Текст книги "Лотерея (сборник)"

Автор книги: Ширли Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Давно хотела взглянуть на сад с этого места, – промолвила миссис Маклейн, а затем вдруг спросила:

– А кто этот очаровательный ребенок?

Миссис Уиннинг проследила за направлением ее взгляда и рассмеялась:

– Да, и вправду симпатяга. Это Билли Джонс.

Мальчик лет двенадцати неподвижно сидел на каменной ограде, подперев ладонями подбородок, и молча смотрел на Дэйви и Говарда.

– Ну прямо изваяние! – восхитилась миссис Маклейн. – Взгляните на эту смуглую кожу, на эти черты лица! – Она двинулась дальше по улице, чтобы лучше рассмотреть мальчика, и миссис Уиннинг пошла за ней. – Я знаю его мать или отца?

– Дети Джонсов наполовину негры, – поспешила сказать миссис Уиннинг. – Но дети красивые, это верно, особенно девочка. Они живут на окраине.

Голос Говарда отчетливо прозвенел в летнем воздухе.

– Ниггер, ниггер, негритос! – кричал он.

– Ниггер, – повторил за ним Дэйви и хихикнул.

Миссис Маклейн вздрогнула и сказала: «Дэйви!» таким голосом, что тот вздрогнул и тревожно уставился на мать. Миссис Уиннинг, еще ни разу не слышавшая подобных интонаций у своей подруги, тоже насторожилась.

– Дэйви, – повторила миссис Маклейн, и мальчик медленно к ней приблизился. – Какое слово ты сейчас произнес?

– Говард, оставь Билли в покое, – в свою очередь сказала миссис Уиннинг.

– Пойди извинись перед этим мальчиком, – приказала сыну миссис Маклейн. – Сейчас же извинись.

Дэйви моргнул полными слез глазами, подошел к обочине и сказал:

– Извини.

Говард и миссис Уиннинг растерянно молчали, а мальчик на ограде повернул голову и посмотрел сначала на Дэйви, а потом, дольше и внимательнее, на миссис Маклейн. После этого он принял прежнюю позу.

Внезапно миссис Маклейн позвала:

– Молодой человек, вы не спуститесь к нам на минутку?

Миссис Уиннинг взглянула на нее изумленно, но мальчик на ограде даже не пошевелился. Тогда миссис Маклейн повысила голос:

– Билли! Билли Джонс! Иди сюда сейчас же!

Мальчик повернул голову в их сторону, медленно спустился со стены, вышел на дорогу и остановился шагах в пяти, ожидая.

– Здравствуй, – мягко произнесла миссис Маклейн. – Как тебя зовут?

Мальчик с минуту смотрел на нее, а потом перевел взгляд на миссис Уиннинг.

– Это Билли Джонс, – сказала миссис Уиннинг. – Отвечай, когда тебя спрашивают, Билли.

– Я сожалею, Билли, что мой сын тебя дразнил, – сказала миссис Маклейн. – Он еще маленький и не всегда понимает, что говорит. Но теперь он извинился.

– Угу, – сказал Билли, по-прежнему глядя на миссис Уиннинг. Он был босиком, в старых джинсах и рваной белой рубашке. Его кожа казалась очень смуглой, с золотистым отливом; темные волнистые волосы также отливали золотом; черты лица были классически-правильными.

– Билли, – сказала миссис Маклейн, – ты не против на меня поработать? За деньги, разумеется.

– Угу, – сказал Билли.

– Ты любишь ухаживать за растениями?

Билли слегка кивнул, и миссис Маклейн с энтузиазмом продолжила:

– Мне скоро понадобится помощник для работы в саду, и я думаю, ты вполне подойдешь.

Она помолчала, дожидаясь какой-нибудь реакции, но не дождалась и спросила:

– Ты знаешь, где я живу?

– Угу, – сказал Билли.

Наконец-то отведя взгляд от миссис Уиннинг, он посмотрел на миссис Маклейн – но без всякого выражения в карих глазах. Потом он снова повернулся к миссис Уиннинг, которая в тот момент следила глазами за Говардом, побежавшим вверх по улице.

– Вот и славно, – сказала миссис Маклейн. – Сможешь прийти завтра?

– Угу, – сказал Билли.

Он еще с минуту мялся на месте, поглядывая то на одну, то на другую, а потом рванул обратно через дорогу и с разгона перескочил через каменную стену, на которой до этого сидел. Миссис Маклейн проводила его восхищенным взглядом, а затем улыбнулась миссис Уиннинг и толкнула коляску вверх по дорожке. Они уже приближались к коттеджу, когда миссис Маклейн высказала свое мнение по поводу происшедшего.

– Терпеть не могу, когда глупые дети оскорбляют других из-за вещей, в которых те неповинны.

– Эти Джонсы – странная семейка, – с готовностью подхватила тему миссис Уиннинг. – Их отец подрабатывает то там, то сям. Возможно, вы видели его мельком на улице. Дело в том… – Она понизила голос. – Дело в том, что их мать белая, местная женщина. Наша местная, – повторила она с нажимом. – Они с Джонсом наплодили детишек, а потом она ушла к белому, когда Билли было всего два года.

– Бедные дети, – сказала миссис Маклейн.

– Ну, детям грех жаловаться, – успокоила ее миссис Уиннинг. – О них заботится церковь, да и люди частенько отдают им ношеные вещи. Девчонке уже шестнадцать, вполне могла бы работать, но…

– Но что?

– Понимаете, люди всякое говорят, достаточно вспомнить ее мать. Есть еще один мальчик, двумя годами старше Билли.

Они остановились перед коттеджем, и миссис Маклейн провела рукой по волосам сына.

– Бедный, несчастный ребенок, – сказала она.

– Дети всегда дразнились и будут дразниться, – сказала миссис Уиннинг. – С этим ничего не поделаешь.

– Бедный ребенок… – повторила миссис Маклейн.

Днем позже, после обеда, когда свекровь и невестка убирали в шкаф только что вымытую посуду, старшая миссис Уиннинг сказала:

– Миссис Блейк говорила давеча, что твоя подруга миссис Маклейн выспрашивает у соседей, где найти мальчишку Джонса.

– Наверно, ей нужен помощник для сада, – тихо сказала невестка. – Сад-то большой.

– Но не такой же помощник, – отрезала свекровь. – Ты разъяснишь ей насчет Джонсов?

– Похоже, она жалеет этих детей, – сказала младшая миссис Уиннинг, укрывшись за створкой шкафа. Она дольше обычного провозилась там, расставляя на полках посуду и пытаясь собраться с мыслями. «Ей не следовало так поступать, – думала она. – По крайней мере, могла бы сперва обратиться ко мне, а не ходить по всем соседям».

На следующее утро, возвращаясь с миссис Маклейн из лавки, миссис Уиннинг задержалась в ее коттедже, чтобы выпить чашечку кофе. Мальчики играли на заднем дворе, а женщины на кухне обсуждали, стоит ли вешать гамак между двумя старыми яблонями, когда раздался стук в заднюю дверь. Миссис Маклейн открыла ее и увидела незнакомого мужчину.

– Чем могу быть полезна? – спросила она вежливо.

– Доброе утро, – произнес мужчина, снимая шляпу – Билли сказал мне, что вам нужен помощник для работы в саду.

– Но… – Миссис Маклейн растерянно оглянулась на миссис Уиннинг.

– Я отец Билли, – сказал мужчина и мотнул головой в сторону двора. Там, под одной из старых яблонь, сидел Билли Джонс, сложив руки на груди и глядя в траву перед собой.

– Здравствуйте, – с опозданием пробормотала миссис Маклейн.

– Билли говорил, что вы предлагали ему работу по саду, – сказал мужчина. – Вот я и подумал, что такому мальцу оно еще не под силу, пусть себе гуляет, пока на улице тепло. А для меня оно дело привычное, ну я и пришел узнать, не занято еще место?

Это был крупный мужчина, лицом очень похожий на Билли, только вместо мягких волнистых волос он имел плотную курчавую шевелюру, примятую по кругу редко снимаемой шляпой, а кожу цвета темной бронзы уже никто не спутал бы с золотистым загаром. Движения у него были такие же плавные, а глаза такие же бездонно-карие, как у Билли.

– В таком саду приятно работать, – сказал мистер Джонс, оглядываясь по сторонам. – Из него можно сделать райское местечко.

– Большое спасибо, что пришли, – сказала миссис Маклейн. – Мне действительно нужна помощь.

Миссис Уиннинг сидела молча, не желая говорить в присутствии Джонса, и думала: «Ну почему она с самого начала не спросила меня? Это не лезет ни в какие ворота». Мистер Джонс учтиво слушал хозяйку, не сводя с нее темных глаз.

– Я согласна, что тяжелую работу мальчик вроде Билли не осилит, – говорила миссис Маклейн. – Со многими вещами я и сама не могу справиться, тут нужен помощник покрепче.

– С этим порядок, – сказал Джонс и улыбнулся. – Я достаточно крепок для таких вещей.

– Стало быть, договорились, – сказала миссис Маклейн. – Когда вы сможете приступить к работе?

– Да хоть прямо сейчас.

– Отлично! – обрадовалась миссис Маклейн и повернулась к миссис Уиннинг: – Извините, я на минутку.

Взяв с полки рядом с дверью садовые перчатки и широкополую соломенную шляпу, миссис Маклейн шагнула через порог.

– Прекрасный день сегодня, не правда ли? – сказала она Джонсу, который посторонился, пропуская ее вперед.

– Можешь идти домой, Билл, – сказал сыну Джонс, следуя за хозяйкой вдоль задней стены коттеджа.

– А почему бы ему не остаться? – сказала миссис Маклейн; ее удаляющийся голос еще доносился до миссис Уиннинг. – Он может поиграть здесь, в саду, и ему неплохо бы…

С минуту миссис Уиннинг сидела неподвижно, глядя на сад и на угол дома, за которым исчезли миссис Маклейн и Джонс, а потом в дверном проеме возникло лицо Говарда, который спросил:

– Кушать скоро будем?

– Говард, – тихо сказала миссис Уиннинг, и мальчик вошел на кухню. – Тебе пора домой, беги быстрее. Я пойду следом.

Говард начал было протестовать, но она сказала строго:

– Ступай немедленно. Можешь взять сумку с продуктами, если хватит сил донести.

Говард обрадовался возможности продемонстрировать свою силу и снял сумку со столика, напрягая плечи, уже сейчас непропорционально широкие, как у его отца и деда.

– Правда, я сильный? – спросил он, сияя.

– Ты настоящий силач, – подтвердила миссис Уиннинг. – Скажи бабушке, что я скоро приду, только попрощаюсь с миссис Маклейн.

Говард потопал через гостиную к парадному входу, пыхтя под грузом продуктов, хлопнул дверью и спустился с крыльца. Миссис Уиннинг поднялась и к моменту возвращения хозяйки уже надевала жакет.

– Вы уходите? – удивилась миссис Маклейн. – Даже не допив кофе?

– Надо догнать Говарда, он убежал вперед.

– Извините, что оставила вас одну. – Стоя в дверях, миссис Маклейн оглянулась на сад. – Как же тут прекрасно! – И счастливо засмеялась.

Они вместе прошли через гостиную, где на окнах висели голубые занавески, а на полу лежал большой ковер с голубыми нитями в узоре.

– До свидания, – сказала миссис Уиннинг на крыльце.

Миссис Маклейн улыбалась, глядя куда-то мимо нее. Повернувшись в ту сторону, миссис Уиннинг увидела темную мускулистую спину Джонса, который, сняв рубашку на солнцепеке, косил высокую траву у стены дома.

Неподалеку в тени кустов лежал Билли, играя с серым котенком.

– У меня будет лучший сад во всей округе, – гордо заявила миссис Маклейн.

– Вы же не позволите ему работать здесь и в другие дни? – с надеждой спросила миссис Уиннинг. – Вы ведь наняли его только на сегодня?

– Ну почему же… – начала миссис Маклейн, все еще улыбаясь, но закончить фразу не успела – миссис Уиннинг резко повернулась и пошла вверх по улице, смущенная и негодующая.

Говард успешно доставил сумку с продуктами домой, где старшая миссис Уиннинг уже накрывала на стол.

– Говард сказал, что ты отправила его сюда от Маклейнов, – сказала она вошедшей невестке.

– Мне показалось, что уже пора обедать, – пояснила та.

На другое утро, когда миссис Уиннинг по пути в лавку поравнялась с коттеджем, она увидела Джонса, который плавными, отработанными движениями косил траву близ дома, а Билли и Дэйви наблюдали за ним, сидя на крыльце.

– Доброе утро, Дэйви, – сказала миссис Уиннинг. – Твоя мама готова идти вниз?

– А где Говард? – спросил Дэйви, не двигаясь с места.

– Сегодня он остался дома с бабушкой. Так твоя мама готова?

– Она сейчас делает лимонад для нас с Билли. Мы будем пить его в саду.

– Тогда скажи ей, что я очень спешила и не смогла зайти. Увижусь с ней позже.

И она быстрым шагом направилась вниз.

В лавке она встретила миссис Харрис, чья матушка лет сорок тому назад была работницей в доме Уиннингов.

– Хелен, ты что-то слишком быстро седеешь, – сказала миссис Харрис. – Может, хватит крутиться как белка в колесе?

Миссис Уиннинг, впервые за последние недели оказавшаяся в лавке без миссис Маклейн, смущенно улыбнулась и согласилась, что небольшая передышка ей бы не помешала.

– Небольшая передышка! – возмутилась миссис Харрис. – Пусть-ка твой муженек для разнообразия поработает дома, а то от него никакого проку. – Она густо хохотнула, покачивая головой, и повторила: – Никакого проку! Ох уж эти Уиннинги!

Миссис Уиннинг не успела сделать шаг в сторону, как миссис Харрис сквозь хохот поинтересовалась:

– А куда подевалась твоя расфуфыренная подружка? Еще давеча были неразлейвода.

Миссис Уиннинг вежливо улыбнулась, а миссис Харрис, все так же смеясь, добавила:

– Помню, как меня потрясли ее туфли, когда я в первый раз их увидела. Ну и туфли, скажу я вам!

Под очередной приступ хохота миссис Уиннинг ускользнула от нее и завела деловой разговор с лавочником, прицениваясь к свиному окороку. «Обычно миссис Харрис лишь повторяет то, что говорят все вокруг, – думала она при этом. – Выходит, все они так же потешаются над миссис Маклейн?» У нее Маклейны ассоциировались с тишиной и уютом, красивой обстановкой, радостной возней матери и сына в саду; что касается зеленых сандалий на желтой платформе, то они, конечно же, смотрелись легкомысленно рядом с консервативными белыми туфлями миссис Уиннинг, зато подобная обувь идеально гармонировала с домом Маклейнов и с их цветником…

Смеющаяся миссис Харрис возникла рядом с ней и задала новый вопрос:

– И как ее угораздило взять на работу этого Джонса?

Когда миссис Уиннинг, без остановки миновав коттедж, добралась до усадьбы на холме, свекровь встретила ее на дорожке перед домом.

– Что-то ты сегодня рановато, – сказала она. – Или Маклейны уехали из города?

Обиженная невестка ограничилась одной фразой:

– Ушла из лавки побыстрее, чтобы отделаться от миссис Харрис с ее шутками.

– Люси Харрис всегда можно заткнуть рот, помянув ее муженька, которого и след простыл, – посоветовала старшая миссис Уиннинг.

Вместе они направились в обход дома к заднему крыльцу; младшая миссис Уиннинг с удовольствием отметила густоту травы под деревьями и яркие настурции на клумбе.

– Нам надо с тобой поговорить, Хелен.

– Я слушаю.

– Я об этой дамочке, Маклейн. Ты с ней на короткой ноге, и кому, как не тебе, вправить ей мозги – в смысле, насчет черного в ее саду.

– Тут я согласна.

– Ты ее предупреждала? Ты рассказывала ей про этих людей?

– Я рассказала ей все, как есть.

– Он торчит там целый день, по пояс голый, – возмутилась свекровь. – И запросто входит в дом.

Этим вечером мистер Бертон, ближайший сосед миссис Маклейн, пришел в усадьбу потолковать с Говардом Уиннингом о покупке крупной партии досок. Во время беседы он внезапно повернулся к младшей миссис Уиннинг, вместе со свекровью сидевшей за шитьем в сторонке, и сказал, слегка повысив голос:

– Хелен, ты бы передала своей подружке Маклейн, чтобы она не пускала мальца в мой огород.

– Вы о Дэйви? – удивилась миссис Уиннинг, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

– Нет, я про другого, про черномазого. Бегает через наш двор, как у себя дома. Меня просто бесит, когда какой-то мелкий поганец не уважает чужую собственность. Небось и сами знаете, – обернулся он к мужчинам, – как бесят такие вещи.

В комнате повисла тишина, пока мистер Бертон не произнес, тяжело поднимаясь со стула:

– Ну, доброй ночи вам всем.

Уиннинги проводили его до двери и молча вернулись каждый к своей работе. «С этим надо срочно что-то делать, – думала миссис Уиннинг, – иначе они точно так же перестанут обращаться напрямую ко мне и будут передавать свои претензии через других». Она подняла голову, встретила взгляд свекрови, и обе тотчас опустили глаза.

Поутру миссис Уиннинг намеренно отправилась в лавку раньше обычного. Чуть выше дома Маклейнов они с Говардом перешли на противоположную сторону улицы.

– Мы разве не зайдем к Дэйви? – спросил Говард.

– Не сегодня, – сказала миссис Уиннинг. – Может быть, после обеда папа возьмет тебя на лесопилку.

Проходя мимо коттеджа, она даже не удостоила его взглядом.

После этого миссис Уиннинг и миссис Маклейн, случайно встречаясь в лавке или на почте, общались вполне приветливо. Спустя неделю миссис Уиннинг уже не испытывала неловкости, проходя мимо коттеджа, и порой открыто бросала взгляд в ту сторону. А сад с каждым днем становился все красивее; и почти всегда меж кустов маячила широкая спина мистера Джонса, а Билли сидел на крылечке или валялся на траве вместе с Дэйви.

Однажды утром, спускаясь с холма, миссис Уиннинг услышала разговор между Дэйви и Билли, невидимыми из-за густых придорожных зарослей.

– Билли, ты поможешь мне построить дом? – раздался знакомый голосок Дэйви.

– Угу, – отозвался Билли.

Миссис Уиннинг замедлила шаг и прислушалась.

– Мы построим большой дом из веток, – радостно говорил Дэйви. – А когда закончим, попросим у мамы разрешения в нем обедать.

– Из одних веток дом не построишь, – сказал Билли. – Нужны еще бревна и доски.

– Да, и еще стулья, столы и тарелки, – согласился Дэйви. – И стены.

– Спроси свою маму, можно нам взять из дома пару стульев, – предложил Билли. – И тогда сделаем вид, будто весь сад – это наш дом.

– Заодно попрошу побольше печенья, – сказал Дэйви. – И мы пригласим в наш дом мою маму и твоего папу.

Миссис Уиннинг проследовала дальше, но еще какое– то время до нее доносились их возбужденные голоса.

«Следует признать, – сказала она себе, притворяясь объективной, – что он проделал большую работу, и теперь этот сад – лучший на всей улице. А Билли держится так, словно у него в этом доме не меньше прав, чем у Дэйви».

Лето набрало полную силу и обернулось чередой длинных жарких дней, неотличимых друг от друга, так что трудно было сказать, когда был последний по времени ливень – вчера или позавчера. После ужина Уиннинги обычно сидели во дворе под кленами, и младшая миссис Уиннинг в темноте выискивала возможность сесть рядом с мужем, чтобы можно было дотронуться до его руки. Она не приучила Говарда класть голову маме на колени или еще как-нибудь выражать свою любовь, ибо все Уиннинги чурались сантиментов, однако ее утешала мысль, что они – единая и прочная семья.

А жара все не спадала, и миссис Уиннинг стала подольше задерживаться в лавке, оттягивая мучительный подъем на холм. Она болтала с хозяином, с другими молодыми матерями и со старыми подругами своей свекрови; болтала о погоде, о нежелании городских властей построить хотя бы один приличный бассейн, о подготовке к новому учебному году, о ветрянке, о родительском комитете. Однажды утром она встретила в лавке миссис Бертон, и они поговорила о своих мужьях и о том, чем занять детей в такую жару, а напоследок миссис Бертон сказала:

– Кстати, в субботу мы будем отмечать день рождения Джонни, шесть лет. Говард сможет прийти?

– О, разумеется! – сказала миссис Уиннинг, тут же прикидывая в уме, как будет выглядеть Говард: новые белые шорты, синяя рубашка, аккуратно завернутый подарок.

– Детей будет восемь или около того, – сказала миссис Бертон с некоторой неопределенностью, типичной для любящих матерей при планировании детских торжеств. – Они, само собой, останутся на ужин. Присылай Говарда к половине четвертого.

– Звучит очень заманчиво. Говард будет в восторге, когда я ему скажу.

– Думаю, при такой погоде большую часть времени они будут играть в саду. Потом еще пара-другая игр в доме и напоследок ужин. Все простенько, без претензий.

Миссис Бертон замялась, водя пальцем по ободку кофейной банки.

– И вот еще что, – сказала она наконец. – Я не хочу тебя обидеть, но… Словом, я не знаю, как ты отнесешься к тому, что мы не позвали на праздник мальчишку Маклейна.

При этих словах миссис Уиннинг почувствовала себя нехорошо и выдержала минутную паузу, чтобы совладать со своим голосом.

– Я к этому никак не отношусь, – выдавила она наконец. – Вы вправе приглашать или не приглашать кого хотите. Зачем спрашивать об этом меня?

Миссис Бертон усмехнулась.

– Просто я подумала, что, если мы его не позовем, тебе это может не понравиться.

Теперь миссис Уиннинг не на шутку встревожилась. Творилось неладное: местные жители как будто знали о ней нечто такое, о чем предпочитали не говорить в ее присутствии. Еще совсем недавно подобное отношение казалось немыслимым – как-никак она принадлежала к влиятельной семье здешних старожилов.

– Насчет меня будьте спокойны, – сказала она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали весомо и жестко, как это свойственно Уиннингам. – Мне до этого нет никакого дела.

«А не перегнула ли я палку? – тут же подумала миссис Уиннинг. – Может, не стоило принимать это слишком всерьез?»

Миссис Бертон явно смутилась, поставила кофе обратно на полку и начала с преувеличенным интересом перебирать другие жестянки.

– Извини, что подняла эту тему, – сказала она.

Миссис Уиннинг понимала, что пока еще рано уходить; надо как-то закрепиться на занятой позиции, чтобы миссис Бертон впредь не смела говорить таким тоном ни с кем из семейства Уиннинг и тем паче употреблять выражения типа: «Не хочу тебя обидеть…», обидные уже сами по себе.

– И какое мне может быть дело до того, – взвешивая каждое слово, проговорила она, – что миссис Маклейн стала чем-то вроде второй матери для Билли?

Миссис Бертон взглянула ей в лицо, ища подтверждения этим словам, а после выдохнула:

– Боже правый, Хелен!

Миссис Уиннинг пожала плечами и улыбнулась, и миссис Бертон улыбнулась в ответ, а затем миссис Уиннинг сказала:

– Хотя сынишку ее, конечно, жаль.

– Он такой славный малыш, – поддакнула миссис Бертон.

– Нынче он и Билли неразлучны с утра до ночи, – сказала миссис Уиннинг и в тот же миг, подняв глаза, увидела в конце прохода миссис Маклейн. По выражению ее лица нельзя было понять, слышала она последние слова или нет. Как бы то ни было, миссис Уиннинг спокойно встретила ее взгляд и произнесла с четко выверенной долей сердечности:

– Доброе утро, миссис Маклейн. Ваш мальчик сегодня не с вами?

– Доброе утро, миссис Уиннинг, – сказала миссис Маклейн и перешла к другим полкам, а миссис Бертон схватила миссис Уиннинг за локоть и скорчилась в попытке сдержать смех, но это ей не удалось, и через секунду обе женщины зашлись в беззвучном хохоте.

Трава под старыми кленами в усадьбе Уиннингов, несмотря на жару, сочно зеленела, а вот в саду Маклейнов дела обстояли хуже. Ежедневно проходя мимо, миссис Уиннинг стала замечать, что цветы под палящим солнцем вянут, трава приобретает коричневатый оттенок, а розовые кусты, предмет особой гордости миссис Маклейн, уже почти погибли. Джонс был с виду спокоен и всегда занят делом – то склоняясь над грядками, то выпрямляясь в полный рост, когда подрезал ветви или ставил подпорки для молодых деревьев, – однако голубые занавески на окнах были все время задернуты. Миссис Маклейн по-прежнему улыбалась миссис Уиннинг при встрече в лавке, а как-то раз они столкнулись нос к носу перед коттеджем, и миссис Маклейн после секундного замешательства сказала:

– Вы не зайдете ко мне на несколько минут? Я хотела поговорить, если у вас найдется время.

– Конечно, найдется, – учтиво ответила миссис Уиннинг и последовала за ней по дорожке, окаймленной цветущими кустами, но уже утратившей былое очарование, как будто летний зной вытопил из земли все жизненные соки. Войдя в хорошо знакомую гостиную, миссис Уиннинг села на стул с прямой спинкой, стараясь держаться с холодной вежливостью, а миссис Маклейн опустилась в свое любимое кресло.

– Как поживает Дэйви? – спросила миссис Уиннинг, поскольку хозяйка не спешила начинать разговор.

– С ним все хорошо, – сказала миссис Маклейн и улыбнулась, как всегда при упоминании о сыне. – Он на заднем дворе, играет с Билли.

Затем еще с минуту продолжалось молчание, и наконец миссис Маклейн сказала, фокусируя взгляд на голубой вазе:

– Я, собственно, хотела спросить: что я сделала не так?

Миссис Уиннинг уже успела внутренне приготовиться к этому и подобным ему вопросам.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала она, поймав себя на характерной интонации старшей миссис Уиннинг и подумав: «А ведь я наслаждаюсь этой минутой, как наслаждалась бы она». И, не удержавшись, добавила тем же тоном: – Разве что-нибудь не так?

– Я это чувствую, – сказала миссис Маклейн, не отрывая взгляда от вазы. – Когда мы только прибыли, все вокруг были очень любезны с нами, мы с Дэйви им вроде бы нравились, все предлагали помощь.

«Это неправильно, – подумала миссис Уиннинг. – Нельзя говорить за других, что ты им нравишься, это дурной тон».

– И дела с садом поначалу шли отлично, – продолжила миссис Маклейн. – А теперь с нами почти не общаются. Раньше, бывало, я поздороваюсь через изгородь с миссис Бертон, и у нас заходит разговор о цветах, рассаде, удобрениях… А сейчас она буркнет «здрасьте» и сразу уходит в дом. И так со всеми, кого ни встречу.

«Стыд и позор, – подумала миссис Уиннинг, – разнылась тут, как малое дите. Пора бы усвоить: окружающие относятся к тебе точно так же, как ты относишься к ним». На какой-то миг она была готова взять миссис Маклейн за руку и попросить ее вернуться в круг приличных людей, но лишь выпрямилась на жестком стуле и сказала:

– Думаю, вы ошибаетесь. Я не слышала никаких разговоров на эту тему.

– Вы уверены? – Миссис Маклейн посмотрела ей прямо в лицо. – Это не из-за того, что мистер Джонс работает у меня в саду?

Миссис Уиннинг чуть-чуть задрала подбородок.

– С какой стати кто-то будет ссориться с вами из-за этого Джонса?

Миссис Маклейн проводила ее до двери, оживленно строя планы на следующую неделю – совместный поход на речку, пикник и так далее, – а потом миссис Уиннинг двинулась вниз по улице, думая: «Нет, ну какова наглость! Сама же позвала в дом черных, а теперь хочет свалить вину на них!»

На исходе лета ужасная гроза положила конец долгой жаре. Штормовой ветер и ливень свирепствовали всю ночь напролет, безжалостно ломая ветви старых деревьев и выворачивая с корнями молодые насаждения; на одном конце города молния подожгла амбар, на другом была оборвана линия электропередачи. Утром, выйдя на заднее крыльцо, миссис Уиннинг увидела, что двор завален сломанными ветвями кленов, а трава плотно прибита к земле.

Позади нее в дверях показалась свекровь.

– Ну и буря! – сказала она. – Ты ночью просыпалась?

– Проснулась один раз и пошла посмотреть, как там дети. Это было часа в три.

– Я вставала попозже, – сказала свекровь, – и тоже ходила проверить детей, они спали.

Женщины вернулись на кухню и начали готовить завтрак.

Позднее миссис Уиннинг отправилась в лавку и на подходе к коттеджу заметила миссис Маклейн и Джонса, стоящих перед цветником. Билли и Дэйви были на крыльце, и все четверо молча смотрели на огромную ветвь, которую ветер принес из сада Бертонов и проволок по клумбам, уничтожив большую часть цветов. Миссис Уиннинг остановилась, издали наблюдая картину разгрома, и в этот момент миссис Бертон показалась на своем крыльце, и миссис Маклейн громко сказала:

– Доброе утро, миссис Бертон. Похоже, часть вашего дерева переместилась к нам.

– Похоже на то, – буркнула миссис Бертон и ушла в дом, плотно закрыв дверь.

Миссис Маклейн какое-то время стояла неподвижно, а затем взглянула на Джонса, как будто ища поддержки, и они еще долго смотрели друг на друга. Потом миссис Маклейн заговорила, и ее негромкий, но ясный голос далеко разнесся в освеженном грозой воздухе:

– Как по-вашему, мистер Джонс, мне следует сдаться? Уехать обратно в Нью-Йорк и оставить мысль о собственном саде?

Джонс мрачно покачал головой. Миссис Маклейн, опустив плечи, добрела до крыльца и присела на ступеньку; Дэйви пристроился рядом с ней. Джонс яростно вцепился в массивную ветвь, пытаясь убрать ее с тюльпановой клумбы. Он раскачивал и тянул ее изо всех сил, но ветвь почти не сдвинулась с места, прочно окопавшись посреди цветника.

– Не стоит, мистер Джонс, – сказала миссис Маклейн. – Этим займутся уже новые хозяева.

Однако Джонс упрямо продолжал дергать ветвь, и вдруг Дэйви вскочил на ноги с криком:

– А вон миссис Уиннинг! Здравствуйте, миссис Уиннинг!

Миссис Маклейн и Джонс одновременно оглянулись, и миссис Маклейн, взмахнув рукой, сказала:

– Привет!

Не говоря ни слова, миссис Уиннинг повернулась на каблуках и неторопливо, с превеликим достоинством, двинулась вверх по улице к старой усадьбе Уиннингов.