Текст книги "Драконьи норы и другие ловушки (ЛП)"

Автор книги: Шеннон МакГи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Однажды вечером, когда мы тренировались, я заметила брешь в ее защите, но не благодаря удаче, а благодаря настоящему прорыву в понимании того, как она сражалась. Ухмыляясь, я рванула, чтобы ударить ее, и подумала, что, возможно, смогла бы… но она поймала мой взгляд, и улыбнулась мне в ответ. Возможно, она хотела подбодрить меня своей улыбкой, но в ту долю секунды, когда я удивлялась, как глаза человека могут быть похожи на листья, опавшие осенью, она подхватила меня под ноги своим посохом. Я растянулась на земле.

– Ой, – прохрипела я, переворачиваясь на другой бок и глядя на грозовые облака, плывущие по небу.

Ее лицо появилось надо мной, все еще с проклятой богами улыбкой.

– Все в порядке, – сказала она. – Со мной такое тоже иногда случается.

– От этого я чувствую себя намного лучше, – саркастически пробормотала я.

Чтобы не смотреть на нее, я перекатилась на бок и стряхнула несколько хрустящих листьев с руки, на которую упала. Я была благодарна Элле за то, что она одолжила мне кое-что из своего снаряжения, чтобы смягчить удары и принять на себя грязь от частых падений. У меня было немного одежды, чтобы портить ее. Хотя поначалу большая часть меня жалела, что у нее есть лишняя. Было бы намного легче остановиться, если бы у меня был повод.

Постепенно это чувство уменьшалось, по мере того как я привыкала к новой жизни. Элла была терпелива, чего я никак не ожидала от огненного наемника. Независимо от того, насколько мы обе устали, после каждого сеанса она давала мне советы о том, как улучшить мою хватку или позу, чтобы предотвратить ошибки, которые я делала в схватке.

– Ты ломанулась только передней половиной, – объяснила она, когда я заставила себя сесть и глотнуть воды из фляги. – Значит, было легко вывести тебя из равновесия. Ты хочешь, прочно стоять на ногах, насколько это возможно. Хорошо?

Расстроенная, я чуть не огрызнулась, что никогда не привыкну к этому, но сдержалась. Я, конечно, не исправлюсь, если не пойму, что делаю не так, а если не исправлюсь, то останусь такой, какой была всегда… легкой добычей для любого хищника, который посмотрит в мою сторону. Это меня задело. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Ладно. Так как мне приблизиться к тебе, не потеряв равновесия?

Она усмехнулась.

– Встань и попробуй еще раз, и я тебе покажу, – она протянула мне руку. Я взяла ее, подавляя желание удержаться, даже после того, как она подняла меня на ноги.

Мало-помалу ее учение начало доходить до меня. Мое тело почти автоматически начало перемещаться между атаками и блоками. Вместо того чтобы бояться практики, я обнаружила, что она стала моей любимой частью дня. Мне нравилось зарождающееся чувство, что я могу отбиться от любого, кто считает меня легкой мишенью, и мне нравился ритм, в который мы с Эллой попадали, когда работали друг с другом. Мои мысли полностью сосредоточились на движениях, и больше ничего, она била, я блокировала. Она велела мне бить, и я ударяла. Это было просто, и в этом не было ничего, что напоминало бы о том, кем я была в прошлом.

Шли недели, и мы привлекли внимание двух помощников Роты. Мы были в середине одного из уроков, который заставил меня почувствовать, что я действительно знаю, что делаю. Все это время мне удавалось блокировать Эллу и нанести два из трех собственных ударов. Элла попыталась опрокинуть меня, и я едва успела увернуться, когда ровный голос приказал нам остановиться.

– Момент, – я подпрыгнула, когда Калеб обошел меня сзади. Неужели в Двенадцатой Роте все так же тихо ходят, как малый грифон на ветру?

Элла выпрямилась из оборонительной позиции.

– Да, Калеб?

Он шагал между нами с задумчивым выражением лица.

– Ты слишком легко отказалась от броска. Если бы ты надавила на себя чуть сильнее, она могла бы быть твоей. И ты, Тайрин?

– Да? – нервно спросила я.

– Элла – хороший партнер для спарринга, но тебе, как и большинству людей, следует практиковаться в бросках с кем-то крупнее тебя, – он ухмыльнулся, а потом подумал, что, похоже, это будет он. – Я помогу тебе с этим. Сейчас. Элла, отойди. Тайрин, подойди ко мне, как к Элле.

Калеб подошел к Элле, и она послушно удалилась с нашего псевдо-тренировочного корта. Она устроилась поудобнее, скрестив руки на груди. Выпучив глаза, я уставилась на нее через плечо Калеба.

– Продолжай, – одними губами произнесла она, указывая на высокого мужчину. Она выглядела такой радостной, что я пообещала себе, что в следующий раз, когда мы будем спарринговать, я устрою ей как можно больше неприятностей.

Я снова посмотрела на Калеба. На таком расстоянии он не казался таким большим, но мужчина был чуть ниже двух футов ростом. Я знала это, потому что мне всегда приходилось вытягивать шею, если нужно было поговорить с ним. У него также была широкая грудь и сильно развитая мускулатура. Я даже не была уверена, что мои пальцы коснутся его бицепсов. Я нахмурилась. Ни один настолько большой мужчина не мог ходить так беспечно, как он.

Я тянула время. С трудом сглотнув, я бросилась на него. Когда он не сделал ничего, чтобы остановить меня, я потянулась к его руке. Я была права насчет того, что мои пальцы не могут касаться друг друга. Отбросив эту мысль, я наклонилась и перекинула его через спину, как сделала бы с Эллой.

Или попыталась. Я потянула изо всех сил, но он не сдвинулся с места. Он был как дерево, вросшее в землю. Я вздохнула еще раз и сделала шаг назад.

– Я не могу, – жалобно сказала я.

– Все в порядке. Теперь я попытаюсь уронить тебя, – сказал он. – Нормально?

– Да, сэр, – сказала я. Чувствуя себя подавленной, я вернулась к исходной точке.

Я и не подозревала, как мне стало уютно при виде Эллы, бегущей на меня с оружием. Теперь было очевидно, что это Калеб идет на меня. След первобытного страха вспыхнул в моей груди, и мое сердце забилось быстрее.

Пытаясь справиться с неожиданной паникой, я подняла посох, чтобы отогнать его. Он блокировал его одной рукой и отбросил в сторону. Он легко поймал меня за рубашку, и я извивалась и вертелась, как хотела, чтобы вырваться из его рук. Однако даже будучи начинающим бойцом, я быстро осознала тщетность своей защиты.

Он был длиннее меня и явно сильнее. Когда он отшвырнул меня, я ударилась плечом о землю. Весь воздух вылетел из меня в один миг. Это было хуже, чем когда-либо, когда Элла бросала меня.

«Меня еще ни разу не отрывали от земли», – ошеломленно подумала я.

Элла была рядом, когда я приземлилась. Должно быть, она начала двигаться в ту же секунду, как я поднялась в воздух. Вместе с Калебом они осторожно поставили меня на ноги.

– Тогда две вещи, – голос Калеба был удивительно мягким. В его словах был приятный южный акцент, растянутые гласные и резкие согласные, его «Р» еле слышно. – Тебе нужно будет научиться бросать более крупного противника и тебе тоже.

С того дня, когда у Калеба появилось свободное время, он стал моим «болванчиком», обучая меня, как противостоять более крупному противнику. С ним я научилась использовать чей-то рост и вес против них, и он ни разу не засмеялся надо мной, когда я растягивалась на земле, или тщетно тянула его за руку, пытаясь перекинуть.

Он также, должно быть, предупредил второго помощника из Двенадцатой Роты о своем новом проекте, когда Дей присоединился к нам на следующей тренировке.

Гибкий и мускулистый, Дей был лучше, чем кто-либо другой в лагере на работе. По мере того как я совершенствовалась в спарринге, он наблюдал за моими притворными боями с Эллой, используя время, чтобы улучшить наши формы. Дей был более сдержан в своих похвалах, чем Калеб, и каждый раз, когда я получала от него комплимент, это волновало меня.

Во время одной из тренировок я начала блокировать быстрый финт Эллы справа, прежде чем инстинктивно хлестнуть мое оружие слева, защищаясь от ее истинной атаки. Я была так взволнована, что быстро упустила свое преимущество, слишком долго наслаждаясь этой маленькой победой. Элла воспользовалась этим, чтобы разоружить меня. Затем она освободила меня от посоха еще дважды подряд, так как я потеряла уверенность в своих атаках. В последний раз Дей остановил схватку.

– У тебя хорошая интуиция, – сказал он, возвращая мне копье. – Доверяй ей больше.

В то время я едва сдерживала насмешливое фырканье. Я бы ни за что не назвала свои инстинкты хорошими. Было приятно думать, что кто-то думал, что они улучшаются. Было также приятно думать, что я не наскучила им обоим и не разочаровала их… и мужчины, казалось, наслаждались своей работой.

Они могли добродушно хихикать, когда я стонала над приказом сделать двадцать отжиманий или пробежать через лес, но они также приходили в возбуждение, когда у меня удавался блок, или удар приходился точно в цель. Их гордость была заразительна, и даже маленькие победы казались большими. У меня никогда не было дядей в детстве, но я думала, что, возможно, чувствовала бы то же самое.

Это была приятная перемена по сравнению с некоторыми другими в лагере, как Гилберт, который в любой день мог многозначительно спрашивать, как далеко до того, как великая дорога разделится… это будет, когда я оставлю их и продолжу свой путь на Запад.

Я смотрела на этот день с растущим беспокойством. Мне еще многому предстояло научиться, и не только борьбе. Когда мы с Эллой работали вдвоем или когда спорили друг с другом, Дей и Калеб обсуждали свои планы. Каждый день я слышала о новых местах, о существовании которых даже не подозревала, и каждое звучало невероятнее предыдущего. Иногда мне было трудно вспомнить, что я не буду работать с Двенадцатой Ротой бесконечно.

– Говорю тебе, первое, что я сделаю, когда доберусь до казарм – это хорошенько вымоюсь, – заявил Калеб после особенно трудной поездки. Дождь только ненадолго прекратился, и солнце весь день не показывалось из-за облаков. Он вытер грязь с темной кожи щеки и обиженно уставился на руку.

Дей сидел под навесом фургона, рядом с которым мы решили тренироваться. Широкополая шляпа восседала на его голове, защищая от моросящего дождя, который начался вскоре после того, как мы разбили лагерь. Он поднял голову, чтобы его было видно из-под нее.

– Я не успокоюсь, пока мы не доберемся до южной пустыни. Этот дождь для уток.

Его ответ был достаточно громким, чтобы долететь до друга, который наблюдал за нами с более близкого расстояния, но ему не хватало резкости, с которой говорили многие наемники. Я заметила это по тому, как они разговаривали со мной. Казалось, они заметили, как я вздрагивала, когда Тесс и Гарольд весь день орали друг на друга.

Пока мы с Эллой набирали еще грязи, старики все больше говорили о казармах, где они зимовали, и о городах на юге, которые они, вероятно, посетят следующим летом. Я не могла не чувствовать себя менее мрачной, когда они наблюдали за мной. Их разговор позволил легко представить, что я на залитых солнцем улицах юга, а не в промокших лесах севера. Я практически могла попробовать роскошные, горячие блюда, любимые в тех городах, которые граничили с Ошканой. Если я действительно сосредотачивалась, свежий осенний ветерок согревал мои щеки.

Когда начался дождь, и мы с Эллой, наконец, разошлись, то присоединились к их разговору. Они объяснили мне, какую работу Двенадцатая Рота обычно брала в течение года, и как выглядят их любимые места.

В ту ночь я заснула, и мне не снились кошмары, которые до сих пор иногда мучили меня. За глазами не было ни дыма, ни теней. Только яркий песок и открытое небо.

***

С приближением зимы мы часто оказывались на дороге одни. Большинство людей на севере знали, что нужно путешествовать задолго до того, как холод начал спускаться с гор.

Мы наткнулись еще на один большой отряд на окраине деревни, называвшейся Козлиная Шкура. Мы собирались разбить лагерь, когда доберемся до прибрежной деревни, и провести там, по крайней мере, день, пополняя запасы. Время близилось к полудню, и если мы доберемся туда в ближайшее время, это будет наш самый короткий отрезок пути.

Мы с Эллой ехали по обе стороны от Белинды и играли в «Я вижу». Белинда собирала траву, а потом мы с Эллой бегали смотреть, кто первым ее заметит. Это было весело, и хотя я была хорошо осведомлена в приготовлении трав, я изучала много целебных применений для знакомых растений. Когда Белинда резко натянула поводья, и Элла последовала ее примеру, я оказалась последней из нашей группы, кто успел остановиться.

Крепышка неодобрительно заржала, когда я слишком сильно натянула поводья. Я погладила ее по шее.

– Прости, девочка, – прошептала я. Глядя на Эллу, я спросила. – Почему мы остановились?

Ей не нужно было отвечать. Теперь, когда я смотрела, причина была явно в украшенной резьбой карете, занавешенной полупрозрачными шелками. За ней следовал караван с небольшой вереницей лошадей… несколько лошадей и один пони. Мы подошли к ним сзади, и теперь, когда между нашими двумя группами был всего ярд, они остановились.

Ито ехал впереди нашей процессии с помощниками и Эдит, но я видела, как он повернулся в седле, чтобы посмотреть на Белинду. Когда их глаза встретились, что-то мелькнуло между ними. Это был взгляд, полный тревоги, такой короткий, что будто мне показалось, но Элла, похоже, тоже его заметила. Она переводила взгляд с одного на другого, вытягивая шею, пытаясь привлечь их внимание, но ее испытующий взгляд был проигнорирован. Оба мага закрыли глаза.

– В чем дело? – спросила я снова, на этот раз громче, но достаточно тихо, чтобы меня не услышали. Белинда что-то делала, и это заставляло меня потеть. Я почти чувствовала, как она вибрирует рядом со мной, хотя знала, что это, должно быть, мое воображение.

– Не знаю, – пробормотала Элла уголком рта. – Скорее всего, ничего.

Другая сторона удивила меня, свернув на обочину узкой дороги. По-видимому, они остановились, чтобы пропустить нас. Эдит пришпорила лошадь, и компания пришла в движение у нее за спиной. Недоверчиво посмотрев в мою сторону, Элла пожала плечами и толкнула Юнипер пятками.

Когда мы проходили мимо, я оглядела процессию. Их лошади были ухожены и вели себя хорошо; среди них была красивая кобыла кремового цвета, а серый пони выглядел так, словно его, вероятно, разводили по эту сторону гор.

Крепышка фыркнула, наклонившись, словно раздумывая, не укусить ли одну из них, и я перестала смотреть на животных, чтобы сосредоточиться на ней. Я подвела ее поближе к Белинде, которая еще не открыла глаза.

– Тебе лучше вести себя хорошо, – прошептала я своей пони, когда она раздраженно дернула ухом в мою сторону.

Когда мы поравнялись с экипажем, одинокая пассажирка скрылась из виду, но, когда мы проезжали мимо, она помахала мне рукой. Я видела только темный силуэт ее высоко собранных волос и длинные пальцы, освещенные солнцем с противоположной стороны вагончика. У меня перехватило дыхание, когда волна удовольствия заставила мое сердце колотиться в груди.

Я взглянула на Белинду, чтобы посмотреть, как она смотрит на эту великолепную картину, но, хотя ее лошадь несла ее вперед, будто подгоняла, она не открывала глаз, пока мы не миновали карету. Когда она это сделала, странное давление, которое я чувствовала от нее, исчезло, будто его никогда и не было.

– Ну что? Ты собираешься сказать нам, что это было? – спросила Элла, растягивая слово. – Ты хочешь сказать, что это было?

– Ничего особенного, – ответила Белинда, прежде чем вопрос слетел с губ Эллы. Мы с ней обменялись недоверчивыми взглядами, которые пожилая женщина заметила с раздраженным вздохом. – Мы только думали, что это кто-то из наших знакомых, но это ничего не значило. Давайте вернемся к игре, я вижу?

Я понимала, что Элла готова продолжить разговор, но поспешила согласиться с Белиндой. Что бы эти двое ни делали, это было связано с магией, а я не хотела говорить о магии. Не в такой приятный день, как этот.

Без дождя и других людей на дороге мы видели больше животных, и без грифонов, с которыми можно было бы конкурировать, здесь было больше разнообразных существ, чем в Нофгрине. За последние несколько дней я видела только одну стаю воробьиных грифонов. По правде говоря, я вела себя с ними так же пугливо, как и Крепышка, но скоро мы окажемся на дальней границе их территории, и мне не придется о них беспокоиться.

С притоком новых животных у нас вошло в привычку играть в «я вижу» при вечерних тренировках, которые я любила. Если я замечала больше животных, чем Элла или Дей, Калеб или Лукас, которые иногда играли, или если я замечала следы, которые они пропустили, тогда Дей и Калеб отпускали меня на определенные, более болезненные тренировки. Если я проигрывала, они ставили меня в невыгодное положение на наших спаррингах. Иногда мне приходилось притворяться, что я повредила ногу и вообще не могу ею пользоваться; иногда мне приходилось держать один глаз закрытым на протяжении всего боя.

Я была сильна, но работа на ферме отличалась от боевой подготовки. Особенно, когда тренировка была такой же умственной, как и физической. Почти каждый вечер я засыпала, едва успев завернуться в спальный мешок, а на следующее утро просыпалась от боли в тех местах, о которых даже не подозревала. У меня редко хватало сил думать о чем-то более тяжелом, чем когда я буду есть в следующий раз, и из-за этого я проводила больше времени в эти дни, чувствуя себя счастливой, чем в плохом настроении.

И это хорошо, потому что, хотя я и молилась Сларроу, богу снов, иногда я просыпалась посреди ночи в замешательстве. Бывали ночи, когда я просыпалась, не зная, где нахожусь, и даже кто я такая. Если мой разум мог собрать хоть каплю сил вечером, то во сне меня преследовали брат и пламя.

К сожалению, несмотря на все мои усилия, мне не удалось снова заставить Эллу и Белинду сосредоточиться на игре. Все закончилось, когда Белинда покинула наш ряд, чтобы присоединиться к Ито в начале процессии, и она не вернулась к нам ни в какой момент остальной части поездки.

В тот вечер, после того как мы разбили лагерь, я позволила Лукасу и Элле убедить меня, что было бы забавно присоединиться к ним в деревенской столовой, а не заниматься обычной тренировкой. Они были так взволнованы перспективой поесть в помещении, что это было заразительно. Но на самом деле меня покорила Элла. Она сжала мои плечи сзади, слегка встряхнула и прошептала в ухо: «Суп». Я была бессильна отказать ей.

Как только мы оказались в закусочной, я почувствовала мгновенное сожаление. Я никогда не была поклонницей толпы, даже до инцидента. Как оказалось, теперь люди мне нравились еще меньше. Шум, дым, люди… все это было для меня слишком. Я изо всех сил старалась улыбаться и терпеть, но в конечном счете…

– Элла? – мне пришлось наклониться к ее уху, чтобы перекричать шум. Когда она склонила голову ближе по моим указаниям, я сказала. – Я не очень себя чувствую. Я собираюсь улизнуть, хорошо?

Она положила ложку и посмотрела на меня.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет. Ты останешься и доешь.

Я оставила монету, чтобы расплатиться за недоеденный ужин, и вернулась в палатку одна. Когда я засыпала, в мою беспокойную голову легко прокрадывался самый ясный кошмар.

Я была братом, но где бы я ни была, мне казалось, что я в беспорядке настоящего и прошлого, и я не могла найти в этом особого смысла. Я была в палатке, или, может быть, это был караван, который вели наемники, потому что я не чувствовала себя лежащей на земле. Подо мной на деревянной платформе лежал тонкий матрас. Вокруг меня были тени и висели полки, полные банок, содержимое которых я могла определить только несколько.

Я была зла. Это я знала. Злость горела у меня в животе и распространялась по ногам, которые слишком болели. Но за этим гневом скрывалось другое чувство. Я тоже боялась. Снаружи послышался настойчивый голос Бенджамина. Он разговаривал с кем-то по другую сторону брезентовой стены, окружающей меня. Если он найдет меня, я знала, что убьет меня, и ничего не могла с этим поделать. У меня не было сил даже встать.

– Успокойся, – сказала женщина. Сначала я подумала, что это какая-то версия Эдит из сна, но это было неправильно. В голосе чувствовалась скрытая стальная воля, но он был слишком мягким и сочувственным, чтобы путать его с голосом командира. – Обещаю, мы найдем тех, кто несет ответственность за твою потерю, и отдадим их в руки правосудия. На моей стороне могущественные силы. Ты мне доверяешь?

Когда я проснулась в палатке Эллы, она еще не вернулась из столовой. Запах дыма стоял такой густой, что мне пришлось выползти наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

После той ночи началось что-то еще. По вечерам, когда мы приходили в лагерь слишком поздно, или когда шел дождь или снег, и никто не хотел тренироваться, то жужжание, которое я чувствовала в своих шрамах, возвращалось. Это было как внутренняя тревога, дающая мне знать, что если я не сделаю что-нибудь, чтобы отвлечься, то кошмар придет.

Это случалось не каждый раз, но достаточно часто, потому что в те времена жужжание не было небольшим дискомфортом, как в первые несколько. Оно распространялось на мою голову, пока я не чувствовала, будто шершни гнездятся в моих ушах, и не росло оттуда, проходя по венам вплоть до ног. Я не могла остановить это, и когда так случилось, мне требовались все силы, чтобы не закричать от чувства подавленности.

Элла знала о кошмарах, я не могла скрыть их от нее, но я не стала рассказывать ей о жужжании. Я никому об этом не рассказывала. Чтобы объяснить те ночи, когда я вела себя как затворник, я утверждала, что страдаю от сильных головных болей. Это было не совсем точно, но близко к тому, что я чувствовала, как я могла описать, не показывая, что это было что-то большее.

Правда была слишком странной, и в любом случае, что еще можно было сделать, кроме того, что я уже делала? Уроки были единственным, что помогало. Я не могла просить о большем.

Избавившись от кошмаров и сблизившись с большим количеством наемников, уроки имели еще один бонус. Тренировка пробудила во мне осознание. Чувство цели.

Когда родители отдали меня на попечение наемников, это был единственный способ спасти меня от погребального костра. Они хотели, чтобы я отделилась от наемников, как только мы окажемся достаточно далеко на юге, а затем направилась на запад к столице. Там я должна была остановиться у их дальних знакомых или посмотреть, примут ли меня тетя и ее семья.

Я никогда не встречала никого из этих людей, но план был хорош. Я была опытна в работе на ферме. Вернуться к работе в полях, подобных тем, на которых я выросла, было бы так же легко, как дышать.

Но чем больше времени я проводила с Эллой, Деем и Калебом, тем больше понимала, что это не та жизнь, о которой я мечтала. По правде говоря, я начала понимать это еще тогда, когда бросилась на помощь Элле.

Было приятно спасать кого-то другого для разнообразия, и обучение изменилось с первого дня. Когда я только начала учиться, думала, что никогда не смогу стать достаточно хорошей, чтобы работа стоила того, особенно учитывая, как мало времени я провела с Двенадцатой Ротой. Но в эти дни мое отношение к тренировкам уже не было абстрактной мыслью: «может быть, я смогу выучить пару боевых приемов». Теперь я смотрела на свои боевые способности как на… что-то реальное… что-то, что я действительно могла использовать.

Я начала поспевать за Эллой. Я не била ее, эта мысль была смехотворной, но меня били не так часто. Несколько раз я даже не падала лицом вниз. Даже с Калебом.

Если я останусь с наемниками, то стану еще лучше. Я могу стать сильнее и быстрее, чем когда-либо прежде, и в следующий раз, когда кто-то попытается напасть на меня или на кого-то, кто мне дорог, мне не придется прятаться за кого-то другого.

Я знала, что скоро должна им рассказать. Первое разделение Великой Дороги приближалось. И все же мне потребовалось еще несколько дней после того, как я решила остаться с ними, чтобы обсудить эту тему с Деем и Калебом.

Мы с Эллой закончили спарринг, и она побежала наполнять флягу. Я лежала на земле рядом с двумя мужчинами постарше. Слегка туманило, и я чувствовала, как моя потная спина вдавливается в холодную грязь, но не возражала. На мне, как всегда, был запасной комплект тренировочной одежды Эллы, и, по ее словам, она была «сделана грязной». Мое лицо тоже было красным и потным. Я чувствовала, как прохладный зимний ветерок уносит тепло с тела, и наслаждалась этим ощущением.

Пока я лежала, мои мысли вернулись к Элле, а не к разговору Дея и Калеба. У меня все еще перехватывало дыхание, когда я смотрела, как она дерется с кем-то из старших. Сегодня она работала с ними обоими сразу. Чем больше я наблюдала за ней, тем меньше удивлялась, как ей удавалось сдерживать троих мужчин с гораздо меньшим боевым опытом, чем у них. Элла много тренировалась и явно любила свое дело. Она была так уверена. Представив, как ее губы изогнулись в яростной ухмылке триумфа, когда ей удалось нанести удар по более опытным противникам, я тоже улыбнулась.

– У меня вопрос, – сказала я, когда разговор мужчин затих. Это был не вопрос. Я бы уцепилась за дно их фургона, если бы они сказали, что я не смогу присоединиться к ним, но я не собиралась говорить им об этом.

Калеб приподнял голову на локте, чтобы получше рассмотреть меня.

– Ты говоришь серьезно.

Я легонько потянула одну из кос, которые стягивали мои волосы с лица.

– Полагаю, это немного серьезно.

– Ну, тогда говори.

– Как бы мне… если бы я хотела остаться… с вами. Как мне это сделать?

Когда они не сразу ответили, я приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть их лица. Они смотрели друг на друга, но мне показалось, что они не удивлены.

– Она всегда права, – сказал Калеб со смущенной улыбкой. – Иногда я забываю.

– Уверен? – Дей сел и серьезно посмотрел на меня.

Решение было принято, даже если я не произносила его вслух до сих пор. Все, что осталось от траура, было связано с ощущением пустоты в груди размером с кулак, которое я носила повсюду… и стойко игнорировала. Мне это было нужно. Мне нужен был следующий шаг. Новый путь, чтобы проложить свой путь.

Я кивнула.

– Это то, чего я хочу.

– Знаешь, так будет не всегда, – Дей махнул рукой в сторону мирной поляны, на которой мы тренировались. Высокие сосны шелестели на ветру, словно соглашаясь с ним. – Жизнь наемника может быть совершенно жестокой.

– Ты остаешься с нами?

Вернулась Элла. Она стояла на краю поляны, и обе наши фляги дрожали в ее руках. Когда я кивнула, ее лицо расплылось в улыбке. Она шагнула вперед, чтобы погрузиться в бурные объятия, которые были, по крайней мере, наполовину.

– Элла, ты капаешь на меня водой! – я засмеялась, без особого энтузиазма отталкивая ее.

– Я так и знала, – сказала она, отстранилась, встретившись с моими серо-зелеными глазами своими карими, и все еще сияющей от уха до уха улыбкой. – Я знала, что ты решишь пойти с нами.

Боги. Я ценила дружбу Эллы. Я действительно ценила. Но все то время, что мы провели вместе в дороге, не избавило меня от чувства симпатии к ней. Чем больше я узнавала ее, тем сильнее оно становилось.

В такие моменты, когда она улыбалась мне, я думала, что все случившееся, возможно, не сломало того, что росло между нами, когда мы впервые встретились. Мое сердце трепетало при мысли, что она так рада, что я остаюсь. Очень глупая и детская часть моего сердца кричала: «Я ей нравлюсь! Я ей нравлюсь!». И я должна была подавить это, потому что, конечно, я ей нравилась. Мы были друзьями. Ведь именно поэтому она спасла мне жизнь, верно?

Что бы я ни чувствовала, и что бы она ни чувствовала, я не могла даже подумать о том, чтобы что-то изменить между нами. Все было слишком хрупким. Если бы она сказала, что я ей нравлюсь, я бы никогда не поверила, что это не из жалости к бедной изгнанной пастушке, у которой нет ничего, кроме имени. Если я спрошу, что она чувствует, а она ответит, что я ей не нравлюсь, это будет еще одно, что я потеряла в тот день в лесу.

Кроме того, я хотела, чтобы между нами все было хорошо. Я не была новичком в том, каково это, иметь такую подругу, как я, и не понимать, что я просто не отвечаю на чувства. Дома мальчик по имени Томас был влюблен в меня, и ожидание, с которым он всегда смотрел на меня, заставляло меня чувствовать себя неловко. Я никогда не хотела взваливать это на Эллу. Ее дружба была единственным хорошим результатом этого года.

Она вытащила меня из Нофгрина. Она помогла мне пережить последующую депрессию. Она защитила меня и помогла обрести себя. Она была моим лучшим другом среди наемников.

– Да, – сказала я ей, стараясь скрыть румянец. – Ты была права. Поздравь себя и никому не говори, пока у меня не будет возможности!

Она хихикнула и снова обняла меня, когда Калеб и Дей начали объяснять, что для меня значит остаться в компании. До весны ничего не изменится. Именно тогда Двенадцатая Рота должна была начать свой следующий тур. До этого мне нужно будет подписать контракт и получить все необходимое снаряжение для жизни в дороге. Я старалась слушать внимательно, хотя Элла обхватила меня обеими руками, и это невероятно отвлекало.

После того, как мы убрали наше оборудование, Элла и я лежали в нашей общей палатке, и она рассказывала мне истории о местах, которые я увижу. Палатки предназначались только для одного человека, и она была так близко, что я чувствовала жар ее кожи. Я изо всех сил старалась не шевелиться, боясь, что если дотронусь до ее обнаженных рук, то обожгусь.

– Ты увидишь Элирию и перитонов! – прошептала она в тишину. – На юге я возьму тебя с собой на базары, а на Западе, я уверена, Ито и Белинда захотят показать тебе великую библиотеку!

– Я слышала так много историй о школе магов и ее библиотеке, – пробормотала я, глядя в темноту, которая была потолком палатки. Это были истории, которые рассказывал мне Майкл, но ей не нужно было этого слышать. – Обо всех тех местах, о которых ты говоришь. Звучит потрясающе. Так не похоже на горы.

– Ты даже не представляешь, Тайрин. Калеб и Дей правы, это не всегда легко… но… – она удовлетворенно вздохнула. – Ты увидишь! Только подожди! На юге есть малые грифоны, которые могут поместиться на ладони, и они настолько красочны, что не поверишь, что они настоящие. А на востоке – океан Садаи. Есть кочевники, которые приходят с дальних берегов и всю жизнь живут на волнах… – она обошла всю страну, и я закрыла глаза, слушая ее рассказ.

Я задремала, думая о том, как мне сохранить этот маленький кусочек счастья. Это будет нелегко, но если я стану хорошим бойцом, мне, по крайней мере, позволят остаться в Роте. Если я пробуду здесь достаточно долго, кто знает? Может быть, настанет время, когда между мной и Эллой будет что-то большее, когда я смогу принести ей что-то, кроме горя, когда я стану партнером, а не обузой. А пока достаточно быть живой и в дороге с ней.