Текст книги "Драконьи норы и другие ловушки (ЛП)"

Автор книги: Шеннон МакГи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Марайя? – едва я успела произнести ее имя, как Элла начала тащить мой поднос. Через ее плечо на меня смотрел Коннер, его нижняя губа жалобно выпячивалась. Я закатила глаза и подтолкнула поднос к ней. Быстро поблагодарив, она положила на тарелку Коннера порцию моих яблок с корицей. К тому времени, как она вернула мне поднос, Марайя оторвала взгляд от своей тарелки.

– Ты не получишь ни одного из моих яблок, – сказала она. – Ты сама решила отдать свои.

Я ухмыльнулась.

– Дело не в этом. Мне было интересно, что ты сказала вчера вечером.

– О чем?

– Насчет летней работы Девятой Роты? Ты сказала, что была в северных горах каждый год с тех пор, как подписала контракт, имея дело с повстанцами.

– Совершенно верно.

– Но у меня сложилось впечатление, что король Лайонел почти покончил с проблемой набегов. Во всяком случае, так нас учили. Так как…

– Как их может быть столько, что я каждый год там бываю? – спросила она. Я кивнула, и она пожала плечами. – Они как блохи. Ты никогда не сможешь избавиться от них полностью. И знаешь, Донегол всегда пытается откусить кусочек от Сомерларта. Когда разбойники наводняют их горы, лорды смотрят в другую сторону, пока они обращают свои зубы главным образом на западного соседа.

Я принялась гонять картошку по тарелке. В ее голосе звучало удовлетворение.

– Разве это хорошо?

Ее черные брови удивленно поползли вверх.

– Ну, это значит, что у меня каждое лето есть работа. Разве это не хорошо?

– Это лучше, чем то, что пришлось делать мне, – ответил Коннер, похлопывая по шраму под ключицей. Он уже объяснил мне, что прежде чем они добрались до казарм, Седьмая Рота была в Элирии. Это был юго-восточный сосед Сомерларта. Они помогали императору и его родне справиться с восстанием.

– Как продвигается восстание? – с интересом спросила Марайя. – Что-нибудь изменилось с прошлой весны? Тогда-то я и получила от тебя последнее письмо.

Лично я даже не знала, что в Элирии происходит восстание. Я думала, что это звучит захватывающе и немного страшно, но Коннер сказал нам, что смотреть не на что. Неорганизованно и недофинансировано.

– Какая трагедия, – сказал он. – Богатые живут в больших поместьях с этими удивительными лесными садами на севере страны. Между тем, остальная часть королевства, в основном в степной стране, засуха.

– Как долго длится засуха? – спросила Элла, откусывая репу.

– Почти пять лет, – Коннер покачал головой. – Вначале они старались изо всех сил, но земля устала. Повстанцы тоже. Не думаю, что они протянут еще год. В основном это погонщики быков с вилами. Они знают землю, так что их трудно выкорчевать, но когда мы сражаемся…

– Что? – спросила я.

– Очевидно, они получают несколько неожиданных выстрелов, но когда дело доходит до настоящего боя, они превосходят. Несколько лоскутков кожи, которые им приходится перевязывать поверх одежды, принадлежат волам, которые уже умерли от голода, а лучшего они себе позволить не могут. Мне их жаль. Они просто хотят, чтобы их повелители сделали больше для них и их детей.

– Но ведь ты работаешь на королевскую семью, а не на них, верно? – спросила я.

В его улыбке было лишь легкое сожаление.

– Ну, конечно. Они те, кто может позволить себе нас. Идеалы не оплачивают счета.

– Но это несправедливо, – сказала я, прежде чем смогла остановиться. Я уже знала, что они скажут.

– Это несправедливо, – согласилась Элла. – Но так оно и есть.

– Что несправедливого в том, чтобы работать на людей, которые могут позволить себе наши услуги? – одновременно спросила Марайя.

– Мы не сможем противостоять настоящей Элирийской армии, если встанем на сторону мятежников, – добавил Коннер, кивая на Марайю.

Устав выслушивать лекции об обязанностях наемника, я быстро согласилась, не желая снова спорить об этом. Когда разговор перешел на более легкие темы, я про себя поклялась не спрашивать о людях, против которых были наняты мои новые друзья. Это было несправедливо, но, возможно, они были правы. Может быть, жизнь просто имеет дело с серией несправедливых выборов.

Не то чтобы это чувство не раздражало меня больше, чем новая пара ботинок. Но я слишком мало знала о мире, чтобы возражать. Мой собственный опыт не давал мне возможности много говорить.

Вместо этого, когда мы с Эллой встретились позже тем же вечером, я перевела разговор на то, что интересовало меня больше всего: на истории, которые были у них вчетвером, на истории всех разных существ, с которыми они сталкивались.

В то время как различные типы грифонов и малых грифонов гнездились по всей стране, они не были проблемой к югу от гор, как там, откуда я была родом. В основном остальная часть страны имела дело с небольшими стаями мелких грифонов, а также с редкими, но еще более редкими, одинокими стандартными грифонами. За пределами сурового зимнего климата, из которого я родом, другие типы великих монстров имели способность процветать, и во многих отношениях они были выше в пищевой цепи, чем грифоны.

Мне казалось невероятным, что какое-то существо может заставить стандартного грифона дважды подумать, прежде чем устраивать гнездо, но мне так сказали.

– В пустыне нет грифонов, – Элла сообщила мне. Она произнесла это таким тоном, что я заподозрила, будто она пытается подбодрить меня. Возможно, она знала, что мысль о встрече с другим грифоном в любое время скоро заставит меня слегка запаниковать. – В южных городах всегда есть работа с драконами. Там мы проводим большую часть времени.

– Драконы… – сказала я, когда мы вместе вышли из столовой и направились по самой правой дамбе к зданию, в котором находилась комната Марайи. – Мне всегда говорили, что драконы летают по воздуху и изрыгают огонь. Судя по всему, это не так.

Она кивнула.

– Ты права. Я не знаю, откуда взялись эти истории. Я, конечно, никогда не видела дракона, который мог бы летать, слава богам… и они более известны людям юга как Дрейки. Так называют дракона, когда у него нет крыльев.

– Вроде того, как в сказках о крылатых, но без передних ног, их называют вивернами.

Люк подошел сзади, заставив меня подпрыгнуть.

Элла усмехнулась.

– Верно, а те, у кого только крылья и передние ноги, называются змеями.

– ЗмеЯми?

– ЗмЕями, – сказал Люк, сделав ударение на Е.

– Они настоящие? – я уставилась на них обоих, спотыкаясь о собственные ноги.

Затем Лукас рассмеялся.

– Насколько я знаю, нет. Можно было бы подумать, что люди будут удовлетворены ужасами реальной жизни, которые у них есть, но знаешь… они чувствуют, что они тоже должны что-то придумывать.

Мы гуськом поднялись по темной лестнице самого правого барака, которая была почти такой же, как наша, только немного уже.

– Так каковы же настоящие Дрейки? – спросила я. – Какие они на самом деле?

– Хмм… – Люк толкнул дверь наверху лестницы, позволяя свету второго этажа омыть нас. – Ну, они могут задерживать дыхание на века. Из-за этого, они проводят большую часть времени, прячась в канализации.

Впереди нас Коннер, который, казалось, собирался постучать в дверь Марайи, услышал наши голоса и оглянулся.

– О чем это вы? Что это?

– О дрейках, – сказала Элла.

– О, – его тон был пренебрежительным. – Вредители, когда маленькие, но быстро растут.

Марайя открыла дверь.

– Входите. Уверена, вы видели, мои соседи по комнате уже внизу, в столовой, готовятся побеспокоить меня позже. О чем вы все говорите?

В комнате Марайи Элла закончила рассказывать мне о дрейках и о том, какие опасности они представляли. Помимо острых зубов и когтей, при угрозе или охоте они распыляли кислотную комбинацию соли и серы. Эта едкая жидкость разъедала металлы, отравляла воду, и могла сжечь плоть того, кто пытался с ними бороться. Они также продолжали расти всю свою жизнь, что могло стать проблемой, если их не контролировать.

Дискуссия о дрейках перешла в дискуссию о других монстрах и о том, где я их увижу. Друзья взяли на себя труд просветить меня, когда узнали, что, хотя я знаю имена большинства странных существ, населявших континент, и слышала их описания, на самом деле я ничего о них не знаю. Я не знала, где они живут, бегают ли группами и насколько велики на самом деле. Я никогда не думала, что окажусь рядом с ними, поэтому не потрудилась ничего узнавать.

– Самые распространенные существа на Востоке – это крылатые оленеподобные существа с острыми как бритва зубами, называемые перитонами, – сказала Марайя. – Ты ведь знаешь, что это такое?

Я неуверенно кивнула.

– Я слышала о них, но никогда раньше не видела.

– Подождите минутку.

Когда мы расположились в комнате, Марайя подошла к комоду и вытащила толстую книгу. Тщательно перелистывая страницы, пока не нашла нужную, она протянула ее мне.

У меня перехватило дыхание. Я смотрела на удивительно подробный альбом с аккуратными рисунками и несколькими полноцветными картинками. Эти рисунки доказывали, что предполагаемое сходство между перитоном и оленем, о котором я слышала, было в лучшем случае поверхностным. Их морды были слишком длинными, с белыми кончиками клыков, торчащими вниз. Помимо огромных крыльев, которые росли из плеч, задние лапы и хвосты также принадлежали большой птице. Еще более странным было то, что они казались зелеными.

– Они действительно такого цвета? – спросила я, указывая, но не позволяя пальцам коснуться картины. – Этого не может быть, верно?

Люк взял у меня книгу и перевернул страницу, где кто-то написал описание перитона.

– Эти существа сливаются с глубокими бореальными лесами, потому что их мех и перья растут так густо, что кажутся зелеными, – прочитал он. – И это правда. Я видел мертвого вблизи. Там везде растут перья. Я даже не знаю, какого они цвета на самом деле.

– Коричневые, – сказала Марайя, – как у обычного оленя. Младенцы выглядят почти как обычные фавны, но, знаешь, с крыльями и птичьими лапками. Если ты прочтешь дальше, там говорится о том, что делает их опасными. Они действительно похожи на странных оленей большую часть времени. Они едва летают. Они стеснительные. Предположительно, только если они попробуют кровь, все пойдет не так. Даже если это происходит от того, что вылизываешь порез на себе. Они сходят с ума и больше ничего не едят.

– Почему предположительно? – спросила я. – Ты сражалась с ними. Разве ты не знаешь наверняка?

Марайя пожала плечами.

– Конечно, я сражалась с несколькими сумасшедшими, но нет никакого способа узнать, почему они ошизели. Просто легенда и суеверие. Знаешь ли.

Я знала. Как и все мы. Монстры вроде грифонов, перитонов и прочих были созданы намного позже остального мира. Возможно, несколько сотен лет назад. Гильдия магов сделала эту работу, и легенда гласила, что боги быстро наказали их. После этого и последовавшего хаоса их записи могли остаться в личных библиотеках, где их могли найти и изучить другие.

Возможно, потому что никто толком не знал, куда делись библиотеки. Возможно, они были среди жертв завоеваний предыдущего правителя. Большая часть Сомерларта и прилегающих земель была уничтожена, когда король Ричард и его жена, королева Иллейн, решили расширить свою империю любыми средствами. Их крестовый поход позже стал известен как Великий Пожар, так как многие города и поместья пережили жестокие осады, которые часто включали огонь магических сражений. По мере того как горели библиотеки, многие знания исчезали или терялись, включая свитки, в которых содержались подробности создания монстров. Что, если быть честным с самим собой, было, пожалуй, к лучшему. Последнее, что нам было нужно, это чтобы кто-то нашел эти заметки и попытался улучшить их.

– В любом случае, это происходит не так уж часто, – заверила меня Марайя. – И если такого не случится, они станут отшельниками. Не похоже, что они могут причинить неприятности.

Кстати, о зверях, которые предпочитают избегать людей… В других местах Элирии и на юге, в Ошкане, были гигантские птицы цвета заката. Я взяла книгу у Лукаса, чтобы поискать их. Эти существа иногда вспыхивали пламенем, линяя, вызывая лесные пожары, и я хотела посмотреть, нарисовал ли кто-нибудь это.

Эта маленькая деталь превращения фениксов в разъяренных Инферно была позором, потому что, как и перитоны, фениксы были от природы застенчивыми существами. Однако, поскольку линьки делали их такими опасными, наемников часто призывали убить их или переместить, что было труднее.

Когда поиски по всей книге оказались бесплодными, я закрыла ее на изображении шипящего грифона.

– Фениксы?

– Трудно найти их сходство, – сказал мне Коннер. – Потому что сразу после линьки их оперение становится таким красным, что становится почти черным, пока свет не падает на них. Это достаточно трудно изобразить на бумаге. Если художник хочет быть храбрым и рисовать их прямо перед линькой? Это еще сложнее. Их цвета меняются. Оранжевые, желтые, ярко-красные… и все цвета спектра между. Иногда с разницей в несколько секунд.

– Звучит… нереально, – сказала я. – Ты меня разыгрываешь?

Но все уверяли меня, что это не так. Они сказали, что фениксы по форме напоминали водяных птиц – гагар с ярко-красными глазами, но в остальном его описание было верным.

Седьмая и Двенадцатая Роты были известными убийцами монстров, а Девятая Рота работала по всей стране. Вместе они видели все, что можно было увидеть, каким бы невероятным это ни казалось.

После того, как они рассказали мне обо всех монстрах, которых можно было увидеть в Сомерларте и прилегающих землях, они не могли не сравнить, каково это – сражаться с ними. Никто из них не мог прийти к согласию относительно того, какой зверь самый страшный или фантастический. Я думала, что грифоны хуже всех, но в этом я была одинока. Вместо этого Мантикоры были близки к победе, и чем больше я слышала, тем меньше возражала.

– Мантикоры похожи на… черт… я не знаю, – Элла постучала ладонью по губам, стараясь не шевелить головой, потому что я заплетала ее волосы в более замысловатые косы. Если я сделаю все правильно, они будут выглядеть так, будто связаны вместе. Най научила меня этому несколько недель назад. Я моргнула. Нет. Сейчас это было бы нечто большее. Почти целый год назад.

Стряхнув с себя это легкое замешательство, я снова повернулась к Элле, которая, казалось, нашла нужные слова. Ночь была холодная, и мы сидели у камина в комнате Марайи, пили и разговаривали в течение нескольких часов. Ее слова звучали невнятно, и было забавно осознавать, как мало она выпила, когда отправилась со мной и моими бывшими друзьями в лес в Нофгрине. Как и остальные наемники, она, должно быть, сдерживалась.

– Это как если бы ты взяла грифона, насадила на него еще тонну мышц, а потом воткнула ему в ляжку горячую кочергу и повернула. Они большие, злые, и у них слишком много способов убить тебя.

– Они ужасны, – согласился Коннер. – У того, кто взял на себя инициативу, явно был плохой день. Дело не только в том, что они огромные. Крылья летучей мыши и Сказка о Скорпионе… эти вещи на теле льва – это много. И их рты…

– А что с ними? – спросила я, завязывая последнюю косу. Я похлопала Эллу по плечу, давая понять, что закончила. Я не была уверена, что хочу получить ответ, но знала, что рано или поздно мне придется это узнать.

– Они слишком большие, – сказал Коннер. Он подозвал Марайю, которая подвинулась, чтобы сделать массаж плеча, который он обещал ей днем, когда она пожаловалась на боль. – Я не знаю, как это объяснить. Они слишком широкие. Будто были созданы, чтобы заглотить человека целиком.

– Верно, но Дрейки способны планировать лучше, чем Мантикоры, – заметил Люк. Он думал, что Дрейки были худшими из всех монстров, и его комментарий требовал касательного обсуждения, на котором магические монстры действительно имели возможность видеть общую картину и думать наперед.

Идея была пугающей. Любой житель гор знал, что грифоны знают, как сбросить со следа того, кто их выслеживает. Они реагировали на вещи умно. Но думать наперед… для меня это означало, как умение планировать, а это было больше, чем я хотела, чтобы мог делать любой монстр. Если монстр мог планировать заранее, он мог планировать способы заманить добычу. Устроить ловушку. В чем-то большем и более злобном, чем грифон, эти черты были бы разрушительными. Я высунула язык и вздрогнула, когда холод охватил меня, несмотря на потрескивание огня в камине.

– К счастью, дрейки и грифоны одинаковы в своем роде, когда дело доходит до этих навыков, – заверил меня Люк, видя мое смущение. – По моему опыту, все магически созданные животные умнее смертных, но эти две породы самые умные, а они даже не похожи на людей.

Заявление Люка о том, что Мантикоры слишком дерзки, чтобы обладать настоящим разумом, не понравилось Коннеру. Они добродушно поссорились из-за того, что Дрейки были хуже, особенно учитывая, что Мантикоры были одинокими существами.

Это привлекло мое внимание. Я думала, что все крупные монстры одиноки. Даже стандартные грифоны переносили друг друга в небольших дозах, когда спаривались. Как оказалось, Дрейки оставались рядом со своими сородичами в течение нескольких лет, пока конкуренция за пищу не становилась слишком велика.

Спор продолжался до тех пор, пока разговор не переключился на людей. Это заставляло меня нервничать, но, к счастью, они не были склонны говорить о людях, с которыми сражались. Скорее, они говорили о людях, которые их наняли. Все они сходились на том, что, даже будучи нанятыми для этого, им часто не приходилось убивать монстра.

Хотя ни одна история не была похожа на мою, они могли вспомнить, как их снова и снова вызывали в город, потому что грифон, дракон или мантикора убивали скот… только чтобы обнаружить, что виновником был местный священник или сосед фермера.

– У тебя на это глаз наметан, – томно сказала Марайя. Солнце давно уже скрылось за стенами ее комнаты, а соседи по комнате все еще пили в столовой. – Ты спрашиваешь у крестьян, кого из их скота забрали, и если это ценная свинья или самая крепкая корова, то, скорее всего, это не животное. Она потянула пробковый завиток прямо перед глазами и скосила на него глаза. – Магически или нет, но животные просты. Они охотятся за тем, что легче всего достать. Люди тоже просты. Они охотятся за самым ценным.

– Многое зависит от того, насколько хорошо мы знаем следы, – сказал Коннер. Он отошел от Марайи и теперь массировал узлы на плечах Эллы. – Тебе повезло, что ты провела всю жизнь рядом с грифонами. Ты будешь их постоянным экспертом каждый раз, когда они отправятся на север.

Я улыбнулась ему. Время и дополнительная информация смягчили мою ревность к Коннеру. Если они с Эллой когда-то и были близки, то давно. Как и многие наемники, он интересовался и мужчинами, и женщинами, но предпочитал однополые отношения. Ему нравилось шутить с Люком, что это проще, чем заводить детей, как попало, или тратить деньги на то, чтобы постоянно освежать чары против беременности.

– Полагаю, это правда. Вокруг каких животных вы выросли?

– Тушки, – Коннер скорчил гримасу. – Стада. Я вырос в самом центре столицы. Занялся наемничеством только ради глотка свежего воздуха.

Мы все рассмеялись. Никто не стал наемником «просто так», хотя некоторые были более открыты в том, как они пришли к работе, чем другие. В то время как кто-то постарше мог прийти к этой линии из-за своих собственных плохих решений, долгов или личностных дефектов, люди нашего возраста, скорее всего, пришли на наемную работу из-за бедности родителей или смерти. Эта жизнь ни для кого не была глотком свежего воздуха. Больше похоже на результат штормового ветра, где все остальное было сорвано.

– Да, если бы моя мама не заболела, – сухо сказала Марайя. – Я бы тоже дышала куриным воздухом.

– Ты из столицы? – спросила я, и она кивнула.

– Ну, не совсем столицы, но где-то поблизости, в срединных землях. Мой отец работал там помощником бакалейщика. Моя мама работала у одной дамы.

– Так как же ты здесь оказалась? Я имею в виду, можно спросить?

Она поморщилась.

– Все в порядке. Я не против рассказать. Мой па умер, когда я росла, – она подняла руку на уровень матраса, на котором сидела. – Мастер бакалейщик нашел им работу в столице, и мой па поехал с ним. Его зарезали во время той поездки. Честно говоря, я даже не знаю всей истории. Ма сказала мне только это.

– О… Марайя, мне так жаль, – сказала я, но она все еще говорила.

– Мы были в порядке еще несколько лет. Леди, у которой ма работала, сказала, что понимает, каково это – переживать трудные времена. Она повысила зарплату ма, и мы смогли кое-что отложить. Потом маминое равновесие нарушилось. Сначала это было медленно. У нее закружится голова, и ей приходилось садиться, пока все не прояснится. В конце концов, ходить стало невозможно, и Леди отпустила ее.

Я издала шум возмущения, но это Люк пробормотал.

– Типично, – он придвинулся ближе и положил руку ей на бедро.

Марайя накрыла его руку своей.

– Целительница сказала, что болезнь будет прогрессировать, и они не смогут просто вылечить ее. Это было что-то в ее голове, и ей потребовались годы небольших сеансов исцеления, чтобы исправить это. У нас не было на это денег. Я получила свою первую работу, когда мне было тринадцать, чтобы помочь с нашей подушкой сбережений, но когда она была уволена, наши деньги съелись довольно быстро… у города было так мало возможностей. С моей точки зрения, мой выбор сводился к наемничеству или поездке в столицу за работой.

– И ты выбрала работу наемника? – спросила Элла, приподняв бровь.

Марайя выглядела глуповато.

– Я думала, что не слишком умела обращаться с ножом. В любом случае, это стабильные деньги. Каждую осень я плачу по счетам, а остальные деньги отсылаю маме, – гордость расцвела на ее лице. – Я зарабатываю достаточно, чтобы приютить ее и заплатить целителям. Она уже наполовину прошла курс лечения. Она скоро будет ходить.

В комнате было тихо. Марайя отхлебнула из бутылки с медовухой, которую мы передавали друг другу, и шумно выдохнула. Она вставила пробку на место и передала бутылку мне. В этот момент я почувствовала родство с ней. Она не произнесла этого вслух, но я услышала невысказанный сон в том, как дрогнул ее голос на последнем слове. «Однажды, когда ей станет лучше, возможно, я смогу вернуться домой.»

Раздался хлопок, когда я вытащила пробку. Я сделал большой глоток, запрокинув голову. Варево было сладким и пьянящим, и это была одна из нескольких бутылок, которые Люк привез с юга и хранил в своем сарае за казармами. Я провела пальцем по коричневой керамической бутылке.

Я не собиралась совершать ошибку, спрашивая кого-либо еще, как они стали наемниками. Я уже знала историю Эллы, а она рассказала мне историю Люка. Его вырастили бабушка с дедушкой. Они умерли один за другим, и он потратил деньги, которые они ему оставили, чтобы купить необходимые припасы и попытаться пробраться в гвардию. Его отвергли незадолго до того, как он должен был окончить университет и отправиться в загородную поездку. Хотя Элла могла бы и знать, она не посвятила меня в причины его исключения. Это было единственное, о чем он не говорил открыто. Выслушав рассказ Марайи, я еще больше засомневалась, стоит ли спрашивать.

Я не могла винить его за то, что он не хотел говорить об этом. Не то чтобы я объяснила ему причины моего бегства из Нофгрина. Невозможно было сказать «приговорена к смерти по ошибке», не вызвав еще больше вопросов. Вопросов, на которые я еще не была готова ответить.

Я сделала еще один большой глоток, затем наклонилась вперед и стукнула бутылкой по слегка согнутым пальцам Эллы. Она взяла у меня бутылку, приоткрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

– Ты уже наклюкалась? – подразнила я, когда она сделала глоток и капнула себе на подбородок.

Она поднесла каплю к губам большим пальцем, делая движение более чувственным, чем это было необходимо, поддерживая зрительный контакт, ее взгляд из ошеломленного превратился в злой.

Коннер уловил обмен репликами и прекратил массаж. Она протестующе застонала и повела плечами.

– Не дразни свою соседку, Элла, это нехорошо, – он отругал ее, но в его словах едва слышался смех.

Она повернулась и отодвинулась от него, небрежно помахивая бутылкой, держа ее подальше от него.

– Что ты сказал? Ты сегодня больше не пьешь?

Он потянулся за бутылкой, но она отдернула ее еще дальше.

– Ладно, – сказал он. – Дразни свою соседку по комнате… мне все равно, что ты делаешь! – бросив на меня извиняющийся взгляд, он принял протянутую ему бутылку.

– Слабак! – сказала я.

– Ты уже большая девочка. Защищайся сама! – он усмехнулся в ответ. Сделав большой, небрежный глоток из бутылки, он передал ее Марайе.

Она хихикнула.

– Сегодня никаких драк. Если мы разбудим соседей, они всех нас побьют, а командиры заставят заниматься своими делами, – ее встретили одобрительным ропотом.

– За то, чтобы не торчать по соседству с Марайей! – воскликнула я, подняв одну руку в воздух.

– И никаких завтрашних тренировок! – добавил Люк, поднимая руку.

Элла засмеялась и, повторяя наши движения, воскликнула.

– Вот, вот! – мальчики подхватили, и Марайя закатила глаза, хотя и не смогла скрыть улыбки.

Завтра был единственный день недели, когда нам было запрещено практиковаться. Якобы для того, чтобы каждый мог пройти в алтарную комнату, где служили нашим отдельным богам. Вид наемников, собравшихся в этой комнате, чтобы воздать почести, был знаком. В Нофгрине религиозные службы тоже проводились еженедельно. Это было время радоваться солнечным благословениям Отца Очага и петь хвалу. В эти дни я почти не пела. Я не знала, что сказать моим богам.

Молитва была не единственной причиной для дня отдыха. Каждую неделю наугад отбирали нескольких наемников, чтобы они ухаживали за полем и его оборудованием. Кроме того, помимо обычной горстки людей, отобранных для приготовления пищи, еще один набор делал генеральную уборку кухни.

Последние несколько недель каждый из нас по очереди выполнял работу по дому и был рад, что у него нет никаких обязанностей. Если бы я не оставила большую часть своих инструментов в Нофгрине, то, возможно, провела бы день с этим. Однако в спешке я схватила не ту сумку и оставила большую часть инструментов. Я смирилась. Мои хорошие инструменты были слишком дороги, чтобы я могла их заменить, а плохой набор не стоил того, чтобы тратить на него деньги.

Все это означало, что, поскольку никто из нас не мог завтра заняться чем-то лучшим, мы могли бы хорошо и по-настоящему напиться сегодня вечером… до тех пор, пока никто из нас не получит никакого наказания.

Марайя задумчиво покрутила бутылку.

– Знаешь, не могу поверить, что зима прошла треть пути. Кто-нибудь из вас знает, куда вы направляетесь весной?

– На юг, – ответила Элла. Мы с Люком согласно кивнули.

– И Седьмая Рота тоже, – сказал Коннер. – Мы едем с Девятой, и вы, наверное, тоже, пока Великая дорога не разделится, а потом мы пойдем на восток, а они на запад.

– Какую работу ищет там Хамаш? – спросила я.

– Наверное, перитонов, – предположил Люк.

Коннер покачал головой.

– Возможно, но есть кое-что еще, – мы терпеливо ждали, пока он продолжит. – Хамаш говорит, что хочет быть в этом районе, потому что появилась новая шайка бандитов. Магов-бандитов. Мерзкие, поднимающие много шума последние несколько месяцев. Думаю, он надеется, что мы окажемся в нужном месте, чтобы перехватить работу.

Мы с Марайей оживились, но она заговорила первой.

– Я знаю, что моя рота идет на юг, но Магда не сказала, почему. Она сказала, что ей нужно получить больше информации, прежде чем она примет какое-либо реальное решение. Думаешь, у всех одно и то же?

Мы переглянулись. Три компании, идущие в одном направлении – это, как правило, плохое дело, но ведьмы-изгои это оправдают. Многие люди, обладающие силой, отправлялись в столицу, чтобы получить надлежащую подготовку, но по множеству причин некоторые предпочитали культивировать свою силу самостоятельно. Без совета магов, который управлял бы ими, эти люди могли вызвать хаос.

– Может быть, – сказал Коннер. – Элла, твоя мама сказала, куда вы направляетесь?

– Она сказала драконы, как обычно, – уклончиво ответила Элла. Она кусала нижнюю губу мгновение. – Вообще-то, она сказала… – Элла повысила голос и, подражая матери, заговорила хрипло. – Мы едем на юг, и ты это прекрасно знаешь. Мы будем делать нормальную работу. Если только не возникнут ситуации, чтобы изменить это.

Мы рассмеялись над ее имитацией, как и должны были, но несколько минут после этого никто не говорил, обдумывая новую информацию. Я не сомневалась, что, в конце концов, когда я буду сражаться с драконами, они будут страшными. Как бы то ни было, я готовилась к тому, чтобы отправиться за ними. Я даже дошла до того, что хотела попробовать свои силы в убийстве монстров. Даже если большинство монстров избегали людей, я слышала достаточно историй о плохих, чтобы быть взволнованным, чтобы избавить людей от разрушения, которое они могли бы устроить, когда пересекались с человечеством.

Но шайка ведьм-изгоев… это было ближе моему сердцу. То же самое желание, которое я активно отталкивала последние несколько месяцев. Правда, маловероятно, чтобы эти маги были столь же могущественны, как мастер Ноланд, но они все еще были магами, использующими силу, чтобы вредить нормальным людям. Был ли это знак богов, чтобы я не игнорировала этот зов? Или это проверка? Неужели теперь я должна доказать, что могу устоять перед искушением погнаться за этими тварями? Должна ли я была настаивать, что драконы – самый разумный путь? Моя мать всегда говорила, что, когда одна и та же проблема возникает перед тобой, это боги говорят тебе, что твоя задача – справиться с ней. Но сейчас мамы здесь не было.

– Хотела бы я посмотреть на эту драку, – Марайя передала бутылку Люку, не выпив больше ни капли, и он сделал то же самое.

– С чем мы по итогу воюем? – спросила я, все еще думая о драконах и богах.

– В Седьмой роте три боевых мага, – серьезно сказала Марайя. Она наклонилась вперед, так что ее темные кудри тяжело наклонились вперед. – В наши дни не часто можно увидеть настоящую битву магов. Если не будет настоящей войны, в основном они не делают много фейерверков.

– В большинстве компаний работают только целители, как Белинда, – объяснила Элла. – Боевые маги вроде нашего Ито, как правило, дороже, и большинство компаний могут обойтись без них. У нас есть он, потому что мы склонны работать со многими опасными магическими существами. Это делает его необходимым и позволяет нам платить ему.

– Так как же Седьмая рота может позволить себе троих?

– Они забирают… – начал Люк, но Элла бросила на него взгляд, которого я не поняла, и он замолчал.

– Они берут на себя ту же работу, что и мы, – сказала она. Коннер приподнял бровь, и она многозначительно покачала головой.