Текст книги "Порочные занятия (ЛП)"
Автор книги: Сигги Шейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Глава 7
ФЕНИКС
Каблуки цокают по брусчатке, когда я выхожу из автобуса 210, прижимая к груди бутылку «Сансер Фест Теско». Это лучшее, что я могу себе позволить, учитывая минус на карте, и надеюсь, что профессор Сегал сочтет его приемлемым.
Я прогуливаюсь по набережной Марина, сердце трепещет. Сидней Кресент находится всего в квартале отсюда, как и мое будущее в качестве содержанки.
Шантажистка, – шепчет тихий голосок в глубине сознания.
Я говорю совести, чтобы она не лезла не в свое дело. У профессора Сегала было достаточно шансов в период со вторника по настоящий момент, чтобы отменить свидание.
Финансовый отдел университета уже отправил письмо с напоминанием о том, что плата за обучение просрочена на месяц, как и аренда. Я не слышала, чтобы назойливый голос предлагал какое-либо решение, когда банковское приложение сообщило мне о перерасходе средств.
Нет, он хранил молчание, даже когда я шестой день подряд ела рамен быстрого приготовления.
Сука.
Субботним вечером движение с грохотом несется по длинной дороге, отделяющей белые пятиэтажные таунхаусы от нетронутых лужаек, окаймляющих пляж.
Морской бриз дует с океана и охлаждает разгоряченную кожу. Слишком тепло для длинного плаща, но у меня не хватает духу разгуливать по Марина-Виллэдж в кожаном наряде.
Сидней в реальной жизни выглядит еще более величественно, чем на картах Гугл. Это огромный сквер, достаточно большой, чтобы вместить пятьсот человек, с припаркованными по периметру роскошными автомобилями.
Ни один профессор не может быть в состоянии позволить себе жить в таком месте, не говоря уже о самом большом доме. Но опять же, среднестатистический академик не швыряет стульями в студентов с такими связями, как у Вира.
Волна возбуждения пробегает по позвоночнику. Он вел себя как альфа. И когда профессор Сегал прижал меня к столу, я чуть не кончила.
Конечно, я была в ужасе. Этот человек – воплощение тьмы с яркими глазами, которые мерцают жарче любого пламени. Но потребовалось всего мгновение, чтобы осознать свою власть.
Профессор Сегал – мой.
И он ничего не может с этим поделать.
Я дохожу до дома 79 и пересекаю выложенную черно-белой плиткой дорожку, которая соединяет улицу с входной дверью. С обеих сторон есть перила и спуск на цокольный этаж. Я пытаюсь заглянуть сквозь жалюзи в его игровую комнату, но ничего не вижу.
Неважно. У меня будет экскурсия с гидом после ужина.
Желудок выбирает этот момент, чтобы заурчать, и я прижимаю тыльную сторону ладони, пытаясь заверить его в предстоящем пиршестве.
Внизу покалывает от нетерпения, и я сжимаю бедра, уверенная, что профессор Сегал более чем способен удовлетворить мои потребности.
Звоню в дверь, отступаю назад и поднимаю бутылку вина и подбородок.
Вот так я войду в дом своего папочки. Гордая и непобедимая. Я составляю список всех способов, которыми профессор Сегал может мне услужить. Сначала я хочу, чтобы он подхватил меня на руки, затем слегка отшлепал, прежде чем заставит встать на колени и отсосать его член.
У меня текут слюнки, и тепло разливается внизу живота. Это будет самая жаркая ночь в моей жизни.
Через два дома женщина подходит к крыльцу, останавливается у входной двери и бросает на меня долгий взгляд.
Кожа зудит под плащом. Я поворачиваюсь и провожаю ее взглядом, пока она не исчезает в доме.
Где профессор Сегал?
Я снова звоню в дверь.
По-прежнему никакого ответа.
Скриплю зубами. Если он игнорирует меня…
– Мариус Сегал, – кричу я так громко, чтобы перебить крабов на пляже. – Впусти меня. У нас была договоренность.
Ударяю медным дверным молотком по пластине, издавая грохот.
– Профессор! Впусти. Меня. Внутрь.
Женщина из соседнего дома выходит и скрещивает руки на груди.
– Могу я вам помочь?
– Нет, – огрызаюсь я, как раз в тот момент, когда сосед с другой стороны выходит посмотреть. – Не лезьте не в свое дело.
– Это сложно, когда Вы кричите на всю улицу. Мне стоит вызывать полицию?
Я напрягаюсь.
Она не посмеет.
– Вызывайте, – трясу бутылкой вина. – Но я уйду до того, как они приедут.
Позади открывается дверь. Я резко оборачиваюсь и вижу профессора Сегала, на котором не надето ничего, кроме пары кожаных штанов.
Выражение его лица грозное: опущенные брови, сжатые губы и горящие глаза. Щетина покрывает щеки, придавая ему опасный вид, который заставляет мышцы моего естества сжиматься.
– Чего ты хочешь? – говорит он голосом столь же смертоносным, сколь и культурным.
Пульсация внизу усиливается, и колени сами хотят подогнуться, чтобы я могла пасть ниц у его ног. Но это я контролирую ситуацию, а не он.
Вздернув подбородок, я вхожу в дверь с уверенностью женщины, которая владеет домом. По факту, с информацией, которой я располагаю, профессор принадлежит мне.
Я переступаю порог дома, чувствуя прохладное покалывание на разгоряченной коже. До этого момента Мариус был лишь фантазией. Теперь он исполнит любой мой сексуальный каприз.
Каблуки стучат по полированным половицам из орехового дерева в коридоре вдвое шире того, что был у меня дома. Первая комната слева – это гостиная с белыми кожаными диванами, черным роялем, огромным камином и окнами от пола до потолка, которые выходят на сад.
Его дом великолепен, но нуждается в женской руке.
И этой женщиной буду я.
Когда он не хватает меня сзади за плащ, и дверь со щелчком закрывается, внутренности вспыхивают триумфом. Своим молчанием он принял мое неприличное предложение.
– Мисс Шталь? – спрашивает он.
– Ты можешь называть меня Феникс, – я поворачиваюсь к нему и ухмыляюсь.
Профессор Сегал стоит совершенно неподвижно, его глаза темнеют с каждым неглубоким вдохом. Он напоминает мне кобру, готовую нанести удар. Очень сексуальную кобру с рельефным прессом и грудью, которую я хочу потрогать руками, зубами и языком, но то, как он смотрит на меня сверху вниз, заставляет бабочек в животе съежиться.
– Что не так? – слова выходят неожиданно робкими. Я прижимаю бутылку вина к груди, как будто это может создать барьер между мной и разгневанным профессором.
Примерно в этот момент совесть выползает напомнить, что она не одобряла такой образ действий. Я даже не могу сказать ей замолчать, потому что прикована к злобному взгляду профессора.
– Ты действительно думала, что я поведусь на шантаж студентки? – говорит он голосом холодным, как ветер.
На самом деле, так я и предполагала.
– Если ты думаешь сделать что-нибудь глупое, все мои друзья знают, куда я пошла сегодня вечером, – выпаливаю я. – У них есть твой адрес, и они вызовут полицию, если ты…
– Ничего подобного ты не сделала, – профессор сексуально заигрывает со мной, его крупная фигура, кажется, занимает все пространство.
Пульс учащается. Я отступаю к лестнице, ноги дрожат.
– Сделала.
– Сама цель шантажа – заполучить что-то ценное в обмен на молчание, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Как только эта информация попадает к третьей стороне, она больше не имеет ценности.
Мой рот приоткрывается. На подобное заявление нет ответа, потому что это правда. Конечно, я никому не сказала, куда направляюсь. Я ни за что на свете не стала бы рисковать, чтобы кто-нибудь узнал о моем романе с профессором Сегалом.
Его брови приподнимаются так, как это делают преподаватели, когда медлительный студент близок к получению правильного ответа. Я ерзаю на шпильках, соски неуместно твердеют, пока задаюсь вопросом, что сделала, чтобы потерять контроль.
– Повторяю свой вопрос, – говорит он. – Чего ты хочешь?
– Опыт с Кристианом Греем, – слова срываются с губ прежде, чем я успеваю их остановить.
Прикрываю рот рукой, чтобы подавить вздох, но уже слишком поздно. Он уже видит во мне неуклюжую, отчаявшуюся дурочку.
Профессор Сегал стоит так близко, что его тепло проникает сквозь ткань плаща, заставляя кожу покрываться потом. Я делаю еще один шаг назад, чтобы освободить немного места, взять передышку, но позвоночник ударяется о перила.
Он хватает меня за руку, заставляя вздрогнуть.
– Ты действительно думала, что я поддамся? – говорит он низким и глубоким голосом.
– Почему ты впустил меня, если собирался отказать? – шепчу я.
Его брови приподнимаются.
– Почему бы вам не рискнуть высказать предположение, мисс Шталь, о том, по какой причине университетскому профессору может не понравиться полуголая девушка, вопящая у его входной двери.
– Но я не…
– Красная помада, туфли на шпильках и ни намека на чулки или рубашку под длинным плащом, – его теплое дыхание обдает мою кожу. – А что еще должен думать человек?
Сила его взгляда заставляет меня опустить ресницы и сделать самый долгий вдох.
– Ты выгонишь меня?
Профессор Сегал хихикает, но звук скорее злорадный, чем веселый, и заставляет каждый волосок на моем теле встать дыбом.
– Моя дорогая девочка, ты пробудила во мне что-то, что теперь нужно удовлетворить.
– Извини?
Ухмылка, которой он одаривает меня, дикая.
– Пришло время посмотреть, как на самом деле ведется игра.
Глава 8
МАРИУС
Феникс стоит спиной к лестнице, изумленно уставившись на меня, ее хорошенький ротик приоткрыт.
Глупая девчонка думала, что ведет охоту, хотя на деле все это время была добычей.
Ее язык высовывается, чтобы проскользнуть по нижней губе, и я не могу пропустить это движение. Я хочу, чтобы она стояла на коленях, чтобы этот язычок ублажал мой член, прежде чем я трахну ее маленькую тугую глотку.
– Что ты делаешь? – её голос почти не дрожит. Почти.
– Я надеюсь, ты уже поняла, что шантаж не является эффективным методом принуждения, когда у твоего оппонента есть равное количество компрометирующих материалов.
Выпрямляясь, Феникс поджимает губы.
– Не меня уволят, если эти фотографии станут достоянием общественности.
– Но что бы сказал Гордон Гофаннон, если бы узнал, что его драгоценная дочь отправляла фотографии своей киски его врагу?
Ее глаза расширяются, а рот отвисает.
– Ты не знаешь моего отца…
– Не лично, но я знаю, почему он внезапно пропал и как с ним связаться.
Уверенность исчезает с ее лица, оставляя только бесстрастную маску. Это было бы впечатляюще, если бы у меня не было информации, которую она отчаянно пытается сохранить в секрете.
– Ты блефуешь.
– Уверена? – спрашиваю я. – На случай, если ты беспокоишься, он жив и здоров.
Отсутствие изменений в ее чертах говорит, что она либо мало обеспокоена его благополучием, либо уже знает, почему он исчез. Я не могу винить ее, если Гордон Гофаннон хотя бы на десятую часть такой ублюдок, как Криус.
– Чего ты хочешь? – спрашивает она.
Я поднимаю руки, просто чтобы сплести пальцы, а она застывает.
– Давай забудем про этот шантаж, – говорю я. – У тебя есть фотографии, которые оставят след в моей карьере, в то время как то, что имею я, может обрести гораздо более печальные последствия.
– Ты не скажешь моему отцу? – спрашивает она.
Что-то глубоко в моем иссохшем сердце болит. Я вижу в ней частичку юного себя, но этого недостаточно, чтобы остановить мой каменеющий член.
– Я никогда не собирался использовать эти фотографии для чего-то помимо собственного удовольствия.
Румянец расцветает на ее щеках, ресницы опускаются. Феникс – восхитительное сочетание пикантного и сладкого, и у меня текут слюнки от желания ее попробовать.
– Глаза вверх, – я повышаю тон.
Пристальный взгляд возвращается ко мне, жар приливает к паху от немедленного повиновения.
– У тебя все еще есть проблемы с финансами, – заявляю я.
Феникс кивает и прикусывает нижнюю губу.
– Теперь у меня тоже есть проблема, которую, я думаю, ты могла бы решить.
– Какая? – отвечает она с придыханием в голосе.
– Мне нужен старательная сабмиссив, – я поднимаю руку к ее щеке, но держу пальцы в нескольких сантиметрах от кожи. – Когда я наблюдал, как ты играешь с киской в видеочате, и слушал, как кончаешь, во мне проснулось нечто, что теперь невозможно унять.
– Правда? – спрашивает она с выдохом.
Мне требуется все самообладание, чтобы не издать недоверчивый смешок. Неужели она понятия не имеет, какой эффект производит на мужчин? Возможно, это к лучшему, потому что я захотел сделать ее своей ровно в тот момент, когда впервые увидел в «Красной комнате».
– Я сделаю предложение, которое ты можешь принять или отклонить без последствий.
Она сглатывает, дыхание учащается, и мне уже физически больно хочется увидеть обнаженное тело под этим плащом.
– Я оплачу твою арендную плату и контракт за семестр независимо от ответа.
– Почему? – спрашивает она.
– Я не закончил, – отвечаю, приподнимая бровь. – Однако в обмен на ежемесячное пособие ты будешь моей сабмиссив.
Ее грудь поднимается и опускается, она прижимает руку к горлу, будто пытается сдержать ответ.
– Что это значит? – спрашивает она.
Я подавляю улыбку. Умная девочка. Я думал, она либо примет, либо отвергнет мое предложение, но я впечатлен, увидев, что она, по крайней мере, заинтригована.
– Я хочу трахнуть тебя игровой комнате, после чего ты перейдешь в мое постоянное распоряжение для секс-услуг, – перефразирую то, что она требовала при нашей последней встрече. – И ты пройдешь обучение, чтобы расширить свои границы.
– И это все?
Теперь моя очередь округлять глаза. Неужели она не понимает, чего я требую? Очевидно, нет, судя по взгляду, светящемуся надеждой.
Подавляю вздох. Я не мой отец, но монстр совершенно другого рода. Однако, я постараюсь не сломать эту маленькую игрушку… Ну, или, по крайней мере, не безвозвратно.
– Если ты согласишься быть моей сабой, то будешь беспрекословно следовать всем указаниям.
Она нетерпеливо кивает.
– Сними плащ, – отступаю назад, чтобы лучше рассмотреть восхитительное тело, которое видел только на видео.
Феникс засовывает бутылку вина под мышку. Ее пальцы дрожат, когда развязывают бант на поясе плаща. Узел рассыпается. Плащ распахивается, обнажая нежные ключицы, по которым мне хочется провести языком.
Смотрю на нее, сопротивляясь желанию поглотить ее одним взглядом. Такой женщиной, как Феникс, нужно наслаждаться, ведь никто не откупорит марочное вино, не подумав, и не выпьет его залпом прямо из бутылки.
Ее кожа бледнее, чем казалась на видео, гладкая, как алебастр, с розовым оттенком, который переливается румянцем на шее и груди. Мне нравится, что цвет кожи выдает эмоциональность, ведь так, независимо от выражения лица, я всегда смогу определить ее текущее состояние.
Ее нижнее белье представляет собой кружево глубокого бордового оттенка, граничащего с черным, и выглядит восхитительно на бледной коже. Нежная ткань натягивается на округлой груди, и мои пальцы дергаются, чтобы сжать эти твердые соски, пока она не попросит о пощаде.
Я видел Феникс обнаженной в разной степени, но от этого вида становлюсь диким. Я хочу провести языком вниз от ямочки между ключицами, по ложбинке грудей и вниз по плоскому животу. Я хочу сорвать с нее чертовы трусики зубами и как следует вылизать.
– Ты разъезжала по городу в плаще поверх нижнего белья? – рычу я.
– Да, – шепчет она.
– Зачем?
– Чтобы облегчить тебе задачу.
Я смотрю на нее сверху вниз, пока она не начинает ерзать. Демон внутри наслаждается этим дискомфортом.
– Это очень плохо, Феникс, – говорю я. – Один порыв ветра и любой мог увидеть, что ты полуголая под плащом. Что, если бы ты споткнулась на шпильках и плащ распахнулся? Или человек, помогающий тебе встать, увидел бы эти крошечные трусики?
Ее дыхание учащается. Она склоняет голову и поджимает локти к груди, словно пытаясь стать меньше. Бедра сжимаются в попытке создать хоть какое-то трение.
– Простите, сэр. Это больше не повторится.
Уголок моего рта приподнимается в полуулыбке.
– Тебе нравятся словесные порицания? – спрашиваю я. – Унижение?
Она приоткрывает губы, чтобы ответить, и я думаю, что ответ положительный, но затем взгляд опускается.
– Я не знаю.
– Посмотри на меня.
Она встречается со мной взглядом.
– Объясни.
– Мне делали выговоры из ненависти. Я всегда боялась.
Интересно, не бывший ли парень причинил ей боль? Всплеск собственничества портит настроение. Она еще даже не согласилась быть моей, поэтому я воздержусь от вопросов до тех пор, пока она не решит подчиниться.
– Ты обдумала мое предложение? – спрашиваю я.
Она смотрит на дверь, прежде чем осмеливается встретиться со мной взглядом.
– Ты сказал, что я могу отказаться и все равно получать оплату за аренду и обучение.
– Правильно.
– Почему?
– Скажем так, есть и худшие способы оплатить учебу, – мои зубы сжимаются, и я отталкиваю лица соперников, которых Криус приказал убить.
– Могу я принять решение позже? – я приподнимаю брови, а она переминается с ноги на ногу. – Я имею в виду после того, как мы проведем время вместе. Я хочу увидеть, на что соглашаюсь…
– Это вполне приемлемо, – склоняю голову.
– Тогда ладно.
– В течение всего вечера ты будешь называть меня «сэр» и обращаться на «вы». Понятно?
– Да, сэр, – с придыханием говорит она. – Я готова.
– Подожди меня у входа в игровую комнату, – я указываю на дверь, ведущую в подвал.
Она расправляет плечи.
– Хорошо, я могу идти?
– Конечно, на коленях, – я поднимаю палец.
Феникс отступает.
– Что?
– Ты поползешь в игровую комнату на четвереньках, – произношу каждый слог.
Ее рот открывается и закрывается, как будто она хочет возразить.
Наклоняю голову, сдвинув брови в насмешливом замешательстве.
– Ты думала, что быть моей сабой означает только игрушки и сексуальное удовольствие?
– Но я держу бутылку…
– Я принесу ее вниз, – отвечаю с ухмылкой.
Ее лицо меркнет.
– А как же ужин?
– Ты голодна? – спрашиваю я.
Она краснеет.
– Нет.
– Нет, что? – скрещиваю руки на груди.
– Нет, сэр.
– Тогда ползи.
Наблюдать конфликт в ее глазах восхитительно. Видеть, как она по-хозяйски уверенно врывается в мою обитель, только чтобы осознать неизбежность подчинения… У меня кружится голова.
Я стою неподвижно, сдерживая волнение, пока она в нижнем белье встает на четвереньки. Ставит бутылку у плинтуса и смотрит на меня оленьими глазами.
Феникс дала мне восторженное согласие в субботу вечером, в воскресенье днем и рано утром в понедельник делать с ней все, что мне заблагорассудится. Однако теперь, когда она стоит на коленях, у нее есть сомнения.
– Это полностью твое решение, подчиняться или нет, и сегодня вечером и далее ничего не произойдет без твоего согласия. Ты понимаешь это?
– Да, сэр.
– В любое время ты можешь произнести стоп-слово и уйти, – говорю я.
Она кивает.
– Выбери одно.
– Можем ли мы использовать «красный», чтобы остановиться, и «желтый», чтобы сказать, что я близко к пределу? – спрашивает она.
– Конечно, – отвечаю я. – Теперь скажи мне, каковы твои ограничения?
Ее брови сходятся.
– Я… я никогда особо об этом не задумывалась.
Мне требуется пара секунд, чтобы осознать ее слова. У каждой профессиональной сабмиссив, с которыми я играл, есть длинный список. Без мочи, без экскрементов, без игр с кровью, без иголок, без огня, без электричества, без фистинга. И это только начало.
– Мне нравится всего понемногу, – добавляет она, пожимая плечами.
Глаза сужаются. Это мой первый опыт работы с подобной сабой, которая не берет почасовую оплату, но я не буду принимать этот ответ за чистую монету.
– Мы начнем медленно, и я хочу, чтобы ты использовала стоп-слово, – говорю я. – Это понятно?
Она кивает.
– Ты на противозачаточных? – спрашиваю я.
– Да, – шепчет она.
– Теперь у меня есть твое согласие продолжить?
Ее лицо замирает в решимости, и моя кровь вскипает. Феникс не уйдет, пока не получит папочку, которого хочет.
И я намерен заставить ее отработать каждую копейку.
Пока она ползет, я смотрю на мокрый кусочек ткани между округлыми бедрами и представляю, как ее киска промокла. Похоже, Феникс наслаждается небольшим унижением.
Она идет по коридору, являя собой зрелище, которое я хочу запомнить на вечность. Не могу дождаться, чтобы отшлепать эту сладкую попку, пока ее щеки не окрасятся в бардовый, засунуть член в плотный влажный жар и долбить, пока искры из глаз не посыплются.
– Хорошая девочка, – говорю я, когда она подходит к двери.
Феникс смотрит на меня горящими глазами. Я мысленно делаю пометку похвалить еще раз, чтобы понять, не это ли один из ее заскоков.
Наклоняюсь, беру бутылку и иду за ней. Она терпеливо ждет, но быстрые поверхностные вздохи говорят о том, что она в таком же предвкушении, как и я.
Это будет невероятная ночь.
Глава 9
ФЕНИКС
Смотрю на белую дверь, в глазах темнеет от смеси волнения и ужаса.
Что я творю?
Я могла бы отказаться несколько минут назад, когда профессор Сегал предложил мне деньги, чтобы я осталась в университете, но этого было недостаточно. Все это было не столь важно, на самом деле я хотела его.
Его компании, ласки, комфорта… его член.
Всего.
Но действительно ли мне нужно было унижаться и ползать? Я делаю долгий судорожный вдох. Он ищет не содержанку, а сабмиссив. Которая будет ползать по дому, судя по всему.
Пульс между ног такой сильный, что я чувствую его внутренней поверхностью бедер. Я сжимаю их, надеясь, что влажность киски не видна сквозь ткань моих трусиков.
Унижение совсем не возбуждает. Я просто взволнована его присутствием. Вот и все. Это никак не связано с тем, что он заставил меня ползать на коленках и назвал хорошей девочкой. И то, что сказал раздеться перед ним, а потом отчитал за прогулку в белье, с этим тоже никак не связано.
Профессор Сегал открывает дверь на хорошо освещенную лестницу и жестом приглашает спуститься.
Я опираюсь рукой на пол и пытаюсь встать, но он кладет руку мне на голову и слегка придавливает.
– Что ты делаешь? – его голос неожиданно холоден.
– Я не могу сползти по лестнице.
– Сможешь, если не захочешь наказания, – говорит он и нежно гладит меня по голове. – Не торопись.
Мои внутренности содрогаются от возбуждения, которое проникает прямо в сердце. Мышцы напрягаются, и я ерзаю на заднице, чувствуя, как моя киска становится все более влажной. Неподчинение стоило бы того, если бы эти руки оказались на моей попке.
Я смотрю на него и спрашиваю:
– Какого наказания?
Он даже не улыбается, когда отвечает:
– Того, которое оставит твою киску горячей, пульсирующей и неспособной достичь оргазма.
– Ох…
Его брови поднимаются.
– Не весело?
Профессору Сегалу не нужно приказывать дважды. Я сползаю вниз, кладя одну ладонь на ступеньку, а затем медленно спускаюсь, стараясь не потерять равновесие и не упасть.
Он стоит позади меня и, готова поспорить, наслаждается настоящим шоу под таким углом. И если раньше мои трусики еще были сухими, то теперь они точно промокли.
Мне требуется целая вечность, чтобы спуститься по лестнице, но профессор следует за мной с адски раздражающей терпеливостью. Я хочу, чтобы он наклонился, схватил меня за задницу, ободряюще шлепнул по ней – хоть как-то прикоснулся, но он держится на расстоянии.
В игровой комнате темнее, чем на лестнице, хотя с потолка светят красные прожекторы, и она как минимум в два раза больше гостиной.
Я провожу взглядом по кирпичным стенам, замечаю зеркала в черных рамах, расположенные со стратегической точностью, далее стеллажи с черными кожаными игрушками, крест в форме буквы Х и нечто, похожее на пыточное колесо.
Он разделил игровую комнату на две части. Слева что-то вроде тюрьмы, такой, как я представляла себе в книгах. Я даже не знаю названий вещей – узнаю трон, высокий стул, перед которым нужно встать на колени, чтобы обнажить свою задницу, и еще один, похожий на гинекологическое кресло, со стременами.
Каждый предмет мебели сделан либо из черной кожи, либо из темного металла, который кажется почти черным. В дальнем правом углу комнаты стоит черная кровать с балдахином, скрытая красными занавесками, а на стене огромные картины связанных рук и ног.
– Черт возьми, – шепчу я себе под нос.
Эта комната превосходит все, о чем я читала в книжках.
– Присядь на минутку, – говорит профессор Сегал.
Я подчиняюсь, и он подносит тонкий кожаный ремешок к моему лицу.
– Это временный ошейник, который символизирует твое подчинение, – говорит он. – Ношение означает передачу власти от тебя ко мне.
– Вы когда-нибудь давали постоянный? – спрашиваю я.
– Нет, – ответ настолько окончательный, что я не осмеливаюсь спросить, почему. – Ты согласна надеть его?
Пульсация между ног учащается, по позвоночнику пробегает приятная дрожь. Это как в романтических книгах.
Даже лучше, потому что это реальность.
– Пожалуйста, – отвечаю я.
Кожаный ошейник мягко обхватывает шею, почти обнимая. В груди разливается тепло, когда раздается звон металлической пряжки.
Следующие несколько ударов сердца он кладет руки мне на плечи и нежно сжимает. Не знаю, наслаждается ли он этим моментом, но я точно да.
Мое сердце замирает, а дыхание учащается. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя такой желанной.
Профессор Сегал проходит мимо, садится на кожаный трон и кладет руки на подлокотники. Сочетание татуировок на груди и черных кожаных брюк придает ему величественный вид. Все, что нужно, это корона, и я готова поклоняться ему как королю демонов.
– С чего ты взяла, что прибегнуть к шантажу было мудрой идеей?
Мои глаза расширяются.
– Что?
– Такое поведение не может остаться безнаказанным.
Я сглатываю.
– Разве вы тоже не шантажировали меня, заставляя молчать? Разве минус и минус не дают плюс?
Он поднимает бровь.
– Ты слышишь себя?
Мое сердце замирает. Он абсолютно прав.
– Послушайт, – бормочу я. – Это была лишь пустая угроза. Я бы никогда…
– Тогда я научу тебя не угрожать без причины, особенно тем, кто сильнее.
– Простите, сэр, – бормочу я.
Он хохочет, звук темный и насыщенный.
– Я решу, когда удовлетворюсь твоими извинениями.
– Что вы хотите сделать?
– Подойди сюда, – он манит меня.
Сейчас я уже понимаю, что он хочет, чтобы я подползла, поэтому двигаюсь вперед на четвереньках.
– Поцелуй мои ноги, – говорит он.
Мой взгляд перескакивает с его лица на мускулистый торс и на эрекцию, выделяющуюся сквозь кожаные штаны. Я раскрываю губы, желая, чтобы он попросил меня поцеловать его там. С неохотным вздохом я смотрю на его бедра, икры и голые пальцы ног.
Если говорить о мужских ногах, то его ноги в целом привлекательны. Кожа немного бледнее, чем на бронзовой груди, нет волос, а ногти аккуратно подстрижены.
Я мягко целую его ногу. И целую вторую на всякий случай.
– Извините, что прибегла к шантажу. Это никогда не повторится.
Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он запускает пальцы в мои волосы и толкает меня обратно.
– Кто сказал, что этого хватит? – рычит он. – Я хочу, чтобы ты целовала каждый палец на ноге, а затем получишь дальнейшие указания.
Я снова наклоняюсь, прижимаюсь губами к его мизинцу, затем двигаюсь по каждому пальцу его ступни, пока не дохожу до последнего.
– Ты мокрая? – спрашивает он.
– Не от целования ваших ног, – говорю я.
Когда профессор Сегал не отвечает, я сажусь на пятки, поднимаю голову и встречаю его улыбающиеся глаза.
Желудок сжимается.
– Вы мне не верите?
– А если я проверю твои трусики?
Жар приливает к щекам. Я бормочу, прежде чем сказать:
– Это другое.
– Иди сюда.
– Но я сказала…
– Феникс, – говорит он стальным голосом. – Ты не будешь говорить без разрешения. Это понятно?
Я киваю.
Он подзывает меня пальцами.
– Не заставляй просить дважды.
Я вскакиваю на ноги и становлюсь между раздвинутыми бедрами профессора. Несмотря на то, что он сидит, а я стою, мне все же удается почувствовать себя маленькой, особенно под его суровым взглядом.
Его глаза темнее в красном свете. Расширенные зрачки обведены цветом индиго. Тени делают его черты более резкими, угловатыми, жестокими, и я чувствую себя птицей, пойманной голодным котом.
Профессор Сегал протягивает руку, его пальцы скользят по моей руке. Это всего лишь призрачное прикосновение, но, клянусь, я чувствую, как электричество потрескивает в воздухе между нашей кожей.
Повисает тишина, пока атмосфера не становится натянутой. Мое дыхание прерывистое, и я дрожу в ожидании, что он сделает что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы ослабить невыносимое натяжение.
– Повернись, – он наклоняется вперед на троне.
Мои мышцы напрягаются. Что он собирается делать? Отшлепает меня? Сунет пальцы в кружево белья и докажет, что я лгу? На дрожащих ногах я шаркаю в сторону, держа бедра вместе, чтобы он не мог видеть следов моего возбуждения.
Профессор Сегал кладет меня на свои раздвинутые ноги, я визжу и в итоге лежу на животе лицом к полу, подняв задницу в воздух и балансируя ладонями по деревянным половицам.
Ерзаю у него на коленях, но он кладет руку мне на спину, чтобы удержать на месте.
– Ох…
Я стону, потому что разговор без позволения только усугубит мое наказание, да еще и он вот-вот обнаружит, что я возбуждена, когда я сказала ему, что это не так.
Он делает медленные круговые движения по моей заднице большой теплой ладонью, словно готовя к удару. Каждое прикосновение заставляет меня дрожать, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить стон.
– Теперь, моя непослушная девочка, ты научишься лучше выбирать цели для шантажа.
Я втягиваю воздух и готовлюсь к первому шлепку, но этого не происходит. Вместо этого он раздвигает мои бедра и скользит пальцами к трусикам.
– Нет, – шепчу я.
Он делает паузу.
– Что это было?
Я не хочу, чтобы это прекращалось, но также не хочу проводить все свое время, целуя ноги мужчины, потому что он думает, что меня это заводит.
– Ничего, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Сэр.
Его пальцы скользят под кружево трусиков, и я съеживаюсь, не от прикосновения, мое тело приветствует его, но он вот-вот уличит меня во лжи. Он двигается мучительно медленно, словно растягивая момент для максимального напряжения.
Кожа покалывает от предвкушения. Мышцы внутри сокращаются, отчаянно нуждаясь в его члене. Я сжимаю зубы, желая, чтобы мое тело поняло, что он собирается добавить к наказанию.
Пальцы профессора Сегала скользят по моим скользким складочкам, но тут же останавливаются.
– Мисс Шталь?
В моем животе порхают бабочки, потому что даже они знают, что будет дальше. Я шепчу:
– Да, сэр?
– Ты такая мокрая от поклонения моим ногам?
– Нет, – отвечаю я. – Это было…
Шлепок.
Его ладонь приземляется на левую ягодицу со звоном.
Я кричу, сердце подпрыгивает в горле.
– Не. Ври. Мне, – рычит он и шлепает справа.
Ноги сгибаются, как будто могут защитить от его гнева, но рука профессора Сегала быстрее.
Только он не шлепает, а скользит пальцами обратно под ткань трусиков и гладит разгоряченный клитор.
После жгучей боли наслаждение восхитительно, и мои ноги сползают на пол.
– Ммм…
Его глубокий смешок вибрирует, когда он кружит пальцами, и каждая мышца моего тела тает от прикосновений.
– Я начинаю думать, что ты не преувеличивала, утверждая, что ты норовистая саба, – бормочет он. – Только посмотри, как тебе нравится быть наказанной.
– Мне не…
Шлепок!
