Текст книги "Искусственная ночь (ЛП)"
Автор книги: Шеннон Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Никаких гигантских обезьян не появилось. Вместо этого деревья расступились открывая поляну. Я остановился, наклонившись вперед, пытаясь перевести дыхание. Забыла, на сколько были большие расстояния для ребенка. Ноги болят, колени болят, и все, чего я хотела, это возможность свернуться калачиком и выспаться. И не было никакого шанса, что это произойдет.
Что-то щелкнуло в кустах. Я выпрямилась, глаза автоматически метнулись к свече, которая все еще горела безмятежным синим. Это могло означать, что я не была в опасности, но это также может означать, что заклинание реагировало только на охотников Слепого Майкла, и я не хотела рисковать. Кружась, я бросилась через поляну, к пустому, полу-гнилому дереву, упала на колени и забралась в него. Было удивительно легко протиснуться туда; я забыла, какой маленькой я была. Затаив дыхание, я приготовилась ждать, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Щелчок повторялся, затем шорох продолжался в течение нескольких минут. Оставаясь неподвижной в своем укрытии, и умудряясь не закричать, когда фигура вышла из-за деревьев прямо передо мной. Моя свеча все еще горела синим. Опухоль. Или что бы это ни было, оно не было опасно, хотелось бы мне в это верить, и свеча действует как система раннего предупреждения. Наблюдая, за этим нечто, я понятия не имела, что это.
Фигура была тонкой и с капюшоном, ее контур затенен плащом на лодыжке. Он держал фонарь в одной руке; свет заполнил поляну тусклым белым свечением. Он остановился, подняв фонарь до высоты головы. Одна рука была поднята в манящем жесте. Ветка качнулась к нему и остановилась, когда он пальцами прикоснулся к ней.
«Ах, – сказала фигура тихим и сухим голосом, как мертвые листья на ветру. Несмотря на шелестящий тонкий голос, я могла сказать, что это была женщина. – я не вижу.»
Она опустила руку, потирая пальцы: «К нам пришел посетитель.»
О, дуб и ясень. Я забралась дальше в свое укрытие, обхватив одной рукой свечу, чтобы заблокировать свет. Она обжигала мне пальцы, и я все еще не была уверена, что она не видит ее.
– Выходи, – позвала она. Она медленно повернулась, откинув капюшон. – Это мое дерево. Выходи и дай мне увидеть тебя.»
Свет фонаря упал на ее лицо, когда она двигалась, в результате чего она попала в резкую видимость.
Ее кожа была цвета желтого нарцисса. Локоны коричневых и золотых волос обвивались вокруг ее щек, такие спутанные и беспорядочные, что походили на тонкие корни деревьев. Они постоянно извивались, скручиваясь в узлы и кудри. Ее глаза были длинными и узкими, медного цвета от края до края; зрачки ее были тонкими серебряными линиями, заметно сужающимися к свету, как у кошки или змеи. Я никогда не видела ничего подобного.
Я вздрогнула, желая чтобы Луидэд была здесь. Она знала, что делать. В этом желании было что-то мучительно ироничное; я не был ребенком, но я выглядела как ребенок, и я желала, чтобы морская ведьма пришла и спасла меня.
Женщина нахмурилась, а глаза сузились, когда я не появилась:
– Я знаю, что ты меня слышишь; деревья чувствовали, как ты проходишь. Они не могут сказать мне, где ты, но они знают, что ты здесь. Выходи, пока я не разозлилась, – ее черты лица были благородными и хорошо сформированными, с немного острым носом и нижней губой, которая была слишком большой. Тем не менее, она была красива, или была когда-то – тяжелый шрам побежал из-под левого глаза к подбородку, потянув сторону рта в постоянно сморщенный хмурый взгляд. Есть только одна вещь, которая может оставить такой шрам на чистокровном. Железо.
А она была чистокровной. Я чувствовала чистоту ее крови, как огонь на своем языке, достаточно горячий, чтобы сгореть на самом деле. Кем бы она ни была, она была сильной. Настолько сильной, что могла бы быть Изначальной. Луидэд – единственная Изначальная, с которой я когда-либо имела дело на регулярной основе, и ее сила тонкая, затухающая, иначе она не станет казаться человеком для случайных наблюдателей. Сила этой женщины вовсе не была скрыта. Он полыхала вокруг нее, казалось, ярче, чем свет прожектора. И что-то было еще более быстрым и сильным, чтобы оставить шрам на ее лице. Кто бы это не сделал, я надеялась, что это случилось не в лесу где мы сейчас находимся.
Я сидела в сомнительной безопасности своего укрытия, дрожа сильнее. Стук моего сердца казался невероятно громким для моих испуганных ушей, и я нелогично боялась что его звук сможет привести ее ко мне. Оно билось очень громко. Как она может не слышать его?
Она опустила фонарь, нахмурившись: «Меня зовут Акация, и это мои леса», – сказала она. – Если ты ищешь Слепого Майкла, иди к горам; если ты ищешь меня, выходи сейчас. Если ты не ищешь никого из нас, отправляйся домой по любой дороге которую выберешь. Но не прячься от меня в моих собственных владениях, это не пойдет тебе на пользу, какими бы ни были твои поиски. – она сделала паузу, ожидая. Я не ответила. – Очень хорошо. Никогда не говори, что у тебя не было выбора.»
Она повернулась и ушла с поляны, а ее плащ развевался за спиной, ветви деревьев согнулись чтобы выпустить ее. Я видела, как Луна делала нечто подобное со своими розами, но никогда в таком большом масштабе; эта женщина, казалось, повелевала всем лесом.
Я оставалась там, где была, целую вечность, Слушая тишину. Ее шаги исчезли; она исчезла. По крайней мере, я надеялась, что она не может прятаться в кустах, ожидая, когда я выйду. Почему она меня не видела? Лес, очевидно, послушался ее, и моя свеча не была так хорошо спрятана. Если она контролировала деревья, они должны были привести ее прямо ко мне. Так почему же они этого не сделали?
Звуки леса постепенно возвращались, и я снова начала дышать. Осторожно развернувшись, я высунула голову из дупла дерева и оглядела пустую поляну. Если бы я побежала, то могла бы вернуться на равнины до того, как она меня найдет. Угроза охотников ослабла перед угрозой леса. Они просто отвезут меня к Слепому Майклу. Эта женщина может сделать что угодно.
Что-то коснулось моего плеча. Я вздрогнула, чудом не закричав. Когда я доберусь до дома – если я сделаю это – я собираюсь себе позволить роскошь долгой, неспешной паники, но сейчас на это было не времени. Сделав глубокий вдох, я спросила: «Кто там?»
Впервые удача сопутствовала мне. Взволнованный знакомый голос ответил: «Это Радж. Я… в лесу очень темно.»
«Да. Это так, – посмотрела направо и увидела, что Радж присел рядом с моим деревом, сделав себя настолько маленьким, насколько возможно. – Как ты ушел от Акации?»
«Желтая женщина? – он фыркнул, высокомерие вернулось, когда он сказал, – она спросила деревья о захватчиках, но не о животных, поэтому они не сказали ей. Деревья не очень умны».
«Умные, – я серьезно. Когда мне было четырнадцать, я думала, что по деревьям можно лазить, а не обманывать их. – Почему ты вернулся?»
«Из-за нее, – я глупо смотрела на него, и он продолжил, – она искала тебя. Я не думаю, что она искала тебя, если бы ты работала на Него, – он сделал паузу. В его глазах не было доверия, но было что-то еще: первый проблеск надежды. – Ты действительно Октобер и мой дядя Тибальт знает тебя?»
Вздохнула: «Да. Это я.»
Радж нахмурился.
«Мой отец говорит, что подруга дяди Тибальта, Октобер – взрослый человек, – он остановился, – и потаскуха.»
– Обычно так и есть. Взрослая, а не потаскушка.
Потаскушка? Что, черт возьми, Тибальт говорил своему двору? Мне с королем кошек нужно будет серьезно и основательно поговорить, после того как я верну себе тело.
– Но ты моложе меня!
«Любезность Луидэд», – сказала я. Радж вздрогнул от ее имени. Я продолжила более тихо: «Твой дядя попросил меня вытащить тебя и других отсюда, и Луидэд наложила на меня заклинание, чтобы сделать это возможным».
«Ты позволила морской ведьме наложить на себя заклинание? – осторожность исчезла, вытесняемая испугом и страхом, – и ты выжила?»
– В конце концов она убьет меня, но не сегодня. Сегодня я тебя спасу.
– Как?
Хороший вопрос. Мы сидели на корточках посреди Зачарованного леса в пустом дереве которое служило для нас укрытием, и я до сих пор понятия не имела, где другие дети. Если на то пошло, я не знала, как собираюсь вытаскивать их, когда мы их найдем. У меня был нож, который был слишком большой для моей руки, свечка которую я не смела отпустить, и почти взрослый, Кейт Ши, который метался между ужасом и высокомерием. Были времена, когда мне приходилось работать и с меньшим, но ветки и кровь, можно рассчитывать только на чудо так много раз, прежде чем реальность раздавит тебя.
Не то, чтобы я мог сделать что-нибудь еще. Пришло время снова бросить кости полагаясь на удачу.
«Ты сбежал от охотников, – сказала я. – Как тебе это удалось?»
«Это была Хелен, – сказал он, стыдясь. Конечно, ему было стыдно – ни один юноша не хочет признать, что его спасла девушка. – Она нашла выход из комнаты, в которой мы были заперты. Никто из других не последовал за ней. Но я …»
– Ты подумал, что стоит попробовать.
«Я думал, что смогу найти след, к которому они привели нас, – он отвернулся. – Смогу вытащить нас, и придет дядя Тибальт, и мы уничтожим их».
«Как далеко ты продвинулся? – спросила я. Ненавижу это делать; его поза говорила мне, что он на грани слез, и толкать его над этим краем значит делать ему больно, но у меня не было выбора. Мне нужно было знать, есть ли у меня надежда спасти остальных.
«Долгий путь», прошептал он. Я ждала, но он ничего не сказал. Он просто съеживался, прижимал уши и дрожал.
Правильно. Я поднялась, предлагая ему свою руку: «Идем. Мы отправляемся прямо сейчас.»
– Куда?
«Уходим отсюда». Я не знала, как я его вытащу, не пройдя по землям Слепого Майкла, но это может подождать. Ему нужно было двигаться больше, мне нужно было обдумать план.
Он осторожно посмотрел на меня, затем провел рукой по моей руке, обхватив запястье. Накатило осознание того, что сделала Луидэд. Как я должна была спасти детей и победить Слепого Майкла, когда сама была ребенком? Радж смотрел на меня с озабоченным доверием. Вздохнула. Был ли у меня шанс или нет, я должна была попытаться. Ненавижу быть последним шансом.
Нам потребовалось больше времени, чтобы выбраться из леса, чем добраться до него; ветви цеплялись за нашу одежду, и корни запутывались вокруг наших ног, создавалось ощущение что деревья настроены против нас. Но свеча горела ровным синим светом, и я обнаружила, что если бы я смотрела на пламя, а не на пейзаж, я могла бы идти, не спотыкаясь.
«Ты можешь добраться туда и обратно светом свечи», – пробормотала я.
«Что?» – спросил Радж.
«Ничего. Просто рифма, – тонкий, ровный свет вдали ознаменовал окраину леса. – Похоже, мы почти пришли.»
Радж сжал мне руку, цепляясь за меня, как будто я его единственная связь с домом. Возможно, так и было; у него не было лучших вариантов.
– Что будет дальше?
«Не знаю, – я посмотрела на него обнадеживающим взглядом. – Я не брошу тебя.»
Ненавижу когда приходиться врать.
Мы вышли на открытое пространство, повернули в сторону гор и пошли. В конце концов, Радж отпустил мою руку, решив идти на ногу впереди меня. Ничто не беспокоило нас, когда мы проходили через равнины, вне зоны любого разумного покрытия. Спрятаться было не где, когда пламя моей свечи вдруг вспыхнуло вверх, пылающее ярким, взбешенным апельсином.
И пришли охотники. Они вскочили из земли, окружая нас в одно мгновение. Не было времени бежать и некуда было бежать; все, что мы могли сделать, это стоять на своем месте и ждать, когда нас схватят. Их внимание было приковано к Раджу, но я не ожидала, что это продлится долго. Протянула к нему руку и схватила его за плечо, хотя знала, что из этого не выйдет ничего хорошего. Это было инстинктивно. Полагаю, то, что произошло дальше, тоже было инстинктивным. В конце концов, загнанные в угол тигры будут сражаться.
Радж бросился к ближайшему Охотнику, перейдя в кошачью форму в воздухе и бросился в глаза. Пытаясь отвлечь их внимание. Я восхищалась его усилиями даже когда бросилась за ним и крикнула: «Радж, нет!»
Какая бы иллюзия не защищала меня, она не была достаточно сильной, чтобы сберечь меня от собственной глупости. Ближайшие охотники повернулись на мой голос, широко раскрыв глаза и испугались, как будто увидели меня в первый раз. Тот, за которым бросился Радж, был убит. Он беззвучно упал, приземлившись в неподвижной куче, когда остальные приблизились ко мне, вытащив оружие.
Я была так занята, наблюдая за их оружием, что не заметила кто меня ударил. Внезапная острая боль появилась в затылке, и я снова падала в туман и освещенный свечами мрак. Ни чего не было.
Глава 11
Я ОЧНУЛАСЬ ЛИЦОМ ВНИЗ ПОСРЕДИ МРАМОРНОГО ПОЛА, который когда-то был белым, прежде чем его похоронили под слоями грязи и крови. Моя голова пульсировала в такт с невидимой группой самбистов. Пробежавшись в уме какие части тела у меня имеются в наличие, пришла к выводу, что моя больная голова все еще привязана к остальной части тела, после этого стала подниматься.
Я почувствовала кровь, которую использовала Луидэд, чтобы сделать мне свечу еще до того, как поняла, что мои пальцы все еще крепко сжаты вокруг нее. Пламя вспыхнуло, как только я посмотрела на него, разгораясь, пока я поднималась на ноги оно загорелось ярко-красным. Это плохой знак. Раджа нигде не было видно. Это могло означать, что ему удалось сбежать от охоты, но это вряд ли. Вероятно, он уже прошел через какую-то церемонию, которую мне только предстояло пройти в моей новой роли одного из плененных детей Слепого Майкла. В Фейри всегда есть церемонии, даже в тех частях, которые мы бы предпочли проигнорировать.
Комната, в которой я находилась, вероятно, была бальным залом, прежде чем стала тюрьмой. Стены были разрушены на высоте около десяти футов, а крыша полностью пропала. Ежевика росла над стенами с трех сторон, заслоняя собой все двери. Рваные гобелены висели между колючими ветвями их узоры стерлись грязью и временем. Небо потемнело, пока я была без сознания, но все еще не было звезд. Никаких звезд вообще.
Тени, слишком темные для глаз полукровки, сгруппировались у основания стен, и я слышала хихиканье и шорох, доносящиеся изнутри. Это не было обнадеживающим. Я научилась никогда не доверять смеющимся; они либо безумны, либо искренне рады видеть, что люди напуганы и страдают, и в любом случае от них одни проблемы.
Я стояла, стараясь игнорировать дрожащую слабость в коленях. Всадник, который вырубил меня, очевидно, делал это раньше, потому что я не умерла – требуется определенные навыки что-бы при ударе, не разбить череп. Если мне повезет, боль пройдет раньше, чем нужно будет бежать. Кажется, я очень рассчитывала на удачу.
Потребовалось время, чтобы убедиться, что я не упаду. Когда я был уверена, что мой баланс будет держаться я позвала: «Хорошо, я знаю, что ты там. А теперь выходи, чтобы я могла тебя видеть».
Мои слова почти перекликались со словами Акации, и слегка ироничная улыбка коснулась моих губ, задумавшись, знает ли Мэри, где меня найти. Что толку, если ее нет, тогда когда пора умирать?
Мой голос эхом отдавался от стен. Отголоски потускнели, и дети выползли на открытое пространство. Сначала они приходили небольшими группами – по два или три за раз, останавливаясь плотно и близко друг к другу, – но групп становились все больше и больше, пока они не приближались группами по пять, шесть и даже восемь человек. Их возраст варьировался от малышей до подростков на краю взрослой жизни, и их было много, слишком много, чтобы я могла их сосчитать. Я застыла, наблюдая за ними. Они ошибались. Дети были …
Неправильные дети. Трудно было сказать, визуально определить, их рассе они относятся. Некоторых из них было идентифицировать легче – мальчик Даоин Сидхе, девочка была Банником, еще один был Барроу Уайтом, но неуловимо изменившиеся, теперь они выглядели больше как пародии на свои расы, чем настоящие фейри. Другие были странно размыты и смешаны, скручены в разное уродство над тем, кем они должны были быть. Заостренные уши и кошачьи глаза, чешуя и мех, крылья и длинные хрупкие хвосты сочетались без какой-либо видимой логики, создавая образы, которые были совершенно новыми и совершенно неправильными.
Был Туатха де Даннан, совершенный и неизменный, за исключением полосатых коричневых перьев, которые обернули руки в оборванные крылья. Позади него был Кентавр с задними частью от маленького Дракона. У него были переливающиеся зеленые чешуйки вместо меха, а его копыта были больше похожи на когти. Пикси с перепончатыми руками и ногами, которые сужались до плавников, оседлали его спину, его спутанные волосы были связаны с куском грязной тряпки.
Открыла рот, чтобы проверить их родословную, и задохнулась невозможной смесью, которая попала мне в горло. Их кровь могла бы вспомнить, кем они были изначально, если бы у меня было время осмотреть их по одному, но в группе они душили. Он не просто поменял их снаружи. Он изменил их вплоть до костей.
У фейри есть свои граждане и свои монстры, и иногда они похожи, но это по замыслу, а не случайно или злонамеренно. Мы те, кем должны были стать, и каждая раса должна сыграть свою роль. Даоин Сидхи красивы и непостоянны и так привязаны к чистоте крови, что наши руки всегда грязные. Туатха де Даннан устраняют мосты между разнообразными землями, привратниками и охранниками. Ночные призраки могут быть монстрами, но они выполняют работу, которую остальные из нас никогда не смогут оплатить; они едят наших покойников и держат нас в секрете. Каждый делает свою работу.
Даже Изначальные, какими бы уникальными они ни были, могут сыграть свою роль. Они создают легенды и ночные кошмары; они дают нам вещи, к которым нужно стремиться и избегать, и без них Фейри не хватало бы внимания. Не было бы ничего для героев, чтобы охотиться за злодеями, чтобы стремиться стать лучше. Они нужны нам так же, как мы нужны друг другу. Но у этих детей больше не было цели. Они были противоестественными, даже на странных землях Фейри. Не важно, как это было сделано, или почему; все, что имело значение, это то, что было слишком поздно, спасать их. Все, что я могла сделать, это надеяться, что дети, которых я была послана спасти, еще не были среди них.
" Новая девушка», – сказал Уриск с длинными щупальцами, растущими перед его обрубленными и сломанными рогами. Он был завернут в запятнанную муслиновую простыню в стиле тоги с разрезами на прозрачных крыльях саранчи. Волосы на козьих ногах были редкими и матовыми.
– Новенькая, – ответил Кентавр. Пикси на его спине улыбнулась, обнажая полный рот неестественно острых клыков.
«Новая девушка», – сказала она.
Остальные подхватили крик, шепча: «новенькая, новенькая», подкрадываясь ближе. Я стояла на своем месте, пальцы сжались вокруг свечи. Луна предупредила меня о детях Слепого Майкла, сказав мне остерегаться и опасаться, но я не могла. Не могла их бояться. Могла пожалеть их и знала, что это не самая лучшая идея довериться им, но я не могла их бояться.
Пикси потянулась и поправила прядь моих волос, перекрутив ее между сильно перепончатыми пальцами. Выражение ее лица было вежливо очаровано; ей, вероятно, было около десяти лет. «Человеческая кровь», – наконец сказала она и дернула.
Я отдернула руку, хлопнув ладонями по голове. «Эй! Больно!»
Она проигнорировала меня, смеясь, когда подняла пряди волос, которые она выдернула. «Всадник или наездник?» – потребовала она. «Насколько сильно?»
Это казалось хорошим вопросом, и еще лучшей игрой. Дети начали скакать по кругу вокруг меня, повторяя:» Всадник или наездник, Всадник или наездник», снова и снова. Они подчеркивали второй слог каждого слова, делая его песенным ритмом, который сталкивался с ударами в голове. Мне было неловко осознавать, что по крайней мере половина из них были больше, чем я, и что те, а те кто не был пришел в паре с более крупными друзьями, либо имел какое-то естественное оружие. Все, о чем я могла думать, это Бармаглот с цепляющимися когтями и кусающимися зубами. А у меня был только нож и свеча.
Пламя горело все выше и выше, и казалось, делало что-то хорошее – только Писки коснулась меня. Круг, который они сформировали вокруг меня, приблизился, а затем снова разошелся, дети старались держаться подальше от света свечи. Я ждала, когда круг снова замкнется, а затем выставила свечу на расстоянии вытянутой руки, чтобы проверить мою теорию. Ближайший из детей шарахнулся, едва не переступив черту.
«Сколько миль до Вавилона? – спросила я, с причудой. Весь круг отшатнулся назад, так быстро, что некоторые из маленьких детей упали. Самый младший, которого я видела, был крошечный Роан с сыромятными жабрами, развевающимися по бокам шеи. Он выглядел так, будто ему было не больше трех лет, когда его похитили. Оберон только знает, как давно это было; Роаны вымерли уже на протяжении веков. Дуб и Ясень, сколько жизней уничтожил этот человек? Почему никто его не остановил?
Позже будет время для ненависти. Сейчас главное-выбраться отсюда. Я сделала шаг вперед.
«Разве ты не помнишь ответ? Шестьдесят миль и десять, – дети снова перешли.
Один из них прошипел: «Могу я попасть туда при свете свечи? туда и обратно.»
Я проходила мимо них, и они не останавливали меня, спеша побыстрее уйти от света. Все они бежали за мной, все, кроме того маленького оранжевого мальчика, который не мог встать на ноги.
Остановившись, я предложила ему свою свободную руку, не обращая внимания на опасность. Это не его вина. Никто из них не выбирал это. Он поднял голову и посмотрел на меня, широко раскрыв глаза. Инстинктивно отдернув ее, незадолго до того, как он бросился, оставляя острые как бритва зубы на пустом месте. Они открыли широкую рану в верхней губе, и она начала сочиться кровью, которая была практически черной.
Это научит меня не связываться с монстрами. Я отступила назад, держа свечу, как щит.
«Если твои ноги проворны, а сердце светло, ты можешь добраться туда и обратно при свете свечи, – сказала я так быстро, как только смогла. – Сколько миль до Вавилона? Это шестьдесят километров и десять, – продолжая скандировать, я отступала к стене.
Дети снова сбивались в группу, смотрели на меня сердитыми, пустыми глазами. Всегда приятно чувствовать себя любимым. Я продолжала отступать, повторяя рифму снова и снова, пока мои плечи не уперлись в стену. Посмотрев из стороны в сторону не обнаружила никаких дверей. Выхода нет.
Приободренная моей внезапной остановкой, группа детей начала подкрадываться ближе. Они окружили меня свободным полукругом, остановившись вне досягаемости. Пикси посмотрела на меня и сказала: «О, ты не выйдешь – она, казалось, была неофициальным представителем группы. Большинство других не сказали ничего более сложного, чем «новая девушка», без подсказки. – Не уйдешь, пока не придет время.»
«Понятно, – сказала я, не двигаясь. – Это хорошая информация».
«Хорошая и плохая не имеет значения – нет смысла бежать. Всадник или наездник, это не твое решение, и если будет второе, ты пойдешь в конюшню. Если первое, ты присоединишься к нашей компании… на время. В ее улыбке не было мягкости. – Наживать врагов у единственных друзей, которых ты здесь найдешь, неразумно».
«Может быть, ей нужны враги, – сказал Кентавр».
«Ни кому не нужны враги, – ответила Пикси»
Учитывая, что я добровольно вошла в земли слепого Майкла, я не была уверена, что квалифицируюсь как умная.
«Что происходит сейчас? – спросила я, сохраняя голос ровным. Они избегали света свечи, но это не может длиться вечно. В конце концов, воск сгорит, и они заберут меня.
«Теперь подождем, – сказала Пикси».
«Мы ждем Его, – добавил Уриск шипя».
«Он придет.»
«Потому что ты здесь.»
«Новенькая».
«Новая кровь».
«Всадник или наездник».
«И, может быть, он возьмет одного из нас, когда он заберет тебя».
«Всадник….»
«…. охота…»
«… туда где ждет тьма…»
«Он отвезет нас домой. – это последнее было от Роана, который сунул большой палец в рот, когда он закончил говорить. Его клыки аккуратно прилегли вокруг него, едва коснувшись кожи, хотя кровь с того места, где он укусил свою губу, было трудно увидеть».
«Как давно вы здесь находитесь? – спросила я, прижимая плечи к стене. Однажды я уже отвлеклась кажущейся невинностью, и я не собиралась рисковать снова так делать. В этом месте, невинность может убивать».
Мне ответили со всех сторон, слишком быстро чтобы понять кто это был: «Долго».
«Долгое время».
«Много новых детей.»
«Когда-то я был новичком.»
«Когда-то мы все были новенькими».
Пикси обняла себя, сказав: «Иногда Он приходит и выбирает одного из нас, даже когда нет новеньких. Он уводит нас, чтобы присоединиться к Нему, и мы больше не возвращаемся сюда».
«Где здесь?» Дети любят разговаривать даже если это дети-монстры. Если бы я могла заставить их говорить, они могли бы рассказать мне кое-что, что мне нужно было знать.
«Домой», – сказал голос из-за толпы. Пикси нахмурилась через плечо, прежде чем снова взглянуть на меня, сузив глаза.
«Детский зал, – сказала она. – здесь мы ждем. Ты тоже будешь ждать, если ты Всадник.»
«А если нет?» – во мне росла уверенность, что ответ мне не понравится.
«Если ты не на коне, то под ним, – сказал Кентавр, слегка улыбаясь. – Ты не вернешься сюда, если будешь наездником. Ты пойдешь в конюшню и будешь там ждать.»
Это не звучало многообещающе.
" Что… – тяжелый скрежет заполнил воздух, когда пламя моей свечи стало ярко-белым, загораясь с другой стороны. Дети, смеясь, отступили на шаг назад. – Какого черта?»
«Теперь поймешь, – сказала Пикси сквозь смех.»
И все изменилось. Стены детского зала опустились, превратив разрушенный бальный зал в поляну, окруженную искривленными, почти грозными деревьями. Всадники притаились в тени ветвей. Пламя свечи резко сократилось до крошечной синей искры, и дети так же резко набросились на меня, щипая и толкая, окружив меня со всех сторон. Они тянули меня назад, когда я пыталась убежать, издеваясь над моей бедой.
Вдалеке раздался глубокий голос, заглушающий голоса детей: «Пришлите ко мне незваную гостью. Хочу посмотреть на нее.»
Все еще смеясь, дети толкнули меня вперед, и я увидела Слепого Майкла.
Он был высокий-нет, он был больше, чем высокий; он заслонял небо. Его руки были стволами деревьев, а ноги-корнями земли, и стоя перед ним, я была меньше, чем пустота. Я была пылью и сухими листьями, летящими по небу, и моя единственная надежда была, на то что он раскроет эти руки и позволит мне прятаться под ними, пока мир не закончится. Его улыбка была улыбкой доброжелательного Бога, доброго и милосердного, готового простить все мои грехи. Только его глаза нарушали иллюзию покоя: они были молочно-белыми, как лед или мрамор, и казались почти такими же холодными. Я на мгновение оглянулась назад, почти вспоминая, кто я и почему я пришла сюда; в этот момент я знала, что искала.
И затем волшебство захлопнулось надо мной в волне славы, и он был всем моим миром. Дети разошлись с дороги, когда я шагнула вперед, позволяя мне пройти. Я больше не была их мучителем – я принадлежала нашему общему Богу, и я была его и только его. Я едва дышала, когда осознала величие своей преданности. Я буду жить для Него. Я бы умерла за него. Я бы убивала во имя Его славы…
Внезапный порыв ветра взметнул мои волосы, взревел, когда свеча снова стала белой. Воздух резко наполнился резким, пепельным запахом горящих волос. Я выдернула свечу из волос, готовая отбросить ее в сторону – она мне больше не нужна, я была дома – тогда тонкая струя воска вырвалась на свободу и забрызгала мне на губу, наполняя мой рот вкусом крови.
В воске не было много крови, но этого оказалось достаточно, чтобы позволить мне сломать волшебство иллюзии, которую он набросил на меня. Слепой Майкл не был богом; он был просто человеком, сидящим на троне, вырезанным из старого дерева и украшенный пожелтевшими костями. Он не может затмить небо, сколько бы не пытался. Дуб и ясень, что я собиралась сделать?
Вздохнув, чуть не задохнулась от запаха жженных волос, и сказала: «Нет.»
У меня раскалывалась голова, но сейчас не было времени с этим разбираться. Мигрень у меня может случиться и попозже, когда в безопасности упаду в обморок: «Я не принадлежу тебе. Ты не можешь меня забрать».
«Не так ли?» – прорычал он, и его чары снова подчиняли меня. На мгновение Его голос был прекрасен как горы. Момент прошел, и чары прошли мимо него; сложно поймать кого-то, кто убежал от вас однажды, даже если он это сделал случайно. Спасибо Оберону. – Я старше, чем ты можешь мечтать, дитя. Мне все можно».
«Вообще-то, я в этом сомневаюсь, – сказала я. Когда больше некуда бежать, прибегайте к дерзости. – Мне снится довольно старый сон».
«Неужели?» Его иллюзии исчезли, и я могла видеть его сейчас. Он был высоким и худым, с белой загорелой кожей, как цвет ясеня, янтарные волосы и уши, которые были раздвоены, как рога оленя. Еще один лорд фейри, не менее странный, чем Луидэд, и, возможно, сильнее, чем она, но не миф, носящий из плоти и крови. Он не был богом, и я была рада. Я могу справиться с чистокровными и Изначальными. Я не могу справиться с богами.
«Я хочу вернуть своих детей, – сказала я, стараясь чтобы мой голос звучал спокойно. Даже если он не был богом, Луидэд боялась его, и я это уважала. Вопрос выживания я уважала еще больше. – отдай их мне, и я пойду.»
" Твои «дети»? Ты ищешь друзей? Проходи, лучшие игры здесь. Здесь самые лучшие игрушки, – он опустил руку позади себя, вытаскивая хрустальный глобус с желтой бабочкой-ласточкой, пойманной в ловушку. Бабочка бешено билась крыльями о стекло. – Оставаться.»
«Не могу, – вежливо проговорила я. – У меня есть работа, которую нужно сделать».
«Они так рано отправили тебя на работу? Бедняжка, ты забыла, как играть. Я могу тебя научить. Оставайся.»
«Нет».
«Ну тогда. Если ты так настроена, какие из моих новых друзей «твои дети»?»
«Дети Стейси и Митча Брауна. Дети двора кошек, – я сделала паузу, вспомнив Раджа, и добавила: «Хоб, Хелен. Они под моей ответственностью, и я не уйду без них. Отдай их мне, и мы уйдем».
Слепой Майкл рассмеялся, искренне удивленный, спрятал за собой хрустальную сферу: «Почему я должен это делать?»
Хороший вопрос.
«Потому что я вежлива попросила?»
Ты в моих землях, маленькая девочка. Почему я должен отпустить тебя, а тем более позволить забрать кого-то из моей новой семьи? Он продолжал поворачивать голову рассматривая меня со всех сторон. Я взглянула на право и увидела группу детей, которые смотрели на меня а не на своего Господина. Всадники с другой стороны смотрели только на Слепого Майкла – я возможно тоже находилась не в том месте. Интересно.
