Текст книги "Инферно (ЛП)"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

Гора Олимп.

Отдаленное будущее.

Напуганная и трясущаяся, Артемида спряталась в той же щели, где пряталась, где скрывалась, когда играла в прятки со своим братом Аполлоном века назад, когда они еще были юны и наивны… Но даже тогда они были самыми сильными в Пантеоне. В те давние времена она и представить не могла, что будет прятаться здесь, чтобы спасти свою жизнь. Ее милый Ник был навсегда потерян для нее. От него и Амброуза ничего не осталось. После все этой борьбы со своей природой, монстр Малачай завладел его прекрасным телом.

Слезы текли по ее лицу, пока она сражалась за самоконтроль. Она не могла издать ни звука, иначе он найдет ее и убьет, как и сделал с остальными членами ее семьи.

Прижав трясущуюся руку к губам, чтобы сохранять молчание, она хотела кричать от ужаса и горя, а ее чувство вины становилось сильнее. Она – богиня. Почему она не смогла помочь ему установить контроль?

– Артемида?

Она ахнула, услышав низкий свист того, кто как она считала, был давно мертв. Она оглянулась и увидела древнего бога Порядка.

– Что ты тут делаешь?

– Пытаюсь спасти мир.

– Уже поздно.

– Даже в самом безнадежном аду всегда остается одно. То, что не может быть убито, если только не решит умереть само, и от него отказывается лишь тот, кому оно принадлежит. Это неукротимый человеческий дух. Самый великий дар человечеству и его же проклятие. Это то, что даже боги не могли сломить…

Порядок улыбнулся ей.

– Пока он есть хоть у человека, мы можем остановить любое зло. Не важно, каким сильным и могущественным мы его считаем.

Артемида хотела верить, что… ей снова хотелось иметь надежду, но она была уверена в обратном.

– Не осталось людей.

– Никогда не недооценивай способность человека выживать или жертвовать собой ради самых любимых, – Порядок протянул ей руку. – У нас все еще есть маленький шанс остановить Малачая. Ты со мной, маленькая сестра?

Артемида колебалась. Ашерон научил ее одной вещи… Даже самый крохотный шанс может обернуться великой победой. Все, что нужно – найти смелость, чтобы воспользоваться им. Но она была так напугана. Если она проиграет? Сейчас она была жива. Если она высунет голову из этой дыры, то может умереть.

Может потерять все.

Нет, она уже и так все потеряла. В этой дыре не осталось ничего живого. И хотя тут было место инстинкту выживания, но каждое существо рано или поздно заслуживает нечто большее, чем жалкое существование в страхе. Они заслуживают жить.

«Ах если бы все было так просто, как звучало, но жизнь отнимает смелость. А я не смелая».

Она никогда такой не была. Ашерон был прав в этом. Она всегда ставила свое благополучие выше тех, кого она любила. И что это ей принесло? Невзгоды. Одиночество.

«Ты жива».

Да, у нее была ее жизнь, но какой ценой? Она уже не могла смотреть на себя в зеркало, потому что каждый раз, когда смотрела себе в глаза, то знала, что сделала, и не могла спрятаться от своей совести.

«Ты не можешь изменить прошлое».

Но она может изменить будущее. И она может изменить настоящее. Впервые за свое существование, она обнаружила в себе то, о чьем существовании не знала.

Храбрость.

Взяв Порядок за руку, она кивнула.

– Давай исправим то, что сделано.

* * *

Ник зарычал, пытаясь освободиться.

– Я не буду у тебя в плену! – закричал он, надеясь, что Хэл услышит его.

И он верил в каждое слово. Готье не отступают. Они не сдаются. И никому его не победить. Даже богине. Он пнул прутья, хотя они ранили его ступни и ноги, и каждый дюйм его тела задрожал.

«Безнадежно».

– Заткнись, – огрызнулся он сам на себя. – Мне не нужно твое негативное дерьмо! Если не можешь помочь, убирайся из моей головы.

Неожиданно он услышал, как кто-то приближается. Присев, он приготовился бороться с кем бы то ни было.

– Давай, подонок.

Нечто огромное, отбрасывающее массивную тень на стену, медленно ввалилось в его тюрьму. Этого было достаточно, чтобы почти взрослый демон обмочил свои штаны. Ник попятился, напряженный и встревоженный.

Так же быстро, как она выросла до размеров Эмпайр Стейт Билдинг, тень съежилась, и стало ясно, что вернулся волк. Ник ожидал, что тот вернется на свое место. Вместо этого, хромая на три ноги и волоча переднюю левую, он проковылял к клетке Ника.

Он задыхался и был покрыт белой пеной, кровью и царапинами. Волк остановился у его двери и уставился на Ника. Над правым его глазом был порез, и боль в его взгляде обжигала. Это сдержало заклинание Ника. Они продолжили смотреть друг на друга, и волк вернулся в человеческую форму. Ник сморщился от глубины царапины на его брови. Ему нужно наложить швы. Срочно. По всей левой стороне его лица были синяки, а нос и губы сильно кровоточили. Его левая рука была вывернута и сломана. Он казался таким потрепанным и сломленным, что Ник не мог понять, как он еще держится и не падает снова на пол.

Прежде чем Ник оправился от увиденного, волк открыл дверь.

– Иди, – прошептал он, указывая на заднюю часть пещеры. – Там маленький, узкий проход, он выведет тебя сквозь туман крикунов. Они не смогут навредить тебе, если только не станешь их слушать. Игнорируй все, что они скажут, и не сходи с пути. Иди как можно быстрее. В конце пути ты попадешь в комнату с несколькими дверями. Там тебе придется выбрать путь домой. Но опасайся, самый легкий путь – самый тяжелый, но самый тяжелый не всегда так плох, как ты думаешь… И одна из этих дверей ведет к твоей смерти.

– Как я узнаю, какая ведет к ней?

Волк сморщился от нахлынувшей боли.

– Дороги разные для каждого из нас. И ты не будешь знать, выбрал ли верную, пока не станет слишком поздно. Но лишь ты можешь решить, какая приведет домой, – он отступил и упал на пол.

Ник пошел к нему, но волк зарычал.

– Почему ты помогаешь мне? – спросил он, пытаясь понять неожиданную смену позиции волка.

– Не знаю. Думаю, Хэл и остальные правы. Я дурак.

Нет, он был героем.

– Давай, – Ник протянул ему руку. – Мы выберемся отсюда вместе.

Тот покачал головой.

– Тебе нужно идти одному. Только так ты сможешь это сделать. Кроме того, если я пойду с тобой, ты не сможешь сбить Хэл и ее гончих со следа.

– Приятель, без обид, но ты сейчас ты выглядишь так, что не сможешь и гусеницу сдержать.

Он встретился с глазами Ника своими горящими фиолетовыми глазами, в которых плескалась боль.

– Я сильнее, чем кажусь. Иди, пока не стало поздно.

– Что будет с тобой, когда она узнает, что ты освободил меня?

Он горько рассмеялся.

– Посмотри на меня, парень. Что она еще может сделать?

Убить его. Пытать его. Да много что еще.

Чувство вины раздирало Ника.

– Я не могу уйти, зная, что тебя накажут за помощь мне. Каким уродом ты меня считаешь?

– Иногда нам нужно сделать тяжелый выбор, и я для тебя ничего не значу.

– Нет, значишь. Ты мой герой. Человек, спасший мне жизнь.

Волк нахмурился.

– Я точно не этот человек. Я просто незнакомец, а у тебя есть семья, которой ты нужен. Иди и спаси свою мать, и помни, пока следуешь сердцу, ты никогда не сделаешь плохой выбор.

Как волк, который остался здесь, чтобы спасти сестру. Он понимал семью также, как Ник.

– Спасибо.

Волк не ответил.

С неохотой Ник направился к маленькому выходу. Когда он почти дошел, волк его окликнул.

– Ник?

Он остановился и оглянулся туда, где волк лежал на одеяле.

– Да?

– Спасибо за подарки.

– Пожалуйста. – Кивнув волку, Ник протиснулся в узкий проход.

Когда он вышел на дорогу, то вспомнил последние слова. Волк был прав. Он чужой ему. Ник почти ничего о нем не знал. Кроме одной важной вещи.

Волк дал Нику шанс, когда остальные этого не сделали. За это он всегда будет ему должен. И он не растратит впустую жертву волка. Он обещал себе, что сделает все.

Ник еще более решительно вступил на темный, пугающий путь. Воздух был таким холодным, что его зубы застучали. Он был таким ледяным, что даже его кости болели. Кто бы мог подумать, что его пещера в сравнении с этим станет выглядеть привлекательнее?

Пусть остается Хэл…

Закрыв глаза, Ник воспользовался силой, чтобы вызвать огонь в руках. Не сработало. Не было даже крошечной искры. Блин, какой отстой. На мгновение он действительно обдумывал вариант вернуться, чтобы увидеть хоть что-то, кроме гнетущей тьмы, от которой болели глаза. Но он знал, что его ждет там. И это было нежелательно и неприятно.

Ага, а то, что ждет впереди, может съесть.

Правда, если его будет преследовать его обычное везение, то все станет еще хуже. Тот, кто сказал «из огня да в полымя», точно встречал его в прошлой жизни. Они, наверное, даже были лучшими друзьями.

Самые тяжелые испытания вознаграждаются лучше всего. Слова Калеба успокаивали сейчас так же, как и разрезание глаза. И хотя они были глупыми, Ник вцепился в них и тащился вперед, изо всех сил надеясь, что Калеб не врал об этом.

Может быть однажды, хотя бы раз судьба поработает в его пользу, а не против него, с такой злобой, что кажется, она воспринимает его каждый вздох, как личное оскорбление. Держа руки перед собой, Ник попытался нащупать стену или хоть что-то твердое, но таким была лишь земля под его ногами.

Как и предупреждал волк, он не видел, куда шел. Совсем. Еще что-то громко трещало, но он не мог понять что.

Неожиданно, что-то схватило его за палец на ноге и потянуло. Ник упал и ударился животом так сильно, что из него выбило дух. Мгновение он не мог двигаться от боли. Когда он начал вставать, его нога поскользнулась, и он заскользил в строну…

В абсолютное ничто.

Ник изо всех сил вцепился в землю, а его тело болталось над пропастью. Вот дерьмо! Его правая рука соскользнула, а левая ослабла. Напуганный, он двумя руками пытался вцепиться за выступ. Наконец он остановил скольжение, но все еще болтался над… мгновенной смертью?

Волк позабыл предупредить его об этом.

Его сердце стучало в груди так сильно, что он чувствовал, что оно может выскочить. Он знал, что нужно подтянуться, но если честно, боялся даже попробовать. Если он соскользнет снова и не сможет остановиться?

Как далеко до земли? Если несколько дюймов, то не так уж и плохо. Несколько футов – сносно. А если несколько ярдов? Не очень. Его руки болели от усилия удержать вес тела. Скоро он не сможет больше. Страшно или нет, но надо попытаться.

Раскачиваясь, он вспомнил заклинание для силы, которое дала ему Нашира из его гримуара.

Священный свет, святая ночь, дай мне сил… гони слабость прочь.

Он снова и снова шептал эти слова, сфокусировавшись на них, а не на своих страхах и сомнениях. Сжав зубы, он раскачался так, что зацепил ногами край утеса пяткой. Последние силы он использовал на то, чтобы подтянуть тело и перекатиться на твердую землю.

Слабый, задыхающийся и трясущийся, Ник лежал на дороге и слушал темноту, пока сердце продолжало громко стучать в груди. Он был гораздо ближе к смерти, чем хотелось бы. Решив не повторять падение, он ощупывал темноту, пока не наткнулся на маленький камень. По крайней мере он надеялся, что гладкий круглый объект был им. Скрестив ноги, чтобы случайно не споткнуться, он скинул его с края. Несколько минут он не слышал ничего. Потом раздался звук удара. В этот момент вспыхнул свет, освещая пещеру. Матерь господня…

Он сидел на очень узкой ледяной дорожке, а гигантские сталактиты низко висели над его головой. Их кончики стремительно таяли и трескались….

Именно этот звук он и слышал. Если один из них упадет, то пронзит его, как острый кол.

Далеко внизу по темной глади воды скользили уродливые огромные морские монстры-рептилии. У Ника перехватило дыхание, когда он понял в какой опасности был.

«Я умру».

«Но ты же не думал, что путешествие будет из легких?» – Ник сморщился, от любимой фразы мамы, которую она использовала, когда с ним происходило что-то плохое.

«Убирайся из моей головы, мам. Сейчас у меня нет времени на лекции».

Но он по-прежнему отчетливо слышал ее голос у себя в голове.

«Как думаешь, почему в рай ведет только одна прямая дорога, но в ад куча? Потому что гораздо легче скатиться, чем карабкаться вверх, ведь для этого нужно гораздо меньше энергии. Но мы, Готье, никогда не занимаемся легкими вещами, когда можно хорошенько попотеть».

– Понял, – огрызнулся он сам на себя. – Нелли умерла. Можешь прекратить бить ее.

Он должен продолжать идти и не позволить остановить себя. И хотя идея развернуться и побежать назад в безопасность пещеры, которую он оставил позади, пусть и придется снова пересечь опасный участок, казалась привлекательной, но он все равно пойдет вперед, где его ожидает неизвестно что.

«И зачем только я бросил тот камень?»

Потому что хотел узнать, что там. И тот, кто сказал, что любопытство кошку убило, наверное, видел, как она шла над этим обрывом и ее съели монстры, плавающие внизу. Ладно. Надо сосредоточиться. Продолжать идти. И он не сможет сделать это, пока не встанет на ноги. От этой мысли он мысленно захныкал.

Над, под, обойти или взорвать, как делают Бабба и Марк – всегда есть способ справиться с любой преградой. Нужно просто выбрать правильную взрывчатку. Глубоко вдохнув, Ник заставил себя встать и двигаться вперед.

«Я просто притворюсь, что не знаю, что внизу, в море, ожидает когда я упаду, игуана пяти сотен футов. Или что над моей головой раскачиваются огромные мечи, готовые упасть и пригвоздить меня к мосту».

Могло быть и хуже.

Ну точно. Почему люди так говорят, когда это явная чушь? Куда уж хуже.

По крайней мере, он так думал. Но как только эта мысль появилась в его голове, он услышал пронзительные голоса, о которых его предупреждал волк.

– Ты проиграешь. С чего ты решил, что нет? Что делает тебя особенным? Ничего. Совсем ничего. Ты как твой бесполезный, эгоистичный отец. Все тебя ненавидят. Всем будет плевать, если ты умрешь сейчас. Никто не будет скучать по тебе. Они даже открытку на твои похороны не пошлют.

– С чего ты решил, что ты достаточно отважен, чтобы быть тут? Ты лишь жалкий мусор, который не должен был родиться. Твоя мать рыдает из-за твоего рождения каждый раз, думая о тебе. Мир будет гораздо лучше без тебя. Лузер. Тормоз. Урод.

Каждая ужасная мысль, которую он думал о себе… каждое сомнение… каждое оскорбление и грубые слова, которые он слышал от людей, навалились на него в промозглой тьме. Они раздавались криком, пока он не перестал слышать что-либо еще. Даже треск ломающегося льда.

Тот, кто сказал, что слова не ранят, был низкосортным придурком! Потому что каждое из них разрывало его и разбивало в дребезги его маленькое эго. Они оставляли его душу истекать кровью. Было такое ощущение, словно он шагал босоногим по кускам стекла, и его сердце сжималось с каждым шагом.

Эти слова ранили хуже любого реального удара, и они озвучивали все его внутренние сомнения о себе. Его словно секли.

«Я странный асоциальный придурок. Никакая девчонка не захочет, чтобы ее даже просто увидели на публике рядом с таким уродом и тупицей, как я. Зачем я им? Я никогда не стану ничем большим, чем кусок грубого деревенского мусора, влачащим жалкое существование, в котором я едва смогу заплатить за аренду квартиры… »

«Ты не принадлежишь к порядочным людям, Готье. Ты принадлежишь к остальному мусору».

Слезы застилали его глаза. Ашерон был прав. Не важно, станет ли он президентом и будет править миром, или поведет армию на битву за спасение человечества, он всегда будет слышать эти злые слова. Они навсегда врезались ему в душу.

Под грузом этих мыслей Ник упал на колени. Он зажал уши, чтобы больше ничего не слышать. Но не важно, как сильно он старался, ничего не исчезло. Казалось, все стало даже громче.

Ник закричал от жестокой агонии.

– Ненавижу вас всех!

Но не это ранило его. Это было неправдой, и он это знал.

Он ненавидел себя. Всегда ненавидел.

– Ты уничтожишь мир. Не важно, что ты делаешь, и что пытаешься сделать, этого не достаточно. Ты убьешь всех, кого любишь…

Все верили в это. Калеб. Коди. Амброуз.

Он.

– Ты должен броситься со скалы и позволить уродливой игуане съесть тебя.

Зазвучал издевательский смех.

Его глаза наполнились слезами, когда он подумал о будущем, о котором рассказал ему Амброуз. Он будто увидел лицо Амброуза со шрамами и его злые, наполненные горечью глаза.

Его глаза.

Его лицо.

– Ты должен просто лечь и умереть.

Все это так давило. Если он умрет, то его мать будет в безопасности. Коди сможет вернуться туда, откуда она родом…

Мир станет лучше.

– Сделай это.

Устав больше, чем он ожидал в свои семнадцать, Ник начал падать.

«Я просто хочу, чтобы боль прекратилась…»

– Что ты делаешь, Готье?

Ник нахмурился, заслышав рык Калеба, развеявший ненавистные слова.

– Когда это ты стал нытиком?

Это было как пощечина, и с его губ с шепотом сорвались слова его любимой песни:

«Если ты ищешь неприятностей, посмотри мне в глаза.

Ага, этот каджун не убегает. Никогда».

И точно не сегодня.

Он встал и посмотрел в темноту.

И в этот момент он почувствовал, как его стойкость зажглась в нем и вытеснила все остальное. Она горела так ярко, что он больше не чувствовал холода. О, черт, нет…

– Хотите добраться до меня? Тогда давайте, сучки, попробуйте. Но лучше не подходите по одиночке.

Опустив голову, он решительно зашагал вперед. Ему было чем заняться и кого спасать.

Начиная с самого себя.

Он не обращал внимание на ненавистников. На опасности. Он сосредоточился на быстром движении по прямой. Голоса стали громче, но он сделал с ними то, что делал, когда мама начинала свои олимпийские соревнования по ворчанию.

Проигнорировал все ненужное.

Он целых семнадцать лет тренировался слушать выборочно. А его учителя считали это бесполезным.

Ха!

В конце концов волк оказался прав. Туман спал, не причинив вреда, и он наконец обнаружил себя в комнате с дверями.

«Ну вот мы и здесь».

В каждой двери было маленькое окошко. Ник подошел к ближайшей и заглянул туда. В ту же секунду выпрыгнул монстр и зарычал на него.

Закричав, Ник отшатнулся.

Монстр бросался на дверь, чтобы добраться до него.

Ник задыхался от ужаса. Слава богу, никто не видел, что он вел себя как девчонка. Ну, ни Сими и ни Коди. Они бы вряд ли так отреагировали. Во Кейси бы закричала, как и он.

– По меньшей мере, я не обмочил штаны.

Но это было так близко к потере контроля над мочевым пузырем, ближе, чем ему хотелось бы.

Он приблизился к следующей двери, более сосредоточенный и напряженный. Медленно заглянув, он нахмурился. Было похоже на солнечный пляж. Волны накатывались на безупречный белоснежный песок. Он даже слышал пение птиц.

Отлично. Великолепно. Заманчиво. Точно немедленная смерть. Это просто должно быть ловушкой. Он посмотрел достаточно кино, чтобы знать.

Сузив глаза, он перешел к следующему претенденту. Но там было очень темно и ничего не видно. Раз уж он добрался сюда по темноте живым, то может выбрать эту дверь?

«Я родился от тьмы».

Должно быть логичной ассоциацией. Но он все равно колебался. Лучше проверить две других двери, а уж потом принять решение. Не нужно торопиться, когда на кону твоя жизнь.

Нахмурившись, он пошел вперед. За следующей было нечто похожее на луг в сумерках. Его окружал лес. Он не казался ни привлекательным, ни пугающим, так что мог быть безопасным вариантом. Точно должен быть.

Почесав ухо, Нмк подошел к последней двери и замер. Вместо окна было зеркало, отражающее его.

Это была нужная дверь.

Все казалось логичным. Самым большим своим врагом был он сам. Кириан все время это говорил:

«Мы инстинктивно знаем, что делать, а что нет. Что бы ты ни делал, Ник, не сходи со своего пути.

Ник положил руку на ручку, затем остановился.

«А если я ошибаюсь?»

«Я должен верить себе».

Каждое путешествие начинается с простого шага. Открыв дверь, он вошел и пока дверь закрывалась, стоял, набираясь решимости.

Как только щелкнул замок, солнечное небо над ним сотряс гром. Заклубились темные облака, окрашивая небо в темно красный цвет. Кроваво-красный. Не утратив решимости, Ник пошел вперед по пустому полю, которое стало бледнеть и превратилось в Новый Орлеан…

Оглядевшись, он нахмурился.

– Я знаю это место.

Это была улица Норс Робертсон, которая заканчивалась у моста Норс Клэйрборн Девятого округа. Когда он был ребенком, он, Тайри и Майк играли здесь. Бабушка Тайри жила в маленьком беленьком домике в конце дороги, где мостовая резко обрывалась в нескольких ярдах от дамбы. Высокая и крупная, бабушка Тайри часто сидела на веранде в кресле-качалке и шелушила бобы или вязала, или обмахивалась большим старым веером с Иисусом, который она взяла в церкви, присматривая за ними. И она часто кричала:

«Держите свои безбожные задницы подальше от неприятностей».

Они играли с мячом рядом с дамбой, или представляли себя исследователями пустынных мест на огромном пустом участке земли через улицу. Так или иначе, было приятно сидеть и есть печенье, которое бабушка Тайри пекла им по воскресеньям. И каждый раз, когда она приносила им новую порцию, то говорила:

«Мальчики, будьте осторожны и не дайте себя покусать голодным аллигаторам из дамбы, потому что сейчас пахнет гадкими мальчишками, посыпанными сахарной пудрой. Мне не хочется говорить вашим мамам, что вас съели».

Они обменивались изумленными взглядами и ожидали аллигатора, который так и не появился. Или говорили друг другу, что заметили одного в кустах и убегали, чтобы не быть съеденными. Даже в душное, полное комарья лето, это были хорошие времена. Как он скучал по тем временам, когда был невинным и беззаботным. Тогда он даже и не знал, что они были бедны. Не понимал, как его мать зарабатывала деньги. В их районе никто не смотрел на них пренебрежительно.

Жаль, что жизнь не всегда может быть такой.

Когда Ник подошел к месту, где бабушка Тайри развешивала свои панталоны, а они бегали за светлячками, он улыбнулся, вспоминая женщину, которую он очень любил, хоть и не был ей родственником. Он не приходил в это место много лет. Последний раз он был тут в восемь лет, когда они пришли выразить сочувствие семье Тайри, после того, как их бабушку похоронили на первом кладбище Св.Луиса рядом с ее мужем, которого Ник никогда не встречал.

Ник замер, когда снова почувствовал боль потери это чудесной женщины. Он все еще слышал, как мама Тайри и его тети пели любимые гимны их мамы. «Да не разорвется круг…» Он покрылся мурашками, когда увидел ее призрачную копию у бельевых веревок, ругающуюся на то, что он кинул грязь слишком близко к ее белью.

Его горло сдавило, он кашлянул.

– Я скучаю, Мисс Мейбл.

– Не грусти по мне, маленький Никки. Однажды я буду в раю с ангелами. Но не волнуйся, у меня найдется время, чтобы приглядывать за моими мальчиками, и гордо улыбаться, глядя какими мужчинами вы стали.

Его глаза наполнились слезами, Ник потянулся к ее изображению, зная, что не сможет дотронуться, но все же желая попробовать.

Изображение немедленно исчезло.

Он огляделся вокруг, прогоняя грусть. Почему он здесь? Зачем?

Это потому, что он пытался найти свой дом, а это было одним из первых мест, где он научился понимать это слово?

Ник без определенной цели пошел к автобусной остановке на углу Клейборн и Теннеси. По крайней мере он знал, как вернуться домой отсюда. Это не займет много времени. Но когда он развернулся, чтобы пойти на улицу Теннеси, он услышал что-то странное наверху. Это не был самолет или вертолет. Он не мог распознать звук. Пока не услышал громкий крик. Посмотрев наверх, он увидел, что прямо на него летит огромная птица.

Нет, не птица.

Крылатый демон в доспехах. Снизившись, он выдохнул струю пламени. Ник нырнул к припаркованной машине, но вместо того, чтобы приземлиться за ней, он прошел сквозь дверь. Несколько раз он прокрутился и замер, лежа на спине. Испытывая боль по всему телу, он посмотрел на потолок, который сменил небо.

Что за…?

Вскоре выяснилось, что он был в школе между кабинетами.

– Ты в порядке, малыш?

Нахмурившись, Ник осмотрелся вокруг. Все казалось нормальным. Еще один день в в Св.Ричардсе.

Это было реально?

– Готье? – рявкнул тренер Хеффрон, остановившись рядом с ним, и глядя сверху вниз на пол, где развалился Ник. – Надеюсь, что ты так не упадешь во время игры. Вставай, мальчик, ты блокируешь проход и позоришь себя и команду.

Подошел Калеб и протянул ему руку. Ник взялся за нее и позволил другу поднять его на ноги.

– Ты в порядке? – спросил он.

Ник не был уверен. Он перевел взгляд с Калеба и Кейси на других студентов, которых знал хорошо. Брайна разговаривала с Лашондой около своего шкафчика о покупках. Стоун и Мейсон пялились на него, стоя у своих шкафчиков. Мадуг прошел мимо, засунув нос в тетрадь с выпадающими страницами.

Все казалось нормальным. Все было как обычно. Ничего странного, кроме того, как она попала сюда.

– Ага.

Кейси протянула руку, чтобы погладить его по голове.

– Не знаю. Ты сильно упал.

– Не очень сильно, – пробормотала Коди, проходя мимо, и свет блеснул на цепочке с сердечком, которую он подарил ей. Она злобно глянула на него и укрепила его веру в том, что все было реально.

Кейси проорала в сторону Коди.

– Ревнуй сколько влезет, сучка! – затем она прижалась к Нику. – Игнорируй ее. Ты движешься дальше.

Ага, это казалось нормальным.

Калеб протянул ему его сумку весом в девять тысяч фунтов.

Ник приблизился, чтобы сказать ему что-то, и чтобы Кейси это не подслушала.

– Что с моими мамой и папой?

Он непонимающе заморгал.

– А что с ними?

Он открыл рот, чтобы объяснить, затем захлопнул его. Коридор, где везде уши, не самое лучшее место для разговора.

– Ничего.

Может, дверь возвращала в прошлое?

А может, все было лишь сном. Как знать?

Стоун «случайно» врезался в него, когда шел в класс.

– В этой одежде ты выглядишь еще большим фриком, Готье. Тебе нужно переодеться в то трейлерное дерьмо, что ты носил.

Калеб покачал головой.

– Игнорируй его, Ник. Он просто завидует, что ты герой, а он лузер.

Ник нахмурился запутавшись.

– Герой?

– Игры. Ты забил в пятницу, после того, как Стоун выронил мяч. Разве не помнишь?

Ладно, похоже, его перенесло во времени. Калеб приподнял бровь.

– Может тебе к медсестре стоит сходить?

– Я в порядке, – в каком-то роде. Все еще не уверенный в каком он времени и даже какой сейчас день недели, Ник пошел за Калебом, который, казалось, не нашел странным, что Ник с ним. Будем надеяться, что у них совместный класс. Но так как они были в заднем коридоре школы, то не было часов, чтобы проверить время.

Калеб зашел в строгую комнату Ричардсон. Отлично… Может дверь перенесла его в тот же день? Нет, он, похоже, и правда в классе ведьмы. Ричардсон, при взгляде на него и его одежду, сузила глаза-бусинки.

– Что на вас надето, Мистер Гатиееее?

Ник подавил саркастический комментарий на то, что она умышленно произнесла его фамилию неправильно. Она ненавидела каджунов, и в частности каджунский французский, особенно, когда ты мешаешь его с английским. Именно поэтому он был морально обязан выдать самую чарующую улыбку и самый сильный акцент в голосе.

– Pourquoi, cher, je voulais pas m’obstiner avec toi. Зa me fait de la peine that you take issue avec mon linge. Je fais le mieux que je peux.”

К чему это, милочка, я не хочу спорить с тобой. Мне причиняет боль, что вы делаете проблему из моего наряда. Я делаю все, что могу.

О да, сейчас она была злее дьявола. Ее лицо стало таким красным, что теперь подходило к ее безвкусным очкам.

– Сядь, Гатийее, прежде чем я не наказала тебя.

Ник подмигнул ей.

– И я вас люблю.

– Прекрати кусаться с ней, – пробормотал Калеб.

– Не могу остановиться.

– Ради меня, постарайся.

Ник сел и открыл книгу, чтобы сделать домашнее задание. Он только начал, как кто-то кинул в него комок бумаги. Нахмурившись он оглянулся, и увидел, что Бен – еще один друг Стоуна пялится на него.

– Какого сутенера ты ограбил ради этого наряда, Готье?

Раздраженно выдохнув, Ник не стал комментировать, вернулся к работе и посмотрел на загадку, которую ему нужно было решить:

«Это можно украсть, но нельзя купить. Можно дать, но нельзя забрать. На это можно ступить, но нельзя по нему пойти. Оно может летать, но крыльев нет. Может петь, но нет голоса. Это можно сломать, но оно все равно продолжит работать. Можно оставить, даже если оно следует за тобой. Им легко командовать, и оно никогда не задает вопросов».

И что значит это дерьмо? Фу, он ненавидел домашку.

Как обычно класс тянулся так долго, что под конец он готов был закричать. Двадцать минут, которые ему нужно было ждать до матча, казалось, тянулись вечность.

Он не расслаблялся, пока они не вошли в кафетерий. Но его облегчение было не долгим, люди начали комментировать вид его новой негавайской рубашки.

– Думаешь, он стал геем?

– Неа, думаю он всегда им был.

Ник похлопал ресницами и сделал губки бантиком, глядя на мужскую компания закадычных дружков Стоуна, сидящих за столом, остановившись после их комментария.

– А что, я знаю, что вы все ищете себе парней. Но к счастью, я занят, – он взял Калеба под ручку и пошел с ним к еде.

Калеб стоически посмотрел на него.

– Что? – спросил Ник невинно.

– Раз уж ты мой парень, то меньшее, что можешь сделать – купить мне ланч.

Ник хмуро посмотрел на него.

– Рыцарство погибло. Ты должен купить его мне.

Калеб закатил глаза, накладывая картофельное пюре и двигаясь с очередью. Когда они заплатили, Ник пошел к Кейси, сидевшей за столом с двумя подругами.

Она нахмурилась, когда он сел рядом с ней.

– Что ты делаешь?

Он смущенно переглянулся с Калебом.

– Обедаю со своей девушкой?

Еще больше нахмурившись, она посмотрела на подруг.

– Кто из вас встречается с этим лузером?

– Фу! Не я.

– Да ну! – Стефани усмехаясь оглядела тело Ника. – Я уж лучше пойду в школу для девочек.

Стоун пихнул Ника сзади.

– И что ты делаешь?

Еще больше запутавшись, Ник уставился на Кейси.

– Что за игру ты играешь?

– Стоун! – рявкнула она. – Делай свое дело и убери этого тупого придурка от меня.

Стоун и его друзья так быстро и яростно накинулись на Ника, что он даже ударить не успел. В одну минуту он стоял, а в другую уже лежал на земле, а они топтали его, как Алан, Тайри и Майк раньше.

– Калеб?

В этот раз он не пришел к нему на помощь. Вместо этого все вокруг Ника изменилось. Он вернулся в том время, когда только пришел в Св.Ричардс.

Ростом в пять футов два дюйма, он был неуклюжим и костлявым. Миссис Пентол представляла его классу.

– Это Ник Готье. Наш новый ученик.

– Что он сделал? – рассмеялся Стоун. – Смошенничал, чтобы попасть сюда? Я знаю, что взятку он дать не мог. Он не может позволить себе обувь по размеру, так что точно не может никого подкупить. И в каком мусорном баке он спер этот рюкзак 1985 года?

Смех стал громче.

– Лузер! Возвращайся в свой трейлерный парк!

– Этого ты хочешь?

Ник развернулся, ища источник голоса.

– Что?

За ним появилась тень.

– Тебе не нужно возвращаться к этому. Это твоя жизнь, контролируй ее.