Текст книги "Работа над ошибками"
Автор книги: Скатился-в-говно Литмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
ИНТЕРЛЮДИЯ III
ИЕРЕМИЯ
Иеремия с женами – Ликой и Еленой, генералом Харрисом и капитаном Криком, в сопровождении двух солдат (тех самых, которые первыми встретили аивлян) неспешно прогуливались вдоль пролегавшего по крышам полуторакилометровых башен проспекта. Проспект прямой ста-тридцати-четырех-километровой лентой окольцовывал город, что раскинулся на внутренней стороне огромной трубы, насквозь пронзавшей невероятных размеров диск аивлянского корабля.
Они шли в направлении ближайшего к ним висячего сада, располагавшегося неподалеку, всего в километре от башни, в которой гостям с Земли были предоставлены апартаменты.
Сад раскинулся на висевшей в воздухе без всякой видимой опоры овальной плите. Размеры плиты были: около семисот метров по большой оси и около трехсот-пятидесяти – по малой. К саду вело короткое, не больше десяти метров, ответвление от проспекта, представлявшее прямую ленту шириной в четыре метра. Ширина самого проспекта составляла около тридцати метров: это была серая слегка шершавая лента посреди которой проходила красная полоса, встав на которую пешеход начинал двигаться стоя, – притом каких-либо признаков движения самой красной полосы под ногами пешехода заметить было нельзя: полоса оставалась недвижна, двигался только пешеход и любой поставленный пешеходом на ленту предмет. По обе стороны ленты были широкие тротуары, по которым изредка проезжали разноцветные люди на самокатах, велосипедах, каких-то похожих на багги педальных машинках, роликовых досках и подобных средствах, предназначавшихся больше для развлечения, чем в качестве транспорта. Многие просто гуляли пешком от башни к башне или к висячим садам. Нельзя было сказать, что прохожие куда-то спешили: в этом фантастическом для землян городе, в котором, если посмотреть вверх, можно было увидеть «падавшие» вам на голову здания и улицы, парки и голубые как небо озера, вообще никто, по-видимому, никуда не спешил. По краям ленты проспекта тянулись невысокие балюстрады из материала похожего на гранит, выполненные в стиле напоминавшем архитектурный стиль земной Эпохи возрождения. Иеремия заметил тогда, что: если отправиться куда-нибудь в Италию и поискать там уцелевшие во время и после ядерной войны следы той самой эпохи, то, вероятно, можно будет найти нечто похожее на какой-нибудь старинной вилле. Вдоль балюстрад через каждые двадцать – двадцать пять метров стояли украшенные резьбой в том же, что и ограждения, барочном стиле каменные (если то, конечно, и правда был камень) кашпо с растущими из них деревцами причудливых форм и расцветок.
Транспорта вроде автомобилей на проспекте, как и в самом городе, видно не было. Земляне уже смогли удостовериться в удобстве корабельной транспортной системы, представлявшей собой сложную и запутанную сеть из местами прозрачных, местами – нет, вездесущих труб, по которым, подобно снарядам в ружейных стволах, проносились светонепроницаемые болиды. Внутри пассажирских болидов (как объяснила Иеремии Ивилита, были и болиды и грузовые, использовавшиеся системами обслуживания и техническими службами корабля) имелся комфортный салон, рассчитанный на пять—шесть пассажиров. Окон в болидах не было по той причине, что скорость и частая смена «верха» и «низа» (величин весьма условных для трехсот-пятидесяти километрового космического корабля, внутри каждой из обителей которого были свои «верх» и «низ») могли вызвать неприятные ощущения у перевозимых болидом пассажиров. Внутри пассажирам болида казалось бы, что тот стоит все время без движения, если бы не имитации окон по обе стороны салона, на которые синхронно поступали изображения, показывавшие минуемые болидом места так, как если бы транспортная труба была все время прозрачной и не закладывала крутых виражей. Создавалась иллюзия, будто вы едете на скоростном поезде, а за окном один пейзаж сменяет другой без резкой смены пространственных координат.
Группа из семерых землян уже подошла к связывавшему проспект и висячий сад ответвлению, когда позади их окликнул знакомый голос:
– Джей, Харрис! Друзья! – то был голос Ивилиты.
Все семеро остановились и обернулись.
Оказалось, что их нагнала очень странная, походившая на… оторвавшийся от фасада старинного, в стиле барокко, здания балкон, штука, наверху которой стояли двое мужчин и женщина. Земляне сразу узнали Ивилиту, – аивлянка почти не изменилась, чего нельзя было сказать о ее спутниках…
Все трое стояли на начавшем замедлять ход летающем каменном «балконе» не держась за перила и приветливо махали руками удивленным землянам.
«Балкон» (именно так выглядела та штука: каменная плита с расположенными по углам четырьмя массивными тумбами и рядами менее массивных балясин меж ними, поверху которых лежали каменные перила) держался в двадцати—тридцати сантиметрах над тротуаром проспекта без видимой точки опоры. Иеремия предположил тогда, что в принципе действия «летающего балкона» аивляне применяли ту же технологию, что и в висячих садах.
– Ив! – воскликнул правитель земного города-государства. – Вы почти не изменились! А вот ваши муж и… кстати, кем вам приходится Эвааль? – спросил он и переведя взгляд на стоявшего слева от аивлянки белого мужчину неопределенного возраста уточнил у того: – Эвааль! неужели это вы?!
– Эвааль мне приходится братом, – ответила женщина, сходя с «балкона» по оказавшимся позади него ступеням, которые оставались до того незамеченными землянами, – …как и Альк, – улыбнулась она, обойдя «балкон».
На остановившихся в нескольких метрах землян смотрела миндалевидными голубыми глазами темнокожая блондинка, одетая в стиле пятидесятых годов XX столетия. На Ив было шоколадное в белый горошек платье с облегающим лифом и глубоким декольте, чуть прикрывавшее смуглые колени сильно расширявшимся от тонкой талии к низу подолом и двухцветные бело-коричневые туфли. Довершали винтажный туалет аивлянки тонкий белый пояс и полностью коричневая сумочка.
Мужчины, ставшие теперь неотличимыми от землян, спустились за ней следом и все трое подошли к гостям с Земли. На Эваале был классический черный костюм с галстуком-бабочкой, на Альке – синие джинсы и клетчатая рубашка.
– Вы угадали, друг мой, – подошедший Эвааль с улыбкой протянул руку Иеремии.
– Но… вы же теперь совсем не походите на дьявола, черт возьми, Эв! – Иеремия пожал руку. – Как и вы, Альк… – они обменялись рукопожатиями и с Альком – …хотя, на дьявола вы и раньше не были похожи… разве что, самую малость…
Контакторам пришлось перед тем провести некоторое время внутри капсул-сборщиков, для придания их внешностям свойственных землянам черт.
Всем троим сборщики удалили по две фаланги на каждом из пальцев, изменили форму ушей, заменили глаза на схожие с глазами землян, оставив от прежних лишь цвет. Также им была сделана незначительная корректировка лиц и удалены лишние ребра. В том, что касалось цвета кожи, Альку с Ив повезло больше нежели Эваалю: цвет кожи Ивилиты вполне подходил для того, чтобы на Земле ее приняли за мулатку, Альк, чтобы сойти за африканского негра претерпел лишь незначительную коррекцию оттенка, в то время как красному как дьявол Эваалю всю кожу пришлось заменить. После замены кожи и некоторой коррекции лица Эвааль стал сильно походить на землянина-турка.
Теперь аивляне были неотличимы от землян, если не брать в расчет имевшихся различий в расположении, форме и количестве внутренних органов.
– По крайней мере, чтобы походить на вас, Джей, мне в этот раз не пришлось заново рождаться в новом теле или полностью перестраивать собственное, – пожал плечами Эвааль.
– Заново рождаться? – удивленно приподнял бровь Иеремия. – Но зачем? У вас ведь есть эти… сборщики…
Иеремия уже успел убедиться в полезности аивлянского устройства, когда его жены, сговорившись с кораблем, забрались в эллипсообразные капсулы называемые «сборщиками», имевшиеся повсюду, почти в каждом помещении где довелось побывать Иеремии, и после, спустя пять часов, вышли из них помолодевшими лет на десять. За то время, что супруги правителя Полиса провели в чудесных капсулах, тот успел покувыркаться в бассейне двумя этажами ниже с одной любознательной аивлянкой, которой захотелось выяснить у него некоторые анатомические подробности землян. Увидев, какие метаморфозы в и без того красивых, несмотря на возраст, женщинах (Лике в то время было тридцать девять, а Елене – тридцать четыре года) произошли за каких-то несколько часов, Иеремия, изрядно затраханый любвеобильной аивлянкой, почувствовал в себе новый прилив сил и отправился с помолодевшими женами в спальню…
– В том случае, мне пришлось пройти долгий путь от младенца до мужа прежде чем я смог влиять на события… – сказал Эвааль. При этом его новое лицо стало мрачным, а в ставших из черных карими глазах появился едва уловимый холодок, заметив который, Иеремия не стал развивать явно неприятную для аивлянина тему.
– Что ж, полагаю, это должна быть длинная история…
– Очень длинная, Джей…
– …и когда-нибудь вы ее обязательно расскажете… а пока, позвольте уточнить у госпожи Ив… – Иеремия снова обратился к аивлянке, к которой он испытывал все большую симпатию и даже более того: Иеремия желал ее, несмотря на наличие у той хронически серьезного супруга, который, по ее собственным словам, был и не совсем супруг – …по поводу сказанных ею слов…
– Вы хотите спросить о родственных связях? – снова улыбнулась женщина.
– Да. Ваши слова о том, что Эв и Альк приходятся вам братьями… Это ведь – фигура речи? Кажется, Эвааль представил вас тогда… месяц назад, на крыше, как супругу Алька… – землянин взглянул на стоявшего рядом Алька.
– Конечно, Джей, – ответила Ивилита, – насчет братьев, это было скорее образное выражение… Вы, кажется, направлялись в сад?
– Да, конечно…
– Тогда идемте… – Ивилита окинула дружелюбным взглядом землян, столпившихся у входа на ведший к висячему саду мостик: земляне с интересом слушали разговор своего правителя с аивлянами, но не вставляли при этом реплик.
Компания из семерых землян и троих аивлян двинулась по перпендикулярно отходившему от проспекта прямому как стрела мостику к застывшей в воздухе платформе сада.
Сад был похож на сказочный лес из красочного диснеевского мультика. Деревья и растения в нем были все из одного мира, земного или аивлянского типа. Сад отдаленно напоминал землянам оазисы мадагаскарской пустыни, которую не так давно посещал правитель Полиса с супругами и Харрисом.
За последнее время Иеремия побывал во многих уголках земного шара. Т-дрон аивлян оказался поистине фантастическим средством: отлучившись всего на несколько часов среди ночи, можно было слетать на другую сторону планеты, где в это время был день, и увидеть своими глазами не только руины старинных мегаполисов, но и пережившие планетарную катастрофу островки все еще живой природы, в отсутствии человека предоставленной теперь самой себе.
– Да, Эв действительно назвал меня женой Алька, – продолжила Ивилита, когда все они шли по тонкому на вид мостику. – Так было понятнее для вас… Не забираться же нам при первом контакте в дебри родственных связей аиви… – шедшая справа немного впереди Иеремии аивлянка на миг обернулась и правитель Полиса заметил как в тот момент в ее больших, теперь поземному голубых глазах мелькнули чертики.
Рядом с Иеремией, слева и справа от него, шли его жены. Лика – высокая, немного худощавая, русоволосая, с нагло торчавшими сквозь тонкое сиреневое платье аккуратными, никогда не знавшими лифчиков, маленькими грудями, и Елена – на голову ниже Лики и с более темными короткострижеными волосами, пышногрудая и большеглазая. Ее крепкое тело, с объемным, рвущимся на свободу из глубокого декольте короткого фиолетового платья, бюстом смотрелось весьма эффектно. Сестры были мало похожи, но обе были хороши по-своему. Иеремия в равной мере любил их обеих и потому между ними почти всегда был мир и вполне искренняя сестринская любовь. Обычно малоразговорчивый Альк, шедший ближе других к Елене, заговорил с землянкой, интересуясь ее впечатлениями от четырех дней, что она провела на корабле, – Елена охотно поддержала разговор с аивлянином. Галантный Эвааль также принялся обмениваться любезностями с Ликой, – Иеремия бросил короткий взгляд на супругу и понял, что той приятно внимание бывшего «Мефистофеля».
Вскоре ведущая от мостика вглубь сада широкая тропа стала разделяться на тропки поменьше, а серая шершавость постепенно превратилась в нарочито грубые на вид плоские камни, идти по которым было достаточно удобно, если поглядывать при этом под ноги. В глубине этого сада, в отличие от тех, что земляне посещали ранее, не было прямых и достаточно широких, чтобы вместить больше двоих рядом идущих человек, дорожек и компания стала непринужденно разбредаться парами по извилистым тропкам. Первыми свернули увлекшиеся беседой Елена с Альком (Иеремии тогда показалось, что он впервые услышал смех этого черного как мавр малого) потом – Эвааль и разрумянившаяся от какого-то его рассказа Елена. Генерал в обществе двоих солдат держались поодаль позади Иеремии и что-то негромко обсуждали.
– Вы, как всегда, правы, Ив, – улыбнулся аивлянке Иеремия и пошел рядом с ней, сворачивая на очередной развилке на одну из тропинок. – Так было действительно понятно: вот вы, вот Альк и вы вместе… а уж супружество это или что-то другое…
– Джей! – улыбнулась аивлянка и, взяв того внезапно за руку, с улыбкой заглянула ему в глаза. – Мне кажется, вы опечалены тем, что мы с Альком вместе…
– Признаюсь, да, – сказал Иеремия, глядя в глаза женщины.
– Но, ведь вы тоже… У вас даже две жены! И они наверняка не единственные, с кем у вас бывает секс…
– Ну… в общем… да… но…
– Вы думаете, что вы один такой во Вселенной, Джей? – засмеялась аивлянка.
– Что вы… нет, конечно… – землянин, казалось, был застигнут врасплох ее вопросом. – Мне известно о свободе нравов аивлян, – добавил он, вспомнив любвеобильную соседку…
– Тогда отчего вам печалиться, Джей? – Ивилита крепче сжала его руку.
– Но, вы…
– С Альком?
– Да.
– Ну, и что с того?
– Но, как же…
– Джей, – сказала Ивилита, немного приблизившись к Иеремии, – у нас никто никого не обязывает, никто никому не принадлежит как… собственность… С Альком мы вместе много столетий потому, что любим друг друга, и доверяем. Это доверие не следует принимать собственничество… Будучи парой, мы свободны… – улыбнулась аивлянка землянину – …выбирать.
– То есть, – просиял Иеремия, – мы с вами могли бы…
– …Заняться сексом? – продолжила Ивилита веселым голосом.
– Да.
– Конечно, – сказала она. – Можем… если вам и впрямь так сильно хочется заняться со мной сексом…
– А вам, Ив? – спросил с надеждой Иеремия.
– Вы мне симпатичны, Джей, – сказала аивлянка. – Я не испытываю к вам сексуального влечения, – слегка пожала она плечами, – но и отвращения тоже не испытываю… Я не хотела бы заставлять вас страдать из-за меня, и поэтому, Джей, я займусь с вами сексом… если вам это принесет облегчение.
Иеремия был сконфужен.
Остановившись, он, все еще держа Ивилиту за руку, продолжал смотреть ей в глаза.
Будь на ее месте в тот момент обычная, земная женщина, и скажи та ему нечто подобное, он бы либо оскорбился, решив, та готова переспать с ним из жалости, либо счел бы ту честной проституткой, идущей с ним в постель из-за его высокого положения. Но на слова этой прекрасной инопланетянки он не знал как реагировать. Он минуту стоял и смотрел в ее голубые глаза и думал о том, что было в ее взгляде такого… что так пленило его…
И он понял, что это было – понял, чей был этот взгляд… такой… добрый, нежный, ласковый, понимавший все и желавший ему только хорошего. Так когда-то давно смотрела на маленького Джея его мать – молодая красивая женщина, жена царя города-государства Полиса… умершая от туберкулеза когда Джею было всего семь… Безграничная власть ее мужа была бессильна над болезнью, медленно и мучительно убивающей двадцати-восьми-летнюю царицу.
В последний день, когда мать так на него смотрела, она просила мальчика пообещать ей, что он обязательно вырастет хорошим человеком, таким, чтобы она смогла им гордиться. Она смотрела на Джея своими большими добрыми глазами и повторяла: «обещай мне, мой мальчик, обещай мне, Джей…» И Джей пообещал. Он сдержал тогда слезы и пообещал, глядя в глаза матери, что ей никогда не будет стыдно за него.
Ивилита внимательно смотрела на погрузившегося на миг в воспоминания Иеремию. Женщина, возраст которой, по земным меркам, приближался к полутора тысячам лет, смотрела на сорокалетнего… мальчишку? В конце концов, кто он перед ней? Мальчишка.
Очнувшись от своих мыслей, Иеремия посмотрел на Ивилиту с такой любовью… так когда-то мальчик по имени Джей смотрел на медленно угасавшую день за днем мать. Медленно он поднес руку женщины, которую все это время продолжал держать в своей руке, к губам и крепко поцеловал.
– Простите меня, Ив, – сказал Иеремия, выпрямившись и снова глядя в глаза аивлянки. – Я вел себя недостойно. Я высоко ценю сказанные вами здесь слова…и… я вами восхищаюсь… Простите меня…
Он выпустил руку Ивилиты и опустил взгляд на выложенную камнем тропинку.
– Вам не за что извиняться передо мной, Джей… – сказала Ив и, сделав шаг вперед, поцеловала его в щеку.
ЧАСТЬ IV
ГЛАВА 17
Земля
год 1619-й Новой Эры
«В чем дело, агент? появиться где-нибудь поближе для вас – проблема?» – бросил с раздражением отлитый из черного стекла Ферзь белой Пешке, когда фигура приблизилась к нему на два десятка клеток.
В этот раз шахматное поле, посреди которого появился Куратор в облике черного ферзя, лежало на поверхности шара – планетки, диаметром в три сотни километров обращавшегося в компании нескольких десятков планеток побольше и поменьше вокруг… гигантского торшера, игравшего в этой причудливой виртуальной модели солнечной системы роль местного солнца. Ближайшим соседом в небе над горизонтом висел шар темно зеленого, как бильярдный стол, цвета, на поверхности которого, присмотревшись, можно было увидеть десятки катавшихся разноцветных шаров. Время от времени в шары с разных сторон и под разными углами били молнии, заставлявшие шары катиться в том или ином направлении. При этом опаленные молниями шары сталкивались с другими шарами, меняли направление движения, сталкивались снова и снова, пока те, которых угораздило покатиться в сторону одного из полюсов планетки, не исчезали в находившихся на полюсах дырах. Другие видимые в черном небе планетки располагались гораздо дальше, рассмотреть в точности происходившее на них было нельзя. Ферзь со скукой поглядывал вверх на планетку-бильярд, терпеливо дожидаясь, когда появившаяся на горизонте белая пешка подскачет ближе. Пешка шагала медленно, преодолевая за один ход всего лишь по одному квадрату: черный квадрат, белый, черный, белый, черный... пока наконец не приблизилась к раздраженному Куратору-ферзю.
«Прошу прощения, господин Куратор…» – произнесла измененным голосом Пешка. – «Таковы правила этой древней игры: фигуры изначально располагаются по разные стороны поля… или, как в этом уровне, по разные стороны планеты-поля…»
«И что же мешает вам использовать другие игровые платформы, на которых можно было бы встретиться в спокойной обстановке и не изображать при том из себя это?..» – Ферзь окинул пренебрежительным взглядом приблизившуюся к нему на пять полей фигуру.
«Соображения безопасности, господин Куратор… Настольные игры, вроде шахмат, карт и подобных, в отличие от симуляторов, имеют более простую, даже примитивную матрицу и графическую оболочку, так как суть их заключается не в зрелищности, а в стратегии и в математических расчетах. Примитивность оболочки облегчает как процесс их взлома, так и последующий контроль: взломав эту игру, я ее полностью контролирую. В играх же более сложных много мешающих конспирации элементов, – различных программ и подпрограмм, среди которых легче спрятать шпиона… Искины Подполья часто оставляют в таких играх элементы своего шпионского кода… Скажем, встречаются двое в каком-нибудь сказочном виртуальном лесу, чтобы поговорить о деле, а там птица или насекомое, или нечто поменьше, на ветке сидит, смотрит и слушает…»
Куратор был далек от сетевых игр и вообще от виртуальности: виртуальность навевала на него скуку, но служба требовала время от времени окунаться в этот фальшивый мир. Любители игр представлялись ему жалкими, ни на что не способными в реальности, инфантильными личностями, склонными к кибер-онанизму (сам он придерживался того мнения, что, уж если с тобой не хотят трахаться в реале, или тебе самому не по вкусу желающие, то лучше подрочить старым дедовским способом, чем запрыгивать в киберкостюм с сомнительной целью: совокупиться в виртуале с какой-нибудь анонимной красоткой, в реальности зачастую оказывавшейся какой-нибудь выжившей из ума старухой или даже хуже того – престарелым трансвеститом). Этот агент, отчего-то упорно не желавший примерять на себя иных личин кроме пешки, хоть и не был в реальности жалок, как большинство игроманов, все же не вызывал у старого офицера симпатий. Отчасти потому, что, все же, он был из числа тех, кто обитал одновременно в реальности и в Сети; отчасти из-за его нелепой склонности к подражанию варварам радиоактивных пустошей древности. Куратор считал его, как и всякого любителя исторических реконструкций, позером и клоуном.
«Итак (Куратор оборвал пустившегося в разъяснения агента), слушаю ваш доклад по делу…»
Пешка на мгновение запнулась и, словно радиоприемник, переключившийся на другой канал, перешла к докладу:
«Час назад Айн был устранен… вот подробный файл-отчет…» – между фигурами, как обычно при каждой их встрече, открылся канал прямой передачи данных.
«Хорошо. Позже я ознакомлюсь с вашим отчетом… Что-то еще?..» – проскрипел Ферзь.
«Да, господин Куратор», – решительным тоном продолжала Пешка. – «У меня есть основания считать, что я раскрыт… В связи с этим, прошу вывести меня из игры. Вот мой рапорт…» – Пешка передала еще один небольшой файл.
«Вы говорите о Подполье?», – уточнил Ферзь, после короткого молчанья.
«Да. Думаю, это Подполье», – ответила Пешка.
«Расскажите об этом подробнее, агент!»
«После ликвидации Айна, я обнаружил, что за мной следят…»
«Как прошла сама ликвидация?»
«Выстрел в голову пулей из самоуничтожающегося пластика. Нейросеть гарантированно уничтожена. Без свидетелей… По крайней мере, я был в этом уверен до момента, когда обнаружил слежку…»
«Хорошо. Что со слежкой?»
«Двое, мужчина и женщина, работали в паре – следили за Айном… дело было в парке Лики и Елены… перед тем, как тот встретился с Максом…»
«Так, все-таки, встреча состоялась…»
«Да, господин Куратор. Я вышел на Айна через Макса и не мог предупредить встречу…»
«Продолжайте, агент. Что там с этими двоими?»
«Эти двое были в парке, когда там появились Макс и я. Они были поблизости во время разговора Айна с Максом и исчезли сразу после того как эти двое разошлись… Я решил тогда, что они переключились на Макса но это было моей ошибкой… После устранения Айна, я встретил их снова... Вначале – мужчину, возле станции метро, потом – женщину, на выходе из парка… Внешность обоих вы найдете в файле-отчете…»
«И вы полагаете, что эти двое наблюдали именно за вами, не скрываясь?»
«Да. Думаю, они того и хотели, чтобы я их заметил».
«Для чего им это?»
«Возможно, для того чтобы спровоцировать меня на необдуманный поступок, вызвать панику, заставить бежать… Но я более вероятным мне представляется, что для того, чтобы я не смог позже отрицать того, что находился в парке во время убийства Айна… чтобы привести меня в замешательство, когда подпольщики станут обвинять меня в нарушении внутренней дисциплины…»
«Гм… (Ферзь немного помедлил) Итак, вы уверены, что подпольщики вас заподозрили».
«Да, господин куратор. И предполагаю что, та парочка непременно явится на суд ячейки на очную ставку, чтобы уличить меня в измене…»
«И вы считаете наиболее вероятным то, что такой товарищеский суд закончится для вас разоблачением», – сказал – точнее проскрипел – Ферзь, подводя итог.
«Именно так», – подтвердила Пешка. – «Если бы мне удалось убедить собрание в том, что, ликвидируя Айна, я действовал на благо организации, то, возможно, я бы отделался выговором, но… если меня все же решат исключить из числа членов ячейки, то у меня уже не будет возможности покинуть собрание живым…»
«Хорошо. Что-то еще?»
«Касательно слежки и возможных перспектив для меня – все… Был еще один интересный момент… Я подробно все изложил в отчете… После того как Макс переговорил с Айном и, как мне тогда показалось, увел за собой этих двоих… появилась детектив из корпоративной полиции «Линеи» – бывшая любовница Айна… – ее Подполье использовало вслепую в интриге с разоблачением Айна…»
«Вот как…» – произнес Ферзь задумчиво и шагнул с черного квадрата на белый. – «Продолжайте, агент».
«Она (продолжала Пешка, передвинувшись вслед за Ферзем также на одно поле), похоже, предупредила Айна о том, что на выходе из парка, в сторону которого тогда шел Айн, его ждала полиция… Во всяком случае, после короткого разговора с бывшей… а может и не бывшей… любовницей Айн изменил направление…»
«…И решил пойти к метро?» – с сомнением в хриплом голосе уточнил Ферзь.
«Похоже на то…» – подтвердила Пешка. – «Уж не знаю, что Айн тогда задумал, но, проходя мимо станции, я не встретил там полиции – видимо, Айн был уверен в том, что у метро его никто не ждал… Возможно, его в этом уверила его подруга-детектив…»
«Хорошо…» – прогрохотал Ферзь. Что именно было хорошо агенту-пешке понятно не было, но он не стал задавать бестактных вопросов, а замер в ожидании продолжения мысли Куратора. – «Вы свое дело сделали, агент…» – продолжал тот. – «Полиции остается только передать дело в подконтрольное нам ведомство за отсутствием, сколько бы то ни было, значимых улик… Считайте, что я уже распорядился о вашем выведении из операции… Можете сменить легенду – активируйте новое имя и личный номер и… подстригитесь и побрейтесь наконец… Для вашего следующего задания потребуется приличный джентльмен, а не варвар времен Иеремии…»
– Вам не кажется, что между управляющим Максом и убитым есть некая… связь?
– Нет. Не кажется, – ответила Ангелика сидевшему напротив через столик Эмилю. – Более того, – добавила она. – Кажется мне совсем другое…
– Что же? – сдержано улыбнулся чернокожий гигант.
– Мне кажется, что Макса старательно пытаются подставить.
– Именно это и указывает на то, что связь есть… – стоял на своем Эмиль. – Эти двое связаны… – узловатые пальцы гиганта аккуратно подцепили кофейную чашку и поднесли к мясистым, несколько угловатым, будто у грубо отесанной каменной скульптуры, крупным, как и остальные детали его лица, губам.
Отпив из чашки, гигант легким, удивительно не сочетавшимся с его внешней грубостью, движением вернул чашку на стоявшее перед ним на столике блюдце.
– Я вовсе не имел в виду того, что это Макс сам убил Айна… – сказал Эмиль. – Я лишь предположил, что между новым управляющим и его убитым предшественником есть связь…
– Если за таковую считать намерение третьего лица, или даже лиц, навлечь на Макса подозрения… в том числе и ваши… – иронично заметила Ангелика.
Управляющий директор компании «Линея-10» и директор-комиссар корпоративной полиции сидели за столиком в кафе, которое выбрала сама директор (будь на месте Эмиля кто-то другой, она, скорее всего, предложила бы встретиться в ее кабинете, но шеф полиции был Ангелике совершенно неприятен и потому она не хотела оставаться с ним наедине). Кафе для посетителей с уровнем не ниже четвертого располагалось на втором этаже невысокого (всего сорок восемь этажей) здания неподалеку от башни «Линеи-10», и отправиться туда Ангелике не составило труда.
– Возможно… – развел широкими ладонями черный гигант. – Я даже склонен предполагать, что это именно так…
– Тогда в чем проблема, Эмиль? – Ангелика приняла в удобном глубоком кресле свою излюбленную позу: кокетливо заложила ногу на ногу и немного отстранилась от столика, так, чтобы ее острые худые колени оказались направлены точно на собеседника.
– Проблема в том, Ангелика, что у меня уже четыре трупа и один живой Макс, – холодно произнес Эмиль – …и никаких зацепок, – он равнодушно посмотрел на колени управляющего директора и после короткой паузы добавил: – Я вынужден буду передать дело в Бюро расследований… и меня нисколько не радует то, что агенты Бюро станут шнырять по моему отделению и лезть своими носами везде, где им вздумается…
Слушая его, Ангелика слегка покачивала ногой, придирчиво рассматривая при этом лакированный носок своей туфельки. На ней была короткая черная юбка, строгая белая блуза с жабо и черный полупиджак.
– Насколько мне известно, – она подняла взгляд от туфельки на Эмиля, – Макс не отказался от сотрудничества с вами… – ее взгляд стал стремительно холодеть. – Он отправился на встречу с Айном… несмотря на риск…
– Да, он встретился с ним… и у нас при этом нет никаких сведений о том, о чем они с ним говорили… Только показания самого Макса…
– У вас есть основания сомневаться в показаниях Макса? – Ангелика снова принялась рассматривать туфельку. – Он мог вообще никуда не ходить… но он пошел. Макс программист… хороший программист, и он хорошо понимает что такое включенный телефон в кармане… Зная о том, что вы… – она снова подняла глаза на сидевшего напротив шефа полиции – …станете его прослушивать, он мог бы забыть телефон в машине, или просто сделать так, чтобы вы не смогли получить доступ к нему… но не сделал. Макс не стал препятствовать вам его прослушивать, но он не знал о том, что у Айна была глушилка…
– У Макса в голове нейросеть…
– Как и у нас с вами. И что с того? – Ангелика заломила тонкую бровь. – Вас кто-то обязывает записывать все, что вы видите и слышите?
Эмиль не ответил.
– Да, – продолжила тогда она, – Макс не стал записывать разговор… а может и стал, но стер запись – это не преступление… Это, в конце концов, его голова и его нейросеть… Это еще не повод, чтобы наседать на него! Вы говорите, что Макс связан с Айном… Но как? – Ангелика обдала Эмиля ледяным взглядом. – Каким образом связан? Макс понятия не имел о том, что будет назначен на место Айна – это было мое решение… – большие серые глаза женщины кололи сталью. – Так что, я в большей степени подхожу на роль подозреваемой… не так ли? – холодно усмехнулась она. – Не хотите ли меня допросить?
– Нет. Не хочу.
– Тогда… – серые глаза продолжали сверлить и колоть Эмиля – …прошу вас, директор-комиссар, оставить моего подчиненного в покое.
– Что ж… – пожал массивными плечами черный гигант, – у полиции действительно нет причин для преследования вашего подчиненного… Что касается ребят из Бюро, которым я передаю дело, то за них я говорить не могу…
