Текст книги "Оружейник Кейд"

Автор книги: Сирил Джадд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Эй, парень, – холодно бросил он, внимательно изучив внешность Кейда. – Что это еще за прикид? Да ты никакой не Воин!

– Никакой это не прикид, – твердо отрезал Кейд, стараясь говорить с естественной уверенностью.

– Ну да, трепи, – с насмешкой откликнулся мошенник. – Никто не станет рисковать шкурой за просто так. Двадцать лет строгого режима. А на тебе, между прочим, плащ с чужого плеча и поддельное оружие. Обыкновенный самопал, – гордо заявил парень. – Я же вижу.

Второй скорчил презрительную гримасу.

– А я – то, дурак, попался! – хмыкнул он. – Ну точно, и форма липовая, и ружье самопальное! Мотай отсюда, парень! Знать тебя не знаю, и знать не хочу. Еще не хватало загреметь вместе с тобой на двадцать лет.

Кейд даже не двинулся.

– Мне надо переправиться на вашем плоту. Я могу заплатить, – и он достал из кармана золотую табакерку.

Кейд был готов уже спросить: хватит ли этого. Но когда увидел расширенные глаза и полураскрытые рты, сразу же понял – даже больше, чем достаточно.

– Кроме того, мне нужна штатская одежда, – добавил он и тут же мысленно чертыхнулся. Он с головой выдал себя этим привычным словечком “штатский”. Однако мошенники, похоже, даже не обратили внимания на такую мелочь.

– Ну, о чем речь, дружище, – сразу же растаял тот, которого не проведешь липовым ружьем. – Конечно мы тебя перевезем. Вот только насчет одежды… это уже сложновато.

– Ничего, я тебе быстро все устрою, – торопливо заверил второй, боясь, как бы незнакомец не передумал. – Ты примерно моего роста. Могу по дружбе уступить тебе сое барахло

Кейд взвесил на ладони золотую табакерку. Конечно, весит она прилично, но он представления не имел, сколько может стоить комплект одежды.

Проныра понял молчание Кейда иначе. Он пожал плечами:

– Ну, как хочешь, мое дело предложить…

– Ладно, я согласен, – оборвал ненужную трепотню Кейд.

Парень принялся раздеваться до нижнего белья. Как оказалось, его размер совсем не подходил Оружейнику. Однако другого выхода не было. Кейд натянул на себя чужие шмотки и принялся перекладывать золотые безделушки в карманы гражданской куртки. У обоих мошенников глаза так и полезли на лоб. До сих пор, похоже, им не доводилось видеть подобного богатства.

– Да, парень, с такими бабками ты не пропадешь. Только вот игрушку свою выкинул бы ты, – посоветовал мужчина поопытней. – Разгуливать с такой штукой все равно, что выдавать себя за Оружейника. Сам знаешь, чем это может кончится, если тебя сцапают.

– Нет, оружие останется при мне, – резко отрезал Кейд, набрасывая плащ на плечи и пряча под его полами опасное свидетельство, которым дорожил. Даже сейчас, перестав ощущать себя Оружейником, он не мог почувствовать себя в безопасности безоружным. Даже если эта безопасность мнимая. – Все, нам пора переправляться, – бросил он, поднимая взгляд на двух парней.

– Послушай, – неожиданно предложил гражданский постарше. – А мы могли бы перебросить тебя и по–другому.

– Ты что? – оторопел второй, ничего не понимая.

– Ай, да заткнись ты, – отмахнулся от него первый, как от назойливой мухи. – Не видишь, что фраер в бегах?

Ага, значит теперь он “фраер в бегах”, подумал Кейд. Ну что ж, неплохое начало для бывшего Оружейника.

– Ну, и что ты можешь сделать для меня? – он испытующе посмотрел на старшего.

– Ну, понимаешь, парень, мы толкаем косяки. Для фраера это, конечно, не работа, но мы, если что, получим такой же срок, как и ты. Мы получаем косячки от… – он запнулся, – от производителя и переправляем через реку. Там их подхватывает машина. Водила мог бы…

– За две такие штучки, – решительно вмешался второй, тыча пальцем в сторону карманов Кейда, – мы доставили бы тебя водителю и даже могли бы поручиться за тебя, а уж он подбросит тебя туда, куда ты сам скажешь.

– За одну штучку, – наугад бросил Кейд и вопросительно воззрился на двух мошенников, мысленно прикидывая, что же такое косяк.

– Заметано, – быстро откликнулся второй, более приветливый, пройдоха.

Кейд порылся в кармане и протянул ему приблизительно такую же коробочку. Тот нежно погладил ее пальцем, затем спрятал во внутренний карман куртки

– Вот и отлично, а теперь давай‑ка по косячку, за сделку. Никто не заметит, подумаешь, всего‑то три штуки, – и не дожидаясь ответа, он открыл один их плоских ящиков на плоту и вынул три палочки, скатанные из бумаги. Кейд с интересом наблюдал, как оба сунули их в алюминиевые трубочки, зажгли и закурили. Только теперь до Кейда дошло, что эти самые “косячки” вставляются в курительные трубки, как и те, что были в комнате у леди Мойи.

– Спасибо, – деловито произнес он, засовывая свою в карман. – Я лучше с собой возьму.

Оба проныры посмотрели на него с нескрываемым отвращением, Кейд понял, что совершил довольно серьезный промах. Конечно, в среде мещан наверняка есть свои представления о подобающих и неподобающих вещах. Сколько еще таких промахов сойдут ему с рук?

Палочек хватило ровно на минуту, выкурив их, парни пришли в благодушное настроение и совершенно расслабились. Однако Кейд держался начеку. Он знал, что терять бдительность сейчас – большая ошибка. Он включил все свое умение и смекалку, чтобы узнать из их разговоров побольше полезного для себя.

– Слишком часто я балдею, – с сожалением произнес один. – Это все потому, что они у нас под руками.

– А тебе что, от этого хуже? – откликнулся другой

– Да вот, всякий раз даю себе слово завязать… и все как‑то не получается. Конечно, мы неплохо на них греем руки, но раз Император говорит, что это нехорошо, значит нехорошо.

– Ну ты даешь? А Император‑то тут при чем?

– Ну, так ведь первый Император приказал огласить списки: что можно, а что нельзя.

– Да, поди ты, скажи это моей бабе, – хмыкнул второй. – Она только у меня знай просит: купи это, купи то. На нее не напасешься. А сейчас вообще шибануло ей в мозги, захотела себе прозрачное платье, как у благородной. Я ей толком объясняю, что она его никуда одеть не сможет, разве только дома носить. Да и то опасно Если кто увидит… – он с отчаянием махнул рукой.

– Бабы – это бабы, – качнул головой его собеседник. – Им если что в голову втемяшится, сроду не вышибешь. А ведь законы только для них и писаны. А то начнут корчить из себя благородных, так у тебя вообще гроша не останется… А вот и машина, пошли.

Кейд увидел свет фар на противоположном берегу. Они зашли на плот и – отчалили. Кейд уселся на ящики. Один из мошенников отталкивался шестом, второй правил. Машина, стоявшая на шоссе, тянувшемуся вдоль берега, оказалась большим пассажирским автофургоном какого‑то неопределенного цвета и заляпанными грязью номерными знаками.

– А это кто? – грубо рявкнул водитель, когда они втроем подошли к нему.

Это был высокий, уже начинающий полнеть, мужчина, в его руке поблескивала толстая бронзовая трубка.

– Фраер в бегах, – охотно пояснил покладистый преступник. – При хороших деньгах. Мы сказали, что ты можешь подбросить его, куда надо.

Кейд нахмурился. Ему совсем не нравился расклад событий.

– Вы мне это обещали наверняка, – заявил он уверенно.

– У меня и своих дел по горло, – отрезал водитель. – Так что давай, дуй отсюда, задница

По всей видимости, “задница”, было довольно грязным оскорблением. Кейд как‑то должен был отреагировать. Он вздохнул, развернулся и, почти не прилагая никаких усилий, заехал толстяку прямо в мягкий, дряблый живот. Тот охнул и согнулся пополам, заваливаясь на бок. Кейд повернулся к остальным:

– Слушайте вы… задницы, отдавайте одну из моих коробочек. И не вздумайте сопротивляться, а то обе отниму.

Они перекинулись разочарованными взглядами, но спорить не стали, памятуя об оружии. Кто его знает, этого залетного фраера, и пикнуть не успеешь, как превратит троих в дымящиеся угольки. Кейд молча забрал одну из табакерок и показал водителю, который сидел на земле и непонимающе тряс головой, силясь прийти в себя.

– Это твое, если доставишь меня куда надо.

Толстяк глянул на вещицу. Удивление и настороженность мелькнули на его круглом лице. Он оживился, заелозил, пытаясь подняться.

– Ладно, парень, – с готовностью откликнулся он, с трудом выпрямляясь. – Но сначала мне надо доставить товар. Не могу же я терять работу из‑за фраера, которому захотелось прошвырнуться до города.

– Мне надо в Абердин, – сказал Кейд, наконец приняв решение.

– Идет. А теперь подожди, пока мы все это погрузим.

Плоские ящики с косяками запихнули в самые неожиданные места: под сидения, под обшивку пустых сидений, за съемные панели. Как видно, косяки и в самом деле входили в список запрещенных предметов. Ребята очень боялись попасться на глаза полиции с таким товаром.

Кейд наблюдал за работой трех мошенников и ломал голову, почему, собственно, он выбрал именно Абердин Впрочем, с чего‑то же надо было начинать. Почему бы не начать с той девушки, которая помогла ему? Это бы даже было логичней всего. Она может знать такое, о чем он и представления не имел. Похоже, она догадывалась о будущих событиях, вот почему и не пускала его в Конвент. Неужели она догадывалась, что его могут убить? О чем это он, в самом деле? Она же ясно его предупреждала!

Кейду стало не по себе. Похоже, он действительно вляпался в какую‑то грязную игру. Нет, надо обязательно найти эту девушку и поговорить с ней. Вряд ли его станут искать там, где он попался в первый раз.

Все еще размышляя над своими проблемами, он сел рядом с водителем.

– А где тебя высадить в Абердине? – поинтересовался тот, когда они тронулись.

Какую‑то долю секунды Кейд сомневался.

– Ты знаешь заведение мадам Кэннон? – наконец спросил он неуверенно.

– Еще бы, – с явным неодобрением откликнулся водитель – Я им туда товар поставляю.

Кейд сразу же постарался ухватиться за ниточку:

– А что, там что‑то нечисто? – настороженно спросил он.

Он боялся, как бы это место не оказалось полно шпионами. Однако водитель только пожал плечами:

– Да нет, старуха в порядке. Да и девочки ее тоже Мне вообще‑то, плевать, в какой притон ты собираешься идти. Сказал, что отвезу тебя, значит сделаю. Я слово держу.

Тринадцать лет промывания мозгов не проходят даром. Кейд вдруг почувствовал себя виноватым и принялся оправдываться, словно зеленый пацан:

– Просто мне там надо найти кое–кого… девушку, – с запинкой выдавил он и покосился на водителя, ожидая его реакции.

Казалось, на того подобное откровение не произвело никакого впечатления. Он снова меланхолично пожал широкими плечами:

– Подумаешь, мне‑то какое дело? Раз сказал, что доставлю, значит доставлю. Сам‑то я семьянин, и по пивным не шастаю. Конечно, меня и на проповеди‑то не слишком тянет, но уж что прилично, а что нет, это я знаю точно.

Это замечание несколько возмутило Кейда. Да что он себе позволяет, этот гражданский?!

– А косяки перебрасывать по–твоему благородное занятие? – выпалил он гневно, не успев одернуть самого себя.

Однако, похоже, это не задело водителя.

– А кто тебе сказал, парень, что я сильно горжусь своим занятием? – ответил он вопросом на вопрос. – Я сам этой гадостью не балуюсь, но не виноват, что какой‑нибудь мещанин, как последний придурок тащится от них. Да и не одни только мещане все знают, этой травкой даже благородные не гнушаются. А вот скажи им, что такая дрянь входит в запрещенный список, они скорчат тебе козью морду и скажут, что от этого никому еще плохо не было, и что на проповедях они жертвуют больше, чем ты в год зарабатываешь А уж это‑то Император точно одобряет, потому что все эти денежки идут в имперскую казну. Так‑то вот! А ты говоришь!

Выслушав всю эту исповедь, Кейду вдруг захотелось взбунтоваться. Как этот гражданский смеет говорить подобные вещи о самом Императоре? Однако немного поразмыслив, он решил немного остудить свою ярость и неохотно согласился с водителем. Как бы там ни было, а сейчас ему совсем не хотелось ссориться с человеком, который мог помочь. Однако поддерживать дальше беседу не стал. Он завернулся в полы плаща и мгновенно уснул. Кейд знал, что толстяк обязательно сдержит слово и беспокоиться в сущности не о чем.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

При каждой остановке или рывке машины Кейд приоткрывал глаза, а потом снова засыпал. Но наконец водитель потряс его за плечо. Кейд вздрогнул и проснулся. Через окно он разглядел грязный, залитый солнечным светом, тротуар и каменные, затертые ступеньки, ведущие к тяжелой, широкой двери.

Они находились в узком переулке, где машина средних размеров едва не касалась стен, проезжая по проезжей части. С обеих сторон возвышались закопченные бетонные стены трех– и четырехэтажных зданий. Ничто – ни окна, ни архитектура строений – не позволяли отличить один дом от другого, только грязь, кучи мусора, царапины на старом цементе да вмятины на тротуаре от многочисленных прохожих, бродивших здесь по ночам.

Водитель вынул из‑под переднего сидения три аккуратно завернутых пакета и выжидательно уставился на Кейда, который, как казалось, и не собирался двигаться с места.

– Ну что? – требовательно осведомился толстяк. – Весь день будешь так сидеть? Открывай.

Кейд замер, в голове мысли принялись носиться со скоростью боевого скутера, однако он заставил себя расслабиться. Он был среди мещан, и они принимали его за своего. Значит и вести себя он должен соответственно. Это был урок, который ему надо заучить так же усердно, как когда‑то, в подготовительном курсе, он зазубривал постулаты Клейн–дао. Теперь от его поведения зависела его жизнь.

– Извиняюсь, – пробормотал он себе под нос, делая вид, будто все еще ничего не соображает со сна. – Заведение мадам Кэннон?

– Что сам не видишь? – без всякой злости огрызнулся водитель.

– При дневном свете оно выглядит немного иначе, – пробурчал Кейд, открыв дверцу машины.

Он проследовал за водителем по каменным ступенькам и остановился у порога. Мужчина принялся тарабанить в дверь кулаком, и наконец в щелочку высунулась женская физиономия. Кейд узнал ее сразу же.

Делая вид, будто не замечает водителя, мадам Кэннон хрипло сказала, обращаясь только к Кейду:

– Пивная открывается только вечером, незнакомец. Тогда добро пожаловать.

– А я думал, это ваш приятель, – заинтересованно заметил водитель. – Фраер в бегах. Говорят, любит сорить деньгами, – и он выжидающе замолчал, хитро поглядывая на хозяйку Кэннон.

Выцветшие голубые глаза женщины медленно, изучающе осматривали Кейда. Сначала молодое лицо, затем полосатую, аляповатую одежду гражданского, потом старые потрепанные сандалии, которые почти совсем разлезлись на ногах. Затем осмотр повторился, но уже в обратном порядке. Все это заняло секунд пятнадцать.

– Кто ж его знает, – наконец пробурчала мадам Кэннон. – Может и встречались раньше. Всех не упомнишь, – наконец нехотя согласилась она.

– Знаете, знаете… – неожиданно вставил Кейд. – И меня и мои монетки… – все остальное пришло, словно по наитию: – Когда я был здесь в последний раз, одна из девиц вычистила до основания мой кошелек.

Женщина вгляделась в лицо Кейда, кажется, она припомнила, при каких обстоятельствах видела его. По ее губам скользнула кривая усмешка.

– Это была не моя девушка, – уверенно парировала она, а на лице так и читалось: так тебе и надо, дурак, будешь знать, как цеплять кого попало. – И если она тебя обобрала, надо было заявлять в полицию.

– Ну ладно, – нетерпеливо вставил водитель, которому надоели эти препирательства. – Разбирайтесь тут сами, как хотите. А мне надо работу выполнять. Я и так уже опаздываю.

Дверь со скрипом приоткрылась пошире.

– Подожди‑ка меня тут, – сказала женщина Кёйду, заведя его в довольно просторную кухню. Сама она вместе с водителем отправилась в другую комнату обсудить дела.

Кейд принялся бродить по кухне, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Однако он с любопытством изучал запасы продовольствия и оборудование.

Обширные столовые Конвента, в которых Кейд провел не одну сотню часов, будучи еще Новичком, походили на это заведение не больше, чем… чем спальный мешок Оружейника на ложе леди Мойи. Единственная вещь, которую безошибочно узнал, был гигантский инфрабройлер, вмонтированный в одну из стен. Он походил на один из тех агрегатов, в которых готовили мясо на ужин для Оружейников. Но на этом сходство кончалось. Сквозь прозрачные дверцы охладителя Кейд видел разложенные по порядку куски мяса и вырезки, а неописуемый набор птицы, рыбы, мяса, морских животных, запиханных туда кое‑как. В стенном шкафу напротив хранились фрукты и овощи, о которых он раньше и представления‑то не имел. Вся эта сочная роскошь подобала извращенным вкусам гурманов.

Кроме того, он узнал машину для приготовления питательной смеси – основной пищи Оружейников. Но здесь, вместо сверкающего чистотой огромного ящика стояла старая изношенная машина, засунутая подальше на полочку, скромно притулившаяся в самом углу, куда и добраться‑то было довольно трудно. Как видно, питательная смесь в этом заведении не в чести.

На других полках комнаты стояли сотни пакетов с яркими этикетками, содержащие неизвестные ингредиенты для приготовления многочисленных блюд. Все это готовилось с помощью кастрюль, сковородок и сковородочек, комбайнов и миксеров, огромных чанов и маленьких чугунков, дозаторов, кувшинчиков, ковшичков… От такого изобилия начинала кружиться голова. И над всем этим царила атмосфера веселого беспорядка, легкомысленного хаоса и имеете с тем уюта, которая поразила Кейда и, казалось, вызвала давние, полузабытые воспоминания.

За последние несколько дней слишком много событий и вещей вызывали в нем воспоминания. Особенно воспоминания детства, от которых он отрекся с таким рвением в день принятия присяги Теперь же они нахлынули с новой силой. Кейд вдруг понял, что никогда уже больше не сможет вернуться в Орден. И совсем не потому, что появление в любом из Конвентов грозило ему смертью. Нет. Оказалось вдруг, что он прекрасно может обходиться и без привычного уклада. Без ритуалов и церемоний, без постороннего напоминания об обязанностях и долге перед Императором… Раньше все это было нужно ему, как дыхание, как сама жизнь! А теперь все отошло на второй план, и временами даже казалось чем‑то бессмысленным и не имеющим никакого значения.

Тебе нужен корректирующий курс лечения, сказал он самому себе. Но тут же спросил себя: а захочет ли он теперь, чтобы его мысли, его поведение, сознание кто‑нибудь корректировал? Конечно, ему хотелось опять попасть в Орден, но Верховный Понтифекс…

Он хладнокровно отбросил неразрешимый узел своих обязательств перед Империей и Орденом. Теперь он был всего лишь гражданин, который не в ладах с законом. И первым делом ему надо было разыскать девушку, чтобы получить от нее информацию.

“Это была не моя девушка”, – вспомнил он слова мадам Кэннон. И еще, тогда, когда он впервые попал в это заведение: “Если ты еще раз попробуешь сюда вернуться, деточка, я об твой хребет стул разломаю”. Конечно, после такого предупреждения девушка наверняка сюда больше не вернется. Но это неважно. Ему нужна была какая‑то отправная точка, с которой он мог бы начать свое долгое путешествие в пропасть преступного мира, где эта странная девушка в подвязке чувствовала себя уверенно, словно в собственном доме.

Он невольно улыбнулся этой мысли. Разве раньше он мог себе представить, что он, один из лучших Оружейников придет к контрабандистам и попросит у них помощи, что явится в неприличное заведение, где обитают женщины продажные и глупые, что путь его отныне лежит за пределами закона…

– Послушай‑ка, парень, – послышался совсем рядом хриплый женский голос, – не надо так улыбаться. Конечно, я не так молода, как прежде, да и фигура у меня уже далеко не идеальных форм, но я еще очень даже ничего. Иногда и пошалить могу, – мадам Кэннон стояла в дверях, разглядывая его со странной смесью добродушия и флирта. – Клянусь Властями! – воскликнула она удивленно, – он еще и краснеть умеет! Это же надо! – она весело фыркнула. – Здоров, как бык, выправка не хуже, чем у военного, улыбка такая, что мурашки по спине бегают, и он еще краснеет! Что ж, у нас есть девушки, которым такие нравятся. Ну а что касается меня, – она кокетливо повела бровями, – я люблю щедрых, – однако тон е резко изменился: – Лазар сказал, что у тебя водятся деньжата. Какой товар?

Он открыл было рот, но мадам Кэннон не дала ему сказать:

– Слушай, парень, тут и до тебя бывали ребята с товаром, жили здесь и день, и месяц… сколько кому надо, чтобы переждать неприятности… ну, сам понимаешь. Никто их ни о чем не спрашивал. Тут у нас вообще не принято вопросов задавать, понял? На всем Восточном побережье не найти более безопасного и надежного места… но я не могу позволить себе заниматься благотворительностью. Мало ли кому могут понадобиться крыша над головой и скромное убежище. К тому же, в нашем деле не последнюю роль играет протекция. Тебя привел Лазар, говорит: ты парень надежный… – она усмехнулась, – впрочем, я это и сама вижу. Мне твоя мордашка понравилась, иначе я бы тебя не приняла здесь даже за все деньги Империи. А здесь ты можешь получить неплохую комнатку, еду три раза в день и все остальное… если понадобится…

Она любительница поболтать, вяло отметил про себя Кейд. Он не перебивал ее, и из ее трескотни выяснил для себя много полезного. И главное – он может остаться здесь на столько, на сколько потребуют обстоятельства. Правда, с одним условием – деньги вперед.

Наконец мадам Кэннон замолчала, хрипло дыша. Кейд тут же воспользовался этой короткой передышкой:

– О деньгах не беспокойтесь. Я… у меня их полно. Я могу заплатить, сколько скажете, – выпалил он не задумываясь.

Из разговоров с водителем и теми двумя парнями, из болтовни этой грубой женщины он понял: деньги – главное.

– И чем? – мадам Кэннон вопрошающе уставилась на Кейда.

Он сунул руку в карман и вытянул из него первое, что попалось. Это была крошечная, сверкающая драгоценная безделушка – пять маленьких колокольчиков, подвешенных на тоненькой проволочной петле. Они издавали почти неслышимый мелодичный перезвон, когда Кейд аккуратно, стараясь не раздавить, положил их на стол. Взгляд женщины так и приклеился к дорогой безделушке.

– Практически ничего не стоит, – после нескольких секунд молчания спокойно произнесла она, поднимая взгляд на Кейда. – К тому же слишком трудно сбыть.

– Ну… я не знал, – извиняющимся тоном пробормотал Кейд, протягивая руку за золотыми колокольчиками. – Может что‑нибудь еще вот…

– Да ладно тебе! – неожиданно расхохоталась женщина, сотрясаясь огромным, жирным телом. – Ну надо же, иметь такое богатство и пойматься с первой же попытки! У тебя, конечно, и вторая есть? – закинула крючок мадам Кэннон.

Роясь в кармане в поисках парной безделушки, Кейд чувствовал, что уже совершил какую‑то ошибку. Когда? В чем? Парная не находилась. Тогда Кейд вывернул карман, вывалив его содержимое прямо на стол и принялся в нем рыться.

– К сожаления, ее здесь нет, – наконец сказал он.

Женщина подняла зачарованный взгляд от выставки на столе.

– К сожаления, ее здесь нет, – передразнила она его, потом изучающе долгим взглядом посмотрела на Кейда. – Скажи, почему ты пришел сюда?

Кейд постарался как можно более естественно пожать плечами-

– Первое место, о котором вспомнил, – брякнул он.

Что‑то было не так. Он действительно допустил ошибку. Какие еще представления мещан о приличии он нарушил сейчас?

– Или, скорее, единственное, – задумчиво поправила его мадам Кэннон, пристально глядя прямо в глаза Кейду. – Только не говори мне, будто в ту ночь ты был в таком состоянии из‑за пары бокалов ликера. Может эта девка ничего и не заметила, но уж меня‑то не проведешь. Я сразу могу отличить пьяного от наркомана, – она укоризненно покачала головой. – Надо же, такой молодой… ну, теперь‑то понятно, что тебе и в самом деле нужна комната. Не шляться же тебе по всему городу с вещами, о ценности которых ты и представления не имеешь… тебе, видать, никто не говорил, что пока дело не закончено, засвечиваться нельзя. Ну так вот, парень, слушай меня – хозяйку этого заведения – этот товар надо сбыть и чем быстрее, тем лучше. Иначе ты на нем погоришь.

Ничего этого Кейд не понимал. Что значит “засветишься”, “сбыть”, “погореть”? Он решил не придавать особого внимания старушечьей болтовне.

– Если у вас есть для меня комната, я вам хорошо заплачу, – терпеливо повторил он. – Мне ничего, кроме комнаты и не надо.

Это неожиданно рассердило мадам Кэннон. Она сложила руки на груди и уставилась на Кейда злым взглядом:

– Видали вы его! Он мне хорошо заплатит! Ему видишь ли комната нужна! И все? Больше ничего? А когда начнется ломка, к кому ты первому побежишь? Ко мне? Нет уж, не надейся, я тебе травку таскать не стану. Пошли! – она рывком распахнула дверь и пошла вверх по темной лестнице, продолжая ворчать себе под нос: – У этих мужичков никогда ничего толком не узнаешь. Молчат, словно языки откусили, а потом одни неприятности от них Можно подумать, им когда‑нибудь хватало мозгов выпутаться самим.

Кейд сгреб обратно в карман золотые побрякушки и поспешил за женщиной. На площадке она вытащила связку ключей, как у Фледвика, открыла одним из них дверь и протянула Кейду:

– Ключ только один, – наставительно заметила она. – Можешь не беспокоиться. Здесь безопасно. Если проголодаешься или спесь с тебя сойдет и захочешь немного поразвлекаться, можешь спуститься в пивную. Буду рада увидеть твою мордашку среди своих девочек.

Он закрыл за ней дверь и внимательно осмотрел свои новые владения. Комната не отличалась чистотой и опрятностью. К тому же здесь было довольно темно. Стенные полки для вещей не выдвигались. Применять силу Кейд не решился. Впрочем, ему и хранить‑то было нечего. Кровать была складная, старинная, он нередко видел такие в домах мещан, когда заходил туда во время боев.

Он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что теперь ему придется жить среди мещан и быть одним из них Он заперся на ключ, затем присел на край кровати и разложил на покрывале все свое богатство. Он осторожно перебирал вещицу за вещицей, задумчиво разглядывая каждую из них. Из разговора с хозяйкой заведения Кейд понял совсем немного. Однако, еще по беседам с Фледвиком, в его сознании укрепилось представление о значении золота. Да, золото можно обменять на деньги, а деньги, в свою очередь, на еду, одежду, жилье и все остальное, что необходимо для жизни. Может быть именно поэтому появление такого количества золотых безделушек так взволновало хозяйку Кэннон?

Кейд уже знал, что ради денег люди могли пуститься на многие незаконные авантюры. Фле–двик ради них не раз рисковал своим положением и работой, даже подвергал себя унижению, нарушал закон. Те двое парней, на берегу, они ведь тоже занимались чем‑то незаконным, и все ради денег. Они даже пытались выманить у него побольше золотых побрякушек. А это значило, что он обладал чем‑то особенным, что мещане очень хотели иметь. И у него этого было много.

Он растянулся на постели, но оказалось, что она слишком мягкая для него. Кейд перевернулся на бок, потом на другой Нет, лежать на ней было просто невыносимо. Уж лучше на полу. Он поднялся и озадаченно почесал в затылке. Сплошные неудобства. К тому же, чтобы найти ту девушку, ему придется пойти в пивную. Ему совсем этого не хотелось. Пусть он уже больше не Оружейник, но грязное, вонючее заведение по–прежнему вызывало в нем лишь неприязнь и чувство гадливости. Он вспомнил ту ночь, когда впервые, накаченный наркотиками, попал сюда: метание теней, яркие пятна перед глазами, расплывающиеся лица и плечи, голоса женские и мужские… спертый воздух, перехватывавший дыхание… его невольно передернуло от всего этого. Однако ничего не поделаешь, придется идти. Именно из‑за этой пивной он тут оказался. Девушка из секты тогда нашла его там, а теперь, вероятно, он сможет найти ее.

Однако в таком виде появиться в заведении было бы стыдно. Он осмотрел себя. Нет, ему нужна новая одежда и ботинки, туфли. Кейд догадывался, что даже мещанин не станет носить постоянно одно и то же.

Когда он подошел к мадам Кэннон, хитрая старуха уже поджидала его с новостями.

– Слушай, парень, тебе бы следовало спуститься сюда пораньше, – выпалила она. – Тут шатался один старикашка, Карлин, но потом ему пришлось смыться. Ну да ладно, ничего, – она дружески похлопала его по плечу, как старого приятеля. – Он завтра все равно сюда утречком наведается. Я бы и сама могла послать его к тебе, да думала, ты отсыпаешься после очередной дозы.

Кейд был несколько озадачен. Во–первых, он представления не имел, кто такой Карлин. А во–вторых, что значит “очередная доза”. Эта мадам Кэннон, похоже, так и будет говорить одними загадками. Не долго думая, Кейд поинтересовался, кто же этот старик, о котором она говорит.

– Карлин? – удивленно переспросила хозяйка заведения. – Да у него тут магазинчик поблизости: продает одежду благородным. Я вот никогда не могла понять – почему это наши бездельницы готовы платить за нее бешеные деньги, – она пожала толстыми плечами. – Наверное, чтобы щеголять перед своими дружками за закрытыми дверями. Я когда‑то и сама была ничего себе. Но если бы мне кто‑нибудь из моих мужиков сказал, что мне нужна затейливая одежонка, я бы ему глаза выцарапала, – она хрипло хохотнула. – А ты не из нашего района, точно?

На какую‑то долю секунды Кейд растерялся, сбитый с толку неожиданным вопросом.

– Я так и думала, – со вздохом заметила мадам Кэннон, понижая голос. – Слушай, – она наклонилась к нему через стол, и от ее декольте с низким вырезом на него пахнуло дешевыми духами. – Тебе, парень, нужен хороший совет, и я тебе его дам. Даже если ты и не хочешь. Ты скрываешься, – она загнула толстый палец, – и ты колешься… – она загнула второй, – не слишком хорошее сочетание, можешь мне поверить. Но в то же время, мозги у тебя на месте, как я посмотрю. Ты не хочешь чтобы какая‑нибудь баба, я или кто‑то другой, вытянули из тебя все, что ты имеешь. Правильно, так и надо. Но тебе, парень, надо немного поубавить спеси… со мной, например. Слушай…

Она остановилась, немного помолчала, чтобы передохнуть и затем продолжала уже совершенно серьезным тоном:

– Я захожу сегодня в кухню и вижу, как ты стоишь там один и сам себе улыбаешься… послушай, парень, ты бы мог иметь роскошный дом на блюдечке с голубой каемочкой, а ты представления не имеешь о ценности тех безделушек, которые хранишь в кармане. Потом ты начинаешь корчить из себя благородного… а я чуть было не передумала давать тебе комнату. Послушай, парень, – она положила пухлую ладонь на его руку. Первым порывом Кейда было отпрянуть назад, но он постарался сдержаться и продолжал слушать. Если он хочет выжить в этом мире, ему надо напрочь забыть о своих привычках Оружейника. – …с таким симпатичным лицом, как у тебя, да еще с таким телосложением, надо быть просто последним кретином, чтобы не воспользоваться такими данными. Тебе ведь не надо говорить… ты просто улыбайся, и все! – она выпрямилась и помахала рукой, приветствуя нового посетителя. Кейд почувствовал некоторое облегчение, когда она поднялась со стула. – Мне надо обслужить клиентов, – она на секунду задержалась. – Да кстати, у тебя хоть имя‑то есть? Как тебя называть?