Текст книги "Работа над ошибками"
Автор книги: Скатился-в-говно Литмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 20
Агар
год 2689 от Посещения Учителя, по скрытому календарю Святой Церкви
год 50-й правления Его Святости Аиб-Ваала, Патриарха и Императора Агара (летоисчисление агарян)
– …Значит, его зовут Хариб…
– Да, Ваше высокопреосвященство. Во всяком случае, это его почерк.
– Тот самый убийца священников?
– Да, Ваше высокопреосвященство. Тот самый… Бывший офицер ССКБ. Наши аналитики также предполагают, что он и есть так называемый Связной…
– Предполагают?
– …Информация пока не проверена, но вероятность высока…
– Что-нибудь известно с имплантом этого… как его…
– Сержанта-священнораба Керуба…
– Да, этого Керуба…
– Нет, Ваше высокопреосвященство. Информации пока нет.
– Что ж… Что-то мне подсказывает, что уже и не будет…
– Мы делаем все, что в наших силах, Ваше высокопреосвященство…
– Знаю-знаю, Кхаромах…
Генерал-архипатрит встал с кресла и расправил складки на своих алых праздничных ризах, давая понять стоявшему перед ним майору-архидраку, что прием закончен.
– Ваше высокопреосвященство…
– Да, Кхаромах? Что-то еще?
– Вчера первоархипатрита Шедарегана видели вместе с одним священником, заклинателем… подозрительно похожим на Керуба…
– Вот как…
– Это еще не все, Ваше высокопреосвященство…
– Что еще?
– Их видели в патриаршем дворце… Похоже, что их обоих принимал… – Кхаромах замолчал, подавив в себе невольное желание начать озираться по сторонам.
– Их принимал патриарх?
– Да… Ваше высокопреосвященство…
– Хм… Ты понимаешь, что об этом тебе лучше помалкивать?
– Да… Ваше высокопреосвященство, понимаю…
– Вот и хорошо… Проследи чтобы свидетели тоже держали языки за клыками… Похоже, нам следует внимательнее присмотреться к Его Святости…
Кхаромах испугано взглянул на генерал-архипатрита.
– Успокойся. Это так… на всякий случай… – потер ладони Абримелех. – Полагаю, – добавил он, направляясь к лестнице, – в главном мы уже убедились: Шагар-Кхарад это змеиное гнездо, как и само Серое Братство…
Абримелех принимал отчет Кхаромаха в святая святых Красного Братства – в «Красной крепости», месте, в котором была сосредоточена верховная власть организации, внушавшей страх всем, включая благородных, богатых, чиновников не имевших сана и священников других Братств, на протяжении двух с лишним тысячелетий. Крепость стояла у подножья холма, вершину которого венчал патриарший дворцовый комплекс. Кабинет генерал-архипатрита был расположен внутри цилиндрообразного четырехэтажного здания стоявшего в центре восьмиугольной крепости и занимал весь верхний этаж. В центре посреди кабинета вниз уходила винтовая лестница, ведшая на третий этаж, где находилась приемная и сидел секретарь – женоподобный юноша, круг обязанностей которого был несколько шире, чем то могли бы предположить люди мало знакомые с предпочтениями первосвященника. Впрочем, таких людей в Красную крепость не пускали, а все остальные были в курсе.
– Абсолютно с вами согласен, Ваше Высокопреосвященство, – сказал Кхаромах.
– Еще бы, ты не был со мной согласен… – добродушно показал клыки Абримелех, вызвав улыбкой легкий испуг у семенившего рядом майора.
Спустившись вместе с Кхаромахом по винтовой лестнице в приемную, первосвященник отпустил того в одну из располагавшихся в приемной дверей, а сам вошел в лифт, предварительно шлепнув по заднице подошедшего слишком близко за подписью на каком-то документе секретаря. Внизу, у входа в здание главу красных братьев уже ожидал флайер.
Патриарх явился в зал Совета Святых первым. Он в молчании сидел на обычном месте и смотрел на исписанные священными письменами золотые врата, через которые в зал по одному входили смущенные иерархи.
Две с половиной тысячи лет назад, когда император и патриарх Азргон построил этот дворец, и приказал установить в этом зале золотые врата. Специально в назидание всем тем, кто в будущем должен был взирать на врата со стоявшего против них престола, на вратах были написаны «Святые догмы» – цитаты из «Книги всего сущего». Полвека Эвааль смотрел на эти врата, читал эти глубоко ему противные догмы. Заставлял себя их перечитывать снова и снова как наказание. Чтобы запомнить и никогда не забывать. Чтобы научиться тому, чему его не смог научить его мир – научиться ненависти. Ненависть. Вот то чувство, которое должен испытывать человек к этой религии, чтобы оставаться человеком – то светлое чувство, что испытывали к Церкви «проклятые», те, кого священникам так и не удалось одурачить, превратить, если уж не в садистов и мазохистов, то в жалких трусов. И Эвааль научился. Он возненавидел все то, что влекло этот мир в бездну безумства, во тьму обскурантизма, к неизбежному упадку.
Заседание Собора Святых в тот день было коротким: всем иерархам нужно было приготовиться к торжественному богослужению Дня Великого Очищения.
День Великого Очищения праздновался дважды в году – в середине зимы и в середине лета. Зимнее Очищение принято было считать более великим нежели летнее по той причине, что при совершении зимнего обряда на совершаемое священнодействие смотрели сразу два Истинных Ангела – таковыми агарянская религия почитала Аркаб и Нуброк. Летом Дней Великого Очищения было два – День Аркаба и День Нуброка, дабы каждый из Истинных Ангелов мог засвидетельствовать перед Всевышним Очищение народа Агара от греховной скверны. Зимой же Великое Очищение совершалось один раз и имело при этом как бы двойную силу.
– Братья! – Обратился патриарх с престола к сидевшим перед ним на малых престолах первосвященникам. – Сегодня, в день Великого Очищения, в канун нашего с вами общего священнодействия, я хочу сообщить вам, что настало время представить вам долгожданный плод трудов наших серых братьев…
Сказав это, патриарх сделал едва заметный жест рукой справа от себя и из плиты-основания, на которой стоял патриарший трон, вырос восьмиугольный стержень трансформировавшийся тут же в овальный столик на котором лежали семь золотых перстней.
– Просим вас, братья… – патриарх сделал приглашающий жест. – Эти кольца – символы вашей новой власти. Подойдите и примите их.
Первым к престолу поднялся Архаир – первоархипатрит Белого Братства. Облаченный в белоснежные ризы первосвященник принял из руки патриарха кольцо, поклонился и вернулся на место. Вторым подошел Абримелех. После него – первосвященники других братств: Оранжевого – первоархипатрит Хагоб; Желтого – первоархипатрит Карбомар; Зеленого – первоархипатрит Баризир; Пурпурного – первоархипатрит Макаб… Последним подошел первоархипатрит Шедареган, – он надел на указательный палец – третий из семи – золотое кольцо с массивным… черным камнем и, поклонившись Владыке, спустился вниз и встал у основания престола.
Абримелех заметил странное несоответствие: исходя из того, что каждый из первосвященников, включая и его самого, получил кольцо с бриллиантом цвета его Братства, можно было ожидать что и камень в кольце Шедарегана будет серым. Абримелех постарался припомнить: есть ли в природе драгоценные камни серого цвета? Но потом пришел к выводу, что: не так уж это и странно, если учитывать то что серый цвет это – всего лишь – один из оттенков черного.
– Чтобы все вы смогли более основательно изучить особенности обращения с кольцами, – сказал патриарх когда все первосвященники, кроме оставшегося стоять посреди зала Шедарегана, уселись на свои места, – вам отправлены файлы с инструкциями и видеофильмом, в котором показаны наглядные примеры. Сейчас же наш брат Шедареган предложит нам краткий обзор, в общих чертах, и ответит на наши вопросы…
– Ваша Святость… ваши высокопреосвященства… – Шедареган церемониально склонил голову перед патриархом, потом – перед собратьями. – Как всем вам известно, наше братство уже не одно столетие занимается изучением нашего мира, познанием его законов… установленных Всевышним… познанием принципов и многочисленных связей вещей и явлений… – Шедареган заложил руки за спину и непринужденным шагом направился в центр зала. – Это наше служение Святой Единой Церкви вносило, и продолжает вносить, свои скромные вклады во все стороны Ее жизни, – он остановился перед мозаичным изображением Агара в центре зала и задумчиво посмотрел на него. – «Карающая Десница Всевышнего», – сказал он, продолжая рассматривать лежавшее на полу изображение, – очередной такой вклад со стороны нашего братства…
– Все мы ценим ваши труды, брат наш Шедареган, и воздаем Серому Братству за то должным уважением и признательностью, – сказал, улыбнувшись тонкими губами, патриарх и, простерев в священном жесте свои старческие руки, преподал Шедарегану свое благословение.
При этом действии патриарха все первосвященники также совершили благословляющие жесты древних Церквей.
Сложив руки крест-накрест на груди и склонив голову в знак почтения Шедареган произнес благодарственную молитву, после чего взглянул на патриарха и, развернувшись, окинул взглядом собравшихся в зале.
– Ваша Святость… Братья…
Шедареган отошел в сторону от изображения Агара и остановившись возле Шхабара – изображения третьей планеты от солнца.
– …Это кольцо, – он вытянул вперед правую руку, – как вы уже знаете, является частью сложной системы под названием «Карающая Десница Всевышнего». Это – приемник, передатчик, позиционный навигатор и управляющий системой терминал в одном устройстве… Устройство, как видите, миниатюрно и не выглядит таковым…
Шедареган приблизил руку к лицу и задумчиво сжал и разжал тонкие, длинные пальцы: первые два его пальца были противопоставленны остальным пяти, первый из которых принято было называть указательным, – на него и был надет золотой перстень-терминал с черным камнем.
– Система, – продолжал серый первосвященник, – устроена таким образом, что уровни допуска к ее возможностям, полномочия каждого из колец «Десницы» неравны… Доступ к системе имеет всего шесть уровней, рангов, по числу степеней священства… Кольцо каждого из вас имеет второй уровень допуска к системе… Кольцо первого ранга в системе может быть только одно, и оно у Его Святости… Колец второго ранга – всего восемь: семь из них распределены между нами. Восьмое кольцо, по известной причине, будет находиться у Его Святости… Всем прочим священникам, без различия в сане и звании, в течение следующего часа будут переданы кольца шестого ранга. Это уровень доступа, который можно условно назвать нулевым… Достойных допуска третьего, четвертого и пятого рангов позже вы определите сами. Вы всегда сможете воспользоваться предоставляемым вашим рангом доступом чтобы повысить или понизить ранг ваших подчиненных как сами то сочтете нужным… К примеру, чтобы иметь третий ранг вовсе необязательно быть архипатритом, а чтобы иметь четвертый – архидраком… Только кольца первого и второго ранга ограничены числом. Это – необходимая мера, для сохранения порядка и чина среди высшего священства. Что до прочих рангов, то возможность присвоения высшего ранга низшему по сану будет в ваших руках дополнительным рычагом для управления подчиненными… В зависимости от ранга, обладатель кольца сможет использовать ресурсы спутниковой группировки проекта: применять различные виды излучений в отношении врагов Церкви и рабов греха… Вам, как имеющим второй уровень допуска, будет предоставлен расширенный перечень возможностей. Вы сможете внушить всякому человеку или группе, в радиусе до сотни метров от вас, страх, панику, радость, удовольствие или боль; сможете заставить совершить убийство или самоубийство… или же просто вызвать внезапную смерть того, кого вы сочтете достойным… – Шедареган окинул торжественным взглядом сидевших на малых тронах иерархов. – Никогда прежде, никто из святых отцов не обладал такой властью, какой будем обладать теперь мы, – закончил Шедареган.
– Что ж, впечатляет, – сказал первоархипатрит Архаир. – Впечатляет, брат Шедареган…
Шедареган обратил лицо к обладателю белых как снег риз.
– Прошу понять меня правильно… – продолжал старец, – но насколько это… эм… безопасно для нас самих?
– Я понимаю ваше беспокойство, брат Архаир, – Шедареган, пристально посмотрел в лицо белого первоархипатрита. – Кажется, я кое-что упустил… Кольца позволяют карать далеко не всякого… Использовать КДВ против равного вам по сану – невозможно. Тем более, против старшего… – добавил он, заставив старика неловко заерзать на месте. – Что полностью исключает любые попытки покушения на вашу жизнь как со стороны равных, – он едва заметно улыбнулся покосившись на Баризира, с которым у Архаира была давняя вражда, – так и со стороны низших священников.
Шедареган немного помолчал, ожидая вопросов. Святые отцы хранили молчание. Тогда он перешел к заключению:
– И последнее, – он бросил выразительный взгляд своих желтых глаз вначале на Абримелеха и уже после перешел к остальным, глядя поочередно на каждого. – По благословению Его Святости, власть первоархипатритов в использовании КДВ против низших священников не будет безгранична. Мы не сможем применять «Карающую десницу» против архипатритов, архидраков и заклинателей не своих братств…
– Это ограничение исключит возможные… недоразумения между братствами, – добавил к сказанному серым первоархипатритом патриарх.
Храм Хвалы Создателю – восьмиугольная пирамида со стеклянным верхом, вмещавшая до десяти тысяч верующих стоял в пяти километрах от патриаршего холма и в километре от берега залива. Это был главный храм планеты, настоятелем которого был сам патриарх.
В большие праздники, такие как в День Великого Очищения, совершаемые Патриархом и Собором Святых богослужения снимались десятками видеокамер и транслировались по всем без исключения телеканалам и на экранах внутри всех храмов Агара. Таким образом получалось, что службу совершал Патриарх, а священники на местах ему сослужили, совершая священнодействия и принося жертвы Очищения одновременно с первоиерархом планеты.
Богослужение зимнего Дня Великого Очищения отличалось от совершаемых каждые восемь дней обычных жертвоприношений тем, что в этот день в жертву Всевышнему Богу приносились не, как обычно, одна девушка, а одновременно шестнадцать жертв. Причем жертвы были обоего пола – восемь юношей и восемь девушек (во время летних Великих Очищений в каждый из дней приносились по четыре мужские и четыре женские жертвы). Праздничное богослужение, как и служба обычная, состояло из чтения заклинаний и молитв, пения гимнов, приготовления жертв на алтаре и их принесения и последующего за тем разделения «святой плоти» между прихожанами, только совершалось такое богослужение с большей торжественностью и в атмосфере всеобщего праздника. После совершения Великого Очищения повсюду начинались торжества и массовые гуляния: на площадях собирались толпы, на улицах ставились столы с угощениями, в домах устраивались оргии. В ночь после Великого Очищения разрешалось почти все.
В храме собралась вся знать Азргона. Прихожане-мужчины стояли плечом к плечу в первых рядах. Места для женщин были позади мужчин, вдоль стен храма.
Жертвенный алтарь – возвышавшаяся над мраморным полом на метр с четвертью черная каменная плита-восьмиугольник, располагался в центре пирамиды и был обнесен трехметровым ограждением из сверхпрочного стекла. Заходить за стеклянное ограждение дозволялось только имевшим священный сан и жертвам (всякий, кто дерзнул бы подойти к алтарю, подлежал смерти через четвертование на пороге храма). От входа в храм и до стеклянного ограждения в его центральной части оставался свободным широкий проход. По обе стороны прохода выстроился взвод одетых в парадные мундиры «святых псов». За «псами» стояли первые граждане столицы. Все ждали начала богослужения.
Через прозрачную верхушку пирамиды-храма внутрь уже смотрели Аркаб и Нуброк. Свет солнц заполнял пространство храма, играл в гранях окружавшего жертвенный алтарь стеклянного ограждения. Стояла тишина. Было слышно лишь возбужденное дыхание некоторых, наиболее ревностных прихожан, в предвкушении ожидавших начала жертвоприношения.
Первыми в храм вошли двое облаченных в красные одежды священнорабов с кадильницами.
«Трепещите в страхе!» – возгласили они в два баса.
Следом за красными вошла пара священнорабов в фиолетовых ризах. В руках каждый нес жаровню с раскаленными углями.
«Вспомните о своих прегрешениях!» – раздались голоса священников.
За фиолетовыми вошли оранжевые:
«Близится Очищение!»
«Всевышний Господь Единый ждет вашего признания и мольбы о прощении!» – раздались истошные вопли появившихся на пороге храма зеленых священнорабов.
«Истинные Ангелы Его станут свидетелями…» – пропели вошедшие за зелеными желтые.
«…Вашего раскаяния и покорности!» – продолжили петь появившиеся за ними серые.
«Аркаб и Нуброк узрят вашу веру в Господа!» – закончили священнорабы в белых одеждах.
Им ответил хор стоявших вокруг стеклянного ограждения певцов:
«Истинно это так и есть!»
Священнорабы, все кроме предпоследней пары, выстроились вдоль прохода, чередуясь с парами стоявших друг против друга «святых псов», серые же прошли к ограждению и открыли имевшиеся в нем прозрачные врата.
В тишине вошли семеро архидраков и семеро заклинателей: бормоча заклинания, священники прошли через открытые врата за стеклянное ограждение и, обойдя кругом жертвенный алтарь, снова вышли из храма, – позже они приведут к алтарю тех, на кого ранее выпал «жертвенный жребий».
Потом в храм вошли архипатриты – одетые в более богатые, нежели у их предшественников, разноцветные ризы, расшитые символами древних церквей.
Старшие священники под пение гимна прошли к алтарю и остались там, чтобы прислуживать каждый своему первосвященнику. Вместе с ними за стеклянное ограждение прошли серые священнорабы, – этим двоим, как представителям Братства, к которому до своего восшествия на престол принадлежал теперешний Патриарх, по традиции, выпала честь прислуживать главе Церкви и верховному правителю планеты когда тот возглавит праздничное священнодействие.
Распеваемые сотней глоток слова древнего церковного гимна гремели под сводом пирамиды, вызывая восторг у особо впечатлительных прихожан (понимание смысла возносимых в песнопении слов было для этих вовсе необязательным).
Пение закончилось и один из серых священнорабов вышел, держа в одной руке нож, а в другой – курившуюся дымом кадильницу, из стеклянного ограждения на середину прохода и громко возгласил:
«Бойтесь и трепещите! Идет Владыка мира!»
Когда в дверях храма появился Патриарх в окружении первосвященников, священнораб снова возгласил:
«Преклоните колени! Входит Пастырь!»
При этих словах все бывшие в храме встали на колени и склонили головы.
Облаченный в священные ризы и золотую корону Патриарх вошел внутрь храма. Ризы его пестрели цветами восьми древних Церквей, корона на полностью лысой голове сверкала драгоценными камнями. За Патриархом вошли семь первосвященников в точно таких же, как и патриаршьи, только выдержанных в цветах возглавляемых ими Братств, облачениях. На их головах не было корон, которые они надевали в отсутствии Патриарха, капюшоны – неизменная часть одеяния всякого священника – были откинуты назад (кроме первоархипатритов только стоявшие в чине после них архипатриты имели право входить внутрь храма с непокрытыми головами, но сейчас, когда архипатриты должны были прислуживать первоархипатритам, их головы и отчасти лица скрывали широкие капюшоны).
«Молите о пощаде! Среди вас посланник Единого Всевышнего и Святые Отцы!» – возгласил священнораб, оставаясь единственным, кроме самого Патриарха и Святых Отцов, кто не встал на колени.
Наступила тишина. Губы стоявших за спинами «святых псов» и священнорабов прихожан беззвучно повторяли слова общей молитвы…
Тишину нарушил сам Патриарх:
«Встаньте и приготовьтесь!» – громко воззвал он.
Вокруг зашелестели одежды: прихожане стали подниматься с колен. Снова грянул хор: новый гимн восславлял святого и мудрого Владыку и власть Собора Святых.
Под пение гимна патриарх Аиб-Ваал прошел к алтарю.
С каждой из восьми сторон черная цвета крови плита жертвенника имела по восемь ступеней, по которым во время жертвоприношения на нее всходили священнодействовавшие иерархи. Площадка на верху плиты имела уклон к центру, где была специальная воронка, в которую стекала кровь приносимых на ней жертв. Сами жертвы при этом укладывались на специальные, наподобие медицинских носилок железные ложа, оборудованные приспособлениями для обездвиживания жертв и облегчавшие впоследствии процесс их расчленения. Ложа, в необходимом количестве (от одного до шестнадцати), перед жертвоприношением устанавливались в имевшиеся в плите для этого пазы и после богослужения снимались служившими при храме священнорабами.
Войдя за стеклянные врата, Патриарх поднялся на жертвенник и, встав в центре плиты и обернувшись лицом к входу в храм, воздел руки над головой и совершил священный жест благословения…
Вошедшие за Патриархом первосвященники обошли жертвенный алтарь и заняли каждый полагавшееся ему место. Позади первосвященников встали подчиненные им архипатриты. Двое священнорабов встали лицами к Патриарху и спинами к вратам перед ступенями жертвенника…
Шестнадцать железных лож железным цветком окружали стоявшего в центре плиты-жертвенника Патриарха. Ложа были сделаны из цельных стальных листов, изогнутых под анатомическую форму тела среднего человека: жертва укладывалась на такое ложе и фиксировалась восемью перекидываемыми через тело ремнями. Для удобства перемещения, жертвенные ложа имели по четыре рукояти, которые и придавали ложам сходство с чем-то медицинским.
Первосвященники обступили жертвенник в том же порядке, в каком располагались малые престолы в зале Собора Святых перед престолом Патриарха, с той лишь разницей, что в Соборе Святых Патриарх мог видеть каждого из сидевших перед ним, а здесь трое иерархов оказывались за его спиной. При этом пустовавшее вот уже четыреста лет место синего первоархипатрита, по установившейся за четыре столетия традиции, занимал иерарх в зеленых ризах, оставляя таким образом место перед стеклянными вратами свободным, что выделяло фигуру стоявшего на жертвеннике Патриарха, придавая ей большую значимость и величие. Если взглянуть на восьмиугольник жертвенника сверху, то расположение вокруг него первосвященников будет следующим: впереди и справа от стоявшего посреди восьмиугольной плиты Патриарха, встал Карбомар – первоархипатрит Желтого Братства; после Карбомара, против правого плеча Патриарха стоял Хагоб, первосвященник в оранжевом облачении; за плечом встал Абримелех; за спиной – Архаир; потом – Шедареган; слева – первоархипатрит Фиолетового Братства Макаб и после него, рядом с открытыми стеклянными вратами, стоял облаченный в зеленые ризы Баризир.
Когда последние слова песнопения прозвучали и один из двух священнорабов возгласил: «Да свершится Очищение пред очами Единого Всевышнего и его Истинных Ангелов! И да совершит его отец наш и владыка!»
Двери храма открылись и в храм вошли ведомые священниками жертвы. В тишине шли облаченные в цветные балахоны те, кому выпала участь умереть в тот день – восемь юношей и восемь девушек – жертвы Единому Всевышнему Богу.
У открытых стеклянных врат шествие остановилось. Из врат вышли прислуживавшие первосвященникам архипатриты и стали по двое заводить приведенных внутрь стеклянного ограждения. Там архипатриты укладывали их на ложа, перетягивая ремнями.
Жертвы не сопротивлялись, – им всем перед тем были сделаны инъекции с большой дозой успокоительных и подавляющих сознание препаратов.
Когда все жертвы были размещены на ложах, приведшие их священники (те самые семеро заклинателей и семеро архидраков, что ранее уже входили за стеклянное ограждение и осматривали жертвенный алтарь) встали вдоль центрального прохода, заняв места меж «святых псов» и священнорабов.
«Трепещите в страхе!» – снова возгласили священнорабы и закрыли стеклянные врата.
Это действие священнорабов означало, что настало время Великого Очищения…
Дрон корабля по имени Эльлия играл важную роль в последнем контакте Эвааля.
Полутораметровая в диаметре дискообразная машина с острым как бритва кантом, видом напоминавшая сложенные вместе две сильно сплюснутые полусферы, так, что толщина дискоида в его центральной части была не более четверти метра, имела полностью зеркальную поверхность. Дрон не имел собственного разума, если не считать разума Эвааля. Фактически дрон был частью Эвааля, а Эвааль был частью дрона. Машина, именно как машина, а не как самостоятельная личность, неплохо справлялась с аналитическими операциями без вмешательства обитавшей в ней личности. Дрон мог вмешаться и защитить контактора даже в случае если бы тот находился без сознания или осознанно стал бы игнорировать опасность. Для этого дрон нес в себе пятьдесят своих уменьшенных копий, способных как к оборонительным, так и к наступательным действиям. Можно без преувеличения сказать, что боевой мощи дрона было достаточно для того чтобы разделаться с населением целой планеты, не говоря уже об отражении возможного нападения на подопечного… Но среди создателей этой и ей подобных машин вряд ли можно было найти того, кто смог бы отдать ей такой приказ.
Когда Эвааль получил одобрение Совета экспедиции предложенного им плана и совершил позорный, достойный, как он сам считал, труса поступок, он не колеблясь отправился к ближайшей капсуле-сборщику которая проделала с ним обратную своему названию операцию – разобрала тело Эвааля на молекулы и атомы. Разум Эвааля был записан и скопирован в ядро памяти корабля на случай гибели будущего носителя (такие события, как, к примеру, вспышка сверхновой или агрессивное вмешательство в операцию более развитой расы все же нельзя было не учитывать). Выделенный Кораблем для проведения операции автономный дрон стал на ближайшие годы вместилищем личности контактора.
Прежде чем приступить к операции, требовалось внедриться в высшие круги агарянского общества. Для этого Эваалю нужно было тело…
Из нескольких подходивших для его целей семей Эвааль в итоге выбрал одну, в которой одна из жен влиятельного церковного чиновника, ставшего впоследствии архипатритом, была беременна и воздействовал на плод женщины. В мозг плода была внедрена развивавшаяся вначале вместе с плодом, а после – с родившимся младенцем наноструктура, бывшая частью дрона и служившая приемопередатчиком между машиной и мозгом маленького мальчика агарянина…
Вряд ли это можно было считать «захватом» или «кражей тела», так как мальчик был тем, кем был: он имел свои особенности, характер, темперамент… Заключенный внутри дрона Эвааль был скорее воспитателем, чем захватчиком. Мальчик развивался как и другие дети, только был чуть-чуть способнее других, чуть-чуть умнее, чуть-чуть талантливее… Он любил родителей, играл с братьями и сестрами, учился в школе, иногда шалил, что свойственно всяким нормальным детям, но постепенно он приходил к осознанию того кем он был на самом деле. Подрастая Аиб-Ваал сделал удивительное открытие: оказывалось у него была прошлая жизнь! В этом открытии не было совершенно никакой мистики, – это действительно было правдой. С каждым новым днем маленький Аиб-Ваал вспоминал ту, другую жизнь, которая была намного длиннее жизни любого из смертных. Он даже думал вначале, что он бог… но вскоре понял всю смехотворность такого предположения. Он вспоминал и вспоминал пока не вспомнил все.
Наступил момент, когда тот кем был Аиб-Ваал и тот, чей разум пребывал в машине, синхронизировались. При этом Эвааль изменился: теперь он был не только Эваалем – контактором аиви, но и агарянином Аиб-Ваалом. В тот момент будущий священник и Патриарх и дрон стали симбионтами. И молодому человеку это нравилось, – он наконец ощутил себя целостной личностью! Это было чертовски здорово!
Аиб-Ваал совершал этот обряд множество раз. Да, он был настоящим серийным убийцей. Это тяготило его. Это сводило с ума. Это было его проклятьем…
Но если бы он не стал идти тем путем, не стал Патриархом, не стал верховным правителем планеты, вряд ли он смог бы проделать ту немалую работу, что теперь была сделана… Многое было еще впереди. Но это сделают ученики Аиб-Ваала Патриарха-отступника, Патриарха уничтожившего Церковь.
Аиб-Ваал создал Сопротивление. Он сумел сделать то, чего не смогли сделать «еретики» из ставшего проклятым Синего Братства: он создал несокрушимую оппозицию. Он использовал власть патриарха для покровительства «проклятым» – вначале – маленькой кучки здравомыслящих людей, ставшей настоящим движением, которому теперь сочувствовали массы тех обездоленных, лишенных, несмотря на довольно высокий технологический уровень агарянской цивилизации, достойной разумных существ жизни. Без его поддержки, без поддержки «разложенного атеизмом» Серого Братства, без руководства образованных и обладавших властью, имевших «благородное происхождение», «проклятые» так и оставались бы всего лишь маленькой кучкой изгоев.
Теперь среди «проклятых» были чиновники, были священники, была интеллигенция… Аиб-Ваал подорвал устои этого общества. Его стараниями молодежь из семей местных богачей была «поражена» либеральными настроениями, скептицизмом и – (о, Господь Всемогущий!) – «пагубными» идеями равноправия полов! Он «развратил» целое Братство, превратив мощнейшую церковную организацию в цитадель просвещения.
Ценой всего этого были жизни. Жизни разумных существ – гуманоидов, как и он сам. И он винил себя. Он видел на своих руках кровь многих и многих тысяч тех, кого агарянские мракобесы принесли в жертву своему Единому Всевышнему. В сравнении с ними, те, кто умерли от его рук непосредственно были лишь каплей в черном кровавом море… Но сегодня…
…Сегодня он не прольет ни капли невинной крови!
– Настал день и час жертвы, – громким голосом сказал Патриарх. Установленные внутри стеклянного ограждения камеры и микрофоны передавали его слова всему агарянскому человечеству.
Каждый священник в каждом храме; каждый прихожанин, в религиозном экстазе ожидавший совершения массового убийства или вынуждаемый страхом находиться в собрании безумцев и садистов; каждая одурманенная и покорно ждавшая смерти жертва; «проклятые» в своих убежищах и притонах и даже космонавты на орбите – все внимали словам Патриарха.
Прислуживавшие внутри стеклянного ограждения архипатриты при этих словах передали князьям Церкви священные ножи, которыми те должны были наносить жертвам раны в требуемой чином священнодейства последовательности. Суть последовательности была в том, чтобы смерть жертвы не наступила раньше окончании главной молитвы, которую под крики боли истязаемых жертв должен будет в течение десяти минут возносить Патриарх. По окончании же молитвы, горла всех лежавших на стальных ложах жертв одновременно перерезались. Во время Великого Очищения, когда жертв было шестнадцать, в умерщвлении участвовали прислужники-архипатриты, священнодействовавшие от имени своих первосвященников; Патриарх при этом перерезал горло лежавшей против закрытых стеклянных врат жертвы, ему при этом помогал старший из священнорабов, другой же священнораб, действуя от имени Патриарха и как бы являясь его рукой, умерщвлял лежавшую справа от Патриарха жертву.
