Текст книги "Тень Города"

Автор книги: Синеусов Владимир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

– Понаехало ванхельсингов, ёпть! – сержант буркнул себе под нос, что Владимир смог расслышать, – они с Анной добились нужной им реакции, – взбесился, значит, – ничего не заподозрил.

Поднявшись на второй этаж, Владимир свернул в коридор, убедившись, что «тормоз», с которым они имели беседу, не видит этого. В конце коридора была аварийная лестница, которая, впрочем, никогда и не запиралась, так как сотрудники пользовались ею для удобства. Навстречу Владимир и Анне поднимался какой-то лейтенант, сразу же спросивший: «Вы куда?», впрочем, удостоверение внутренних расследований сразу же успокоило излишне бдительного парня. На этом проблемы закончились, и, вскоре, они с Анной оказались в подвале без каких либо встреч и приключений.

Владимир свернул в какой-то проём, и они оказались в коридоре, тускло освещённом старыми лампами накаливания, было довольно темно, особенно, если учесть, что две трети из этих ламп перегорели. Менталитет этим крылом подвала почти не почти не пользовался, а техработники, наверное, наведывались сюда только по случаю больших праздников.

Наконец, Владимир остановился у электрощитовой, и ударил щелчком дверь из тонкой стали. «Так – третий распредщит…».

Майор открыл дверцу, достал из кармана какой-то странный крестовой ключ, и, аккуратно, чтобы не ударило током, просунул руку куда-то за счётчик. Что-то щёлкнуло. Владимир потянул краешек панели щита на себя, и панель, вместе со всей, закреплённой на ней электрической требухой, отошла, как дверца, обнажая небольшую каморку.

– Это и есть ваш бункер? – с ехидцей спросила Анна.

– Доставай фонарик, и иди за мной, аккуратно, напряжение всё-таки.

Владимир за ручку, которая, как оказалось, была приварена изнутри, наверно, специально для этих целей, поставил панель на место, и закрыл замок (в свете фонаря Анна увидела, что это был весьма солидный и надёжный современный сейфовый затвор) со внутренней стороны.

– Посвети на пол, Аня! – Владимир присел на корточки и стал возиться с висячим кодовым замком, запирающим тяжёлую опломбированную каким-то ведомством, крышку колодца, на которой было написано: «Осторожно, кабель связи!».

– Володя, нам придётся туда лезть? Мы же все извозимся, – Анна с недоумением смотрела на Владимира, в то время, как он отстегнул и сбросил замок.

– Извозимся, Аня, – Владимир посмотрел на женщину, улыбнувшись, – но переоденемся, – там есть во что.

– А там действительно телефонные кабели, или надпись и пломба для того, чтобы отпугнуть случайных гостей, если, скажем, при замене щита эту каморку обнаружат?

– И на этот случай тоже, Аня, – Владимир поднял крышку, показав Анне жестом, чтобы она отошла, – но телефонный кабель там действительно есть, а в бункере, есть устройство прослушки городской линии, очень полезная штука для Комитета.

Владимир и Анна спустились в узкую шахту, на дне которой оказался небольшой неосвещённый тоннель, по нему и проходил кабель. Пройдя немного на север, Владимир нашёл что искал – небольшую бронированную дверь, по-быстрому открыл замок, – через мгновение они оказались в предбаннике бункера, Владимир захлопнул за собой дверцу, автоматически зажёгся свет, и Анна увидела укреплённую стену из компаунда, а то, и титановую, в центре которой была дверь, более подходящая банковским хранилищам.

– Ну вот и наша точка, Аня. Построен ещё при Сталине, позднее, переоборудован в противоядерное убежище с системами жизнеобеспечения, в конце восьмидесятых – заброшен, обнаружен во время одной из наших с Саней, – Владимир немного помрачнел, – любимых подземных прогулок. Мы сдали бункер Комитету, те его немного улучшили, ну и… стали использовать, так сказать, в не совсем мирных целях. А вот эта, – Владимир вводил коды в электронный замок двери, – дверка, в западной стене, – ведёт в старое гражданское бомбоубежище, через которое мы выйдем отсюда, увы, из бомбоубежища сюда попасть нельзя, только с Фонтанки, мы сделали так, чтобы диггеры-любители не обнаружили бункерок. Зато, тот путь, которым мы выйдем на поверхность, намного шире и чище. Тяжёлая дверь толщиной сантиметров в десять комбинированной брони медленно отошла. Впереди зажёгся свет…

Через несколько минут, выйдя во внутренний дворик старой «сталинки», Владимир и Анна не обнаружили собственного бронера, и несколько секунд стояли, осматриваясь. Только, когда настойчивый сигнал, с виду, какой-то малолитражной иномарки, напомнил им о действенности разработок Иллюзии, они неспеша направились к своей машине.

Владимир бросил в багажник небольшую, но длинную сумку, и быстро сел на своё место, Анна уже разместилась в машине.

– Всё прошло гладко, товарищ майор? – восемнадцатая окинула их взглядом и спросила, – когда вы переоделись, и зачем?

– Порядок, Таня, – скороговоркой выпалил Владимир, – сейчас, на Московский проспект – целесообразно ехать по центральным улицам, там вычислить труднее, – модель завела двигатель и выехала из небольшого дворика.

– Но, Володя, Пасюк скоро вернётся, нас не обнаружит, тогда наш обман раскроется сразу, что будет на руку Абрамову! А ты по кратчайшему пути, там же, – женщина опасалась действовать неожиданно, но слишком смело, – аа, зачем ты прихватил из бункера ещё оружие и деньги, разве «девяноста первого» и таниной пушки мало? Да и средств… – Владимир перебил Анну, не дав договорить.

– Обман раскроется не ранее чем завтра, Пасюк решит, что мы его не дождались. И решит, что он избежал неприятного разговора о доходах и занятиях погибшего капитана, из его, кстати, отделения, так что звонить прокурору он надумает не скоро. А насчет кратчайшего, – всё-таки лучше поехать по Пулковскому шоссе, свернуть на Колпино, а потом – выехать на федералку, времени потеряем немного, хотя я считаю это перестраховкой, они будут ждать нас в Москве, не распыляя силы. Бикалиберка и СВУ нам не помешают, «ферзь» Абрамова – профи экстра класса, и мне не хотелось бы вступать с ним в контакт иначе как из-за титана бронера и с дальности менее километра. А деньги – нашими кредитками нельзя пользоваться – мгновенно вычислят, вот и взял килограмм налички, – пошутил Владимир.

– Владимир полностью прав, товарищ капитан! – восемнадцатая вмешалась в разговор, обратившись к Анне, – мы будем в Москве менее чем через пять часов, значит, им нужно прибыть часа на три раньше нас – Абрамов смирился с тем, что упустил нас в Питере. А оружие – я просветила сумку майора – СВУ-А и ОЦ-139К могут пригодиться ввиду того, что у девять-девяноста первого мала прицельная дальность, а пользоваться моим пулемётом, который, весит больше человека моей комплекции, при свидетелях не стоит, – Владимир улыбнулся, услышав, что восемнадцатая оценила игрушки, прихваченные им из арсенала в бункере.

Из города им, действительно, удалось выбраться без приключений. Едва бронер выехал на федеральную трассу, Владимир выпил снотворное, он чувствовал какую-то непомерную тяжесть, свалившуюся на него, усталость. Анна не собиралась спать, но, толи, расслабившись после пережитого напряжения, или же просто – убаюканная мерным посвистом встречных машин, тоже вскоре уснула. Модель включила кондиционер, – июльское солнце нагрело салон как печку. Она мягко вела бронер, едва за сто двадцать, не забывая время от времени сбавлять скорость, – восемнадцатая обнаруживала гаишников с нескольких километров.

Когда Владимир проснулся, северная природа уже сменилась более скупой центрально-русской. Солнце явственно клонилось к закату, он взглянул на часы, – почти восемь.

В салоне было прохладно, – модель врубила кондиционер на полную. Майор прислонился лицом к стеклу. Он думал и вспоминал, глядя не то на лес, проносившийся мимо, не то на собственное искажённое до неузнаваемости отражение…

– Что такое, милый? – Анна проснулась от глухого, но мощного удара, даже модель смотрела на майора с каким-то недоумением, повернувшись в пол-оборота.

– Товарищ капитан, Владимир просто врезал ладонью по бронестеклу, не обращайте внимания, вероятно, просто нервы. И не спрашивайте его ни о чём! – непонятно, с чего это «титановой Барби» пришло в голову защищать Владимира, но сам майор пропустил эти слова мимо ушей, сосредоточенно уставившись на свою ладонь.

– Володя, ну зачем, ты же руку разбил… Я всё понимаю, но всё-таки, Володя, держись, осталось совсем немного, – Анна пыталась успокоить его, – надо бы пластырем заклеить…

– Это не моя кровь, Аня, – Владимир повернулся к девушке, и посмотрел сквозь неё, – это кровь тех, гражданских, которые взлетели на воздух под Выборгом, тех грушников которых зажарил Абрамов, и Сани, Сани, чёрт возьми! Они все погибли из-за меня, все!

– Успокойся, Володя, успокойся! Ты не виноват в этом, милый, всё, всё будет, – Анна обняла его и крепко прижала к себе.

– Прости! – Владимир нежно отстранил женщину, – я не должен был срываться. Таня, сколько километров до МКАД?

– Тридцать девять, товарищ майор! – отрапортовала восемнадцатая.

– Прекрасно, значит успеваем, – Владимир щёлкнул пальцами, – тогда сверни на первое объездное кольцо, и налево, до Боровского шоссе. И с него – съедешь прямо на Востряковское кладбище, как раз успеваем до назначенного времени встречи с Михаилом.

– Володя, ты думаешь, что на ленинградском нас будут ждать? – Анне не понравились его слова.

– Да нет же милая! – майор непринуждённо засмеялся, и чмокнул её в лоб, как ребёнка, – через центр Москвы мы будем добираться часа два, по МКАД – всё равно, что через центр – эта дорога очень загружена, а так – мы успеем вовремя, не хочу заставлять Михаила ждать.

ХVI

Город мёртвых

Машина ехала по плохо асфальтированной дорожке, между кладбищенских участков. Владимир оглядывался по сторонам, отыскивая ориентиры, знакомые только ему и его другу.

– Стой! Останови машину! – киборг среагировала мгновенно и дала по тормозам.

– А мягче не можешь, не дрова везёшь вроде! – Владимир прикрикнул на «модель», хотя и беззлобно, – кстати, Ане лучше в машине оставаться.

– Ни в коем случае! Выходим вместе, новостройки далеко, ветер сильный, в моем присутствии снайпер, если засада, побоится открыть огонь, – Анна ответила весьма категорично.

– Ты слишком сжилась с ролью живого щита, и это мне определённо не нравится. Вспомни танкистов, помешало ли им твое присутствие в броневике лупить противобункерными на поражение?!

– А может хватит изображать заботливого папашу? Я уже наелась отцовской заботы! – Аня просто вышла из себя.

– О, мисс психиатр живёт по заветам дедушки Фрейда? – Владимир не остался в долгу.

– Молчать обоим! – «модель» повысила голос на людей, и хотя оба знали, что в боевой обстановке киборгу разрешено действовать по обстоятельствам, игнорируя приказы офицеров, которые могут быть вызваны эмоциями, и Владимир и Анна растерялись, почувствовав себя школьниками, которых одёрнула учительница за разговоры на уроке, – я, конечно, знаю пословицу «милые бранятся – только тешатся», но поверьте – не время и не место! Кстати, Владимир, ваш друг, вероятно уже ждёт.

– Спасибо, Таня! – Анна назвала машину по имени – после всего этого… постепенно становимся параноиками.

– Я выхожу первая и сканирую местность на предмет оптики, выходите синхронно после моей отмашки!

– Это уже другой разговор! – самолюбие Владимира было уязвлено, но он понимал правоту машины.

Модель вышла, внимательно осмотрелась и махнула рукой. «На счёт раз!» – Владимир схватился за ручку двери – «вышли!»

Они одновременно оказались на улице. Тёплый закатный ветер обдал их лица. Медное солнце висело низко над горизонтом, так, что было невозможно понять, какое сейчас время суток – вечный вечер, металлический блеск разливался по мраморным памятникам, кладбище выглядело настолько ирреальным, что даже Владимиру стало не по себе.

– Да, вы с другом не могли найти места лучше! – Анна не выдержала.

– Что ты, закат, кладбище… Разве не романтично.

– Да уж, ничего не скажешь, романтичнее некуда. А если серьёзно, почему именно здесь?

– Ну ведь, удобно, сподручно, в смысле – здесь нас и закопают! – Владимир отвесил свою любимую загробную шуточку.

– Твой чёрный юмор невыносим.

– Ладно, извини. Во-первых, вечный ветрюган и направление постоянно меняется – просто кошмар всех щелкунчиков, во-вторых на Востряковском кладбище много выездов, все не перекроешь – отсюда удобно делать ноги. Ну и в-третьих – филёрам здесь тоже придётся туго – затеряться в мегаполисе – это одно, а косить под кладбищенского бомжа – совсем другое. Вобщем – безопаснее всего – на кладбище.

– Опять?..

– Знаешь, я на этот раз в прямом смысле. Хотя звучит весело! – Владимир усмехнулся и прижался к груди Анны.

– Вы не забыли случайно, зачем мы здесь! Понимаю, свидание на кладбище всегда романтично! – Владимира выводила из себя манера «БРДМ» постоянно одёргивать их.

– Боевая «Барби» подала голос? Ты должна подглядывать за нами, или сканировать местность на предмет засевшей опергруппы, снайперской оптики и прочей дряни? Не слышу ответа?

– Выполняю, товарищ майор! Кстати, ваш друг подходит. Он один. Форма лица совпадает с воссозданной по фотографии. При сильном увеличении расширения зрачков или напряжения лицевых мышц, свидетельствующих о волнении, не замечено! Признаков опасности не обнаружено!

– Слава Богу, Володя.

– Слава Богу. Один мой хороший друг уже погиб по моей вине. И я не хочу повторения, – Владимир пошёл навстречу капитану.

– Володя, чёрт возьми, привет, Володя!

– Миша, слава Богу всё в порядке! – Владимир и Михаил обнялись.

– Как ты?

– Со мной всё в порядке…

– Хотя бы с тобой – слава Богу, – Михаил замолчал и печально посмотрел на заходящее солнце.

– Да, Миша. Он отказался устроить мне западню. Прямо там в его кабинете отморозки Абрамова запекли Сане мозги.

– Я знаю как это было. Перед смертью он позвонил мне. Сказал, чтобы я ничем не выдавал себя, и, если с ним что случится, мог тебе помочь. Но как ты от них ушёл?

– Долгий разговор. Диск при тебе?

– Я посмотрел запись разговора с твоим Петровичем и файлы. Это же…

– Переворот, Миша. Я не знаю подробностей, но знаю, что всё намного гаже и подлее, чем мы думаем.

– Но ты же писал, что материалы доставлены Самому…

– Да. Но система запущена. Понимаешь, машина, слепая, тупая, инертная, но исполнительная. Запущен слух, что я накрыл ребят из ЦСКА в бэхе ракетой. На противоречиях между ведомствами играют грамотно.

– А это не так? Ты их не таво?

– Конечно, нет, просто смылся. А сосиска та до сих пор под сидением лежит, надеюсь, и не пригодится. Как и ещё много чего… не пригодится. Но теперь я один против всех.

– Не один – вон с какими девушками-то, а Володя! – пошутил Михаил.

– Да, именно. Дочь Васильева, а за ней наш телохранитель.

– Васильева? Того самого? Так ты с ней?..

– А тебе какое дело. А так – того самого, вот её я ещё прикрыть должен. Как в боксе – пять раундов простоять. Упадёшь – проиграл, а в нашей игре проигрыш…

– Спрашивать куда вы сейчас не буду, если меня вздумают поколоть, лучше мне этого не знать, я не умею так заливать, как ты.

– Это верно. И я не хочу, чтобы тебя, как Александра.

– Всё у тебя получится. Всё. Васильев вас вытащит, и вы с ней будете жить долго и счастливо…

– Да. И умрём в один день при ядерном взрыве!

– Ну, зараза, твои шуточки в этом стиле скоро легендой станут.

– Нет, фиг тебе!.. Вобщем рано мне легендой становиться, можно ещё и пожить. А про ядерный взрыв – не такая уж и шутка – это не просто переворот, это Третья Мировая. Ты знаешь, на каких технологиях сидит Васильев? Ты слышал байки о Призраке и Катапульте? Вот меня и послали в этот чёртов Город, а база – так – прикрытие. Хорошо, что провокацию сорвали, а то бы выдали это как неповиновение Васильева. Помимо Абрамова замешано несколько министров, помимо ЦСКА и внешки – ещё и контра и менталитет. И наши тоже. И армия.

– Боже, так это правда! Вот почему на вас объявлена охота! Но ты ведь знаешь цену и алгоритм всех этих «Сирен», «Перехватов» и «Вихрей»! И объявить тебя вне закона они не могут, прямого приказа на задержание или ликвидацию нет, сам проверял. Всё делается на уровне «рука руку моет», у них нет ничего на тебя, да и шум они поднять боятся. Действовать тихо не так-то легко. Несколько наёмников по городам, или ничего не знающие гаишники на дороге, которым передали ваши фамилии, фото и приказали задержать «для выяснения обстоятельств», а больше у них ничего нет! Механизм запущен, но в таких ситуациях он проявляет всю свою неповоротливость…

– Если не принимать во внимание, что при всей неповоротливости ему противостоят пиджак, психолог и только одна оперативница, Миша. Когда тот же Абрамов поймёт, что единственный выход для него – пуля в лоб, он спустит тормоза, поскольку терять уже нечего, в тебя танк палил? А в нашу машину – прямой наводкой!

– Пиджак, Володя, да – пиджак! – сказал Михаил, крепко пожав руку Синеусову – но на ком держится Система – не на генералах и не на спецах, не на электронной разведке или спутниках наблюдения – на пиджаках! Ибо, такие как мы создают её, мы пишем сценарии всех этих «перехватов», контентов, устанавливаем орбиты спутников! Спецы без наших планов сортир, который захватил террорист с поносом, брать не пойдут! Мы знаем все сильные и слабые стороны системы, и каждый из нас, создавая тот или иной сценарий, оставляет в нём свою, заветную лазейку, запасной выход! Против тебя будут играть такие же пиджаки, но будут играть лениво и нехотя, поскольку понимают, что травят своего! Мы стёрли всё о тебе – ориентировки, отпечатки, ДНК, сейчас ведь всё это хранится в компьютерном банке данных… Хранилось – и больше там ничего нет. Нет ничего, кроме ФИО, номера паспорта и фотографии, да адресов твоих родственников и друзей известных им. Ничего, пойми! И ты будешь всегда опережать противника на несколько ходов, пока не поставишь ему мат. Пока ваш Васильев не пришлёт за тобой верт и не доставит в свой чёртов Город, а там вы отсидитесь, пока всё не будет кончено. А потом – ох и нужны вы им целенькими и свеженькими. Но на твоём месте, я бы ждал в Москве, под защитой своих людей из Конторы, Охранки, ВВС, найдутся люди на самом высшем уровне, которые вас спрячут! Пойми, Володенька, – на нас, на тех, кого полупрезрительно называют «пиджаками», держится Система, больше того, держится Империя, да весь мир! Ты прорвёшься, друг, вы все прорвётесь, наш брат свернёт всей этой мрази шею, и вы выйдете побе…

Внезапно, что-то толкнуло Михаила в левый бок, правая пола пиджака вздыбилась, что-то глухо ударило в землю, выбив фонтанчик песка. Михаил кашлянул, и Владимир почувствовал на своём лице мелкие капельки крови друга. Не отпуская руки Синеусова, Михаил осел, а затем, упал навзничь, раскинув руки, и закрыл глаза. Навсегда. «И Миша…» – подумал Владимир, почувствовав непередаваемую боль и одиночество, просто раздавившее его непосильной тяжестью. Он знал, что следующая пуля его, но не думал об этом. «Аня! Господи, Аня! Снова!» В полсекунды повернувшись к машине, стоящей метрах в пятнадцати от них, Владимир, что есть сил, крикнул: «Аня, прячься, милая, прячься!» – но «Барби» уже запихивала Анну в бронированную «десятку».

Владимир спокойно смотрел на ржавую трубу кладбищенского крематория, черневшую в километре от них, на которой расположился невидимый щелкунчик, он увидел едва заметную вспышку – его вспышку, но свист пули, сразившей его друга только сейчас донёсся до Синеусова.

«Какая скорость, намного больше чем должна быть у излётной пули СВД! Неужели переобжал пятьдесят четвертую гильзу на полубронебойную «сербку» или даже «двадцать четвёртую» на поддоне? И так, чтобы не увеличить разброс выше десяти на кило! Да, этот щелкунчик истинный профи, если ему не выдали фабричные подкалиберные боеприпасы оружейники из внешки!» – только и успел подумать Владимир, прошло меньше секунды, как он почувствовал лёгкий толчок в грудь, чуть ниже левого плеча…

«Время, как же ты любишь шутить, мать твою, если у Времени есть мать! Или всё же правы были мудрые жрецы Та-Кем, отрицая существование времени как такового, считая иллюзией сознания?» Печать Крылатой богини молчала, это не было работой предмета, его собственная ментальная сила могла искривлять пространство, что совсем недавно спасло им жизнь, и, не раз стоило жизни его врагам, в горах под Аргуном и в пустыне под Эн-Наджафом. А искривлять время – как материю иллюзорную, способны многие, как его дед в восемьдесят втором году, над Бекаа, в воздушном бою. И с Владимиром было такое, было не раз: когда он уходил от противотанкового «Фагота» в чеченском ущелье, когда уводил «фаталистом» тяжёлое бревно ЗУР «ADATS», когда, при бегстве из Города, до того, как он активировал древний ТЭИ, их обстреливала БПСами мощная пушка бэхи, когда бежал к разбитой БМВ на Каширке… Но тогда время растягивалось, очень сильно, но осознаваемо, сейчас же, – как ему казалось, время почти остановилось. Пуля вошла выше сердца и не задевала аорту – впрочем, это ничего не меняло – на то она и «сербка». Он не чувствовал боли, но чётко ощущал, как «сербка» миллиметр за миллиметром вгрызалась в его плоть, казалось, что это не двухмаховая пуля, а аккуратно и медленно, под контролем рентгена или томографа, вводимый в тело какой-то хирургический инструмент. Казалось, что это будет длиться вечно – возможно так и должно быть… Ведь в доли миллисекунды по времени объективного мира, углубившись в плоть всего сантиметров на семь, когда силы кавитации и трения в мягких тканях достигнут критического предела, тонкая медь разорвётся, хвостовая часть начнёт кувыркаться в двух плоскостях, создавая широкий раневой канал, и мощная ударная волна пойдёт вперед и в стороны от фрагмента, сокрушая всё. А позади рвать плоть продолжит вакуум. От удара разорвётся верхняя часть лёгких, но Бог с ними с лёгкими, лопнет аорта, выбрасывая всей мощью сердца, кровь в грудную полость и лишая питания мозг. Это будет конец. Боли не будет. Просто, секунд через тридцать, он потеряет сознание, чтобы уже никогда не очнуться. Даже если через пару минут подоспеет случайная неотложка, у них будет всего десять-пятнадцать минут, не хватит и до кардиореанимации довезти, не говоря о том, что, даже с системами искусственного кровообращения, самому опытному кардиохирургу понадобится не менее получаса, чтобы «заткнуть дырку». Но когда это будет? Как же медленно ползёт пуля в его мясе! Да, так и должно быть, ибо совсем скоро время потеряет для него всякое значение. И останется только Вечность. Интересно, придёт ли Крылатая богиня за ним, как она пришла, чтобы увести Амен-Хотпа? Странно – откуда такая ревность в такой момент, или он действительно ощущал себя новым Хранителем Печати? Глупейшая мысль. Сколько их еще успеет пронестись? Пока в его мясе ползёт пуля, время растянуто, потом, наверное, наваждение кончится. И через полминуты… Странно, нет не только боли, это легко объяснить, повреждаемые окончания не успевают передать сигнал, а потом, нервные клетки гибнут от кавитационной баротравмы. Нет страха, – но ему ли бояться, если ты знающий – ты не боишься смерти. К тому же, он уже умирал тогда, три с половиной тысячи… Но тогда, Амен-Хотп умирал, исполнив назначенное, умирал видя победу. А он не успел исполнить, то, что должен. Он не открыл Врата, и только он может их открыть. Темпоральный портал, который строят в Городе, на основе пары полученных кристаллов – не Врата, на открытие Врат нужно разрешение. Может, Фараон соберёт под Щит людей Андронова, и это разрешение будет получено? Нет даже отрешённой тоски, приличествующей моменту. Ничего нет. Ничего. Только он и Вечность, открывающаяся перед ним. И еще – маленький, бешено вертящийся металлический предмет, медленно, но верно вгрызающийся в плоть. Осталось, разве, сожаление, что он не увидит агонии Зверя. Но ведь ещё есть! – ослепительная вспышка боли, сменившаяся туманом тоски и вины, охватила не тело, но всю душу Владимира.

«Как ей будет больно! Господи, ведь он сам знает, как это больно, терять любимого человека! Почему, почему он не просчитал трубу? Новостройки в тысяча двести – тысяча триста, а крематорий – меньше кило! Даже для Драгуна при ветре стрелять проблематично, но он предполагал, что могут использовать подобный самодельный патрон, если не спецбоеприпас, а то и контрснайперку в двенадцать и семь! И не очень полагался на системы модели, глазок оптики можно прикрыть полиэтиленом или куском флопа. Но ведь это объект с охраной, туда нельзя проникнуть, иначе все углы могли бы спокойно прибираться за собой, не оставляя трупов! А сидеть на трубе невидимым для сторожей нереально! Он недооценил наглость – охранники крематория мертвы… Погиб Михаил, а теперь приходит его очередь. Цена ошибки…

Но почему он смирился! «Да, превратить как этот Андрей себя в энергию, чтобы пуля прошила призрачное облако, он не может. Но искривить пространство? Не получится, хотя пулька не броневик и даже не эс-восьмая. Но ведь… Материя – иллюзия энергии, и если время почти остановилось для меня… Уменьшить плотность этой иллюзии, чтобы пуля прошла как в воде, не встретив сильного сопротивления! Это возможно. Как же мне легко!»

Наваждение закончилось сразу же. Только толчок, на этот раз – в спину – «сербка» вышла, порвав кожу, так и не успев совершить свою разрушительную работу. Звон на грани писка – видимо, карбидвольфрамовый наконечник поцеловал мраморный памятник.

Он медленно заваливался на спину, не пытаясь выбросить руки вперёд, чтобы удержать равновесие, напротив, максимально отвёл за спину растопыренные ладони, чтобы смягчить удар о землю. А потом – тише воды и ниже травы, дабы не вводить щелкунчика во искушение!

Он упал довольно мягко, всё же несильно ударившись головой об асфальтовую кочку на обочине, приподнял голову, чтобы оценить возможность снайпера добить его и тут же склонил голову на бок.

Траектория была перекрыта. «Вот и всё – лежим и не рыпаемся!»

Тепло разливалось в его плече, – боли не было, пуля не задела рёбра и лопатку. Рубашка сзади начала впитывать в себя кровь: «Всё же дало ударной волной, считаем до пятнадцати, – чтобы не так скоро уйти в отключку!» Он увидел, как «модель» бежит к нему, даже не пригибаясь: «Конечно, ей-то что от пуль сделается. Хотя встроенной индукционкой, конечно, она снайпера не достанет. Только, надо было подъехать на машине и подобрать меня под прикрытием брони, неправильно они делают, чёрт! Господи, зачем она делает это! Какой толк, пусть живёт, а если!..»

Снайпер спокойно сидел на стальной трубе, прицепившись страховочным поясом за скобу. Числовой прицел и лазерный дальномер он выключил: «К чертям лазер, можно засечь и примитивной аппаратурой, а эти ребята, говорят аховски упакованные!» выдавал восьмикратную картинку. Она была мутновата из-за полипропиленовой пластины зато антибликовой аппаратурой обнаружить его нереально.

«Вот десяточка, родимая, тормозит… Да, ну и бабенция из неё вышла, в другой ситуации крутанул бы с ней. А тут – придётся снять… И не в том смысле в котором хотелось!» – наёмник ухмыльнулся – «погодь, проверить надо! (он достал контрольную камеру) Ага. Эту можно. Но не она главная. Вот – вышли родные. Так – эта именно та девчонка, которую приказали не зацепить. А это тот самый. Бум считать, что этот бэшник уже отстрелялся. Но пока стрелять нельзя – девка слишком близко и его дружка надо дождаться. Сделать обоих. Сучку эту, которая их прикрывает – тоже. Впрочем, куда она денется. Вот и второй. Идёт… Его не обнаружили, – а то стали бы как крысы разбегаться. Идут навстречу. Бляха-муха, обнимаются, сколько зим. Ладно те, где пакетик?! Треплются! А вот и он! Начнём со связного, бэшник всё равно до своего броневика не добежит. Это ж надо было выдрючиться – забронировать такой тупой тарантас! Сколько – девятьсот тридцать. Секунды лететь!» – снайпер опустил контрольку, ввёл данные в числовой прицел, вскинул винтовку, дождался, когда ветер стихнет и нажал на спуск… – «Первый готов! Так – не вздумает ли наш друг в пьяницу играть, – хотя, – что толку – только падать, а я возьму прицел ниже, и он всё равно окажется на траектории! И не пытался! Вот и всё – да чё эта стервоза к нему бежит! Неужели думает, что мог остаться в живых? Да, пошла бы в секретарши или модели – осталась бы жива! Бум… Всё равно бежит! Неужели промахнулся! Лазер? Из-за дверцы! Да, дочка этого генерала, похоже, съехала, почти с километра пытаться попасть из своей дуры! Это же девять – девяноста первый – крупняк ближнего боя! Да она и в трубу эту не попадёт! Ну да Бог ей в помощь! – снайпер ухмыльнулся снова, опустил оптику и винтовку и достал рацию:

– Дядя, приём, это Карлсон! Два приоритета лежат, зелёный объект жив-здоров!

– Карлсон! Дядя скажет тебе спасибо! Как охранница?!

– Сейчас будет никак!

– Прекрасно, щёлк, и дуй оттуда быстро! А спрячется, – плюнь, главное ты сделал! Конец связи!

«А вот это правильно! Сматываться пора, вдруг охранники этой трупожарки успели что-то вякнуть на пульт, до того, как я вышиб им мозги?!»

Анна не успела ничего понять, когда робот резким движением открыла дверцу и буквально швырнула её в машину.

Поднявшись, она увидела, что друг Владимира лежит на земле, а сам Владимир смотрит куда-то. И тут его что-то толкнуло, и он упал на спину. Приподнял голову и посмотрел на черневшую вдали трубу – Анна проследила за его взглядом, а когда посмотрела снова, Владимир уже лежал, уронив голову на бок, лицом к ней. Он смотрел на неё…

Анна хотела закричать, как будто от этого что-то бы изменилась, но не могла, у неё перехватило дыхание. Она смогла только ударить ладонями по наклонному лобовому бронестеклу, прижалась к нему лицом, пока обмякла и не рухнула на сидение, едва всхлипывая. Она коснулась щекой холодной стали штурмового автомата и приподнялась. Анна схватила 9А91 и отсоединила обычный рожок на тридцать патронов. Две маленькие обоймы. Девушка взяла одну из них и повернула к себе зарядной частью. Синим металлическим блеском, в свете закатного солнца, переливались бутылочные патроны, похожие на калашниковские, но с необычно толстой пулей. Она знала, какие боеприпасы метят в Городе кобальтированной окраской всего выстрела, присоединила обойму, поставила на одиночный выстрел и сняла с предохранителя, закрепив сбоку скобы плоский жидкокристаллический экран прицела. Приоткрыла дверцу и просунула в небольшую щель ПБС, с закреплёнными на нём прицельными системами. Чёрная труба попала в центр объектива. Лазер остановился на ней, компьютер замерил расстояние и дал максимальное увеличение. Убийца висел, вероятно, привязавшись к скобкам монтажным поясом. На экранчике мелькали цифры ветрового сноса и баллистической поправки, кружок прицела полз по коллиматорной сетке. Изображение просто гуляло. Анна задержала дыхание, как учили, но целиться всё равно было трудно, да и бесполезно – кружок разброса был вдвое больше сжавшегося в комок, наполовину укрывшегося за трубой снайпера.