Моя машина сломалась.
– Ясно... – В голосе Ника она уловила явный упрек. В самом деле, разве можно вести себя столь беспечно, разгуливая по улицам, когда зловещий убийца еще не пойман? – Вы смогли бы описать его внешность?
– Нет. На улице густой туман и темно. Я видела лишь его силуэт.
– Где вы сейчас находитесь? Дома?
Элизабет подняла голову и взглянула на Джона, который снова переставлял товары на полке, делая вид, что не слышит разговор.
– Нет, я забежала в гастроном, где работают мои хорошие знакомые, – объяснила Элизабет. – Надеюсь, они отвезут меня домой. – Она снова взглянула на Джона, теперь уже вопросительно, и он утвердительно кивнул.
– Хорошо, – отозвался Ник. – Поезжайте домой и ждите меня. Я буду у вас через полчаса.
– Но это, наверное, неудобно... – слабо запротестовала Элизабет, надеясь в душе, что Ник не передумает. – Время позднее, и вы...
– Я буду у вас через полчаса, – твердо повторил О'Коннор. – Ждите меня. Не забудьте запереть дверь. Не открывайте никому, кроме меня. Вы поняли? – И, неожиданно усмехнувшись, шутливо добавил: – Не забывайте вытирать руки насухо, когда беретесь за электроприборы.
– Я буду помнить, – улыбнулась Элизабет. – Вы, наверное, всегда напоминаете об этом своей младшей сестре?
– Разумеется, ведь я ее старший брат.
– Как хорошо иметь старшего брата!
– Итак, собирайтесь домой, а я скоро буду у вас. – Ник повесил трубку.
Элизабет тоже положила трубку и с виноватым видом посмотрела на подошедшего к ней Джона.
– Мне бы не хотелось тебя беспокоить...
– Лиз, перестань! – Он махнул рукой, снял фартук и добавил: – Мы же с тобой старые приятели, не так ли? Я с радостью отвезу тебя домой.
– Джон, ты так любезен...
– Лиз, я делаю это для тебя не бескорыстно! – шутливо заявил он. – Рассчитываю, что когда-нибудь ты пригласишь меня сниматься в твоем шоу.
– И на какую же роль ты претендуешь? – улыбнулась она.
– На любую, только не на роль продавца, – ответил Джон. – Я бы хотел сыграть нефтяного магната или секретного агента. Возьмешь?
– Непременно, Джон!
Элизабет смотрела из окна новой машины Джона «камаро» на темную Мэйн-стрит, пытаясь заметить одинокую фигуру своего недавнего преследователя, но улица была пуста, и ни одного прохожего она не увидела. Наверное, он сообразил, что Элизабет позвонила из магазина в полицию, и благоразумно предпочел исчезнуть. Но куда? А если он поджидает ее около дома? При этой мысли Элизабет вздрогнула.
Господи, что же получается? Она всегда так любила свой дом, его уют, тепло, красивую и удобную обстановку! Она специально купила его в Порт-Мэдисоне – подальше от шумных улиц, надоедливых фанатов и назойливого внимания прессы. Здесь она чувствовала себя не знаменитостью, не телезвездой, а обычной молодой женщиной. Элизабет ходила по магазинам, покупала молоко, хлеб и другие продукты; когда выдавалось свободное время, подолгу гуляла в живописном местном парке, присаживалась на скамейку, ела сандвичи, любуясь на плавающих в озере лебедей. Она чувствовала себя абсолютно спокойной, защищенной, никто не докучал ей вниманием или вопросами, никто не мешал вести обычную, тихую, размеренную жизнь. И вот теперь... Мысль о доме, который она всегда так любила, внушает ей страх. Ее безопасность нарушена, и ей негде укрыться от преследователя. Господи, как же она его ненавидит, этого неведомого ей призрака! Или хорошо знакомого?
Джон включил радиоприемник, салон машины наполнился негромкой лиричной музыкой, но и она не успокоила Элизабет. Страх, ставший уже привычным, сменился отчаянной, лютой ненавистью. Элизабет пыталась мысленно убедить себя, что ненависть – плохое чувство, она подтачивает душу, разрушает ее, но голос разума подсказывал ей иное. Ненависть закаляет человека, придает ему силы, создает ощущение защищенности перед лицом врага.
– Ну вот мы и приехали! – Голос Джона вывел Элизабет из задумчивости, она вскинула голову, посмотрела ему в лицо и смутилась. За время поездки она не проронила ни слова, и Джон, должно быть, обижается.
– Извини меня, – виновато произнесла Элизабет. – Сегодня у меня выдался тяжелый день, и я плохая собеседница.
– Лиз, о чем ты говоришь! Я все понимаю. Представляю, как ты испугалась, когда заметила, что за тобой кто-то идет!
Он распахнул дверцу и хотел выйти из машины, но Элизабет жестом остановила его.
– Джон, не надо меня провожать, – слабо улыбнулась она. – Ты только подожди и посмотри, как я буду входить. Если все в порядке, то уезжай.
– Лиз, может, мне все-таки пойти с тобой? – с сомнением проговорил он. – Время позднее, мало ли что...
– Нет, Джон, все в порядке. Ты и так мне помог, спасибо.
– Лиз, перестань меня благодарить! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь!
Она кивнула, снова улыбнулась, вышла из машины и зашагала по тропинке, ведущей к дому.
Элизабет поднялась по каменным ступеням, достала ключ, отворила дверь, включила свет и шагнула в холл. Окинула его быстрым внимательным взглядом, пытаясь заметить следы чужого присутствия. Все в порядке, никто не пытался проникнуть в дом. Элизабет вернулась на крыльцо и помахала рукой сидящему в машине Джону. Через мгновение она услышала звук отъезжающего автомобиля и наклонилась погладить вышедшую ее встречать кошку.
– Кэти, как ты поживаешь? – ласково проговорила Элизабет, почесывая кошке за ушами. – Соскучилась, да?
Вдруг чья-то рука схватила ее за локоть и несильно сжала. Элизабет дернулась всем телом, в ужасе отпрянула и... увидела Дэвида Фергюсона. Захлестнувшая ее волна страха намертво сковала все движения, и Элизабет обреченно поняла, что у нее нет сил даже бежать. Да и куда? Он здесь, стоит на крыльце, рядом с входной дверью, и, конечно, не выпустит ее. Фергюсон – убийца ее младшей сестры. Теперь она от него ничем не защищена – ни тюремными решетками, ни охранниками в зале суда... Значит, это он преследовал ее от самой станции и до магазина? Он – тот психопат, убийца, который копирует ее сценарии и воплощает в жизнь? Или... кто-то другой, похожий в своем безумном упорстве на Фергюсона?
– Дэвид, что ты здесь делаешь? – прерывающимся от страха голосом спросила Элизабет. – Как ты оказался у моего дома?
– Я ждал тебя. Мне надо с тобой поговорить, – хрипло ответил Фергюсон, глядя на нее тоскливыми глазами. – Мне необходимо с тобой поговорить, – настойчиво повторил он.
Ему надо... Ему необходимо... Те же слова он много раз повторял и раньше, и на судебных заседаниях в том числе. О чем она может говорить с человеком, убившим ее младшую сестру? Перед мысленным взором Элизабет снова промелькнула ужасающая картина, которую она застала, придя однажды домой, десять лет назад: белое мертвое лицо Марти, растекшиеся по полу лужи крови, разорванные простыни на постели, обрывки веревки... И вот теперь перед Элизабет стоит человек, совершивший это чудовищное злодеяние, и желает с ней побеседовать!
Неожиданно Элизабет захлестнула ярость, страх исчез, и в голове молнией пронеслась мысль: если бы сейчас у нее в руках было оружие, она, ни секунды не раздумывая, применила бы его. Пустила бы пулю в лоб этому мерзавцу... Нет, не сразу: она бы нарочито долго целилась, наслаждаясь его ужасом и беспомощностью перед лицом неминуемой смерти. И Фергюсон бы пережил то, что десять лет назад испытала несчастная Марти!
– Неужели ты не понимаешь, что тебе нечего здесь делать? – негодующе бросила Элизабет, глядя в упор на Фергюсона. – И говорить нам с тобой тоже не о чем!
– Да, Элизабет, я знаю, ты не желаешь меня видеть и общаться со мной, – торопливо забормотал Фергюсон, избегая ее яростного взгляда. – Но ты должна меня выслушать, я хочу, чтобы ты поняла...
– Что? – гневно выкрикнула Элизабет.
– Ты должна понять, что я тебя люблю. Я любил тебя всегда, с самой первой минуты... – Внезапно он схватил ее за запястье, и Элизабет, вздрогнув, отшатнулась, прижавшись спиной к холодной стене дома. Рука Фергюсона была ледяной и влажной. – Всегда, – повторил он и хрипло прошептал: – Запомни, Элизабет: нас с тобой разлучит только смерть.
Глава 13
Увидев незнакомого человека, кошка Кэти умчалась в гостиную, а Элизабет пришлось остаться на крыльце рядом с ненавистным ей Дэвидом Фергюсоном. Она бы тоже рванула за кошкой в дом, но здравый смысл подсказывал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Фергюсон непредсказуем, он может броситься за ней или, что еще хуже, разозлиться, и тогда...
– Дэвид, прошу тебя, отпусти мою руку, – как можно спокойнее сказала Элизабет.
К ее удивлению, он выполнил просьбу и сделал шаг в сторону.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, уходи, – продолжала Элизабет.
– А тебе и не надо со мной разговаривать, – глухо промолвил он. – Просто выслушай меня, и все.
Он снова шагнул к ней, и Элизабет почувствовала, что от него пахнет алкоголем и табаком.
– Уходи, Дэвид, уходи. Ко мне сейчас приедет приятель.
– Я не отниму у тебя много времени, – упрямо произнес Фергюсон. – Всего минуту, пожалуйста, Элизабет. Позволь мне войти в дом.
Она покачала головой, отступая в сторону.
– После того, что ты сделал, я не могу пустить тебя в свой дом. – Элизабет вновь охватила ненависть. Нестерпимо захотелось крикнуть ему в лицо, как сильно она его ненавидит и презирает, высказать все, что она о нем думает. Но поступить так было бы безумием. Пока он не проявляет открытой агрессии, не считая попытки схватить ее за руку, но разве можно поручиться за его дальнейшие действия? Сейчас Фергюсон смотрит на нее виноватым, каким-то тоскливым и жалобным взглядом, но она физически ощущает его нервозность, готовность в любую секунду сорваться...
Фергюсон некоторое время молчал, посматривая на темную улицу, и Элизабет с облегчением поняла, что он поверил ее словам о скором приезде приятеля.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Если ты не хочешь пригласить меня в гостиную, я скажу тебе все здесь.
«А он неплохо выглядит для человека, недавно выпущенного из тюрьмы, – со злостью подумала она, рассматривая его новые ботинки, темно-синие джинсы и теплую серую куртку с капюшоном. Принарядился, мерзавец...»
– Знаешь, Элизабет, что я хочу тебе сказать? Я очень сожалею о том, что случилось с твоей младшей сестрой.
– Случилось? – гневно воскликнула она, забыв, что надо держать себя в руках. – Ты так это называешь? Ты говоришь об этом так, словно Марти попала в аварию или стала жертвой несчастного случая? Или, может быть, ты забыл, Дэвид, что сам убил ее?
– Нет, Элизабет, не забыл, – тихо ответил он. – Я помню. Я поступил отвратительно, но ты должна понять меня...
– И что же я должна понять? – с трудом сдерживая ярость, спросила Элизабет.
– Ты должна понять, что совершил я это преступление ради тебя. Во имя моей любви к тебе, Элизабет.
«И сколько же еще кровавых злодеяний ты совершил во имя любви ко мне? – хотелось ей крикнуть ему в лицо. – Сколько? Два, три... десять?» Но она благоразумно промолчала, заметив, как Фергюсон напрягся.
– Да, я пошел на это ради тебя, – повторил он, пристально глядя ей в лицо. – А сейчас я пришел к тебе, чтобы попросить прощения.
Взгляд Фергюсона показался ей пустым и безжизненным, словно все, о чем он сейчас говорил, не имело к нему ни малейшего отношения.
– Элизабет, ты не можешь меня ненавидеть, – глухо продолжал он, – ты должна простить меня за содеянное. Понять и простить. Скажи, что ты больше не сердишься на меня. Пожалуйста, скажи!
Простить... – эхом отдалось у нее в ушах. Но как можно простить убийство юной, ни в чем не повинной девушки? Ее младшей сестры, самого близкого человека? Да даже если он сейчас, не совладав со своими эмоциями, набросится на нее и под угрозой смерти потребует, чтобы она вымолвила слова прощения, Элизабет все равно не произнесет их. Уж лучше она умрет, но Фергюсон не услышит этих слов. Да и так ли необходимо ему ее прощение? Элизабет в этом сильно сомневалась. Преступление совершено, Марти не вернуть, прошло десять лет, он отсидел свой срок, зачем оно ему теперь?
– Элизабет! – тихо позвал ее Фергюсон. – Ты меня слышишь?
– Слышу.
– Ты прощаешь меня?
– Скажи, Дэвид, а если бы я убила близкого тебе человека, ты бы меня простил? – с трудом сдерживая гнев, спросила она.
– Конечно! – убежденно воскликнул он, и его глаза полыхнули огнем. – Конечно, я бы тебя простил. Скажу больше: я бы оправдал любой твой поступок, каким бы ужасным, отвратительным, бессмысленным он мне ни казался. Любой, Элизабет!
Она сжала руки в кулаки и засунула в карманы пальто. Господи, ну что он несет? Элизабет не нуждается ни в каком его прощении и оправданиях! Она хочет от Фергюсона одного; чтобы он оставил ее в покое и никогда больше не напоминал о себе. Всю жизнь этот помешанный добивался ее любви: просил, умолял, требовал...
– Очевидно, мы с тобой разные люди, Дэвид, – сухо промолвила Элизабет. – И у нас разные представления о нравственности. Я не могу тебя простить и прошу уйти. – Она строго посмотрела на него. – Я очень устала, у меня был тяжелый день, а сейчас еще ко мне приедет один знакомый, я тебе говорила. Уходи, Дэвид, уходи.
Заметив, что Фергюсон колеблется, Элизабет легко, осторожно, чтобы не спровоцировать его на грубость, подтолкнула к каменным ступеням, последовав за ним. Фергюсон с растерянным видом спустился вниз, и в этот момент Элизабет рванулась к входной двери, быстро захлопнула ее и задвинула металлический засов. Устало прислонилась к стене и облегченно вздохнула. Затем посмотрела через дверное стекло: Фергюсон, ссутулившись, медленно брел по дорожке, ведущей на улицу. Элизабет направилась в гостиную, зажгла свет, подошла к окну и увидела удаляющуюся фигуру. Через минуту силуэт Фергюсона растворился в серой пелене тумана. Отойдя от окна, Элизабет бессильно опустилась на диван и закрыла лицо руками. Ее сердце гулко колотилось, дыхание было прерывистым, она никак не мола успокоиться.
Кэти с урчанием прыгнула к ней на колени, Элизабет отняла руки от лица и, слегка улыбнувшись, стала гладить ее по шелковистой шерстке.
– Все хорошо, Кэти, – ласково приговаривала она. – Он ушел. – И, бросив снова быстрый взгляд в окно, с надеждой в голосе добавила: – Господи, скорее бы приехал Ник!
Ник ехал в джипе по центральной части Порт-Мэдисона, внимательно рассматривая окутанные серым туманом пустынные улицы в надежде заметить какую-нибудь подозрительную фигуру. Фергюсона – или если это был не он, то другого преследователя Элизабет, таинственного призрака, следовавшего за ней от самой станции до магазина. Но улицы были пусты, город словно замер, погрузившись в сладкий сон. Единственным местом в городе, где жизнь не только не затихала, но и продолжала бурлить, был бар, расположенный неподалеку от здания местного театра. Двери с шумом распахивались, подвыпившие посетители группами выходили на улицу, оглашая ее громким веселым смехом.
Ник никогда прежде не бывал в Порт-Мэдисоне, и сейчас, проезжая по его нешироким чистым, уютным улочкам со множеством деревьев и кустарников, любовался красивыми, в старом стиле, домами с нарядными, отделанными мрамором фасадами, восхищался опрятными магазинчиками, торгующими свежей рыбой, зданием средней школы и старинной башней с колоколом наверху.
Как сильно тихие нарядные, уютные улочки отличаются от широких, стремящихся в бесконечность улиц и проспектов Нью-Йорка! Разве можно сравнить центральную улицу этого городка, например, с Лексингтон-авеню – вечно шумной, крикливой, с интенсивным движением и множеством пешеходов, которые шагают по ней и днем и ночью, толпятся на перекрестках? Но Нику тотчас же пришла в голову мысль, что еще лет десять назад, когда он был совсем молодым, жизнь такого городка показалась бы ему сонной и скучной, несмотря на его внешнее очарование. А вот сейчас, когда он стал значительно старше и напряженная работа отнимает у него почти все время, он с радостью согласился бы купить дом на одной из тихих улиц этого городка, гулять по ним вечерами, наслаждаясь тишиной и покоем.
Ник оторвал взгляд от окна, склонился над разложенной на пассажирском сиденье картой города и стал изучать ее. Вот главная улица, потом надо повернуть направо, немного проехать – и он окажется на улице, где находится дом Элизабет Найт.
Через несколько минут Ник увидел указатель, сбавил скорость и снова стал рассматривать окрестности. Улица, на которой жила Элизабет, была очень зеленой. По обеим сторонам росли деревья и кустарники, а за ними на некотором расстоянии стояли дома. Вот и нужный ему номер.
Ник выключил мотор, но, прежде чем выйти из машины, снова внимательно оглядел пустынную улицу, думая о том, что преследователь Элизабет может находиться где-то поблизости. Нет, вокруг стояла тишина, ни одного прохожего, ни темного силуэта, испуганно прильнувшего к стволу дерева, ни шелеста шагов, ни единого движения.
Дом Элизабет находился в глубине улицы, а перед ним росли могучие сосны и несколько кустарников. Дом смотрелся очень богато и красиво. В викторианском стиле, с нарядным мраморным фасадом, высокими каменными ступенями, ведущими к веранде, подсвеченной изящными, в форме тюльпанов, фонарями – он производил впечатление настоящего произведения искусства, поражал своей роскошью, грацией линий и форм. И соседние дома тоже смотрелись великолепно. Ник с трудом представлял себе, какие богатые люди живут в подобных домах и содержат их. Вспомнив о своем желании поселиться в этом городке, он усмехнулся. Ни он и никто из его окружения не смогли бы позволить себе приобрести такой богатый дом, кроме... Элизабет Найт. Но ведь она – знаменитая женщина, телезвезда. Она может себе это позволить.
Перед его мысленным взором возник образ Элизабет – в плотно облегающем стройную фигуру элегантном темном платье, с тонким, одухотворенным лицом в обрамлении блестящих черных волос, с глубокими, выразительными светло-голубыми глазами. Она обращалась с экрана телевизора к зрителям, комментируя очередную серию «Темного зеркала», и казалось, ее взгляд проникает в душу каждого, заставляя задуматься над серьезными проблемами.
И ту же Элизабет Найт он наблюдал в баре у Донахью... Ту же или совершенно другую? Она сидела за столиком напротив него, бледная, потерянная, с печальными глазами, и откровенно рассказывала о своих горестях и переживаниях. Тогда Элизабет была похожа на несчастную маленькую девочку, и у Ника больно сжималось сердце. Он почему-то все время вспоминал свою младшую сестру Нину: как постоянно волновался, когда она уходила по вечерам на свидания, боялся, как бы с ней не случилась беда, и невольно ловил себя на мысли, что ему неудержимо хочется помочь Элизабет. Защитить ее от всех бед и напастей, сделать так, чтобы у нее всегда было хорошее настроение, видеть ее веселой и счастливой.
