Текст книги "Кыпчаки в истории средневекового Казахстана"

Автор книги: Сержан Ахинжанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Михаил Сириец на такой способ обороны обратил особое внимание при описании обычаев кыпчаков. Они «являются частью тюрок. Их язык тюркский… Всюду, куда они отправляются, они берут с собой своих женщин, детей, имущество. Они защищаются при помощи деревянных повозок, из которых создают стену вокруг лагеря». Более подробную тактику подобной обороны описывает Анна Комнина. «Они ставили свои телеги в круг, покрывали их бычьими шкурами, сажали на них своих жён и детей и отбивали приступы. Трудно было разбить телеги и проникнуть в середину этого оригинального укрепления. Когда неприятель решался их осаждать, они видоизменяли несколько способ защиты: раздвигали немного телеги и делали между ними извилистые проходы. Часть тюрков занимала телеги. Из проходов выносились неожиданно их отряды, нападали на неприятеля и снова скрывались внутри круга»[903] 903
  Рубрук В. Путешествия Восточные страны… С. 27–28. Гусейнов Р. Сирийские источники об Азербайджане. Баку, 1960. С. 110. Голубовский П.И. Печенеги, тюрки, половцы до нашествия татар. Киев, 1884. С. 216.


[Закрыть].

Вместе с тем многие исследователи обращают внимание на значительные неудобства при передвижении в кибитках, поскольку любое естественное препятствие становилось для повозки непреодолимым. С другой стороны, наличие повозки, по-видимому, должно было свидетельствовать о значительной социальной дифференциации, ибо бедным и пауперизированным элементам было не под силу кочевать на повозке, а богатым и очень зажиточным – было экономически невыгодно передвигаться на повозке, скорее всего, ими пользовались в основном женщины, что и заметили Рубрук и Ибн Батута. Видимо, большая часть населения передвигалась, завьючивая предметы своего быта на лошадей и верблюдов, что позволило значительно интенсифицировать процесс кочевания, расширить сферу обитания, жизненное пространство.

Как видим из приведённого материала и его анализа, основной системой материального производства кыпчаков средневековья являлось скотоводческое хозяйство, служившее удовлетворению потребительских нужд кочевого наследия Дешт-и Кыпчака.

Ремесла

Ремесленное производство кыпчаков служило в основном целям переработки скотоводческой продукции и удовлетворению практических потребностей в хозяйстве. Для постройки той же повозки, например, требовались определённые производственные навыки, что указывает на развитие у кыпчаков ремесла, в частности, деревообделочного, которое заключалось (помимо выделки деталей деревянной повозки) в изготовлении деревянных частей юрты (кереге, уков, тунлуков, дверей), деревянных частей сёдел, некоторой части посуды, черпаков для разливания кумыса, блюд для мяса и деревянных чаш.

Основное ремесленное производство было связано с обработкой и производством изделий из продуктов животноводства. Это – кошмы, арканы, шорные изделия, шерстяные ткани домашнего производства (армянина и т.п.). Из кож и шерсти выделывались верхняя одежда (шубы, шапки, малахаи), кожаная обувь, различные типы посуды и др. вещи.

Кыпчакам, соприкасавшимся с населением оседло-земледельческих оазисов Южного Казахстана, по всей вероятности, была знакома техника производства керамической посуды[904] 904
  Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар… С. 196.


[Закрыть]. Встречаемые повсеместно в кыпчакских погребениях богатый набор конского снаряжения и оружия (стремена, удила, различные бляшки оголовья лошади и т.п.), а также металлические изделия бытового характера неоспоримо свидетельствуют о существовании у кыпчаков традиции обработки металлов, а равно и добычи железной руды, которые уводят нас к тюркским Каганатам – Восточному и Западному. Нам хорошо известно, что в V – начале VI вв. алтайские тюрки тюгю были прекрасными рудокопами, на что обратили внимание сяньбийские и жужаньские ханы, заставившие после захвата территории тюрков тугю платить им дань железом. Китайские источники об этом сообщали: «Оно (поколение тюрков из рода ашина) удалилось к подошве Алтая, где… находилось под зависимостью сяньбийцев, а потом жужаней и вместо податей обязано было добывать железо для хана»[905] 905
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. С. 226–228.


[Закрыть], и не только добывать, но и плавить его и производить изделия из него, недаром жужаньский правитель сообщал Тумыню: «ты мой плавильный невольник»[906] 906
  Там же. С. 228.


[Закрыть]. В середине VI в. западные тюрки даже предлагали «купить у них железо» византийскому посланнику Зимарху[907] 907
  Византийские историки. Спб., 1861. С. 276.


[Закрыть]. Вероятно, это железо, шедшее на продажу, добывалось уже не на Алтае, а в степях Центрального Казахстана, где традиции горнорудного производства, чёрной и цветной металлургии уходят в более отдалённые времена – в эпоху бронзы[908] 908
  Маргулан А.X. Горное дело в Центральном Казахстане в древние и средние века // Поиски и раскопки в Казахстане. Алма-Ата, 1972.


[Закрыть].

А.X. Маргулан писал в связи с этим: «В Центральном Казахстане сохранился ряд древних выработок того времени. К ним относятся прежде всего выработки Восточно-Каркаралинского района, в частности Кентобе, Кенказган, Карашокы, Карашошак, Карасы, Жалпак I, Карачукур»[909] 909
  Там же. С. 14–15.


[Закрыть]. В этих и других местах Дешт-и Кыпчака и добывали, скорее всего, железную руду те представители кыпчакских племён, которые специализировались в горном деле. Одним из крупных регионов по добыче железа в Восточно-Каркаралинском районе были горы Темирчи, о чём свидетельствует географическое название этого района (темир – железо, темирчи – кузнец, место кузнецов). О существовании идентичного термина в начале XI в. сообщает Махмуд Кашгарский, называя место, где расплавляли руду и выделывали из железа различные предметы, он приводит термин «темурлук»[910] 910
  МК. Т. 1. С. 506.


[Закрыть].

Кузнецы-темирчи производили всё: от деревообрабатывающих и иных специализированных орудий до мельчайших принадлежностей конского снаряжения, оружия. Например, автор IX в. ал-Джахиз сообщал: «Они (тюрки) производят оружие, стрелы, сёдла, колчаны, копья»[911] 911
  Мандельштам А.М. Характеристика тюрок IX в. в послании Фатху Хакану ал-Джахиза // ТИИАЭ АН КазССР. Т. 1. 1956. С. 241.


[Закрыть]. О существовании специальных оружейных мастеров среди кыпчаков свидетельствуют термины, употреблявшиеся жителями Дешт-и Кыпчака для их обозначения, сохранившиеся в арабо-кыпчакских словарях средневековья: йачи – лучник, окчы – мастер по изготовлению стрел, сунучи – тот, кто делает копья, йарыкчи – оружейник[912] 912
  Курышжанов А.К. Исследование по лексике… С. 125, 126, 175, 192.


[Закрыть]. Вероятно, некоторые виды ремёсел, особенно кузнечного, передавались по наследству. Видимо, в течение определённого времени, во всяком случае вплоть до монгольского нашествия, в степях, населённых кыпчаками, работали и камнетёсы, мастера по камню, делавшие каменные изваяния, которые были непременным атрибутом культовых сооружений кыпчакской верхушки. Согласно С.А. Плетневой, специально занимавшейся изучением половецких каменных изваяний в южно-русских степях, многие статуи несли черты портретного сходства. Несомненно, что каменные изваяния, некогда возвышавшиеся на курганах, разбросанных по Казахстану, были произведениями искусства, для выделки которых требовались определённые профессиональные навыки и художественный вкус.

Несмотря на появление специализации, ремёсла у кыпчаков не обособились в самостоятельную отрасль, а существовали в виде дополнительного занятия в доминирующем скотоводческом хозяйстве, которое оставалось натуральным.

Элементы оседлости и земледелия у кыпчаков

Несмотря на классический кочевнический уклад жизни кыпчаков, говорить о полном отсутствии нескотоводческих занятий в жизни племён Дешт-и Кыпчака не приходится. Историю повозки мы приводим для того, чтобы, как отмечал А.X. Маргулан, проследить одну из сторон зарождения полуоседлых поселений, возникших в своеобразных условиях кочевой жизни кыпчаков[913] 913
  Маргулан А.X. Горное дело.


[Закрыть]. То, что ряды передвижных жилищ-повозок во время больших стоянок составляли своего рода вид поселений, подтверждается целым рядом факторов. А.X. Маргулан, наряду с известием Плано Карпини о расположении большого количества повозок-жилищ, напоминавших «кочующие-поселения», приводит и данные топонимики, когда местности Казахстана, получили своё название от расположения некогда в них повозок: урочища Кырык-Арба на р. Урал; Тоганастынг токсан еки – в низовьях Нуры; Урда Конган – в районе Улутау и т.п.[914] 914
  Там же.


[Закрыть] Для таких поселений более типичны развалины древних сооружений, расположенные в районе Улутау и на р. Ишим. «Это остатки крепостной стены квадратной или овальной формы, безо всяких следов строений внутренней площади, где могли размещаться повозки или ставки владетельной особы… По свидетельству Рузбехана, часть города Ясы в его время состояла исключительно из юрт. Это один из ярких примеров, говорящих о тесной связи кочевого и оседлого хозяйств на протяжении всей истории Казахстана»[915] 915
  Там же. С. 15.


[Закрыть].

Городом, где наряду со стационарными домами стояли войлочные юрты и шатры, был Саксин, возникший, вероятно, на развалинах Итиля[916] 916
  Артамонов М.И. История хазар. Л., С. 445.


[Закрыть]. Состав жителей этого города, окружённого кочевой степью, был пёстрым, там проживали кыпчаки, йемеки, гузы и др. Видимо, такими же городами были поселения половцев, проживавших на Северском Донце – Шарукань, Сугров, Балинь[917] 917
  Фёдоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы… С. 202.


[Закрыть]. Они возникли со стабилизацией кочёвок, сезонностью движения кочевых групп, при которых имеют место устойчивые маршруты кочевий, которые проводят из года в год, на одну и ту же зимовку, что способствует постоянному генезису полуоседлых поселений. Этому же способствовала традиция стационарного пребывания на кстау («зимовке») в холодное время года, продолжающегося в среднем в Казахстане шесть месяцев. Такое длительное пребывание на зимовках приводило к появлению полустационарных зимних жилищ, достаточно чётко прослеживающихся по данным археологических раскопок[919] 919
  См.: Жолдасбаев С.Ж. Материальная культура казахов XV–XVIII вв. (по археологическим данным): Автореф. дис… канд. ист. наук. Алма-Ата, 1975.


[Закрыть].

Классовая, имущественная дифференциация среди кыпчаков в известной степени способствовала переходу к оседлости и в конечном счёте к земледелию. Обедневшие кочевники назывались ятуками. «Это те, – писал Махмуд Кашгарский, – которые живут в их городах, не переезжают (т.е. не кочуют – С.А.) в другие места и не воюют, называются ятук, т.е. заброшенные, ленивцы»[920] 920
  МК. Т. 3. С. 11.


[Закрыть]. Ятуков можно сопоставить с историко-этнографическими данными о казахских «жатаках». Этим именем называли всех проживавших в зимовках и неподвижных жилищах.

В этой связи очень важно заметить, что оседлые и полуоседлые стоянки в основном сосредоточивались по периферии кочевого мира, именно здесь возникали города и оседлые поселения. Внутри же ареальной зоны оседлое население никогда не могло бы найти устойчивой материальной основы для своего существования. В условиях засушливого и резко континентального климата только кочевое скотоводство в доиндустриальную эпоху могло быть основой материальной базы для жизни людей.

Одним из важнейших аспектов проблемы является вопрос о роли земледелия в процессах седентаризации номадов. По мнению ряда исследователей, занятие земледелием обязательно связано с процессом оседания. Если это так, то почему оседлое население почти не было зафиксировано в последующее время в степях Казахстана? Материалы показывают, что основное казахское население оставалось кочевым вплоть до начала XX в. В этой связи исследователи обратили внимание на то, что занятие земледелием, во-первых, является лишь подспорьем, вспомогательной отраслью хозяйства кочевников и никогда не приобретает самостоятельного значения, во-вторых, оно никогда не приводит в пределах ареальной зоны к прочной оседлости и даже те немногочисленные элементы, которые спонтанно и спорадически оседают, вынуждены в конечном счёте забрасывать земледелие и снова переходить к кочевничеству[921] 921
  См.: Хозяйство казахов… С. 163.


[Закрыть]. «Впрочем, земледелие, – констатировал А.И. Левшин в начале XIX в., – не делало их оседлыми. Они кочуют… у… пашен своих…»[922] 922
  Левшин А.Н. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. Ч. 3. Спб., 1832. С. 199.


[Закрыть]. И, хотя эти слова относятся к казахам, они справедливы и для кыпчаков, т.е. той группы кыпчаков, которая вынуждена была заниматься земледелием.

Основным видом зерновых, разводимых кыпчаками, было просо, именно это имел в виду Рубрук, когда, сообщал, что небольшая часть кочевников высеивает просо[923] 923
  Путешествие в Восточные страны… С. 92.


[Закрыть]. «В Туркестане нет земледельцев, кроме сеющих просо», – писал Йакуби[924] 924
  МИТТ. Т. 1. С. 149.


[Закрыть]. Согласно Петахье, «хлеба не едят в этой земле, а только просо, сваренное в молоке, а также молоко и сыр»[925] 925
  Марголин П.В. Три европейских путешественника. Спб. 1881.


[Закрыть]. Более поздний информатор ал-Омари также замечал, говоря о кыпчаках, «посевов… мало и меньше всего пшеницы и ячменя, бобов почти нельзя сыскать. Чаще всего у них встречается просо, им они питаются и по части произведения земли в них заключается главная еда их». В другом месте он отмечал: «Эта страна одна из самых больших земель, [изобилующая] водой и пастбищами, дающая богатый урожай, когда сеется хлеб, но они народ бродячий и кочующий, обладающий скотом, у них нет никаких забот о посевах и посадках…»[926] 926
  СМИЗО. Т. 1. С. 233.


[Закрыть]. Просо наиболее подходило кочевникам, так как неприхотливо и засухоустойчиво.

Помимо проса в очень ограниченном количестве кыпчаки возделывали пшеницу и ячмень, но в основном хлеб они получали в обмен на продукты скотоводства от земледельцев Средней Азии. Как рассказывает Рубрук, «бедные люди добывали себе хлеб… в обмен на баранов и кожи»[927] 927
  Рубрук В. Путешествие в Восточные страны… С. 91.


[Закрыть].

Полуоседлые и стационарные поселения кыпчаков имелись не только в речных долинах, удобных для земледелия. Бытовали они и в горных районах, где кыпчаки вели скотоводство вертикального типа, т.е. так называемое яйлажное скотоводство. Такой тип отмечен грузинскими источниками, согласно которым кыпчакские стойбища делились на две категории: «сазамтро» (букв. – зимнее место) и «сазапхуло» (летнее место)[928] 928
  Анчабадзе 3.В. Кыпчаки северного Кавказа… С. 121.


[Закрыть]. В этих зимних поселениях кыпчаки селились в землянках и полуземлянках. Описывая события, когда грузинское войско потерпело поражение от кыпчаков в XII в., Киракос Ганзакеци писал: «…когда произошла между ними схватка, варвары спокойно вышли из своих нор (землянок) и, предав мечу уставшее войско иберов, многих взяли в плен»[929] 929
  История Киракоса Ганзакеци. Баку, 1946. С. 105.


[Закрыть].

Таким образом, кыпчаки, оставаясь кочевниками, частично проживали в стационарных поселениях на зимних пастбищах. Эти зимние стоянки могли образовываться как на основе арбы с юртой, стоявшей на ней, так, очевидно, и в землянках, деревянных постройках, жилищах, сложенных из камня и, конечно, сложенных из глины-сырца, самана и другого подручного материала[930] 930
  Плетнева С.А. От кочевий – к городам. М., 1967. С. 63. По данным грузинских летописей XI–XIV вв. // О происхождении балкарцев и карачаевцев. Нальчик. 1960.


[Закрыть]. Но наличие такого рода жилищ и постоянных поселений не приводило к широкой оседлости кыпчаков, ибо земледелие в условиях их проживания не могло стать и не стало основой системы материального производства их общества. Более стабильным путём кыпчаков к оседлости было их проникновение в среду жителей уже издавна существовавших городов, располагавшихся на границах степей, где они смешивались с местным населением. Эти процессы носили по большей части инфильтрационный характер, когда в города проникали обедневшие и пауперизированные элементы. Другим источником пополнения городского населения были политико-военные явления, когда в городах, обычно также расположенных по периферии кочевой степи, поселялась кочевая знать и их военная гвардия. С течением времени как те, так и другие растворялись в среде городского населения.

Таким крупным торгово-ремесленным и административным центром восточных кыпчаков являлся город Сыгнак, который «издревле был столицей кыпчакской степи»[931] 931
  Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана… С 229


[Закрыть]. Как город он существовал ещё до появления кыпчаков в бассейне Сырдарьи. «Сугнак – один из гузских городов»[932] 932
  МИТТ. Т. 1. С. 311.


[Закрыть], – сообщал Махмуд Кашгарский. Со второй половины XII в. Сыгнак становится одним из политических центров кыпчаков, чьи кочевья вплотную соприкасаются к этому времени с окрестностями Сыгнака, Дженда и Янгикента. Кыпчаки также проникают в состав городского населения целого ряда городов на среднем течении Сырдарьи и северных склонов Каратау и, в частности, в Отрар, Сауран, Кумкент, Караспан, Баба-Ата, Сузак[933] 933
  Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар. С. 192.


[Закрыть].

Согласно мнению авторов исследования «Древний Отрар», «тенденция к оседлости части скотоводческих племён кимако-кыпчакского круга должна была получить дальнейшее развитие в городах на Сырдарье и на склонах Каратау задолго до монгольского нашествия. Вполне вероятно, что в процессе длительной трансформации части бывших кочевников в оседлое население и происходило сложение тех своеобразных черт материальной культуры, которые прослеживаются, в частности, при анализе поливной керамики городищ Южного Казахстана…», относимых к кыпчакам[934] 934
  Там же. С. 197.


[Закрыть] и появления традиции нанесения на определённый тип поливной и неполивной посуды традиционных тамг, принадлежность которых к кыпчакским и близких к ним племенам не вызывает сомнения[935] 935
  Ахинжанов С.М. К вопросу о знаках на керамике позднесредневекового Отрара // Древности Казахстана. Алма-Ата, 1975. С. 49.


[Закрыть].

Охотничьи промыслы

Подспорьем в преобладающем кочевом хозяйстве кыпчаков была охота, которая также несла в себе чисто степные, кочевнические традиции и обычаи. Сугубо кочевническим типом охоты были облавные действия по добыче диких животных. Они практиковались почти у всех кочевых народов Центральной Азии. Данные источников сообщают о широких, грандиозных облавных охотах у хуннов, сяньби, тюрков, киданей, монголов[936] 936
  Жаргалов Дамба. Сказания об охотах облавных. Улан-Удэ, 1984 г.


[Закрыть] (вовремя облавной охоты на куланов в степях Центрального Казахстана погиб сын Чингисхана Джучи).

Необозримые степи Казахстана с их богатой фауной способствовали развитию у кыпчаков традиций облавной охоты. У верхушки кыпчакского общества охота была предметом развлечения и поддержания боевой формы дружин, когда в обстановке, максимально приближенной к боевым действиям, можно было отрабатывать, предвосхищая идею манёвров, различные военные действия по охвату и окружению, преследованию и уничтожению зверя на огромном расстоянии, а также проверять боевую готовность военных дружин. Облавные охоты, таким образом, давали очень много для военно-тактической выучки кыпчакского войска, выработки у них на облавах тактического мышления и мастерства.

Другое предназначение облавных охот была их интендантская роль во время военных походов, набегов и войн. Например, так пополнял свои запасы продовольствия Тимур во время похода на Тохтамыш-хана. Его войска, страдавшие от безводья и отсутствия пищи, достигнув местности Айгырайлы (Айгыржал – грива жеребца), согласно его повелению, «занялись охотой и, устроив облаву, изловили много диких ослов; тех, что были жирными, забирали, а тощих оставляли»[937] 937
  МИКК. Т. 1. 1973. С. 136.


[Закрыть]. Более конкретно сообщается об этих событиях в другом источнике: когда воины Тимура превратили степь в «место охоты, попалось много дичи, что увеличило запасы продовольствия и мощь войска»[938] 938
  Там же. С. 155.


[Закрыть]. Подобный способ пополнения продовольствия практиковался, и у кыпчаков за 200–300 лет до вышеописанных событий.

Существовала и индивидуальная охота, которая для рядовой массы населения Дешт-и Кыпчака являлась дополнительным средством для получения продуктов питания, а также мехов и кожи. В степях добычей удачливых промысловиков были куланы, сайгаки, джейраны, водоплавающая птица, в горах – горные козлы и архары, в лесостепях – олени, лоси.

Махмуд Кашгарский сообщает, в частности, о крупном диком животном с одним рогом, обитавшем в степях кыпчаков, булана[939] 939
  МК. Ташкент, 1960. Т. 1.


[Закрыть]. Ал-Джахиз отмечал: «Кочевые тюрки необычайно выносливы на охоте, особенно в преследовании джейранов и куланов»[940] 940
  Мандельштам А.М. Характеристика тюрок… С. 232.


[Закрыть].

По словам Петахьи, кыпчаки «чрезвычайно дальнозоркие, они отличные стрелки из лука и убивают птицу на лету»[941] 941
  Марголин П.В. Три европейских путешественника… С. 5.


[Закрыть]. Помимо лука и стрел они пользовались на охоте ловчими птицами, травили зайцев, лис и даже волков охотничьими собаками. В северных районах Дешт-и Кыпчака, на границах с лесостепной зоной и на Алтае кыпчаки охотились на пушного зверя – соболей, куниц, горностаев, мех которых использовался для изготовления одежды, подкладок для шуб, воротников, оторочки рукавов и подолов, а также для головных уборов. Меха часто шли для обмена на рынки Средней Азии, Хорезма.

В арабо-кыпчакских глоссариях приведены названия диких животных и птиц, с которыми кыпчаки сталкивались в своей повседневной жизни и которые служили предметом охоты: кейик – дикое животное вообще, сагыр кейик – антилопа, кулан – дикий осёл, сагын – олень, айрук – горный баран, тонгуз – свинья, чучка – поросёнок, чакал – шакал, тулку – лиса, болчик – волчонок, тейин – белка, савсар – соболь, кунен – ласка и т.д.[942] 942
  Курышжамов А.К. Исследование по лексике старокыпчакского письменного источника… С. 53.


[Закрыть] Там же приводятся названия охотничьих собак, ловчих птиц: тазы ит – гончая, балабан – сокол, тоган – ястреб, каракуш – орёл, лачын – кобчик.

Кыпчаки занимались и рыболовством, в основном самые бедные, проживавшие на берегах рек. На это указывает существование у кыпчаков терминов, связанных с водным хозяйством: кеми, кереп, катарга – лодка, корабль, балык – рыба, йенкеч – рак, йелкен – парус, курек – весло[943] 943
  Там же. С. 52.


[Закрыть].

Торговые связи и товарно-денежные отношения

Города долины Сырдарьи играли важную роль в торговых взаимоотношениях населения степей и жителей оседло-земледельческих оазисов. В таких регионах всегда существует симбиоз между оседлыми земледельцами и кочевниками, причём каждая сторона предлагает характерные продукты своей зоны. Знаменательно в этом отношении встречающееся в одном из документов XII в. указание на то, что «товары и предметы их (кочевников)… являются причиной увеличения благоденствия и пользы оседлых людей. Знать и простой народ имеют свою долю в этих благах и преимуществах»[944] 944
  МИТТ. Т. 1. С. 314.


[Закрыть]. В свою очередь, степь нуждалась в продукции ремесленников городских районов и поселений, а также в сельскохозяйственных продуктах, производимых земледельцами среднеазиатских оазисов, в том числе и Хорезма. Эти разнообразные товары продавались и обменивались как в глубине Дешт-и Кыпчака, так и в городах, расположенных на границах со степью.

Одним из торговых центров был Сыгнак – «сухопутная гавань кыпчакской степи». Ещё в конце I тыс. н.э. он был одним из отправных пунктов на торговых караванных дорогах, ведущих в степи Центрального Казахстана. В конце XII – начале XIII вв., став одним из главных центров кыпчакских владений, Сыгнак оставался и крупным торговым пунктом, где «было много народа и ежедневно поступало на базар пятьсот верблюдов с вьюками, из которых к вечеру ни один не оставался непроданным»[945] 945
  Там же. С. 183.


[Закрыть].

Другим крупным торговым городом был Саураи. О нём в IX–X вв. было известно как о городе, в котором собирались гузы для заключения мира и перемирия, и для торговли[946] 946
  Там же. С. 216.


[Закрыть]. Далее сообщается: «Город очень богатый, место гузских купцов»[948] 948
  Там же.


[Закрыть]. В таком же качестве он оставался и во времена, когда на берегах Сырдарьи проживали кыпчаки, которые пригоняли свои стада – основной товар, идущий в обмен и на продажу, также и в другие населённые пункты, расположенные в низовьях Сырдарьи (Дженд и Янгикент), где в составе городского населения проживали и выходцы из степи.

Основным меновым средством при обмене товаров был скот, выполнявший функцию денег. «Кочевые народы, – писал К. Маркс, – первые развивают у себя форму денег, т.к. всё их имущество находится в подвижной, следовательно, непосредственно отчуждаемой форме, и так как образ их жизни постоянно приводит их в соприкосновение с чужими общинами и тем побуждает их к обмену продуктов»[949] 949
  Маркс К. Капитал. Т. 1. М., 1953. С. 96.


[Закрыть]. Торгуя, например, с Хорезмом, для которого «большая часть богатства – от торговли с тюрками»[950] 950
  Там же. С. 180.


[Закрыть], кыпчаки пригоняли на базары Хорезма – «место торговли с тюрками»[951] 951
  Там же. С. 178.


[Закрыть] – баранов, тем самым обеспечивая их мясом, даже, в «количестве большем, чем нужно им»[952] 952
  Там же. С. 178.


[Закрыть].

Помимо предметов скотоводческого хозяйства жители степи превращали в предмет торговли и другие товары, добытые ими охотой и войной. На рынках Хорезма высоко ценились попадавшие к ним большая часть мехов степных лисиц, соболей, лисиц, бобров и др.[953] 953
  Там же. С. 180.


[Закрыть] Часть указанных товаров проходила через рынки Хорезма, поступала в другие страны, но уже под видом предметов торговли самого Хорезма.

А что шло обратно в степь, в кочевья кыпчаков? Конечно, в первую очередь, плоды земледельческой деятельности жителей благодатных плодородных оазисов, земель древнего орошения Хорезма и Средней Азии. О Хорезме информатор сообщает: «Там не прерываются… сады, множество прессов для давки винограда, пашен, деревьев, фруктов и жизненных благ, он прибылен для людей торговли»[954] 954
  Там же. С. 185.


[Закрыть], которые, конечно, и направлялись с ними в кочевья кыпчаков или на приграничные с Дешт-и Кыпчаком рынки. Согласно источникам, предметами торговли были «виноград, много изюма, печенье, кунжут, полосатые одежды, ковры, одеяла, прекрасная парча (для подарков), покрывала «мульхам», замки, цветные одежды, луки, которые могут натянуть только самые сильные лучники, особый сыр, сыворотка, рыба»[955] 955
  Там же. С. 202.


[Закрыть].

Так как земледельческое хозяйство у кыпчаков было крайне слабым и носило натурально-потребительский характер, то оно едва обеспечивало нужды собственного потребления и, конечно, не могло обеспечить хлебом кочевых соплеменников. Поэтому кыпчаки нуждались в хлебе. Верхушка общества также интересовалась дорогими тканями, украшениями, дорогим оружием, пряностями, экзотическими для степи фруктами и т.д. Всё это учитывали хорезмийские и другие восточные купцы, отправляясь в степи, примыкавшие с севера к их местожительству.

Наряду с натуральным обменом у племён Дешт-и Кыпчака развивались отдельные элементы товарно-денежных отношений, что обусловливалось, несомненно, увеличивающимся ростом торговли с земледельческими районами и ростом товарности скотоводческого хозяйства. Этот процесс происходил одинаково по всей степи, населённой кыпчаками и половцами, так что утверждение ряда авторов о том, что денежное обращение совершенно отсутствовало в степях Казахстана, в отличие от южнорусских степей, является уже устаревшим фактом. Об этом свидетельствуют находки монет, найденных в кыпчакских курганах как в степях Центрального Казахстана (А.X. Маргулан, М.К. Кадырбаев)[956] 956
  Маргулан А.X. Горное дело…; Кадырбаев М.К., Бурнашева Р.3. Погребение кыпчака I пол. XIV в. С. 52.


[Закрыть], так и в Западном Казахстане (раскопки Г.В. Кушаева, В.В. Железникова и др.). Это свидетельствует и о том, что кочевое хозяйство не являлось непреодолимым препятствием для проникновения товарно-денежных отношений в степь.

На обращение монет в обиходе торговцев в степях Казахстана указывает и Ибн Батута, который приводит цены на лошадей, исчисляемые в арабских дирхемах и динарах[957] 957
  СМИЗО. Т. 1. С. 283.


[Закрыть]. Овцы на рынках Хорезма и в приграничных со степью городах не только обменивались, но и покупались за деньги. Об этом можно судить по следующим фактам: «жители Туркестана и области Хорезм… пользуются их шкурами… Одна шкура из них продается (за цену) от четверти динара до двух данаков и менее»[958] 958
  МИТТ. Т. 1. С. 181.


[Закрыть]-.

Не следует, однако, преувеличивать значение этих сообщений, ибо фиксация денег в кочевой среде была сильно ограничена внутренней природой самого кочевого общества.