Текст книги "Порочные занятия (ЛП)"

Автор книги: Сигги Шейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 44

МАРИУС

Мне нужно уйти. Покинуть эту комнату, пока Феникс не попала в лапы Криуса. Уйти, пока его люди не причинили ей вреда.

Опрометчивые движения не только убьют нас обоих, но и могут поставить под угрозу спасение матери.

Мисс Бресс замолкает, но Уил начинает хохотать.

– Вир исчез с девушкой? – спрашивает он.

– Та же самая, которая был у него в комнате на первом курсе? – спрашивает Один.

Мой желудок комком падает вниз. Блять, что?

– Ответь мне, – рычит он, заставляя окружающих вздрагивать.

– Они переспали на первом курсе, и я слышала, что Вир был влюблен в нее с тех пор. Он ей тоже нравится, хоть она и боится признаться в этом.

Слова девушки сливаются в массу неразборчивых слогов. Я не слышу остальную болтовню, потому что ее слова заглушаются собственнической яростью.

Она с этим длинноволосым гитаристом?

Она с ним с первого курса?

– Куда они делись? – ярость Одина принимает материальную форму, как айсберг на грани раскола. Он бросает на брата холодный взгляд, который прогоняет его веселье, превращая лицо в маску неодобрения.

– Проверьте каждый отель в Марина Виллэдж, – говорит Уил.

– Я мог бы узнать в местных гостиницах, не забронировали ли какие-нибудь студенты комнаты, – добавляет доктор Ксандер, взмахнув рукой.

Один кивает.

– Хорошо.

Моя челюсть сжимается. Время уходит. Они не прячутся где-то в номере. Криус забрал Феникс, и я должен вернуть ее.

Сейчас же.

Я поднимаюсь со своего места, привлекая взгляд Одина.

– Куда вы собрались? – спрашивает он.

Требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не возмутиться его безрассудством.

– Набережная Марины – романтическое место, – отвечаю я, стараясь, чтобы это звучало нейтрально. – Если у юной леди и вашего племянника проблемы в отношениях, как предполагает мисс Бресс, то долгая прогулка, чтобы обсудить разногласия, более правдоподобна, чем бронирование отеля.

Если бы моя грудь не болела, как разорванный воронами кусок падали, я бы усмехнулся в ответ на резкий кивок Одина в знак разрешения. Если бы я уже не представлял Феникс плачущей в руках моего садистского ублюдка-отца, я бы назвал Одина лицемером за то, что он установил такие высокие моральные границы для своего племянника, наживаясь на известном обидчике женщин.

Я шагаю вокруг стола, не обращая внимания на домыслы остальных, и выхожу за дверь. Если кто-то из братьев Бестлэссонов последует за мной, я сначала застрелю одного, а потом другого.

Как только я заворачиваю за угол, я начинаю бежать, выхожу из здания и набираю скорость, пока не добегаю до машины.

Я ускоряюсь по подъездной дорожке, граничащей с большой лужайкой, вытаскиваю из бардачка одноразовый телефон и звоню Квинн, которая отвечает после первого гудка.

– У тебя есть трекер пацана? – спрашиваю я.

Она делает паузу.

– Квинн?

– Мы об этом не договаривались, – говорит она четкими словами. – Ты собирался подождать несколько дней, чтобы обойти убежище и дождаться прибытия Криуса.

– Изменение плана, – говорю я. – Они забрали невинную девушку, и мне нужно найти похитителей сейчас. У тебя есть трекер пацана?

Она колеблется.

– Кто она?

– Это имеет значение? Ее похитили.

– Мари, – говорит она с усталым вздохом, сокращая мое имя.

Я скриплю зубами. Мы с Квинн годами фантазировали об убийстве Криуса, и она думает, что я разрушу наши тщательно продуманные планы, но Феникс важнее мести.

Черт.

Феникс для меня важнее всего на свете.

Замолчав, я медленно приближаюсь к воротам. Охранник обводит взглядом машину и машет мне через открывающийся шлагбаум.

– Послушай меня, – ровным голосом говорю я, но увеличиваю обороты двигателя и ускоряюсь по дороге вдоль стен безопасности. – Когда ты встретила маму, она уже не была наркоманкой, и шрамы на ее теле зажили. Я ограждал тебя от того, чтобы ты не слышала о худшем из того, что Криус сделал с ней, пока рос, но позволь мне заверить тебя, это было более чем ужасно.

Ее дыхание учащается.

– Но если эта девушка связана с могущественной семьей…

– Нет, Криус посчитает ее никем. Но она как раз из тех невинных, которых он любит развращать, – горло сжимается, когда я произношу эти слова. – Дай мне координаты, и я клянусь, что не успокоюсь, пока этот человек не умрет.

Квинн по-прежнему не отвечает.

Пламя разочарования прожигает мои внутренности, а легкие жжет дымом. Эта девушка – единственное, что стоит между Феникс, пережившей похищение, и судьбой, которая заставит ее молиться о смерти.

Я сжимаю руль, потому что нет времени вытряхивать информацию из Квинн.

– Криусу понадобился всего один телефонный звонок, чтобы переманить мать на свою сторону. Потому что независимо от того, сколько времени она проводит вдали от него или сколько времени лечится в реабилитационном центре, всегда будет какая-то часть ее, которая жаждет его жестокости. Ты хочешь обречь другую девушку на такую жизнь?

Когда я подъезжаю к окраине Марина Виллэдж, слышу, как она сглатывает.

– Ты обещаешь убедиться, что он не похитит других девушек? – спрашивает она. – Вся наша семья отправилась в могилу, так и не узнав, что случилось с моей старшей сестрой.

Глубоко вдохнув, я сдерживаю волну противоречивых эмоций. Я родился в неволе, но до сих пор не представляю, как страдала семья матери в ее отсутствие.

– Клянусь.

– И ты не остановишься, пока он не умрет?

– Я даже привезу тебе сувенир.

– Хорошо, – говорит она. – Я наблюдала за ними последние несколько часов. Они петляют по проселочным дорогам…

– Почему?

Я съеживаюсь. Вот что паника делает с человеком. Тупит мозги. Заставляет не замечать очевидное.

– На случай, если за ними следят? Если кто-нибудь заметит похищение и предупредит полицию, они будут искать фургон на всех основных дорогах. В любом случае, похоже, они направляются к автомагистрали.

– Конкретнее, Квинн, – говорю я.

Она указывает мне дорогу с двусторонним движением, где можно проехать семьдесят миль в час. Я вылетаю почти на пустую трассу на скорости сто миль.

– Они выехали с проселочных дорог?

– Еще нет, – голос замедляется, как обычно, когда она отвлекается. – Они все еще блуждают.

– Его можно назвать жестоким и бессердечным, но он всегда собран, – бормочу я.

– Это хрестоматийная паранойя, – говорит она.

– Нет, если тебя пытаются убить, – полицейская машина стоит в нескольких милях впереди, и я снижаю скорость до семидесяти, чтобы не сработали их датчики.

– Криус знает, что в следующий раз, когда мы встретимся, я не промахнусь.

– Хорошо, сворачивай на следующем съезде.

– Вот этом? – поворачиваю налево.

– Да. Теперь езжай по второй дороге налево, – ее указания продолжаются в том же духе еще десять минут. Десять минут погони за похитителями, в игре, где охотники не знают, что стали добычей.

– Если ты сделаешь это на публике, кто-нибудь обязательно вызовет полицию, – говорит она.

– Я верю, что ты взломаешь «Службу лицензирования транспортных средств» и подгонишь запись под мои номерные знаки.

– Вообще-то уже, – говорит она. – Но все же стоит прекратить использовать эту машину.

– Я арендую другую.

– Ладно, поворачивай… эээ?

– Квинн, что случилось? – подъезжаю к бордюру.

– Сигнал GPS только что пропал.

– Как это могло случиться?

– Они, наверное, нашли значок.

– Куда ты хотела, чтобы я повернул?

– Прямо на Алгарве-роуд. Они двигались против направления автомагистрали, но они выбирают улицы так беспорядочно, что я не смогу предсказать, куда они повернут в следующий раз.

– Оставь это мне, – выруливаю, сворачиваю на дорогу и снижаю скорость до тридцати миль в час. Это длинная полоса отдельно стоящих домов, разбитая переулками и тупиками.

Как бы я ни пытался успокоить свой разум, я не могу остановить бурление в животе от беспокойства. Это не то же самое, что беспокоиться о матери.

Криус не причинил бы ей вреда сейчас, когда ему нужен внебрачный сын, чтобы спасти законного. Но у него нет ни единой причины беречь Феникс.

Тревога вспыхивает внутри. Это хуже всего, что я испытал в детстве. Тогда я был слеп к порокам преступного мира. Теперь все, что я видел раньше, словно кислотой в желудке просачивается в вены.

Когда я проезжаю переулок слева, то мельком вижу белый фургон.

Он такого же размера, как тот, который я видел припаркованным позади дома в день, когда Криус послал команду уборщиков. Делаю разворот и следую за ним.

Это обязаны быть они.

Я не слышу ни звука двигателя своей машины, ни дыхания Квинн на другом конце линии. Все меркнет под учащенным биением сердца.

Дьявол.

Я убил более дюжины мужчин и покалечил собственного отца, но впервые я сделаю это перед той, кого я…

В горле першит.

Моя привязанность к Феникс Шталь может превзойти все, что я испытывал к матери, и это ужасно. Это означает, что Криус может использовать еще одного человека в качестве пешки.

Отбросив эту мысль, я доезжаю до конца дороги и ловлю задние фонари поворачивающего направо фургона.

Следую за ним, сохраняя скорость сорок миль, пока фургон не въезжает в тупик. Когда он делает резкий разворот, я останавливаю машину посреди дороги.

Водитель подает сигнал. Я тянусь к поясу и достаю пистолет. В нем семнадцать патронов – достаточно, чтобы справиться с водителем, его напарником и любым другим человеком, стоящим на пути к Феникс.

Открываю дверь и выхожу.

Мужчина на переднем пассажирском сиденье открывает дверь и поднимает пистолет.

Я поднимаю свой, нажимаю на курок и напрягаюсь из-за не очень тихого глушителя. Прозвучало, как выхлоп. Не раздумывая, я бью водителя, когда он пытается нырнуть под приборную панель.

Опустив голову, проверяю, мертв ли он. Его невидящие глаза говорят мне все, что нужно знать, и я вытаскиваю ключи из замка и иду к задней части.

Пальцы дрожат, когда я отпираю дверцы фургона. Похитители, вероятно, оставили их обоих без сознания для облегчения перевозки. Я бы поступил так же на их месте.

Мысли о Феникс, лежащей холодной и уязвимой, отданной на милость зверей, потрошат мое сердце.

Открываю дверь, и она летит на меня, орет как банши, раскинув руки. Я хватаю ее за запястья, но она настолько поглощена своей яростью, что продолжает брыкаться и биться в моей хватке.

– Мисс Шталь, – рявкаю я голосом, который, уверен, рассеет ее туман.

Феникс тает на моем теле, ее глаза фокусируются.

– Профессор?

Я ставлю ее на ноги.

– С тобой все в порядке?

– Профессор Сегал? – звучит мужской голос, который я надеялся не услышать.

Блять.

Вир Бестлэссон прислоняется всем телом к двери фургона и выпрямляется, чтобы встать.

– Что вы здесь делаете?

– Я мог бы спросить о том же, – говорит холодный голос сзади.

Отходя от дверцы машины, я задвигаю Феникс за спину и встречаюсь с холодными глазами Одина Бестлэссона.

Глава 45

МАРИУС

Блять.

Ебаный.

Пиздец.

Как, черт возьми, Один так быстро все узнал?

Феникс дрожит у меня за спиной, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит, в то время как я смотрю на самого безжалостного криминального авторитета страны.

Мои внутренности вспыхивают грозой неуверенности. Паранойя всегда спасала меня от неприятностей. Так какого хрена я проехал по окраинам Марины и не заметил Одина?

Я поднимаю пистолет, ствол нацелен ему в горло. Не между глаз, потому что мне нужно отвлечься. Если выстрел, который я сделаю, будет «полулетальным», по крайней мере один из людей Одина не убьет меня и бросится на помощь своему лидеру.

– Дядя? – говорит мальчик Бестлэссон из фургона.

Один даже не дергается, но с другой стороны машины появляется пара мужчин в черном, каждый с оружием в руках.

Когда грохот другой машины заполняет другую сторону тупиковой дороги, мой разум делает быстрые расчеты относительно шансов выбраться из этой засады живым.

Вывод: выхода нет.

– Заберите моего племянника и его невесту, – говорит Один, все еще не сводя с меня взгляда.

Его самонадеянность действует мне на нервы, и когда у Феникс перехватывает дыхание, я не могу понять, то ли это потому, что она выяснила личность человека, стоящего перед нами, то ли потому, что Один объявил ее невестой Вира Бестлэссона.

Один из мужчин вытаскивает мальчика из фургона, в то время как другой направляет пистолет мне в голову, похоже, ставя спасение своего босса выше приказа захватить Феникс.

Один сцепляет пальцы.

– Пожалуйста, опустите пистолет, мистер Ванир.

– Что? – шепчет Феникс.

Значит, она слышала о Криусе?

Конечно, слышала. Отец запугивал ее Криусом, чтобы держать в узде.

– Ты стоишь перед сыном печально известного сутенера Криуса Ванира. Если бы я не остановил его, не сомневаюсь, что такая молодая женщина, стала бы деликатесом на одном из его многочисленных рынков плоти.

Ее резкий вздох наполняет меня волной разочарования.

Стиснув зубы, я процедил:

– Моя фамилия – Сегал.

– Я почти сразу узнал тебя, – говорит Один, невзирая на мои слова. – Глаза. Всегда эти глаза.

Желчь подступает к задней стенке горла. Мятежная часть моей души, которую не волнует надвигающаяся перестрелка, хочет настаивать на том, что я совсем не похож на своего отца.

Один расслабляет пальцы, оставляя сцепленными только указательные, и кладет их на подбородок. За все время, когда я направлял пистолет в головы людей, только однажды я видел, чтобы потенциальная жертва действовала с такой самоуверенностью.

Неудивительно, что Один и Криус такие близкие друзья, хотя я сомневаюсь, что Один все еще считает его другом.

– В конце июля прошлого года мы с Шанго предотвратили уничтожение мафией семьи Ванир, отправив их старшего сына в тюрьму Сикрофт. Ты его брат.

Мой палец зависает над спусковым крючком.

– Вы не правы.

– Я знаю Криуса Ванира так же хорошо, как знаю свой искусственный глаз. Каждый из его незаконнорожденных сыновей умен, высокообразован и психологически отчужден. Ты подходишь под описание.

Осознание того, что есть другие женщины, которых он заключил в тюрьму и оплодотворил, как мать, ударяет меня под дых.

Вздрагивая, я корректирую прицел.

– Опусти пистолет, Ванир, – говорит Один.

– Скажите своим людям, чтобы они убрали свои машины с дороги, и я подумаю о том, чтобы оставить вас в живых.

Его взгляд обостряется.

– Как насчет того, чтобы дать вам повод для сомнений и предположить, что Криус нашел способ заставить вас выполнять грязную работу?

– Откуда вы знаете?

– Он взращивает сыновей, как некоторые копят оружие. Никакая работа не может быть слишком опасной или слишком сложной, когда на карту поставлена жизнь матери, – его взгляд скользит по девушке, стоящей у меня за плечом. – Мой вопрос в том, почему ты перехватил моего сына до того, как он добрался до Криуса.

Адреналин течет по моим венам. 1:1, что я мог бы пристрелить Одина. Второй мужчина вернулся и тоже целится мне в голову из пистолета. У меня все еще может быть шанс выбраться отсюда живым, если я рассчитаю выстрелы, но я не могу рисковать причинить Феникс боль.

Его взгляд переключается на нее.

– Дочь Гордона Гофаннона, я полагаю?

– Да? – хрипит она.

– Подойди ко мне.

Феникс остается неподвижной.

Его губы сжимаются.

– Ты должна понимать, что этот человек спланировал похищение тебя и моего племянника с единственной целью.

Один разжимает руки и кладет их за спину, излучая самоуверенность божества.

– О чем вы говорите? – бормочет она.

– Твой отец внезапно исчез, да?

Феникс не отвечает.

– Гордон Гофаннон – новый начальник тюрьмы «Сикрофт». Я полагаю, что профессор организовал ваше похищение, чтобы заставить его прислать координаты заключенного брата.

У нее перехватывает дыхание, тонкий звук пронзает меня, как колючая проволока.

Глаза Одина блестят от удовольствия.

– Итак, мисс Гофаннон…

– Шталь.

– Шталь, – говорит он, его голос режет, как лезвие бритвы. – Обойди своего профессора и присоединись к моему племяннику на заднем сиденье машины.

– Что вы с ним сделаете? – спрашивает она.

– Поскольку кажется, что ты и Вир не пострадали, мы с профессором просто поболтаем. Клянусь честью, что пока ты будешь сидеть в машине с Виром, тебе не будет причинен вред.

– Иди с ним, – говорю я.

Не говоря больше ни слова, Феникс широко меня обходит. Я не могу позволить себе сосредоточиться на ней, но поражение в ее движениях говорит мне, что она думает о худшем.

Как только она исчезает за фургоном, маска нейтралитета на лице Одина превращается в маску злобы. Он молчит, и только когда дверь машины открывается и закрывается, он говорит.

– Подождите пять минут после того, как мы уйдем, прежде чем убить его.

– Да, сэр, – хором говорят они.

Пока еще двое лакеев тащат людей, которых я подстрелил, в заднюю часть фургона, варианты событий проносятся перед моими глазами, как перетасовка карт.

Я могу застрелить Одина сейчас и умереть от рук этих двух мужчин и тех, кто еще стоит за фургоном. Я так же мог бы подождать, пока Один уйдет, прежде чем убить эту парочку, но провести остаток своей жизни, преследуемый семьей Бестлэссонов.

Оба варианта приведут к тому, что Криус выместит свою ярость на матери.

Один выпускает руки из-за спины и поворачивается, чтобы уйти.

– Подождите, – говорю я.

Он поднимает брови.

– Все, что вы сказали, было правдой, – лгу я, потому что, если сказать правду – что Феникс никогда не была моей целью, – ее могут обвинить в сообщничестве.

– Продолжай.

– Моя мать у Криуса. Он попросил меня устроить все это в обмен на ее свободу, – эта часть – чистая правда, а остальное – вымысел. – Мой план состоял в том, чтобы перехватить похищение, освободить заложников и заставить его людей отвести меня туда, где прячется Криус.

– Ты просчитался, – говорит Один. – Криус держался подальше от заложников, чтобы обеспечить себе алиби.

Раздражение подступает, но я подавляю это ощущение. Он действительно думает, что я этого не знаю?

– Ваше прибытие в университет расстроило мои планы, и я просчитался, думая, что Криус подождет до окончания концерта, прежде чем попытается забрать вашего племянника.

Мускул на челюсти Одина дергается. Судя по всему, что я слышал и об этом человеке, он придает большое значение семье.

– Если бы он не забрал мою мать, никакая сила во вселенной не убедила бы меня пойти за Бестлэссонами. Но я бы сделал все, чтобы защитить ее.

– Включая убийство отца?

Мой позвоночник выпрямляется. Должно быть, Один заблуждается, если думает, что я питаю к Криусу хоть каплю верности или уважения. Я бы плюнул ему в лицо, но не хочу умирать, когда так много осталось нерешенным. Вместо этого я формулирую свои намерения таким образом, чтобы умилостивить ханжеского лицемера.

– Мужчина, который предаст свою жену и законных детей с несколькими женщинами, – не отец, – говорю я, чеканя каждое слово. – Если вы отпустите меня, я найду Криуса Ванира и подарю вам его голову.

Один переводит взгляд на двух мужчин.

– Если он попытается сделать что-нибудь глупое, пустите ему пулю в череп.

– Да, сэр, – говорит тот, что повыше.

Он поворачивается ко мне.

– Не думай убивать моих людей, чтобы сбежать, если не хочешь провести остаток жизни в бегах.

Я ощетинился.

– Понял.

Один поворачивается на пятках и обходит фургон. Подходят еще двое мужчин в черном, оставляя меня в меньшинстве. Я сталкивался и с худшим. По крайней мере, на этот раз у всех нас есть общая цель: убить Криуса Ванира.

Я резко поворачиваю голову в сторону фургона.

– Пара, которую я убил, следовала своеобразным маршрутом, но я полагаю, что местоположение убежища запрограммировано в их навигационной системе.

– Уже на шаг впереди, – говорит один из мужчин, который выглядит более молодой, светловолосой и мускулистой версией Одина.

Я могу только догадываться, что это его старший сын – Тор.

Человек, который я предполагаю, Тор, указывает на заднюю часть фургона пистолетом.

– Брось оружие и садись.

– Я поеду с тобой, но оставлю пистолет.

Тор скрипит зубами, мышцы его челюсти напрягаются в том же выражении, что и у Одина раньше. Удивительно, что ни один из них еще не стрелял в меня, но никто не поднимался на такие высокие посты будучи вспыльчивым.

После того, как двое мужчин затаскивают тела в кузов фургона, они идут к домам. Предполагаю, они намерены угрожать жителям, что если те пожалуются полиции, то их убьют.

Другие парни садятся в фургон, а мы с Тором идем к моей машине. Он садится на водительское сиденье, отчего у меня раздуваются ноздри.

– Мари? – спрашивает Квинн.

– Наверное, сейчас самое время избавиться от этого телефона, – говорю я.

Ее вызов прекращается.

Хорошая девочка.

– Любимая? – спрашивает Тор.

– Та, кто ничего не знает об этом мире.

Он фыркает, но мне все равно, верит он или нет. К тому времени, когда кто-нибудь сообразит отследить этот номер, Квинн освободит квартиру, которую она арендовала для выполнения миссии, и переедет в резервную.

Чтобы выстроить машины в линию, требуется несколько минут, но после некоторого маневрирования Тор следует за фургоном по менее окольному маршруту.

– Ты не похож на Виктора Ванира, – говорит он.

– Спасибо.

– Это был не комплимент, – бормочет Тор, когда мы сворачиваем на проезжую часть с двусторонним движением.

Пока мужчины едут по шоссе, я краем глаза изучаю Тора. Он больше похож на спортивную версию своего кузена, когда не наводит пистолет.

Один спокойно спит по ночам, увлекая своих сыновей в мир хаоса и смерти.

В этом отношении Один не лучше Криуса. Он мог быть даже хуже, потому что, по крайней мере, Криус позволил своему законному сыну нормальную жизнь.

– Как выдающийся хирург мог оказаться в тюрьме преступного мира? – спрашиваю я.

Тор проводит пальцами по своим светлым волосам.

– Ты знаешь Виктора?

– Нет.

– Кто-то из организации Криуса связался не с той девушкой. Ее отец был связан с ирландской мафией, и они были недовольны.

– Понимаю.

– Отец девочки хотел нанести ответный удар Криусу, убив его сына, и приказал кому-то перерезать тормоза в его машине. К несчастью для него, Виктор выжил.

– Именно тогда Виктор решил преподать им урок?

– Виктор потерял важного человека в той автокатастрофе. После аварии отец девушки подослал за ним киллера, который потерпел неудачу. Он прожил достаточно долго, чтобы раскрыть имя своего клиента. Виктор выследил человека, который влез в его машину, перерезал ему горло скальпелем и смотрел, как тот истекает кровью.

– Понятно, но это все равно не объясняет, почему ему пришлось отправиться в «Сикрофт».

Выражение лица Тора тускнеет.

– Эта тюрьма – наш способ остановить массовое уничтожение семей. Поскольку четыре лидера выступают посредниками в крупномасштабных спорах, вопросы решаются без большого кровопролития. Любой, кто соблазнится нарушить перемирие ради убийства, будет уничтожен, чтобы сохранить мир.

– Применяется ли это правосудие, если человек, вызвавший спор, является членом семьи Бестлэссон?

Его резкий взгляд на ветровое стекло говорит мне, что Один посадил в «Сикрофт» кого-то из своих. Возможно, брата или еще одного кузена.

Мои мысли возвращаются к Феникс и тому, как она себя чувствует рядом с Одином. Я знал, что Вир Бестлэссон интересуется ею, но она ни разу не сказала, что они больше, чем друзья.

Кислота бурлит у меня в животе при мысли о том, что этот мальчик может прикоснуться к тому, что принадлежит мне. Я резко выдыхаю через ноздри. Он не женится на Феникс. Даже если мне придется убить всех с фамилией Бестлэссон.

Фургон останавливается на узкой дороге, состоящей из отдельно стоящих каменных коттеджей, каждый из которых стоит в двадцати футах друг от друга и окружен живой изгородью.

Тем лучше, приглушит звуки крика.

Я поднимаю пистолет и тянусь к дверной ручке.

– Пойдем.

Тор хватает меня за плечо, в его руке пистолет.

– Подожди.

Водитель и его спутник выходят из фургона и идут по дорожке, ведущей к входной двери коттеджа. Пока мы ждем, пульс учащается, а мышцы напрягаются в предвкушении.

Спустя несколько мгновений один из них выходит из-за живой изгороди и манит нас войти.

Тор глушит двигатель, и мы оба выходим.

В коттедже удивительно уютный интерьер с гостиной с каменными стенами, кремовыми диванами и потрескивающим в очаге огнем. Мужчины ходят вокруг диванов и смотрят на что-то на полу вне поля моего зрения.

– Ты знаешь ее?

Кулак тревоги ударяет меня в солнечное сплетение, и я шагаю вперед.

– Кого?

Обойдя диван, я нахожу мать лежащей на пропитанном кровью ковре. Из раны в горле, которая на первый взгляд кажется бархатной лентой, вытекает красная жидкость.

Вся краска вымылась с ее лица, и она смотрит на меня затуманенными глазами. Криус или один из его людей уложил ее на этот ковер, чтобы я нашел ее. Это месть за провал или саботаж миссии.

Каждая молекула кислорода покидает мои легкие.

Края зрения становятся белыми.

Требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не взорваться от смеси гнева и горя. Мне нужно держаться ради матери.

– Вызовите скорую, – рычу я.

– Мы уже это сделали, – отвечает один из мужчин в дверях.

Я падаю на колени рядом с ней и съеживаюсь, когда абсорбирующие гранулы хрустят под моими костями. Они сделали это намеренно, чтобы повторить то, что я сделал с человеком, который прервал нас с Феникс в игровой комнате.

Мое горло сжимается, когда я приподнимаю верхнюю часть тела матери, чтобы замедлить приток крови.

– Что случилось?

Один из мужчин возвращается со связкой полотенец. Я беру одно и накладываю его на рану. Свет льется на ее слишком бледную кожу, которая контрастирует с ее темными волосами и глазами.

– Он сказал, что я его подвела, – говорит она, тяжело дыша.

– Как? – это слово раздражает мои голосовые связки.

У нее не получится выжить. Не после такой потери крови. Из-за того, что полотенце намокло, единственный способ спасти ее – немедленное переливание крови.

– Это я предложила, чтобы ты проникнул в университет.

У меня перехватывает дыхание.

– Это невозможно.

– Мы с Криусом были вместе все это время, – говорит она с хрипом. – Когда я услышала о том, что случилось с бедным Виктором, я поняла, что должна вовлечь тебя.

– Подождите, – говорит Тор. – Вы не заложница?

Глаза матери метнулись к мужчинам, стоящим в дверях.

– Притворяться, что меня забрал Криус, было единственным способом заставить Мариуса согласиться помочь.