Текст книги "Курорт"

Автор книги: Сол Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Разве вас никто не искал? – спросил Генри.

– Конечно, искал. Мой сын приехал через неделю. Они схватили и его. Это доконало мою жену. Она умоляла мистера Уайттейкера делать с ней, что угодно, но отпустить нашего мальчика. Уайттейкер только рассмеялся. И назвал ее еврейской мамашей. «Я горжусь тем, что я еврейская мать», – ответила она и плюнула ему в лицо.

– О боже, – прошептал Джейк. – И что случилось с вашим сыном?

– Он работает со мной на ферме. И по субботам тоже. Дважды в неделю я убираю этот зал, а он – шкафчики.

– Шкафчики? – переспросил Джейк.

– Будем надеяться, что вы никогда не узнаете, что это такое, – ответил Генри.

– Вы уже сидели в шкафчике? – удивился Блауштейн. – Что вы натворили? Я думал, вы тут недавно.

– Что это за ферма? – спросил Генри.

– Очень прибыльная, – ответил Блауштейн.

– Что там производят?

– Скоро вы все узнаете сами.

– Блауштейн, когда вы попали сюда?

– Шесть месяцев тому назад. Мы приехали на первой же неделе.

– И что с вами будет?

– Ничего. Я их доверенное лицо.

– И ваш сын тоже?

– Еще нет. Но я не теряю надежды.

– А почему вы хотите, чтобы ваш сын получил эту повязку?

– Это единственная возможность избежать автомобильной прогулки.

Как странно видеть бледнеющее бледное лицо, подумал Генри.

– О чем вы?

– Я и так сказал слишком много. Гостям не положено знать об этом.

– Что такое «автомобильная прогулка»?

– Я ничего вам не скажу.

– Скажете, – Генри шагнул к старику.

– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Джейк.

– Не вмешивайтесь, – Генри смотрел Блауштейну в глаза. Их лица разделяли несколько дюймов.

– Типичное американское выражение, – пробормотал Блауштейн. – Пригласить на автомобильную прогулку.

– Куда?

Блауштейн покачал головой.

– Он тоже должен знать об этом? – быстрый взгляд на Джейка.

– Да.

– Они берут любую машину. Связывают руки. Вталкивают на заднее сиденье одного, двух, трех гостей. За руль садится кто-нибудь из сотрудников «Клиффхэвена». И едут туда, – Блауштейн неопределенно махнул рукой.

– По какой дороге?

– К обрыву. Там есть дорога. Она начинается за рестораном и кончается на обрыве. Пропасть глубиной в восемьсот футов. Машина летит туда вместе с гостями. Иногда слышен удар. Для тех, кто знает, звук этот равносилен выстрелу в висок. Мне сказали, что моя жена умерла в шкафчике от сердечного приступа. Может, она была еще жива. Они не перевели ее в больницу. Они взяли ее на автомобильную прогулку. Здесь фамилии тех, кто лежит на дне пропасти. Случается… – старик вновь посмотрел на Генри, на Джейка. – Если подойти поближе, иной раз можно услышать доносящиеся снизу крики.

– Тех, кто сразу не умирает от удара о камни?

Блауштейн кивнул.

– Может, вы тоже заслужите эти повязки. Вы же не хотите оказаться в пропасти?

Генри вгляделся в лицо Блауштейна. Не такой уж он и старый. Просто смирился со своей участью.

– Вы всегда были трусом? – спросил Генри. – Или они сделали вас таким?

По лицу Блауштейна пробежало подобие улыбки.

– Послушайте, мистер Браун, до «Клиффхэвена» я был бухгалтером. Я складывал прошлое. И не научился управлять будущим.

– Ладно, теперь вам придется научиться управлять собой. Мы не собираемся оставаться здесь, Блауштейн. И я не могу допустить, чтобы вы донесли на нас. Вы пойдете с нами добровольно?

– У меня есть выбор?

– Нет, – твердо ответил Генри.

– Тогда вы ничем не лучше «Клиффхэвена».

– Вы пойдете с нами?

– А как же мой сын?

– Сейчас мы не сможем найти его. Но, если мой план удастся, мы освободим всех. Мы уходим в лес. Вы идете?

– Они убьют меня или вы убьете, какая разница?

– Когда этот оранжево-синий подонок придет за мной? – спросил Джейк.

– Часа через два-три, не раньше.

– Отлично, – кивнул Генри. – Пора идти. Но сначала давайте опустим лестницу, чтобы они не смогли следить за нами с крыши.

Джейк и Генри осторожно положили лестницу на пол.

– Я иду первым, – продолжил Генри. – Держимся около стены, чтобы нас не заметили. Блауштейн, вы идете за мной. Джейк, следите, чтобы он не удрал. Выходим к стене, обращенной к лесу. Открытое пространство, ярдов семьдесят или восемьдесят придется проползти.

– Проползти? – переспросил Блауштейн.

Генри лег на пол и показал, как это делается.

– Вы не служили в армии, Блауштейн?

– Нет.

– А вы, Джейк?

– Нет. Но я видел это в фильмах.

– Хорошо, – Генри встал. – Пошли. Джейк, закройте дверь. Но только тихо.

Генри вышел из здания, осмотрелся. Никого. Где они его ищут? Внизу? Или уже прекратили поиски? Может, они думают, что он ушел по шоссе? Обогнув угол, Генри лег на землю и пополз к лесу.

Левый локоть, толчок вперед. Правый локоть, толчок вперед.

Левый локоть, правый локоть, как автомат. Думать только о движениях тела, ни о чем больше.

Левый локоть, толчок, правый – толчок.

Казалось, что к лесу ползти дольше, чем к зданию. Солнце жгло спину. Он опять сбил в кровь руки. Ползет ли Блауштейн? Сзади не доносилось ни звука. Еще немного. Лес уже рядом.

У первого дерева Генри встал, быстро забежал за него и повернулся к опушке. Блауштейн не прополз и четверти пути, Джейк держался рядом с ним. Почему он ползет так медленно? Тут Джейк обогнал Блауштейна и как большая ящерица устремился к лесу.

Видит ли их кто-нибудь?

Когда Джейк подполз к дереву, Генри схватил его за шиворот.

– Какого черта вы оставили его? Я же велел держаться сзади!

– Он полз слишком медленно.

– Это был приказ. Чтобы добиться успеха, надо выполнять приказы.

– Хорошо, хорошо.

Блауштейн поднялся на ноги ярдах в двадцати пяти от них.

– Он собирается удрать, – воскликнул Джейк. – Я поймаю его.

– Не надо, – остановил его Генри.

Блауштейн уже бежал к ним.

– Я не мог больше ползти, – дыхание со свистом вырывалось у него из груди. – Извините.

– Будем надеяться, что вас не заметили.

Генри вглядывался вдаль, прислушивался. Все тихо. Слава Богу, все тихо.

Он повернулся к своим спутникам.

– А теперь внимательно слушайте. Вдоль опушки полно маленьких полянок. Нам надо собрать на каждой как можно больше сушняка. По всему периметру.

– А зачем? – спросил Блауштейн.

– Мы подожжем лес вокруг «Клиффхэвена».

– Черт побери! – Джейк ударил кулаком в раскрытую ладонь. – В такую жару дерево вспыхнет как порох.

– Правильно. Чтобы потушить такой пожар, им придется обращаться в службу защиты леса.

– Не загорятся ли здания? – спросил Блауштейн.

– Надеюсь, что нет. Они отделены от леса открытым пространством.

– Горящие ветки могут долететь по воздуху, – заметил Джейк.

– Будем рассчитывать на лучшее. В «Клиффхэвене» много людей. Среди них и моя жена.

– А что будет с нами, когда загорится лес? – спросил Блауштейн.

– Нам придется вернуться в «Клиффхэвен».

– Они нас поймают, – лицо Блауштейна исказилось от ужаса. – Они нас убьют! Это не план, это самоубийство!

Часть 3

Глава 16

Подруга Стэнли, Кэти, жила не в кампусе Санта-Круса, а на квартире, которую снимала еще с тремя девушками. Каждая имела отдельную спальню, запирающуюся на задвижку, а гостиная и кухня были общими. Кавалеров кормили на кухне, а если кто оставался на ночь, уйти он должен был до завтрака, потому что девушки никому не хотели показываться в «разобранном» виде.

– Позовите, пожалуйста, Кэти?

– Кэти Браун, к телефону! – услышал он.

– Могу я сейчас заехать к тебе? – спросил он, как только Кэти взяла трубку.

– У меня месячные.

– Перестань, Кэти, мне сейчас не до этого.

– Мне тоже, дурачок. Я просто говорю тебе, чтобы ты не волновался.

Стэнли все позабыл.

Две недели тому назад он пообещал быть осторожным и не сдержал слова. Кэти плакала, говорила, что теперь забеременеет. Он волновался. А потом забыл.

– Извини, – ответил Стэнли. – То есть, я рад.

В трубке послышался серебристый смех Кэти.

– Так я могу приехать?

– Конечно. Правда, в гостиной бардак после вчерашней вечеринки. А сегодня все учились целый день. Ну ничего, мы поговорим в моей комнате.

Дверь открыла Кэти. Гостиная служила не только четверым девушкам, но еще и двум десяткам друзей, которые постоянно заглядывали «на огонек». Вот и сейчас везде стояли пустые банки из-под пива, бумажные тарелки с остатками пиццы, валялись мятые салфетки. Вся обстановка состояла из трех гигантских, яркой окраски диванных подушек, лежащих на полу, да задвинутой в дальний угол кушетки. На стенах висели плакаты, оставшиеся от прежних квартиросъемщиков, и женские трусики, происхождение которых уже обросло и продолжало обрастать многочисленными легендами.

Стэнли заметил, что на Кэти простенькое, из тонкой материи платьице, через которое проглядывали ее трусики.

– Ты его недавно купила? – спросил он.

– Нет, просто давно не надевала, – ответила Кэти. – Когда я в нем, люди смотрят на мою грудь, а не в лицо.

– Лицо красивое.

– Благодарю. Я жду.

– Чего?

– Должен же ты похвалить мою грудь. Так в чем дело?

– Что значит, в чем дело?

– Ты все еще волнуешься.

– Да, – признал Стэнли.

– У тебя это написано на лице. Ты постоянно о чем-то волнуешься, – Кэти закрыла за ними дверь спальни, забралась с ногами на кровать, села по-турецки. – Присядь, – она шлепнула рукой по покрывалу. – Рассказывай.

Стэнли устроился рядом, неловко подсунув под себя ноги, чем вызвал смех Кэти. Ей эта поза давалась без труда.

– Так вот, ты помнишь наши планы на уик-энд. Мы вылетаем в пятницу утром и показываем им город. Мы только не знали, где они остановятся. Он ждал, освободится ли номер в «Беверли-Хиллз», или им придется останавливаться в другом отеле. Он сказал, что позвонит из Санта-Барбары. И не позвонил.

– День еще не кончился, – напомнила Кэти.

– Он не стал бы тянуть до последней минуты.

– Может, он звонил, когда тебя не было.

– Конечно, я был. Или мой сосед. Он всегда звонит, если обещает.

– О боже, ну как ты любишь волноваться. А может, они нашли хорошее местечко и решили задержаться там на пару дней.

– Тем более он бы позвонил, чтобы я не волновался. Если он что-то обещает, то держит слово. Я позвонил в «Бичкомбер» в Санта-Барбару. Они там не появлялись. Они заранее забронировали номер, то есть должны заплатить за него, даже если не будут там жить. На него это не похоже.

– Знаешь, Стэнли, счет на одну ночь в гостинице не разорит твоего старика. Хочешь пива?

– Нет. Послушай, я чувствую, что-то случилось.

– Ерунда. Ты ничего не знаешь наверняка. Просто ты всегда ищешь повод для тревоги. Неужели все евреи такие?

– Какие?

– Мрачные и унылые.

– Послушай, большинство комиков – евреи.

– И они все зануды.

– Спасибо тебе за поддержку. Пойду домой. Мне надо кое-куда позвонить.

– Ты только что пришел.

– Я не хочу, чтобы тебе прислали счет с астрономическими цифрами.

– Ты сможешь оплатить свои разговоры, в квитанции пишут, что сколько стоит.

– Пожалуй, что да.

– А почему бы тебе не позвонить на этот курорт в Биг-Суре. Как он называется?

– Кажется, «Клиффхэвен».

– Позвони. И покончим с этим.

А если мне скажут, что они уехали, думал Стэнли, пока в справочной ему искали телефон «Клиффхэвена». Раз они не приехали в Санта-Барбару, значит, разбили «форд» по дороге. Кэти удивляется, что я волнуюсь. У меня есть все основания для беспокойства.

Он записал номер и тут же перезвонил в «Клиффхэвен».

– Останавливались ли у вас мистер и миссис Генри Браун?

Девушка на другом конце провода кому-то что-то сказала, но закрыла трубку рукой, и Стэнли не разобрал слов.

– Нет. В регистрационной книге такой фамилии не значится.

– А может, они уже выписались? Посмотрите, пожалуйста, записи за два-три последних дня.

Опять невнятное бормотание.

– Извините, сэр, но мистер и миссис Генри Браун к нам не приезжали.

– Вы уверены? – Стэнли повернулся к Кэти. – Она положила трубку.

– Она же сидит на коммутаторе, у нее нет времени болтать с каждым. Что ты собираешься делать?

– Еще раз позвоню, ладно?

– Конечно.

Стэнли набрал нью-йоркский номер.

– Рут? Это я, Стэнли, – он взглянул на Кэти. – Это моя сестра, не ревнуй… Да, я встретил их в Сан-Франциско как примерный сын, и они на пару часов заехали в университет. Они не звонили тебе? Папа обещал мне позвонить. Что из этого? Нет, я не волнуюсь, просто хочу знать. Ладно, ладно, если он или мама позвонят, скажи, чтобы они связались со мной. Ты уходишь сегодня вечером? Понятно, не забудь взять с собой диафрагму, Рути. Боб Цукерман? Это идея. Да, у меня есть его номер. Спасибо. До свидания.

– У меня отличная сестра, – он улыбнулся Кэти. – Никто не звонил. Она напомнила мне о Бобе Цукермане.

– Кто это?

– Самый близкий друг отца, – Стэнли выудил из бумажника пластиковую карточку, на которой записывал нужные ему телефоны, и позвонил в контору Боба Цукермана.

– Он на совещании, – ответила секретарь. – Вы можете перезвонить попозже?

– Я в Калифорнии, в квартире у друзей.

– Оставьте мне ваш номер. Мистер Цукерман вам позвонит.

– Меня тут уже не будет.

– Одну минуту, кажется, совещание закончилось.

И тут же в трубке раздался пронзительный голос Боба.

– Стэнли? Что случилось?

– Мой отец не звонил вам?

– Нет. А зачем?

– Он сейчас в Калифорнии.

– Я знаю. Разве ты не виделся с ним?

– Конечно, виделся. Среду они собирались провести в Биг-Суре, в четверг приехать в Санта-Барбару, в субботу вылететь домой из Лос-Анджелеса. Мы договорились встретиться в Лос-Анджелесе.

– И что?

– Он обещал позвонить из Санта-Барбары. Но не приехал в «Бичкомбер».

– Может, он предпочел другой отель. Или задержался в Биг-Суре. Чего волноваться?

– Мне сказали, что он не появлялся в Биг-Суре. Он всегда звонит, если обещает.

– Стэнли, твой отец сможет позаботиться о себе, он уже большой мальчик. Даже если он заболеет, под рукой всегда есть доктор. Твои волнения абсолютно напрасны. Послушай, если он позвонит мне, я скажу, что ты ждешь его звонка, идет? Мне надо бежать. Береги себя, Стэнли, и не трать нервы по пустякам.

Стэнли бросил трубку на рычаг.

– Дерьмо.

– Что теперь не так?

– Меня не хотят слушать. Береги себя, – передразнил он Цукермана. – Вонючая задница.

– Чего ты так разошелся?

– Я позвоню еще раз. В Бюро по розыску пропавших людей.

– Ты псих.

– Ладно, я псих, – он поднялся и, не попрощавшись, выскочил из комнаты.

В комнате Стэнли зазвонил телефон. Он схватил трубку.

– Это я, – сказала Кэти. – Терпела два часа. Села за курсовую, но никак не могла сосредоточиться. Извини, я не хотела разозлить тебя.

– Я тоже. Я хочу сказать, извини, что я рассердился. В Бюро по розыску ничего не знают. Я вспомнил, что они собирались заехать в Кармель, и нашел отель, в котором они останавливались. Я убежден, что-то произошло, причем между Кармелем и Санта-Барбарой. Может, они попали в аварию и находятся в таком состоянии, что не могут говорить и попросить кого-то связаться со мной.

– Теперь и я начала волноваться. Что ты собираешься делать?

– Хочу поехать следом по автостраде № 1 и что-либо выяснить.

– Ты все-таки псих. А как же занятия?

– Мне сейчас не до занятий. Я должен ехать.

– Я бы хотела, чтобы и обо мне так заботились.

– Так и будет. Хочешь поехать со мной? Мы пропустим только пятницу. А по пятницам тебе не преподают ничего важного. Ты сама говорила мне об этом.

– А как насчет колес?

– Обратиться к Джерри? Предложить заплатить ему?

– Он может согласиться.

– Я ему позвоню.

– А потом мне, псих.

– Джерри согласен. Сначала он потребовал десять долларов в день, а когда узнал, зачем мне машина, отдал ее так. Ты едешь?

– Пожалуйста, подожди до утра. Я закончу курсовую, и Бетти сдаст ее за меня, ладно? Кроме того, твой отец может позвонить, и тогда нам не придется ехать.

– Я заеду к тебе в семь.

– Лучше в восемь.

– Я хочу выехать пораньше, раз мы решили ждать до завтра.

– Восемь – это рано.

– В семь тридцать?

– Вечно ты торгуешься. Хорошо, в половине восьмого. Если он позвонит, немедленно дай мне знать.

Стэнли положил трубку, тут же взял ее вновь. Мать говорила ему – доверяй интуиции.Он набрал номер «Клиффхэвена», и ему ответил тот же женский голос.

– Пожалуйста, не бросайте трубку. Меня зовут Стэнли Браун. Я разыскиваю своих родителей. Вы уверены, что они не приезжали к вам?

В трубке раздались гудки отбоя.

Молодая женщина взглянула на Клита.

– Если у него не было подозрений, то теперь они появятся, – улыбнулась она.

– Это точно, – кивнул Клит. – Я с нетерпением жду с ним встречи.

Глава 17

Маргарет, этот пожар для тебя, думал Генри, собирая вместе с Джейком большие, в рост человека, кучи хвороста. В Масаде они умерли, сражаясь.Это ложь. Они покончили с собой. Поработали за своих врагов. От меня они такого не дождутся.

Генри взглянул на Джейка. Юноша, весь в поту, двигался куда быстрее. Джейк моложе, Джейк сильнее. Голова Джейка, Генри мог поспорить на это с кем угодно, не забита противоречивыми мыслями.

– Ты станешь поджигателем, Джейк. Тебя это не тревожит?

Джейк рассмеялся в ответ. В его возрасте людей посылали на войну. «Клиффхэвен» – враг. Сжечь его дотла.

Направляясь с окраины в центр Нью-Йорка, Генри всегда проезжал в Южном Бронксе квартал кирпичных остовов выгоревших домов, пожарище внутри города.

– Достаточно, Джейк, – крикнул Генри и начал собирать новую кучу.

Эти испаноязычные люди просто сумасшедшие, думал Генри. Поджечь собственные дома. Дикий народ, имея в виду, что мы на такое не способны.

Сломать ветку, бросить в кучу. Поднять ветку, бросить в кучу. Когда она разгорится, молодые деревца займутся тут же.

Болели руки. Не время думать о боли. Перчатки были бы очень кстати. Ничего, можно обойтись и голыми руками, чтобы подготовить лес к пожару. Плохие средства для достижения хорошей цели. Моральные устои, разрушаемые ради самосохранения. Ничего этого не потребовалось бы, обрати кто внимание на бойскаутов, марширующих в штурмовых колоннах по Сент-Луису или Нью-Йорку. На свободе их игнорируют, в концлагере уже поздно что-то предпринимать.

– Переходим к следующей! – крикнул он Джейку, и они двинулись дальше.

Мафия оставляет тела на тротуарах в Куинс, на мостовых Бруклина, на автострадах Нью-Джерси. Даже полицию это ничуть не волнует. Все в порядке, пока нас не трогают.

– Живее, Блауштейн! Догоняйте Джейка!

Мужчина в Техасе убил двадцать семь человек, на счету тринадцатилетнего подростка из Чикаго – двадцать две жертвы. Сожалеет ли он об этом, спросили его, когда поймали. Нет, кричал он, он жалеет о том, что арестован. Мы полагали, что к нам это не имеет ни малейшего отношения.

– Отлично, Джейк! – вовремя сказанное доброе слово удваивает энергию.

А религиозные секты, закрытые от посторонних глаз до тех пор, пока кто-то не хватится пропавшей дочери. А дочь, миловидная молодая женщина, чуть располневшая, уверенная в себе, говорит в объективы телекамер, что обрела тут счастье. Дело закрыто.Отличается «Клиффхэвен» от такой секты? Могли мы с Маргарет, свернув с шоссе на проселок, поднимающийся в горы, знать, что он приведет нас в такую секту? И по замыслу ее вдохновителей мы должны остаться тут навсегда, ибо я, к своему несчастью, подпадаю под категорию, выбранную в «Клиффхэвене» на роль жертвы.

Параноики этого мира, не ездите на незнакомые курорты. Это не выход. Теперь мы знаем. Теперь мы можем что-то сделать. Генри, сказал он себе, сгребая очередную кучу, думать сейчас некогда. Надо бить во все колокола, чтобы мир узнал, что ему уготовано.

– Сколько мы собрали куч? – спросил Генри Джейка и Блауштейна. – Шестнадцать?

– Семнадцать, – ответил Джейк.

– Этого мало. Мы должны обложить весь периметр.

– Можно сложить и сто куч, а потом попасться, – заметил Блауштейн.

– Может, зажжем то, что есть? – предложил Джейк.

– Один самолет без труда зальет этот участок. Мы должны разжечь пожар, который не удастся сразу погасить. Я хочу, чтобы вы собирали хворост еще Два часа.

– А куда пойдете вы? – воскликнул Джейк, осознав, что остается без лидера.

Мог ли он дать логичный ответ? Мог ли сказать о мысли, внезапно вспыхнувшей в мозгу, словно посланной Маргарет.

– Мы с Джейком должны работать вместе или порознь? – нервно спросил Блауштейн.

Раз он задал такой вопрос, подумал Генри, значит, Джейку лучше приглядывать за ним.

– Вдвоем работать быстрее, – ответил он.

Джейк, бросив ветку в кучу, выпрямился.

– Куда вы идете?

– Не останавливайтесь. Я хочу освободить тех, кто сидит в шкафчиках, чтобы они не сгорели заживо. Джейк, поглядывайте на часы. Если я не вернусь через два часа, поджигайте хворост.

– Как?

– Возьмите вот такую палку, – Генри развел руки. – Сейчас я все покажу, – он поднял сухую ветвь. Слишком длинная. Уперев конец в землю, обломил ее. – То, что надо, – Генри привязал к ветви носовой платок. – Разорвите свою футболку. Сделайте еще два факела. Всего их будет три. И мы сможем одновременно поджигать по три кучи. Вы возьмете на себя треть периметра, Джейк, я – остальное. Буду поджигать их через одну, промежуточные оставлю Блауштейну. Это самый быстрый способ. Ясно?

Джейк прижал палец ко рту, призывая к молчанию.

Генри оглянулся. Двое оранжево-синих вышли из-за здания, на крыше которого прятался Генри. Они смотрели на лес.

– Они нас не видят, – прошептал Джейк.

– Они всегда всех ловят, – вздохнул Блауштейн.

– Заткнитесь, – прикрикнул на него Джейк. И добавил, повернувшись к Генри: – Лучше оставайтесь здесь. Не рискуйте.

– Они уходят, – Генри подхватил палку с носовым платком на конце. – Возьму ее с собой. На всякий случай.

– Это глупо. Вас поймают.

– Если я не вернусь, делайте все, как я сказал.

Генри шел лесом, пока не поравнялся с низким зданием, в котором находились шкафчики. Ползти он не решился. Слишком долго, да еще надо тащить палку. Бежать? Незачем привлекать внимание. Он решил просто идти, не торопясь, спокойно, будто имея на это полное право. Если бы кто заметил его, он мог вернуться в лес и немедленно поджечь хворост.

А если дверь заперта, как он откроет ее? Есть ли там окна? Он не помнил.

Генри облегченно вздохнул, увидев приоткрытую дверь. И тут же радость сменилась тревогой. Если дверь открыта, внутри кто-то из оранжево-синих. До него уже доносились крики, которые он слышал, стоя в шкафчике.

Напрасно я иду туда, подумал он, переступая порог. Мужчина в оранжевой футболке и синих джинсах, со спины – вылитый Клит, с кем-то возился у дальней стены. Он обернулся. Не Клит, немного старше, с усами.

– Ты что тут делаешь? – воскликнул усатый.

Молодость против палки.

– Эй, да ты, должно быть, Браун.

Усатый не выказывал страха. Он не подозревает, что я намерен его убить,думал Генри.

– Дай мне палку.

Он привык к повиновению.

Усатый шел на него. Женщина, которую он тискал, прижалась к стене, не сводя с Генри испуганных глаз.

Он полагает, что я такой же покорный, как и остальные,подумал Генри. Идиот.

Когда расстояние между ними сократилось до пяти футов, оранжево-синий остановился.

– Дай мне палку, – повторил он.

– Возьмите, пожалуйста, – с этими словами Генри выставил вперед левую ногу и, держа палку как бейсбольную биту, взмахнул ей, целя в голову усатого. Тот успел поднять руку, но палка, скользнув по предплечью, врезалась в скулу, порвав кожу.

– Сукин сын, – усатый отпрянул; брызнула кровь.

Вновь палка взлетела в воздух, чтобы обрушиться на челюсть усатого. Он пошатнулся и рухнул у ног Генри. Кровь хлынула изо рта, окрасив кончики усов. На сером бетонном полу расползалась амебоподобная красная лужа. Надеюсь, он не умрет, подумал Генри.

Если не считать плача женщины у стены, в здании воцарилась полная тишина. Люди в шкафчиках затаили дыхание, не понимая, что происходит.

– Слушайте меня, – крикнул Генри. – Вас сейчас освободят. Я открою шкафчики. Маргарет! Ты здесь, Маргарет?

Гул голосов поглотил его последние слова.

– Пожалуйста, – продолжал Генри, – идите к ресторану. Там вы будете в безопасности. Не подходите к лесу, а то сгорите. Маргарет!

Тело у его ног зашевелилось. Ручейки крови текли теперь из носа и ушей. Генри не смог заставить себя ударить оранжево-синего еще раз. Он начал открывать шкафчики, изредка поглядывая на распростертого мужчину. Его следовало отправить в больницу.

Из шкафчиков появлялись жалкие существа, мужчины и женщины, лишенные воли, скрюченные от долгого заточения. Они тут же валились или сползали на пол.

Где тот веснушчатый мужчина, которого посадили на восемь часов? Восемь часов давно истекли, и он, скорее всего, в своем номере. Господи, сколько просидели здесь эти люди? Сутки?

– Вы свободны! – кричал Генри. – Уходите. Дверь там. Идите к ресторану.

В этот момент он услышал ее голос и свое имя. Пропустив три или четыре шкафчика, Генри открыл тот, из которого, как ему показалось, его позвала Маргарет. Внутри стоял мертвый мужчина.

Маргарет Генри нашел в следующем шкафчике. Никогда еще он не видел ее в таком состоянии. Она упала в его объятия, и он осторожно опустил ее на пол. Губы Маргарет пересохли, ноги затекли от долгого стояния.

Подняв голову, Генри увидел, как какой-то мужчина пытается забраться обратно в шкафчик.

Генри схватил его за плечо.

– Нет, нет! – вопил мужчина. Он сошел с ума.

– Уходите! – крикнул Генри и опустился на колени рядом с Маргарет.

– Ты можешь идти?

Она кивнула.

– Конечно. Как только приду в себя.

– Нам надо уходить, – Генри поднял голову, обращаясь к остальным. – Вы должны уйти отсюда. Пошевеливайтесь! – Никто не двинулся с места.

К нему подошел высокий, мускулистый мужчина:

– Я открыл остальные шкафчики, но они боятся выйти из здания. Некоторые совсем плохие.

Он резко отличался от остальных. В нем чувствовалась сила.

– Вы можете мне помочь? – обратился к нему Генри.

– Конечно.

Вдвоем они подхватили Маргарет, поставили ее на ноги. Она массировала бедра.

– Сейчас все будет в порядке.

– Мы должны как можно быстрее добраться до леса, – пояснил Генри.

Едва они вышли из здания, мозг Генри пронзила новая мысль: а как же люди в запертых номерах? Они сгорят заживо, если огонь доберется до зданий. Но он не мог помочь всем. Может, пожарные команды прибудут до того, как займутся основные корпуса.

Добравшись до леса, они остановились, чтобы перевести дух, и тут же Генри заметил Джейка, призывно машущего ему рукой. Поспешил к нему.

Юноша привязывал Блауштейна к дереву его же поясом.

– Он пытался удрать. Ему нельзя доверять. Это ваша жена?

Генри кивнул.

– А тот?

– Его я не знаю.

Маргарет и мускулистый мужчина подошли к ним.

– Маргарет, это Джейк, – представил юношу Генри. – Он помогал мне.

Мужчина протянул руку.

– Меня зовут Шамир.

– Генри Браун, – ответил Генри, пожимая ее. – Моя жена, Маргарет.

Джейк пожал руку Шамиру.

– Джейк Феттерман.

– Давно вы в «Клиффхэвене», Шамир? – спросил Генри.

– С прошлой недели. Я тут на хорошем счету. Побывал в шкафчиках дважды. А сегодня простоял только два часа, так что даже не устал.

– А что вы такого сделали?

– Мой гид привел меня в номер и сказал что-то о моей внешности. Кажется, отметил, что я не похож на еврея. Я ответил, что и в нем нет ничего еврейского. Короче, мы заспорили, и я предложил ему заниматься своим делом и помалкивать. А в результате провел в шкафчике четыре часа до того, как распаковал чемодан.

– Потрясающе. А кто порекомендовал вам приехать сюда?

– Видите ли, я фотограф. Добирался на попутках из Сан-Франциско в Сан-Диего. Я довольно часто путешествую таким способом. Во-первых, экономятся деньги, во-вторых, встречаешь интересных людей. В Сан-Франциско кто-то сказал мне, что «Клиффхэвен» расположен в исключительно живописном месте.

– Они схватили и того, кто подвозил вас?

– Нет, нет, – покачал головой Шамир. – Увидев поворот на «Клиффхэвен», я попросил меня высадить. И пришел сюда сам, с маленьким чемоданом, внезапно оказавшись в тюрьме. Они взяли два хороших фотоаппарата. Очень хороших. А этот не нашли.

Шамир достал из кармана крошечную «минолту».

– Я сделал потрясающие снимки, дождался темноты, а потом спустился той же дорогой, по которой и пришел.

– И у шоссе встретили шестерых с дубинками?

– Вы тоже? – спросил Шамир.

Генри кивнул.

– И что вы собираетесь делать?

– Хотим поджечь этот лес. Сколько ты собрал куч, Джейк?

– Шесть или семь, а потом заметил, что Блауштейн собрался дать деру.

– Одну минуту, – вмешался Шамир, – вы можете показать, где находится самая дальняя куча?

– Думаю, там, – указал Генри.

– А в эту сторону?

Генри взглянул на Феттермана. Джейк показал, где собрал последнюю кучу.

– Простите, – покачал головой Шамир, – но этого явно недостаточно, если вы стремитесь к большому пожару. Самолет с запасом нитрата аммония потушит огонь в два-три захода.

– Откуда вы это знаете? – спросил Генри.

– Где-то читал. Сам я не тушил пожары, но служил в авиации.

– Если в «Клиффхэвене» есть средства пожаротушения, в их состав наверняка не входят самолеты, – заметил Генри.

– Если лес загорится, пожарникам придется обратиться за помощью к армии. Тут все пересохло. Год назад в лесном пожаре сгорело несколько тысяч акров.

– «Клиффхэвен» не станет просить о помощи.

– Тогда попросим мы, – заявил Шамир.

– Все телефонные линии идут через коммутатор, – Генри взглянул на Блауштейна. – Или я не прав?

Блауштейн закашлялся.

Генри подошел к нему вплотную.

– В чем дело? Вы больны?

Блауштейн покачал головой.

Генри поднял руку и ударил его по лицу.

– Не бейте меня, – заверещал Блауштейн.

– Отвечайте.

– Прямой телефон есть в доме мистера Клиффорда.

– Надеюсь, провода не сгорят до того, как мы доберемся туда, – Шамир потянулся. – Ну что, будем собирать хворост?

– Нет, – покачал головой Генри. – Обойдемся тем, что есть. Они могут начать поиски и поймать нас до того, как мы зажжем хоть одну кучу. Нельзя идти на такой риск, – он взглянул на Маргарет. – Ты нам поможешь?

– Конечно, – ответила та.

– Отлично. Давайте начнем с крайних куч и будем двигаться к центру. Дайте мне спички, Джейк.

– Я не курю, – ответил Феттерман. – А вы?

Генри посмотрел на Шамира, но тот пожал плечами.

– То есть после всех наших трудов выясняется, что нам нечем зажечь хворост?