Текст книги "Стелларлун (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

– Даже если твой план сработает, – сказал Прентис, явно не соглашаясь, – Хранитель станет мишенью для любого, кто ищет конфиденциальную информацию.

– Еще одна причина, по которой я бы не стал раскрывать твою роль для протокола, – сказал ему Кенрик. – Совет в конечном счете будет проинформирован… но только они.

Прентис покачал головой.

– Мы все знаем, как легко может просочиться информация.

– Нет, если мы с тобой единственные, кто знает, что мы работаем вместе. Я скажу Совету, что у меня есть Хранитель, но не твою личность. И я скорее позволю своему рассудку пошатнуться, чем разоблачу тебя.

Софи могла сказать по выражению лица Кенрика – и его тону – что он действительно верил, что сможет защитить Прентиса. Но его уверенность не могла заглушить ужасную мысль, которая начала шептаться в глубине ее сознания в тот момент, когда она увидела, как Кенрик упомянул о своем «предложении».

Что, если Кенрик был причиной ареста Прентиса?

Или, по крайней мере, частью этого?

Если бы Прентис служил Хранителем Кенрика – а другие Члены Совета понятия не имели – они могли бы увидеть или услышать что-то, что заставило бы их заподозрить его.

И даже если Прентис на самом деле никогда не работал с Кенриком, кто-то мог узнать, что Кенрик сделал ему предложение, и начать более внимательно наблюдать за Прентисом.

Конечно, она могла ошибаться.

Но она не могла отрицать такую возможность.

И в любом случае… Кенрик был еще одним человеком, который должен был встать на защиту Прентиса, но не встал. Что заставило Софи захотеть схватить тайник и разбить его на миллион кусочков… и не для того, чтобы защитить Кенрика.

Она не была уверена, что он этого заслуживал.

Но Софи не хотела подвергать Уайли или Прентиса еще более болезненным откровениям… тем более что не было никого, кто мог бы ответить на их вопросы.

Кенрик был мертв.

Воспоминания Прентиса исчезли.

И ничто и никогда этого не изменит.

– Серьезно, ты в порядке? – спросил Декс, указывая на побелевшие кулаки Софи.

Она ослабила хватку.

– Да. Я просто… хотелось бы знать, согласился ли Прентис с планом Кенрика. Но с учетом того, как развиваются эти воспоминания, у меня такое чувство, что они оборвутся прежде, чем мы получим ответ.

Конечно же, Кенрик сказал Прентису – почти по сигналу:

– На случай, если тебе интересно, я вычеркну этот разговор из своей памяти, как только ты уйдешь. Таким образом, все будет так, как будто этого никогда не было… если только ты не решишь принять мое предложение. Если ты это сделаешь, просто упомяни Молчаливый Лес в следующий раз, когда увидишь меня, и это вызовет воспоминание.

– И что потом? – спросил Прентис, поворачиваясь, чтобы провести пальцами по корешкам нескольких самых толстых книг.

– Затем мы протестируем мой план защиты твоего здравомыслия… используя абсолютно безобидную информацию, чтобы убедиться, что нет никакого риска, конечно. И если это сработает так, как я ожидаю, мы с тобой начнем процесс переноса того, что находится в моем тайнике, в твою голову. Предполагая, что все пройдет гладко, ты станешь местом, где я буду записывать любые новые секреты… и я бы порекомендовал остальным Членам Совета выбрать своих собственных Хранителей и начать делать то же самое.

Прентис повернулся к нему лицом.

– Ты говоришь это так, как будто есть из чего выбирать Хранителям. Я могу назвать только горстку телепатов, обладающих навыками для такого рода ответственности… и это далеко не двенадцать. И даже если бы мы нашли кого-то для каждого Члена Совета, было бы совершенно очевидно, кто был выбран, и мы все стали бы мишенями.

– Нет, если только Члены Совета знают о новой программе Хранителей, – возразил Кенрик. – Все остальные поверили бы, что мы все еще полагаемся на тайники. И я уверен, что есть и другие меры предосторожности, которые мы можем предпринять. Мы с тобой могли бы решить все это вместе, но давай не будем забегать вперед. Я прекрасно понимаю, что ты не сказал «да»… и я бы не хотел, чтобы ты делал это в данный момент.

Софи тяжело вздохнула.

– Это не то решение, которое следует принимать легкомысленно, – продолжил Кенрик. – Иди домой, обними свою жену, поиграй с сыном и хорошенько подумай… и если ты решишь, что тебе это неинтересно, это совершенно нормально. Я не окажу на тебя никакого давления. Как я уже сказал, я даже не вспомню, что обращался к тебе по этому поводу.

– Не будет ли это означать, что ты просто найдешь другое время, чтобы спросить меня? – задумался Прентис.

– Я полагаю, это могло бы быть хорошим способом измотать тебя. – Он рассмеялся, когда Прентис нахмурился. – Я шучу! У меня есть способ предотвратить это. Я бы никогда не хотел, чтобы ты подписывался, если ни был на сто процентов за эту идею. Единственный способ, которым это когда-либо сработает, – это если ты полностью доверяешь мне, а я тебе.

– Что ж, – медленно произнес Прентис, теребя свои дреды, – похоже, мне нужно о многом подумать.

Кенрик кивнул.

– Не торопись. Как я уже говорил в начале… ты самый талантливый Хранитель, которого я знаю. Ты стоишь того, чтобы подождать.

Прентис не улыбнулся в ответ на комплимент.

Вместо этого он подошел ближе и сказал Кенрику:

– Никакое количество талантов никогда не сделает меня непогрешимым.

– И я никогда бы не ожидал, что ты будешь таким, – пообещал Кенрик. – Эта роль не требует совершенства. Только готовность сделать все, что в твоих силах… если ты решишь, что хочешь попробовать.

– Это большое «если», – сказал Прентис, доставая следопыт из кармана плаща.

Он поднес кристалл к свету и, не сказав больше ни слова, исчез, сверкая.

Голограмма исчезла, как только он ушел.

Софи повернулась к Оралье.

– Члены Совета сейчас используют Хранителей? Не говори, что ты не можешь сказать мне…

– Мы не такие, – вмешалась Оралье. – Насколько я знаю, Кенрик никогда не делал такого предложения. Предполагаю, что это означает, что Прентис решил не принимать его предложение… или что их тесты на защиту его рассудка провалились.

Или что они все еще во всем разбирались, когда арестовали Прентиса…

Софи испытывала искушение спросить Оралье, получила ли она такое же откровение о возможной причастности Кенрика ко всему этому. Но… в чем был смысл?

Ничто не могло изменить того, что произошло.

Все, что это сделало бы, это вызвало бы еще большую боль.

Вот почему она сказала Дексу:

– Не думаю, что мы должны рассказывать об этом Уайли.

– Согласна, – сказала Оралье так быстро, что Софи задалась вопросом, уловила ли она связь.

Не то чтобы это имело значение.

– Должны ли мы перейти к следующему воспоминанию? – спросила Оралье.

– Я почти не вижу смысла, – проворчала Софи. – Не похоже, что мы на самом деле узнаем что-то полезное.

– Ну что ж… теперь мы знаем, что Кенрику не нравились тайники, – напомнил ей Декс, – и он пытался найти лучшее решение.

– И это только заставляет меня задуматься, почему он вообще потрудился отдать мне свой тайник, – возразила Софи.

– Правда? – сказал Декс. – Я думал, что это было довольно ясно, поскольку он, очевидно, верил, что секреты внутри были очень важными. Он, вероятно, рассчитывал, что ты узнаешь, что это такое, и используешь их, чтобы спасти мир или что-то в этом роде.

– Догадываюсь, – тихо сказала Софи. – Но это значило бы гораздо больше, если бы он был прав.

– Откуда ты знаешь, что это не так? – спросила Оралье.

– Потому что ничто из того, что мы видели, не поможет никому что-либо спасти! – огрызнулась Софи.

– Ты этого не знаешь, – настаивала Оралье. – Это вызов с забытыми секретами. У нас нет никакого контекста для моментов, свидетелями которых мы являемся, поэтому трудно измерить их ценность. Но помните: Кенрик записал каждое из этих воспоминаний по совершенно определенной причине. Нам просто нужно больше времени, чтобы понять почему.

– Да, но у нас нет времени, – возразила Софи. – Нам нужно узнать больше о Стелларлун и Элизиане сейчас.

– Тогда, я думаю, это хорошо, что у нас осталось еще два воспоминания, – сказала ей Оралье, нажимая на желтый кристалл тайника.

Когда появилась голограмма, они снова уставились на проекции Кенрика и Оралье, оба в своих украшенных драгоценными камнями тиарах.

– Лучше бы это не было очередной сценой из твоей несчастливой любовной истории, – пробормотала Софи себе под нос.

– Это не так, – заверила ее Оралье. – Это еще одно отсутствующее воспоминание, о котором я тебе рассказывала… когда в моем доме был кто-то, кого я не могу вспомнить, и Кенрик сказал мне, что я выпила слишком много шипучего вина.

– Но ты не у себя дома, – напомнила ей Софи. Она указала на задний план, который выглядел как какой-то луг… или, может быть, это было поле.

Софи никогда не могла вспомнить разницу.

Все, что она знала, это то, что Кенрик и Оралье стояли посреди широкой полосы продуваемой ветром травы. Вокруг них было разбросано несколько буйных деревьев с красными, оранжевыми и желтыми листьями, а вдалеке Софи могла разглядеть берег каменистой реки.

– Это не мой замок, – согласилась Оралье. – Но я помню куртку, которая была на Кенрике. Посмотри на эти полосы… вы когда-нибудь видели что-нибудь более отвратительное?

Софи было наплевать на гардероб Кенрика.

– Тогда где вы? – спросила она, нисколько не удивившись, когда Оралье сказала ей, что не знает.

Она была еще меньше удивлена, когда проекция Оралье задала Кенрику тот же вопрос, и Кенрик ответил ей:

– Я не могу тебе этого сказать.

– Абсурд, – вырвалось у проекции Оралье. – Если ты можешь привести меня сюда, тогда, конечно…

– Честно? – прервал Кенрик. – Я даже не должен был быть здесь. Никто не должен. Согласно каждой карте и записям, которые я проверил, этого места не существует. У него даже нет названия.

– Тогда как ты его нашел? – удивилась проекция Оралье.

– Следуя запутанному следу улик, которые я медленно собирал по кусочкам в течение последних месяцев. А потом очень долго шел пешком.

– Но мы переместились сюда, – напомнила она ему.

– Мы сделали это… потому что я решил вырезать кристалл, когда понял, что мне нужно другое мнение. Но мне придется уничтожить его, как только мы вернемся. Что ж… может быть, я могу подождать, пока не закончу это расследование. Это зависит от обстоятельств.

– Каких? – спросила проекция Оралье.

– Это ты мне скажи. Тебе что-нибудь в этом месте кажется… странным? И я не говорю ни о чем из того, что я только что рассказал тебе об этом. Я имею в виду, когда ты действительно занимаешь это место… тебе что-нибудь кажется неправильным?

Оралье медленно повернулась, щурясь на пейзаж.

– Ну что ж… я полагаю, здесь немного слишком тихо. – Она подошла ближе к реке и указала на воду, разбивающуюся о темные скалы. – Можно подумать, что такая река, как эта, будет рычать на нас из-за того, как быстро она течет. Но это больше похоже на журчащий ручей.

Софи напрягла слух, но все, что она смогла разобрать, было слабое бульканье… больше похожее на звук, который издает кран.

Кенрик кивнул.

– Это была одна из деталей, которая помогла мне найти это место. Где-то упоминались «шепчущие пороги», поэтому, когда я нашел эту реку, я последовал по ней сюда.

– И я предполагаю, что ты не скажешь мне, где ты обнаружил эту информацию, – сказала проекция Оралье.

– Это засекречено, – согласился Кенрик.

– Конечно, это так, – проворчала Софи.

Проекция Оралье вздохнула и направилась к одному из деревьев, которое вблизи выглядело еще более диким и заросшим. Толстые синие виноградные лозы обвивали сучковатый ствол, а все листья дерева были сморщенными, как скомканные кусочки бумаги.

Оралье протянула руку, чтобы пощупать один, и он хрустнул не так, как ожидала Софи.

– Была ли там подсказка о безмолвной листве? – спросила она.

– Нет. В деревьях нет ничего странного, хотя я никогда не видел ничего похожего на них. Но я действительно нашел упоминание об этом.

Он указал на что-то у своих ног, и Софи предположила, что Кенрик, должно быть, привлекал внимание Оралье к тому, как ярко-синие лозы были переплетены вокруг корней. Но затем Оралье наклонилась ближе, и Софи заметила сотни крошечных желтых мотыльков – или бабочек – отдыхающих на заостренных листьях виноградной лозы.

Кенрик хлопнул в ладоши, и насекомые взмыли в воздух, порхая вокруг их голов.

– Я никогда не обращала внимания на насекомых, – сказала Оралье, отмахиваясь от нескольких из них веером. – Это особенные бабочки?

– Понятия не имею, – признался Кенрик. – Но видишь, какие у них красные головки? Я также нашел упоминание об этом – «бабочки, поцелованные красным».

Декс усмехнулся.

– Кто бы ни написал эти описания, он слишком старался звучать глубоко и поэтично.

Софи кивнула, жалея, что не имеет ни малейшего представления, кто бы это мог быть.

– Ты собрал образец этих «поцелованных бабочек»? – спросила проекция Оралье Кенрика.

– Я пытался. – Он вытащил из кармана крошечный сачок и быстро взмахнул им… и все бабочки улетели. – До сих пор мне не очень везло.

Он размахивал снова и снова… во второй раз чуть не потеряв равновесие.

– Клянусь, эти твари смеются надо мной, – пробормотал он.

Проекция Оралье потерпела столь же эпическую неудачу, когда попыталась.

– Сомневаюсь, что это имеет значение, – сказал Кенрик, забирая сетку после того, как Оралье случайно ударила его по голове, пытаясь поймать одну из них, пролетевшую мимо его носа. – Все это не то, что я имел в виду, когда спрашивал тебя, не кажется ли тебе это место странным. Я имел в виду как эмпат. Что ты чувствуешь, когда читаешь эфир?

Она закрыла глаза, медленно размахивая руками взад-вперед.

– Я чувствую… ветер.

Кенрик покачал головой.

– Очевидно, ты не концентрируешься.

– Да, – согласилась она, – потому что я понятия не имею, что все это значит! Могло бы помочь, если бы ты дал мне хотя бы какое-то объяснение.

– Я не смог бы, даже если бы захотел. Как я уже сказал, я следовал длинной цепочке случайных подсказок, и каким-то образом они привели меня сюда. И… есть что-то странное в этом месте. Но я не могу понять, что именно. Вот почему я пошел на такой огромный риск и привел тебя сюда, чтобы узнать твое мнение. Пожалуйста, Ора, мне нужна твоя помощь.

Проекция Оралье издала гораздо более тяжелый вздох.

Она также крепче зажмурила глаза, отчего на ее лбу появились морщинки, когда она пробормотала:

– Я правда чувствую… что-то. Но я не знаю, как это описать. Как будто у этого луга есть… настроение.

– Настроение, – повторил Кенрик, медленно кивая. – Это звучит примерно так. Я тоже это чувствую, но единственное слово, которое я смог придумать для этого ощущения, было «осознанность».

– Что это значит? – спросила Софи.

– И почему это звучит так жутко? – добавил Декс.

– Я не знаю, – сказала им Оралье. – Но это действительно так.

Прошлая Оралье казалась гораздо менее потрясенной.

– Я слышала истории, – сказала она Кенрику, поворачиваясь, чтобы осмотреть луг, – что существуют определенные редкие формы энергии, которые могут воздействовать на наши чувства. Возможно, одна из них здесь, и это то, что мы оба улавливаем.

– Возможно, – согласился Кенрик. – Но… какая энергия? Я не могу найти никакого источника… а ты?

– Может быть, это из-за воды? – Оралье сделала несколько шагов ближе к реке. – Сила течения может быть необычайно сильной. Она может быть даже причиной того, что пороги такие тихие. Возможно, энергия заглушает звук.

– Возможно. – Кенрик не казался убежденным.

Софи тоже.

Но ни у кого не было никаких других объяснений.

– Что-нибудь из этого вызывает у тебя какие-нибудь чувства? – спросила Софи настоящую Оралье.

– Я бы хотела, – призналась она.

И, к сожалению, от этого воспоминания мало что осталось.

Кенрик и Оралье оба бродили по лугу в поисках чего-то еще, что могло бы объяснить то, что они чувствовали. Но там не было ничего, кроме деревьев, виноградных лоз, реки и бабочек. И когда солнце скрылось за далекими горами, Кенрик решил, что пришло время уходить.

Сцена изменилась, когда они вернулись в сверкающий замок Оралье, и Кенрик подвел ее к одному из кресел, протягивая бокал шипучего ягодного вина, пока Оралье задавала кучу вопросов, которые он игнорировал.

– Это, должно быть, тот посетитель, которого я не могу вспомнить, – сказала настоящая Оралье, когда кто-то постучал в ее дверь несколько минут спустя.

Софи затаила дыхание, когда Кенрик пошел открывать, молча умоляя, чтобы это был кто-то важный.

Но когда фигура вошла в комнату, лицо было размытым.

Софи моргнула и потерла глаза, но ничего не сфокусировалось.

– Почему мы не можем увидеть, кто это?

– Я думаю, они носят аддлер, – сказал ей Декс.

Настоящая Оралье застонала.

– Наверное, ты прав. А это значит, что это, должно быть, Чистильщик, которого Кенрик вызвал, чтобы убедиться, что я ничего этого не запомню. Они часто носят аддлеры, чтобы защитить свою личность.

Секунду спустя голограмма мигнула и исчезла.

– И это все? – огрызнулась Софи. – Это и было большой тайной? Зашел Чистильщик и стер твою память… и все, что ты сделала, это сходила на какой-то странный, не нанесенный на карту луг с рекой?

– Я понимаю твое разочарование, – сказала ей Оралье.

– Почти уверена, что нет, – вмешалась Софи. – Иначе ты бы швырнула этот тайник в стену так сильно, как только могла.

– Нет, – спокойно сказала Оралье, – причина, по которой я не пытаюсь уничтожить тайник, заключается в том, что там все еще осталось одно воспоминание.

– Я уверена, что оно будет так же бесполезно, как и другие, – пробормотала Софи.

– Неприятно говорить, но я согласен, – добавил Декс.

– Ну, мы все равно проверим. – Оралье нажала на последний, фиолетовый кристалл и запустила еще одну голограмму… ту, которая сильно отличалась от других.

На этот раз никаких цифр не было.

Фона тоже не было… потому что это была не сцена.

Это было единственное неподвижное изображение.

Пять волнистых, нарисованных от руки линий, идущих с пяти разных направлений, все переплетающиеся и пересекающиеся вокруг чего-то, что было либо звездой, либо цветком, с нацарапанной внизу руной.

Декс застонал.

– О, хорошо! Еще один таинственный символ… потому что у нас их недостаточно!

Он повернулся к Софи, ожидая, что она повторит его разочарование.

Но Софи могла только смотреть.

И чем больше она изучала символ, тем больше ее мозг, казалось, покалывало от странной знакомости.

Каким-то образом она знала, что видела это раньше, хотя также была уверена, что не видела. Что могло означать только одно.

Давным-давно, еще до того, как она узнала об эльфах, тайниках или гигантских заговорах, в которые она была втянута, Черный Лебедь вложил этот же образ в ее мозг вместе со всеми их другими секретами.

Глава 17

– ТЕБЕ ЛУЧШЕ НЕ ИГНОРИРОВАТЬ МЕНЯ! – крикнула Софи, колотя в круглую позолоченную дверь, вделанную в склон холма – место, которое навсегда напоминало ей о хоббитской норе. – НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ!

Дверь оставалась раздражающе закрытой.

Она стучала сильнее.

– Тааааааак… как бы сильно я ни наслаждалась нынешним кризисом Блондиночки, – сказала Ро Дексу, – было бы неплохо, если бы у меня было какое-то представление о том, что происходит… итак, э-э, где мы? Почему Блондиночка ворвалась в нашу сверкающую комнату ожидания, вытащила нас наружу и телепортировала к этой очень блестящей двери? И кто, по ее мнению, прячется за ней?

– Я полагаю, что могу ответить на этот вопрос, – сказал Сандор тоном, который звучал намного спокойнее, чем Софи могла ожидать после того, как она привела его неизвестно куда поздно ночью, не спросив разрешения и не дав ему времени принять надлежащие меры безопасности. Он отправил Ловиз патрулировать залитый лунным светом луг, прежде чем сказал Ро: – Это личный кабинет мистера Форкла… во всяком случае, тот, о котором мы знаем. Так что я предполагаю, что она нашла что-то в тайнике, что она хочет обсудить с ним.

– Означает ли это, что один из секретов эльфов действительно был полезен для разнообразия? – спросила Ро.

– Понятия не имею, – сказал ей Декс. – Все, что я знаю, это какой-то символ, и он должен быть связан с Черным Лебедем.

– Он не связан с ними, – поправила Софи. – Я просто знаю, что они знают о нем… иначе я бы не знала.

– Уххххх… я в шоке, – сказала Ро.

– Я тоже, – признался Декс.

Софи была не в настроении объяснять.

Вместо этого она достала свой импартер и сказала ему:

– Покажи мне мистера Форкла! Покажи мне магната Лето! Покажите мне сэра Остина!

Ни один из его псевдонимов не ответил.

Она ожидала этого, так как пробовала то же самое, когда все еще была в комнате с мысленной картой Оралье – и ее импартер оставался таким же молчаливым. Вот почему она потащила всех в единственное место, о котором могла подумать, где могла бы выследить его: Сторожевая пустошь. Но, конечно, его там не было… если только он не прятался в своем странном яйцевидном кабинете, ожидая, когда она уйдет…

Она спрятала импартер и снова постучала в дверь, добавив пару пинков для пущей убедительности.

– НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО ТЕПЕРЬ ТЫ СДЕЛАЛ МОЙ СПОСОБ ПРИЧИНЕНИЯ БОЛИ СИЛЬНЕЕ… И У МЕНЯ НЕТ ПРОБЛЕМ С ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ!

– Неприятно это говорить, – пробормотал Декс, – но не думаю, что он здесь.

– Я была бы рада выломать дверь, если хочешь перепроверить, – предложила Ро. – Тогда мы могли бы пошарить вокруг и выкопать все секреты Форкленатора.

– Это того не стоит. – Софи упала на землю и обхватила руками колени. – Единственная вещь, которая там есть, – это странная трехмерная карта планеты.

– Оооо, мы должны разбить ее полностью! – Ро похлопала Софи по плечу и легонько встряхнула ее. – Давай, Блондиночка, ты выглядишь так, будто тебе нужно дать волю своей сдерживаемой тоске!

Она определенно это чувствовала.

Софи забыла, как это тревожно, когда ее мозг запоминает то, что на самом деле не было одним из ее воспоминаний.

Прошли годы с тех пор, как она раскрывала какой-либо из секретов, которые мистер Форкл вложил в ее мозг. На самом деле, она часто забывала, что информация все еще была спрятана. И иногда она беспокоилась, что причина, по которой воспоминания никогда не всплывали, заключалась в том, что Черный Лебедь должным образом не подготовил ее к проблемам, с которыми они столкнулись.

Но это было еще хуже.

Это было просто так… бессмысленно.

Если Черный Лебедь знал, что символ важен, зачем прятать его в ее сознании и никогда не утруждать себя тем, чтобы рассказать ей что-нибудь об этом?

Что хорошего это принесло кому-либо?

– Мы могли бы вернуться в дом Тиергана, – предложил Декс. – Уверен, что он знает, как связаться с мистером Форклом.

Он должен был.

Но он, вероятно, хотел бы знать, почему ей нужно было поговорить с ним.

И если бы она рассказала ему, он также захотел бы узнать обо всех других воспоминаниях в тайнике Кенрика… и тогда у него было бы десять миллионов вопросов, и Софи в конечном итоге зарылась бы лицом в подушку и кричала до хрипоты.

– Хорошо, – сказал Сандор, убирая меч в ножны и подходя к Софи. – Уже поздно. Здесь никого нет. И мы слишком беззащитны. Итак, пришло время идти домой… и нет, это не обсуждается. До сих пор я был очень терпелив с тобой, но я достиг своего предела.

– О-о-о. Он произнес «достиг предела», – отметила Ро. – Почти уверена, это означает, что в твоем будущем будет потная гоблинская хватка, если ты не будешь сотрудничать.

– Хуже, – предупредил Сандор.

– Мне, наверное, также стоит отправиться домой, – тихо сказал Декс. – Уверен, родители начинают беспокоиться о том, как долго меня не было, и я даже не хочу думать о том, какую катастрофу я обнаружу, когда доберусь туда. Не удивлюсь, если Бекс придумает, как проникнуть в мою комнату. Я настроил электрическое поле, чтобы заблокировать ее, если она попытается, но потребуется что-то гораздо более сильное, чтобы действительно устранить ее.

– Оооо, у меня есть несколько амеб, которые сделают свое дело! – Ро засунула руку за корсет и вытащила маленький черный пакетик. – Размажь этих маленьких засранцев по всем стенам, и если она хоть как-то соприкоснется, то в конечном итоге покроется гноящимися фурункулами.

Декс выглядел соблазненным на секунду, но затем покачал головой.

– Я бы, наверное, забыл и прислонился к стене или что-то в этом роде. Плюс, Бекс просто бегала бы вокруг, брызгая гноем на всех подряд.

– Похоже, нам с твоей сестрой нужно потусоваться, – сказала Ро, убирая пакет с амебами.

– Ты бы пожалела об этом, – сказала ей Софи. – Тройняшки – это совершенно другой уровень хаоса, особенно теперь, когда двое из них проявились.

Она взглянула на Декса, как только слова слетели с ее губ, надеясь, что напоминание не было слишком болезненным для него.

Но он кивнул и сказал Ро:

– Ты бы видела, что они сделали с бедняжкой Ловиз сегодня утром. Я нашел ее прикованной к стене ледяными оковами, и Бекс собиралась насильно накормить ее эликсиром, который мой отец держал взаперти, пока отрабатывал перегибы. Я не уверен, что тот должен делать, но прямо сейчас у тебя из носа потекли бы странные тягучие козявки.

– Звучит забавно! – настаивала Ро.

– Просто чтобы нам было ясно, – проворчала Ловиз, возвращаясь к Дексу, – они поймали меня в ловушку только потому, что мне не разрешено использовать мое оружие.

– Это так, – согласился Сандор. – Но дай мне знать, если тебе понадобится подкрепление.

Ловиз хрустнула костяшками пальцев.

– Я справлюсь с этим.

– Есть идея получше! – влезла Ро. – Как насчет того, чтобы мы все отправились в дом Дексинатора и расширили нашу маленькую вечеринку с ночевкой? Возьмем этих тройняшек в бой!

Декс взглянул на Софи.

– Э-э…

– Софи возвращается в Хейвенфилд, – вмешался Сандор, – где я полностью контролирую безопасность. И, кстати говоря, пора уходить.

– С тобой все будет в порядке? – спросил Декс, когда Софи, спотыкаясь, поднялась на ноги.

– Конечно, да! – Ро обняла Софи за плечи. – Мы говорим о Блондиночке! Она собирается вернуться в свою сверкающую спальню и выяснить все, что ей нужно знать о новом раздражающем символе, самостоятельно… и даже если она этого не сделает, нам будет все равно, потому что там будет еда! Я уже упоминала, что умираю с голоду? Серьезно, как ты можешь так долго обходиться без еды?

Софи хотела возразить, что она ела так же часто, как и все остальные, но теперь, когда Ро упомянула об этом, она действительно не могла вспомнить, когда ела в последний раз.

Произошло так много событий, что еда была последним, о чем она думала.

Ее желудок издал громкое, хлюпающее урчание, чтобы наказать ее.

– Похоже, мы все согласны с тем, что пришло время перекусить в полночь! – сказала ей Ро. – И будем надеяться, что там будет больше этих закрученных кондитерских изделий.

Софи сжала колени, когда Ро попыталась оттащить ее от круглой двери.

– Подождите, мне нужно убедиться, что мистер Форкл знает, что я его ищу. У кого-нибудь есть что-нибудь, что можно использовать, чтобы оставить записку?

У Декса не было.

У Сандора тоже.

– Уф, подожди, – сказала Ро, когда Софи попыталась посмотреть, сможет ли она нацарапать сообщение на грязи носком ботинка. – Попробуй это.

Она вытащила маленький красный тюбик из своего корсета и протянула его.

– Очень надеюсь, что это блеск для губ, – сказала Софи, – а не более страшные микробы.

– Это помада, – поправила Ро. – Я не занимаюсь блестками. И учитывая тот факт, что несколько минут назад ты угрожала впасть в ярость, я подумала, что тебя ждет небольшое бактериальное наказание, но не сейчас. И не говори, что я никогда ничего для тебя не делала, потому что это мой любимый цвет помады. Должно быть, довольно трудно не заметить, если ты напишешь свое маленькое сообщение поперек уродливой двери.

Это был определенно лучший план, чем пинать землю ногами.

Теперь Софи просто нужно было придумать, что сказать.

Она подумала обо всех записках, которые Черный Лебедь обычно оставлял для нее – и о тех немногих, которые она оставляла для них – и каким-то образом ее последнее сообщение оказалось очень похожим на письмо Кифа:

Нам нужно поговорить

СЕЙЧАС!

Тебе предстоит многое объяснить.

И если ты попытаешься игнорировать меня,

я заполню твой кабинет какашками снежного человека.

Ро зааплодировала.

– Мииииииииииило! Определенно стоит пожертвовать губной помадой… но не могли бы мы, пожалуйста, пойти перекусить прямо сейчас?

– Мне просто нужно сделать еще одну вещь, – сказала Софи, понимая, что ее записка нуждается в подписи.

Она использовала остатки помады, чтобы нарисовать под ними свой символ Мунларка, надеясь, что это не напугает Декса.

– Выглядит супер круто, – сказал он ей.

– Правда? – спросила Софи. – Ты не просто так это говоришь?

– Нет. Мне нравится, как ты нарисовала, в полете. Выглядит еще более устрашающе, например, не связывайся с Мунларком!

Софи улыбнулась.

И у нее возникло искушение закончить разговор на этом.

Но… после большой конфронтации тем утром ей пришлось спросить:

– Значит ли это, что тебя не беспокоит, что я сделала свой собственный символ?

Декс теребил плащ.

– Меня это никогда не беспокоило. Это просто чувствовалось… как большая, пугающая перемена… но теперь я это понимаю. На самом деле, я полностью согласен с тем, что Ро сказала Оралье ранее. Мне нравится это новое отношение Софи.

– Да?

Софи все еще не была уверена, что у нее появилось новое отношение.

Декс сверкнул улыбкой с ямочками на щеках.

– Да. Ты действительно берешь на себя ответственность.

Разве?

Она и не пыталась.

– Я просто хочу на самом деле все решить, понимаешь? – пробормотала она. – Мне надоело ждать ответов и ничего не получать.

– Мне тоже. – Улыбка Декса исчезла. – Мне жаль, что я немного испугался из-за пожара на складе этим утром. Я не должен был…

– Все в порядке, – перебила Софи. – Я знаю, это было большое дело.

– Так и было, – согласился он. – Но… я рад, что у тебя хватило смелости сделать это. И надеюсь, что если я когда-нибудь окажусь в подобной ситуации, то тоже буду достаточно храбрым.

– Я уверена, что так и будет, – пообещала Софи. – Ты один из самых храбрых людей, которых я знаю.

– ОООООууууууууууууууууу, вы двое такие милые! – влезла Ро. – Ты почти заставляешь меня хотеть болеть за Декси, но я все еще команда Фостер-Киф до конца. Плюс, я думаю, что корабль Дексфи уже потерпел крушение и сгорел, не так ли?

Софи застонала, надеясь, что темнота скроет ее горящие щеки.

Она никогда не пожалеет, что использовала свой первый поцелуй, чтобы доказать Дексу, что они гораздо лучше работают как друзья, но это не сделало переживание неловкости менее унизительным.

Декс кашлянул и нащупал свой домашний кристалл.

– Ну что ж… ух… я должен идти. Дашь мне знать, что удастся выяснить у мистера Форкла?

– Конечно.

Ро хлопнула в ладоши, когда Декс и Ловиз, сверкая, ушли.

– Ладно, Блондиночка, пойдем, раздобудем пирожных!