Текст книги "Работа над ошибками"
Автор книги: Скатился-в-говно Литмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Ну, и зачем ты туда пошел, Макс? Вот скажи мне! Ну, хорошо, приехал ты туда, видишь: произошло убийство… Разворачивайся и убирайся оттуда. Так нет! Наш герой полез в эту самую квартиру, которую охраняла парочка свежих трупов под дверью! Ты что, рассчитывал встретить там Айна, ожидавшего тебя с коктейлем, чтобы побеседовать? О чем, кстати, вы с ним собирались беседовать, Макс?
– Не знаю, – ответил Макс метавшей в него молнии Ангелике. – Он собирался сообщить мне нечто, как он сам считал, важное…
– Считал? Думаешь, о нем уже можно говорить в прошедшем времени?
– Нет. Не думаю. Я думаю, что Айн жив.
– Конечно, жив! Такие, как эта сволочь – живучие… Сейчас полиция восстанавливает картину происшедшего… Тот, кто это сделал, отключил квартиру и общие помещения всего этажа от служб контроля и безопасности здания. Ни одна камера на этаже не зафиксировала убийцу…
– Должны были остаться записи камер из лифта, записи с выходов из здания…
– Полиция пока молчит. Но, думаю, они скоро разберутся… Не каждый день так нагло убивают их сотрудников.
Управляющий директор сидела в той же позе, что и в прошлый раз: изящно заложив ногу за ногу, только на этот раз брюк на ней не было, – сквозь полупрозрачную поверхность стола были видны изящные, острые колени, одно над другим. Идеально прямые ноги Ангелики выше середины бедра прикрывала юбка из плотной ткани темно-синего цвета; верхнюю часть костюма составляла в меру строгая блуза с высоким воротником, на несколько полутонов светлее юбки. Короткие черные волосы были, как всегда, безупречно уложены в незамысловатую прическу.
Голограмма над столом пестрела миниатюрными образами из памяти Макса.
– Кстати, – продолжила Ангелика, – с тобой желает встретиться Амиль – директор отделения нашей полиции.
– Но, ведь я уже дал показания на месте…
– …рядовым детективам. А теперь этим делом заинтересовался их начальник. Так, что он тебя скоро побеспокоит.
– Что ж… – Макс пожал плечами. – Буду рад помочь…
Ему не нравилась перспектива встречи с начальником полиции накануне уже запланированного свидания с Рин.
Ангелика посмотрела на Макса немного усталым взглядом, уже без молний, и ее тонкие губы тронула сдержанная улыбка.
Она сделала непринужденный жест над столом, будто отмахиваясь от назойливого насекомого, и голограмма исчезла.
– Так чего, все-таки, он от тебя хотел, Макс? – Спросила Ангелика.
– Он сказал… написал, что не все так просто, как мне кажется… – проговорил Макс, стараясь не смотреть на так и манившие взгляд коленки. Он уже несколько раз замечал, что смотрит на ноги директора.
– Это он о своем предательстве решил тебе поведать? – Ангелика иронически изогнула бровь.
– Я могу переслать вам диалог…
Директор сделала вид будто не заметила предложения Макса. Тогда Макс продолжил:
– Айн намекнул на то, что мое назначение на его должность неслучайно…
– Конечно же, твое назначение неслучайно! – всплеснула руками Ангелика. – Ты у меня давно на заметке. Не стану же я ставить управляющим отдела кого попало!
На это Максу возразить было нечем. В самом деле! Еще вчера он был рядовым когнитаром, пусть и пятого уровня (с пятым можно прожить всю жизнь и так и не увидеть четвертого), сегодня же он уже управляющий четвертого! – Просто головокружительная карьера для двадцативосьмилетнего программиста. Более того: ему явно симпатизировала эта женщина с безупречно красивыми ногами, которая ко всему была его прямым начальником. Вот только последнее Максу не доставляло ничего кроме беспокойства, – ведь в мире была только одна женщина, которую он по-настоящему желал – Рина.
Макс окончательно осознал это после их разговора. Именно вчера он понял, что мог потерять ее, так и не обретя. В тот момент ему стало страшно: это был страх, с которым был знаком, пожалуй, каждый мужчина – страх оказаться не избранным; страх того, что тебе предпочтут другого; что твое место займет другой; что другому достанется любовь твоей избранницы. Образ чернокожей красавицы, с тонкими чертами лица и такими яркими зелеными глазами не покидал его со вчерашнего вечера, даже в момент, когда его взгляд остановился на мертвом лице полицейского в холле трехсот двадцать седьмого этажа…
– Кофе? – отвлекла его от мыслей Ангелика.
– …Нет. Спасибо.
– Может тогда виски? – улыбнулась она.
– Нет. Я лучше пойду… Если вы не возражаете…
– Не возражаю. Иди… Хотя, постой…
Макс остался сидеть в кресле.
– Как тебе та башня?
– Какая башня? – спросил Макс, уже догадываясь о какой башне его спрашивают.
– Та, в которой ты сегодня был, конечно.
– Ну… – Макс пожал плечами, не совсем понимая какую оценку от него ждут. – Башня как башня…
– Триста двадцать восьмой этаж. Квартира «328/4», – улыбнулась управляющий директор. – Можешь переезжать в нее, когда тебе будет удобно, Макс. В следующее твое посещение, башня примет тебя за своего жильца.
Максу, второй раз за день, пришлось использовать программу-стимулятор…
Переезд в Полис – это, конечно, хорошо. Но, Клэр…Где гарантии, что новое место не окажется сплошь натыканным «жучками» и датчиками корпоративной полиции? Если полицейским станет известно о Клэр, у него вполне могут возникнуть неприятности… впрочем, теперь он уже не рядовой программист…
– Это очень… очень здорово! Я вам благодарен, Ангелика… – Макс посмотрел в улыбающиеся глаза начальницы и сам изобразил широкую улыбку. – Я закончу принимать дела и перееду без спешки… Еще раз спасибо, гос…
– Ма-а-акс…
– Еще раз спасибо, Ангелика! – спешно поправился Макс.
Макс решил ничего не говорить Рине о происшествии, чтобы не омрачать будущий вечер.
В конце концов, никого из убитых он лично не знал и их смерть не была для него большим потрясением. И даже если бы Максу случилось в тот день обнаружить убитыми все отделение корпоративной полиции в полном составе во главе с директором-комиссаром, это вряд ли изменило бы его планы на предстоящий вечер.
В конце дня они с Риной окончательно договорились о времени и месте встречи и расстались на долгие два часа. Рина жила в Полисе и она отправилась домой, чтобы приготовиться, а Максу предстояло посетить ателье, где его уже ждал заказанный им днем через Сеть костюм.
Макс несколько задержался у себя в кабинете и когда он вышел к лифтам, оказалось, что основной поток работников уже схлынул. Макс не стал пользоваться кабиной «для избранных», а, по старой привычке, вошел в общий лифт, большой и вместительный, в котором не было комфортабельных кресел, а были лишь откидные сиденья, которыми он обычно не пользовался. На полпути в кабину лифта вошел Дан и принялся поздравлять его с повышением, жать руку и хлопать по плечу. Здоровяк, как показалось тогда Максу, был искренне рад за него. Макс ощутил тогда холодный укол стыда за то, что это он, а не здоровенный добряк Дан, слывший трудолюбивым малым, был повышен в должности и уровне. Ему стало грустно от мысли, что он больше не станет, вместе с Даном и Илем и Риной – его друзьями… пусть и друзьями по работе… других у Макса не было – ездить каждое утро и вечер на корпоративном автобусе; что теперь он «четвертый», которому полагался комфортабельный лимузин эксплуататора. Поблагодарив Дана за поздравления и теплые слова, Макс обменялся с ним общими фразами и распрощался с товарищем. Он вышел из лифта этажом ранее, где на отдельном паркинге для руководства его уже ждала машина.
Когда автомобиль остановился у мощеного булыжником тротуара недалеко от пересечения двух широких улиц, на город уже начинали наползать вечерние сумерки.
Макс был удивлен, когда перед выездом просмотрел полученный на его нейроинтерфейс файл адреса, который Рина перед тем ему оставила.
Это был Старый Город – исторический центр Полиса – район самых дорогих отелей, ресторанов и магазинов. Здесь жили богатейшие из горожан – люди занимавшие высокие посты в корпорациях, директора компаний, крупные акционеры, знаменитости… Члены МКП – Мирового Корпоративного Правительства, имели где-то здесь личные апартаменты – целые десяти и двадцатиэтажные старинные здания, часть из которых была построена еще до Большой Войны.
Посреди обеих улиц тянулись ухоженные аллеи с вековыми деревьями, а в центре перекрестка высоко бил густыми струями старинный фонтан. Вдоль тротуара, у которого припарковался автомобиль Макса, тянулась широкая, не меньше двадцати метров в ширину, полоса зеленого газона, за которым вырастало отделанное каменными плитами жилое здание с балконами эпохи раннего Возрождения (Макс насчитал в здании двадцать четыре этажа). Здание стояло вторым по счету после углового.
Макс вышел из машины. Осмотрелся по сторонам.
Мимо по проезжей части мчались дорогие автомобили, да и тротуар был заполнен явно не бедными людьми. Некоторые из прохожих (преимущественно женщины) обращали внимание на стоявшего возле лимузина четвертого класса рослого, широкоплечего, смуглого молодого мужчину с немного грубоватым лицом и коротким ежиком рыжих волос на массивной голове. Его взгляд скользил по лицам прохожих женщин, не задерживаясь, даже когда те замечали его, – он не искал знакомства с ними. Дверь в салон автомобиля, похожего на большую, приплюснутую сверху серебристую каплю, была открыта (что свидетельствовало о том, что рядом стоял не случайный прохожий, а сам пассажир лимузина). На Максе был новый, с иголочки, костюм из дорогой ткани темно-синего цвета и высокие, выше середины голени, серые сапоги.
«И это здесь она живет?» – думал Макс. – «Но как это возможно? Это район второго, третьего… ну… четвертого класса…»– он смутился от последней своей мысли.
Он никак не мог привыкнуть к тому, что и сам он теперь принадлежал к классу этих респектабельных господ. Но Рина… Максу было известно, что ее принадлежность к пятому уровню была не от рождения. Следовательно, она была из шестого, или, может быть, даже из седьмого (Макс никогда не интересовался у нее, так как это – неприлично) уровня…
Рина, одетая в ярко-желтое короткой платье и такие же желтые короткие сапожки, выпорхнула из подъезда здания с балконами. Макс смотрел тогда вдоль тротуара, ища среди прохожих знакомое лицо, когда ярко-желтое пятно мелькнуло слева на периферии его зрения.
– Рина… ты… ты здесь живешь? – сконфужено пробормотал Макс.
– Да, Макс, конечно же я здесь живу! – весело ответила девушка, уставившись на Макса своими большими зелеными глазами. – Ты опять за свое?
– Чего? – не понял Макс.
– Опять у тебя слова путаются? – улыбнулась Рина.
Макс лишь пожал плечами, еще больше смутившись.
– Ну же! не волнуйся ты так, Макс! Я ведь не кусаюсь, – хохотнула она.
– Извини, Рин, я и сам не знаю… что это со мной, – смущенно улыбнулся Макс. – Вернее, знаю…
– И что же с тобой такое? – спросила девушка.
– Я в тебя влюблен, Рина, – ответил тогда Макс, глядя ей прямо в глаза.
Он мог бы не говорить тех слов, – это и без слов было понятно Рине, но Макс сказал. Только так ему удалось окончательно победить свою проклятую застенчивость.
На мгновение лицо девушки отразило присущее до того одному только Максу смущение: замерев Рина смотрела на него своими большими зелеными глазами, каких не было больше ни у одной женщины на Земле.
Ростом около ста семидесяти, тонкая как тростинка, с изящными, просто безупречно ровными ногами с острыми как у девочки-подростка коленками и совсем недетскими, налитыми грудями, не нуждавшимися во вспомогательных приспособлениях вроде лифчика, темнокожая настолько, что сыскать девушку с более темной чем у нее кожей было задачей не из легких, и притом обладавшая утонченными, вовсе не свойственными чернокожим людям чертами лица, двадцатидевятилетняя Рина была великолепна.
С минуту они стояли посреди тротуара, не замечая обходивших их прохожих, и смотрели друг на друга: смуглый рыжеволосый здоровяк в темно-синем костюме и хрупкая чернокожая девушка в коротком ярко-желтом платье, изящная, точеная, как безупречная эбеновая статуэтка; а потом она протянула свою узкую хрупкую ладонь с длинными тонкими пальцами к его широкой лапе и лапа бережно сжала ладонь. Потом они рассмеялись и беззаботно пошли по тротуару не разнимая рук. Дверь лимузина закрылась и автомобиль медленно пополз следом за ними вдоль бордюра как гигантская ручная черепаха.
Большую часть вечера они бродили по старому городу, по его аллеям и скверам, блуждая по тихим улочкам и широким проспектам, прокатились на старинном метро – одной и достопримечательностей Старого Полиса, прошлись через похожий на настоящий лес старинный парк. Несколько раз они забирались в машину чтобы немного отдохнуть и переезжали из одного интересного места в другое и вновь окунались в атмосферу большого музея, каковым по сути и являлся Старый Полис.
До того вечера Макс бывал в Старом Полисе только проездом, всего несколько раз. Рина же, будучи местной жительницей, с детства знала там все, и, как показалось Максу, помнила наизусть названия едва ли не всех улиц. Она рассказывала ему о местах, через которые они проходили и Макс удивлялся эрудированности девушки. В свою очередь, сам он старался быть интересным и дополнял некоторые ее рассказы краткими описаниями основных веяний тех времен, с которыми те места были связаны. В юности Макс основательно увлекался историей древнего мира и теперь со знанием дела мог говорить об эпохе Нового Возрождения, Большой Войне и времени до нее. Впрочем, Большой Войны Макс не касался, так как они с Риной хорошо проводили время вместе и омрачать эти замечательные часы и минуты рассказами о ядерной зиме и ужасах послевоенного времени ему совсем не хотелось.
Макс наслаждался обществом Рины, изо всех сил стараясь чтобы ей было с ним легко и комфортно.
Большая часть зданий Старого Полиса были невысоки и имели не более двадцати – двадцати пяти этажей. Самым высоким зданием в старом городе оставался тридцатиэтажный дом-музей Правительства республики (известный также как «Дом Иеремии») – резиденция последнего (второго) царя Полиса и первого президента республики Полис – Иеремии, построенный за двадцать лет до Большой Войны. Возраст здания к тому времени уже превышал тысячу семьсот лет. На площади перед «Домом Иеремии» стоял один из древнейших памятников Новой Эры – гранитный монумент, увековечивший Президента Иеремию и его друга и соратника – генерала Харриса, а также последующих четырех правителей республики.
Улицы старого города были по большей части бульварами с широкими пешеходными зонами, а некоторые и вовсе давно были превращены в пешеходные аллеи. Обилие парков, скверов и площадей, из которых то тут, то там вырастали невысокие здания из стекла, пластика, гранита и железобетона, было отличительной чертой Старого Полиса, где и теперь можно слышать урчание голубей и пение различных мелких птиц, многие поколения которых вили свои гнезда на вековых деревьях и на крышах старинных домов.
Со всех сторон Старый Полис окружали районы немногим менее древние, выросшие вокруг него в первые столетия Нового Времени. Если в старом городе лишь несколько зданий возвышались на сто и более метров, не лишая при этом зеленые насаждения улиц и парков солнечного света, а прохожих – удовольствия по ним ходить, то в новых районах все было уже несколько иначе. Выраставшие с каждым столетием все выше и выше, новые здания поднимались вначале на сотни (двести, триста, пятьсот, восемьсот) метров, а после уже и на целые километры вверх, обрекая улицы у своих оснований на постоянную тень. Освещение на таких улицах работало круглосуточно, так как большая часть улиц имела два – три и более уровней на которые солнце не могло заглянуть даже в зените.
Через пятьсот лет, после образования республики, и последовавшего затем индустриального и экономического роста, Старый Полис напоминал окруженную железными скалами зеленую долину. Теперь же, когда минуло уже более тысячи шестисот лет, его можно было сравнить, разве что, с небольшой поляной в исполинских джунглях, где вместо деревьев в небо устремились двух, трех… и даже пятикилометровые мачты из металлопластика и сверхпрочного стекла, опутанные серпантинами городских железных дорог и оплетенные «лианами» внешних экспресс-лифтов.
Они много говорили. Возбужденно, с упоением, наслаждаясь обществом друг друга. От исторических экскурсов они перешли к другим темам, о которых после вряд ли смогли бы вспомнить в точности, так как разговоры те были лишь фоном на котором развивались совсем другие, намного более важные события. В тот летний вечер говорили не слова: говорили взгляды, говорили прикосновения, говорили вздохи и даже недолгие молчания, совсем не казавшиеся неловкими.
Нагуляв изрядный аппетит, они зашли поужинать в первый попавшийся ресторан, который, как выяснилось, был открыт еще во времена Иеремии. В ресторане оказалось отличное меню: они обильно и не без удовольствия поужинали мясом и овощами. Причем Рина ела много и с аппетитом, нисколько не стесняясь Макса, как, впрочем, и Макс. Вряд ли сытный ужин мог угрожать безупречной фигуре этой полной жизни и энергии девушки. Съев все до последней капли, они выпили немного вина и, сговорившись обязательно посетить это замечательное место в будущем, снова отправились в летнюю ночь.
– Смотри, Макс, какая красота! – воскликнула Рина когда они вышли из ресторана на освещенную мягким светом фонарей узкую улочку.
Желтое платье и поразительные зеленые глаза девушки отчетливо выделялись в свете ближайшего фонаря на фоне ее, черного как самая темная ночь, утонченного силуэта. Рина с восторгом смотрела в небо, через которое, как раз вдоль улочки, протянулся Млечный Путь.
– Удивительно! Надо же! Я и не думал, что в Полисе можно его увидеть.
– Только с крыш самых высоких башен и из старого города, – произнесла Рина.
Они держались за руки большую часть вечера и когда вышли на улицу, вполне естественно, уже по привычке, снова сомкнули ладони.
– Почти две тысячи лет люди мечтают о путешествиях туда… – сказал Макс и, помолчав, добавил: – …и все никак не выберутся из своей системы…
Глаза Рины, зеленые и поразительно большие, взглянули в глаза Макса, карие, самые обычные и ничем не примечательные, и стремительно приблизились к нему. Рука ее выскользнула из его руки, и лишь для того, чтобы вместе с другой рукой оплести его широкие, немного нескладные плечи. При этом ладони Макса сами легли на тонкую талию девушки и, смяв короткое платье в охапку, привлекли ее эбеновую фигурку к своему обладателю. Нисколько не стесняясь ситуации, Рина приблизила лицо к лицу Макса.
– Обязательно выберутся, – шепнули тонкие губы девушки перед тем, как поцеловать его.
Макс знал многих женщин, целовал их и не только, но никогда до того он еще не испытывал такой сладости от простого поцелуя… Заключив друг друга в страстные объятия, они жадно впились в губы друг друга. Длинные тонкие пальцы Рины блуждали по плечам и толстой шее Макса, пробегали по рыжему ежику его волос, гладили лицо. При этом широкие ладони парня самовольно исследовали ее поясницу и бедра, забирались под короткое платье: крепкие пальцы читали и запоминали ложбинки и впадины упругого тела девушки, блуждая вокруг ставшей влажной заветной складки, едва прикрытой тонкой полоской мягкой ткани.
– Я хочу тебя, Макс, – выдохнула с трудом оторвавшаяся от поцелуя Рина.
– Я люблю тебя, – сказал Макс.
– Поедем ко мне, милый, – страстно прошептала девушка и снова впилась в него губами.
Тугие груди ее прижались к груди Макса и ему захотелось сорвать треклятый костюм чтобы голой кожей почувствовать как упругие соски Рины касаются его, – платье девушки, оказалось для этого несущественной преградой: Макс убедился в этом когда поднял левую руку от поясницы вверх и заключил тугую полусферу в клеть из своей пятерни.
– Машина, сюда! Живо! – бросил он, не в силах забираться в дебри нейроинтерфейса чтобы отдать команду бортовому компьютеру машины.
Стоявший неподалеку автомобиль послушно подкатил к ним и приветливо открыл дверь.
Рухнув на широкий диван, они наперебой с хохотом стали объяснять компьютеру – куда надо ехать, и как только машина тронулась снова вернулись к поцелуям. Там, в уютном пространстве лимузина четвертого класса, пятерня исследователей окончательно потеряла остатки былой застенчивости своего хозяина и наконец разделалась с и без того послушной полоской ткани, едва прикрывавшей влажную щелочку, оказавшуюся, в отличие от эбеново-черного тела девушки нежно-розовой…
Все то время, которое потребовалось машине чтобы доставить их на расположенную под зданием где жила Рина парковку, девушка с наслаждением сидела на нем, обхватив его торс судорожно дрожащими ногами и двигаясь в такт с облапившими ее ягодицы крепкими ладонями Макса. Платье Рины, костюм и сапоги Макса были разбросаны по салону: Макс был наг как Адам, на Рине были лишь короткие желтые сапожки. Когда автомобиль остановился и сообщил любовникам о прибытии в конечную точку маршрута, Рина не сразу нашла в себе силы чтобы встать с горячего и толстого хобота: она податливо двигалась вперед и назад, наслаждаясь ласками Макса, правая ладонь которого теперь лежала на ее плоском животе а большой палец касался набухшего бугорка в ее жаркой, насквозь мокрой промежности. Рина двигалась все быстрее, целеустремленно, глядя своими, ставшими еще более огромными, темно-зелеными глазищами в глаза Макса, закусив нижнюю губу, судорожно, рывками… еще… еще… еще… пока ее блестящее от пота тело не забилось в сладостных конвульсиях. Тогда она зажмурилась и салон машины огласил ее пронзительный вопль. Макс, до того терпевший (перед тем он уже один раз кончил, едва войдя в нее в первый раз), не смог вынести этого вопля и, прижав ее потное, пахнувшее чем-то сладким, тело к себе излился в нее, как ему тогда показалось, всей жидкостью, какая только была в его теле…
Несколько минут они сидели не меняли положения, обнявшись, не разнимая объятий, подрагивая, прислушиваясь к ощущениям, пока их сердца не пришли в нормальный ритм а дыхание не стало ровным.
– Я тоже люблю тебя, мой милый рыжий Макс, – были первые слова Рины.
Нежно поцеловав его, она медленно встала, выронив из тугой промежности обмякший хобот, и потянулась за лежавшим на соседнем диване платьем.
Оказавшись в квартире Рины, куда они поднялись в просторном лифте, Макс был сильно удивлен. Квартира занимала весь верхний этаж здания и мгла вместить, по меньшей мере, десяток скромных жилищ Макса-программиста (квартиру Макса-управляющего отделом Макс тогда еще не видел).
То было квадратное помещение с множеством больших прямоугольных окон, за исключением своей центральной части, не имевшее стен-перегородок, роль которых выполняли расположенные на равном расстоянии друг от друга квадратные колонны. Центр помещения занимал очерченный бетонными стенами квадрат, с множеством дверей, часть из которых вела к лифтам и на лестничную клетку, а другая часть – к туалетам и ванным комнатам, которых в распоряжении хозяйки квартиры было аж четыре. Внутри этого просторного помещения было несколько островков из мебельных гарнитуров, спортивных тренажеров, бассейна и… зимнего сада, который, как позже заметил Макс, был все же изолирован от основной части помещения стеклянной стеной.
– Ничего не понимаю… – сказал Макс, когда они вошли в жилище девушки и Рина, взяв Макса за руку повела его к стоявшей в левом, если смотреть от входа, углу помещения широкой кровати. – Рина… Как так оказалось, что девушка из такого… – Макс не сразу подобрал нужное слово, – …круга оказалась… программистом пятого уровня?
– Из какого круга? – улыбнулась Рина, скидывая с плеч тонкие бретельки.
– Ты живешь… – Макс окинул взглядом апартаменты Рины, – …здесь… в районе богатых и влиятельных… И… твой пятый уровень и твоя работа, все это как-то не вяжется…
– Согласна, – тонкие пальцы девушки коснулись щеки Макса. – Но я не хочу жить птичкой в золотой клетке, Макс. Я хочу жить полной жизнью: дружить с обычными людьми, встречаться с тем… – она развела в стороны края рубашки Макса, при этом накинутый на его плечи френч соскользнул и упал на пол, – …с кем сама хочу… – губы Рины слегка коснулись соска Макса, – …а не с напыщенными, мнящими о себе, будто они и впрямь боги-небожители элитарными ублюдками.
– Значит, – ладони Макса легли на упругие бедра Рины, – твой пятый уровень, работа программиста…
– Нет никакого уровня, Макс.
– То есть, как нет? Ты разве не…
– Первый? Ну, можно и так сказать… Все эти уровни… они нужны для контроля за населением планеты. Первый уровень – это отсутствие уровней, отсутствие ограничений, отсутствие контроля. У меня даже идентификатора нет… на работе приходится носить стандартный чип в кармане.
– Но, зачем тебе это все? – недоумевал Макс.
– Я уже сказала. Я хочу жить полной жизнью, хочу видеть мир таким, каков он есть, а не довольствоваться скучной жизнью дочки влиятельных родителей…
– Постой… – Макс удержал руку девушки, когда та стала расстегивать его штаны.
– Что не так?
– Все так, Рина. Я лишь хочу выяснить…
– Что?
– Наша встреча… то, что было в машине… твои слова… это – такая игра богатой, избалованной девчонки из первого класса?
Глаза Рины блеснули на мгновение гневом, потом руки девушки опустились, лицо поникло. Макс понял, что сказал глупость.
– Нет, нет и нет, – тихо произнесла Рина. – Наша встреча, наша близость и мои слова, Макс, не были игрой. Никогда больше не говори мне подобного… – она вскинула лицо и взглянула в глаза Макса своими большими темно-зелеными мокрыми от слез глазами.
В тот момент Макс был готов провалиться сквозь землю. Точнее – сквозь пол, потом еще раз… и так до самого первого этажа и подземной парковки, а потом уже – сквозь землю.
– Прости меня, – сказал он тогда. – Просто сегодняшний вечер… и… в общем, я никогда в своей жизни не был так счастлив, Рина. Кем бы ты не была на самом деле… будь ты хоть дочерью самого дьявола, я люблю тебя, – сказал Макс и поцеловал губы девушки.
