Текст книги "Работа над ошибками"
Автор книги: Скатился-в-говно Литмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 7
Агар
год 2689 от Посещения Учителя, по скрытому календарю Святой Церкви
год 50-й правления Его Святости Аиб-Ваала, Патриарха и Императора Агара (летоисчисление агарян)
Работы на стартовом столе шили полным ходом. На следующий день был намечен запуск еще одного «Архангела» и «Боли, дарующей спасение». За пуском будут наблюдать сам первоархипатрит Шедареган и с ним генерал-архипатрит Абримелех и в ста семидесяти километрах южнее Шагар-Кхарад, в обсерватории на Мертвой горе, готовились к приему высоких гостей. В двадцати километрах к северо-западу от космодрома лежали руины некогда мятежного города Шагар-Хаог: радиационный фон за четыре столетия давно вернулся к норме, время сточило уцелевшие после ударной волны и огненного шторма огрызки стен, оставив от города лишь скопление поросших колючим кустарником холмиков с округлым озером в центре, где раньше была воронка. Восточнее Шагар-Хаог начиналась гряда невысоких сопок, за которыми вдали виднелся один из отрогов могучего, уходящего на восток, к океану, хребта Шагаргобор. Между первыми двумя сопками лежал один из пригородов Шагар-Хаог – промышленный район, уцелевший во время «сошествия небесного огня», – так святые отцы назвали впоследствии ядерные удары по четырем непокорным городам восставшей против Святой Церкви провинции. От района осталось немного: десяток полуразвалившихся жилых зданий, несколько мощных стен от корпусов металлургического завода (разбомбленного уже позже, обычными авиабомбами), развалины железнодорожной станции, разрушенная самими восставшими при помощи тяжелой техники церковь и несколько других строений различного назначения. В одном из таких зданий остановились трое мужчин в одинаковых серых плащах.
Вечерело. Снаружи было ясно, – вьюга закончилась еще утром, когда они выходили из Харфахара. Они вышли затемно и шли без малого двадцать два часа, – что составляет ровно половину агарянских суток, – сделав по пути три коротких привала.
– Какая мощь… – тихо проговорил Связной, глядя из проема окна на видневшуюся вдали на стартовом поле двухсотметровую ракету.
Его новый с иголочки плащ-невидимка оказался намного теплее чем выглядел на первый взгляд. При сильном холоде можно было также включить дополнительный подогрев, но Святой отец посоветовал Связному поберечь энергию, так как запасных элементов питания было по два на брата и зарядить их было пока негде, – разве что на главной базе отряда в Шагаргоборе, до которой день пути.
– Триста восемьдесят тонн.
– Что? – Связной посмотрел на Святого отца.
–Триста восемьдесят тонн. Столько «Архангел-9» поднимает на орбиту. А про мощь можно у Первого спросить, он тебе точно скажет. Но триста восемьдесят тонн, как мне кажется, хороший показатель мощи этой штуковины.
– Да…
– Завтра полетит… – сказал стоявший рядом Бизон. – Ну, ты же видел уже, Связной, как эти штуки летают…
– Да... Бизон, конечно видел…
– Ну, значит и завтра еще раз посмотришь…
– Это пока еще неизвестно, Бизон, – сказал черный командир. – Все зависит от планов Первого…
– …Мне вот интересно, какой он… – произнес Связной задумчиво.
Святой отец с Бизоном переглянулись: «ну вот, опять Связной увидел ракету», потом посмотрели на Связного.
– …ну, наш мир, – сказал Связной, расценивший взгляды товарищей как вопросительные. – Как Агар выглядит оттуда… из внешнего пространства, из… космоса, – Связной произнес последнее слово с каким-то благоговейным трепетом.
– Ну… так круглый же он… вроде… – Бизон почесал в затылке семипалой ладонью.
– Да. Конечно… Круглый…
– А вот и Первый! – произнес неожиданно Святой Отец. При этом Связной с Бизоном одновременно повернулись сначала к нему, а после вместе посмотрели в окно: за окном никого не было. – Маскировка. Мы не можем пока его видеть, – объяснил черный командир, – я получил сообщение по лазерному лучу.
То, что командир принял сообщение через луч, говорило о том, что отправивший его находился с командиром в прямом визуальном контакте. Окно круглой формы на втором этаже, построенного в форме сильно вытянутого эллипса, двухэтажного дома с уцелевшей крышей было достаточно большим и из него открывался впечатлявший вид лежавшей впереди заснеженной степи. В степи никого и ничего не было. Только небольшие, оранжевые кусты, за которыми, чтобы спрятаться, пришлось бы сесть согнувшись; вышки и строения космодрома вдали и стоявшая немного в стороне на стартовой площадке ракета; завершала пейзаж горная гряда Волчьего хребта за космодромом, над которой угрюмо нависало почерневшее небо, на котором, если хорошо присмотреться, уже можно было разглядеть несколько мерцавших точек звезд.
Через пару минут снаружи послышался всеми узнаваемый шум а, спустя еще полминуты, перед зданием поднялись характерные для заходившего на посадку флайера снежные вихри: серые сугробы разметало до мерзлого грунта в трех местах там где у летающей машины были расположены маневровые турбины. Резко исчезавшие на границе поля видимости снежинки очертили знакомые контуры флайера. Когда машина опустилась на землю, поле маскировки выключилось, а вместе с тем стал стихать и гул турбин.
То был на вид стандартный «Жнец плодов добродетели» четвертой модели, именуемый в просторечии «Жнец-4» или просто «Жнец». Более двух десятков лет такие флайеры использовались различными организациями службами (от городских спецподразделений полиции до спецподразделений войск Церкви, именуемых «Святыми псами» и вездесущей ССКБ), не стала исключением и Служба охраны космодрома. Машина была формы, зауженного спереди, и раздавшегося вширь в задней ее части, лежащего – или лучше сказать «парящего» – на боку «клина». (Верхняя часть «клина» имела зеркальную поверхность, скрывавшую от солнечного света и посторонних глаз в меру просторный шестиместный салон; в высоту, в самой высокой своей точке, – в хвостовой части, – «Жнец» достигал трех с половиной метров; ширина флайера составляла: два с половиной – в носовой части – и девять – в хвостовой – при длине в пятнадцать метров.) Различные модификации «Жнецов» могли нести на борту как лучевое так и кинетическое вооружение, в разных соотношениях, а также средства ментального подавления (модификация для полицейских сил, отвечавших за предупреждение беспорядков и бунтов в местах большого скопления людей) и средства перехвата и дешифровки (модификация для подразделений ССКБ, выявлявших маршруты и места расположения групп и отрядов революционеров). Увидеть «Жнеца» считалось плохой приметой как среди суеверных простолюдинов деревни и городского дна, так и среди благородных жителей фешенебельных районов и поместий. Революционеры презрительно именовали «Жнецов», как и вообще любые летающие машины «корытами» и, при возможности, их уничтожали (впрочем, уничтожить флайер удавалось далеко не каждому и часто бывало, что гибли при этом сами или бывали схвачены и оказывались в церковных застенках).
Часть зеркального стекла машины поднялась вверх, при этом матово-черный борт флайера также сдвинулся в сторону, и на расчищенную от снега площадку перед эллипсовидным строением вышел Первый.
Начальник космодрома Шагар-Кхарад и архипатрит Серого Братства – Агримабар, известный среди подчинявшихся ему черных командиров как «Первый», обнялся с каждым, обменявшись привычным приветствием. Связному всегда доставляло особое удовольствие слышать: «Бога нет, брат!» от этого князя Церкви.
– Бога нет! – Ответил Связной мужчине средних лет с белыми как высокогорный снег, прямыми волосами, ниспадавшими тому до сухощавых плеч, когда тот обнял его. Первый был в полевой форме ВСБК – Внутренней службы безопасности космодрома – со знаком отличия архипатрита на отложном вороте мышиного цвета шинели.
Цвет волос Агримабара говорил окружающим о его высоком, благородном происхождении (белые волосы, как и белые глаза среди чернокожих и желтоглазых агарян встречались крайне редко и считались признаками благородства и богоизбранности) – он был из древнего рода священников (в числе которых были и первоархипатриты) и воинов; его дальние предки были генералами в армии святого Азргона Великого, еще до того, как тот объявил войну двум другим империям планеты, вошедшую в века как «Война трех империй». Будучи обладателем роскошных белых волос, глаза Агримабар имел светло-желтые – следствие «безрассудного», говоря языком аристократов, современников прадеда Агримабара, выбора. Прадед архипатрита пренебрег фамильной традицией и взял в жены желтоглазую красавицу, лишив тем самым всех своих потомков белоснежных глаз (а потомкам по женской линии подарив огненно-рыжие кудри их прабабки), о чем, как сообщала история семьи, до самой своей смерти ни разу не пожалел.
– Рад тебя видеть, друг, – проговорил хриплым, с металлическим оттенком, голосом Первый.
– И я рад видеть тебя, Первый, – улыбнулся Связной.
– Святой Отец уже сказал тебе о деле, которое я собираюсь тебе поручить?
Первый бросил взгляд на стоявшего рядом черного командира: тот кивнул.
– В общих чертах… – пожал плечами Связной. – Сказал, что подробности я узнаю от тебя…
– Все верно. Я не сообщал нашему Святоше всех деталей, – Первый подмигнул Святому Отцу. – Тем более, что некоторые детали точно были неизвестны на тот момент, когда я посылал за тобой… Дело это особой важности и требует руки профессионала.
– Очень интересно… – улыбнулся Связной.
– Подожди, брат… – Первый сделал вид будто он забыл нечто важное и только что об этом вспомнил. – У меня тут есть для тебя кое-что… Сначала… – он запустил руку за отворот шинели – …вот, возьми это…
Первый передал Связному небольшой бумажный конверт.
Приняв конверт, Связной взглянул на Первого, потом – на товарищей: Святой Отец и Бизон с интересом смотрели на него; по их лицам было видно, что о содержимом конверта им ничего не было известно.
– Хм… – Связной снова взглянул на Первого.
На тонких губах архипатрита появилась тень улыбки.
– Давай уже, открывай! – не выдержал Бизон.
Связной развернул конверт.
Минуту он молча смотрел на его содержимое.
– Что это?
– Камень, – пожал плечами Первый. – Камень с Прит.
Связной не понимал причины, по которой Первый сделал ему такой подарок, но был глубоко тронут. Со времени когда он лишился самого дорогого для него – его семьи, его, сначала – увлечением, а потом и страстью стал космос. Ничто в мире, в котором жил этот человек, не влекло его так, как влекла бесконечная бездна, лежавшая за облаками. Он часто размышлял о том, одни ли они, агаряне, в этой бездне; есть ли в ней кто-то, кто живет иначе; кто познает мир и заботится о своих близких, вместо того чтобы расчленять их на алтарях всемогущего, грозного, ревнивого, завистливого, отвратительно мерзкого Бога, требующего «очищения» от своих созданий, которые для него лишь прах и грязь под его божественными ногами, обреченная вечно славить его имя. Его страсть к космосу порой становилась причиной дружеских смешков: ну и чудак же этот мужик! Но Первый всегда относился к увлечению Связного с уважением. Множество книг по астрономии и космонавтике, прочитанные Связным, относившихся к категории запрещенных даже для аристократии и городской знати, попали к нему в руки благодаря начальнику космодрома.
– Значит, мы и там были… – произнес Связной, бережно взяв тремя пальцами и положив на ладонь темно-серый лунный камень.
– Были и есть, – ответил Первый. – На Крат просто бывали… Там сплошные пылевые моря… А вот Прит – очень даже перспективна…
– Но…
– Почему я это тебе говорю?
– Да.
– Потому, что доверяю.
– А раньше, значит, не доверял? – усмехнулся Связной. – Разве мои дела не были убедительны?
– Тебя долго проверяли… – сказал Первый. – Мы всех проверяем…
Связной вопросительно посмотрел на Первого.
– Нам известна твоя история: о твоих жене и дочери... о том, что с ними сделала Церковь… – При этих своих словах товарищи заметили как заиграли желваки на лице Связного. – Прошу меня извинить, брат, – Первый положил руку на плечо Связному. – Я понимаю, что эти воспоминания причиняют тебе боль… Все мы кого-то потеряли…
Он помолчал несколько секунд.
– И наши потери, и наши жертвы, – продолжал он, поочередно глядя в лица товарищей, – открыли наши глаза на обман, на дьявольскую насмешку, что тысячелетия висит над миром… Все мы преданы нашей революции. И сегодня нас миллионы! Я сейчас о многом не могу… пока не могу говорить с вами, братья, но, все же, одно скажу вам: очень скоро, многое изменится… Знамя, которое мы взяли в наши руки, черное от крови сотен миллионов наших братьев и сестер, растерзанных на поистине проклятых алтарях истинно проклятого… да к тому же еще и несуществующего… – добавил он, горько усмехнувшись – …Бога, будет поднято над пирамидами церквей, а мучители понесут заслуженное наказание. Это время близко, братья. Ближе чем вы думаете.
Уже стемнело. Поднимался легкий ветерок, но небо было чистым: на небе уже проступила перечеркивавшая его от горизонта до горизонта светящаяся полоса из миллиардов сияющих звезд. Все четверо стояли перед округлым, давно лишенным стекол, окном: верхняя часть здания имела покатую форму и стена, в которой было окно, плавно заваливалась внутрь просторного помещения, образуя приплюснутый свод, что позволяло обозревать не только долину до самой горной гряды, но и часть небосвода. Все молчали.
Связной первым нарушил тишину:
– Значит дело особой важности…
– Да. Нужно ликвидировать «крота»…
– И что, это какой-то особый «крот»? – улыбнулся Связной.
– «Крот» вполне заурядный, – с усмешкой ответил Первый. – Но убрать его надо особым образом.
– Что ж… сделаю все, что смогу…
– Это еще не все…
– Что еще?
– После ликвидации тебе предстоит небольшая поездка…
– Хм… И куда надо ехать?
– Скорее лететь… В столицу. Тебя желает видеть тот, кто стоит во главе нашего движения…
Связной взглянул на Первого, пожал плечами, бережно убрал лунный минерал в конверт и спрятал в карман плаща.
– Ваша Святость…
Патриарх – как обычно, в светском костюме – стоял у одного из фонтанов когда генерал-архипатрит появился в дверях просторной залы.
– Брат Абримелех… – патриарх приветствовал его дружелюбным тоном. – Прошу вас, проходите. Располагайтесь, – он указал взглядом на окруженный карликовыми деревцами округлый «островок» с расставленными внутри по кругу восемью глубокими креслами и сам прошел туда же, где и опустился в одно из кресел, из которого был хорошо виден вход в залу и рядом с которым стоял низкий столик со стоявшим на нем портативным компьютером.
Красный первосвященник бодрыми шагами направился к месту где прошлым вечером сидел Шедареган – и расположился.
– Что-то мне подсказывает, что вы хотите поговорить о том случае с Арбигостом, – произнес патриарх. – Есть подвижки в расследовании?
– Вы как всегда проницательны, Ваша Святость, – заискивающе улыбнулся первосвященник. – На сегодня значительных подвижек нет, но они вполне могут возникнуть завтра…
– Да-да, эта ваша завтрашняя поездка…
– Да, Владыка… Завтра я, брат Шедареган и следственная группа ССКБ с отрядом «псов» отправляемся на Шагар-Кхарад…
– Вы все же думаете, что среди серых братьев действуют наши враги, Абримелех?
– Да, Ваша Святость. Я так считаю.
– Вы подозреваете первоархипатрита братства? – с лукавым прищуром посмотрел на первосвященника патриарх. Тот на мгновение смутился и это не осталось незамеченным.
– …Разве что, в отцовской привязанности к его детищу – космодрому, проекту и братьям-ученым, попечительство о которых, возможно, притупило его бдительность…
– В древности из вас вышел бы хороший дипломат, брат Абримелех, – тонкие губы патриарха тронула саркастическая улыбка.
– Благодарю за высокую оценку, Владыка, – первосвященник обозначил учтивый поклон, слегка подавшись в кресле в сторону патриарха. – Один наш Господь знает, не потребуются ли Священной Империи и в будущем хорошие дипломаты… Возможно, Ваша Святость тогда вспомнит о скромном слуге Господа Абримелехе…
– Что это вы такое говорите, брат Абримелех? – спросил с улыбкой патриарх. – Для чего единой империи на единственном на планете материке могли бы понадобиться дипломаты?
– В прошлом, Ваша Святость, в эпоху Трех империй, одна из империй уже устанавливала дипломатические отношения с иными… Их космический корабль, огромный как гора, тридцать лет находился на орбите. С корабля сошел Учитель…
При последних словах генерал-архипатрита, находившийся всегда рядом с патриархом автономный дрон древней и могущественной цивилизации, с иронией называемый самим патриархом «Ангелом-хранителем», зарегистрировал первые признаки сердечной аритмии у старика и принял предупреждающие меры: подал необходимые команды находившимся в области сердца микророботам и, на всякий случай, запустил внеплановое резервное копирование личности патриарха.
Напоминание о том контакте – о самой большой в его жизни ошибке! – застало его врасплох, и лишь мгновенное вмешательство машины исправило положение, и собеседник ничего не заметил: патриарх оставался бодр, внимательно слушал и смотрел на него своими всегда молодыми глазами.
– …и его наставления, – продолжал тем временем Абримелех, – были весьма благотворны, и в дальнейшем благоприятно отразились на развитии империи…
«Каким же глупцом я тогда был!» – пронеслась внутри ядра памяти машины горькая мысль. – «Как был самонадеян! Возомнил себя… кем? Богом? Может быть, я – все мы – и являемся для этих несчастных кем-то вроде богов, но это не дает нам права ТАК с ними поступать!»
– …Учитель по имени Эвааль, – великан с красной кожей, – в течение тридцати лет был другом тогдашнего императора, Архафора. Он обучал придворных ученых, был наставником детей императора... среди которых был и будущий Первый Патриарх Азргон…
– …А еще этот пришелец, – продолжил за генерал-архипатрита патриарх, – открыл императору принципы работы парового двигателя, электричества, двигателя внутреннего сгорания, помог организовать добычу минералов и создать сеть железных дорог между городами империи… – Патриарх, по своему обыкновению, по-светски закинул ногу на ногу и добавил: – Вы хорошо знаете скрытую историю, брат Абримелех. Некоторые первоархипатриты не утруждают себя чтением древних книг…
– Плохое знание прошлого может обернуться для них допущением ошибок в будущем, Владыка… – улыбнулся Абримелех, слегка обнажив верхний ряд идеально ровных клыков белого, с легким желтым оттенком, цвета.
– Вы правы, Абримелех. Осмысленный исторический опыт помогает нам лучше понимать настоящее. А правильное понимание настоящего – ключ к будущему. Держа в руке такой ключ, мы правим будущим.
– Как вы думаете, Владыка, почему Учитель не вернулся, как обещал?
– Может быть, он просто задержался в пути меж звезд… – пожал плечами патриарх.
– Но сто сорок лет… – возразил первосвященник. – Сто сорок лет назад он должен был вернуться…
– Две тысячи пятьсот пятьдесят лет – срок назначенный пришельцем, – надо полагать, не так много для него – путешественника между мирами, – сказал патриарх. Это для нас, чей век, в лучшем случае, не превышает двух столетий, два с половиной тысячелетия представляются бездной времени… – Патриарх на минуту замолчал, погрузившись в размышления.
Абримелех хорошо знал, как он сам думал, патриарха и знал когда следовало говорить и когда – молчать. Он молчал, размышляя о затронутой им самим теме, о древних файлах и книгах с грифом: «СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ СВЯТЫХ ОТЦОВ СВЯТОГО СОБОРА», к которым имел полагавшийся ему по закону доступ, и о других документах, к которым имел доступ только он – генерал-архипатрит и еще несколько надежных людей…
– Вам известно, Абримелех, что свет имеет скорость? – неожиданно для собеседника задал вопрос патриарх.
– Да, Владыка, известно… – с некоторым недоумением ответил красный первоархипатрит. – Я знаком с науками… но… почему вы спрашиваете?
– А насколько велика эта скорость – известно?
– Многие тысячи километров в доли секунды… – Абримелех не мог понять, куда клонит патриарх. – Правда, – продолжал он, – я сейчас не готов в точности сказать – какова эта скорость… Но, то, что она очень велика, и что ее можно измерить, мне, конечно, известно…
– Оставим в стороне точные числа. Это в настоящий момент – не столь важно. Скорость света мы могли бы измерить пользуясь совершенно различными величинами… В зависимости от тех мер расстояния, которые мы бы использовали – будь то километры, метры, размах крыльев пустынного ворона, длина левиафана или ваши шаги, – улыбнулся патриарх, – и меры времени, мы бы получили разные цифры... которые, впрочем, нам мало сказали бы о реальных расстояниях. Все потому, что мы с вами не можем пройти, проехать, пролететь, скажем, сто тысяч километров по прямой линии… А без сравнительного примера нам сложно представить расстояния выражаемые в больших цифрах. – Патриарх снова сделал паузу, наблюдая своими поразительно живыми и абсолютно белыми глазами за генерал-архипатритом, который превратился весь во внимание, стараясь уловить ход мысли собеседника. – Мы, конечно, можем дважды облететь планету по экватору на флайере, – продолжал владыка, – но это будет долгое и утомительное путешествие. Чтобы лучше представить себе какова эта скорость – скорость света – лучшим примером будет сравнение…
Губы патриарха снова тронула тонкая улыбка: он всегда улыбался одними губами, не обнажая клыков, которые – хоть он и привык к ним за сто тридцать девять лет жизни в теле агарянина – все же предпочитал не показывать в официальных беседах, что вполне соответствовало как официальному так и неофициальному этикету и воспринималось как окружающими как признак аристократической вежливости. Впрочем, когда он был еще молод и только начинал свой путь на этой планете, кое-кто все же видели его смеющимся и скалящимся от восторга, – то были прекраснейшие из агарянок, с которыми высокий и красивый семинарист Аиб-Ваал, – сын первоархипатрита Серого Братства, крутил бурные романы.
– …Ближайшим к нашей планете источником света, – продолжал патриарх, – является Аркаб – наше первое солнце. Именно от его света зависит жизнь нашего мира. Второе солнце – Нуброк – намного дальше и его влияние на нас второстепенно… Так вот, свет обоих этих светил достигает нашего мира с одинаковой скоростью но в разное время… Так, когда мы смотрим на Аркаб, мы видим свет который покинул это солнце всего лишь тринадцать с половиной минут назад; когда же мы видим Нуброк, – мы видим свет летевший к нам более года. Это знание, кстати, – добавил он, – помогает нам лучше представить разницу между обоими светилами… Только представьте себе, Абримелех, – тринадцать минут и год! А ведь в небе они почти одинаковые!
Абримелех представил. Он представил яркую оранжевую точку рядом с огромным светло-желтым, почти белым, – именно таким выглядел Нуброк в агарском небе, – пылающим шаром и ему стало жутко. Он представил как этот чудовищный факел пожирает оранжевую искру вместе с летающей вокруг этой искры пылинкой и возблагодарил Бога, в существовании которого всегда сомневался, за то, что эта космическая печка так далеко от него, что даже свету приходится добираться от нее целый год.
Между тем патриарх продолжал:
– Световой год – это, конечно, очень много… Но и это расстояние – не так уж и велико в сравнении со столетиями, тысячелетиями и миллионами световых лет, в течение которых свет далеких светил летит к нам, чтобы мы увидели его только теперь. – Произнес патриарх со странным блеском в глазах. – Впрочем, не стоит думать, что тринадцать минут – это так уж мало… Вот взять к примеру нашу звездную систему… Вокруг Аркаба обращается пять планет, две из которых имеют также свои спутники, и множество астероидов. Ближайшей к Аркабу планеты, Фахира, солнечный свет достигает всего лишь за четыре минуты; Хагада – уже за шесть; нашего ближайшего соседа, Шхабара – за десять минут; а вот гиганта Абафагиба свет Аркаба достигает только спустя почти сто пятьдесят минут… Полтора часа! Таковы расстояния в космическом пространстве, – заключил патриарх.
Абримелех смотрел на сидевшего напротив лысого старика с молодыми глазами, слушал, пока тот говорил, – простые и понятные слова, – и сам не заметил того как внутри него зародилось и окрепло ощущение, которое он не успел даже толком осмыслить: Ему казалось будто патриарх говорил о вещах для него настолько обычных, как если бы речь шла вовсе не о невообразимо огромных расстояниях между солнцами и планетами, а о расстояниях внутри той залы, в которой владыка имел обыкновение давать аудиенции, или даже в пределах окруженного карликовыми деревьями «островка» с ковром и глубокими креслами.
– Ваша Святость… Владыка… – потупив взор обратился он к патриарху, – слушать ваши наставления – истинное наслаждение для меня… Великий и страшный образ Нуброка и сейчас перед моими глазами… И он, чувствую, еще не скоро покинет мой разум. Я обязательно поговорю об этом с братом Шедареганом, завтра, по пути в Шагар-Кхарад и попрошу у него самые новейшие и исчерпывающие книги. Но, Владыка, я никак не могу понять вашу просветленную мысль… Я понимаю, что это как-то связано с той историей с пришельцем… Но как…
– Вы скоро поймете, брат Абримелех, – улыбнулся патриарх. – Но позвольте еще немного добавить относительно затронутого предмета…
– О… Прошу вас, Владыка…
– Итак, что такое скорость света мы уточнили, призвав на помощь пространство и время. Это важно. Это – первое, что следует понять. Но есть и второе…
– Что? – не удержался Абримелех.
– Ограничение. – Патриарх пристально посмотрел на генерал-архипатрита. – Ничто не может двигаться быстрее света. Это установленный наукой закон. Он был открыт серыми братьями более двух тысячелетий назад и многократно подтвержден впоследствии. Но о чем это нам говорит? – риторически спросил патриарх, и ответил: – О том, что путешествия меж звезд на таких кораблях как «Боль, дарующая спасение», не способных даже отдаленно приблизиться к уже известному пределу скорости, – патриарх прочертил рукой в воздухе перед собой воображаемую линию, – заняли бы для нас много большее чем тысячелетия время… – он опустил руку на вырезанный из белого дерева подлокотник кресла. – Но даже если допустить, – продолжал он, – что серым братьям удалось бы создать корабль, способный приблизиться к световому пределу, и даже сравняться с ним, один только полет к нашему второму солнцу занял бы у такого корабля…
– Два года…
– Даже больше… Кораблю потребовалось бы время на разгон и торможение.
Они оба молчали. Патриарх рассматривал копавшееся в ветвях ближайшего к нему деревца мелкое, пушистое животное с цепкими лапками; генерал-архипатрит в раздумье уставился в пол перед собой; было слышно как в чашах фонтанов журчала вода и шуршали древесными листьями еще несколько животных, которых не было видно.
– Значит, мы…
– …привязаны к нашей звезде и, в будущем, обречены на гибель вместе со звездой, – произнес патриарх. – Вы это хотели сказать, брат Абримелех?
– В общих чертах, да, – ответил Абримелех.
– Да. Если не найдем способа обойти ограничение скорости света… Но до смерти солнца у человечества Агара есть примерно одиннадцать с половиной… возможно, двенадцать миллиардов лет. – Патриарх наклонился через подлокотник кресла и взял стоявшую на полу небольшую коробушку, из которой достал пару орехов и ловко закинул один, за ним – другой в крону карликового дерева, где шуршала ветками зверушка; орехи попадали вниз в кашпо, куда следом быстро спустилось животное и принялось грызть угощение.
– Впрочем, – продолжил патриарх, закрывая коробочку и возвращая ее на прежнее место, – за это время человечество может погибнуть и снова возродиться не один раз… Но вернемся к нашему пришельцу… Эвааль обещал Архафору вернуться через две тысячи пятьсот пятьдесят лет. Время истекло, а пришелец не вернулся... – или мы думаем, что не вернулся… Но оставим пока это. Как вы думаете, Абримелех, этот путешественник, прежде побывавший во многих мирах, прилетевший к Агару из далекого космоса от звезд, которых мы, агаряне, никогда не сможем увидеть, на корабле столь огромном, что он попросту не был приспособлен, как сообщает нам Архафор, для посадки на планеты, он, этот пришелец – ограничен пределом световой скорости?
– Полагаю, этот пришелец... если это действительно пришелец из другого мира, а не существо из мира ангелов... или демонов... вряд ли ограничен известными нашим ученым законами мироздания… – ответил Абримелех. – Во всяком случае, наше развитие отстоит все еще очень далеко от того, чтобы строить корабли, в десятки раз превосходящие своими размерами целые города... пусть это и города древних... – если, конечно, Архафор здесь ничего не напутал... – и уж тем более от того чтобы планировать расписание полетов таких кораблей на ближайшие тысячелетия…
– А как вы думаете, – задал патриарх следующий вопрос, – какое впечатление произведет наш мир на пришельца, если он все-таки вернется?
– На этот вопрос у меня нет ответа, Владыка, – пожал плечами первосвященник. – Все зависит от того, во что он верит, к чему устремлен, какова его культура… В прошлое его посещение он нашел на Агаре античное общество, граждане которого поклонялись разным богам, воевали, ваяли статуи и спорили в собраниях о том какую форму имеет их мир: Остров ли в бесконечном океане, или – окаменевшая соль на спине гиганта-левиафана, что плывет по этому океану в поиске глубоких вод… Одно я могу сказать с уверенностью: в том, каким этот мир стал, есть немалая заслуга пришельца. Так, что следует отдать ему должное: он был хорошим другом и советником для Архафора и воспитателем для его сына.
– А что если то, что предстанет пред ним, окажется не тем, что он желал видеть по своем возвращении?
– Сомневаюсь, что это может оказаться так, Владыка… – Абримелех сцепил пальцы в замок, опершись локтями о подлокотники кресла и коснулся четырьмя большими пальцами острого подбородка. – Думаю, он хорошо понимал, что делает и предвидел последствия своего вмешательства в развитие нашего мира. Пришелец знал каким путем должен развиваться мир чтобы стать в итоге таким же могущественным и счастливым, как и его собственный, где он, я так думаю, по меньшей мере, высокий князь…
– Князь? – удивился патриарх. – Почему вы так думаете?
– В нашем мире, до Войны трех империй, послами и дипломатами назначались исключительно благородные и славные мужи, чином не ниже дворян. – Первосвященник разомкнул пальцы и изящным движением развел в стороны свои обтянутые красным бархатом руки, плавно опустив их вдоль подлокотников. – Уж если в мирах неразвитых и примитивных, – именно такой мир мы можем видеть в нашей скрытой истории, – принято посылать в чужие страны наилучших и благороднейших, – он сделал неопределенный, также не лишенный изящества, круговой жест своей семипалой кистью, – то, тем более, это должно бы касаться таких высокоразвитых и могущественных миров, как тот, из которого был Эвааль…
