Текст книги "Лотерея (сборник)"

Автор книги: Ширли Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Только представь себе купание в таком месте, – сказала она, поежившись.

Но в целом пляж ей понравился – в нем было что-то знакомое, умиротворяющее; одновременно в голове вновь зазвучала давешняя мелодия, усиливая эффект узнавания. На этом пляже она уже бывала в своих фантазиях, сочиняя душераздирающие истории о разбитой любви, где в финале героиня бесцельно бредет вдоль линии прибоя; а мелодия как раз и была символом того сказочного мира, в котором она искала спасения от унылой повседневности, в свою очередь побуждавшей ее сочинять душераздирающие пляжные истории. Она громко засмеялась, и Брэд спросил:

– Что веселого ты нашла среди этой серости?

– Я подумала, каким ужасно негородским кажется это место, – соврала она.

Однотонные небо, вода и песок создавали ощущение сумерек, хотя еще не было и полудня. Маргарет утомилась и хотела уже повернуть обратно, когда Брэд сказал:

– Взгляни-ка туда.

И она увидела девушку, которая бегом спускалась с дюны, держа в руке шляпку; волосы ее развевались на ветру.

– Это единственный способ согреться в такой промозглый день, – сказал Брэд.

– Она, кажется, чем-то напугана, – сказала Маргарет.

Заметив людей на пляже, девушка повернула в их сторону, постепенно сбавляя скорость. Чувствовалось, что она хочет к ним обратиться, но не уверена в том, как ее примут. С расстояния в несколько шагов она заговорила, переводя взгляд с Брэда на Маргарет:

– Не знаете, где тут найти полицию?

Брэд кинул взгляд вдоль пляжа сначала в одну, потом в другую сторону и серьезно сказал:

– Пока не вижу ни одного полисмена. А мы не можем вам чем-то помочь?

– Вряд ли, – сказала девушка. – Мне нужна полиция.

«Они обращаются в полицию по любому поводу, эти ньюйоркцы, – подумала Маргарет. – Похоже, они считают полисменов универсальными разрешителями любых проблем».

– Но узнать-то можно, в чем дело? – спросил Брэд.

Девушка посмотрела на него с сомнением.

– Ну, если вам так интересно, я нашла в той стороне ногу.

Они ждали дальнейших разъяснений, но девушка сразу развернулась и зашагала обратно по собственным следам, бросив через плечо: «Идемте, покажу». Они втроем перевалили через дюну и оказались у подобия бухточки – тут море сумело вклиниться между галечно-песчаными откосами двух дюн. И там, у самой воды, действительно лежала нога.

– Вот она, – сказала девушка, указывая на ногу хозяйским жестом, словно это была ее собственность, на долю в которой необоснованно претендовали Брэд и Маргарет.

Они подошли ближе, и Брэд осторожно склонился над находкой.

– Да, это нога, спору нет, – заключил он.

Мертвенно-бледная, нога походила на кусок манекена, аккуратно обрезанный по верхней части бедра и чуть выше лодыжки. Слегка согнутая в колене, она уютно покоилась на песке.

– Натуральная нога, – сказал Брэд. – Вы были правы насчет полиции.

Все вместе они вернулись к летнему кафе, хозяин которого с угрюмым видом слушал, как Брэд вызывает по телефону полицию. Когда полицейские прибыли, они отвели их к обрубку ноги и сообщили свои имена и адреса, после чего Брэд спросил:

– Теперь мы должны отсюда уйти?

– А вы намерены болтаться тут и дальше? Хотите отыскать недостающие куски? – мрачно пошутил полисмен.

Они вернулись в дом и рассказали его хозяевам о случившемся. Хозяин сразу начал извиняться, словно это он был виноват в том, что гости нашли за дюнами человеческую ногу, зато хозяйка с энтузиазмом сообщила:

– А в Бенсонхерсте на берегу нашли отрезанную руку, об этом писали в газетах.

– Очередной маньяк-убийца, – констатировал хозяин.

Когда они поднялись в спальню, Маргарет сказала:

– Похоже, это начинается с пригородов.

– Что начинается? – не понял Брэд.

– Скоро все мы распадемся на куски, – произнесла она с истеричным смехом.

Чтобы хозяева не подумали, будто жуткая находка их расстроила, они задержались на Лонг-Айленде дольше запланированного и уехали в Нью-Йорк последним вечерним поездом. При входе в их нью-йоркское жилье Маргарет показалось, что в мраморной отделке вестибюля за прошедшие пару дней появилось несколько новых трещинок. В лифте стоял запах ржавчины, а в квартире все было покрыто пылью. Они легли спать, чувствуя себя неуютно, а на следующее утро, едва проснувшись, Маргарет заявила:

– Сегодня я останусь дома.

– Ты расстроилась после вчерашнего?

– Да нет, просто хочется отдохнуть.

Немного поспорив и так и не сумев ее уговорить, Брэд ушел один – в оставшиеся дни нужно было повидаться еще с несколькими людьми и посетить несколько мест. Маргарет позавтракала в кафе-автомате и вернулась в квартиру с детективным романом, купленным по дороге. Сняв пальто и шляпку, она села у окна – снизу доносился уличный шум, а вверху, над крышами зданий, серело небо.

«Больше не буду себя терзать, – твердо решила она. – Нельзя все время думать о таких вещах и портить настроение нам обоим. Вот так люди выдумывают всякие проблемы, чтобы потом из-за них мучиться».

В голове у нее снова крутилась мелодия, вкрадчивая, приторно-слащавая. В окнах напротив не замечалось никакого движения – вероятно, все жильцы были сейчас на работе. В ритме мелодии ее взгляд заскользил по окнам слева направо, подстраиваясь так, чтобы точно уложиться в куплет от края до края здания, а потом взгляд сместился этажом ниже и все пошло заново. Количество окон на каждом этаже было одинаковым, как и количество тактов в куплетах, и она таким образом продвигалась с этажа на этаж, пока не запнулась, увидев, как карниз одного из окон вдруг беззвучно треснул, скомкался и пылью осыпался вниз. Когда она снова взглянула на то окно, карниз был на месте, но подобные трансформации начали происходить с карнизами выше и правее, а затем и с водосточной трубой.

«Только не надо нервничать, – сказала она себе, с трудом переводя взгляд ниже, на оживленную улицу. – Не думай об этом». Через какое-то время от беспрерывного мельтешения людей и транспорта у нее начала кружиться голова; она отошла от окна и переместилась в спальню. Постель она заправила еще перед уходом на завтрак, как и положено примерной хозяйке, но теперь сдернула с кровати одеяла и простыни и начала перестилать заново, подолгу возясь с уголками и разглаживая каждую морщинку.

– Ладно, с этим покончено, – сказала она вслух, когда постель приняла идеальный вид, после чего вернулась к окну. Как только она взглянула на противоположное здание, мелодия зазвучала снова, а взгляд заскользил от окна к окну, сопровождаемый осыпанием карнизов. Тогда она перегнулась через подоконник и посмотрела на карниз собственного окна – и как она об этом раньше не подумала? Карниз уже частично осыпался, а когда она дотронулась до него пальцем, несколько кусочков отвалились и полетели вниз.

Часы показывали одиннадцать; в это время Брэд, наверно, осматривает новые паяльные лампы на предмет оптовой закупки и вернется не ранее часа. Она решила написать письмо домой, но порыв иссяк прежде, чем отыскались бумага и ручка. «А почему бы не вздремнуть?» – подумала она, хотя спать в такое время было не в ее правилах. Она прилегла на постель поверх покрывала и через несколько минут почувствовала, как все здание содрогается.

«Не нервничай, – вновь сказала она себе, словно это было заклятие против нечисти, а затем поднялась и надела пальто и шляпку. – Схожу в магазинчик за углом, куплю сигарет и почтовой бумаги».

В лифте она начала паниковать – ей почудилось, что кабина падает вниз, – а в вестибюле взяла себя в руки и не пустилась бегом только потому, что вокруг были люди. Быстрым шагом она пересекла вестибюль и оказалась на улице. Здесь она замерла; машины стремительно проносились мимо, пешеходы торопились по своим делам. Захотелось вернуться в дом, однако паника, начавшаяся еще в лифте, погнала Маргарет дальше. Она добралась до перекрестка и, автоматически следуя за людьми, вышла на проезжую часть – тотчас рядом взревел автомобильный клаксон, раздались крики и визг тормозов. Она сломя голову бросилась вперед и только на противоположном тротуаре остановилась, чтобы оглядеться. Сигналивший грузовик продолжил свой путь и уже заворачивал за угол; люди двигались по тротуару в обоих направлениях, огибая то место, где как вкопанная стояла Маргарет.

«Никто из этих людей не видел, как я бежала через дорогу, – успокоила она себя через несколько минут. – А те, кто видел, уже далеко отсюда».

Кое-как сдвинувшись с места, она дошла до магазина и купила пачку сигарет. По сравнению с улицей квартира теперь представлялась ей более безопасным местом – поскольку подняться наверх можно было и по лестнице, не пользуясь лифтом. От магазина к перекрестку она шла, держась ближе к зданиям, и оттого все время натыкалась на выходящих оттуда людей. На перекрестке она внимательно посмотрела на светофор: горел зеленый, но было похоже на то, что пауза скоро закончится. «Безопаснее будет подождать, – решила она. – Не хотелось бы еще раз попасть под грузовик».

Пешеходы продолжали идти мимо нее, и некоторых красный сигнал светофора застиг посреди улицы. Одна слабонервная женщина бросилась обратно, а прочие застряли у разделительной полосы, смещаясь то вперед, то назад в зависимости от плотности движения в ту и другую сторону. Один человек ухитрился проскочить на противоположный тротуар в появившийся просвет, а другие замешкались и остались ждать зеленого света. Наконец загорелся зеленый, машины остановились, и Маргарет ступила на мостовую, но тут из-за угла резко вывернуло такси, вписываясь в правый поворот. В страхе она попятилась, снова пропустила большую часть паузы и решила дождаться следующей. Остановившийся рядом мужчина нетерпеливо притопывал носком ботинка, глядя на светофор; две девчонки сошли с бордюра на дорогу и стояли там, болтая без умолку. «Буду держаться за ними», – решила Маргарет. Загорелся зеленый, мужчина рванул через дорогу, но девчонки заболтались и начали переходить с опозданием. Маргарет двинулась было за ними, но передумала и осталась. Внезапно вокруг нее образовалась густая толпа – к переходу подвалил народ с автобусной остановки. Оказавшаяся зажатой в центре этой толпы и увлекаемая на проезжую часть после очередной смены сигнала, Маргарет повернулась и, отчаянно работая локтями, стала пробиваться в обратную сторону. Пробившись, она прислонилась к стене дома и стояла так до тех пор, пока ей не начало казаться, что прохожие как– то странно на нее поглядывают. «Еще подумают невесть что», – сказала она себе и отлепилась от стены, делая вид, будто кого-то ждет. Для вящей достоверности она глянула на часы и сердито нахмурилась, но затем подумала: «Ну и дура же я, честное слово! Никто меня не замечает, все спешат по своим делам». Она снова двинулась к переходу, но как раз в этот момент зажегся красный, и она решила: «Зайду-ка в кафетерий, выпью коки, мне-то спешить некуда».

В кафетерии она села за столик, заказала бутылочку коки и отпила совсем немного, как вдруг ее вновь охватила паника при мысли о людях, которые были рядом с ней во время ее первой попытки преодолеть перекресток. Эти люди наверняка прошли уже несколько кварталов в сторону центра, преодолевая перекресток за перекрестком, тогда как она позорно пасует перед одним и тем же светофором. Торопливо расплачиваясь за недопитую бутылку, она едва удержалась от того, чтобы пуститься в объяснения: мол, с кокой все в порядке, не подумайте, просто у нее срочное дело, только что вспомнила и так далее.

Вернувшись к перекрестку, она твердо сказала себе: «Не раскисай! Дождись зеленого, и сразу вперед». Но зеленый свет зажегся прежде, чем ей удалось собраться с духом, а потом из-за угла двинулись машины на поворот. И вновь она столбом стояла там же, с тоской взирая на табачный киоск через улицу – чуть подальше за ним находился спасительный дом. «И как только люди решаются переходить эту дорогу?» – удивилась она и тотчас поняла, что допускает ошибку: удивляясь и выражая сомнение, она тем самым заранее смиряется с неудачей. Светофор подмигнул ей зеленым глазом, а она посмотрела на него с ненавистью: «Чурбан безмозглый, только и можешь, что менять цвет, без цели и смысла!» Украдкой опасливо озираясь (не следит ли кто-нибудь за ее действиями), она сделала шажок назад, потом еще – и вот она уже далеко от пугающего края тротуара. Через минуту она снова в кафетерии, гадая, как воспримет продавец ее возвращение, но тот смотрит на нее безразлично и в ответ на просьбу машет рукой в направлении телефонного аппарата. Ему нет дела до того, кто она такая, кому и зачем собирается звонить.

Телефонистка ответила так быстро, что Маргарет не успела занервничать и нажать на рычаг отбоя, а еще через пару секунд ее соединили с квартирой. Услышав слегка удивленный голос Брэда, она только и смогла, что пролепетать:

– Я в кафе на углу. Забери меня отсюда.

– Что там стряслось? – Брэд не очень-то рвался к ней на выручку.

– Пожалуйста, приди и забери меня, – произнесла она в черную трубку, которая могла донести, а могла и не донести до него эту мольбу. – Пожалуйста, забери меня отсюда, Брэд. Пожалуйста.

Мужчины в тяжелых ботинках

Для миссис Харт это было первое лето в деревне, к тому же на первом году замужества и в непривычной роли хозяйки дома; скоро должен был появиться на свет ее первенец, и впервые в жизни у нее была собственная служанка – или кто-то более-менее подходящий под это определение. Целыми днями миссис Харт отдыхала, следуя рекомендациям врача, не уставая при этом поздравлять себя со столь приятным раскладом вещей. Сидя в кресле-качалке на веранде своего дома, она глядела на тихую сельскую улицу, на зелень садов и добрых односельчан, которые улыбались ей, проходя мимо. Повернув голову, сквозь широкие окна она могла любоваться своей прелестной гостиной с кленовой мебелью, ситцевыми шторами и чехлами на креслах им в тон, а взглянув повыше, видела белые складчатые занавески в окнах спальни. Это был самый настоящий сельский дом, на крыльце которого молочник оставлял по утрам бутылки, а в расписных горшках на веранде росли самые настоящие цветы, нуждавшиеся в регулярном поливе. Еду здесь готовили на самой настоящей плите, а миссис Андерсон, как и положено настоящей служанке, все время ворчала по поводу грязных следов на полу.

– Всю эту грязь приносят мужчины, – говорила она, изучая очередной отпечаток ботинка. – Заметьте, женщина всегда ставит ногу аккуратно, не размазывая. А гадят именно мужчины в тяжелых ботинках.

И удаляла грязный след небрежным взмахом половой тряпки.

Миссис Харт испытывала безотчетный страх перед миссис Андерсон, но поначалу не очень этому удивлялась, поскольку много слышала и читала о том, как в наши дни служанки буквально терроризируют хозяек. Более того, агрессивность и властность миссис Андерсон, казалось, естественным образом проистекали из ее умения делать домашние консервы, жженый сахар для соуса и дрожжевую закваску. Когда миссис Андерсон, с ее красной физиономией, тяжелым узлом волос и деловито растопыренными локтями впервые возникла на заднем крыльце и предложила свои услуги, миссис Харт растерянно согласилась, застигнутая врасплох среди еще не распакованных вещей, мощных залежей пыли и грязных разводов на окнах. Миссис Андерсон тактически грамотно начала с кухни и прежде всего приготовила миссис Харт чашку горячего чая.

– Вам нельзя утомляться, – объявила она, взглянув на ее располневшую талию, – сейчас вам надо быть особенно осторожной.

К тому времени, как миссис Харт поняла, что миссис Андерсон никогда ничто не домывает до полной чистоты и никогда не возвращает вещи на нужное место, ситуация уже вышла из-под ее контроля: отпечатки пальцев миссис Андерсон виднелись на всех оконных стеклах, а утреннее чаепитие стало для миссис Харт обязательной процедурой. Сразу после завтрака миссис Харт ставила чайник на огонь, а в девять часов появлялась миссис Андерсон и готовила им обеим по чашке чая.

– Чашка горячего чая с утра необходима, чтобы задать тонус желудку на целый день, – всякий раз приговаривала она.

Миссис Харт не позволяла себе много думать о миссис Андерсон, довольствуясь – и даже гордясь – тем, что у нее есть собственная домработница. «Это настоящее сокровище, – писала она подругам в Нью-Йорк. – Она печется обо мне так, будто я ее родная дочь!» Прошло больше месяца, на протяжении которого миссис Андерсон исправно являлась в их дом по утрам, прежде чем миссис Харт обнаружила, что ее изначальное неясное беспокойство в связи с этим было изрядно оправданным.

То было первое солнечное утро после недели дождей; миссис Харт надела свой самый красивый халат – выстиранный и выглаженный миссис Андерсон, – приготовила мужу на завтрак яйцо всмятку, рассталась с ним перед крыльцом и провожала взглядом до перекрестка, откуда мистер Харт уехал на автобусе в ближайший городок на работу в банковском офисе. Перед тем как вернуться в дом, миссис Харт полюбовалась игрой солнечных лучей на зеленых ставнях и дружелюбно поприветствовала проходившего мимо соседа. «Уже скоро я буду гулять по саду с малышом в коляске», – подумала она, оставляя входную дверь открытой, чтобы солнечный свет разливался по полу гостиной. Когда она зашла на кухню, миссис Андерсон сидела за столом, и чай был уже налит в чашки.

– Доброе утро, – сказала миссис Харт. – Чудный день, не правда ли?

– И вас тоже с добрым утречком, – откликнулась миссис Андерсон. – Я все приготовила, пока вы были на крыльце. Нельзя начинать день без чая.

– Я уж было думала, что солнце никогда не вернется, – сказала миссис Харт, садясь и придвигая к себе чашку. – Так приятно, когда вокруг тепло и сухо.

– Он задает тонус желудку, это я о чае, – сказала миссис Андерсон. – Сахар уже там, только помешайте. Пейте скорее, а не то будете весь день маяться желудком.

– Представьте только, – весело говорила миссис Харт, – прошлым летом, примерно год назад, я еще работала в Нью-Йорке и думать не думала, что мы с Биллом поженимся. Ну а теперь взгляните на меня, – добавила она, смеясь.

– Никогда не знаешь наперед, что с тобою случится, – сказала миссис Андерсон. – Иной раз все вроде бы хуже некуда, прям ложись и помирай на месте, но ежели не помрешь, оно мало-помалу начнет выправляться. Так частенько говаривал мой сосед. – Она со вздохом выбралась из-за стола и понесла свою чашку к раковине. – Хотя, конечно, выправляется-то не у всех.

– А потом все произошло очень быстро, за пару недель, – продолжала свое миссис Харт. – Билл получил новую должность в этих местах, и мои подруги из офиса подарили нам вафельницу.

– Она вон там стоит, на полке, – сказала миссис Андерсон и потянулась за чашкой миссис Харт. – А вы сидите спокойно, пока можно. После родов-то покоя уже не будет.

– Но я не могу только и делать, что сидеть сложа руки. Это все для меня так ново, так волнующе.

– Это для вашей же пользы, – сказала миссис Андерсон. – Я желаю вам только добра.

– Вы меня совсем избаловали, – сочла нужным подольститься миссис Харт. – Каждое утро вы на месте и так мило обо мне заботитесь.

– Я не напрашиваюсь на благодарность, – сказала миссис Андерсон. – Мне главное видеть, что с вами все в порядке.

– Но я и правда не знаю, что бы я без вас делала, – сказала миссис Харт, а затем подумала: «Пожалуй, на сегодня хватит», – и громко рассмеялась при мысли о дозах комплиментов, регулярно выдаваемых по утрам миссис Андерсон в качестве аванса за дневную работу. «В любом случае надо выдавать их ежедневно, если не с самого утра, то попозже».

– Над чем это вы смеетесь? – спросила миссис Андерсон, полуобернувшись и опустив широкие красные кисти на край раковины. – Я сказала что-то забавное?

– Я смеюсь своим мыслям, – поспешила развеять ее подозрения миссис Харт. – Я только что подумала о девушках в офисе, с которыми прежде работала. Они бы просто полопались от зависти, если бы видели меня сейчас.

– Никогда не угадаешь, где найдешь, где потеряешь, – заметила миссис Андерсон.

Миссис Харт протянула руку и дотронулась до желтой занавески на кухонном окне, вспомнив свою нью-йоркскую однокомнатную квартирку и сумрачное помещение офиса.

– Хотела бы я нынче иметь повод для веселья, – продолжила миссис Андерсон.

Миссис Харт отдернула руку от занавески, повернулась к ней с сочувственной улыбкой и пробормотала:

– Я вас понимаю.

– Такого и врагу не пожелаешь, – сказала миссис Андерсон, кивая в сторону задней двери. – Он опять куролесил всю ночь напролет, и я не сомкнула глаз ни на минуту.

С недавних пор миссис Харт научилась распознавать, когда слово «он» в устах миссис Андерсон относилось к мистеру Андерсону, а когда к мистеру Харту. В первом случае, произнося это слово, она кивала в сторону задней двери, за которой начиналась дорожка до ее дома; а во втором кивок был нацелен на парадную дверь, у которой миссис Харт каждый вечер встречала мужа.

– Стыд и срам, – сказала миссис Харт и, поднявшись, направилась к задней двери. – Я за полотенцами, они давно уже высохли.

– Я потом ими займусь, – сказала миссис Андерсон и продолжила свой рассказ. – Он орал и ругался, как бесноватый. Распахнул дверь и кричал: «Проваливай ко всем чертям!» Все соседи слышали его вопли. «Проваливай ко всем чертям!» – кричал он мне.

– Просто ужас, – сказала миссис Харт, теребя ручку кухонной двери.

– Тридцать семь лет прожили. – Миссис Андерсон сокрушенно покачала головой. – А теперь вот гонит меня прочь. – Увидев, как миссис Харт закуривает сигарету, она отвлеклась от темы. – Вам курить-то не след. Потом пожалеете, да уж поздно будет… Потому-то я и не завела детей – что за жизнь была бы у детей под эту каждодневную брань?

Миссис Харт переместилась к плите и заглянула в чайник.

– Пожалуй, выпью еще чашечку, – сказала она. Вам налить еще, миссис Андерсон?

– От второй чашки у меня будет изжога, – сказала та и вернула одну чашку из мойки на стол. – Я ее всего лишь вымыла, но это ваша чашка. И ваш дом. И вы можете делать в нем все, что пожелаете.

Миссис Харт засмеялась, наполняя чашку, после чего миссис Андерсон завладела чайником.

– Я его вымою, пока вы не пошли по третьему кругу, – сказала она. – Слишком много жидкости вредит почкам.

– Я всегда пила много чая и кофе, – призналась миссис Харт.

Миссис Андерсон осмотрела грязную посуду, с вечера оставшуюся в мойке, и вытянула оттуда сразу по три стакана в каждой руке, поддерживая их пальцами изнутри стенок.

– Да уж, грязных стаканов этим утром хоть отбавляй.

– Я вечером слишком устала, чтобы прибираться, – сказала миссис Харт, подумав: «И потом зря я, что ли, плачу ей за мытье посуды?» – Вот и оставила все так до вашего прихода, – добавила она невинным тоном.

– Прибираться за другими я привыкла, – сказала миссис Андерсон. – Кто-то ведь должен делать за других всю грязную работу. У вас тут, я гляжу, была компания?

– Да, знакомые мужа из города, человек шесть.

– Ему не следует водить в дом друзей, когда вы в положении.

Миссис Харт вздохнула, вспоминая приятную беседу о нью-йоркских театрах и о местном танцклубе, куда надо будет как-нибудь сходить, хвалебные отзывы об их доме и увлекательный показ детского приданого двум другим молодым женщинам. За этими мыслями она упустила нить рассуждений миссис Андерсон.

– …на глазах у собственной жены, – как раз закончила та и кивнула в сторону парадного крыльца. – Он что, крепко поддает?

– Вовсе нет, – сказала миссис Харт.

Миссис Андерсон покачала головой.

– Я вас отлично понимаю. Мы видим, как наши мужья глушат стакан за стаканом, и не знаем, как их остановить. А потом у них голову переклинивает, и они начинают орать, чтобы мы проваливали ко всем чертям. На такой случай женщина должна иметь местечко, где укрыться, когда ее выставят из дома.

– Будет вам, миссис Андерсон, – осторожно воспротивилась миссис Харт, – вы же не думаете в самом-то деле, что все мужья…

– Вы всего год как замужем, – сказала миссис Андерсон, – и среди ваших знакомых нет никого постарше, кто мог бы вас вразумить.

Миссис Харт зажгла вторую сигарету от окурка первой и твердо сказала:

– У меня нет оснований беспокоиться насчет того, что муж пьет.

Миссис Андерсон остановилась посреди кухни со стопкой вымытых тарелок в руках.

– Стало быть, есть другая женщина? – спросила она. – В этом все дело?

– С чего вы это взяли? – возмутилась миссис Харт. – Мой Билл никогда даже и не взглянет…

– В таких случаях бывает нужно кому-то выговориться, – принялась развивать тему миссис Андерсон. – Уж я-то знаю, поверьте. Все мужчины дурно поступают со своими женами; разница только в том, что одни пьянчуги, другие картежники, а третьи ухлестывают за каждой юбкой. – Она коротко хохотнула. – Иные старые козлы похуже молодых, спросите у их жен. Если бы все женщины знали заранее, какими окажутся их муженьки, свадьбы игрались бы далеко не так часто.

– Я полагаю, счастье в браке прежде всего зависит от женщины, – возразила миссис Харт.

– Взять хотя бы миссис Мартин из бакалеи, – гнула свое миссис Андерсон. – На днях она рассказала мне, что вытворял ее муженек, покуда не помер. Вы не поверите, на какие гадости способны мужья! – Миссис Андерсон посмотрела на заднюю дверь. – Среди них попадаются такие, что прямо мороз по коже. А про вас миссис Мартин сказала, что вы «просто прелесть».

– Очень мило с ее стороны, – сказала миссис Харт.

– Я ничего такого не говорю о нем. – Голова миссис Андерсон качнулась в сторону парадной двери. – Я вообще никогда не называю имен, чтобы не подумали, будто я сплетничаю.

Миссис Харт вспомнила миссис Мартин, хитроглазую и назойливую продавщицу из местной лавки («Сразу две булки белого, миссис Харт? Ждете гостей, не иначе?»).

– Миссис Мартин очень славная женщина, – сказала миссис Харт, едва не добавив: «Передайте ей мой отзыв, пожалуйста».

– Я не скажу о ней ничего дурного, – мрачно молвила миссис Андерсон. – Только бы она не разнюхала про вас что-нибудь этакое.

– Но я уверена… – начала миссис Харт.

– Вот и я сказала ей то же самое. Так прямо и сказала: «Я уверена, что миссис Харт не какая-нибудь вертихвостка. И к рюмке не прикладывается, как некоторые». И еще я сказала, что вы мне почти как родная дочь и что, покуда я рядом, ни один мужчина не причинит вам никакого вреда.

По спине миссис Харт пробежал холодок: оказывается, приветливые соседи все это время вели слежку за ней и за Биллом.

– Я считаю неправильным обсуждать других за глаза, – сказала она с обидой, – и тем более нельзя говорить о них то, что вы не знаете наверняка.

Миссис Андерсон вновь хохотнула, перемещаясь к чулану со швабрами и ведрами.

– Вы не хотите знать ничего, что может вас огорчить, – сказала она. – Мне делать уборку в гостиной прямо сейчас? Не помешало бы проветрить коврики… Это все он. – Кивок на заднюю дверь. – Это он меня нынче расстроил.

– Очень сочувствую, – сказала миссис Харт. – Это просто безобразие.

– Миссис Мартин спросила меня: «А почему бы вам не переселиться в этот дом?» – Миссис Андерсон что-то яростно искала в чулане, и голос ее звучал глухо, как из могилы. – Миссис Мартин сказала, что молодой женщине вроде вас, только начинающей жить, нужен рядом кто-то умудренный опытом.

Миссис Харт взглянула на свои пальцы, нервно теребящие чашку с недопитым чаем. «Теперь уже поздно уходить от разговора, – подумала она. – Но я всегда могу сослаться на Билла: мол, он решительно против».

– Пару дней назад я видела миссис Мартин на улице, – сказала она. – На ней было очень симпатичное синее пальто. – Она провела ладонью по своему туго натянутому халату. – Прямо не дождусь, когда снова смогу влезть в модное платье.

– Он кричал: «Проваливай ко всем чертям!» – Миссис Андерсон попятилась из чулана, сжимая тряпку в одной руке и совок для мусора в другой. – Налакался и орал так, что слышали все соседи. «Проваливай ко всем чертям!» Наверно, даже у вас было слышно.

– Уверена, он просто погорячился, – сказала миссис Харт, стараясь интонацией дать понять, что на этом разговор окончен.

– Вы бы такого не вынесли, это уж точно. – Миссис Андерсон оставила совок и тряпку на полу, подошла и села за стол напротив миссис Харт. – Миссис Мартин считает, что я могла бы поселиться в дальней комнате, которая у вас пустует. И всю готовку взяла бы на себя.

– Все это звучит заманчиво, однако я планировала устроить там детскую, – сказала миссис Харт.

– А мы поселим ребенка в вашей комнате. – Миссис Андерсон рассмеялась и похлопала ее по руке. – Не беспокойтесь, я не буду путаться у вас под ногами. А если вы захотите поместить малыша в комнату вместе со мной, я буду вставать по ночам, кормить его, менять пеленки. Уж я-то позабочусь о нем как следует.

Миссис Харт лучезарно улыбнулась.

– Мне нравится эта идея, – сказала она. – Но это, увы, невозможно. Билл ни за что не согласится.

– Ясное дело, не согласится, – сказала миссис Андерсон. – Мужчины никогда не соглашаются, верно? Я так и сказала давеча миссис Мартин. «Она милейшая женщина, лучше не бывает, – это я про вас, – да только муж ни за что не позволит какой-то поломойке жить у них в доме».

– Как можно, миссис Андерсон, говорить о себе такие вещи! – изобразила возмущение миссис Харт.

– Вот потому-то вам и нужна рядом женщина, которая больше пожила и больше повидала на этом свете, – сказала миссис Андерсон. – И она, поверьте, лучше знает, что к чему.

Миссис Харт, впиваясь пальцами в чашку, разом представила себе, как миссис Мартин доверительно наклоняется к ней через прилавок и говорит: «Вам крупно повезло с новой квартиранткой, миссис Харт. Уж кто-кто, а миссис Андерсон сумеет о вас позаботиться». Представила себе соседей, бдительно следящих за тем, как она идет к автобусной остановке встречать Билла с работы. Представила своих нью-йоркских подруг, сгорающих от зависти при чтении ее письма («Это воистину золотая женщина: она согласилась жить у нас и выполнять всю работу по дому»). Подняв глаза, она заметила довольную улыбку на лице миссис Андерсон и вдруг с невыносимой отчетливостью поняла, что все уже решено.