Текст книги "Лотерея (сборник)"

Автор книги: Ширли Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Моего отца тоже звали Джеймс, – как раз в этот момент сообщила Марсия и повернулась к вошедшему Дэвиду. – Очень мило с твоей стороны, Дэйви! Спасибо за посуду.

– Пустяки, – промямлил Дэвид.

Мистер Харрис смотрел на него с заметным раздражением.

– Мне следовало бы тебе помочь, – сказала Марсия, после чего повисла пауза. – Может, присядешь?

Дэвид узнал этот тон: так хозяйка, не зная, что еще сказать, обращается к нежеланному гостю, который пришел слишком рано либо засиделся допоздна. Именно таким тоном он сам намеревался заговорить с мистером Харрисом.

– Мы с Джеймсом только что обсуждали… – Она запнулась и, рассмеявшись, взглянула на мистера Харриса. – А что мы, собственно, обсуждали?

– Не суть важно, – сказал мистер Харрис, по– прежнему пристально глядя на Дэвида.

– Что ж, – промолвила Марсия неопределенно, а потом широко улыбнулась Дэвиду и повторила: – Что ж…

Мистер Харрис взял пепельницу с тумбочки, поставил ее на диван между собой и Марсией, извлек из нагрудного кармана сигару и обратился к Марсии:

– Вы не против, если я закурю?

Марсия кивнула, он распечатал сигару, обрезал кончик и сунул ее в рот.

– Табачный дым полезен для растений, – промычал он, прикуривая. Марсия одобрительно засмеялась.

Дэвид поднялся на ноги. На языке вертелось начало фразы, типа: «Мистер Харрис, я полагаю, вам пора…» – но вместо этого он сказал, обращаясь одновременно к обоим гостям:

– Я хотел бы побыть один, Марсия.

Мистер Харрис встал с дивана и сердечно произнес:

– Был очень рад с вами познакомиться.

Схватив руку Дэвида, он больно сдавил ему пальцы в рукопожатии.

– Я хотел бы побыть один, – снова сказал Дэвид, обращаясь к Марсии, которая тоже поднялась.

– Жаль, что ты покидаешь нас так рано, – сказала она.

– У меня еще много дел, – произнес он чуть ли не извиняющимся тоном, сам того не желая, и Марсия одарила его очередной заговорщицкой улыбкой.

– Не забудь свой ключ, – сказала она.

Ошарашенный Дэвид покорно взял со стола ключ от ее квартиры, попрощался с мистером Харрисом и пошел к двери.

– Спокойной ночи, дорогуша! – крикнула ему вслед Марсия.

– Спасибо за изумительный ужин, Марсия, – только и смог сказать он, покидая свой дом.

Миновав лестничную площадку, он открыл дверь в квартиру Марсии – все то же криво стоящее пианино, все те же разбросанные бумаги, грязное белье и неприбранная постель. Дэвид присел на кровать и огляделся. Здесь было холодно и неуютно, а когда он подумал о своем милом теплом гнездышке, за стеной послышался хохот и резкий звук передвигаемого стула. Потом они включили его радио. Чувствуя себя совершенно разбитым, Дэвид наклонился и поднял с пола листок бумаги, а затем, уже машинально, стал собирать бумажки – одну за другой.

Испытание схваткой[12]12
  Один из видов средневековых ордалий (суда Божьего), когда обвинитель и обвиняемый сходились в поединке. Считалось, что Господь дарует победу тому, на чьей стороне правда.


[Закрыть]

Когда, вернувшись вечером к себе в меблированную комнату, Эмили Джонсон обнаружила пропажу трех лучших носовых платков из ящика комода, она ни секунды не сомневалась в том, кто это сделал и как ей следует поступить. Она прожила здесь полтора месяца, и в последние две недели у нее то и дело пропадали мелкие вещи. Так она лишилась нескольких носовых платков, брошки с чужими инициалами, которую купила на распродаже и надевала всего-то пару раз, флакона духов и одной собачки из набора фарфоровых безделушек. Довольно скоро Эмили вычислила похитителя, но пока не спешила переходить к ответным действиям. Жаловаться домовладелице не хотелось – пропажи были несущественными, и она была уверена, что сможет разобраться с этой проблемой без посторонней помощи. С самого начала под подозрение попала одна особа, остававшаяся дома, когда большинство жильцов уходило на работу; а в одно прекрасное воскресное утро, спускаясь с крыши, где она нежилась в шезлонге на солнышке, с верхнего лестничного пролета Эмили увидела, как эта особа выходит из ее комнаты и спускается вниз. И вот теперь она решила наконец покончить с этим раз и навсегда. Сняла пальто и шляпку, разложила по полкам принесенные продукты, поставила на электроплитку банку тамала[13]13
  Мексиканское блюдо: толченая кукуруза с рубленым мясом и красным перцем.


[Закрыть] и, пока еда разогревалась, прорепетировала свою речь.

После ужина она вышла на лестницу, повернула ключ в замке, спустилась и постучала в дверь квартиры, расположенной этажом ниже.

– Войдите, – послышался изнутри женский голос.

– Миссис Аллен? – спросила она, осторожно открывая дверь и переступая порог.

Обстановка здесь, как сразу же заметила Эмили, мало отличалась от ее собственной: такая же узкая кровать с коричневым покрывалом, такой же комод кленового дерева и такое же кресло; окно выходит на ту же сторону, и только шкаф стоит у противоположной стены. Миссис Аллен сидела в кресле. Лет шестидесяти – в два с лишним раза старше Эмили, – и смотрится этакой светской леди. Эмили задержалась в дверях, глядя на аккуратно расчесанные белоснежные волосы миссис Аллен и ее опрятный темно-синий халат.

– Миссис Аллен, – сказала она, – меня зовут Эмили Джонсон.

Миссис Аллен отложила в сторону «Спутник домохозяйки»[14]14
  «Woman's Home Companion» – популярный ежемесячный журнал, издававшийся в США с 1873 по 1957 г. Среди прочего в этом журнале были опубликованы многие рассказы Ширли Джексон.


[Закрыть] и медленно поднялась с кресла.

– Очень рада с вами познакомиться, – сказала она самым любезным тоном. – Разумеется, я уже видела вас мельком и всякий раз отмечала, как хорошо вы выглядите. Редко удается встретить кого-нибудь действительно… – Она помедлила, подбирая слово. – …действительно приятного… – Еще одна пауза. – …в местах вроде этого.

– Я тоже давно хотела с вами встретиться, – сказала Эмили.

– Присядете? – Миссис Аллен указала на кресло, с которого только что встала сама.

– Спасибо, сидите там, а я сяду на кровать, – сказала Эмили и улыбнулась. – Мне хорошо знакома эта мебель, в моей комнате точно такая же.

– Просто безобразие, – сказала миссис Аллен, опускаясь в кресло. – Сколько раз говорила хозяйке, что нельзя меблировать все комнаты на один манер, точно в казарме. Но она знай твердит, что кленовая мебель дешева, практична и недурно смотрится.

– Этот дом еще не из худших, – заметила Эмили. – А ваша комната по сравнению с моей очень даже уютна.

– Я обживаю ее уже три года, – сказала миссис Аллен. – А вы въехали месяц назад, если не ошибаюсь?

– Полтора, – сказала Эмили.

– Хозяйка мне о вас говорила. Ваш муж служит в армии?

– Да. А я работаю здесь, в Нью-Йорке.

– Мой муж тоже служил в армии. – Миссис Аллен указала на кленовый комод, уставленный фотографиями в рамочках. – Правда, это было давно. Он скончался пять лет назад.

Эмили встала и подошла к фотографиям, на одной из них был изображен высокий представительный человек в военной форме; на некоторых были засняты дети.

– Ваш супруг был очень видный собой, – сказала Эмили. – А это ваши дети?

– У меня нет детей, – вздохнула миссис Аллен. – Это все племянники и племянницы моего мужа.

Стоя перед камином, Эмили окинула взглядом комнату.

– Я вижу, вы разводите цветы, – сказала она и подошла к подоконнику, на котором стоял ряд цветочных горшков. – Я тоже люблю цветы. Вчера купила большой букет астр, чтобы хоть как-то украсить комнату. Но они слишком быстро вянут.

– Именно поэтому я предпочитаю комнатные цветы, – сказала миссис Аллен. – А вы не добавляли аспирин в воду? Тогда цветы стоят гораздо дольше.

– Увы, я плохо разбираюсь в таких вещах, – призналась Эмили. – Вот и про аспирин слышу впервые.

– Я всегда так делаю со срезанными цветами, – заметила миссис Аллен. – Вообще, цветы приятно оживляют обстановку.

Эмили с минуту помедлила у окна, вид из которого не впечатлял: пожарная лестница на другой стороне двора да кусочек улицы наискось в просвете между зданий. Затем она сделала глубокий вздох и повернулась со словами:

– Собственно говоря, миссис Аллен, я зашла к вам по конкретному поводу.

– Не только ради знакомства? – улыбнулась миссис Аллен.

– Я не знаю, как поступить. Мне не хотелось бы обращаться к домовладелице.

– В сложных ситуациях на ее содействие особо рассчитывать не приходится, – сказала миссис Аллен.

Эмили снова присела на кровать и серьезно взглянула на миссис Аллен – пожилая леди была сама кротость и приветливость.

– Дело, в общем-то, пустяковое, – продолжала Эмили. – Кое-кто временами пробирается в мою комнату.

Миссис Аллен подняла глаза.

– И у меня стали пропадать вещи, – закончила Эмили. – Всякие мелочи вроде носовых платков или дешевых побрякушек. Кое-кто хозяйничает в моей комнате, как у себя дома.

– Могу себе представить, – сказала миссис Аллен.

– Я не хочу поднимать шума по этому поводу, – сказала Эмили, – ведь ничего существенного не пропало. Но посторонним нечего делать там в мое отсутствие.

– Понимаю, – сказала миссис Аллен.

– Я заметила исчезновение вещей несколько дней назад. А в прошлое воскресенье я спускалась с крыши и увидела, как кое-кто выходит из моей комнаты.

– Вы узнали этого человека? – спросила миссис Аллен.

– Разумеется, – сказала Эмили.

Миссис Аллен задумчиво молчала.

– И вы не хотите впутывать в это дело хозяйку, – произнесла она наконец.

– Я совершенно не хочу скандала. Мне нужно только положить этому конец.

– Естественное желание, – согласилась миссис Аллен.

– Ведь это значит, что у кое-кого есть ключ от моей двери, – сказала Эмили, уже чуть не плача.

– В этом доме любым ключом можно открыть любую дверь, – сказала миссис Аллен. – Тут везде старые примитивные замки.

– Нужно, чтобы это прекратилось, – сказала Эмили. – В противном случае я буду вынуждена принять меры.

– Я очень хорошо вас понимаю. Некрасивая история. – Миссис Аллен встала. – Прошу меня извинить. Я быстро устаю, и сейчас мне пора в постель. Была счастлива с вами познакомиться.

– Я рада, что мы с вами наконец поговорили, – сказала Эмили, направляясь к двери. – Надеюсь, у меня больше не будет поводов для беспокойства. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала миссис Аллен.

Но на следующий вечер, придя с работы, Эмили обнаружила пропажу грошовых сережек и двух пачек сигарет. Остаток вечера она провела в раздумьях, потом написала письмо мужу и легла спать. Утром она вышла из дома, завернула в аптеку на углу, позвонила с тамошнего телефона на работу и сказала, что сегодня не придет, потому что заболела. Затем вернулась в свою комнату и почти час тихонько просидела у приотворенной двери, пока не услышала, как миссис Аллен этажом ниже покинула свое жилище и неторопливо зашагала вниз по лестнице. Подождав, пока она выйдет на улицу, Эмили заперла свою дверь и с ключом в руке спустилась к комнате миссис Аллен.

«Если кто-нибудь меня заметит, скажу, будто спутала этажи, тут вполне можно ошибиться», – решила она. Замок открылся легко, и в первую минуту ей действительно показалось, что это ее собственная комната. Постель аккуратно заправлена, штора на окне опушена. Оставив дверь незапертой, Эмили подошла к окну и подняла штору. Теперь, при свете дня, можно было как следует оглядеться. Ощущение, что она проникает в чужую личную жизнь, было почти невыносимым. «Должно быть, она точно так же чувствовала себя в моей комнате», – подумала Эмили. Для начала она заглянула в шкаф, но там висели только синий халат и пара домашних платьев. Переместившись к комоду, она внимательно посмотрела на фото супруга миссис Аллен, прежде чем выдвинуть верхний ящик, – и вот они, ее носовые платки ровной стопочкой, рядом ее сигареты и ее серьги, а в уголке примостилась ее фарфоровая собачка. Похоже, здесь собраны и разложены в строгом порядке все украденные вещи. Она заглянула в два других ящика – те оказались пустыми – и вернулась к верхнему. Кроме ее вещей, там обнаружились пара черных трикотажных перчаток, пакет косметических салфеток и упаковка аспирина (не иначе как для цветов), а под стопкой ее платков лежали два чужих, простеньких, без рисунка.

Эмили пересчитывала носовые платки, когда слабый шум за спиной побудил ее обернуться. В дверях стояла миссис Аллен, молча глядя на нее. Эмили уронила платки обратно в ящик и попятилась от комода, чувствуя, как лицо ее заливает краска, а руки постыдно дрожат. Теперь самое время высказать все начистоту.

– Послушайте, миссис Аллен… – начала она и запнулась.

– Слушаю, – спокойно сказала миссис Аллен.

Почему-то Эмили не могла отвести взгляд от фотографии ее мужа. «Такой солидный, положительный человек, – думала она. – Наверно, они были счастливы вместе, а теперь она живет одна в типовой комнатушке, и у нее только два собственных носовых платка».

– Слушаю, – повторила миссис Аллен.

«Что она хочет от меня услышать? – думала Эмили. – Чего она ждет с таким светски-непринужденным видом?»

– Я к вам заглянула, – тоже почти светским тоном сказала она, – из-за ужасной головной боли. Хотела попросить аспирин. Вас не оказалось дома, а голова болела все сильнее, и я решила, что вы не будете возражать, если я зайду и возьму пару таблеток.

– Сочувствую, – сказала миссис Аллен. – Однако мне приятно, что вы уже считаете меня достаточно хорошей знакомой, чтобы заходить так запросто, по-соседски.

– Я ни за что не вошла бы сюда без спросу, если бы не головная боль, поверьте.

– Охотно верю. И давайте закроем эту тему. – Миссис Аллен подошла к комоду и выдвинула верхний ящик. Рука ее скользнула по носовым платкам и достала аспирин. – Примите две таблетки и вздремните часок.

– Спасибо, – сказала Эмили и пошла к двери. – Вы очень добры.

– Если потребуется моя помощь, обращайтесь.

– Спасибо, – снова сказала Эмили, открывая дверь. Чуть помешкав на пороге, она ничего не добавила и двинулась вверх по лестнице.

– Я загляну к вам попозже, – крикнула ей вслед миссис Аллен, – проведаю, как вы там.

«Виллиджер»[15]15
  «The Villager» (букв. «Селянин») – еженедельная газета, с 1933 г. распространяемая в южной части Манхэттена. «Виллиджерами» в Нью-Йорке именуют обитателей Гринич-Виллидж – манхэттенского района, в начале XX в. облюбованного художниками, литераторами и прочими людьми свободных профессий.


[Закрыть]

Мисс Кларенс остановилась на углу Шестой авеню и Восьмой улицы и взглянула на часы. Четверть третьего – времени еще полно. Посему она завернула в ближайшее кафе и села у стойки, выложив на нее номер «Виллиджера», сумочку и «Пармскую обитель»[16]16
  Роман Фредерика Стендаля, изданный в 1839 г.


[Закрыть] – некогда горячо за нее схватившись, она застряла на пятидесятой странице, но продолжала для пущей важности таскать книгу с собой. Спросила шоколадное мороженое и, пока бармен выполнял заказ, сходила к табачному прилавку за пачкой ментоловых сигарет. Вернулась к стойке, вскрыла пачку и закурила.

Мисс Кларенс было около тридцати пяти лет, двенадцать из каковых она прожила в Гринич-Виллидже. В двадцать три года она переехала в Нью-Йорк из городка на севере штата с намерением стать профессиональной танцовщицей. В ту пору все, кто хотел обучиться танцам, скульптуре или, скажем, переплетному делу, обычно селились в Гринич-Виллидже и прозябали на вспомоществование от провинциальной родни, мечтая скопить нужную для учебы сумму заработками в универмаге или книжной лавке. К счастью для мисс Кларенс, до этого она окончила секретарские курсы и потому смогла устроиться стенографисткой в контору угольной компании. Теперь, двенадцать лет спустя, она была личной секретаршей начальника и получала достаточно, чтобы одеваться по моде и снимать хорошую квартиру в доме неподалеку от парка. Вместе с еще одной девушкой из того же офиса она время от времени посещала балетные спектакли, а в письмах к старым друзьям шутливо именовала себя «крепким виллиджским орешком». Не слишком склонная к самокопанию, мисс Кларенс отдавала должное своим здравомыслию и расторопности, благодаря которым успешно справлялась с работой и обеспечивала себе достаток, на какой вряд ли могла бы рассчитывать в родном захолустье.

Вот и сейчас, вполне довольная собой – ей очень шел серый твидовый костюм с изящной брошью от местного ювелира, – мисс Кларенс покончила с мороженым и снова глянула на часы, после чего расплатилась, покинула заведение и бодрым шагом двинулась на север по Шестой авеню. Она рассчитала все правильно: нужный дом оказался совсем неподалеку, чуть к западу от авеню. С минуту она разглядывала строение, мысленно сравнивая его с тем, где жила в последнее время. Квартира мисс Кларенс находилась в презентабельном кирпичном доме с лепной отделкой в стиле модерн, а этот дом был деревянным и старым – правда, с новенькой парадной дверью, которая могла бы ввести в заблуждение гостя, если тот не удосужится поднять глаза на унылый фасад конца прошлого века. Мисс Кларенс еще раз сверилась с адресом в колонке объявлений «Виллиджера», после чего открыла дверь и очутилась в грязном полутемном коридоре. Найдя в списке фамилию Робертс и номер квартиры – 46, она вздохнула и начала подниматься по лестнице.

На третьем этаже остановилась и закурила, посчитав, что ее появление с дымящейся ментоловой сигаретой будет выглядеть эффектнее. Затем поднялась этажом выше и увидела записку, приколотую канцелярской кнопкой к двери с номером 46. Открепив и развернув бумажку, она прочла следующее:

«Мисс Кларенс, я вынуждена была уйти по срочному делу. Вернусь к половине четвертого. Пожалуйста, заходите и осматривайтесь, пока меня не будет, вся мебель снабжена ценниками. Извините, что так получилось.

Нэнси Робертс».

Мисс Кларенс нажала на дверную ручку – квартира оказалась не заперта. С запиской в руке она вошла и притворила за собой дверь. В комнате царил беспорядок: повсюду картонные коробки с книгами и бумагами, шторы опущены, на столе и стульях валяются предметы одежды и наполовину упакованные чемоданы. Первым делом мисс Кларенс подошла к окну – ей подумалось, что с четвертого этажа может открываться неплохой вид. Однако она увидела лишь грязные соседние крыши да вдалеке по левую руку – высокое здание с цветниками на балконах. «Когда-нибудь поселюсь в том красивом доме», – пообещала она себе.

Тесная кухня с двухконфорочной плитой, приземистым холодильником и небольшой мойкой занимала отгороженную ширмой часть комнаты. «Дома они готовят редко», – подумала мисс Кларенс. Плиту вряд ли когда-нибудь чистили; в холодильнике стояла только бутылка молока, три кока-колы и полупустая банка ореховой пасты. «Похоже, хозяева подъели все свои запасы, если они вообще были», – рассудила она. Заглянула в посудный шкафчик: один стакан и открывалка для бутылок. Еще один стакан, возможно, находился в ванной; чашек не было нигде – выходит, они даже не пьют по утрам кофе. Заметив в шкафчике таракана, мисс Кларенс поспешно захлопнула дверцу и проследовала в ванную комнату, но и там смотреть было особо не на что: старомодная чугунная ванна на ножках, душ отсутствует, всюду грязь – вот уж точно тараканий рассадник.

Вернувшись в захламленную жилую комнату, сняла шляпку и жакет, освободила один из стульев от чемодана и пишущей машинки, уселась на него и закурила новую сигарету. Она уже решила, что не будет покупать ничего из этой мебели – пара стульев и кровать из клена были слишком простецкими, тогда как она искала что-нибудь более стильное; этажерка смотрелась недурно, однако ее портили длинная царапина вдоль верхней полки и несмываемые пятна от стаканов. К тому же за десять долларов, указанных в ценнике, можно было приобрести несколько новеньких этажерок. Обстановка ее собственной квартиры – отчасти в пику офису угольной компании – была выдержана в мягких бежевых и светло-серых тонах, и мисс Кларенс пугала сама мысль о появлении в ее жилище яркой кленовой мебели. Она легко могла себе представить, как молодые виллиджеры из числа завсегдатаев книжных киосков расхаживают среди этой мебели, ставя куда ни попадя стаканы рома с колой.

Ладно, не мебель, но можно было бы приобрести какие-нибудь книги, однако здесь попадались только труды по искусству и художественные альбомы. На форзаце некоторых книг было написано: «Артур Робертс». Мисс Кларенс представила себе молодую пару – Артур наверняка художник, а Нэнси… Порывшись в коробках с книгами, она наткнулась на иллюстрированное издание, посвященное танцу джаз-модерн, и радостно подумала, что Нэнси вполне может оказаться танцовщицей.

На другом конце комнаты зазвонил телефон; мисс Кларенс помедлила, но все же сняла трубку. В ответ на ее «алло» мужской голос спросил:

– Нэнси?

– Извините, ее нет дома, – сказала мисс Кларенс.

– А с кем я говорю?

– Я дожидаюсь здесь миссис Робертс.

– Понятно, – сказал мужчина. – Я Арти Робертс, ее муж. Когда она появится, пусть перезвонит мне, хорошо?

– Мистер Робертс, может быть, вы мне поможете? – сказала мисс Кларенс. – Я насчет мебели.

– Как вас зовут?

– Кларенс. Хильда Кларенс. Пришла взглянуть на вашу мебель.

– И что вы скажете, Хильда? Все вещи в хорошем состоянии.

– Пока еще не определилась.

– Кровать практически новая, – продолжал Арти Робертс. – Мы продаем эти вещи только потому, что я уезжаю в Париж, подвернулась такая возможность.

– Повезло, – сказала мисс Кларенс.

– А Нэнси возвращается к своей семье, в Чикаго. Нам надо распродать все лишнее, а времени в обрез.

– Да, это проблема.

– Что ж, Хильда, дождитесь Нэнси и поговорите с ней, она охотно вам все расскажет. Что бы вы ни купили, вы об этом не пожалеете. Я ручаюсь за качество каждой вещи.

– Охотно верю, – сказала мисс Кларенс.

– Так вы передадите ей, чтобы перезвонила?

– Разумеется.

Она попрощалась, положила трубку и, снова усевшись на освобожденный ею стул, посмотрела на часы: десять минут четвертого. «Подожду до половины четвертого и уйду», – решила она и принялась листать книгу про танцы, пока не задержалась на фотографии Марты Грэм[17]17
  Грэм, Марта (1894–1991) – выдающаяся американская танцовщица, одна из создательниц танца модерн.


[Закрыть] – как давно она видела ее в последний раз? Мисс Кларенс вспомнила себя в двадцать лет, еще до приезда в Нью-Йорк, когда она осваивала танцевальные па. Положив книгу на пол, она встала в позу и подняла руки над головой а-ля Марта Грэм. Раньше это легче давалось, отметила она, а теперь сразу же заныли плечи. Скосив глаза на снимок, она попыталась правильнее согнуть руки, и в этот момент раздался стук в дверь, которая затем сразу же отворилась. Вошедший – молодой человек примерно возраста Артура Робертса, по предположению мисс Кларенс, – со смущенным видом остановился.

– Дверь была приоткрыта, и я не стал долго стучать, – пояснил он. – Вы миссис Робертс?

Мисс Кларенс опустила руки и присела на стул, стараясь двигаться неторопливо и естественно. На вопрос она не ответила.

– Я по объявлению насчет мебели, – сказал молодой человек. – В частности, меня интересуют стулья.

– Смотрите сами, – сказала мисс Кларенс. – На всех вещах есть ценники.

– Меня зовут Харрис. Я недавно переехал в Нью-Йорк и сейчас обустраиваюсь.

– Сейчас непросто найти хорошую мебель.

– Это верно, до вас я заглянул уже в десяток мест. Никак не могу найти картотечный шкаф и большое кожаное кресло.

– Увы… – Мисс Кларенс обвела рукой комнату.

– Знаю, в вашем объявлении их тоже не было. Люди дорожат такими вещами и неохотно расстаются с ними, – сказал Харрис. – Я, видите ли, пишу.

– Вот как?

– То есть пытаюсь писать. – Харрис улыбнулся. У него было симпатичное круглое лицо и приятная улыбка. – Собираюсь найти работу, а писать буду по ночам.

– Уверена, у вас все получится, – сказала мисс Кларенс.

– Здесь вроде бы живет художник?

– Да, мистер Робертс.

– Счастливчик, – сказал Харрис и подошел к окну. – Рисовать картинки все же легче, чем сочинять текст… А это местечко явно получше моей конуры, – вдруг добавил он, рассматривая пейзаж за окном.

Мисс Кларенс промолчала, не найдя, что сказать. Харрис повернулся и взглянул на нее с любопытством

– Вы тоже художница? – спросил он.

– Нет. – Она сделала глубокий вход, прежде чем продолжить. – Я танцовщица.

Он снова улыбнулся.

– Следовало сразу догадаться об этом, как только вошел.

Мисс Кларенс издала застенчивый смешок.

– Это, должно быть, здорово, – сказал он.

– Это тяжело, – сказала она.

– Могу себе представить. И каковы успехи?

– Не слишком велики.

– Вероятно, как и у всех нас, – сказал Харрис.

Он подошел к двери ванной и заглянул внутрь; мисс Кларенс при этом поморщилась, словно от боли. Ничего не сказав, он закрыл дверь и перешел на кухню. Мисс Кларенс приблизилась и стала позади него.

– Я редко готовлю дома, – сказала она.

– Вас можно понять, кругом полно ресторанов.

Он покинул кухню, а мисс Кларенс вернулась к свободному стулу.

– А вот я не могу завтракать вне дома, – сказал Харрис. – Такая, знаете ли, дурацкая привычка.

– Готовите сами?

– Пытаюсь. Правда, повар из меня никакой. Но я все равно предпочитаю домашнюю стряпню завтракам на стороне. Наверно, мне пора жениться. – Улыбнувшись, он направился к двери. – Извините, что не нашел здесь нужной мне мебели и только отнял у вас время.

– Ничего страшного.

– Вы покидаете эту квартиру?

– Да, и распродаем все имущество.

Тут мисс Кларенс запнулась, но потом все же добавила:

– Арти уезжает в Париж.

– Вот бы и мне туда, – вздохнул Харрис. – Ну, желаю удачи вам обоим.

– И вам также, – сказала мисс Кларенс, медленно закрывая за ним дверь.

Когда звук шагов на лестнице стих, она взглянула на часы: три двадцать пять. Внезапно заторопившись, она нашла записку Нэнси Робертс и на обратной стороне написала первым попавшимся под руку карандашом:

«Дорогая миссис Робертс, я ждала вас до половины четвертого. К сожалению, ничего из вашей мебели мне не подходит. Хильда Кларенс».

Немного подумала, занеся карандаш над бумагой, и приписала:

«P. S. Звонил ваш муж и просил передать, что ожидает вашего звонка».

Взяв сумочку, «Пармскую обитель» и «Виллиджер», она приколола записку к двери все той же канцелярской кнопкой, спустилась вниз, вышла на улицу и направилась к себе домой. Плечи все еще ныли.