Текст книги "Лотерея (сборник)"
Автор книги: Ширли Джексон
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Моя жизнь с P. X. Мейси[18]18
Имеется в виду сеть универмагов «Macy's», основанная в середине XIX в. Роулендом Хасси Мейси (1822–1877), и в частности – торговый комплекс «Macy's» на Манхэттене, считающийся крупнейшим универмагом в мире.
[Закрыть]
С самого начала они стали меня отделять. Так, они отделили меня от единственного здесь человека, с которым я успела обменяться несколькими словами, – то была девушка, шедшая рядом со мной через зал и спросившая:
– Тебе тоже страшно?
– Да, – призналась я.
– Я в дамском белье, а ты где? – спросила она.
– В стекловолокне, – ответила я первое, что пришло в голову.
– Ага, встретимся тут через минутку, – сказала она и ушла, и была отделена от меня, и я больше никогда ее не видела.
Потом они выкликнули мое имя, и я подошла, и они мне сказали (все «они» здесь были умопомрачительными красотками в элегантных костюмах и с короткой стрижкой):
– Следуйте за мисс Купер. Она скажет вам, что делать.
Всех женщин, которых я встречала здесь в свой первый день, звали мисс Купер. И эта мисс Купер спросила меня:
– Ты где?
Теперь я уже знала, как отвечать, и сказала:
– В книгах.
– Тогда тебе сюда, к мисс Купер, – сказала она и позвала:
– Мисс Купер!
Появилась еще одна красотка, и первая мисс Купер сказала ей:
– Номер 13-3138 по твоей части.
– Где она? – спросила вторая мисс Купер.
– В книгах, – сказала первая. И я снова была отделена.
После этого они стали меня обучать. Какое-то время я сидела в классной комнате совершенно одна, отделенная от всех вообще, а потом туда привели еще нескольких девушек в элегантных костюмах (а я была в красном вельветовом платье) и начали обучение. Они дали каждой из нас большую папку с надписью «Р. X. Мейси», там было множество кармашков с бланками, на которых было мелко напечатано: «Расч. для спр. пок. счт. № или тел/пер. № журн/уч. № к/чек № клерк № отд. № дата М…» После М был оставлен длинный пропуск для «…истера» или «… иссис» и их имени, а дальше шло: «Товар № класс цена итого». В самом низу значилось: «ОРИГИНАЛ», потом снова «расч. для спр.» и «место для желтого подарочного купона». Я прочла это все очень внимательно. Вскоре появилась очередная мисс Купер, которая немного поговорила о том, какие преимущества дает нам всем работа в «Мейси», а также о журналах учета, схеме поиска, копирках и всякой всячине. Я немного ее послушала, а когда мисс Купер велела нам заполнить какие-то бумажки, списала все у соседней девушки. Так прошло обучение.
В конце концов кто-то сказал нам спускаться вниз, и мы спустились с шестнадцатого этажа на первый. К тому времени нас разбили на группы по шесть девушек с мисс Купер во главе каждой группы и снабдили ярлычками с надписью: «Справка по книгам». Я так и не поняла, что это значит. Мисс Купер сказала, что меня направляют на льготные продажи, и показала тощую книжицу с картинками под названием «Тюлень-циркач», которую я должна была льготно продавать. Я просмотрела примерно половину картинок до того времени, как она вернулась и сказала, что мне следует стоять за прилавком, а не сидеть за книгой.
Что мне понравилось в конце, так это табельный таймер; и я славно провела полчаса, отбивая в нем разные карточки, стоявшие в ящиках вокруг, пока кто-то не сказал мне строго, что таймер не игрушка для отбивания чего ни попадя. И я вышла из кабинки, уважительно поклонившись табельному таймеру и строгому голосу. Далее мне сообщили номер моего личного шкафчика (1773), мой табельный номер (712), номер моего кассового аппарата (1336), мой личный контрольно-кассовый номер (253), мою ячейку в кассовом ящике (буква К), номер ключа к моему кассовому ящику (872), а также номер моего отдела (13). Все эти номера я записала на бумажке. На этом мой первый рабочий день закончился.
Мой второй рабочий день начался лучше. Теперь я уже была в штате и стояла с краю длинного прилавка, по-хозяйски положив руку на «Тюленя-циркача» и ожидая покупателей. Старшая продавщица с номером 13-2246 была ко мне очень добра и трижды отпускала обедать, потому что спутала меня с номерами 13-6454 и 13-3141. После третьего обеда ко мне пришла первая покупательница. Она повертела в руках одного из тюленей-циркачей и спросила:
– Сколько стоит?
Я открыла рот, но не успела ответить, как она продолжила:
– У меня кредит по открытому счету, и я хочу переслать это моей тете в Огайо. 32 цента зачтутся дивидендом к оплате, а остальное, включая пересылку, понятно, со счета снимется. Книга по фиксированной цене?
Что-то в этом роде, точно я ее слова не запомнила. Но я уверенно улыбнулась и сказала:
– Разумеется. Одну секундочку.
Под прилавком я нашла бланк, на котором было большими буквами написано «ДУБЛИКАТ ТРИПЛИКАТ», и занесла на оборотную сторону имя и адрес покупательницы, а также имя и адрес ее тети; на лицевой стороне дубликата-трипликата я аккуратно вывела «Тюл-цир.». После этого я улыбнулась и сказала безмятежным голосом:
– С вас семьдесят пять центов.
– Но у меня кредит по открытому счету, – сказала она.
На это я ответила, что все кредиты по всем счетам отложены на время рождественских распродаж, и она дала мне семьдесят пять центов, которые я спрятала в карман, когда она ушла. Потом я звякнула «отмену операции» на кассовом аппарате и порвала дубликат-трипликат, потому что все равно не знала, что с ним делать.
Попозже явился еще один покупатель и спросил:
– Где мне найти книгу Энн Резерфорд Гвинн «Гром с ясного неба»?
Я сказала:
– Ищите в медицине, это направо.
Но тут подошла старшая, номер 13-2246, и спросила покупателя:
– Это философия?
– Вроде того, – сказал покупатель.
– Тогда вам в отдел словарей, вон по тому проходу.
Покупатель ушел, и я сказала 13-2246, что ее предположение ничуть не лучше моего, а она уставилась на меня и пояснила, что философию, социологию и Бертрана Рассела[19]19
Расселл, Бертран (1872–1970) – британский философ, математик и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1950).
[Закрыть] всегда можно найти в словарях.
Третьего рабочего дня в «Мейси» у меня не было, потому что в конце второго, выходя из универмага, я упала на лестнице и порвала чулки, а сторож у служебного входа сказал мне, что если я обращусь к начальнику своего отдела, мне бесплатно выдадут новую пару чулок. И я пошла обратно, отыскала свою мисс Купер, и она сказала:
– Иди к оценщику на седьмой этаж и передай ему это.
И дала мне розовый бланк, на котором было напечатано: «Расч. для спр. пок. счт. № или тел/пер. № журн/ уч. № к/чек № клерк № отд. № дата М…», а после М вместо моего имени она написала «13-3138». Я выбросила этот бланк в ближайшую мусорную корзину, пошла на четвертый этаж и купила пару чулок за 69 центов, а потом спустилась по общей лестнице и вышла, как все покупатели, через парадную дверь.
Я написала в «Мейси» длинное письмо и подписалась всеми моими номерами, сложенными вместе и разделенными на 11 700 – столько сотрудников работают в этой конторе. Не уверена, что они вообще заметили мое отсутствие.
ЧАСТЬ II
Непосвященному созерцателю не дано понять, что скрывается за этими переплетениями линий и закорючек, которые кажутся ему всего лишь примитивным рисунком. Человек, несведущий в сокровенной механике, сочтет эти математические формулы и связующие тире бредом сумасшедшего. Ибо мы обречены заблуждаться относительно истинных целей и намерений друг друга; и тысячи наших маленьких тайн не под силу раскрыть даже всесильной инквизиции.
Джозеф Гленвилл.
Ведьма
Пассажиров в вагоне было раз-два и обчелся, так что в распоряжении мальчугана оказалась целая скамья; мама сидела на скамье через проход с его младшей сестренкой, сжимавшей в одной руке корочку хлеба, а в другой – погремушку. Надежно пристегнутая к сиденью, малютка могла смотреть по сторонам, а если начинала сползать набок, ремень натягивался и не давал ей упасть, пока мама снова не усадит ее ровно. Мальчуган глядел в окно, жуя печенье и периодически задавая маме вопросы, на которые та отвечала коротко, не отрываясь от книги.
– Мы на реке, – сказал мальчик. – Там река, а мы едем сверху.
– Вот и славно, – промолвила мама.
– Под нами мост через реку, – сказал мальчик, теперь уже сам себе.
Еще несколько пассажиров разместились в дальнем от них конце вагона, а когда кто-нибудь шел мимо них по проходу, мальчик поворачивал голову и говорил: «Привет». Чужаки обычно тоже говорили: «Привет»; иные вдобавок спрашивали, как ему нравится поездка, и называли его «славным большим парнем». Такие замечания только раздражали мальчика, и он молча отворачивался к окну.
– Там корова пасется, – говорил он спустя минуту. – Скоро мы приедем?
– Уже скоро, – всякий раз отвечала мама.
Малютка тихо возилась с погремушкой и хлебом (мама то и дело совала ей новые корочки), но один раз слишком сильно завалилась набок и ушибла голову. Она расплакалась, и следующие пару минут в этой части вагона было много шума и суеты. Мальчик слез со своей скамьи, пересек проход и помог маме успокоить сестру, щекоча ей ножки и уговаривая не плакать. Наконец малышка засмеялась и снова стала мусолить хлеб, а мальчик получил от матери карамельку и вернулся к своему окну.
– Я видел ведьму, – сказал он маме чуть погодя. – Там была большая-пребольшая, старая-престарая, гадкая-прегадкая ведьма.
– Вот и славно, – промолвила мама, не отрываясь от книги.
– Такая здоровенная уродина. Я сказал ей убираться, и она пропала, – сказал мальчик, теперь уже сам себе. – Она приходит и говорит: «Я тебя съем», – а я ей: «Нет, не съешь», – и прогнал эту старую злющую ведьму.
Он умолк, глядя куда-то вверх; в этот момент дверь из тамбура отворилась, и в вагон вошел пожилой мужчина. У него было приятное лицо и густые седые волосы; его синий костюм был слегка помят, что в поездке дело обычное. В руке он держал сигару, а когда мальчик сказал: «Привет», – взмахнул сигарой со словами: «Привет-привет, сынок», – и остановился, облокотившись на спинку его скамьи. Мальчик меж тем, задрав голову, продолжил смотреть в окно.
– Что такое ты там высматриваешь? – полюбопытствовал старичок.
– Ведьм, – с готовностью сообщил мальчуган. – Старых гадких злющих ведьм.
– Понятно, – сказал старичок. – И много их видел?
– Мой папа тоже курит сигары, – сказал мальчик.
– Все мужчины курят сигары, – сказал старичок. – Придет время, и сам закуришь.
– Я уже мужчина, – сказал мальчик.
– А сколько тебе лет?
Это был извечный, порядком надоевший вопрос. Мальчик с минуту глядел на старичка, подозревая насмешку, и наконец заявил:
– Двадцать шесть. Восемьсот сорок восемьдесят.
Мама оторвалась от книги и, с ласковой улыбкой взглянув на свое чадо, сказала:
– Четыре.
– Неужто и вправду двадцать шесть? – выразил вежливое сомнение старичок, обращаясь исключительно к мальчугану, и качнул головой в сторону соседней скамьи. – А это твоя мама?
Мальчик нагнулся вперед, чтобы выглянуть из-за него, и подтвердил:
– Да, мама.
– А как тебя зовут? – спросил старичок.
У мальчика снова возникли подозрения.
– Мистер Иисус, – буркнул он.
– Его зовут Джонни, – сказала мама и строго нахмурилась в ответ на недовольный взгляд сына.
– А вон там моя сестра, – сообщил мальчик. – Ей двенадцать с половиной.
– Любишь сестру? – спросил старичок.
Мальчик уставился на него, удивленный вопросом, а старичок обогнул край скамьи и сел рядом с ним.
– Хочешь, я расскажу тебе о моей младшей сестре? – спросил он.
Мама было насторожилась, когда чужак сел рядом с ее ребенком, но после этих слов успокоенно уткнулась в свою книгу.
– Давай расскажи, – обрадовался мальчик. – Твоя сестра была ведьмой?
– Возможно, – сказал старичок.
Мальчик рассмеялся, явно заинтригованный, а старичок пыхнул сигарой, откинулся на спинку и начал свой рассказ:
– Давным-давно у меня была маленькая сестра, совсем как у тебя. – Мальчик слушал внимательно, кивая при каждом слове. – И эта моя сестра была такой милой, что я любил ее больше всего на свете. И знаешь, что я сделал?
Мальчик замотал головой, а мама подняла голову от книги и улыбнулась, тоже прислушиваясь.
– Я купил ей коня-качалку, куклу и миллион карамелек, – сказал старичок. – А потом я крепко схватил ее за шею и душил, душил, пока она не умерла.
Мальчик замер от неожиданности, а его мать перестала улыбаться и открыла рот, но потом закрыла его, так ничего и не вымолвив. А старичок продолжил свой рассказ:
– А потом я взял и отрезал ей голову, и еще…
– Ты ее всю разрезал на куски? – пролепетал мальчик, едва дыша.
– Я отрезал ей голову, и руки, и ноги, и волосы, и нос, – сказал старичок. – И еще насмерть забил ее палкой.
– Эй, погодите-ка… – вмешалась было мама, но как раз в этот момент малютка снова завалилась набок, и маме пришлось отвлечься, возвращая ее в исходное положение.
– Я взял ее голову и выдрал все волосы… – продолжил старичок.
– У своей маленькой сестры? – уточнил мальчик.
– У своей маленькой сестры, – подтвердил старичок. – И бросил ее голову в клетку с голодным медведем, и медведь сожрал ее всю без остатка.
– Медведь сожрал ее голову? – снова уточнил мальчик.
Мама отложила в сторону книгу, поднялась и через проход шагнула к старичку.
– Что за чушь вы тут несете? – спросила она.
Старичок посмотрел на нее с самым невинным видом.
– А ну-ка, убирайтесь отсюда, – потребовала мама.
– Я вас напугал? – спросил старичок. Он оглянулся на мальчика и заговорщицки пихнул его локтем. Оба, старичок и мальчуган, засмеялись.
– Этот дядя разрезал на куски свою сестру, – сказал мальчик.
– Я сейчас вызову кондуктора, – пригрозила мама старичку.
– Кондуктор сожрет мою маму, – сказал мальчик. – Возьмет и отрежет ей голову
– А заодно и твоей сестренке, – сказал старичок и поднялся со скамьи. Мама подвинулась, уступая ему проход.
– И больше не суйтесь в этот вагон, – сказала она.
– А не то моя мама сожрет тебя, – сказал мальчуган старичку.
Старичок захохотал, и мальчик захохотал тоже, а потом старичок сказал маме: «Извините», – и вышел в тамбур. Когда дверь за ним захлопнулась, мальчик спросил:
– И долго нам еще трястись в этом старом поезде?
– Уже недолго, – сказала мама.
Она постояла рядом с сыном, собираясь что-нибудь сказать, и наконец произнесла:
– Сиди смирно и будь хорошим мальчиком. Можешь взять еще одну карамельку.
Мальчуган радостно слез со скамьи и последовал за мамой через проход. Мама достала из сумочки конфету и вручила ее со словами:
– Что нужно сказать?
– Спасибо, – сказал мальчуган. – А тот дядя взаправду разрезал свою сестру на кусочки?
– Нет, он просто тебя дразнил, – сказала мама. – Просто дразнил.
– Наверно, – сказал мальчик и с карамелькой в руке вернулся на свое место у окна. – Наверно, он-то и был той самой ведьмой.
Чужая
Двадцать минут девятого. Близнецы ковыряют ложками кашу, а миссис Уолпол в раздражении поглядывает то на часы, то на окно кухни, за которым вот-вот покажется школьный автобус, но попробуй-ка заставь детей шевелиться быстрее.
– А не то пешком пойдете, – в который раз грозится она. – Автобус ждать не станет.
– Спешу изо всех сил, – бубнит Джуди и, взглянув на свой почти полный стакан молока, самодовольно добавляет: – Джека я уже обставила.
Джек тут же придвигает через стол свой стакан, и они тщательно их сравнивают.
– А вот и нет! – говорит Джек. – Я отпил больше твоего.
– Хватит спорить, – сердится миссис Уолпол. – Довольно! Джек, доедай свою кашу!
– Вначале-то было поровну, – не умолкает Джек. Мам, ты ведь налила нам поровну?
…В то утро не сработал будильник, поставленный на семь. Миссис Уолпол поняла это лишь через полчаса, когда услышала плеск воды в душевой наверху. А тут еще кофе, как назло, долго не закипал и яйца не доварились.
Себе успела налить только фруктового соку, да и тот не выпила. Все шло к тому, что кто-нибудь на сей раз опоздает – либо дети, либо мистер Уолпол.
– Джуди! Джек! – подгоняла миссис Уолпол.
Косички Джуди заплетены небрежно; Джек затерял свой носовой платок; мистер Уолпол наверняка уже злится.
Желто-красный борт школьного автобуса заслонил свет перед окном; Джуди и Джек припустили к двери, оставив кашу недоеденной и забыв про учебники. Миссис Уолпол поспешила за ними.
– Джек, возьми деньги на молоко! И после уроков сразу домой!
Убедившись, что дети сели в автобус, она быстро вернулась к столу, чтобы убрать грязную посуду и накрыть завтрак для мистера Уолпола. Самой удастся позавтракать лишь после девяти; тогда можно будет перевести дух, но ненадолго – нынче день стирки, а если поздно развесить белье, оно не успеет высохнуть до дождя, который наверняка зарядит ближе к вечеру. Когда муж появился на кухне, она подавила раздражение и спокойно поздоровалась:
– Доброе утро, дорогой.
Он пробурчал приветствие, не глядя на супругу, в голове у которой вертелись фразы типа: «Тоже мне пуп земли; мог бы хоть немного считаться с другими». Однако она ничего не сказала, подавая ему завтрак (яйца всмятку, тосты и кофе), пока мистер Уолпол просматривал газету. «Тебе, понятно, наплевать, что я сама еще ничего не ела…» – так и подмывало сказать миссис Уолпол, но она молча – и по возможности бесшумно – занималась посудой.
Все шло своим чередом, хоть и с получасовым опозданием, пока не зазвонил телефон. У них был спаренный номер, и миссис Уолпол обычно не спешила снимать трубку, делая это после повторного звонка: если соседи сразу дали отбой, значит, звонят сюда. Но в такую рань, во время завтрака мистера Уолпола, долгий телефонный трезвон был недопустим, и она ответила первой.
– Алло! – произнесла она весьма сердито.
– Миссис Уолпол? – спросил женский голос.
– Да.
– Простите за беспокойство, это… – и голос представился незнакомым ей именем.
– Слушаю, – сказала миссис Уолпол.
За ее спиной брякнул кофейник – это мистер Уолпол снял его с плиты, чтобы налить себе вторую чашку.
– У вас есть собака, черная с рыжими подпалинами?
Прежде чем ответить «да», миссис Уолпол мгновенно прокрутила в голове все, что связано с наличием собаки в сельском доме: шесть долларов за стерилизацию, громкий лай по ночам, но притом внушающий спокойствие страж на коврике у детских кроватей. Собака неотъемлема от дома, как печь, крыльцо или подписка на местную газету; умная, спокойная, терпеливая, она является членом семьи – недаром соседи кличут ее не просто Леди, а Леди Уолпол, под стать Джеку Уолполу и Джуди Уолпол. Однако все это не может служить поводом для ранних звонков незнакомых людей, причем говорящих голосом, не менее сердитым, чем у самой миссис Уолпол.
– Да, у нас есть собака. И что с того?
– Крупная черно-рыжая гончая?
По описанию не иначе как Леди.
– Должно быть, это наша, – сказала миссис Уолпол нетерпеливо. – А в чем дело?
– Она загрызла моих цыплят! – Теперь в голосе, помимо гнева, звучало удовлетворение: виновница (миссис Уолпол) была найдена.
Несколько секунд миссис Уолпол молчала, и голос на том конце провода позвал:
– Алло?
– Этого не может быть, – сказала миссис Уолпол.
– Сегодня утром, – сказал голос, смакуя каждое слово, – ваша собака пролезла к нам во двор. Мы услышали гвалт часов около восьми. Муж вышел глянуть, что там такое, и увидел двух загрызенных цыплят, а за другими гонялась здоровая черно-рыжая псина. Муж схватил палку и прогнал ее, а после нашел еще пару мертвых цыплят. Вам еще повезло, – продолжил голос без всякого выражения, – что он, выходя, не взял дробовик, а не то пристрелил бы ее на месте. Ужас что натворила, повсюду кровь и перья.
– А с чего вы взяли, что собака наша? – пошла в отказ миссис Уолпол.
– Да ваш сосед, Джо Уайт, как раз шел мимо, когда муж гнал собаку со двора, и Джо ее узнал.
Старый Джо Уайт жил через дом от Уолполов. Миссис Уолпол всегда была с ним приветлива, при встрече не забывала справиться о здоровье, терпеливо выслушивала старческую болтовню и любовалась фотографиями его внуков, живших в Олбани.
– Понятно, – произнесла миссис Уолпол, внезапно сдаваясь. – Если у вас нет никаких сомнений… Однако мне трудно представить, чтобы Леди сотворила что-то подобное. Обычно она смирная и незлобивая.
В свою очередь, голос в трубке смягчился.
– Что и говорить! Мне самой это все жуть как неприятно, однако… – Тут женщина многозначительно умолкла.
– Конечно, мы возместим все убытки, – быстро среагировала миссис Уолпол.
– Нет-нет, речь не об этом. – Теперь голос звучал почти миролюбиво.
– Но я полагаю, это наш долг… – уже недоумевая, снова начала миссис Уолпол.
– Нет, тут дело в собаке, – сказала женщина. – С ней надо покончить.
Вмиг миссис Уолпол оцепенела от ужасного предчувствия. И без того в это утро все шло наперекосяк, она до сих пор даже кофе не попила, а тут такая напасть, каких сроду не случалось; и страшнее всего этот голос в трубке, эта интонация, это ударение на слове «покончить».
– Как это? – спросила она наконец. – Что значит «покончить»?
На том конце провода возникла недолгая пауза, а потом речь полилась быстрее прежнего:
– Это уж вам решать, но судите сами: всем известно, что собака, разок напавшая на кур, потом уже не остановится. Как я сказала, дело не в убытках. Да и убытков-то, почитай, никаких – цыплят я ощипала, и они уже в духовке.
У миссис Уолпол перехватило дыхание, она закрыла глаза, а голос меж тем не умолкал:
– От вас нам ничего не нужно – только разделайтесь с этой собакой. Да вы и сами понимаете, что такое терпеть нельзя.
Миссис Уолпол почувствовала, что от нее ждут ответа.
– Да, конечно, – пробормотала она.
– Стало быть… – многозначительно прозвучало в трубке.
Краем глаза миссис Уолпол заметила мужа, направлявшегося к двери. Он опаздывал и только махнул ей рукой; она кивнула в ответ. Ну вот, не успела сказать, чтобы он завернул в городскую библиотеку; придется звонить ему на работу.
Теперь миссис Уолпол взяла более решительный тон:
– Для начала я проверю насчет собаки. Если это наша, обещаю, что впредь она вас не потревожит.
– Да конечно, ваша это псина, тут дело ясное! – сказала женщина по-деревенски грубовато и с вызовом, мол: «На скандал нарываетесь? Так это мы запросто».
– До свидания, – резко сказала миссис Уолпол, бросая трубку, и сразу же об этом пожалела: лучше было бы продолжить разговор в примирительном тоне и попытаться выторговать жизнь Леди у этой нахрапистой дуры, так пекущейся о своих идиотских цыплятах.
Вернувшись на кухню, миссис Уолпол налила чашку кофе и поджарила пару тостов.
«Ни о чем не буду думать, пока не выпью кофе», – сказала она себе. Потолще намазала масло на хлеб и попыталась расслабиться, откинувшись на спинку стула и опустив плечи. На часах всего полдевятого утра, а измучилась так, будто уже одиннадцать вечера. Снаружи яркое солнце, но и это не радует. Внезапно миссис Уолпол решила отложить стирку на завтра. Не так уж они закоснели в местечковом быту, чтобы приравнивать стирку во вторник к семи смертным грехам. Уже довольно давно переехав сюда из города, они для местных оставались «городскими» и, видимо, будут ими всегда – чужаками, чья собака таскает цыплят; чужаками, стирающими белье по вторникам; чужаками, неспособными ограничиться этим мирком с его простыми заботами о посевах, погоде и хлебе насущном. В нынешней ситуации, как и во многих других – от вывоза мусора до заделки щелей в оконных рамах и домашней выпечки, – миссис Уолпол была вынуждена спрашивать совета у соседей. Здесь не город, и не на кого переложить хотя бы часть домашних дел; вместо привратника, уборщика или газовщика вы получаете только наставления соседей. Взгляд ее случайно упал на миску Леди под раковиной, и стало тошно так, что дальше некуда. Поднявшись со стула, миссис Уолпол накинула пальто, головной платок и отправилась к соседям.
В соседнем доме хозяйка, миссис Нэш, жарила пончики и, завидев в дверях миссис Уолпол, помахала вилкой.
– Проходи сюда, я не могу оставить плиту!
Миссис Уолпол оглядела соседскую кухню и невольно сравнила ее со своей – неприбранной, с кучей грязной посуды в мойке. Кухня миссис Нэш сияла свежестью после утренней уборки; сама она была одета в безупречно чистый халат и даже пончики жарила так, что вокруг ни крупицы муки, ни единого жирного пятнышка.
– Мои мужчины их страсть как любят, – сказала миссис Нэш, мотнув головой в порядке приветствия. – Подчищают одним махом, сколько ни нажарь.
– А у меня такие пончики не получаются, – призналась миссис Уолпол.
Хозяйка приглашающе указала вилкой на блюдо с горячими пончиками, и миссис Уолпол взяла один, подумав: «Потом будет изжога».
– Только-только закончу жарить, оглянусь, а они уже все умяли. – Миссис Нэш тоже взяла пончик и стала жевать, не отходя от плиты.
– Что случилось? – спросила она. – Да на тебе лица нет.
– Все из-за нашей собаки, – сказала миссис Уолпол. – Сейчас только звонили, она чьих-то цыплят погрызла.
Миссис Нэш кивнула.
– Ну да, у Харрисов, я знаю.
«Небось еще раньше меня узнала», – подумала миссис Уолпол.
– Тут дело такое, – сказала миссис Нэш, стоя лицом к плите, – люди говорят, если собака набросится на домашнюю живность, то все – почитай, пропащая собака. Когда пес моего брата загрыз овцу, что только ни делали, чтобы его отвадить, да все без толку Когда псина почует вкус свежей крови… – Она аккуратно подцепила вилкой очередной пончик. – …она будет убивать и дальше – не ради еды, а просто так.
– Неужели нельзя отвадить?
– Попробовать вообще-то можно, – сказала миссис Нэш. – Первым делом посади ее на крепкую цепь. Тогда она не доберется до цыплят, да и саму ее не прикончат до срока.
Миссис Уолпол тяжело поднялась со стула и снова повязала платок.
– Пойду за цепью.
– Ты в магазин?
– Да, надо обернуться до прихода детей.
– Только не покупай магазинные пончики, – предупредила миссис Нэш. – Я попозже занесу тебе целую миску. И смотри, чтобы цепь была покрепче.
– Спасибо, – сказала миссис Уолпол.
Яркий солнечный свет в дверном проеме, массивный кухонный стол и гора аппетитно пахнущих пончиков – все это свидетельствовало о незыблемом благоденствии миссис Нэш, в чьей правильной жизни нет места убийствам цыплят и всяческим городским треволнениям. Но миссис Нэш, при своем чистоплотном довольстве, все же снисходит до того, чтобы угостить нерадивую «горожанку» целой миской пончиков и сделать вид, будто не замечает грязи на ее кухне.
– Спасибо, – повторила миссис Уолпол, теперь уже совсем не к месту.
– Передай Тому Киттреджу, что я нынче зайду к нему за свининой, пусть оставит для меня хороший кусок.
– Передам, – пообещала миссис Уолпол, задерживаясь в дверях, и миссис Нэш попрощалась с ней взмахом вилки.
Старый Джо Уайт сидел у себя на крыльце, фея кости на солнышке. При появлении миссис Уолпол он широко ухмыльнулся и крикнул:
– Ну как, еще не разделались со своей сучкой?
Ему грубить не следует, напомнила себе миссис Уолпол. Он не доносчик и не дурной человек – по здешним понятиям. Любой из местных не преминет всюду раструбить о собаке, которая душит цыплят. Однако чему он так радуется?
– Доброе утро, мистер Уайт, – сказала она по возможности вежливо.
– Пристрелите ее аль как? – спросил мистер Уайт. – Ружье-то у мужа имеется?
– Меня все это ужасно расстроило, – сказала миссис Уолпол, останавливаясь на дорожке перед крыльцом Уайта и всеми силами стараясь скрыть свою злость.
– Да уж, собака-то с гнильцой, даром что знатной породы, – сказал мистер Уайт.
«Ладно хоть не обвиняет меня», – подумала миссис Уолпол.
– И это уже никак не исправить? – спросила она.
Старик задумался.
– Вообще-то есть один способ. Надо привязать дохлого цыпленка ей к шее, так чтобы не могла сбросить.
– Привязать к шее? – удивилась миссис Уолпол.
Мистер Уайт кивнул, обнажая в ухмылке беззубые десны.
– Тут штука в чем – сперва она примет это за игру, но потом цыпленок начнет ей мешать, а скинуть его не выходит, хоть по земле катайся, хоть зубами щелкай. И когда она уразумеет, что от этой дохлятины никак не отделаться, тут она и струхнет. Будет бродить с поджатым хвостом и с цыпленком на шее – чем дальше, тем хуже.
Миссис Уолпол ухватилась рукой за перила крыльца, чувствуя слабость в коленях.
– И что потом? – спросила она.
– А что потом? Дело известное. Дохлый цыпленок будет себе гнить, а псина будет все больше маяться от вони и вообще, и в оконцовке все цыплята ей до того опротивеют, что она их за милю обходить станет.
– А как долго собака… я о Леди… как долго ей придется носить это на шее?
– Я так полагаю, – сказал старик бодро, – пускай носит, пока цыпленок совсем не сгниет, а там уже и сам собой отвалится. Сперва голова, потом…
– Понятно, – сказала миссис Уолпол. – И это поможет?
– Шут его знает. Сам-то я никогда этот способ не пробовал.
Сказанным явно подразумевалось, что уж он-то, Джо Уайт, никогда бы не опустился до обладания такой дрянной собакой, которая убивает цыплят.
Миссис Уолпол поспешила уйти; она не могла избавиться от мысли, что если бы не Джо Уайт, ее Леди сейчас ничего бы не грозило. На секунду даже подумалось, что старик мог нарочно свалить чужую вину на Леди и тем досадить «городским». Впрочем, нет: здешний люд не таков, чтобы возводить напраслину, – даже на собак.
В магазине она застала всего двух покупателей: один мужчина склонился над прилавком со скобяными товарами, а другой болтал у мясного прилавка с хозяином, мистером Киттреджем. Последний, увидев ее, крикнул через все помещение:
– Доброе утро, миссис Уолпол! Славная нынче погодка!
– Это верно, – согласилась миссис Уолпол.
– А вот с собакой у вас незадача вышла, – продолжил торговец.
– Ума не приложу, как тут быть, – вздохнула миссис Уолпол.
Покупатель у мясного прилавка посмотрел на нее непонимающе и перевел взгляд на хозяина.
– Ее псина загрызла у Харрисов трех цыплят, – пояснил мистер Киттредж, и мужчина кивнул со словами:
– Ага, слыхал об этом.
Миссис Уолпол подошла к мясному прилавку.
– Миссис Нэш просила оставить ей кусок свинины. Она заглянет попозже.
– Я как раз еду в ту сторону, – сказал мужчина, – могу завезти ей мясо.
– Хорошо, – согласился мистер Киттредж.
– Собаку-то пристрелите небось? – спросил покупатель у миссис Уолпол.
– Надеюсь, до этого не дойдет. Мы ее очень любим.
Покупатель и хозяин переглянулись, а потом мистер Киттредж резонно заметил:
– Не годится, чтобы по округе бегала псина, охочая до цыплят, миссис Уолпол.
– Не ровен час схлопочет порцию свинца, и поминай как звали, – добавил покупатель, и оба мужчины рассмеялись.
– Разве нельзя ее отучить? – спросила миссис Уолпол.
– Можно, конечно, – сказал покупатель. – Один точный выстрел, и навсегда отучится.
– Еще можно прицепить ей на шею дохлого цыпленка, – сказал торговец. – Глядишь, и сработает.
– Ага, слыхал я о типе, который такое проделал, – сказал покупатель.
– И помогло? – с надеждой спросила миссис Уолпол.
Мужчина отрицательно покачал головой.
– Такие дела… – сказал хозяин лавки и облокотился на прилавок; он был любитель поточить лясы. – Такие, значит, дела: был у моего папаши пес, который как-то повадился есть яйца в курятнике – раздавит и вылакает. И сжирал он таким манером чуть не половину всех яиц, что приносили наши куры.
