Текст книги "Стелларлун (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

…довольно скучно.

И немного уродливо.

Но это все равно стоило перепроверить.

Проекция Кенрика кашлянула, привлекая всеобщее внимание обратно к нему.

– Ну, мой друг, – сказал он Финтану. – Это было действительно невероятно.

Финтан шумно выдохнул.

– Друг? Это то, чем мы являемся?

– Я хотел бы так думать, – сказал Кенрик.

– Мммм. Итак, я должен предположить, что это дружеский визит… даже несмотря на то, что ты заявился без предупреждения, посреди ночи, и привел с собой своего милого маленького эмпата, чтобы я был честен? Возможно, другие были бы одурачены твоими любезностями, Кенрик. Но я прожил слишком долго, чтобы быть очарованным еще больше. Так что давай попробуем быть честными, хорошо? – Он сложил руки на коленях и повернулся лицом к Кенрику. – Ты здесь, потому что Совет был не в восторге от отчета, который они получили обо мне, и отправил тебя, чтобы провести один из твоих печально известных разговоров по душам.

– Каковы были его «печально известные разговоры по душам»? – спросила Софи, пытаясь подражать зловещему тону Финтана.

– Понятия не имею, – призналась Оралье. – Хотя… Кенрик мог быть довольно пугающим, когда хотел.

Софи не могла себе этого представить.

Кенрик всегда был самым простым Членом Совета, с которым было легко общаться… безусловно.

Но… она видела его не очень часто.

Он также знал, что она была биологической дочерью Оралье, или, во всяком случае, подозревал это, что, возможно, побудило его быть с ней особенно милым… хотя это также означало, что он был еще одним человеком, постоянно лгущим ей.

– О каком отчете он говорит? – спросил Декс, спасая ее от слишком глубокого падения в эту неудобную кроличью нору.

У проекции Оралье был тот же вопрос.

Финтан закатил глаза.

– О, пожалуйста. Мы все знаем, что Совет время от времени назначает регентов следить за Пирокинетиками и сообщать о нас, если мы осмелимся разжечь какое-либо пламя. Я уверен, что Регент был тем таинственным информатором, который сказал тебе, что я сегодня засижусь допоздна. На самом деле, я бы поспорил, что они прячутся за одним из деревьев вон там… и если это так, то они вполне могут выйти! – На последних словах он повысил голос и махнул рукой в сторону теней.

Никто не выступил вперед.

– Ну, либо они слишком трусливы, чтобы показать свое лицо, либо они умоляли о новом назначении после того, как наговорили на меня, – проворчал Финтан.

– Или их вообще там не было, – предположил Кенрик.

Финтан фыркнул.

– Ты ожидаешь, что я поверю, что за мной не следят?

– Нет. Ты прав насчет этого, – сказал ему Кенрик, и Софи заметила, что проекция Оралье выглядела удивленной его честностью.

Настоящая Оралье в основном выглядела удивленной.

– Но мы используем гномов, а не регентов, – добавил Кенрик. – Я полагал, что ты из всех людей мог бы предположить то же самое. Разве не ты тот, кто добавил «мониторинг и наблюдательность» к договору гномов? Или это дело рук Фэллона?

– Это был я, – тихо сказал Финтан. – Но когда я заключал это соглашение, то никогда не думал, что его будет использовать для контроля за существованием людей… что вы и делаете со мной. Я не могу контролировать свою тягу к пламени. Огонь всегда будет звать меня… и все же я по-прежнему изо всех сил стараюсь соблюдать ваши несправедливые правила. Я сопротивляюсь каждому зову, когда нахожусь на публике, независимо от того, насколько велика борьба. Я ушел из Совета и позволил низвести себя до статуса Бездарного. Но когда я дома, в уединении и изоляции своей собственной собственности, я должен иметь право быть самим собой. Я никому не причиняю вреда, когда делаю это.

Он взмахнул запястьем, и Ночные Вспышки загорелись пламенем.

Софи, Декс и Оралье отшатнулись от голограммы, хотя это было всего лишь воспоминание.

Проекция Оралье сделала то же самое.

Но Кенрик стоял уверенно.

– Я не уверен, как уничтожение пятисотлетнего растения должно доказать, что ты не причиняешь никакого вреда, – отметил он.

– Ты снова демонстрируешь свое невежество! Ночные Вспышки огнестойки. На самом деле, некоторые считают, что их нужно сжечь, чтобы… – Глаза Финтана остекленели, когда он изучал пламя.

– Чтобы что? – спросила проекция Оралье.

Финтан проигнорировал ее, протянув руку к огню и выдернув горящий цветок за стебель. К этому моменту лепестки должны были превратиться в пепел, но вместо этого они стали такими же белыми, как языки пламени, танцующие по их острым краям.

– Чего-то не хватает, – прошептал Финтан, держа цветок так близко, что Софи могла видеть огонь, отражающийся в его зрачках. – Мне нужно…

– То, что тебе нужно, – сказал Кенрик, когда он не закончил, – это потушить этот огонь, пока он не распространился.

Финтан покачал головой.

– Это не голодное пламя. Оно останется именно там, где я хочу. Вот почему я выбрал его. Но… чего-то не хватает.

– Да, ты это уже говорил, – напомнил ему Кенрик после долгого молчания.

Финтан закрыл глаза.

– Я все еще пытаюсь найти ответ.

Огонь потрескивал и искрил.

– Есть какие-нибудь успехи? – в конце концов, спросил Кенрик.

– Я тебе надоел? Можешь уйти в любое время. Или не стесняйся начинать лекцию, которую я буду игнорировать.

Кенрик рассмеялся.

– На самом деле, у меня нет для тебя лекции. Честно говоря, Финтан, мне все равно, используешь ли ты свои способности, когда ты дома. Я даже сказал остальным, что, по-моему, они вели себя нелепо, когда организовали наблюдение за тобой здесь… спроси Оралье, если не веришь мне.

– Так и было, – сказала Оралье, хотя ее проекция просто кивнула. – Это я помню. Это вызвало довольно жаркие дебаты между ним и Ноландом… и нет ничего лучше поединка на повышенных тонах с Крикуном.

Декс фыркнул.

– Держу пари.

– Что касается меня, – продолжил Кенрик, – ты можешь сжечь весь свой дом дотла, если захочешь… до тех пор, пока никто не пострадает. И хотя я не могу гарантировать, что в какой-то момент кто-то другой не придет обсудить твой отчет, могу заверить, что я здесь не поэтому.

– Тогда зачем ты здесь? – Пламя Финтана разгоралось все сильнее от этого требования.

Кенрик взглянул на проекцию Оралье, ожидая ее кивка, прежде чем сказал:

– Мы пришли задать очень простой вопрос.

– Понимаю. И ты планируешь проникнуть в мой разум, если я откажусь отвечать? Потому что у меня отличная защита.

– Я уверен, что она лучшая, – сказал ему Кенрик. – Но в этом нет необходимости… это должно быть быстро и безболезненно для всех.

Он жестом велел Оралье подойти ближе… но вокруг нее вспыхнул огненный круг.

– Я никогда не соглашался, чтобы мои эмоции считывались! – рявкнул Финтан.

– Так странно, – пробормотала настоящая Оралье, размахивая пальцами сквозь пламя голограммы. – Я понятия не имею, как я стояла там так спокойно. Я всегда ненавидела огонь. Даже до того, как…

Никому не нужно было, чтобы она заканчивала это предложение.

И все же ее проекции удалось улыбнуться, когда она скрестила руки на груди и сказала Финтану:

– Тем, кто протестует против моих показаний, как правило, есть что скрывать.

Финтан ухмыльнулся.

– А кому нет?

Кенрик положил руку на плечо Финтана… и его пожатие выглядело скорее угрожающим, чем обнадеживающим, когда он сказал:

– У тебя нет причин для беспокойства, Финтан. Так почему бы тебе не потушить это пламя и не доказать, что ты действительно так безобиден, как утверждаешь?

– В этом нет необходимости, – сказала ему проекция Оралье, прежде чем Финтан смог ответить.

Она расправила полы своего плаща, отчего серебристая ткань затрепетала, когда она грациозно взлетела над огнем и приземлилась рядом с Финтаном.

– Для протокола, – сказала она, сжимая плечо Финтана еще сильнее, чем Кенрик, – Эмпатам не нужно разрешение на чтение.

Он стиснул зубы.

– Может быть, и нет, но было бы мудро с твоей стороны получить его от меня.

Пламя на Ночной Вспышке, которую он держал, стало фиолетовым и поднялось выше.

Он наклонил голову, чтобы изучить цветок, сдвинув брови.

– Чего-то все еще не хватает.

– Да, хорошо, чем скорее мы уйдем, тем скорее ты сможешь разобраться в этом, – сказал ему Кенрик. – Мы можем перейти к вопросу?

Когда Финтан проигнорировал его, он добавил:

– Обещаю, это не будет допросом. На данный момент, это едва ли можно назвать расследованием. Я уже исчерпал все возможные зацепки. Сейчас я просто управляю заключительным сдерживанием.

– Сдерживанием, – повторил Финтан, крутя цветок между пальцами. – И как именно я собираюсь содержаться?

– Честно? Ты – конец совершенно бессмысленного списка – вот почему мы здесь так поздно. Это был невероятно долгий день, и я почти уверен, что ты будешь так же невежественен, как и все остальные, с кем мне приходилось тратить время на разговоры. Но я не могу лечь спать, пока не получу твой ответ. Так как насчет того, чтобы ты оказал нам всем услугу? Чем скорее ты дашь Члену Совета Оралье прочитать твой ответ на ее вопрос, тем скорее мы сможем разойтись по домам… и ты сможешь спокойно сжечь свои цветы.

– Как насчет того, чтобы заключить сделку? – возразил Финтан, махнув рукой, чтобы погасить огненный круг, которым он пытался заманить Оралье в ловушку. – Я согласен ответить на твой вопрос, если ты согласишься кое-что для меня сделать.

Кенрик покачал головой.

– Я не заключаю сделок.

– Ты должен. Я мог бы стать ценным союзником.

– Мне не нужны союзники.

Злобная улыбка Финтана вернулась.

– Когда-нибудь это может измениться.

– Это была угроза? – спросил Декс.

Софи задавалась тем же вопросом.

Она также не могла не задаться вопросом, был бы Кенрик все еще жив, если бы он принял сделку Финтана.

– Как ты думаешь, чего хотел от него Финтан? – прошептала она.

– Я даже представить себе не могу, – сказала ей настоящая Оралье. – Но уверена, что это было бы то, чего Кенрик не смог бы дать.

Кенрик, должно быть, тоже это знал, потому что он сказал Финтану:

– Как насчет того, чтобы все было просто? Ответь на вопрос, и я посмотрю, смогу ли убедить остальных прекратить наблюдение за тобой.

– Ты не сможешь, – возразил Финтан.

– Вероятно, нет. Но, по крайней мере, я попробую. В противном случае, думаю, нам всем придется готовиться к долгой ночи. – Он наклонился, чтобы пощупать траву, напевая довольную ноту. – Неплохо. Я сидел на корточках в гораздо более неудобных местах, ожидая, когда кто-нибудь начнет сотрудничать. И я никогда не возражаю против предлога попрактиковаться в огрском.

Он хрюкнул несколько раз, разбрызгивая слюну.

– Что он только что сказал? – спросил Декс, когда Софи хихикнула.

– Он сказал, что сад Финтана пахнет, как испражняющийся скунс, – сказала она ему.

Рука Финтана сжалась в кулак, гася пламя на своем цветке.

– Просто… сделай это быстро.

– С удовольствием, – пообещал Кенрик, взглянув на проекцию Оралье. – Готова?

Она кивнула и закрыла глаза.

«Мне нужно, чтобы ты спросила его о Стелларлун».

– Ого, что это было? – спросил Декс, когда слова эхом разнеслись по комнате.

Софи потребовалась секунда, чтобы понять, что Кенрик, должно быть, передал в памяти.

– Они разговаривают телепатически, – сказала она, когда мысль Оралье эхом отозвалась в ответ.

«Что такое Стелларлун?»

«Кое-что, о чем он, надеюсь, никогда не слышал», – ответил Кенрик.

«Означает ли это, что ты НЕ убежден в том, что это пустая трата времени? Ты пытался заставить его ослабить бдительность?»

Глаза Кенрика блеснули.

«В основном, я пытался вытащить нас отсюда. Не уверен, что смогу вынести еще какие-нибудь советы по садоводству».

«Ты расскажешь, в чем дело, как только вернемся в мой замок», сказала ему Оралье, прежде чем спросить Финтана – вслух:

– Ты когда-нибудь слышал о Стелларлун?

– Стелларлун? – повторил Финтан, растягивая слоги. – Не могу сказать, что слышал.

«Говорит ли он правду?» Кенрик передал.

«Трудно сказать. Я чувствую большое напряжение и неловкость… но он также очень подозрителен. И раздражен. И… сбит с толку».

«Тогда попробуй надавить на него».

Проекция Оралье вздохнула и повторила свой вопрос… но на полпути слова стали приглушенными и далекими.

– Это конец воспоминаний? – спросил Декс, когда голограмма исказилась и поблекла.

– Не думаю… – начала говорить настоящая Оралье, пока из тайника не вырвалось яркое белое пламя.

– Оно ненастоящее! – крикнула Софи, но это не помешало ей вскарабкаться обратно вместе с остальными. Или от воображения, что она может чувствовать, как огонь обжигает ее кожу.

Декс прикрыл глаза.

– Я не понимаю. Финтан напал на них?

Огонь превратился в гигантские горящие цветы.

– Нет, думаю, Кенрик прямо сейчас пытается прочитать мысли Финтана, – сказала ему Софи.

– Но почему проекция стала такой огромной? – спросил Декс.

– Древние умы известны своей обширностью, – объяснила Оралье. – Уверена, что это чувствовал Кенрик.

– Фу, так вот на что это было похоже, когда ты была в голове Финтана? – спросил Декс Софи.

Софи боролась с обжигающими воспоминаниями.

– Хуже. Он использует огонь как защитный механизм.

– Я не уверена, что это так, – пробормотала Оралье. – Я помню, Кенрик сказал в моем тайнике, что разум Финтана стал спокойнее, потому что я была там, и он смог проскользнуть мимо охраны Финтана. Я думаю, это то, что мы видим – разум Финтана, должно быть, был зациклен на Ночных Вспышках. Послушай.

Смешанный с шипением и потрескиванием пламени, они могли слышать мысленный голос Финтана, повторяющий:

«Чего-то не хватает. Чего-то не хватает. Чего-то не хватает».

– Или он пытается отвлечь свой разум, потому что знал, что Кенрик использует телепатию, – возразила Софи. – Видишь, как мы едва слышим, что говорит Кенрик?

Казалось, Кенрик взял допрос на себя, но его голос звучал за много миль отсюда. Единственное слово, которое Софи смогла разобрать, было «Стелларлун».

Мысли Финтана не изменились.

Гигантские Ночные Вспышки продолжали гореть, и он продолжал бормотать «чего-то не хватает» – пока Кенрик, наконец, не освободил его сознание.

Затем огненные цветы исчезли, и проекции Кенрика, Оралье и Финтана снова обрели четкость, трое все еще стояли в тех же позах, в которых они были, хотя Финтан теперь массировал свои виски.

– Надеюсь, в последний раз, – сказал Финтан, – нет. Я никогда не слышал о Стелларлун!

– Я верю тебе. – Кенрик взглянул на Оралье. – Предполагаю, что чтение тебя подтверждает это.

– Он определенно казался смущенным, – согласилась Оралье.

– Надеюсь, ты также почувствовала каждую каплю моего раздражения, – пробормотал Финтан.

Оралье пожала плечами.

– Я чувствовала и хуже.

Кенрик ухмыльнулся.

– Что ж, хорошая новость в том, что теперь мы можем оставить тебя в покое, Финтан. Мне просто нужно еще кое-что, прежде чем мы уйдем.

Он сунул руку в карман и вытащил синий носовой платок.

От смеха Финтана, казалось, в комнате стало холоднее.

– Ты, должно быть, шутишь.

– Нет. – Кенрик вложил ткань в свободную руку Финтана. – Ты знаешь протокол.

– Я также знаю, что я больше не Член Совета.

– И все же я уверен, что ты все еще помнишь, что мне придется сделать, если ты будешь сопротивляться, – тихо сказал Кенрик, с выражением лица, которое внезапно заставило Софи понять, что Оралье имела в виду, говоря, что Кенрик был пугающим, когда хотел.

Финтан сжал в кулаке синий носовой платок.

– Если ты сотрешь мои Ночные Вспышки…

– Я отправлю сообщение Чистильщикам, проинструктировав их сохранить эту часть этого вечера, – заверил его Кенрик. – Ночные Вспышки действительно были зрелищем, на которое стоило посмотреть. Никто никогда не должен потерять это воспоминание.

– Я не убежден, что кто-то должен терять какие-либо воспоминания, – огрызнулся Финтан. – Но я не главный… в данный момент.

Кенрик был слишком занят вводом сообщения в свой передатчик, чтобы уловить, как изменился тон Финтана при последних словах. Они звучали скорее как обещание, чем жалоба, и Софи снова пожалела, что не может прокричать предостережения в это воспоминание.

Но для этого было уже слишком поздно.

– Убедись, что ты сидишь, – напомнил Кенрик Финтану. – И я бы порекомендовал потушить эти пожары до того, как сюда прибудет Чистильщик.

Финтан не обратил на него внимания.

Он просто уставился на свои Ночные Вспышки, бормоча «чего-то не хватает», когда Кенрик поднял свой следопыт, и они с Оралье, сверкая, ушли.

– Давайте остановим воспоминание здесь, – сказала настоящая Оралье, когда сцена сместилась, и ее проекция теперь стояла лицом к Кенрику. – Вот где начинался кристалл в моем тайнике, и… я не могу смотреть это снова.

Софи не могла винить ее.

Плюс, если бы сцена продолжалась, Декс узнал бы, что Оралье была ее биологической матерью.

Но опять же, они закончили воспоминание и ничего не узнали… за исключением того, что Кенрик либо солгал, когда сказал Оралье, что проскользнул мимо ментальной защиты Финтана, либо его одурачили довольно простым трюком.

Софи не могла решить, что было более удручающим.

– Ты расскажешь мне, что Лузия расскажет о Ночных Вспышках? – спросила она, желая убедиться, что Оралье не забудет.

– Конечно, – пообещала Оралье, нажимая на следующий кристалл в тайнике.

Синее воспоминание имело небольшую задержку… достаточно долгую, чтобы Софи начала задаваться вопросом, не перестал ли тайник работать.

Затем появились две новые голограммы.

Кенрик снова – конечно же – все еще с короткими волосами без конского хвоста.

А другая фигура была кем-то, кого Софи никогда бы не ожидала.

На самом деле, она несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что ее глаза не играют с ней злую шутку.

Но нет.

Там был Кенрик, сидящий в захламленной библиотеке.

А в кресле напротив него сидел Прентис.

Глава 16

– Кенрик и Прентис были друзьями? – спросила Софи, почти уверенная, что уже знает ответ.

– Насколько я знала, нет, – сказала ей Оралье. Вероятно, именно поэтому Прентис казался немного нервным. Он продолжал скрещивать и разжимать ноги и постукивать пальцами по коленям.

Но все, о чем Софи могла думать, это то, что он выглядит таким… другим.

Большую часть времени, когда она видела Прентиса, он был либо без сознания, либо заключен в тюрьму, либо неуравновешен… и даже теперь, когда он был свободен из Изгнания, и она смогла исцелить его разбитый разум, он часто казался… угрюмым.

Она понимала почему.

Он потерял свою жену, годы своей жизни и все свои воспоминания.

Но ей хотелось, чтобы он мог снова стать суетливым эльфом в проекции перед ней, сияющим улыбкой, которая, казалось, заставляла его темную кожу светиться, когда он наблюдал, как Кенрик наливает какую-то прозрачную жидкость в два серебряных кубка.

– Ты определенно знаешь, как держать кого-то в напряжении, – сказал он Кенрику.

Кенрик рассмеялся.

– Это часть нашего обучения после того, как мы избираемся в Совет. Это, и как не дать этим противным венцам соскользнуть с наших голов.

– Я понимаю, что для этого может потребоваться некоторая практика, – поддразнил Прентис. Его темно-синие глаза изучали комнату. – Они также учат вас полагаться на таинственные локации? Я никогда не подозревал, что эта библиотека существует.

Кенрик протянул ему один из кубков.

– На самом деле, никто этого не делает. Я сам вырезал кристалл, который перенес нас сюда, и он единственный в своем роде. Люди покинули это здание много веков назад, и я обнаружил во время одного из моих заданий, что оно заплесневело и гниет, когда я еще был эмиссаром. Архитектура так удивительно отличается от нашего стиля – сплошное резное дерево и ограненный камень, без единого драгоценного камня или хрусталя в поле зрения. И мне нравилось, как природа медленно все восстанавливает. Мне казалось, что кто-то должен найти способ сохранить этот странный баланс и создать что-то действительно особенное. – Он указал на мох, покрывающий каменный пол, и виноградные лозы, обвивающие книжные полки, а затем на покрытые листвой ветви, пробивающиеся сквозь куполообразную крышу. – Потребовалось всего несколько трюков, которым я научился у гномов, чтобы заставить лес и строение сосуществовать. Затем мне просто нужно было принести свои книги и несколько удобных стульев… и добавить несколько иллюзий, чтобы гарантировать, что никто никогда не сможет найти это место, если я этого не захочу. Теперь это мой личный оазис. Я называю это Молчаливый Лес.

– Ты знала о Молчаливом Лесе? – спросила Софи у Оралье.

Оралье теребила один из своих распущенных локонов.

– Он несколько раз упоминал что-то об оазисе, но это всегда звучало как шутка. И он никогда не предлагал отвезти меня туда.

Но он привел с собой Прентиса, который казался не менее удивленным.

– Зачем ты мне это показываешь? – спросил он.

Кенрик поставил ноги на что-то похожее на отполированный пень.

– Я надеялся, что это может проиллюстрировать, насколько я тебе доверяю.

– И зачем мне это знать? – Прентис сделал глоток из кубка, затем поморщился и отставил его на другой пень.

Кенрик одним глотком осушил свой бокал.

– Потому что у меня есть своего рода предложение для самого талантливого Хранителя, которого я когда-либо встречал.

– Самого талантливого, – повторил Прентис, заправляя несколько своих дредов за уши. – Это какая-то тяжелая лесть. Похоже, это будет серьезное предложение.

– Так и есть, – согласился Кенрик.

– Тогда я должен предупредить тебя, что у меня нет такой доступности, как раньше. Я значительно сократил количество заданий с тех пор, как родился Уайли.

– Как и следовало бы. Семья всегда должна быть на первом месте. Как ты думаешь, почему Членам Совета не разрешается их иметь? – Кенрик улыбнулся, задавая вопрос, но это не соответствовало его страдальческому выражению лица. Он кашлянул. – Сколько сейчас лет Уайли?

– Три. И с каждым днем он все больше отбивается от рук, но мы с Сирой наслаждаемся каждой минутой этого. – Прентис полез в карман и показал Кенрику спроецированную фотографию их троих.

Уайли был размытым пятном размахивающих конечностей, а Сира и Прентис оба смеялись… и от их очевидной радости у Софи защипало глаза.

– Не могу решить, на кого он больше похож – на тебя или на свою мать, – отметил Кенрик.

– Трудно сказать, – согласился Прентис. – Но у него смех Сиры, а умение находить неприятности от меня.

Софи нахмурилась, пытаясь произвести в уме подсчеты.

– Подождите-ка, если Уайли было три года, разве Прентис уже не работал с Черным Лебедем во время этого воспоминания?

– Я не уверена, что мы точно знаем, когда он поклялся в верности, – сказала ей Оралье. – Но он мог, так как его арестовали несколько лет спустя.

Она произнесла эти слова так небрежно, как будто не говорила о моменте, который разрушил жизнь Прентиса.

Совет приказал восстановить память… и Прентису пришлось пожертвовать своим рассудком, чтобы сохранить существование Софи в секрете. И Оралье точно знала, что Прентис скрывал.

Она также знала, что Черный Лебедь не враг. Но она позволила Прентису взять вину на себя, заявив, что у нее не было выбора в этом вопросе. В конце концов, единственным способом пощадить Прентиса было раскрыть те самые секреты, которые он пытался защитить.

Но это не делало действия Оралье меньшим предательством. Тем более что она также пыталась сохранить свое положение в Совете.

И это напомнило Софи об одной из тайн, связанных с арестом Прентиса, о которой она совершенно забыла: почему Прентис назвал лебединую песню.

Все предположили, что он использовал код Черного Лебедя для обозначения неминуемой опасности, потому что он каким-то образом обнаружил символ Путеводной звезды и боялся, что Невидимки придут за ним. Но объяснение не имело полного смысла, поскольку Прентис мог рассказать кому-нибудь о том, что он узнал, – и чтобы помочь доказать свою невиновность, и чтобы убедиться, что информация не будет похоронена, если он окажется в Изгнании.

Вместо этого он держал все при себе.

Почти как если бы он не знал, кому он мог доверять.

И теперь Софи наблюдала, как Прентис сидит с Кенриком в секретной библиотеке, собираясь обсудить какое-то «важное предложение».

– Ты в порядке? – спросил Декс.

Софи моргнула, осознав, что он пристально смотрит на нее… и что она дышит очень, очень быстро.

– Да. Я просто… пытаюсь решить, стоит ли мне рассказывать Уайли и Прентису эту историю.

В воспоминаниях Прентис рассказывал Кенрику о том, как Уайли заблудился во время своей первой поездки в Заповедник, забрался на вершину гигантской кучи какашек тираннозавра рекса, а затем отказался спускаться. И когда Прентис левитировал туда, чтобы забрать его, Уайли прыгнул к нему в объятия, прежде чем он был готов, и заставил их обоих рухнуть в навоз.

Декс рассмеялся.

– Уверен, что они были бы рады это услышать.

Так и было бы. А Уайли и Прентису определенно не помешало бы еще одно счастливое воспоминание о них двоих.

Но тогда Софи пришлось бы объяснить, откуда она узнала… и сначала ей нужно было услышать больше о предложении Кенрика.

Прентис тоже хотел получить больше информации.

– Я ценю, что ты привел меня сюда, – сказал он Кенрику, – и комплименты. Но думаю, пришло время сказать мне, чего ты хочешь.

Кенрик налил себе вторую порцию и осушил ее, прежде чем встать и начать расхаживать по комнате. Его тяжелые ботинки издавали хлюпающий звук по замшелому полу, когда он сказал:

– Ты прав… и нет никакого тонкого способа сказать это, так что мне просто придется выложить. Я привел тебя сюда, потому что надеюсь, что ты согласишься служить мне Хранителем. – Он позволил осмыслить предложение, прежде чем добавил: – Не для протокола.

Прентис откинулся назад, проведя рукой по лицу.

– Это очень странный запрос, исходящий от кого-то, у кого есть тайник, спрятанный в пустоте.

– Ты имеешь в виду это? – Кенрик вытащил из кармана свой тайник и бросил его Прентису, тот удивленно распахнул глаза. – Разве не забавно, как много веры мы вкладываем в такое невпечатляющее на вид устройство? Мне сказали защищать это превыше всего остального… как будто наш мир может рухнуть из-за того, что скрыто внутри. И в течение многих лет я добросовестно записывал свои забытые секреты в этот крошечный хрустальный шарик и стирал все их следы из своего сознания. Но недавно я понял… я понятия не имею, что скрывается за этими разноцветными драгоценностями. Так какая же от этого польза мне… или кому-либо еще?

У Прентиса не было ответа.

Он просто поднял тайник и изучил отблески цвета.

На тот момент было всего шесть секретов. Синий кристалл отсутствовал… что имело смысл, поскольку это было воспоминание, которое они сейчас просматривали.

Но это означало, что Кенрик перестал записывать вещи в свой тайник вскоре после этого разговора… либо потому, что у него не было никаких секретов, которые нужно было сохранить, либо потому, что он сохранил их где-то в другом месте.

Прентис вернул тайник Кенрику.

– Когда ты говоришь «неофициально» – включает ли это твои обновления для остальных Членов Совета?

– Так и есть, – согласился Кенрик, засовывая тайник обратно в карман. – Я бы предпочел, чтобы никто не знал, над чем я работаю, пока я не докажу, что это успешно. Мои коллеги – Члены Совета могут быть… устойчивы к переменам.

Прентис фыркнул.

– Это еще мягко сказано.

– Это так… и я в какой-то степени понимаю их причины. Управлять этой планетой оказалось гораздо сложнее, чем я когда-либо себе представлял. Со стороны все, что мы построили – наши договоры, законы и системы – кажется таким же прочным, как замок в Люменарии. Но реальность гораздо больше похожа на эту библиотеку: десятки противоборствующих сил уговорили всех к осторожному миру. – Он протянул руку и вернул поникшую лозу на место, прежде чем она смогла зацепиться за какую-либо из его книг. – Малейший сдвиг может привести к тому, что все это рухнет, поэтому осторожность должна быть ключевой. Но… мы также не можем использовать наш страх перемен в качестве предлога, чтобы игнорировать наши проблемы.

– И тайники – это проблема, на которой ты хочешь сосредоточиться? – спросил Прентис, вставая к нему лицом. – Прости мою прямоту, но… есть гораздо более серьезные проблемы.

– А они есть? – возразил Кенрик. – Я не вижу какие. Нет, если учесть, что у каждого Члена Совета – как бывшего, так и нынешнего – есть тайник, полный секретов, и никто из нас не знает, что в них на самом деле записано. Там могут быть преступления. Войны. Бедствия. Всевозможные разрушения. И когда я предложил выяснить это, я был… в меньшинстве. Все были слишком напуганы тем, как это может отразиться на их рассудке, и предпочитали оставаться в неведении.

– Я помню это, – пробормотала Оралье. – Кенрик созвал специальное собрание… вероятно, незадолго до того, как привез Прентиса в Молчаливый Лес.

– Предполагаю, что было много споров? – сказал Декс.

– На самом деле, это был один из тех редких случаев, когда наше голосование было быстрым и единодушным. Ну… единогласным, за исключением Кенрика.

– Так это значит, что ты голосовала против него, – не удержалась Софи.

Оралье отвела взгляд.

– Да. В то время я не видела причин для того, чтобы мы слишком глубоко копались в нашем прошлом. Это казалось пустой тратой нашего времени и энергии. Очевидно, я была неправа… хотя я все еще верю, что тайники служат какой-то цели.

Кенрик явно был не согласен.

– Мы называем их забытыми секретами, – сказал он Прентису, – и мы говорим себе, что стирать их необходимо, чтобы сохранить наше здравомыслие и наш мир. Но есть истины, которые мы не можем позволить себе забыть. В конце концов, разве смысл сохранения прошлого не в том, чтобы извлекать из него уроки? В противном случае мы могли бы повторять одни и те же ошибки снова и снова.

– И как Хранитель может быть лучшим решением? – спросил Прентис.

– Ну, во-первых, это означает полагаться на кого-то с мозгами – и сердцем – вместо крошечного устройства, на которое никто из нас даже не смотрит, потому что мы слишком напуганы.

– Да, но эти мозг и сердце также делают Хранителя уязвимым, – напомнил ему Прентис. – Правило номер один нашего обучения – никогда не позволять обременять себя информацией, которая может разрушить наше здравомыслие…

– У меня есть план на этот счет, – прервал Кенрик. – Моя подготовка в качестве Чистильщика научила, как скрывать воспоминания очень специфическим способом, когда человек, хранящий их, остается в полном неведении… но воспоминания могут быть легко вызваны, если возникнет необходимость. И я, как твой партнер, знал бы триггеры. Это были бы тщательно подобранные слова или фразы, содержащие достаточно информации о секрете, чтобы я мог распознать любую необходимость взывать к нему, но в остальном оставаться в полном неведении. Таким образом, мы оба были бы тщательно защищены, но при этом информация была бы гораздо более доступной… и я понимаю, насколько упрощенно звучит это объяснение. Уверяю, я много думал о том, как заставить это работать. Но было бы гораздо проще показать, что я имею в виду… при условии, конечно, что ты согласишься попробовать.