Текст книги "Тень Города"

Автор книги: Синеусов Владимир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Уголовные элементы зачастую используют для заказных убийств тяжёлое оружие Второй Мировой, в частности… – восемнадцатая хотела пояснить Анне, но не договорила, Владимир перебил машину:

– Именно, как тебе ПТР, с патроном БС-42, который тигру борт прошивал, а то и более поздним бронебоем от КПВ, адаптированным для ружей в мастерских ГРОБа? Такая, если стекло пробьёт, только «семёрка» и может спасти, и то, не факт… Зависит от остаточной энергии, – Владимир присоединил к тяжёлому стволу контейнер с патронами, и зарядил обойму гранат в ПГС-5, – в случае чего, специальных боеприпасов не использовать, Нилсон, старайся вести поаккуратней.

– Володя, этот, у «хаммера», у него РПГ?! – Анна вскрикнула и вжалась в сидение – пригнитесь все, Таня, помни, что с «Близнецом» стало!

– Да, у него РПГ, только стрелок забыл ввинтить взрыватель, Анна Андреевна! И не надо мне напоминать – я итак забочусь о вашей безопасности, и должна наблюдать ситуацию, а то, что вас беспокоит, экранировано двигателем!

– Тише всем, эти братки не будут церемониться и вести светских бесед! – Владимир рявкнул то ли на Анну, то ли на модель, ввёл в прицельную систему тип оружия, установил на стволе телевизионно-дальномерную часть, а, на «окошке» шлема, – экран прицела, понимая, что сейчас начнётся…

До ожидающих их уголовников оставалось чуть больше двухсот метров, внедорожник сзади топил по грунтовке под восемьдесят, быстро сокращая расстояние. Гранатомётчик, едва высунувшись из-за двери «хаммера» прицелился, и… маленький оранжевый язычок пламени вспыхнул впереди. Нилсон рванул руль влево, в принципе – напрасно, конечно, помимо головного взрывателя, в реактивной гранате мог быть и инерционный, в зависимости от образца, но браток был никаким гранатомётчиком – пирожок приземлился метрах в двадцати впереди них и рикошетировал в небо, оставив в воздухе след белой спиралью.

Любители отдыха на воздухе похватали оружие и поспешили укрыться за своими машинами, сразу же открыв огонь. Вскоре, к обстрелу присоединились их собратья в джипах, приоткрыв двери, так, чтобы и стрелять прицельно, и укрываться за бронёй. Первые пульки начали звякать по титану капота и оставлять белые пятна на бронеплексигласе лобового стекла, отчего Нилсон, невольно, сжался, но тут же взял себя в руки.

Владимир разблокировал и открыл люк в крыше, тёплый и пахнущий пылью ветер ворвался в салон. Майор выдохнул, просунул в люк ствол тяжёлого штурмового «комбайна», развернулся назад, несколько неуклюже, в тесноте салона и встал в полный рост, высунувшись из машины по плечи. Братки в джипе, преследующем их машину, заметили это, внедорожник остановился – вероятно, его пассажиры решили открыть огонь.

Это бы произошло рано или поздно – задние были значительно опаснее, поскольку бронер сильнее защищён спереди, а получить кумулятивную гранату в бак, или пулю в затылок, когда он будет обстреливать группу, ожидающую их впереди, было бы нежелательно. Бронер шёл очень мягко, и Владимир мог спокойно целиться на ходу. Прочитав на экране прицела адыгейские номера бронированного «Паджеро», он нажал на прицельной системе кнопку выбора основного оружия, и, тихо выдохнув: «Ну вот и настал вам полный акбар, ребята!», Владимир начал целиться. Кто-то из бандитов, открыв дверь, положил на неё калаш, и дал очередь, – только одна пуля звякнула о багажник и отскочила в сторону. Владимир плавно нажал на спуск.

Отдача, несмотря на совершенный дульный тормоз и массу за десять кило, наверно, перебила бы ему ключицу, если бы её не погасил бронежилет, – всё же, экспериментальный ОЦ-139К предназначался для бойцов спецподразделений – людей, намного превосходящих Владимира, по физической подготовке, да и, вообще, по комплекции. Общим с 9А91, даже при стрельбе сверхзвуковыми, у этого комбайна был только калибр, всё же, при дульной энергии, более, чем вдвое, превосходящей СВД, – такой машинкой и шкафу-спецназовцу лучше пользоваться лёжа и с сошек. Но сбалансирован ствол был идеально, может, на кучность влияла большая масса системы, и подствольник, смещавший центр массы книзу, но оружие не гуляло, несмотря на чудовищную отдачу. Выждав мгновение, Владимир дал ещё одну длинную.

Пять бронебойно-разрывных пуль, под двадцать граммов каждая, на скорости в девятьсот, просквозили тонкие стальные бронеплиты салона джипа, несмотря на большой угол встречи, и, разворотив всё, что попалось на их пути, взорвались, разбрасывая тяжёлые осколки и зажигательный состав. Через пару секунд в «Паджеро» ударила вторая очередь, Машина вспыхнула, но уже никто не бросился из салона, сломя голову…

Нилсон сделал то, что от него не ждал абсолютно никто. Бросив руль – по сути, он только страховал восемнадцатую, которая была занята поиском источников опасности с флангов, но, управляла сама, когда «не вертела головой» – дипломат схватил заряженный через одну – кумулятивными и термобарическими – тяжёлый ГМ-94, открыл дверь, и, сгруппировавшись, на ходу выпрыгнул из машины.

Дипломат легко управился с помповым гранатомётом – первый выстрел – вероятно, кумулятивный, пробил дверцу «Хаммера», за которой стоял гранатомётчик, на толстой бронестали краснела кумулятивная пробоина, а второй… Возле раскрытой двери тактического джипа взвилось белое облако – термобарическая… Больше в «Хаммер» можно было не стрелять. Поняв это, Владимир, неуклюже развернулся в люке, поймав в прицел стремительно драпающий «мерин»…

Майор прекратил жать на курок, только, когда искорёженная иномарка вспыхнула факелом. Он устало плюхнулся на сидение, скинул шлем, но вдруг подумал, что сейчас Нилсон может всадить в них кумулятивную гранату, и резко обернулся.

Американец шёл к их машине, улыбаясь, – то ли от пережитого шока, то ли оттого, что сумел показать себя с лучшей стороны, – и демонстрировал мирные намерения, подняв ГМ-94 над головой, едва ли не на вытянутых руках.

Обернувшись к Анне, майор понял причину столь комичного поведения резидента, – девушка вышла из машины и держала Нилсона на прицеле своего «девяноста первого», что показалось забавным и самому Владимиру.

– Ладно, Аня, перестань в человека целиться, он в нас стрелять не будет, потом, неловко, помог же, – Владимир постучал по заднему стеклу, привлекая её внимание, – садись быстрей, Аня. Сейчас наша кофемолка сдаст назад, заберём Нилсона, и сделаем отсюда ноги, стемнеет только через полчаса, а наша стрельба вряд ли осталась незамеченной, к тому же, бронер изуродован к черту!

– Слушаюсь, товарищ майор! – Анна улыбнулась Владимиру, удачно пошутила, изобразив поведение «модели», бросила автомат на сидение, и показала дипломату жестом, что всё в порядке, – мы сейчас подъедем, быстро садитесь, и… – женщине тоже стало немного неловко, она улыбнулась Нилсону, и поспешила занять место в машине. Едва бронер подъехал к резиденту, тот, не мешкая, едва ли не запрыгнул на своё место, захлопнул дверь и передал помповый гранатомёт Владимиру:

– Хорошее оружие, мистер…

– Нилсон, спасибо! Вы нам очень помогли! – Владимир перебил американца, оглядев его – «профессионал, при прыжке на ходу парой ссадин отделался!» – впрочем, не только, на спинном щитке жилета была чёткая отметина от автоматной пули, но прошла она по касательной, разве синяк будет.

– Что вы, мистер Синеусов, не мог же я ждать, пока этот гангстер разнесёт нас к дьяволу – и меня, в том числе, своей гранатой, – дипломат улыбнулся, – всё равно, основную работу сделали вы, только… Не могу понять, почему вы и мисс Васильева так оберегали свою секьюрити, а не наоборот? – резидент с недоумением посмотрел на майора.

– Ну… Почему оберегали – и рассказывать долго, и выдавать гостайну резиденту США я не в настроении, да и, всё равно, поверите вы вряд ли – Владимир улыбнулся, – да, кстати, раз о тебе речь зашла, Таня, что нам делать с тем решетом, в которое превратился бронер, у тебя есть чем восстановить покрытие?

– В наличии ремонтный и резервный комплекты, товарищ майор! – отрапортовала восемнадцатая, – и не только для корпуса; пробоины в бронестёклах заполним специальным гелем, выравнивающим коэффициент преломления, и прозрачной плёнкой, а пока, до наступления темноты, я намереваюсь, оставаясь, по возможности, незамеченными, отъехать немного от места перестрелки, завернуть в глушь, и…

– Я понял, майор, она всё-таки машина, так? – Нилсон перебил «модель», – а вы просто боялись, что если струя попадёт в элемент питания, он… он же не атомный? – удивление резидента сменилась испугом.

– Ну вот, Джерри, вы и сами догадались. Элемент не атомный, но, в принципе, вы не слишком далеки от истины. Рвануть может как добрая авиабомба. И… Надеюсь, раз всё поняли, то, больше не будете злить нашу титановую Барби? – Владимир улыбнулся, и обратился к Восемнадцатой, – Таня, местность наверняка пара милицейских вертов прочешет – и хорошо, если только милицейских, автомобильные патрули, а до захода солнца час почти! – Анна с сомнением посмотрела на модель, резидент схватился руками за голову и что-то бормотал – молился ли он или матерился могла разобрать только восемнадцатая, но Владимир решил не уточнять и дать человеку собраться с мыслями.

– Устраивать облаву точно не будут, – «модель» сделала вид, что не обратила внимания на поведение Нилсона и фразу Владимира, продолжив разговор по сути, – в стиле криминальных разборок – утопить повреждённую и засвеченную машину в Кубани или Афипсе, а самим пересесть на новенькую – уголовники бы сделали именно так, и отмечали бы успех операции в каком-нибудь ресторане, а менталитет будет рассматривать только криминальную версию. Абрамов же, и его друзья, активно действовать точно не будут – затаятся и выждут. Не уверена, что они уже знают, что мы ушли от наёмников, – машина рассуждала с логикой, достойной опытного аналитика вооруженческого или контртеррористического управления, что удивило Владимира – от него нахваталась, что ли с этими «процессорами самообучения?».

– Но, Таня, – на основной вопрос майор ответа так и не получил, – с воздуха местность наверняка прочешут!

– Не успеют, семь минут лёту от ближайших милицейских площадок, патрульный сейчас висит возле водохранилища, а мы, уже через три минуты, по моей карте, окажемся в достаточно глухом месте, экранированном кронами деревьев с воздуха, к тому же, гравий и трава не дадут отследить нас по следам протектора. Потом, я укрою машину интеллектуальной маскировочной плёнкой, которая полностью изолирует инфракрасное излучение разогретого двигателя, и, к тому же, снимая данные с периметра, выдаёт полученные данные на сетку фотодинамических полимеров, которые создают изображение, неотличимое от естественной местности, для человеческого глаза и электронных оптико-инфракрасных приборов. Другими словами, опытный лесник, пройдя в трёх метрах рядом, увидит только холмик, поросший травой. Коэффициент поглощения радиоволн идентичен почве, так что…

– И что, Таня, мы будем часа три отсиживаться под этим колпаком, без возможности контролировать ситуацию? – Владимиру не понравилась идея «зарыться в землю» потому что, если их смогут отследить, то они могут и не обнаружить противника, сидя под этим экраном.

– Что вы, Владимир Александрович. Вы будете сидеть на травке у костра, метрах в ста от бронера, изображая туристов, на закат смотреть, ситуацию контролировать, в общем, – вино пить и шашлык жарить, мясо у меня есть хоть и не маринованное! – машина перебрала с шутками и Владимир одёрнул её…

– Мне твои шуточки! – майор покачал головой.

– Вот и приехали! – модель резко остановила машину, – Выходите, берите что нужно, а я пока маскировкой займусь.

Стоял тёплый и ласковый вечер. Неровный, в безветренном вечернем мареве, громадный оранжевый шар солнца, заметный в просвет между деревьями, опускался над полями в дрожащем тёплом воздухе кубанского летнего вечера. Позавчера они с Анной точно так же смотрели на закат в Иллюзии, а закат всё не хотел сменяться белой ночью… Сколько всего произошло за два этих дня… Но сейчас они были близко к цели – как никогда.

Восемнадцатая развернула рулон маскировочной плёнки, натянула и закрепила, почти как палатку, немного повозилась с каким-то аппаратом, и, на удивление Нилсона, вместо серой матовой плёнки возник небольшой холмик, поросший травой. Анна с Владимиром уже разожгли костёр. Южное солнце опустилось за горизонт и первые звёзды зажглись в вечернем небе.

Ждали они не долго, милицейский Ми-8 пролетал над ними дважды, ещё пару раз шелестел винтами где-то неподалёку. Полностью стемнело только к одиннадцати, и, когда они, во вполне непринуждённой обстановке, ели мясо, просто печёное на углях, с хорошим вином, восемнадцатая, сняла маскировочный комплект, и начала приводить в порядок потрёпанную «десятку», восстанавливая покрытия и полимерные блоки изменения объёмных характеристик.

Когда она закончила, едва прошло часа три, но Анна и Владимир разморились, и спали рядом, прямо на траве, дипломат ходил взад-вперёд, то и дело прикладываясь к бутылке вина, сосредоточенно думая о чём-то, с недоверием поглядывая на боевую машину.

Модель подошла к Синеусову и сильно дёрнула его за руку, тот проснулся мгновенно:

– Что? Уже?..

– Товарищ майор, разбудите Анну, уже два часа ночи, а вы говорили…

– Да, да, спасибо! – Владимир потянулся, присел на корточки и нежно потрепал волосы Анны – вставай, милая, пора…

Чрез полчаса, они уже переехали афипский мост, и мчались по ночному хайвэю, навстречу тому, что Владимир, казалось, искал целую вечность, тому, что может изменить судьбу Империи, да и всего мира. Анна спала, уронив голову ему на колени. Нилсон тоже уснул – вино или усталость, но он был уже немолод, и тоже хотел отдохнуть. И только Владимир не мог и не хотел спать, смотря то на часы, то на дорожные указатели, вспыхивающие то и дело в свете фар ярко синим. «Крымск – 72»… Уже близко!

Майор СВР Игорь Петренко был очень осторожным человеком. Что в общем-то было не удивительно – он был профессионалом-ликвидатором экстра класса, таких офицеров, которым платили не только наградами и званиями, но и сдельно, причём, довольно много, во всех спецслужбах России, да и тех постсоветских республик, которым хватило мудрости не развалить свои Конторы и не поувольнять лучших, насчитывалось много меньше сотни. Он был осторожным человеком, и, когда вышел из здания внуковского аэропорта, не воспользовался такси, а, немного размявшись после утомительного перелёта, сразу же сел на рейсовый экспресс в Москву. Он думал о сегодняшнем провале, но кто мог знать, что оператор размажет «Стабёст» кластерами скорострельной двустволки? С другой стороны, это был либо Ми-24ВК-2, либо и вовсе ВПМ, а такому броненосцу одной ракеты, даже столь мощной, могло бы и не хватить, – так что, это прокол Абрамова, и на оплату риска он повлиять никак не должен. И вообще, – дела его шефа плохи, лучше бы лечь на дно на месяц-два, ещё с этими грушниками, так их. Но, с другой стороны, у него не было выбора.

Автобус прибыл на конечную. Игорь, не медля, вышел, направившись к станции метро, внезапно заметив, что ему навстречу идёт подтянутый, с явно армейской выправкой, человек средних лет, что сразу же насторожило профессионала. Намётанный взгляд приметил двух амбалов, стоящих поодаль, причём, не смотря на телосложение, не подразумевающие наличие мозгов, в глазах этих ребят явно проступал интеллект, и уровнем, много выше среднего. Тем не мене, майор отчётливо понимал, что это не задержание и не ликвидация, кто бы это ни был – бэшник или армеец, он идёт на контакт, а стало быть, не причинит ему вреда. Что же, надо узнать что надо этому красавчику с лицом более подходящим витязю времён русского средневековья, чем конторщику или «грузину», а если что-то пойдёт не так, то и «витязь» и его амбалы здесь и лягут, – Петренко кивнул своему визави и пошёл ему навстречу.

– Добрый вечер, Игорь Иванович, – незнакомец протянул ему руку, – полковник Малинин, главразвед Генштаба, можно – Александр Егорович.

– Что же, вечер добрый, Александр Егорович, – менее всего ему хотелось видеть грушника, но Петренко не подал виду и пожал ему руку, – в чём, собственно, суть вопроса.

– Давайте к делу, Игорь, – полковник прокашлялся, – я пришёл с миром. Да, с миром, хотя нам известно, что именно вы отправили наших людей на воздух под Питером. Да и автокатастрофа с парой десятков жертв, из-за взрыва «Лады» на шоссе – работа тоже ваша. Но выбора у вас не было, отказа не прощают, понимаю. Так что, к делу?

– К делу, так к делу, Александр Егорович, – ликвидатор вздохнул, – что же, если это что-то вроде мирного договора, как вы выразились, то какая, скажем так, от меня потребуется контрибуция?

– Сейчас поясню, – полковник закурил, – и скажу заранее, на случай, если вы прореагируете неадекватно, что я, отдавая должное вашему профессионализму и, не сомневаясь в том, что вы способны в полсекунды уложить меня и моих спецназовцев комнатным тапочком, подстраховался, помните песенку – снайпер на крыше, мир на земле, – Малинин хихикнул, – так что.

– Похвально, но излишне, – майор, скорее рефлекторно, оглянулся, – если вам известно моё имя, то далеко я не уйду, хоть просто смоюсь, хоть закопаю вас в этой клумбе – другие достанут. И давайте по сути.

– По сути. Мы будем считать вас чистым перед ЦСКА, по выполнении задания. Объект – ваш главный заказчик, – Малинин щелчком выкинул окурок.

– Саня, – майор уставился на грушника, как на привидение, – мне после этого месяц жить, если повезёт, да и вам – тоже! Кто вы такой, чтобы стирать генерала внешки? Этого не простят, сам Директор, хотя они и на ножах с шефом, катафалк нам закажет за счёт заведения!

– А вот тут вы не правы, майор, не правы, – Малинин расплылся в довольной улыбке, – я сообщил Директору, что нашёл человека, который не откажется, и сделает без шума, и запросил разрешение. Ну… На уровне, хотя бы, негласной отмашки. К моему удивлению, Директор сказал, что перешлёт мне фельдъегерем закрытый приказ, в двух экземплярах. Один из них – ваша страховка, Игорь, – Малинин передал ликвидатору ведомственный конверт с «грифом».

– Это меняет дело, – Петренко улыбнулся, и, сложив вдвое, сунул пакет в карман брюк.

– Да, кстати, – Малинин протянул майору руку, – Контора уважает правила игры, – вам заплатят по стандартным расценкам, и переведут в ФСБ на ту же должность, с повышением в звании. Удачи!

Офицеры пожали друг другу руки, и через полминуты майор скрылся в дверях станции.

ХIХ

Под северным небом

– Съезжай на обочину, чёрт тебя дери!

– Слушаюсь, сэр! – Издеваться над Владимиром, похоже, вошло у «модели» в привычку – здесь?

– Здесь, здесь.

– Володя, если мы ошиблись? – тихо спросила Анна.

– Действительно, господин Синеусов, эта теория у историков существует, но она не доказана. А если и так, без карт и чёткой топографии места, как мы сможем найти вход, вы ориентируетесь на какой-то выход породы, но этих холмов здесь…

– Мистер Нилсон, откуда вам знать, на что я ориентируюсь. Это может быть только здесь. Или нигде. Или всё это наваждение. Хотя…

– Модель восемнадцать затормозила и как можно аккуратнее съехала с трассы в предрассветной мгле. Она отъехала подальше, броневик, сминавший степную траву, подкидывало на кочках. Наконец, она остановила машину.

– Выходим, ребята!

– Все? И я… с вами?

– Нет, мистер Нилсон, вы остаётесь в машине, обязательно наедине с контрснайперкой, и, под прикрытием брони, всаживаете по полудюймовочке нам с Аней в затылок, а титановую Барби удостаиваете пули с металлическим водородом! – раздражённо ответил Владимир – и вообще, не хотите быть соучастником великого открытия, бояться-то нечего! – Владимир немного смягчился и улыбнулся.

– Я просто, я… мистер Синеусов, мне не слишком нравится эта идея… Если вы правы… Такое должно быть защищено! А египтяне преуспели в техническом оснащении своих сокровищниц ловушками, да и были сильны в контактных ядах!

– Бравый морпех, прошедший Вьетнам, способен очкануть? Что я вижу?! Вообще-то, уважаемый американский друг, это не сокровищница и не гробница, чтобы оснащать ловушками или протравливать. К тому же, если и так, бронза давно окислилась, механика перестанет действовать, за тысячелетия разложатся любые белковые токсины, кроме ботулинчика, но его у египтян не было, а простейшие неорганические тоже не слишком стабильны. Потом, защита Храмов Врат такова, что её не преодолеть материальным воздействием, как вам сказать, это спрятано чуть ли не в другом мире! Долго объяснять, – Владимир улыбнулся

– Владимир, наверно ты прав, но, всё-таки, стоит подстраховаться!

– Конечно, Аня, но только в плане респираторов и шахтёрских касок. А титановая Барби высмотрит любую скрытую механику и проанализирует воздух на содержание опасных веществ.

Не успели все четверо выйти из машины, как охранная система пискнула – роботу не был нужен брелочек, для того, чтобы активировать центральный замок.

– Сколько до рассвета?

– Двенадцать минут сорок две секунды!

– Таня, это невозможно, то юморишь не хуже меня или строишь из себя феменистку-прототип, то выдаёшь на-гора доли процента и секунды с миллисекундами, как аналитический суперкомпьютер! – разочаровано выдохнул Владимир.

– Я просто подумала, что вам нужно точное время, товарищ майор!

– Проехали. В твоей сумке всё?

– Да, товарищ майор!

– Тогда – вперёд, товарищ титановый лейтенант! Имидж номер три – карикатурный прапор мне осточертел не меньше суперкомпьютера и феминистки в твоём исполнении, мисс боевой кухонный комбайн!

– Как же ты устал, милый… Как же мы устали… – Анна приобняла Владимира.

– Глубоко извиняюсь, мисс Васильева, но мне кажется, мы приехали сюда не за этим! – притворно кашлянув, вкрадчиво сказал дипломат.

– Ты посмотри, следом за боевой микроволновкой, ещё и этот стал нас жизни учить! Извините, Нилсон, сорвался. Мы действительно устали. Вы не представляете как. Два дня бегства и ожидания кто когда, как и из-за какого угла… Вы с нами и полусуток не пробыли, но, думаю, насмотрелись достаточно.

– Вы мне определённо нравитесь, Владимир!

– Стокгольмский синдром, мистер Нилсон. Это быстро пройдёт.

– Называйте меня Джерри. Я уже давно не ваш заложник. Когда в нас стреляли те гангстеры, которых вы назвали каким-то странным словом, я прекрасно понял, что стал таким же ненужным свидетелем как и вы. И для генерала Абрамова и его друзей из вашего правительства, и для тех в ЦРУ, кто теперь будет активно скрывать участие в попытке переворота. Так что – теперь мы в одном дерьме…

– В одной лодке, Джерри. Хотя, в полном дерьме – с вами не поспоришь.

– Но, Владимир, почему мы медлим? – удивлённо спросила Анна.

– Мы ждём рассвета. Я должен узнать то, что видел три с половиной тысячи лет назад…

– Когда? Простите, но вы давно не были у психоаналитика?

– Три с половиной тысячи лет. И зачем, мистер Нилсон, когда у меня есть такой очаровательный психолог! – пошутил Владимир, ласково потрепав волосы Анны, – а после того, что вы скоро, дай-то Бог, увидите, боюсь вам тоже понадобится личный «доктор Фрейд»!

Розовая вспышка возникла на восточном горизонте. Начинался рассвет. Первые лучи отразились в западных облаках, где-то там, над Азовским морем. Владимир всматривался в восточный горизонт.

Бледный розоватый свет залил поросшие редким лесом холмы. Амен-Хотп стоял, раскинув руки навстречу солнцу. Он приветствовал Рождение Света. Двое жрецов и шестнадцать воинов преклонили колена пред рождающимся Ра. Хранитель Печати повернулся лицом к северу. Два обелиска-колонны возникли из пустоты в рассветном сумраке. Внезапно, их навершия из тускло мерцающего, отразившего розовый свет, электрона, вспыхнули золотым огнём, вдруг превратившимся в ослепительно-синий свет. И открылся Великий Четвёртый Храм Врат Нетеру…

«Господи, господи! Ничего не изменилось!» – Владимир видел те же холмы на востоке, залитые таким же розоватым пламенем рассвета, только лес стал реже и темнее, только шоссе, с мерцающими вдалеке фарами машин, говорило о том, что они в настоящем. Он обернулся к северу. Не было величественных обелисков, только холм, поросший травой и кустарником. Но он вспомнил. Всё. «Вспомнил!!!» – крик Владимира вернулся эхом, разлившимся и вернувшимся со стремительно белеющего неба.

– За мной, быстрее, быстрее! – Владимир обернулся к своим спутникам.

– Куда? – полушёпотом спросила Анна, удивлённо смотря на Владимира, на мгновение ей показалось, что это не он, что не голубые глаза Владимира, а чёрные глаза древнего жреца в золотой парадной броне и короне Хранителя Врат смотрят на неё из бездны тысячелетий. И розовое пламя рассвета заливает драгоценные доспехи и пектораль со священными символами. Наваждение исчезло…

– Куда, куда – я же сказал за мной! – Владимир подбежал к подножию холма, остановился на мгновение, отошёл чуть правее. Все трое устремились за ним.

– Здесь! – сказал Владимир, указывая на молодой кипарис.

– Но, мистер Синеусов, вы так уверенно говорите… ваши предположения строятся на древних текстах, или даже… я даже не знаю, как это назвать… И на единственном, найденном спутниками крупном монолитном выходе породы, в районе порядка квадратной мили! А если?

– Он знает… Владимир знает! – уверенно сказала Анна.

– Таня, можешь по-быстрому выдернуть этот кипарис? Очень хорошо, что тут это деревцо, а то бы нам пришлось раскапывать вход вручную. А дерево растёт прямо на плите.

– Какой плите, Владимир, я вас не…

– Дёргай его Таня!

Восемнадцатая ухватила дерево со стволом сантиметров в пятнадцать, рванула его на себя и вверх, так, что туфли ушли в землю по щиколотку, вырвала и отбросила пятиметровый кипарис вместе с неглубокими корнями. Владимир с Анной тут же подбежали к ней. Нилсон, широко открыв глаза, смотрел на робота, с ужасом подумав о том, что она могла бы с ним сделать, когда он напал на боевую машину в грузовой кабине вертолёта, думая, что она просто телохранительница Владимира и Анны, пусть и очень тренированная, но достаточно хрупкая девушка. Правда, он быстро справился со своими чувствами (хотя ему всё так же было не по себе) и подбежал к месту, на котором росло дерево. То, что он увидел, напрочь выбило из головы американца неприятные мысли.

Гладкая, почти полированная поверхность камня, хоть и грязная от земли, нанесённой на неё за тысячелетия, но явно рукотворная. Сквозь грязь были ясно видны ряды символов, в которых каждый, мало-мальски грамотный человек мог узнать египетскую иероглифику. Таня достала небольшую канистру и мощный насос, и направила шланг на плиту. Капли жидкой грязи забрызгали лица людей, но, не обратив на это внимание, они восхищённо смотрели на засверкавшую розовым в рассветных лучах поверхность полированного камня.

«И свершилось назначенное – недостойные захватили земли Та-Кем, и последние Жрецы Врат возложили Печать именем Хора. И да не войдёт недостойный в Великий Четвёртый Храм, как и в любой из Девяти Храмов Врат! И будет Печать хранить Врата от нечестивцев, пока не явится Хранитель Печати – воин Великой Страны под Северным небом, и откроет Врата Нетеру, чтобы сокрушить их, получив Знание. И войдут живые в Храм Вечности. И призовёт он Богоравного, и один из них явится на зов его из света Маат и даст ему Оружие Света. Когда возложит знающий Печать Крылатой Богини на Имя Её, и возродит Храм и возожжёт Зеркало Атума, чтобы разрушить, открыв Врата в Городе Тайны!»

Владимир прочитал вслух и отшатнулся от плиты, ему стало не по себе, когда он понял, что это даже не пророчество, – а записка, адресованная ему, Бог знает, через сколько тысячелетий. Анна и Нилсон внимательно слушали его слова, американец, похоже не верил своим глазам, пока не опомнился сам и не вывел из транса Владимира.

– Shit! What's mean to burn an atomic mirror?

– Вы не так поняли, бигбум нам пока не грозит – зеркало Атума – Бога-творца, Шутника и Поджигателя, нажавшего кнопочку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. И вот уже двадцать миллиардов лет как смотрит и думает, вот блин, что же я наделал-то! – сказал Владимир, улыбнувшись, – и не ругайтесь в Храме, иначе вам на голову упадёт древнеегипетский кирпич.

– Володя, над такими вещами не смеются! – сказала Анна, не отрывая глаз от плиты.

– Аня, а что мне плакать? Ты поняла, кому адресована эта записка?!

– Даже я понял, мистер Синеусов. Если нас не пристрелят, то психоаналитик мне точно понадобится.

– Мы ещё ничего не видели… Так – на Имя Её, в тексте Маат упоминается один раз. Ну что же – дёрнул колечко и кинул в окно, а дальше все знают! – пошутил Владимир, снимая перстень с пальца, – Таня воду дай! – робот протянула ему канистру. Владимир пожертвовал платком и стал протирать иероглиф в левой части плиты. Небольшое углубление, повторяющее по форме кристалл Печати, было в самом центре одного из них.

– Так три метра назад и быстро! Если это ключ, то может и дверью придавить! Ага… Дедушка старый, ему всё равно – магических формул я не знаю, надеюсь, детский стишок вполне сойдет, – сказал Владимир и погрузил кристалл в углубление, тут же вынул и отскочил.

Без пыли и скрипа, положенного открытию подобных тайников во всех исторических фильмах, плита больше чем метр на метр, просто приподнялась и сдвинулась в траву, как крышка ракетной шахты.

– Сейчас вылетит птичка!

– Владимир, вынужден согласиться с мисс Анной, что ваши шутки становятся невыносимыми! Но, если честно, раньше я вам верил, что любые механизмы придут в негодность.

– Ладно вам, Нилсон, просто я нервничаю не меньше вашего и стараюсь себя успокоить, причём вполне стандартным способом. Как дети, которые боятся темноты, но с удовольствием смотрят ужастики про зелёных мертвецов и пританцовывающих мумий. Механизмы здесь не при чём, кстати. Энергия. Темпоральная энергия. Такой же интегратор как и кристалл в перстне.

– Владимир, мумий перед входом в древнеегипетскую гробницу вы упомянули специально, чтобы успокоить Анну по вашему психологическому методу?!

– Да, Володя, что-то мне туда входить не хочется…

– Дамы и господа, сколько можно повторять, что это не гробница. И мумий, равно как золотых каноп с ливером по-фараоновки, мы здесь точно не увидим.

– Володя, ловлю на слове! – Анна просто вцепилась в руку Владимира – ну как, заходим? Кто первый? – теперь и она попыталась разрядить атмосферу.

– Первой идёт Таня, определяется в плане токсинов и механизмов. Как в двадцатых – первым зашёл Картер и ничего, а вторым Карнарвон и… дальше все знают.

– Да, кстати об этом, где твои каски и респираторы.

– В таниной сумке. И три газоразрядные лампы, – между тем робот уже начала спускаться в провал.